Люди всегда разрушают то, что любят сильнее всего.
Оскар Уайльд
Солнце былов зените, тёплые порывы ветра приятно охлаждали лицо, воздух был напоен ароматами сухих терпких трав, заставляя петь и смеяться, — прекрасное время для прогулки! Мрачные верхушки старых дубов бросали глубокие тени на мягкую податливую траву, опавшая изумрудного цвета листва кружилась в ярком вихре солнечного света, но идущие протоптанной тропинкой молодые люди словно не замечали всего этого великолепия, оживлённо разговаривая между собой.
— Нет, этого не может быть! — засмеялась очаровательная девушка, игриво накручивая на палец каштановый локон.
— Говорю тебе, это правда! — энергично жестикулируя, уверял высокий нескладный парень.
— Ты — и вдруг оборотень? Оборотни всё время совершают убийства, они — порождения Тьмы. Ты же совершенно не опасен. Да ты и садового гнома не способен обидеть, уже не говоря о человеке. Рем, брось меня разыгрывать!
Девушка снова залилась смехом. Парень тоже улыбнулся. Ему очень нравился её смех — словно перезвон серебряных рождественских колокольчиков в Хогсмиде.
— Поверь, Джули, это правда. Позволь, я покажу тебе.
Внезапно их окутала темнота. Солнце спряталось за верхушки деревьев, уступая дорогу мертвенно-бледному сиянию полной луны. Джулия начала испугано оглядываться по сторонам.
— Рем, что ты…
— Не бойся меня. Тебе ничто не угрожает, только скажи, что не бросишь меня, что мы больше не расстанемся. Больше — никогда. Скажи это!
Он вдруг изменился, как-то сразу повзрослел. Подростковая угловатость полностью исчезла, голос окреп, лицо резко поблекло, поскучнело, покрылось морщинами, в уголках губ собралась горестная складочка — сейчас ему можно было дать все сорок.
— Я не могу обещать этого, Рем, это зависит не от меня…
Джулия не успела договорить — Ремус снова начал меняться. Он протянул руку, намереваясь погладить её по щеке, но девушка испуганно попятилась назад, чудом избежав прикосновения когтистой лапы. Она попыталась заглянуть ему в лицо и снова отпрянула — желтые глаза в обрамлении серой шерсти наблюдали за ней, слегка прищурившись. Глаза волка! Удивление, неверие и панический ужас менялись на лице девушки с молниеносной скоростью. Джулия бросилась бежать.
Волк ринулся за ней.Сейчас он гнался не за любимой и самой дорогой на свете — он преследовал обыкновенную добычу хищника, врага, предательницу, ибо она отреклась от него, бросила из-за его проклятья и, как он позже узнал, по приказу Дамблдора, но теперь уже не важно, что — во-первых, а что — во-вторых. Джулия бежала всё дальше и дальше, отчаянно крича. Волк легко нагонял её. Он не спешил, он хотел дать ей время осознать, каково это — быть игрушкой в руках судьбы, биться в силках злого рока и не иметь ни малейшего шанса на спасение. Все чувства обострились — он слышал, как колеблется на ветру синий шелк платья, как стучат по камням её каблучки, как тяжело, затравлено она дышит. Он видел её силуэт, причудливой тенью мелькавший среди деревьев. Он ясно чувствовал, что она выбилась из сил. Споткнулась о ветку, упала, попыталась подняться, с ужасом оглядываясь назад. Но было поздно — волк кинулся на неё, снова опрокидывая на землю. Она пыталась вырваться, молотя кулачками по его морде, зовя на помощь, но тщетно — волк оскалил зубы. Долгий отчаянный крик разнесся по лесу и утонул в бархатной черноте ночи…
— Неееет!!!
