— Чтобы до обеда прополол вон те две клумбы с маргаритками, — командовала тетя Петуния. — И не забудь про розы. И подстриги газон…
Это было уже слишком. Гарри и так согласился навести небольшой порядок на лужайке перед домом Дурслеев только исключительно по той причине, что ему было нечем заняться. Хедвига с письмом от Гермионы еще не возвращалась; колдовать он не мог… Да он и сам понимал, что без него аккуратный домик Дурслеев со всей прилегающей к нему территорией придет в окончательное запустение. К сожалению, домового эльфа у Гарриных опекунов не было. А Гарри окончательно перестал мириться с такой участью.
Это только сегодня он, проснувшись рано утром и выглянув из окна, внезапно ощутил острое желание пойти и прополоть вон ту грядку с красивыми цветочками, названия которых он даже не знал. Почему-то это напоминало ему о гербологии, когда они с друзьями учились и пропалывать, и подкармливать разные магические растения…
— Что успею, то и сделаю, — буркнул он в ответ на поучения тети Петунии. — Я вам не домовой эльф…
Шея тети Петуния сразу как будто уменьшилась в два раза; вжав голову в плечи, она испуганно осмотрелась по сторонам.
— Как ты смеешь, — прошипела она, — говорить о каких-то… каких-то… тварях… — слово «эльф» она не могла выговорить по определению, а ввернуть что-нибудь пожестче, наверное, побоялась. — Я тебя предупреждаю, мальчик…
— Не надо меня предупреждать, — огрызнулся в ответ Гарри. Почему он должен бояться своих родственников? Он выдержал кошмарное испытание, пройдя через ритуал Ордена Феникса, и теперь его будут отчитывать за невскопанную вовремя грядку? Это просто смешно!
— Я сделаю ровно столько, сколько считаю нужным, — отрезал Гарри и, видимо, тон, которым были произнесены эти слова, нашел отражение в его глазах, потому что тетя Петуния только проворчала что-то себе под нос, но решила не спорить, а развернулась и пошла обратно в дом.
Гарри с облегчением вздохнул. День начинался весьма успешно. Тетя Петуния, кажется, от него отстала. Дядя Вернон уехал на работу и до вечера о нем можно было забыть. Даже Дадли, который еще вчера хотел поколотить своего кузена, совершенно позабыл про Гарри и уселся играться в свою новую приставку. Гарри досадливо поморщился — крики двух компьютерных бойцов, нещадно избивающих друг друга, доносились из распахнутого настежь окна в комнате Дадли. Создавалось впечатление, что истошные крики слышны на всей улице.
Но Гарри уже не обращал внимания на толстяка. Он старательно прополол грядку с понравившимися ему цветочками оранжевого цвета, потом подровнял кое-где траву на лужайке перед домом и только после этого взялся за самую неприятную часть — подстригать живую изгородь — ту самую, в которой он когда-то увидел Добби. Гарри прошелся один раз по периметру, обрезая секатором сухие ветки и засохшие листья, после чего прошелся еще раз, и только после этого решил на сегодня работу закончить.
Июньское солнце припекало все сильней и сильней. Гарри удобно устроился в тени, которую отбрасывал пристроенный к дому Дурслеев гараж, и стал осматривать, что происходит на улице. У соседнего дома игрались двое ребятишек лет шести. От нечего делать Гарри стал за ними наблюдать.
— А у меня волшебная палочка! — крикнул один из них, взмахивая сучковатой веткой, несомненно, вытащенной из кучи мусора, которую недавно вывозил Гарри. — Я тебя сейчас превращу в слизняка!
