Ложась спать, Эдмунд думал, что заснуть в эту ночь не удастся — так сильно мальчика будоражили мысли о предстоящей поездке в Лондон. Но усталость взяла верх, и утром Слими стоило немалых трудов растолкать хозяина.
— А? Что такое? — сонно пробормотал мальчик.
— Мастер Эдмунд, просыпайтесь, — молодой домашний эльф тормошил его, огромные глаза орехового цвета светились усердием. — Матушка уже ждёт Вас к завтраку.
«Мы же едем в Лондон!» — молнией мелькнуло в голове у Эдмунда. Он вскочил так стремительно, что чуть не сбил с ног своего маленького слугу. Через десять минут, торопливо застёгивая камзол, мальчиквошёл в столовую.
— Доброе утро, — улыбнулась мать. — Давай завтракать. У нас сегодня много дел.
Эдмунд с удовольствием отказался бы от завтрака — от волнения ему всё равно кусок в горло не лез. Но леди Глемис и слышать об этом не хотела.
— Нет, Эдмунд, ты должен что-нибудь съесть. На покупки уходит целый день, я не допущу, чтобы ты всё это время ходил голодный.
Пришлось заставить себя проглотить несколько ложек каши и выпить стакан молока. Наконец, мать была удовлетворена его стараниями. Ещё раз осмотрев сына с ног до головы и пригладив ему волосы, она достала палочку.
— Сейчас я заколдую портшлюс, и мы отправимся в Лондон.
— А что такое портшлюс?
— Помнишь, как мы сюда попали? Портшлюс — это предмет, с помощью которого можно быстро переместиться на дальнее расстояние. А теперь помолчи.
Леди Глемис направила палочку на серебряную ложку.
— Готово, — сказала оначерез несколько минут. — На счёт три дотронься до неё пальцем. Раз, два, три!
Рывок, полёт через тёмную пустоту — и вот они уже стоят перед кирпичной стеной. Мальчик с интересом смотрел, как мать, отсчитывая кирпичи, дотрагивается палочкой до одного из них, и какв стене образуется арка…
— Входи, — она сделала приглашающий жест. — Это Косой переулок. Отсюда начинается путь в Хогвартс…
В Косом переулке кипела жизнь: по булыжной мостовой цокали копыта, что-то протяжно кричали мелочные торговцы, откуда-то доносилось протяжное уханье… Эдмунд впервые увидел, насколько важной в магическом мире особой является его мать. Когда они зашли в лавку портного, над входом в которую висели большие блестящие ножницы, хозяин, тучный лысый человечек, поспешно вскочил со стула и согнулся в глубоком поклоне.
— Леди Глемис, какая честь!
— Добрый день, месье Малкин. Мне нужны мантии для сына — три летние и две зимних.
— Для Вас — всё самое лучшее, миледи!
Через минуту хозяин лавки уже суетился вокруг Эдмунда, снимая мерки. Потом он показал матери образцы ткани, из которой будут пошиты мантии. Видимо, она была вполне удовлетворена их качеством, потому что довольно быстро выдала задаток и вышла из лавки.
— А теперь мы пойдём за палочкой, — сказала она, направившись к потемневшей двери, над которой висела выцветшая вывеска «Семья Олливандер. Производство волшебных палочек с 314 года до Р. Х.» Здесь повторилась та же история, что и в лавке портного — хозяин приветствовал леди Глемис с величайшим почтением.
— Какой рукой Вы держите палочку? — спросил он у мальчика. Эдмунд нахмурился — он не понял вопроса.
— Той же, что и перо, — подсказала мать.
— Тогда левой, — ответил Эдмунд.
— Хм… у меня сейчас не так много палочек для левшей… надеюсь, Вам что-нибудь подойдёт, — хозяин лавки достал с полки коробочку. — Попробуйте эту — бук и жилы дракона, двенадцать дюймов с четвертью.
…Через полчаса на прилавке беспорядочной кучей лежали опробованные палочки, а нужная так и не была найдена. Хозяин лавки взмок от напряжения, леди Глемис с каждой минутой всё больше хмурилась.
— Боюсь, что мне придётся заказывать сыну палочку за границей, мистер Олливандер, — холодно сказала она.
