Глава 11. Наконец-то Хогвартс
За оставшуюся неделю Гарри наконец-то полетал на славу. Пользование метлой почему-то не считалось тем видом магии, который запрещен несовершеннолетним колдунам. Миссис Уизли сначала не отпускала его дальше квиддичной поляны, но, увидев однажды, как Гарри летает, произнесла:
— Поистине, милый, не давать тебе метлу — все равно что птицу в неволе держать.
С тех пор по вечерам, когда стемнеет, Гарри оседлывал свой верный «Всполох» и летал над окрестностями, стараясь подняться повыше, чтобы ненароком не попасться на глаза маглам. Каждый раз его сопровождал Чарли, видимо, следуя приказу Дамблдора, но Гарри не был обременен этим соседством. Напротив, они часто устраивали гонки, и, надо сказать, Гарри редко удавалось выиграть, хоть его соперник летал на стареньком «Чистомете», который вовсе не был оборудован акселераторами, стабилизаторами, антивибраторами и всякими другими полезными приспособлениями. Гарри не прочь был бы летать целые дни напролет, но, живя среди колдунов, вынужден был соблюдать режим маглоконспирации. Рон однажды попробовал полететь с ними, но сильно отстал уже через полмили, и ему пришлось вернуться домой. Зато днем, в те часы, когда Гермиона не заставляла их заниматься подготовкой к дополнительным Зельям, друзья пропадали на квиддичной поляне. Гарри учил Рона держать равновесие, пользоваться преимуществами его маневренной метлы, пикировать с максимальной скоростью и затем грамотно выходить из пике без ущерба для здоровья. Иногда к ним присоединялись Чарли и Джинни, и тогда они втроем тренировали Рона ловить мячи-яблоки. Один раз Джинни удалось уговорить даже Гермиону сесть на метлу. Она, конечно, не раз летала и раньше, в Хогвартсе и самых безнадежных отличников не освобождали от уроков мадам Хуч, но, по словам самой Гермионы, полеты никогда не доставляли ей удовольствия. На самом деле Гарри подозревал, что она просто не любила выглядеть «не первой» в чем бы то ни было. Здесь же, среди своих, девушка совершенно не чувствовала неловкости. Первое время Рон заботливо держался рядом («Так, на всякий случай»), но вскоре она вошла во вкус и применила против него прием «Ложный уворот», который сам Рон безуспешно пытался освоить накануне. В тот день им удалось поиграть почти по-настоящему — Рон, Джинни и Чарли против Гарри, Гермионы и Билла. Последний летал на метле не хуже Чарли, а на удивленный вопрос Гарри «Что же ты не играл в гриффиндорской сборной?» ответил, что занимался тогда кое-какими более важными делами. Например, учился.
Жизнь на свежем воздухе, хорошее питание и неслабая физическая нагрузка привели к тому, что Гарри с друзьями валились спать задолго до полуночи, зато с утра вставали с необычной легкостью. Это было обидно, ведь каникулы еще не кончились, и можно было поспать подольше. Зато благодаря этому Гарри познал прелесть жизни в нормальной большой семье. По утрам, как и положено у порядочных колдунов, почтовая сова доставляла свежий номер «Пророка». Обычно мистер Уизли первым завладевал газетой и вслух зачитывал самые интересные новости. Гарри очень нравилось сидеть за длинным столом в большой компании, поглощая нехитрый, но всегда безумно вкусный завтрак, пить горячий шоколад или душистый крепкий чай, слушать сидящего напротив мистера Уизли и потом горячо обсуждать всякие интересные вещи. Например, с чем связано позорное поражение «Торнадос» в субботнем матче против «Гарпий».
Однажды Гарри поймал себя на мысли, что раньше он почти хотел услышать что-нибудь о Вольдеморте, о каком-нибудь неприятном происшествии, которое бы заставило остальных магов поверить наконец в его возвращение. Теперь же, после нескольких дней такой мирной жизни, юноша ждал новостей чуть ли не с содроганием. Он боялся. Очевидно, не он один. Каждое утро, опустив медную монетку в мешочек, привязанный к ноге почтовой совы, старшие братья Уизли замирали за столом, напряженно ожидая, что сейчас прочитает отец; миссис Уизли в этот момент обязательно приходила с кухни и стояла, нервно крутя в руках полотенце. Мистер Уизли каждый раз быстро просматривал первую страницу и жизнерадостно сообщал: «Сегодня все хорошо», после чего Молли с просветленным лицом уходила обратно на кухню, а Билл и Чарли, как ни в чем не бывало, возвращались к разговору с близнецами или с Джинни. Только теперь Гарри понял, про что говорил ему Хагрид несколько лет назад. Жить в постоянном ожидании зла было ничуть не лучше, чем видеть это самое зло. К счастью, самой плохой новостью за последнее время было то, что комиссия Министерства не преуспела в расследовании нападения на дом миссис Фигг и на двух авроров-наблюдателей. Нападавшие, видимо, были профессионалами и не оставили после себя никаких следов. Состояние пострадавших также нельзя было отнести к хорошим новостям — миссис Фигг и молодой аврор по имени Питер Скунс все еще не разговаривали, никого не узнавали и не реагировали на другие внешние раздражители.
Пост-эффекты совместного аппарирования, которые так волновали Гарри после путешествия с Люпином, прошли самым незаметным образом. Уже на третий вечер своего пребывания в «Норе» Гарри глядел на полную луну и не испытывал никаких неприятных эмоций. Он даже не сразу понял, о чем беспокоится Гермиона, когда она спросила его:
— Ты не чувствуешь ничего необычного? Завыть не хочется?
Гарри не хотелось выть, у него пропало необычное обоняние, и он больше не мечтал о куске полусырого мяса. Как и обещал Люпин, все прошло за пару дней. Тем не менее, он все еще испытывал глубокую признательность к миссис Уизли, что заставляло его иногда делать странные вещи. Например, предлагать ей время от времени свою помощь. «Ничего, — сказал Рон другу, — это скоро пройдет. Вот заставит она тебя стиральные котлы чистить, и пройдет». Но миссис Уизли, словно чувствуя, что всему есть пределы, не поручала им чистить котлы, ни стиральные, ни какие другие. Со стиркой и уборкой она предпочитала справляться сама. Гарри однажды смог оценить масштаб ее деятельности, когда увидел гору носков, накопившихся в доме за неделю. Зато Гарри и Рону пришлось пару раз потрудиться на огороде. Сначала они поливали чахлые кустики, на которых висели одинокие огурцы. Огурцы почему-то были ярко-синего цвета, по поводу чего Рон, ухмыляясь, сказал:
— Фред с Джорджем испытывали краску для Синильных Батончиков.
В следующий раз они вместе с Гермионой собирали тыквы, которые Билл затем с помощью наколдованной тележки левитировал в погреб. Громадные темно-желтые плоды имели самую причудливую форму, причем все разную, что также наводило на мысль о чьих-то экспериментах.
