…Она видит, как детство рвется вперед, стремясь поскорее вырасти из душистых сиреневых полян с златокрылыми бабочками, отбросить невинность и выплеснуться в бурный жизненный поток.
Она видит, как юность упивается каждым мигом своего существования, не оглядываясь назад и, увы, не только не заглядывая вперед, но и не глядя даже себе под ноги, отчего вечно спотыкается и набивает шишки.
Она с тоской наблюдает, как зрелость кичится собственной силой и могуществом, напрочь позабыв о любви, как первые судороги неудовлетворенности проходят по ее безмятежному челу, как она страшится первых морщин и седых волос и совсем не боится Бога.
Она видит, она все понимает, но ничем не может помочь…
Е. Богатырёва
Гарри не помнил, как добрел до своей комнаты и лёг в постель. До рассвета он проворочался, напряженно размышляя об услышанном, снова и снова задавая себе вопрос, а не были ли плодом его воображения события минувшей ночи? Если бы… Спасительная иллюзия, призрачный маяк, обманчиво белеющий среди мутных вод отчаяния. Мерлин мой, почему именно сейчас? После короткой передышки судьба в который раз просто ставила его перед фактом, не предоставляя выбора, причем именно тогда, когда Гарри оказался абсолютно, катастрофически не готов снова сражаться с роком. Тихая мирная жизнь в графстве Кент, завораживающая атмосфера старого особняка, дальние пешие прогулки с Меган, интересные часы бесед с профессором Люпиным, неожиданный приезд Сириуса, десятки томов, вмещающих в себе тысячелетнюю историю одной семьи — все это казалось не более чем миражом. Неотвязное чувство тревоги накатывало волнами, в мозг словно впивались тысячи иголочек, превращая всё внутри в холодную пустыню.
Гарри со злостью отшвырнул стёганое одеяло и встал с постели, оставляя позади горку мокрых от пота скомканных простыней. Тени, как это всегда бывает перед рассветом, заострились, огибая первозданную белизну чёрными провалами, и сейчас казались клубком ядовитых змей. Гарри ясно представлял себе их скользкие, извивающиеся тела, отливающие оловом и серебром, острые раздвоенные языки, агатовые глаза-бусинки… Он пытаеться заговорить, но змеи не слышат. Вот они крадутся к нему, неспешно, издевательски медленно, наслаждаясь, питаясь его страхом, словно осознавая свое могущество и бессилие жертвы. Так пламя неспешно лижет древесину, медленно убивая все живое этой последней лаской. Внезапно из огня появились две змеи — изумрудная, как на слизеринском гербе, и ярко-красная. Шипя и извиваясь, они сплелись в жестокой схватке. Женщина в короне из кос. Он не может рассмотреть её лица. Голова кружится, на лбу выступают бисеринки пота, пересохшие губы саднят, духота наваливаеться полчищем безтелесных демонов… Змея! Она укусила его! Но которая?.. Тёмные, тревожные, змеиные глаза женщины обжигают. Она просто стоит и смотрит. Нет! Она касается его взглядом. Запомни! Красная змея наносит роковой удар…
Когда Гарри открыл глаза, в приоткрытое окно уже бились лучи жаркого летнего солнца. Все тело ломило, отчаянно протестуя против столь раннего подъема, но Гарри проявил силу воли и встал. Взгляд его медленно обрел чёткость и остановился на пустой клетке — Хедвиг еще не вернулась с охоты. А даже если бы и вернулась, ждать ему определённо нечего, ведь Рон и Гермиона получили строгий приказ не писать ему ни под каким предлогом, пусть даже и праздничным. В такие моменты, как это утро, Гарри особенно остро чувствовал, что оторван от своих друзей. И дело тут было не в подарках или в открытках, ему просто нужна была поддержка близких людей, не посвященных в это. А с Меган он такие вещи обсуждать не мог. Еще недостаточно доверял. Такие вот мысли роились в голове у «счастливого именинника», пока, натыкаясь на все углы, он, наконец, добрался до ванной. Мышцы словно заржавели, особенно беспокоила затёкшая во сне шея, уже не говоря о неприятном звоне в голове. Обреченно взглянув на себя в зеркало, Гарри тут же пожалел об этом. Волосы всклокочены еще сильнее, чем обычно, щеки впали, синяки под глазами — ну и видок! Одно хорошо: зеркало не волшебное и не будет сыпать соль на раны своими комментариями. Даже холодный душ не помог ослабить тяжелый ком в груди, который возникал всякий раз, когда Гарри пытался осмыслить услышанное ночью. Потирая шею, парень кое-как оделся и пошел вниз. В последствии он так и не смог вспомнить, что ему снилось в ту ночь…
За завтраком Гарри пытался вести себя соответственно случаю (день рождения, как-никак), изображал бурную радость по поводу роскошного пира, заранее приготовленного домовыми эльфами, и подарками от Сириуса и профессора Люпина, заботливо сложенными на полу в гостиной и ожидающими, когда «счастливый» именинник их наконец-то распакует. Поблагодарив Сириуса за отличный подарок и приступив к еде (хотя парню кусок не лез в горло), Гарри между делом спросил крёстного:
— Сириус, а что такого важного в этом Огастесе дю Морне?