— Подождите, миледи, — мистер Олливандер вытер лоб. — У меня тут была ещё одна палочка… если и она не подойдёт, то я и в самом деле вынужден буду признать, что ничем не могу помочь Вам. Сейчас…
Откуда-то из глубин шкафа он достал ещё одну коробочку — покрытую довольно толстым слоем пыли.
— Вот, попробуйте эту.
Эдмунд устало и уже с некоторым раздражением взмахнул палочкой. С её конца сорвался огненный шар, который со свистом пронёсся через пыльную комнату, едва не поджёг платье матери и, ударившись о стену, с треском рассыпался снопом искр.
— Чертовски занятно… О, простите, миледи, — спохватился хозяин лавки, виновато посмотрев на посетительницу.
— Что это за палочка? — леди Глемис пропустила его извинения мимо ушей, разглядывая опалённое кружево. — Вы не сказали, из чего она сделана.
— Это самая необычная палочка, которую я когда-нибудь видел, — ответил мистер Олливандер. — Осина и кожа василиска.
Брови матери поползли вверх.
— Осина?
— Да, миледи. Эту палочку сделал мой дед, когда… э-э… его разум несколько утратил остроту. Мы думали, что она вообще не будет работать…
— Но моему сыну она подошла, — усмехнулась леди Глемис, — так что я беру её. Сколько с меня?
— Три галлеона, миледи.
— А почему он считал, что эта палочка не будет работать? — спросил Эдмунд, когда они вышли на улицу. После тишины лавки от шума закладывало уши.
— Она действительно довольно странная. Я никогда не видела палочек из осины, — ответила мать. — Я как-то беседовала с одним господином из Польши… на Рождественском балу у Малфоев… у него такое имя — совершенно непроизносимое… Он рассказывал об одном забавном суеверии польских маглов — что вампира можно убить с помощью осинового кола. Вздор, конечно, с вампиром так просто не справиться… но осина действительно способна поглощать магическую энергию. Эта палочка долго ждала своего часа — человека, для которого она станет продолжением руки.
Эдмунд спокойно отнёсся к словам матери. Разумеется, палочка у него должна была быть необычная — разве он не отличается от всех остальных? Он выпрямился, стараясь стать выше ростом. А мать улыбнулась, словно прочитав его мысли.
— Если тебя выбрала такая палочка, ты станешь выдающимся человеком, мой мальчик. А теперь пойдём, у нас ещё много дел.
В книжной лавке Эдмунд просто прилип к полкам: гладил переплёты, запоминая пальцами шероховатость кожи и гладкость бархата, слушал их голоса — ему казалось, что книги нашёптывают друг другу начертанные на их страницах тайны… Всё то время, что хозяин лавки отбирал для матери заказанные учебники, мальчик пытался различить слова в их неразборчивом шёпоте. Ещё немного — и тайны откроются…
— Эдмунд! — голос леди Глемис разрушил тот хрупкий мир, в котором существовали только он и книги. — Пойдём. Почти все эти книги есть в моей библиотеке, к тому же тебе рано их читать.
— Почему?
— Ты не посмотрел на названия? Это же книги по тёмной магии. За неё опасно браться без должной подготовки.
Мальчик молча последовал за матерью. Всему своё время… когда-нибудь он сумеет открыть эти тайны… жизнь уже научила его ждать. Тем более что и дальше всё оказалось очень интересно — и лавка, где торговали ингредиентами для зелий, идругая, где на прилавке лежали аккуратные пачки пергаментных листов, а в специальных подставках стояли разноцветные перья. Напоследок они с матерью зашли в дурно пахнущую шумную лавку, где продавали самых разных зверей — кошек, крыс, жаб..
— Надо купить тебе сову, — сказала мать. — Отпрыску Фауллизов неприлично не иметь личного почтальона. Выбирай.
Эдмунд огляделся по сторонам. На жёрдочках за прилавком было множество сов — бурые, рыжие, даже несколько белых. Взгляд мальчика остановился на крупной тёмно-бурой птице с янтарными глазами.
— Я хочу вот эту, — показал он матери.
— Показывать пальцем неприлично, — одёрнула его леди Глемис. — Мы берём эту птицу, — объявила она хозяину лавки. — Сколько она стоит?