Каждый вечер их инспектировала профессор Мак-Гонагалл. Ее голова пунктуально появлялась в камине в десять часов, спрашивала у присутствующих, все ли в порядке, желала всем спокойной ночи и исчезала опять. Фред с Джорджем пару раз пытались проследить, откуда Мак-Гонагалл выходит на каминную связь. По мнению Гарри, профессор связывалась с ними из Хогвартса, но близнецы все же хотели в этом убедиться. И заодно испытать очередную модификацию Всеслышащих Ушей. Их попытки, однако, не увенчались успехом, что означало, что канал связи умело законспирирован.
Накануне их отъезда в Хогвартс миссис Уизли обнаружила, что живущая в доме орава практически опустошила кладовые, запросто смолотив закупленные в Диагон-Аллее припасы, и объявила День Веселых Нищих. Как объяснил Рон, раньше такие дни бывали у них регулярно, не реже раза в месяц. Суть праздника заключалась в том, что вся еда готовилась из последних запасов, сохранившихся в кладовых, с добавлением немногочисленных овощей, выживших на огороде после экспериментов близнецов. Из-за непостоянства состава меню оказывалось непредсказуемым, в чем и заключалась главная прелесть. На этот раз миссис Уизли приготовила мясное рагу, тыквенный пудинг и разнообразное печенье.
В этот вечер мистер Уизли постарался вернуться с работы пораньше. Под мышкой у него, как всегда, был зажат большой черный телефонный аппарат. Фред с Джорджем починили его после падения, и Артур постоянно таскал телефон с собой. Вместе с мистером Уизли появился Люпин, бледный и осунувшийся. Он расспросил Гарри, чем он тут занимается, затем внимательно выслушал полный отчет Гермионы о результатах экзаменов и напоследок объявил, что собирается завтра проводить их до самого Хогвартса. Миссис Уизли сурово сказала, что никуда его не отпустит, пока он не поест хорошенько, и Люпин не стал противиться. Глядя, как деликатно он ест, Гарри про себя немало удивился, как это Люпину удается так сдерживаться, — ведь он теперь имел представление, каким аппетитом обладает оборотень.
В самый разгар ужина неожиданно появился профессор Дамблдор. Мистер и миссис Уизли сразу усадили его за стол, подвинув Чарли и Фреда. Последний, вскочив и почему-то засуетившись, от избытка чувств пролил на себя тыквенный сок, так что ему пришлось идти наверх переодеваться. Вернувшись к столу, он едва заметно подмигнул Джорджу. Эти маневры, по-видимому, оценил только Люпин; он слегка нахмурился, но ничего не сказал.
Гарри с замиранием сердца смотрел на директора, ожидая с нетерпением и одновременно со страхом, что он скажет. Дамблдор, вопреки его опасениям, был в хорошем настроении. Отдав должное стряпне миссис Уизли, он наконец перешел к делу. Директор поздравил всех с окончанием каникул и предупредил, что завтра по вполне понятным причинам Хогвартс-Экспресс отправится со специальным сопровождением. Это значит, что с ними в поезде поедут деканы факультетов и некоторые добровольцы из числа родителей и выпускников. Профессор напомнил, чтобы дети не забыли взять с собой Методички по ДЧС, которые могут им пригодиться в дороге. Доев третью добавку тыквенного пудинга и вытерев усы и бороду, Дамблдор с удовлетворенным видом встал из-за стола и отошел к камину поговорить о чем-то с Биллом и мистером Уизли, пока Молли накроет стол к чаю. За чаем Фред особенно сердечно угощал Дамблдора печеньем; при этом они с Джорджем так внимательно смотрели на директора, что миссис Уизли, в свою очередь, стала весьма подозрительно поглядывать на своих хулиганистых отпрысков. Однако Дамблдор как ни в чем не бывало проглотил все предложенные сладости, и близнецы с некоторым разочарованием отошли в угол о чем-то пошептаться. Люпин и Джинни, с интересом наблюдавшие эту маленькую интермедию, обменялись понимающими улыбками. Остальные ни о чем не подозревали. Набивая рот вкуснейшим десертом, Гарри решил, что вполне готов терпеть День Веселых Нищих даже чаще, чем раз в месяц.
Наконец Дамблдор откланялся. Напоследок он внимательно оглядел всех собравшихся, и один Мерлин знает, чего ему стоило сохранять на лице спокойное выражение. Это был, возможно, последний вечер такой пронзительно мирной жизни. Кто знает, что готовит им завтрашний день? Что сулит он Артуру, который в Министерстве прослыл главным защитником маглов и, следовательно, будет первой мишенью, захоти Вольдеморт нажать нужные рычаги? Что сулит он Молли, у которой две трети семьи уже официально состоят в Ордене Феникса, а еще двое собираются на полном серьезе пойти в авроры? Что готовит завтрашний день Люпину, который потерял всех друзей и вообще все, что можно потерять, но, кажется, обрел кое-что взамен? Что-то будет с неугомонными близнецами, которые со своим характером непременно влезут в самое пекло? Что будет с детьми, которые отныне не могут чувствовать себя в безопасности ни дома, ни даже в Хогвартс-экспрессе? Дамблдор через силу улыбнулся Гарри, подмигнул Джорджу, развернулся и исчез в пламени камина.
Все когда-нибудь кончается, закончился и последний день каникул. Впереди их ждал Хогвартс, что тоже вовсе не так уж плохо, философски думал Гарри. Он поднимался по лестнице в свою комнату, чувствуя приятную тяжесть в животе, когда услышал, как на площадке третьего этажа Люпин выговаривает за что-то близнецам.
— Мы не собирались делать ничего особенного! — оправдывался Фред. — Подумаешь, вылезли бы цветы из ушей! Детские шалости.
— Мы же не стали ему Забастовочные Завтраки подсовывать, — вторил брату Джордж.
— Что у вас тут такое? — с любопытством спросил Гарри, поднимаясь к ним. — Кому подсовывать?
Люпин усмехнулся.
— Они пытались впихнуть в директора свою продукцию.
— Да, представляешь, когда еще такой случай представится! — глаза Фреда горели энтузиазмом.
— Правда, и что? Я ничего не видел. Что случилось-то?
— Так в том-то и дело, что ничего не случилось, — уныло сказал Джордж.
— Слушай, я точно видел, как он съел наше печенье. Могу поклясться, что он его съел и хоть бы что. Может, доза маловата?
— Ну да, мы их сколько раз перед этим испытывали? Ни одной осечки не было. Нет, это Дамблдор устроил. Ну, погоди, я у него как-нибудь выспрошу, как он это делает. Ремус, а ты, случайно, не знаешь?
— Не знаю и знать не хочу. Давайте, парни, помогите Джинни укладываться.
— Гарри, только маме не говори, ладно?
Гарри оскорбленно развел руками. Поднявшись к себе, он обвел глазами беспорядок, который успел появиться за ту неделю, что он тут обитал. «Придется собирать», — уныло подумал Гарри и принялся за работу. К счастью, снаружи вещей было немного, так что он быстро справился с упаковкой чемодана, оставив только то, что понадобится завтра в дороге. Судя по грохоту и ругательствам в соседней комнате, Рон тоже собирал вещи. Отряхнув руки о джинсы, Гарри пошел проведать друга. По сравнению с его каморкой, здесь царил настоящий бардак. Вещи Рона валялись ровным слоем на всех возможных поверхностях, в то время как их владелец безуспешно пытался впихнуть охапку одежды в старенький чемодан таким образом, чтобы еще осталось место для увесистой стопки учебников. В конце концов ему удалось застегнуть ремень, а остатки одежды пристроить в котел и прикрыть крышкой.
