Глава 13
Драко, по-прежнему стоявший недалеко от ворот, встревоженно оглядывал поле недавнего сражения. Во всей этой суматохе он потерял из виду отца и, что не менее важно, он не знал, что случилось с Даной. Последние Пожиратели Смерти вяло прыгали в сторону ближайшего болота. Где-то, совсем рядом, охал Филч, выговаривая своей кошке все, что он думает об этой авантюре вообще и о Миссис Норрис, в частности. Вокруг в изобилии валялись целые, а в основном, перекушенные стараниями Клыка волшебные палочки. На востоке алел край неба, но росы еще только-только легли на осеннюю траву. С озера потянуло прохладой. Рукавом пижамы Драко стер с лица сажу и, поплотнее закутавшись в свой порядком изодранный и грязный плащ, отправился на поиски своей совы, время от времени не без удовольствия пиная попадавшихся под ноги крыс и лягушек. В конце концов, не из-за них ли его отец стал тем, кем он стал. Слишком уж много времени тратил он на собрания Пожирателей Смерти.
Драко нашел Дану под кустом жимолости, неизвестно откуда взявшимся здесь. Маленькая сова сидела над неподвижным телом Свинринстеля и горестно ухала. При появлении Драко она лишь чуть повернула голову и слабо взмахнула крыльями, но не двинулась с места. Драко опустился на корточки перед бездыханным совенком и взял его на руки. Дана с надеждой посмотрела на своего хозяина.
— Он просто без сознания, — успокаивающе сказал младший Малфой, нашаривая в траве целую волшебную палочку. - Энервейт!
Стоило заклинанию коснуться Свинринстеля, как тот вскочил и защелкал клювом, озираясь по сторонам.
— Где Волдеморт? — ухнул он. — Что произошло?
— Мы победили! — радостно сообщила Даянира. — Винри, ты герой! Ты дрался, как коршун!
Свинринстель тут же раздулся от гордости и чуть-чуть не свалился с узкой ладони Малфоя. Он даже не заметил, как Драко ловко подхватил его и водворил на место. Свин ликовал, ведь теперь-то Дана собственными глазами видела, как он совершил подвиг. Он, Свинринстель, не побоялся напасть на самого Волдеморта. А ведь Дана еще не знает о том, как Свина чуть не съела Нагини. Обязательно надо намекнуть Косолапсусу, чтобы он не забыл рассказать Дане и про это. Два подвига лучше, чем один. И Дана смело может называть его дважды героем.
Посмотрев на весело переухивающихся сов, Драко Малфой усмехнулся, а потом вздохнул, поняв, что сейчас в его обществе здесь совсем не нуждаются. Он посадил Свина на траву и решительно зашагал прочь. Добравшись до замковой стены, он сел на землю и прислонился спиной к еще хранившему тепло огня камню, подтянув колени к подбородку и прикрыв глаза. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Всю свою сознательную жизнь он мечтал о том, чтобы отец гордился им. Каждым своим словом или поступком он стремился заслужить уважение и признание отца. Стремился… но безрезультатно. И вот, впервые в жизни, ему было стыдно за своего отца. Это было странное… неприятное чувство. Сердце Драко как будто бы сжала чья-то холодная злая рука, и в носу предательски защипало. Но нет, Малфои не плачут.
— Драко, — раздался вдруг рядом тихий голос, и из предутренней дымки вынырнул Люциус Малфой.
— Привет, отец, — не поднимая головы, ответил Драко. — Я думал, ты тоже превратился в жабу.
— Как видишь, нет, — натянуто улыбнулся Люциус. — Мне казалось, это должно тебя порадовать.
— Я рад, — безразличным тоном произнес Драко
— Драко, — тихо попросил Люциус, — посмотри на меня.
Драко нехотя повиновался. Малфой-старший положил руки на плечи Малфоя-младшего и, глядя ему в глаза, сказал:
— Я знаю, ты имеешь полное право меня ненавидеть. До сих пор я был плохим отцом, — он замолчал на секунду. — Это было, как наваждение. Я не надеюсь, что ты простишь меня, — Люциус судорожно сглотнул, — но я прошу у тебя прощения.