— Пять галлеонов, миледи, — отозвался продавец. — Но… может, вам лучше выбрать другую?
— А чем плоха эта? Моему сыну она понравилась.
— Понимаете, миледи… дети обычно любят придумывать имена своим совам. А этот филин отзывается только на одно имя… Мне уже два раза возвращали его из-за этого.
— И как же его зовут? — спросил Эдмунд.
— Салазар.
— Мне это нравится, — заявил мальчик. — Пусть мою сову зовут так же, как великого Основателя.
Пожав плечами, продавец достал клетку и посадил в неё птицу. Мать одобрительно улыбнулась — ей явно понравились последние слова сына.
Вечером, когда они вернулись домой (покупки тащили нанятые в Косом переулке носильщики), Эдмунд спросил:
— А как добираются до Хогвартса?
— В каретах, — рассеянно ответила женщина — она была полностью поглощена своей причёской, пострадавшей во время перемещения. — 31 августа я отвезу тебя в Косой переулок, там вас будут ждать. Это особые кареты — они летят сами по себе, — её лицо осветила мечтательная улыбка. — Мне, когда я была девочкой, сразу понравился такой способ передвижения…
Остаток лета слился для Эдмунда в один день. Мальчик много читал — леди Глемис сама отобрала для него множество книг из своей богатой библиотеки. А по вечерам он с жадностью слушал рассказы матери о волшебном мире — ведь надо было столько узнать, чтобы не выглядеть нелепым в глазах однокурсников! Наконец, наступило тридцать первое августа. Налегке — багаж был отправлен в Лондон ещё неделю назад — мать и сын переместились в Косой переулок. Там было многолюдно — шаркали подошвы, звучали детские голоса… У Эдмунда голова пошла кругом от смеси запахов — духи, кожа, пот… В переулке стояли кареты, но пока дорогу к ним преграждал барьер, рядом с которым стоял невысокий человек в чёрной мантии.
— Дамы и господа, покорнейше прошу вас очистить место перед проходом к каретам, — сказал он.
Толпа послушно расступилась. Все притихли. К барьеру подошли ещё несколько человек, у одного из них в руках был лист пергамента. Он начал зачитывать имена. Вызванный подходил к проходу в барьере и его тут же отводили к карете. Наконец, раздалось:
— Мастер Эдмунд Фауллиз!
Леди Глемис торопливо поцеловала сына в щёку и сказала: «Увидимся на Рождество!». Эдмунд на какое-то мгновение почувствовал себя неуютно — он впервые оставался в мире магии без надёжной поддержки матери. Но мальчик тут же отогнал от себя эти мысли. «Я же не в лес еду!» — сердито сказал он себе. Белобрысый молодой человек приветливо улыбнулся ему и махнул рукой — следуй за мной. Они подошли к карете с гербом Хогвартса на дверце, и Эдмунд забрался внутрь. Там оказалось просторнее, чем это можно было предположить — на обитом мягким бархатом сидении мальчик спокойно мог лечь, вытянув ноги. Эдмунд чинно сел в углу и сложил руки на коленях. Через несколько минут дверца кареты отворилась, и тот же самый белобрысый юноша помог забраться внутрь какой-то девочке. Устроившись на сидении напротив, она равнодушно скользнула взглядом по соседу и отвернулась к окну. Эдмунд же, напротив, не мог оторвать от неё глаз. Девочка чем-то напоминала его мать — прямой нос, белокурые, почти белые волосы, заплетённые в две толстые косы, пышные формы… Хотя ей было не больше одиннадцати-двенадцати лет, под платьем угадывалась уже вполне сформировавшаяся грудь. «Какая она красивая!» — подумал Эдмунд. Мальчику хотелось, чтобы в их карету больше никого не посадили, чтобы всю дорогу до Хогвартса они провели наедине… может быть, ему удастся обратить на себя внимание этой красавицы… Но их уединение было очень быстро нарушено — в карету сел ещё один мальчик.
— Catherine, machére! — воскликнул он, присмотревшись к спутникам. — Comment çava? — он почтительно поднёс к губам её руку.
Явно скучавшая до его появления девочка оживилась.