Ремус Люпин проснулся от звука собственного голоса. Увиденное во сне потрясло его. Этот кошмар возник в его сознании, еще когда в школе Джулия узнала, что встречается с оборотнем, и бросила его. Правда, как только девушка вернулась к нему и убедила их обоих, что ликантропия не имеет для неё значения, этот сон, воплощённый страх, что она узнает его тайну и оттолкнёт, потерял свою силу и рассеялся предрассветной дымкой. Многие годы видение было похоронено в глубинах его памяти и не давало о себе знать. И вот — снова!
Снова моя тёмная половина победила, — с тоской подумал Ремус. Этот сон начал появляться несколько недель назад, обрастая всё новыми и новыми подробностями, после того, как он получил от Джулии первое письмо. Они не переписывались вот уже почти пятнадцать лет, придя к молчаливому соглашению, что это самое лучшее — не бередить старые раны. Однако теперь, во имя их общего дела — победы над Злом — им предстояло встретиться столько лет спустя. Ремус еще раз внимательно перечитал последнее письмо Джулии. В нём сообщалось о странном артефакте явно магического происхождения, который случайно обнаружили магглы. Благодаря Джулии Ремус узнал, что за несколько месяцев до возрождения Вольдеморта в катакомбах Парижа произошел обвал, и магглы случайно натолкнулись на сундук, полный пергаментов непонятного содержания, датированныхXVI столетием. Как удалось выяснить сотрудникам из Отдела магических находок, он принадлежал одной из могущественнейших колдуний своего времени — Екатерине Медичи, которая известна в истории Магии, как заядлая отравительница и специалист по убийственным заклинаниям.
…Большинство этих заклятий были утеряны, а некоторые из них настолько страшны, что, вероятнее всего, подверглись уничтожению нарочно. Как сотрудник английского посольства, я получила возможность на несколько минут ознакомиться с содержимым сундука (благо, моей подруге Белле Сансерр — её муж занимает высокий пост в Министерстве культуры у магглов — удалось всё устроить так, чтобы я смогла перекопировать некоторые из свитков для тебя). Нет сомнений, что эти манускрипты таят в себе сильные заклинания, но трудно разобраться в их предназначении — надписи сделаны в странной каллиграфической манере, которую, безусловно, нельзя отнести к романской или кельтской группе языков. Возможно, это какой-то рунический код или ранняя стилистическая латынь. Я очень надеюсь, что лингвистическое образование в Румынии станет тебе подспорьем в нелегком деле переводчика. К сожалению, пока я не могу добыть оригиналы свитков, но Белла обещала, что сделает всё возможное, чтобы помочь нам. Как только мне удастся заполучить хотя бы один из них, я без промедления доставлю его в Англию…
Ремус не стал читать дальше. Он перечитывал это письмо, да и все предыдущие, уже столько раз, что вполне мог бы пересказать их по памяти чуть ли не слово в слово. Он благоговейно провёл рукой по пергаменту. Письмо написано очень аккуратно, чётким ровным почерком. Впрочем, даже в спешке Джулии всегда удавалось писать красиво. Ремус одёрнул себя — снова он погружается в мир воспоминаний. Так нельзя! Днём и ночью, во сне и наяву его преследовал аромат лесных цветов, сладко терзали завитки каштановых волос и ясные голубые глаза с серебристыми искорками, однако сейчас на первом плане должен быть перевод копий свитков. Он не мог подвести стольких людей, которые на него надеялись, не мог снова разочаровать Джулию.
Ремус рассеянно огляделся. Из окна лился робкий свет новорождённого дня. В этот ранний час вокруг было непривычно тихо — в Министерстве пока никого не было. Ремус в который раз отложил письмо Джулии и вернулся к свиткам, которые получил по совиной почте минувшим вечером. Конечно, с копиями разобраться не так просто, но, видит Мерлин, он старался изо всех сил. Теперь же результаты этой работы аккуратной стопочкой лежали на столе. Ремус трудилсявсю ночь, и сам не заметил, как задремал. Сон накрыл его своими чёрными крыльями и швырнул в прошлое, в бездну одиночества, в пучину страха и безумной жажды жизни, отличной от той, которую он был вынужден вести. Несколько строчек вернули кошмары, всколыхнули в его души старые чувства и разрушили хрупкий барьер безразличия, который он за многие годы возвёл вокруг своего сердца. Сердца, все еще способного кровоточить. Любить. Надеяться — не смотря ни на что. Сердца человека. Ремус вздохнул. Предстояли недолгие часы работы в тишине и покое, без обычного шума и явственно ощущаемого в воздухе нервного напряжения. Он даже не знал, что именно ищет, но чувствовал, что идёт по правильному пути. Ремус с головой погрузился в перевод.