Этот вопрос не был для Блека неожиданностью, но, Мерлин мой, как же не хотелось на него отвечать!
— Гарри, я скажу тебе. Но предпочел бы, чтобы это осталось между нами.
Гарри понял, что Сириус намекает на Рона и Гермиону. Не то чтобы это было очень приятно — что-то скрывать от друзей, но в последнее время у него и так уже завелись секреты. Одним больше… Парень кивнул.
— Дамблдор считает, что этим человеком было создано заклятье, способное уничтожить Тёмного Лорда. Сейчас мы работаем над этим. Прости, но большего я тебе рассказать пока не могу. И давай больше к этой теме не возвращаться.
И ни слова о разговоре с профессором Люпиным. Сколько можно со мной нянчиться, словно я недостаточно взрослый, чтобы знать, что происходит! Покончив с едой, Гарри церемонно попрощался с крёстным и ушел на поиски Меган.
Сириус задумчиво смотрел вслед крестнику. Сегодня, в свой пятнадцатый день рождения Гарри выглядел таким бледным, таким рассеянным, что в душу Сириуса невольно закралась подозрение: не подслушивал ли парень прошлой ночью у кабинета. Недаром ему, Сириусу, еще тогда померещился какой-то шум. Затем мысли Блека переключились на другое. Его старый друг Ремус Люпин на правах преподавателя возвращался в Хогвартс. И не только он. Во время их вчерашнего разговора Ремус нехотя признался, что и Джулия Фигг приезжает в Англию и хочет с ним встретится. Сириус искренне желал своим друзьям счастья. По натуре он был весельчаком и гулякой, до Азкабана имел не мало сердечных привязанностей, но всё это было несерьёзно. У Рема же и Джулии всё было иначе — оба однолюбы и романтики, они были созданы друг для друга. Сириус подозревал, что в душе Рем до сих пор бережет память о своей первой любви, так жестоко отобранной, и это была трагедия, так как чувства Джулии за эти годы наверняка изменились. Внезапно из кабинета донёсся бой часов — наступил полдень. В это время они уже должны были встретиться. Блэк задумчиво потёр рукой небритый подбородок и шумно вздохнул. Что же теперь будет?
Гарри дважды постучал в соседскую дверь, искренне надеясь, что ему откроет приветливая миссис Уилсон, однако его надежды не оправдались — на пороге стояла Таис. Увидев гостя, она презрительно фыркнула:
— А, Поттер… Вижу, всё никак не забудешь дорогу сюда.
Гарри натужно улыбнулся. Ничего себе поздравление в день рождения! Однако другого он и не ожидал.
— И тебе доброго утра! Могу я увидеть Меган?
Таис прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.
— Моя сестрица всегда была со странностями. С её-то внешностью и древностью рода могла найти кого получше, чем парень со шрамами, который дружит с грязнокровками и знает о существования парикмахера только понаслышке да из детских книжек.
Ох уж эти слизеринцы! Умудряются испортить настроение даже тогда, когда кажется, что хуже уже не бывает! Гарри машинально пригладил спутанные волосы цвета воронова крыла, всегда придававшие ему слегка неряшливый вид. Во время этой уже ставшей привычной перебранки он в который раз убедился, насколько обманчивым бывает внешнее сходство. Меган и Таис выглядели почти как близнецы — примерно одного роста, с длинными светлыми волосами и глазами голубовато-зеленого цвета. Стань они рядом — не отличить, разве что у Меган веснушки вокруг чуть вздёрнутого носика, а глаза Таис гораздо темнее и, как правило, зловеще прищурены. Такие похожие — и в то же время такие разные! Глупо даже сравнивать дружелюбную, веселую Меган с циничной и донельзя высокомерной Таис, чья неизменная язвительная улыбочка и змеиный язык многим в Хогвартсе омрачали жизнь. Были, конечно, и такие, которые были готовы переступить через злостный характер Таис ради её красоты. Это Гарри никак не мог понять. Ему, можно сказать, еще повезло, ведь Чжоу была не только красивой, но и обходительной в общении.
— Гарри!
Юноша взглянул через плечо Таис и увидел Меган, которая легко сбегала вниз по лестнице. Её светлые волосы разметались по плечам, шаловливые голубые глаза сияли. Как и Гарри, она была одета в магловские джинсы и куртку.
Подлетев к нему, она повисла на шее у парня и, чмокнув его в щеку, пропела:
— С днём рождения!
Таис презрительно хмыкнула, явно недовольная созерцанием этих «телячьих нежностей». Гарри почувствовал себя неловко и вымучено улыбнулся, но Меган казалось, не заметила этого, продолжая весело щебетать:
— Я приготовила тебе особый подарок, но получишь ты его не раньше, чем мы совершим небольшой та-ренкур по окрестностям.