— çavabien, merci, — они весело заговорили по-французски. Эдмунд заметил, как мальчик бросил на него косой взгляд, и сделал вид, что не понимает. Он чувствовал себя глубоко оскорблённым — неужели эти двое приняли его за слугу? Ведь он одет так же, как и они, а может, даже лучше!
Карета вздрогнула, и Эдмунд почувствовал, как её колёса оторвались от земли. У него засосало под ложечкой — первые моменты полёта оказались вовсе не такими приятными, как он представлял себе по рассказам матери. Тряска продолжалась, и мальчика начало мутить. А его соседи, как ни в чём ни бывало, продолжали оживлённо болтать.
— Pourriez-vousvoustaireunpeu? — довольно резко сказал он.
Мальчик и девочка посмотрели на него с удивлением.
— Почему ты притворялся, что не понимаешь? — спросил мальчик.
— Я не навязываюсь, если со мной не хотят разговаривать, — огрызнулся Эдмунд. — Но не очень-то вежливо показывать это таким образом!
— Извини, — примирительно сказал его сосед. — Мы с Катрин с детства знакомы, давно не виделись… Валериан Крауч, — сосед протянул ему руку.
— Эдмунд Фауллиз, — он ответил на рукопожатие.
— Екатерина Малфой, — Валериан представил свою спутницу.
— Фауллиз? — переспросила Екатерина. — У последнего лорда Фауллиза не было сыновей, только дочь. И братьев тоже не было… а его единственный кузен уже глубокий старик. Как это может быть — что ты Фауллиз?
— Это фамилия моей матери, — ответил Эдмунд.
— Матери? Но у лорда и леди Глемис не было детей, — девочка брезгливо подобрала юбки. — Ты незаконнорожденный?
— Да. Ну и что? — Эдмунда сильно задело её замечание, но он старался этого не показывать. За лето мать сумела внушить ему, что незаконное происхождение — не повод для смущения. «Я не могла рассчитывать на хорошую партию, имея на руках незаконнорожденного ребёнка, — объясняла она ему. — Но тебя ничуть не марает то, что мы с твоим отцом не были женаты. В нашем мире гораздо важнее чистота крови — а в этом ты никому не уступаешь.» Валериан, похоже, придерживался того же мнения.
— Катрин! — укоризненно воскликнул он. — Ну какое тебе до этого дело? Моя матушка училась вместе с леди Глемис, она о ней самого высокого мнения.
Девочка бросила на него сердитый взгляд и отодвинулась. Желая сгладить неловкую ситуацию, Валериан вполголоса сказал:
— Не обращай внимания. Малфои просто помешаны на традициях. А мои родители считают, что если человек из хорошей волшебной семьи, то на остальное можно не обращать внимания. Ты же чистокровный?
— Да, — твёрдо ответил Эдмунд.
— Это самое главное. Мой отец ворчит, что от нечистокровных уже житья не стало. Поэтому тем, кто из приличных семей, надо держаться сообща.
— Екатерина к тебе тоже привыкнет, вот увидишь, — пообещал Валериан, посмотрев на девочку. Та мирно спала, прислонившись к спинке сидения — и так мило улыбалась во сне… Оба мальчика перешли на шёпот, чтобы не потревожить её.
— А где ты живёшь? — спросил Эдмунд. Ему было интересно узнать, где живут другие маги — мать была единственной волшебницей на много миль вокруг.
— В Лондоне. Наши соседи — тоже известные маги: МакКинноны, Блэки, Соммерсы… А наше родовое поместье находится недалеко от замка Малфоев. Жаль, что этим летом мы не смогли туда съездить…
— Вы там с ней и познакомились? — Эдмунд кивнул на Екатерину.
— Да. Мы играли вместе ещё совсем маленькими. Она очень весёлая, когда не напускает на себя. Но девчонки все такие…
Эдмунд засмеялся. Этот Валериан начинал ему нравиться. Дальше беседа пошла как по маслу. Через несколько часов начало темнеть, мальчики почувствовали, что голодны. Эдмунд достал свёрток с едой, которую ему приготовил в дорогу заботливый Тонки.
— А я свой дома забыл, — с досадой сказал Крауч.
— Так угощайся, — предложил Фауллиз. — Тут на троих хватит.