— Доброе утро, Сириус!
Сириус Блэк поднял глаза от страницы «Пророка» и доброжелательно улыбнулся крестнику, который только что спустился вниз. На Гарри были тёмно-синие джинсы и небрежно заправленная бутылочного цвета рубашка. Как и раньше, парень отдавал предпочтение маггловской форме одежды.
— Доброе утро, Гарри. Как спалось?
— Прекрасно. Я даже не помню, когда в последний раз так высыпался. Спал как убитый и без всяких сновидений.
— Присоединишься к завтраку?
Кивком головы Сириус указал на большое блюдо блинчиков с джемом, которые выглядели очень аппетитно и не менее замечательно пахли.
Гарри сел за стол и слегка поморщился, увидев наглядное свидетельство прямо-таки ослиного упрямства домовых эльфов — тяжелое старинное столовое серебро, которое, несмотря ни на какие протесты, они продолжали считать обязательным атрибутом трапезы в любое время суток. Как ни пытался Гарри убедить их, что в таком серьёзном деле, как поедание гамбургера, ему вряд ли потребуется салатная вилка с гербом, эльфы стояли на своём: вот уже пять столетий стол сервируется по всем правилам, и так будет и в дальнейшем. Дело в том, что Гарри и Люпин не были хозяевами этого особняка по крови, вот и приходилось пререкаться по мелочам. Наполняя свою тарелку блинчиками и попутно отвлекаясь от этих нелепых мыслей, Гарри выжидательно посмотрел на крёстного, который вновь сосредоточил всё своё внимание на газете.
— Есть что-нибудь интересное?
— Нет, всё по-старому. Обычный калейдоскоп новостей — к магглам попало заколдованное перо и чуть было не защекотало до смерти того бедолагу, который его купил, аврорам удалось обезвредить нескольких троллей, которые промышляли грабежом. Так, что тут еще…
Сириус торопливо перелистывал станицы, быстро водя указательным пальцем по строчкам. У Гарри создалось впечатление, что Сириус пытается найти что-то определённое, но ему никак не удается это сделать.
Наконец Блэк с досадой захлопнул газету и немного вымучено улыбнулся крестнику.
— Поразительно, что за месяц никто из Пожирателей Смерти не засветился, во всяком случае, в прессе.
— Видимо, Фадж держит все магические СМИ под колпаком, — предположил Гарри, отправляя в рот очередной блинчик.
Конечно, разговаривать с набитым ртом было неприлично, но тема беседы волновала Гарри настолько, что он напрочь забыл о каких-либо правилах этикета. За те несколько дней, что они провели вместе, Сириус старался избегать всяческих упоминаний об опасной ситуации и вот теперь сам начал разговор.
— Должно быть, так и есть. Но как долго ему удастся закрывать глаза на происходящее? Изо дня в день зреет переворот, на сторону Тёмного Лорда переметнулись многие сильные волшебники, люди начали исчезать прямо на улицах, даже магглы…
— Неужели?
Гарри насторожился. Есть почему-то расхотелось. Конечно, особо тёплых чувств к Дурслям он не испытывал, но они как-никак были его единственной роднёй. Почувствовав напряжение Гарри, Сириус быстро произнёс:
— О своих родственниках можешь не беспокоиться, их надёжно охраняют. Так же, как и родителей Гермионы.
Родители Гермионы! Гарри стало неловко, ведь о них-то он совершенно не подумал. И снова Сириус как бы угадал его мысли, спешно сменив тему разговора.