— Не превратишь, — возразил другой, пытаясь выхватить ветку у друга. — Ты ничего не умеешь. А я проткну тебя моим мечом, — он заозирался в поисках подходящей палки, но в окрестностях не было ничего подходящего, и он с удвоенной энергией стал отнимать палку у своего противника. Поскольку по росту ребятишки были примерно одинаковы, и ни один из них не желал уступать другому, то вскоре они самозабвенно мутузили друг друга, валяясь на земле…
Гарри непроизвольно улыбнулся. На его глазах как будто повторялись все те фрагменты его жизни, который так четко запечатлелись в его памяти. Но нет, конечно же, не они. А лишь слабые и неверные отражения истинных событий в кривом зеркале мира маглов. Упоминание о волшебной палочке, о колдовстве, да пусть даже о слизняках… Они так всколыхнули погребенные под завалами бед чувства Гарри, что он сам и не заметил, как едва слышно хлюпнул носом. Он вспомнил свой первый день в волшебном мире, когда Хагрид повел его покупать волшебную палочку. В его памяти всплыло изображение Рона, и тут же вспомнилась та самая история со слизняками, в которую попал его лучший друг на втором курсе обучения в Хогвартсе. Слова о колдовстве напомнили о Гермионе, самой умной волшебнице из всех знакомых Гарри. Он вдруг понял, что сделал неверный шаг. Кем бы он был без друзей? Кто поддерживал его на протяжении почти пяти лет непрерывной борьбы со злом и с Вольдемортом? И как он отплатил им за помощь? Он сбежал, просто-напросто испугавшись самого себя! Он не позволил себе даже попрощаться с Гермионой, он исчез с вокзала Кингс-Кросс раньше, чем Рон успел с ним поговорить, а ведь тот, наверное, хотел сказать ему что-то важное. Например, что уже простил его и не держит на него зла. Или у него появились какие-то новости о Джинни… А он, Гарри Поттер, испугался. И предпочел скрыться в собственной раковине, под названием дом Дурслеев, дабы подвергнуть себя самого очередному приступу самобичевания.
«Где твоя гордость, Поттер? — словно наяву услышал он издевательски насмешливый голос Драко Малфоя, голос врага, предателя. — А ведь все думают, что ты — чудо-мальчик, Мальчик-Который-Выжил… Ха! Здорово же они ошибаются — и этот маглолюбец Дамбльдор, и все эти важные колдуны из министерства магии, которые на самом-то деле ничего не стоят. Ты просто очередная ошибка природы, которая вздумала наградить тебя уродским шрамом на лбу. И ничего, кроме этого идиотского шрама, в тебе примечательного нет».
Весь идиотизм ситуации состоял именно в том, что, произнеси сейчас Драко Малфой эти слова, Гарри бы с ним согласился. Или нет?
А ведь еще недавно, возвращаясь из Хогвартса, он собирался жить и бороться дальше, забыв про то, что случилось, оставив позади неудачи и разочарования. И куда все ушло? Почему же он размяк и раскис, потеряв всякий интерес к жизни? Неужели из-за пребывания у Дурслеев? Ведь он волшебник, настоящий волшебник, такой же, какими были его отец и мать, и мир маглов — не для него. Хогвартс — вот его настоящий дом! Его семья — это не Дурслеи, пусть даже они остались его самыми близкими родственниками. Его настоящая семья — это те, кого он называет своими друзами, те, кто его любят. И в «Норе», доме семейства Уизли, он чувствует себя гораздо привычнее, чем в доме номер 4 по Бирючиновой Аллее, хотя гостил у Рона всего два раза. Да что там говорить о «Норе», если в «Дырявом Котле», где он жил прошлым летом, ему было спокойнее и легче, чем у Дурслеев.
«Надо отсюда уходить, — продолжал думать Гарри, понимая, что все это не больше чем мечты. — Я согласен жить, где угодно, но только не с Дурслеями. Сойдет и „Дырявый Котел“, или еще какая-нибудь гостиница в Косом переулке. Или, на худой конец, попросить Сириуса, чтобы он взял меня с собой. Ну и что, что он скрывается от властей — я буду скрываться вместе с ним…„
Но тут же в памяти Гарри всплывали слова Дамбльдора, ослушаться которого было просто невозможно. Он не просил, а практически приказал Гарри ехать к Дурслеям. Значит, зачем-то ему это было надо. Вот только зачем?