Валериан не заставил просить себя дважды. Видимо, запах еды разбудил Екатерину. Она зевнула, прикрывая рот рукой, и сонно посмотрела на своих спутников.
— Катрин, не обижай Эдмунда, — с улыбкой сказал ей Крауч. -Мы с ним разговаривали, пока ты спала. Он хороший парень, правда.
Девочка тихонько фыркнула в ответ, но смотрела на Эдмунда уже не с таким презрением, как до этого. У мальчика затеплилась надежда, что они всё-таки смогут подружиться. «Хорошо бы нам ещё на один факультет попасть,» — подумал он.
Карета начала снижаться и вскоре гулко ударилась о землю. Мальчики вышли первыми и оба подали руки Екатерине. Настроение у Эдмунда поднялось ещё больше — спускаясь со ступеньки, девочка не отвергла помощь ни одного из них. Кареты стояли прямо у ворот замка. Через минуту оттуда вышел представительный мужчина с окладистой рыжей бородой.
— Первокурсники, подойдите ко мне, — приветливосказал он.
От толпы студентов отделилась группа человек в сорок. Мужчина повёл детей по коридорам замка. Потрескивали факелы, вставленные в прочные железные кольца, шаги отдавались гулким эхом от каменных полов. Наконец, они вошли в какую-то комнату.
— Придётся немного подождать, — улыбнулся мужчина. — Сейчас в Большом зале готовится Церемонии Распределения.
Он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Дети возбуждённо загалдели — все спешили поделиться предположениями о том, куда они попадут.
— Родители сказали, что заберут меня из школы, если я попаду в Слизерин, — пропищала какая-то девочка с кукольными голубыми глазами. Екатерина смерила её надменным взглядом.
— Неужели?
— Они говорят, что порядочному человеку в Слизерине делать нечего, — девчушка упрямо тряхнула рыжей головой.
— Ну, спасибо, обрадовала, — раздражённо сказал какой-то мальчик. Он говорил очень странно — «р» у него выходило так, будто он перекатывал во рту камешек и боялся его проглотить. — Мой дед учился в Слизерине — значит, он непорядочный?
— Прекратите, — вмешался Валериан, когда девочка уже открыла рот, чтобы что-то ответить. — Если вы потом на один факультет попадёте — так же ссориться будете?
В этот момент дверь снова распахнулась. Тот же мужчина, который привёл их сюда, поднял руку, призывая ребят к тишине.
— Всё готово, — улыбнулся он. — Следуйте за мной.
Первокурсникам снова пришлось идти по запутанным длинным коридорам. Эдмунда не оставляло ощущение, что за ним неотступно следят чьи-то глаза, буравят спину, словно прикидывая — достоин ли этот мальчик учиться в Хогвартсе… Полумрак начал раздражать его — хотелось поскорее выйти к свету. Издалека стал доноситься шум, приближавшийся с каждым шагом. Вскоре они подошли к высоким массивным дверям с изображением герба Хогвартса.
-Ну вот мы и пришли, — сказал их провожатый, распахивая двери.
Яркий свет ударил по глазам, заставив детей прищуриться. Гул затих -все находившиеся в залес любопытством смотрели на новичков. Эдмунд огляделся. Свет сотен плавающих под потолком свечей заливал огромное помещение, пять столов стояли на равном расстоянии друг от друга — два слева, два справа, один напротив входа. А в самом центре стоял трёхногий табурет, на котором лежало нечто, что мальчик поначалу принял за кучку тряпья. Приглядевшись, он понял, что это шляпа — помятая, старая, вся в заплатках. Эдмунд был очень разочарован — и вот этот головной убор, который побрезговали бы надеть многие лондонские нищие, должен, по словам матери, решить его судьбу? В этот момент спереди у Шляпы открылся рот, и она запела.
Быть может, я некрасива на вид…
Мальчик поморщился и заткнул уши — это скрипение до зубовного скрежета напоминало голос учителя Биггла. Он так и простоял с заткнутыми ушами до тех пор, пока сосед не толкнул его в бок.
— Ты, что ли, Эдмунд Фауллиз?
— Я.
— Так что стоишь? Тебя уже второй раз вызывают.
Эдмунд подошёл к табуретке, с лёгкой брезгливостью натянул на себя Шляпу и сел.