— Гарри, какие у тебя планы на сегодня? Вообще-то я хотел попросить тебя помочь мне найти кое-что в библиотеке, но если ты чем-то занят…
— Нет-нет, Сириус, я с удовольствием помогу тебе.
Чего греха таить, планы у Гарри были, да еще какие! Отец Меган разводит лошадей, и она обещала сегодня начать учить парня ездить верхом. Но это может подождать, ведь Гарри так редко удавалось побыть с крёстным, да еще и наедине, поэтому он без промедления согласился. А Меган решил отправить записку с совой.
— Сириус, я готов помочь тебе.
Блэк довольно улыбнулся.
— Хорошо. Тогда доедай свой завтрак, а я жду тебя в библиотеке.
Ночной бар «Олвен» имел репутацию самого злачного места Хогсмида. Это было старое неприглядное здание из кое-где облезлого болотного кирпича да изрядно протекающей бутафорской соломенной крыши. Расположенное на окраине деревни, оно не часто привлекало внимание посторонних, те же, кто хоть немного слышал об оргиях, якобы проводимых там на Саймхен и на Иванов день, предпочитали держаться подальше. Именно туда, находясь в сильнейшем нервном напряжении, спешил профессор Северус Снейп.
Внутри бар был таким же неприветливым, как и снаружи. Ужасная жара, спёртый воздух, грязные засмоленные столики, усталая и озлобленная ведьма-барменша у стойки, разбросанные где попало мантии порядком пьяных завсегдатаев. Как ни странно, многих из этих опустившихся на дно Северус узнал в лицо, хотя последний раз был в этой таверне пятнадцать лет назад. Переступив через одного из них и услышав невнятное бормотание типа «Харли, детка, еще виски», Снейп брезгливо поморщился. Сенди МакНейр, один из лучших учеников курса, известный Пожиратель Смерти, брат того самого МакНейра… Воистину наши судьбы — слишком запутанный клубок для простого смертного, будь он хоть трижды магом!
Профессор прошел в глубь салона. Его глаза лихорадочно блестели. Прикусив губу, Северус начал оглядываться по сторонам, пока, наконец, не увидел того, кого искал: у камина беспомощно ежилась хрупкая фигурка в мантии. Мерлин мой, неужели она испытывает холод даже в июле, невольно подумалось Снейпу. Он подошел ближе. Фигурка встала и скинула капюшон.
— Здравствуй, Шарлиз, — буркнул Снейп.
— Северус, — благосклонно кивнула собеседница, — Столько лет прошло, а ты совсем не изменился.
Она позволила себе медленно пройтись взглядом по его фигуре от носков башмаков до спутанных чёрных волос. Снейп почувствовал себя неуютно. Лёгкая улыбка в уголках губ, едва различимая, но всё же заметная, подсказала Снейпу, что она поняла это. Слизеринская ехидна, мстительно подумал профессор, поджав губы. Прошло около двадцати лет, однако Шарлиз всё еще оправдывала своё школьное прозвище. И, как невольно отметил Снейп, сохранила волнующую красоту. Маленького роста, черноволосая и слишком тоненькая, со спины она походила на подростка. Кто бы мог подумать, что скрывается под этой показной хрупкостью. Да, внешне она совершенно не изменилась: всё те же волосы цвета ночи, бархатные агатовые глаза, которые в своё время разбили немало сердец, ослепительно-белая кожа… Вот только слегка заострённое лицо хранило отпечаток жизненного опыта, которого хватило бы и на четверых.
— Присядем, — коротко бросила она, и Снейп не посмел не подчиниться жесткой деловитости её тона. О, да, он хорошо знал — в своём стремлении добиться желаемого Шарлиз сметает все преграды на своём пути и не потерпит никаких возражений.
— Чего ты хочешь? — хрипло покаркал он.
Шарлиз довольно усмехнулась. Прямая спина, гордая посадка головы, плотно сжатые губы — это был тот Снейп, которого она помнила.