— Уф! Надеюсь, не вывалится. — Рон вытер пот со лба. — Каждый раз такие мучения. Вроде вещей немного, а все равно не влезают! Как это девчонки умудряются еще по стопкам все раскладывать?
Гарри пожал плечами. В его чемодане одежда тоже лежала одним сплошным комком. Ничего, приедут в школу, разберутся.
На следующее утро Гарри проснулся непривычно рано. Солнце, пока еще нежаркое, весело заглядывало в окно, на улице пели птички, снизу доносились запахи подгоревшей овсянки и вопли миссис Уизли. Стукнув пару раз в дверь Рона и услышав в ответ неразборчивое «Щ-щ-щас… м-м-муже не сплю», Гарри спустился в столовую.
— Доброе утро, милый. Ты уже собрался? — спросила миссис Уизли, пробегая мимо него с чистыми полотенцами. Добежав до кухонной двери и наполовину скрывшись из виду, она разъяренно прокричала кому-то:
— Ну кто так мешает? Кто тебя учил этим местом мешать? Откуда у тебя только ручка растет? — Миссис Уизли пробежала мимо Гарри в обратном направлении, стараясь сердечно ему улыбнуться, хотя улыбка получилась скорее похожа на гримасу. — Гарри, сбегай, разбуди остальных. Захвати вот заодно… — она протянула ему стопку, — вам с Роном пижамы, я вчера не дала. Надеюсь, эти штаны на него налезут. В крайнем случае, будут как бриджи, — рассеянно пробормотала она и, тут же переключившись на что-то другое, унеслась в кладовую. Гарри, почесав в затылке, отправился будить Рона, раздумывая по дороге, куда он будет впихивать пижаму. Навстречу, зевая и протирая глаза, спустилась Джинни.
— Тебя тоже мама разбудила? Опять с кашеваркой воюет! Прямо наказание. Паралитик, а не кашеварка. Этой старушке самое место в музее, запчасти не купишь, таких давно уже не выпускают. — Джинни душераздирающе зевнула. — Гермиона сейчас придет, она тоже уже встала.
Гарри поднялся на верхний этаж и опять постучался к Рону. Из его комнаты донесся раскатистый храп — видно, тот умудрился уснуть даже под грозные вопли миссис Уизли.
— Рон, вставай! Пижама приехала!
— А? Что?.. Да я не сплю, не сплю я. Сейчас приду.
Гарри, вздохнув, пошел к себе и, недолго думая, пристроил пижамы в свой чемодан. К нему в комнату постучался Билл, и вскоре вещи Гарри, включая рюкзак с книгами, клетку Букли и оловянный котел, были отлевитированы вниз и пристроены у входа.
Дом быстро наполнился шумом, топотом и криками. Скоро вход был полностью заставлен чемоданами, клетками и котлами. На этот раз обошлось без серьезно пострадавших, хотя Фред с Джорджем и устроили на лестнице дуэль летающих чемоданов — Джинни и Гермионы. Победителем вышел чемодан Гермионы, который по краям был обит чем-то металлическим. Чемодан Джинни, побитый и перекошенный, после потасовки пришлось оклеивать КолдоСкотчем, он в отместку никак не хотел стоять ровно и норовил упасть кому-нибудь на ногу.
Поев, умывшись и проверив, что ничто ценное не забыто, компания отъезжающих и провожающих вывалилась на улицу. Гарри позвал Буклю, которую отпускал полетать перед дорогой, и посадил ее в клетку.
— А как мы поедем? — спросила Джинни.
— Мы с вами воспользуемся вот этим, — мистер Уизли, стараясь не выронить из-под мышки телефон, показал дочери небольшой сверток. — Портшлюз прямо на вокзал, Дамблдор вчера принес. А взрослые аппарируют. С вещами.
— Дорогой, можно, я с вами? — озабоченно сказала миссис Уизли. — Меня всегда укачивает, когда я аппарирую.
— Конечно, нам места хватит. Рон, Гарри, подходите поближе. Берите клетки. Гермиона, где твой кот? Его тоже лучше взять с собой. Давайте подождем, Дамблдор вчера сказал, чтобы сначала аппарировали Билл с Ремусом, а мы двинемся за ними.
Билл Уизли и Люпин подхватили по чемодану и почти одновременно исчезли с громким хлопком. Мистер Уизли знаком велел всем ждать. Через минуту раздался еще один хлопок — вернулся Билл и подтвердил, что остальным тоже можно двигаться на вокзал. Мистер Уизли осторожно развернул сверток, в котором оказалась старая засаленная кожаная кепка. Гарри, Рон, Джинни и Гермиона, а также миссис Уизли протянули руки к порталу и по сигналу мистера Уизли схватились за кепку. Гарри потянуло вперед с такой силой, что он чуть не выпустил из рук клетку с совой. Откуда-то в его руку весьма чувствительно вцепился Косолапус, который, судя по всему, впервые путешествовал с помощью портшлюза. Через секунду они оказались на вокзале Кингс-Кросс, прямо на платформе 9 и ¾.
Транспортировка с порталом имела то несомненное преимущество, что занимала минимум времени. В отличие от всех предыдущих поездок на Кингс-Кросс, на этот раз Гарри не опаздывал на поезд. До отхода Хогвартс-экспресса оставалось еще более получаса. На платформе, тем не менее, уже толпился народ, причем в основном это были взрослые. Поезд уже стоял на своем пути, где-то впереди тонул в клубах пара традиционный паровоз. В нескольких шагах от того места, куда они прибыли, стояли чемоданы Гарри и Джинни. Около чемоданов дежурил Люпин, рядом с ним стояла Тонкс — сегодня ее волосы имели землянично-розовый цвет. Вскоре к ним с характерным звуком аппарировал Билл, за ним появился Чарли и, наконец, близнецы. Все несли пожитки отъезжающих. Мистер и миссис Уизли несколько раз проверили, что все на месте, после чего вздохнули свободнее.
— Дорогой, нельзя ли упросить Дамблдора, чтобы этот портал остался у нас? — громким шепотом спросила миссис Уизли.
— Мам, да мне на следующий год уже можно будет аппарировать, — сказал Рон.
— Сынок, мама плохо переносит аппарирование, — мягко напомнил ему мистер Уизли.
— И, кроме того, у тебя есть сестра! — возмущенно проговорила миссис Уизли.
— Да она научится аппарировать еще раньше меня! — пробурчал Рон, поворачиваясь к Гарри. — Если только уже не умеет. Я бы не удивился.