На следующий день Хедвига принесла ответ от Гермионы. Письмо оказалось неожиданно большим — Гермиона не пожалела времени и чернил, чтобы подробно описать Гарри все, что она знает про заклинание Блокировки. Одних только непонятных схем и чертежей было около десятка, а уж фразы вроде “процент воспроизводимости заклинаний в период выхода из состояния магического стаза» встречались почти в каждом предложении. Рассеянно пробежав глазами заумные объяснения Гермионы, Гарри остановился на самом последнем абзаце.
В дополнение к вышеперечисленным фактам остается отметить, что блокировка магии может быть произведена не только непосредственным воздействием на волшебную палочку, но и созданием блокирующего поля. Будучи помещенной в данное поле, палочка теряет свою способность к концентрации магического потока (подробнее см. «Основы элементарной теории магии»). Одним из частных методов создания подобного рода поля является так называемое заклинание Годрика, названное в честь Годрика Гриффиндора, одного из четырех основателей школы «Хогвартс». Оно позволяет блокировать только некоторые заклинания, например, необходимые для аппарирования. Более полное исследование изложено в статье А. Дамбльдора и А. Хмури «Ключ к пониманию заклинания Годрика», Успехи Магических Наук, том 8, 1928 год, с. 554.
Кажется, теперь Гарри был уверен на сто процентов, что с его палочкой все в порядке. Он на всякий случай еще раз перечитал то место, где излагалось про то, почему не работает палочка, и только после этого позволил себе хорошенько задуматься. В самом деле — если с его палочкой все нормально, значит, что-то не в порядке с домом Дурслеев. Неужели на весь дом наложена магическая защита? Не об этом ли рассказывала ему миссис Фигг прошлым летом?
В самом конце письма было еще небольшое примечание, которое Гермиона написала сама — все предыдущие рассуждения о заклинании Блокировки она, видимо, переписывала из различных книг.
Гарри, надеюсь, то, что я нашла про заклинание Блокировки, тебе поможет. Конечно, это совсем немного (здесь Гарри поперхнулся), но, как мне кажется, ты сумеешь разобраться, что к чему. И зачем тебе понадобилось применять Кандальное проклятие? Оно ведь запрещено, и у тебя снова могут быть проблемы. Постарайся не колдовать без крайней необходимости…
— Когда тебе собираются съездить по физиономии, это и называется крайняя необходимость, — с улыбкой проворчал Гарри себе под нос. Все-таки Гермиона неисправима — какая-то часть ее всегда будет против нарушения любого рода правил. И в то же время, если ему или Рону грозила опасность, Гермиона первая бросалась их выручать, забывая про всевозможные условности в виде законов или школьных указаний.
Отложив письмо в сторону, Гарри призадумался. Ему начало казаться, что он понимает, почему Дамбльдор приказал ему вернуться в дом Дурслеев. Приказ, дом, тетя Петуния, неработающая палочка, магическая блокировка — все смешалось у него в голове. Но, как только он пытался поймать нужную ему мысль, она ускользала, оставляя разочарование от очередной нерешенной задачи. Промучавшись так минут десять, Гарри решил, что умнее, чем Гермиона и предусмотрительнее, чем Дамбльдор, ему быть не дано, а потому нужно откинуть в сторону тщетные попытки придумать какое-то объяснение случившемуся и идти, наконец-то, завтракать. Кажется, тетя Петуния звала его уже раз пять или шесть. И чего они так волнуются за него? Раньше они бы и не переживали, даже если бы он умер с голоду…
— Ты почему не отзываешься, когда тебя зовут? — холодно поинтересовалась тетя Петуния, когда Гарри наконец-то спустился вниз. — Думаешь, мы должны ждать твоего явления, чтобы начать завтракать? — однако, несмотря на это заявление, каждый из Дурслеев уже что-то жевал. Дадли хватало полминуты, чтобы прожевать один тост, после чего он молниеносно хватал следующий и засовывал себе в рот, откуда уже ничего не возвращалось. Дядя Вернон в спешке доедал яичницу, не замечая, как маленькие кусочки падают ему на брюки. Бросив взгляд на часы, Гарри сообразил, что глава семейства Дурслеев катастрофически опаздывает на работу. Тетя Петуния суетилась, подавая мужу кофе и жуя на ходу тоненький ломтик сыра. На долю Гарри осталась уже остывшая овсянка и чай без сахара. Безо всякого энтузиазма он взялся за ложку и принялся поглощать кашу.