«Ну, с тобой мне всё ясно, — раздался у него в ушах скрипучий голосок. — Таким учеником гордился бы сам господин Салазар — пусть меня мыши съедят, если это не так!»
— Слизерин! — громко выкрикнула Шляпа.
Cлева от Эдмунда раздались аплодисменты. Мальчик неторопливо снял Шляпу и подошёл к будущим однокурсникам.
— Садись, — мрачного вида черноволосый парень подвинулся и хлопнул рукой по скамье. — Неплохое у нас нынче пополнение. Сначала Крауч, теперь Фауллиз…
Сидевший на другом конце стола Валериан приветливо помахал ему. Устроившись на скамье, Эдмунд начал внимательно следить за распределением. Ему очень хотелось, чтобы Екатерина тоже попала в Слизерин. Но ей ещё надо было ждать своей очереди. Сейчас на табуретке сидел полный мальчик с торчащими в стороны каштановыми волосами, Норман Гейл.
— Слизерин! — снова выкрикнула Шляпа.
Эдмунд захлопал в ладоши вместе со всеми. Но через несколько секунд в плечо словно впились тысячи ледяных иголок. Вскрикнув от боли, мальчик обернулся но бурныеаплодисменты и приветственные возгласы заглушили его голос.. За скамьёй стоял призрак — высокий старик с длинной бородой, орлиным носом и надменным взглядом. На одежде у него были какие-то серебристые пятна, сильно напоминавшие кровь — Фауллизу почему-то сразу вспомнились рассказы матери о том, что кровь единорога серебряного цвета … а испивший её — проклят навеки… Посмотрев Эдмунду в глаза — мальчика передёрнуло от этого ледяного взгляда — привидение неторопливо удалилось.
— Ч-что это? — заикаясь, спросил он.
— Не что, а кто, — осклабился сидевший напротив него светловолосый старшекурсник с лисьей физиономией. — Это наше слизеринскоепривидение, Кровавый Барон. Он до тебя дотронулся?
— Д-да, — Эдмунда всё ещё трясло.
— Понимаю, ощущение не из приятных. И бойся его рассердить. Он может заморозить твоё сердце, если сильно разозлится.
На лице Эдмунда был написан почти потусторонний ужас. Вокруг засмеялись. «Он, наверное, пошутил,» — уговаривал себя мальчик. Но страх не проходил. Ощущение ледяной руки, сжимающей сердце было настолько реальным, что на миг даже показалось — ещё немного, и оно лопнет. Крепко зажмурившись, Эдмунд упорно представлял себе, что сидит у жарко горящего огня… И через несколько минут холод отступил.
— Ты что? — Валериан, оказывается, сидел теперь рядом с ним.
— Н-ничего, — Эдмунду не хотелось признаваться, что он так сильно испугался привидения и слов старшекурсника.
— Малфой, Екатерина! — прозвучало в этот момент.
Оба мальчика затаили дыхание — скорей бы! А девочка шла к табуретке изящной и в то же время величественной походкой потомственной аристократки… это казалось слишком долго для охваченных нетерпением мальчиков… Наконец, она надела на голову Шляпу.
— Слизерин! — почти тут же выкрикнула та.
Екатерина с достоинством направилась к бешено аплодирующим слизеринцам.
— Катрин, я так рад! — Валериан лучился от счастья.
— Я не сомневалась, что попаду сюда, — спокойно сказала девочка, опускаясь на скамью и расправляя юбки. — В роду Малфоев было всего два человека, которые попали не в Слизерин, а в Равенкло…
— Пожалуйста, хоть на сегодня избавь нас от генеалогии! — взмолился Крауч.
— Скорей бы всё это кончилось, — вмешался толстый Гейл. — Есть хочется.
Церемония действительно должна была скоро закончиться — оставалось всего около десяти нераспределённых первокурсников.
— Поттер, Пауль!
Тот самый мальчик, который сказал, что его дед учился в Слизерине, подошёл к табуретке и решительно надел на голову Шляпу. Наступила пауза.
— Слизерин! — на этот раз Шляпе понадобилось несколько минут, чтобы принять решение. И голос её звучал не совсем уверенно.