Гарри поприветствовал Тонкс, которая с любопытством разглядывала Косолапуса. Рыжий кот с достоинством восседал на плече Гермионы и, лениво прикрыв глаза, всем своим видом показывал, что путешествовать с портшлюзом — для него самое обычное дело. Он, очевидно, уже вполне оправился от насилия над личностью (для транспортировки Гермиона надевала на него поводок). Гарри огляделся кругом. Дамблдор хорошо подготовился к отправке экспресса. Вдоль платформы небольшими группами стояли колдуны и ведьмы, некоторые из них были одеты в темно-серые форменные мантии. Они почти не разговаривали друг с другом, зато настороженно оглядывали окрестности. Скорее всего, охранники, решил Гарри. Молодой колдун из ближайшей к ним группы с явным интересом рассматривал большую компанию рыжих Уизли и их друзей, которая, должно быть, со стороны представляла собой редкостное зрелище. У противоположного края платформы стояли такие же, как и они, недавно прибывшие — двое колдунов и ведьма, а с ними двое учеников, девочка постарше и мальчик помладше. У них было не так много вещей, как у Уизли, зато рядом с мальчиком стояла клетка огромного размера, прикрытая клетчатым платком. В ней копошилось что-то большое и пестрое, сквозь прутья иногда высовывались то ли перья, то ли шерсть. «Может, у них там орел сидит?» — подумал Гарри. Он не видел орлов ни у кого в Хогвартсе, но слышал, что их иногда используют в качестве почтовых птиц. В магазине на Диагон-Аллее он один раз видел орла. Надменная птица смотрела сквозь всех посетителей, как сквозь стекло, абсолютно никого не удостаивая вниманием. Не хотел бы Гарри иметь такого приятеля.
Чарли, поговорив с одним из колдунов, охранявших платформу, подошел к отцу и озабоченно сказал:
— Давайте садиться в поезд. Сейчас начнут прибывать остальные, будет толчея.
Словно в подтверждение его слов, на платформе с хлопкОм возник знакомый Гарри аврор из Министерства Магии, Кингсли Чеклболт. Он оглядел окрестности, кивнул охранникам и дезаппарировал обратно. Чарли, Билл и Люпин наколдовали по летающей тележке, водрузили на них чемоданы и с помощью палочек погнали их по воздуху к вагону Хогвартс-экспресса. На платформе, в том месте, где только что появлялся Чеклболт, опять раздался хлопок, и появился на этот раз незнакомый мужчина с чемоданом. В тот же момент совсем рядом с Гарри из воздуха материализовались сразу четверо — Чеклболт со вторым чемоданом, Колин и Деннис Криви и симпатичная женщина средних лет в магловской одежде. Все они держались за свернутую в трубочку газету, и все, кроме Кингсли, имели совершенно ошарашенный вид.
— Не стойте на проходе, — скомандовал Чеклболт. — Сейчас начнет народ прибывать. Сразу проходите в вагон.
Мистер и миссис Уизли поспешили последовать его совету. Они подхватили клетки, котлы и рюкзаки и быстро двинулись к вагону. Следом Тонкс несла сумки с едой и Косолапуса, которому она явно понравилась. Без привычной вокзальной тележки вещей было как-то слишком много. Со всех сторон от них теперь то и дело слышались хлопки, за которыми следовало появление очередных учеников с сопровождающими их родителями. Гарри разглядел Эрни МакМиллана из Хаффлпаффа и еще пару знакомых, но тут они как раз добрались до двери вагона. Навстречу им выбрались Билл и Чарли.
— Ремус занял вам купе. Давайте, прощайтесь по-быстрому и рассаживайтесь, а то скоро мест не будет.
Гарри улыбнулся. Это была дежурная шутка старших Уизли. На самом деле, волшебные вагоны Хогвартс-экспресса были внутри не тем, чем казались снаружи. Места в них всегда хватало всем, независимо от того, сколько народа там ехало. Эту прописную истину им растолковала Гермиона еще в самую первую поездку.
— Ну что, — сказал мистер Уизли, несколько волнуясь — вас теперь мало, держитесь друг за друга, и все будет хорошо. — Он пожал руки Гарри и Рону, обнял Гермиону и Джинни и отвернулся, заинтересовавшись состоянием своего телефона.
— Я с вами тоже прощаюсь, Кингсли говорит, сопровождающих не хватает. — Билл тоже пожал всем руки. — Не подведи, сестренка, учись хорошо, на тебя вся надежда, — он наклонился и обнял Джинни, она закинула руки ему на шею и что-то зашептала брату на ухо.
— Мы с вами еще увидимся, — сказал Чарли. — Скорее, чем вы думаете. — Он помахал на прощание, и они с Биллом быстро пошли к группе колдунов-охранников.
Миссис Уизли, вопреки опасениям Гарри, довольно спокойно пожелала им всего хорошего, обняла всех четверых (Гарри при этом чувствовал себя очень неловко) и на прощание велела Рону как следует присматривать за сестрой. Рон закатил глаза. Джинни фыркнула:
— Может, лучше меня попросишь за ним присмотреть? Толку будет больше, точно тебе говорю.
Миссис Уизли нахмурилась и хотела было сказать что-нибудь грозное, но Джинни уже забралась по ступенькам в вагон. За нею, неся рюкзаки и клетки с живностью, полезли Рон, Гермиона и Гарри, а следом Тонкс, увешанная котлами, как рождественская елка шариками. На плече у нее восседал Косолапус. Миссис Уизли огляделась в поисках близнецов, но их и след простыл. Молли взяла мужа за руку, и они пошли вдоль состава, высматривая через окна, в какое купе сели дети.
В вагоне было еще пусто. Проходя по коридору, застеленному приятным зеленым ковриком, Гарри заглядывал во все купе подряд, ища занятое для них Люпином. Нужное купе оказалось в самом конце вагона, и Люпин уже стоял в открытых дверях, поджидая их. К некоторому удивлению, друзья обнаружили, что они не первые. В одном из купе в середине вагона уже сидели Невилл Лонгботтом и строгого вида пожилая ведьма, которая была незнакома Гарри. Джинни, а за ней и остальные остановились поздороваться.
— Гарри! Гермиона! Как устроитесь, приходите, мне бабушка много еды с собой дала, — радушно пригласил Невилл. Сопровождавшая его ведьма грозно нахмурилась, внимательно оглядывая Гарри с ног до головы. Видимо, не найдя в его внешности ничего крамольного, она молча кивнула, одобряя приглашение. Друзья потащились дальше.
Расположившись с комфортом в своем купе и рассовав вещи по багажным полкам, они удовлетворенно вздохнули и уставились друг на друга. Гарри решил, что приезжать заранее ему не нравится. С непривычки было нечем себя занять. Рон и Гермиона тоже явно скучали и поглядывали друг на друга, прикидывая, не поругаться ли для разнообразия. Однако вдохновение все никак не желало на них снисходить. Музой невольно послужил Косолапус. Перепрыгивая с плеча Тонкс на полку с чемоданами, откуда открывался стратегический вид на все купе, кот нечаянно опрокинул котел Рона, из которого вывалилась кучка скомканной одежды. Среди выпавших вещей преобладали какие-то мелкие шмотки светло-голубого цвета, открывая нескромным взглядам веселенький желтый рисунок. Гарри и Джинни переглянулись, пряча улыбки. Рон поспешно запихал одежду обратно, ворча что-то по поводу «всяких неуклюжих котов». Его уши порозовели. Гермиона спокойно ответила:
— Если ты думаешь, что нас волнует чье-то нижнее белье, то ты ошибаешься. Я вот даже не заметила, что там у тебя.