— Не прикидывайся простаком. Ты знаешь, зачем я назначила тебе встречу, Северус. Нам нужна информация, за которую ты будешь щедро вознаграждён. Среди прочего меня интересуют свитки, которые обнаружила Джулия Фигг.
С этими словами она перегнулась через стол и цепко ухватила его за запястье. Не смотря на иссушающую жару, тонкая белая рука Шарлиз оставалась неестественно холодной. В полумраке салона её угольно-чёрные цыганские глаза загадочно мерцали и будто заглядывали в самую душу. Снейпу вдруг показалось, что удушливый смрад «Олвена» десятикратно усилился. Комната закружилась у него перед глазами, стены зашатались, поочерёдно то приближаясь, то отдаляясь, голоса посетителей таверны слились в единыйнеясный гул, фонари в виде драконов на потолке отплясывали какой-то дикий первобытный танец, а в середине этого зачарованного эльфийского круга плыли торжествующие глаза Шарлиз…
И вот всё кончилось. Ведьма с довольным видом отдернула руку, и Снейпа будто окатило ушатом холодной воды. Дурман рассеялся, тёмные глаза Шарлиз смотрели на него спокойно и чуточку насмешливо. Профессор поежился, проклиная себя за недальновидность. Какое безрассудство — посмотреть в её глаза! Ощущение было такое, будто тебя затягивает Времяворот, ты падаешь в бездну и не можешь, нет, не хочешь этому противиться — нет ни сил, ни чувств, ни боли, только одна блаженная пустота. Не даром еще в школе говорили, что у этой дьявольской женщины в роду были Прорицатели. Профессор не удивился бы, если бы слухи, что прародительницей Шарлиз была легендарная Вивиана, возлюбленная и губительница самого Мерлина, оказались правдой. Снейп тряхнул головой. Он уже почти пришел в себя: наваждение потихоньку исчезало. И тут снова заговорила Шарлиз:
— Ну же, Снейп, ты никогда не был трусом. Если ты поможешь мне сейчас, возможно даже будешь вознаграждён. Или хочешь, чтобы я снова подвергла тебя гипнозу?
Последняя фраза прозвучала как издёвка. Довольная собой, ведьма оскалила ровные белые зубы. Снейп тяжело вздохнул. Времени на раздумья не оставалось. Сомнений нет, возможности выбора — тоже.
— Хорошо, я расскажу тебе всё, что ты желаешь знать. Сундук со свитками действительно найден, это факт. Но что это мы пока точно не знаем.
Шарлиз прищурилась.
— Однако есть предположения?
Расширенные от напряжения и едва прикрытого раздражения глаза Снейпа полыхали дьявольским огнём, годами иссушавшим его душу. Казалось, еще немного, и этот огонь вырвется наружу. Однако голос профессора оставался бесстрастным, он чётко выговаривал каждое слово:
— Да, предположения есть. Мы думаем, это VerbaMagistri. Слово Учителя. То самое…
Уже давно минула полночь, а Гарри так и не удалось уснуть. Сказалось возбуждение, связанное с грядущим днём рождения, а также усталость, вызванная непрерывной работой в библиотеке. Они с Сириусом копались в книгахдо самого вечера, ища Слизерин знает что, а потом Блэк послал Гарри спать, а сам остался продолжать поиски. И вот теперь парень ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Что-то не давало ему покоя, какое-то нехорошее предчувствие. Гарри встал, поправил пижаму и отправился искать Сириуса. Всё-таки бессонную ночь коротать лучше с кем-то, чем одному.
Внезапно до Гарри донёсся какой-то шум. Спустившись на первый этаж, парень отчетливо услышал голоса. Когда юноша подошёл ближе, из-за приоткрытых дверей библиотеки явственно доносилиськрики, будто двое яростно спорили о чём-то.
— …Ты уже говорил об этом с кем-нибудь? Кто-то еще знает? Отвечай!!!