Пауль пожал плечами и направился к столу Слизерина.
— Можно к вам? — вежливо спросил он, подойдя к Екатерине, Валериану и Эдмунду. Фауллиз снова удивился его необычному выговору.
— Садись, — Крауч подвинулся.
— Почему ты так странно говоришь? — вылез Гейл.
— Я из Голландии.
— Голландец? А фамилия английская… — удивился Валериан.
— Мой отец повстречал там мою мать. Они поженились и остались там жить.
— Никогда не слышал о голландских колдунах, — пренебрежительно бросил кто-то из старшекурсников.
— Мало ли о чём ты не слышал, — в тон ему ответил Пауль. — Странные вы какие-то здесь, на островах — считаете их чуть ли не центром мира. Моя мать — из очень знатного колдовского рода. Так что я чистокровный волшебник, ничем не хуже вас.
— А всё-таки, почему они не переехали в Англию? — спросил Эдмунд.
— Не захотели! — огрызнулся Поттер. — В Голландии сейчас живут лучшие художники — и маги, и маглы. А мой отец — художник.
Звон колокольчика заставил их прекратить споры. Распределение закончилось. Высокий старик с щёгольски подстриженной бородкой и лихо закрученными усами поднялся со своего места за преподавательским столом и теперь призывал присутствующих к молчанию, собираясь что-то сказать.
— Кто это? — спросил Эдмунд.
— Профессор Хорнби, директор Хогвартса, — шепнул Валериан.
— Ух, какой типаж, — восхищённо прошептал Пауль. Он извлёк из-под мантии кусок пергамента и чёрного мела и начал рисовать, изредка бросая взгляд на директора.
— Приветствую всех вновь поступивших, — звучным баритоном сказал директор. — Добро пожаловать в Хогвартс. На семь лет он станет вашим домом — и пусть это будет тёплый и уютный дом. Как и во всяком доме, у нас есть своя запертая кладовка, — по залу прокатился смешок, — и называется она Запретный Лес. Первокурсники должны твёрдо запомнить, что туда ходить нельзя.
Хорнби откашлялся и глотнул воды из бокала.
— Как уже многим известно, профессор Карриган подал в отставку. Поэтому имею честь представить вам нового преподавателя Защиты от Тёмных Сил, профессора Конала Финнегана!
В зале зааплодировали. Плотный рыжебородый мужчина — тот самый, который проводил новичков в замок — поднялся со своего места и с достоинством поклонился присутствующим.
— А теперь — начинаем пир! — закончил свою речь директор, когда аплодисменты стихли.
Он взмахнул палочкой, и на столах появились блюда со всевозможными яствами — жареным мясом, бобами, рыбой… Всё было украшено листьями салата, петрушкой, нарезанными фруктами — не хуже, чем в замке у леди Глемис. Даже Екатерина одобрительно кивнула, окинув сервировку придирчивым взглядом. Пауль тоже выглядел очень довольным — но не столом, а своим рисунком.
— Что ты нарисовал? — поинтересовался Крауч. — Можно посмотреть?
— Пожалуйста, — Поттер протянул ему пергамент.
Эдмунд с любопытством взглянул на рисунок через плечо Валериана. Спустямгновение оба мальчика старательно зажимали рты, чтобы не расхохотаться во весь голос. На пергаменте была изображена птица — не то грач, не то ворон. Торжественно воздев крыло и подняв глаза к небу, она явно произносила какую-то возвышенную речь. А самое главное — если присмотреться, то можно было заметить небольшие усики и бородку рядом с клювом… который чем-то неуловимо напоминал длинный заострённый нос директора.
— Это ты так профессора Хорнби изобразил? — фыркнул Гейл, тоже кинувший взгляд на рисунок.
— Ну не тебя же! — ухмыльнулся Пауль. — Ты на птицу не похож, скорее на животное…
— На какое такое животное? — набычился Норман.
— Давай оставим эту тему, — махнул рукой Поттер. — Действительно, есть хочется.
Это замечание тут же переключило внимание Гейла на блюдо с едой. Екатерина брезгливо поморщилась: его манеры оставляли желать много лучшего. Мальчик ел с чавканьем, шумно отхлёбывая сок из бокала, а закончив трапезу, вытер руки о скатерть.