Тонкс фыркнула. Люпин поспешно отвернулся к окну и сделал вид, что заинтересован чем-то на перроне. Джинни громко сказала:
— Я вас оставлю — пойду навещу Невилла. Не беспокойся, Ремус, это совсем рядом. — И, подмигнув Гарри, Джинни вышла из купе. Тонкс, не вставая с места, проследила за нею взглядом, убедившись, что девушка попала по адресу. От неугомонных Уизли всего можно было ожидать.
Тем временем перебранка набирала силу. Рон, начиная заводиться, запальчиво говорил:
— Нечего своему коту позволять такие вольности.
— Какие вольности? Ронять то, что плохо лежит?
— Оно лежало хорошо, пока твой кот не наскочил на мой котел.
— В следующий раз пакуй свои вещи получше. И желательно не в котел, где может оказаться всякая гадость
— В моем котле никаких гадостей нет! И вообще, почему это тебя так волнует?
— Меня это абсолютно не волнует, — Гермиона в ярости тряхнула головой, отвергая саму эту мысль как полную нелепость. — Просто таким вещам место в чемодане. Если сам не в состоянии нормально упаковаться, попроси кого-нибудь, кто в состоянии.
— Тебя, что ли?
— Да, например, меня. — На этот раз уже Гермиона сидела с пылающими ушами. Ее явно занесло куда-то не туда, но остановиться она была не в силах. К счастью, Люпин, все еще глядевший в окно, привлек всеобщее внимание возгласом:
— Вон ваш декан прибыла. Гермиона, тебе надо к ней подойти. Тонкс, сходи с ней.
Гермиона, гордо задрав голову и раздув ноздри, вышла из купе, не глядя на Рона. Тонкс последовала за ней. Косолапус, подняв голову, настороженно проводил их желтыми глазами, но, убедившись, что Люпин и Гарри (и, самое главное, вещи, служившие ему подушкой) остаются на месте, лениво взмахнул хвостом и улегся обратно. Гарри выглянул в окно. Пока они были заняты препирательством, народу на платформе прибавилось. Дети, родители, куча вещей и клеток с живностью — все это постоянно прибывало и двигалось непрерывными потоками в разные стороны, управляемое, как регулировщиками, колдунами-охранниками. Посреди одного из потоков, рассекая его надвое, как незыблемая скала, стояла профессор МакГонагалл. Ее губы были строго сжаты, а пучок на голове как-то воинственно топорщился. В целом профессор выглядела очень грозно. Она держала в руках поднятую палочку, как дирижер, призывающий свой оркестр к вниманию. Над ее головой прямо в воздухе висела надпись: «СТАРОСТЫ ПОДХОДЯТ СЮДА!» Около нее уже стояли несколько пятикурсников, неловко переминаясь под взглядами декана Гриффиндора. Гарри увидел, как Гермиона, сопровождаемая Тонкс, тоже подошла к МакГонагалл. Дождавшись еще нескольких старост, профессор стала их о чем-то инструктировать. Внимание Гарри переключилось на группу вновь прибывших, которая оказалась как раз напротив их окна. Симпатичные молодые супруги в нарядных мантиях несли вещи своей дочери, миловидной девушки, которую сразу обступила стайка щебечущих подруг из Рейвенкло. Это была Чжоу Чанг. Гарри следил за нею через стекло, ожидая, что его сердце сейчас замрет, или, наоборот, застучит сильнее, или еще как-нибудь проявит себя. Но ничто не шевельнулось внутри, Гарри чувствовал только щемящую грусть. И то, ему трудно было бы сказать, грустит ли он по неудавшимся отношениям с Чжоу или это просто ностальгия по тому времени, когда он еще мог переживать по этому поводу. Когда Сириус был еще жив. Чжоу плыла по перрону, немного театрально прикрывая глаза рукой, плавными движениями поправляя черные волосы. Вот ее миндалевидные глаза поймали взгляд Гарри через стекло вагона… Чжоу скользнула по нему невидящим взором и пошла дальше, даже не подав вида, что она его узнала. Она махнула родителям на следующий вагон, оккупированный ее подругами, а сама остановилась подождать семикурсника, которого в настоящий момент инструктировала профессор МакГонагалл. Гарри отвернулся. Неужели ему когда-то нравилась эта манерная девица? Он встал с места и решил, что самое время навестить Невилла. Позвав с собой Рона, который тоже прилип к стеклу, при этом делая вид, что его никто в особенности не интересует, Гарри клятвенно заверил Люпина, что они не выйдут из вагона, и друзья пошли к Невиллу.
Вагон быстро заполнялся. В купе Невилла уже устроилась Луна Лавгуд с отцом, который был занят разговором с пожилой ведьмой. Насколько Гарри мог слышать, мистер Лавгуд пытался убедить ее в том, что грибы, выросшие в течение недели после полнолуния, передвигаются по ночам и питаются кровью забредших под сень леса домашних животных.
— Бред собачий! — отрезала ведьма.
— А как же вы объясните, что непостижимые исчезновения рогатого скота учащаются именно в этой фазе луны? — настаивал мистер Лавгуд.
— И знать не хочу. Вероятно, на козлов луна действует, и они сбегают в лес. Вообще, что мы этот бред обсуждаем? Уж в чем-в чем, а в грибах я разбираюсь. И в вареном виде, и в соленом, и в любом другом. Грибы-хищники! — Ведьма фыркнула, всем своим видом показывая, что она думает об этой идее.
Невилл вполголоса объяснил Гарри и Рону, что это лучшая подруга его бабушки, мисс Фергюсон. Бабуля решила, что в случае чего не сможет должным образом защитить своего внука, и послала вместо себя грозную подругу. По словам несчастного Невилла, мисс Фергюсон могла одним своим взглядом превратить кого угодно в пациента больницы Святого Мунго. В настоящий момент она как раз репетировала на отце Луны, но он, по всей вероятности, не оценил важности момента и как ни в чем не бывало переключился на обсуждение проблемы детей-магов, украденных и воспитанных драконами. Пользуясь тем, что мисс Фергюсон отвлеклась на полемику, Невилл расспросил друзей о новостях. Дома бабушка тщательно оберегала его растущий организм от отрицательных эмоций, поэтому информация доходила до него в урезанном виде: всякие нежелательные статьи и объявления в газетах были старательно вымараны заклятием невидимости. Цензуре подлежали также книги, выписываемые по почте, и программы магического радио.
В купе заглянула Гермиона.
— Как только поедем, вы должны рассесться по своим местам и никуда не переходить, пока я вас не отмечу, — озабоченно сказала она. — МакГонагалл велела мне составить список, кто из гриффиндорцев в каком вагоне едет.