— Нет, я сам понял это совсем недавно, поэтому и решил сначала переговорить с Дамблдором, а он послал меня к тебе. Угомонись, Сириус, послушай меня хоть минуту…
Приоткрыв дверь наполовину и заглядывая внутрь, Гарри с удивлением обнаружил, что его крёстный не куда не пропал, а мечется по комнате, будто раненый зверь, в то время как в камине укоризненно вздыхает … голова профессора Люпина! Еще год назад Гарри, конечно, был бы шокирован, увидев такую картину, но теперь он уже знал, что в волшебном мире такой способ общения сродни телефону у магглов.
— Рем, как ты можешь оставаться таким безразличным, сообщая мне такое!
— Успокойся, Сириус, давай вместе подумаем. Я шокирован не менее твоего, но…
— Нет, это не может быть правдой, не может произойти снова. Ты, как никто другой, должен не допустить этого. Хм, может, мы вообще паникуем зря. Если же нет… Ты, конечно, был одним из лучших студентов на курсе, но всё же мог сделать ошибку в переводе или … или же эти данные устарели, и сейчас есть какое-то контрзаклятье, способное разрушить даже очень сильную магическую связь…
— Сириус, ты не хуже меня знаешь, что такого заклятья нет. Нет, понимаешь? Его не существует! Не было тогда, нет и сейчас. Даже Дамблдор признал это. Мы бессильны. Я хорошо понимаю твою боль, но будь же благоразумен. И если ты…
Гарри был поражен: он никогда не видел, чтобы крёстный до такой степени выходил из себя, а Ремус Люпин был таким бледным и осунувшимся. Наверняка они с Сириусом, вспоминая прошлое, спорили о чём-то очень важном. Гарри плотнее прижался к двери, чтобы лучше слышать.
— …не возьмёшь себя в руки, кому от этого станет легче? Тебе самому? Или Гарри? А, может, ты стремишься облегчить Вольдеморту жизнь и сделать жертву Лили напрасной?
— Не смей упоминать при мне этого имени!!!
Казалось, в последнюю фразу Сириус вложил весь свой гнев. А затем внезапно рухнул на колени и закрыл лицо руками. Гарри в ужасе застыл — его крёстный плакал. Сириус плакал! Сириус, которого не сломили даже двенадцать лет Азкабана…
— Я не могу потерять и его тоже, Рем! Гарри мне как сын. Сегодня он целый день помогал мне в библиотеке, даже толком не зная, что ищет. Я чувствую себя палачом!
Тон Люпина стал более мягким.
— Сириус, никто не собирается причинять Гарри вред. Позволь, я объясню тебе всё еще раз, и не забывай, это всего лишь предположения.
— Не утруждай себя, Рем, я всё понял. Пока здравствует Вольдеморт, жив — здоров и Гарри. Но стоит нам попытаться убить Вольдеморта этой твоей … Древнейшей Магией, как над Гарри нависнет угроза, которую мы же сами и создадим! А это заклятье единственное достаточно сильное, чтобы ЕГО уничтожить! И не думай, что волшебное сообщество этого не поймёт. Мы не сможем вечно хранить это в тайне. А что такое жизнь одного в сравнении с жизнями сотен?!
Гарри замер. Услышанное повергло его в шок. С каким-то детским убеждением он еще надеялся, что неверно истолковал смысл беседы, но в глубине души Мальчик-Который-Выжил-И-Снова-Был-В-Опасности уже осознал, что имел в виду крёстный.А Сириус продолжал свой горький монолог:
— Выходит, у Гарри с Вольдемортом два тела, но одна магическая сущность, карма, как это называют магглы. Стоить попытаться истребить её в одном, и другой тоже пострадает. Как это горько, как глупо, как страшно! Смерть Вольдеморта в обмен на жизнь Гарри.
Сириус поднял глаза и издевательски продекламировал:
— Лорд Судеб и Мальчик-Который-Выжил, два самых известных мага ХХ века, умрут в один день и час. И мир будет свободен от зла. Ценой жизни одного человека. Знаменитого Гарри Поттера. Маленького Гарри…
И Сириус истерически захохотал.