— Петуния, я побежал, — дядя Вернон поднял свое грузное тело из-за стола, метнул косой взгляд на Гарри (как всегда!), схватил портфель и уже было направился ко входной двери, как одновременно произошло несколько событий. Раздался страшной силы взрыв — и входная дверь разлетелась на щепки. Дадли от испуга подавился последним тостом. По ушам Гарри резанул визг тети Петунии и громовой рев дяди Вернона:
— ЧТО?! ОПЯТЬ?! — видимо, ему вспомнился визит Артура Уизли, когда отец Рона разрушил, правда, непреднамеренно, камин в доме Дурслеев.
Сердце Гарри екнуло. Неужели это за ним? Хоть бы это вновь оказался мистер Уизли, хоть бы он забрал его отсюда!
Но это был не мистер Уизли. Далеко не он. Гарри почувствовал, как у него в груди появляется какое-то мерзкое и неприятное ощущение, которого раньше никогда не было. Словно кто-то звал его к себе, манил ощущением чего-то сладостного, притягательного… Подавив в себе желание броситься навстречу неизвестности, Гарри до боли прикусил губу и это, кажется, помогло. Он замер на месте, ожидая, что будет дальше.
Из медленно оседавшего облака пыли выступила темная фигура в плаще с капюшоном. Один взмах рукой — и лицо вошедшего стало видно всем, хотя знал этого человека только один Гарри.
— Доброе утро! — изысканно поздоровался Люциус Малфой, вынимая палочку из плаща и отступая чуть в сторону, давая возможность пройти в дом Дурслеев остальным Упивающимся Смертью, которые один за другим выныривали из пыли.
— Что вам надо? Кто вы такой? — просипел дядя Вернон, пытаясь укрыть собой дрожащего Дадли.
— Что нам надо? Всего ничего, — и Малфой-старший довольно улыбнулся. Он оглядел десяток палочек в руках его сторонников, а потом испуганные лица Дурслеев и бледное лицо Гарри. — Сущий пустяк. Убейте его, — и он показал рукой на Гарри.
Заостренные концы палочек одновременно изрыгнули из себя вспышки зеленого огня, направленные в одного человека. Время остановилось. Словно в замедленной съемке Гарри видел, как пылающие холодным зеленым пламенем длинные полосы переплетаются между собой, скрещиваются и снова расходятся, шипят и со свистом проносятся сквозь воздух. Но неизменно одно — в конце своего пути Убийственное проклятие всегда находит цель, и непонятные с точки зрения маглов взаимодействия за доли секунды обращают жизнь человека в одно лишь воспоминание о ней. И счастлив будет тот, кто не успевает понять, что значит зеленая вспышка перед его глазами. В противном же случае несчастный… нет, у него перед глазами не пробежит вся его жизнь, он не вспомнит самые счастливые моменты в своей уже оконченной жизни. Просто у него в глазах останется недоуменное выражение — «как же так? Этого не должно быть…» Такое же выражение лица, какое было у Седрика Диггори. У Невилла Лонгботтома. У Мундугнуса Флетчера.
Ослепительные вспышки, казалось, охватили своим сиянием весь дом Дурслеев, промчались и погасли, оставив после себя лишь затухающие отблески зеленого огня на лицах всех присутствующих. А Гарри остался стоять там, где и стоял, и только теперь на его лице выступил холодный пот ужаса. Что происходит?!
Справа от него послышался сдавленный крик тети Петунии, которая упала в обморок. Не было сомнений — она знала, что за люди ворвались в их дом, и у нее не оставалось сомнений, какое заклинание они применили. Сестра Лили Эванс ненавидела все, связанное с колдовством, но разве она могла это делать, не зная, что представляет собой волшебство?
— Что за… — выругался Малфой-старший и вторично произнес Убийственное проклятие. Результат был тем же самым — нулевым.