— Профессор МакГонагалл, с вашего позволения, молодая леди, — ледяным тоном произнесла мисс Фергюсон, одаривая Гермиону своим знаменитым взглядом. Рон прыснул, и следующий такой же взгляд достался ему. Обстановку разрядил мистер Лавгуд, который, поправив очки, спросил Гермиону:
— Мисс Грейнджер, по своим каналам я разузнал, что вы получили все двенадцать СОВ. Верна ли моя информация?
Гермиона слегка покраснела от удовольствия и кивнула.
— Все двенадцать «П», насколько я понял? — продолжал мистер Лавгуд.
— Н-не совсем, — замявшись, ответила девушка, — «ВО» по истории магии.
Она скромно потупилась, но Гарри готов был поклясться, что видел, как ее глаза победно блеснули в сторону мисс Фергюсон. Пожилая дама с некоторым удивлением смотрела на Гермиону, словно по-новому оценивая ее аккуратный вид, идеально выглаженную одежду и значок старосты на мантии. Но зарождавшееся одобрение было на корню зарублено торжественной фразой мистера Лавгуда:
— Вот из таких безупречных кадров мы формируем состав нашей газеты. Мисс Грейнджер, вы не думали о карьере журналиста?
Рон поперхнулся и зашелся в мучительном кашле. Гермиона, покрасневшая, как рак, не знала, то ли ей благодарить редактора «Слухов» за лестное предложение, то ли с гневом его отвергнуть. В конце концов она вспомнила про свои обязанности старосты и поспешно вышла из купе.
— Она бы вам в газете вполне пригодилась, — все еще кашляя, произнес Рон. — У нее есть замечательная идея насчет того, что домашние эльфы мечтают об освобождении.
Луна Лавгуд, до сих пор молча смотревшая то в окно, то на Невилла с друзьями, мечтательно сказала:
— А вы поняли, что Дамблдор едет с нами? Вон он на перроне стоит, и все деканы тоже там.
Все придвинулись поближе к окну. Народа на платформе уже поубавилось, все вещи были распиханы по вагонам, провожающие родители топтались около окон, не зная, что еще пожелать своим чадам на прощание. Около соседнего вагона царило оживление — там Фред и Джордж распродавали желающим продукцию своего хохмазина — всякие полезные изобретения вроде Забастовочных Завтраков, Водометов Против Пивза, Подсказывательных перьев и тому подобного. Посреди платформы стоял директор, окруженный колдунами и ведьмами, среди которых были и деканы Хогвартса. Он говорил что-то профессору Снейпу, который, видимо, только что прибыл. Декан Слизерина почему-то держал руку на плече ученика, которого Гарри не сразу узнал. Но вот он повернулся, и оказалось, что это не кто иной, как Драко Малфой. Родители его на этот раз не провожали, не было также его обычных спутников, Краббе и Гойла, да и сам Малфой не выглядел слишком счастливым. Вот Снейп что-то приказал одному из министерских авроров, окружавших Дамблдора, тот поднял стоящий на перроне чемодан и клетку с филином и двинулся к началу поезда. Малфой поплелся за ним. Директор и остальные профессора, словно о чем-то договорившись, кивнули друг другу и тоже двинулись по вагонам. МакГонагалл с помощью свистка стала призывать учеников, крутящихся вокруг близнецов Уизли, рассаживаться по местам.
— У, Пожирательский сынок, — проворчал Рон над ухом у Гарри. Он тоже смотрел на проходящего мимо Малфоя, заметив еще и то, чего не заметил Гарри, — значок старосты на его мантии. — Пойду, с Фредом и Джорджем попрощаюсь.
Друзья дошли до двери в вагон и высунулись наружу. Фред разговаривал с ведьмой, которая обычно развозила сладости по поезду, а Джордж смотрел, что есть у нее в тележке. Рон и Гарри подозвали близнецов и пожали им руки.
— Мы будем приезжать в Хогсмид по субботам, — пообещал Фред, провожая взглядом тележку со сладостями.
— Мы бы заскочили и в Хогвартс, как-нибудь вечером, но МакГонагалл запретила, — добавил Джордж.
Рон и Гарри вернулись в свое купе, где сидели с постными лицами Люпин и Тонкс. На сиденье стояла большая коробка, принесенная Нимфадорой. Это был, по ее выражению, «сухпаек на случай незапланированной ситуации». Проще говоря, Дамблдор снабдил всех большим количеством шоколада. Гарри взглянул на Люпина — неужели они и в самом деле ожидают атаку армии дементоров или кого-нибудь в этом роде? Но Ремус сидел, расслабившись, изредка поглядывая в окно на безрадостный привокзальный пейзаж. Гарри прислушался к себе: шрам совсем не болел, и никакие навязчивые видения не лезли к его несчастному внутреннему «я». По правде сказать, в последнее время, то ли из-за здорового сельского образа жизни, то ли из-за беззаботного времяпрепровождения, он и не вспоминал про свои проблемы. Значило ли это, что Вольдеморт затаился до поры до времени? Или связь между ними, магическая связь, которая так донимала Гарри в прошлом году, навсегда пропала после событий в Департаменте Тайн?
Вскоре в купе вернулись девушки. Рон подозрительно посмотрел на Джинни, думая, стоит ли спрашивать у нее, где она была все это время, но в конце концов решил, что не стоит. Себе дороже. Гермиона, войдя, устало плюхнулась на диванчик и с возмущением произнесла, обращаясь непонятно к кому:
— Нет, вы только подумайте! Всего два старосты на шестом курсе — и кто второй? МАЛФОЙ! Неужели Дамблдор не мог выбрать кого-нибудь еще?
Люпин хмыкнул.
— У директора всегда были свои соображения насчет того, кого назначать старостами.
— Тебе теперь придется ехать с ним в отдельном купе? — с сочувствием спросил Гарри.
— Нет, сегодня у старост другие обязанности, мы должны сидеть со своими факультетами, только сначала мне надо всех переписать.
Снаружи в стекло постучали. Это мистер и миссис Уизли, стоявшие до сих пор в сторонке, подошли помахать на прощание своим детям. Паровоз свистнул, и Хогвартс-экспресс, набирая скорость, двинулся в очередное путешествие. Фигурки провожающих становились все меньше, в последний раз мелькнул мистер Уизли с телефоном под мышкой, и вот они все исчезли за поворотом. Можно было вздохнуть с облегчением: ожидаемое нападение на Хогвартс-экспресс не состоялось. Или пока откладывалось.
Как только высокие городские здания утонули в туманной дымке на горизонте, Гермиона ушла переписывать гриффиндорцев, рассеянных по всему поезду. Джинни тоже куда-то ускользнула, Гарри подозревал, что в соседний вагон, к Майклу Корнеру. Тонкс отправилась в начало поезда, где ехало высокое начальство, чтобы получить инструкции на время поездки. Рон достал свои шахматы, но Гарри был не в настроении играть. Вместо этого он предпочел лениво следить, как сражаются на доске армии Рона и Люпина. Вскоре к их мужской компании присоединился Невилл Лонгботтом. Находиться в атмосфере, накаленной горячими спорами мистера Лавгуда и мисс Фергюсон, была способна только Луна с ее темпераментом наполовину проснувшегося ленивца. Впрочем, она была закалена разговорами о всяких там шерстоногих сноркаках с детства.