Долго-долго, почти целую вечность, Драко, не отрываясь, смотрел на отца. Наконец, губы его дрогнули, и он бросился на шею Люциусу. Люциус одной рукой обнял сына за плечи, а другой прижал его голову к своей груди.
— Прости меня, сынок, — прошептал он и поцеловал Драко в лоб. — Теперь все будет по-другому …
Драко открыл глаза. Никакого Люциуса Малфоя не было и в помине. Все это лишь пригрезилось Драко в предрассветном тумане. Предательские слезы готовы были хлынуть из его глаз. Но нет, Малфои не плачут.
— Драко, — раздался вдруг рядом тихий голос, и Люциус Малфой опустился на тропу рядом с сыном.
— Привет, отец, — не поднимая головы, ответил Драко. — Я думал, ты тоже превратился в жабу.
— Как видишь, нет, — натянуто улыбнулся Люциус. — Мне казалось, это должно тебя порадовать. Получается так, что я обязан жизнью твоим так называемым друзьям.
Драко горько усмехнулся.
— По крайней мере, — сказал он, — я знаю совершенно точно, что хотя бы один преданный друг у меня есть, чего нельзя сказать о тебе, отец. Этот друг — моя сова, моя Дана, которую ты пытался убить, а потом уверил меня в ее смерти. Зачем ты обманул меня, отец?
— Я действительно думал, что убил эту сову, — холодно ответил Люциус.
— Я тебе не верю, — Драко покачал головой.
— Твое право, — Люциус равнодушно пожал плечами. — Но подумай сам, если бы я знал, что она жива, я бы нашел ее. Тем более, после того, как она чуть не изуродовала меня.
Вот теперь Драко ему поверил. Отец никогда не останавливался на полпути и, несомненно, нашел бы Даяниру, если бы не был уверен, что убил ее. Драко непроизвольно улыбнулся. Казалось бы, отец не сказал ему ничего хорошего, и Драко прекрасно понимал, что только чудом Даянира осталась жива. Отец не пощадил бы ее, если бы вздумал искать. Но Драко испытал чувство облегчения, поняв, что отец не лгал ему умышленно.
— Должен признать, — заметил Люциус, — что у тебя, оказывается, есть характер. Ты вел себя довольно смело, — он немного помолчал и раздраженно добавил, — хотя и глупо. Одно из правил Малфоев гласит, что подвергать себя необоснованной опасности не стоит. Ты нарушил это правило …
— Просто я испугался за тебя, отец, — мрачно перебил его Драко. — Дети, как бы это ни казалось тебе странным, всегда волнуются за своих родителей, потому что любят их. Но тебе, конечно, это и в голову не приходило.
Люциус почувствовал, как его сердце заполнила уже ставшая привычной пустота, и вдруг понял, что никакое это ни проклятие, насланное на него недоброжелателями, а обычное человеческое чувство. Как же его называют люди, живущие вне стен Имения? Совесть, кажется? Только этого ему не хватало. Люциус поспешно скрыл свои чувства под маской холодного равнодушия. Он бы перестал быть Малфоем, если бы хоть чем-то выдал себя.
— Мне пора, — поспешно поднялся он с земли. — Нарцисса сегодня с самого утра места себе не находит, хотя я и не посвящал ее в свои планы
Драко пожал плечами и ничего не сказал. Вот опять они с отцом друг друга не поняли. Он запрокинул голову к небу, чтобы не дать пролиться непрошенным слезам. Люциус взглянул на сына и добавил:
— Постарайся все-таки впредь быть осторожнее. Мне будет больно, если с тобой что-нибудь случится.
Драко не поверил своим ушам и посмотрел на Люциуса. И тут ему показалось … Но нет, должно быть, это восходящее солнце блеснуло в глазах его отца.
— Малфои не плачут, — резко бросил Люциус и отвернулся.
— Я вижу, — не стал спорить Драко.