Несколько Упивающихся Смертью отступили назад.
— Он заколдован! — выкрикнул кто-то. — Мальчишка заколдован! Он снова остался жив!
— Что с ним делать? — послышался другой голос, полный злобного отчаяния.
— Идиоты, — процедил Люциус и шагнул вперед, к Гарри. — Он не заколдован. Это магическая блокировка помещения, и наши палочки здесь бессильны. Однако остается еще одна вещь, — и Малфой вытащил из-под мантии длинный кинжал, ярко блеснувший в лучах утреннего солнца.
Не оставалось никаких сомнений, что все это значит. Даже Дадли догадался, что сейчас произойдет, и сдавленно пискнул. А Гарри, у которого больше не оставалось выхода, бросился к себе в комнату, на второй этаж. Ему было некуда бежать, не было другого выхода. Путь на улицу преграждали Упивающиеся Смертью, дорогу к черному выходу преграждали Дадли и дядя Вернон.
Гарри не тратил время, чтобы оборачиваться — он и так знал, что члены Ордена Феникса, возглавляемые Люциусом Малфоем, преследуют его. Он пулей взлетел вверх по лестнице, пронесся по коридору и захлопнул дверь. Его преследователи отстали буквально на пять футов, но этого хватило, чтобы защелкнуть задвижку замка и схватить свою волшебную палочку. «Бесполезно, все это бесполезно, — шептал Гарри его внутренний голос. — Магия здесь не работает. Через мгновение они вышибут дверь и тогда тебе уже ничто не поможет».
Самое противное заключалось в том, что так и было на самом деле. Сжимая в дрожащей руке палочку, Гарри с сожалением глядел на содрогающуюся под градом ударов дверь, а в голову лезли какие-то глупые мысли — когда все кончится, поблагодарить дядю Вернона, что поставил в комнату крепкую дверь. «А вот и конец», — обреченно подумал Гарри, когда дверь сорвалась с петель и разъяренный Люциус Малфой влетел в комнату. И вместе с этим он вдруг почувствовал холодок, пробежавший по телу. Нет, это не был испуг перед неизбежным, хотя кинжал Малфоя уже находился в дюйме от его шеи. Это было намного хуже.
Летний день померк. Тучи заслонили голубое небо, и холодный ветер ворвался в комнату, заставляя Упивающихся Смертью в страхе отступить назад. Люциус замер с кинжалом в руке, позабыв про Гарри, который, более не в силах сдерживать дрожь, рухнул на пол. Свистел ледяной ветер, где-то далеко слышалось будто бы змеиное шипение, и холод охватывал все его тело; помимо своей воли, перед глазами поплыли красные круги. Из последних сил Гарри выглянул в окно — и рухнул обратно, обессиленный, зная, что сейчас произойдет. Он не ошибся — в глубине его памяти родился такой знакомый женский крик. Только сейчас к нему сейчас примешивались испуганные возгласы Упивающихся Смертью.
Дом Дурслеев был полностью окружен дементорами.
Даже на самый первый взгляд их здесь собралось не менее тысячи. Стражники Азкабана плавно скользили по земле, сжимая аккуратный домик Дурслеев в кольцо. Самые первые их ряды уже исчезли внутри дома, а дементоры все прибывали и прибывали. Черный цвет, цвет страха и отчаяния, заполонил в этот день Литтл Уингинг. Дементоры блокировали абсолютно все подступы к дому Дурслеев, расположившись даже на крышах близлежащих домов (и как они только туда попали?). А темные фигуры одна за другой просачивались в дом Дурслеев и исчезали там, словно он был бездонный. Холод чувствовался все ближе и ближе, сиплое прерывистое дыхание ощущалось уже совсем рядом…
— Они мне не помешают, — прорычал сквозь зубы Люциус и сделал шаг к Гарри, лежащему на полу. Шаг, другой, еще один… Вдох, выдох, борьба с самим собой, сдавленные выкрики со всех сторон…
Люциус занес кинжал, и в этот момент дементоры, неслышно просочившиеся в комнату, набросились на него.