В купе заглянула ведьма, предлагающая сладости. Гарри, как всегда, скупил почти все, что было в тележке, но та опять волшебным образом наполнилась, и ведьма ушла дальше по вагону. Рон отвлекся от игры, чтобы выбрать себе Шоколадушку, и этим сразу воспользовался его король, который стоял на доске с обреченным видом и от ужаса прикрывал глаза руками, поглядывая в щелочку на вражескую ладью. Как только Рон отвернулся, король отнял руки от лица и стал подавать своему слону какие-то знаки, лихорадочно жестикулируя и показывая на черную клетку перед собой. Слон нахмурился, словно не понимая, о чем речь, но потом аккуратно сделал шаг в сторону — и оказался на этой клетке. Ни Люпин, ни сам Рон не заметили жульнического поведения заговорщиков, но когда шахматисты с полными ртами вернулись к игре, то обнаружилась проблема. Ладья Люпина, готовая поставить мат королю черных, стояла, возмущенно уперев руки в бока. Клетка, на которую она должна была встать, теперь была занята черным слоном. Слон старательно отводил глаза, делая вид, что стоит тут уже давно, а король опять смотрел на мир сквозь щелочку между пальцами. Люпин почесал в затылке и задумчиво сказал:
— А что, у нас теперь принято играть с двумя чернопольными слонами?
Рон, поперхнувшись, уставился на доску. Слон-нарушитель виновато посмотрел на него и пожал плечами. Король черных оскорбленно разводил руками с таким видом, словно даже намек на то, что он мог сжульничать, вызывает у него справедливый гнев.
— Ну, и что мне теперь с вами делать? — грозно вопросил Рон. Фигуры дружно стали изображать рукопожатие. — Профессор, согласны на ничью?
— Ну что с вами поделаешь, согласен, — засмеялся Люпин. — Играй теперь с Гарри, а я пойду посмотрю, что там снаружи творится.
Он пошел проверять, все ли в порядке. Рон собрал шахматы и развернул еще одну шоколадную лягушку. На карточке был изображен благообразный старец по имени Цезий Георгиус, который стоял в окружении всяческих реторт, дефлегматоров, колб толстого стекла и другого оборудования. Судя по надписи, этот самый Георгиус был знаменитым алхимиком, изобретателем способа выделения и разделения магических экстрактов из всяких лекарственных трав. Приписка более мелким шрифтом гласила, что Цезий Георгиус был удостоен ордена Мерлина первой степени за свои исследования в области водных растворов летучих субстанций. Старец стоял в сильной задумчивости, слегка покачиваясь и глядя куда-то вглубь себя, и даже не замечал, что на него смотрят. Пока Гарри и Невилл разглядывали сложное оборудование за спиной алхимика, из одной колбы вдруг повалил густой желтый дым, Цезий очнулся, закашлялся и, пытаясь разогнать дым руками, побежал исправлять неполадки. Гарри вспомнил кое-что, о чем за неделю пребывания у Уизли совсем позабыл.
— Рон, ты не знаешь, кто такой Таггерт? — спросил он. — Какая-то знакомая фамилия. Где я мог ее раньше слышать?
— Нашел у кого спрашивать. Подожди, сейчас Гермиона придет, она тебе выдаст справку. А кто это такой?
Гарри рассказал, что за разговор он услышал в банке Гринготтс. Рон и Невилл внимательно слушали. Под конец Гарри сказал, что он сам думает:
— Похоже, гоблины нашли ячейку и думают, что она этого самого Таггерта. И Билл этой ячейкой очень заинтересовался. Что там такое может быть?
— Разве можно открыть чужую ячейку? Они же жутким образом заколдованы. — Рон задумался. — Постой-ка, может, он уже давно умер, этот самый Таггерт?
— Если колдун умер и у него есть наследники, то ячейку вскрывают через неделю, — авторитетно заявил Невилл. — Гоблины очень пунктуальны. А если наследники в течение месяца не объявляются, то все равно вскрывают. Тогда все деньги отходят государству.
— Гоблин говорил, четыре года и одиннадцать месяцев, — возразил Гарри. — Пять лет наследников ждать? Что-то многовато.
— А если там не деньги? — спросил Рон.
— Ну-у, я не знаю, может, тогда гоблины распоряжаются, а может, Министерство.
Они еще немного пофантазировали, что же такого интересного могло храниться в таинственной ячейке и почему Билл Уизли не хотел, чтобы про нее узнали. Не придумав ничего стоящего, они стали делиться другими новостями. Невилла интересовало, какие оценки они получили за экзамены. Сам он сдал четыре СОВы, причем по гербологии имел высший балл, а по истории магии — «ВО».
— Ты уже решил, на какие углубленные курсы будешь ходить? — спросил Гарри. Невилл неожиданно помялся и нехотя ответил:
— В общем, да. Бабушка считает, что мне надо в будущем заниматься гербологией, так что и курсы нужны соответствующие. Но, мне кажется, профессор Снейп меня не возьмет. Мы, правда, с бабушкой занимались все лето… Да, мне же новую палочку купили, я вам не говорил еще? Сейчас неохота идти к себе, я вам потом покажу. На, Гарри, ты, кажется, собираешь карточки.
В купе вернулись Тонкс и Люпин.
— Все в порядке, никаких неожиданностей не намечается, — жизнерадостно сказала Тонкс, плюхаясь на диванчик рядом с Гарри. — Прибываем по расписанию. О, что это у вас тут? Лягушки остались? Обожаю шоколад. У тебя кто? У меня Николас Флэмел. Уже сорок пятый.
Гарри посмотрел на карточку, которую ему только что отдал Невилл. С нее, ухмыляясь, глядел уже знакомый ему Меркуриус Годфалк. Стоп… Это же ШокоШтучка братьев Уизли! Как она сюда попала?
— Невилл, не кусай! — крикнул Гарри. От неожиданности Невилл раскусил то, что было у него во рту. В тот же момент около его лица прямо из воздуха материализовалась большая боксерская перчатка на гипертрофированной пружине, какую Гарри часто видел в магловских мультфильмах, и с силой стукнула Невилла по носу. Раздался глухой удар. Перчатка в тот же момент исчезла. Меркуриус Годфалк в руке Гарри неприлично заржал. Невилл ошарашенно сидел напротив Гарри, его нос быстро распухал, на глаза навернулись слезы. Наконец, опомнившись, Тонкс вскочила и наклонилась к бедняге, осматривая повреждения. Невилл шмыгнул носом и полез в карман за платком.
— Ну что, жертва Уизли, дай-ка я посмотрю… — Люпин отстранил Тонкс и провел ладонью над лицом Невилла. Несчастный нос сразу приобрел нормальные размеры, и боль, видимо, отпустила. Невилл с опаской ощупал лицо и с благодарностью посмотрел на Люпина.
— Что это было? — спросил он, все еще держась за нос.