Когда ужин закончился, из-за стола поднялся тот самый чернявый молодой человек, который подвинулся, чтобы освободить Эдмунду место.
— Меня зовут Майкл Рейнолдс, я староста Слизерина. Следуйте за мной, я отведу вас в нашу гостиную.
Уже в третий раз за этот день Эдмунд попал в подземелья Хогвартса — именно там пролегал путь в гостиную Слизерина. И теперь мальчик уже не находил их такими мрачными — ведь они были связаны с лучшим факультетом Хогвартса, а значит, стали частью его судьбы. Дойдя до развилки, староста повернул налево и остановился у стены, покрытой причудливыми зелёными разводами.
— Это вход в нашу гостиную. Чтобы попасть внутрь, надо сказать пароль. Вы должны выучить его наизусть и, разумеется, не говорить никому, кроме слизеринцев. Пароли регулярно меняются, так что будьте внимательны. Зелёная змея, — произнёс он.
Стена бесшумно отъехала в сторону. За ней была комната без окон, освещавшаяся лищь факелами в старинных кованых подставках. В комнате стояли кресла с зелёной бархатной обивкой, резными спинками и подлокотниками, украшенными причудливо переплетённым узором в виде змей, на полу лежал зелёный же ковёр.
— Садитесь, — Майкл кивнул на кресла. — Я должен кое-что вам сказать, перед тем как вы разойдётесь по спальням.
— Итак, — продолжил он, когда первокурсники сели, — вам всем выпала честь попасть в Слизерин, дом величайшего из четверых основателей. И вы должны делать всё, чтобы не уронить его честь. Поэтому твёрдо запомните наше главное правило — вы можете делать всё, что угодно, но это не должно подрывать репутацию нашего факультета. Великий Слизерин не видел большой беды в том, чтобы нарушать школьные правила — но не попадайтесь при этом. Победителей не судят — а с проигравшими у нас не церемонятся. Всем понятно?
Первокурсники молча кивнули.
— И второе. Ваше поведение внешне должно быть безупречно, — палец старосты упёрся в Нормана. — А твои манеры просто отвратительны. Почему ты чавкаешь, как свинья над корытом? И где тебя учили вытирать руки о скатерть?! Изволь вести себя как воспитанный человек!
Норман сидел красный, как варёный рак. Кто-то сдавленно хихикнул.
— На этом всё, — сказал Майкл. — Лестница справа ведёт в спальню девочек, слева — в спальню мальчиков. Спокойной ночи. Расписание увидите завтра, спустившись утром в Большой Зал.
Валериан, Норман, Эдмунд и Пауль поднялись по лестнице и подошли к двери, на которой уже были написаны их фамилии.
— Здорово! — восхитился Норман. — Откуда они узнали, что мы будем здесь учиться?
— Эту табличку повесили уже после распределения, — с лёгкой насмешкой в голосе ответил Валериан.
В комнате стояли четыре кровати под балдахинами, окна, как и в гостиной, отсутствовали. Горящие факелы источали слабый пряный запах горящей смолы. Мальчики начали раздеваться.
— Откуда мне было знать, для чего стол тряпкой застилают? — бурчал себе под нос Гейл. — У нас дома отродясь такого в заводе не было!
— Ты теперь не дома, — спокойно сказал Поттер, аккуратно складывая рубашку. — Так что смотри на тех, кто вырос в приличных семьях, и учись, как себя вести.
— И вот первое правило, — добавил Фауллиз, испытывавший тайное удовлетворение от того, что в первый день глупо выглядел не он, а кто-то другой, — чтобы вытирать после еды рот и руки, существуют салфетки. А скатерть стелют для красоты.
— Ишь, чего навыдумывали! — продолжал ворчать Норман. — И как простому человеку всё это в башке удержать?
— Ты теперь не простой человек, — холодно бросил Валериан. — Ты слизеринец!
Эдмунд задул свой ночник и залез под одеяло. После такого тяжёлого дня мальчика безудержно клонило в сон. «Будет забавно, когда ребята узнают, как зовут мою сову. Надо завтра отправить Салазара с письмом к матушке,» — подумал он и закрыл тяжёлые веки, проваливаясь в объятия Морфея.