— ШокоШтучки, — ответил Рон. — Фред с Джорджем делают. Вот интересно, когда я на такой первый раз накололся, мне развезло всю физиономию до крови, а у тебя даже синяка не было. Почему такая несправедливость?
— Наверное, усовершенствовать успели, — предположила Тонкс, с интересом разглядывая обертку от ШокоШтучки. — То-то они вертелись вокруг тележки! Надеюсь, никто больше не пострадал.
Пострадавших оказалось шестеро, о чем с возмущением сообщила вернувшаяся Гермиона. Поскольку на этот раз в Хогвартс-экспрессе ехало много взрослых, то вернуть распухшие носы к нормальному состоянию не составило труда, но после шестого случая терпение профессора МакГонагалл лопнуло, и она как фурия пронеслась по вагонам, конфискуя все оставшиеся у детей сладости. К счастью, Гарри с друзьями уже успели доесть почти все, что было у них в купе, а остаток Тонкс спрятала у себя в кармане.
Если не считать этого маленького происшествия, больше за всю дорогу ничего неожиданного не случилось. Никто на них не напал, ничто не мешало продвижению экспресса, и даже Малфой не удостоил их своим визитом. Как сказала Гермиона, они пару раз оказывались в одном вагоне, когда производили перепись своих факультетов, но Малфой при виде ее предпочитал скрыться в ближайшем купе.
За окном начало темнеть. К вечеру небо затянуло облаками, и на пламенеющем горизонте их вытянутые очертания образовывали причудливый рисунок. Он все время менялся, иногда в нем можно было различить фигуры фантастических животных, которые плавно перетекали во что-то вовсе невообразимое. Гарри вспомнил, что скоро увидит Хагрида, и на душе стало теплее.
— Подъезжаем! Надевайте мантии! — заглянув в купе, сообщила Джинни. — Ремус, достань мне, пожалуйста, вон ту сумку!
Она достала из сумки мантию и, к удивлению Гарри, нацепила на нее значок старосты.
— Джинни! Что же ты маме не сказала?! — Рон, очевидно, тоже был не в курсе.
— Вот еще. — Джинни фыркнула. — В отличие от некоторых, я в этом ничего особенного не вижу. Захватите мой чемодан, ладно? Мне надо будет малышей вести.
Она вышла, оставив брата тупо пялиться на мантию, которую он держал в руках. Люпин сочувственно похлопал его по плечу.
Приветственно свистнув, поезд прибыл на станцию Хогсмид. Детям не разрешили выходить, пока не выйдут взрослые, поэтому все пока остались на местах, в нетерпении прильнув к окнам. Гарри сразу же увидел на платформе громадную фигуру Хагрида, поджидавшего первокурсников. На этот раз из поезда сначала вышел Дамблдор, за ним — остальные профессора, они подошли к Хагриду и стали о чем-то его расспрашивать. Часть сопровождающих экспресс колдунов тоже вышла на улицу. Как и на вокзале Кингс-Кросс, они рассредоточились по платформе и стали в напряжении оглядываться. Гарри с неприязнью смотрел на Снейпа. Профессор Зельеделия не принимал участия в общем разговоре, он стоял в одиночестве, обернувшись к остальным учителям спиной и презрительно кривясь при звуках голоса Хагрида.
— И с ним я должен заниматься дополнительно! — простонал Рон, тоже глазея на Снейпа.
— Уверяю тебя, бывает и хуже, — спокойно сказал Люпин.
— Неужели ваш учитель был хуже Снейпа? — Гарри недоверчиво покачал головой. Люпин усмехнулся.
— Представь себе, он перед каждым обедом проверял на кухне, чтобы все овощи были нарезаны ровными кубиками, с ребром ровно в четверть дюйма, и самолично проверял все овощи в супе. А на завтраке каждый день ругался, что у порядочных яиц должна быть форма идеального шара. Мы все подозревали, что он малость спятил на старости лет, но Дамблдор считал это милым чудачеством.
— А с кого он снимал баллы, если что-то было не так? — с профессиональным интересом спросила Гермиона.
— Со всех факультетов по очереди. При этом Зельеделие он знал хуже нас, и ваш нынешний профессор все время его поддевал. Выскочкой он был в то время. Нашего учителя это бесило, понятное дело, так что у Снейпа вечно были нули по зельям. Правда, экзамены все расставили на свои места. Я подозреваю, что профессор Снейп поэтому и занялся зельями. В знак протеста, что ли.
— Так это здорово, что он Снейпу нули ставил. У нас бы такой учитель был национальным героем, — мечтательно сказал Рон.
— Ну, о том, как любили Пруденса ученики, ходила куча анекдотов. — Люпин заулыбался, как будто вспомнил что-то приятное. — Что такое Эмпайр Стейт Билдинг, знаешь?
— Я знаю, — быстро сказала Гермиона. — Я Рону потом объясню, а вы рассказывайте.
— Ну, так вот. У нашего учителя было прозвище, не буду говорить, какое, потому что оно рождает неприличные ассоциации. Его придумали какие-то предыдущие поколения, под этим именем он и войдет в историю. Потому что в один прекрасный момент это прозвище появилось на самом верху этого здания, и его до сих пор никто не может стереть. Так что масса народу вот уже лет двадцать в курсе, что мы думаем о Пруденсе.
На Гарри произвела впечатление эта проделка. Интересно, а Люпин откуда про это знает? Уж не приложили ли руку некие Мародеры к появлению нестираемой надписи?
По сигналу Дамблдора ученики начали высаживаться на платформу и группироваться вокруг своих деканов. Гермиона и Тонкс побежали организовывать высадку гриффиндорцев из других вагонов. Гарри и Рон с помощью Люпина выгрузились на платформу и сразу замахали руками Хагриду, который помахал им в ответ, собирая вокруг себя первоклашек, как наседка цыплят. Гарри поежился и поплотнее закутался в мантию. Холодный ветер заставлял почувствовать, что Хогвартс расположен гораздо севернее Лондона, и уж тем более севернее домика Уизли, где даже последние августовские денечки были совсем теплыми.
Большинство взрослых отправились к замку на лодках, чтобы сопровождать первогодок. Старшие ученики с оставшейся охраной расселись по каретам, в которые были впряжены фестралы, и они, как всегда, помчались по дороге. Гарри обратил внимание, что на этот раз еще несколько учеников недоуменно смотрят на фестралов и спрашивают окружающих, зачем в кареты впрягли этих чудищ, если они могут ездить и самостоятельно. Гарри снисходительно усмехнулся. Он и сам был таким совсем недавно. Сколько времени прошло с тех пор!
Люпин и Тонкс проводили Гарри и его друзей до самых дверей Хогвартса. Там они тепло распрощались, Люпин пообещал время от времени появляться или присылать сову. Напоследок он напомнил Гарри, что письма могут быть перехвачены, поэтому следует десять раз подумать, прежде чем написать в письме что-нибудь важное. Тут голодный желудок Рона громко напомнил о себе, и друзья, помахав парочке, отправились в Большой Зал, где как раз начиналось распределение.