На этот раз губы Гарри сами собой сложились в непроизвольную улыбку. Меган, англичанка с о-о-о-чень далекими французкими корнями, смешно коверкала французские слова, однако это, по мнению Гарри, придавало её речи особое очарование.
— Ладно, пошли, а то я прям сейчас лопну от любопытства.
Не глядя вслед удаляющимся ребятам, Таис скорчила гримасу и пошла в гостиную, издевательски бормоча: «Привет, Гарри, моя лапочка… Хочешь, пойдём погуляем? Или лучше пообжимаемся…Ой, нет, я же папенькина дочка, а хорошие девочки так не делают…» Смотреть тошно!
— Таис, кто там приходил? — послышался с кухни бодрый голос миссис Уилсон.
Таис никак не прореагировала и плюхнулась на диван, по пути хватая с журнального столика свежий номер «Ведьминого Досуга». После вчерашнего скандала с родителями она было твёрдо намерена не разговаривать с ними еще год или два — или десять, что гораздо предпочтительней.
— Таис, ты меня слышишь? — повторила миссис Уилсон.
Таис уткнулась в журнал, злорадствуя про себя. Мать предала её, рассказала всё отцу, и этого она ей не простит. Как истинная слизеринка, первая в роду за последние сто лет (не считая тети Сары), Таис не была склонна к милосердию и рьяно придерживалась принципа «око за око». Если мать не пожелала её понять и выслушать, что ж, она тоже притворится глухой и немой. В эту игру можно поиграть и вдвоём.
— Таис…
На этот раз голос с едва ощутимыми нотками раздражения прозвучал после длительной паузы, и вскоре появилась сама его обладательница. Мери Уилсон, пухленькая блондинка средних лет, образцовая жена, мать и хозяйка, воплощенная доброжелательность, к которой за советом и помощью обращались не только родные, но и соседи, сейчас пребывала в полнейшей растерянности. Старшая дочь с детства демонстрировала тяжелый характер. Будучи полной противоположностью матери, от отца же Таис унаследовала завидное упрямство, чего к сожалению, нельзя было сказать о его знаменитом терпении. Однако её последняя выходка даже непоколебимого Едварда привела в неистовство, и Мери боялась предположить, что будет дальше. Два сильных характера схлестнулись, конфликт вышел из-под контроля, грозя перерости в настоящую войну между отцом и дочерью. Обстановка в доме с каждым днём все больше накалялась, Таис совершенно отбилась от рук, и не было никакого шанса урезонить её, а тут еще Эдвард так некстати вмешался, вспомнив о Саре… Сара! Вот в кого уродилась её непутевая дочь. Не то, что Меган, их единственная надежда, их гордость. Мери коротко вздохнула, готовясь дать бой своей своенравной дочери.
— Таис, я, кажется, к тебе обратилась.
Никакого ответа.
Мери, как истинная леди, не одобряла рукоприкладства и даже в детстве не применяла к дочерям этот сомнительный метод воспитания, но сейчас ей очень хотелось отшлепать несносную девчонку. Вместо этого она вырвала журнал из рук дочери и отшвырнула его прочь.
Рассерженные синие-зеленые глаза, так похожие на её собственные, обожгли Мери недобрым взглядом. Таис сложила руки на груди и демонстративно уставилась в стену.
— Таис, родная, я хочу просто поговорить. Вчера мы не собирались тебя расстраивать. Твой отец хотел как лучше…
Неожиданно Таис соскочила с дивана. Её глаза метали молнии, лицо исказила злость. Она уже забыла, что собирались не разговаривать с родителями. Слишком велика была потребность выплеснуть свой гнев.
— Не собирались, значит? Тролля с два, не собирались! Я хорошо помню все папочкины «нежные эпитеты». Неблагодарная дрянь… Слизеринское отродье… Копия тети Сары… А я, между прочим, горжусь тем, что учусь в Слизерине, а подругой моей тети была сама…
— Прекрати! — Мери невольно прижала руку к груди, моля Мерлина ниспослать её терпение и выдержку. — Мы сейчас говорим не о Саре, а о тебе. Таис, прошу, измени свое поведение, забудь о своем выборе!
Таис вполне устраивала эта беседа на повышенных тонах, столь не типичная для мягкой Мери. Матери явно было неловко. Небось чувствует за собой слабину. Прекрасно!
— Тролля с два! — повторила девушка свое любимое ругательство. Сейчас она готова была сказать и кое-что похуже, намеренно оскорбляя слух матери подобными выражениями. — Вам меня не переделать! Я уже 6 лет с удовольствием учусь в Слизерине, и мне очень жаль, что этот факт бросает тень на репутацию нашей образцово-показательной семьи!
— Таис, опомнись! Ты несешь чушь!
— Да ну? — издевательски пропела Таис, «невинно» хлопая ресницами. — Мне надоело ваше вмешательство в мою жизнь, лучше опекайте вашу крошку, а меня оставьте в покое! Сама о себе позабочусь!
— Дочка, не стоит впутывать сюда Меган, она не при чем. Ох, и в кого ты такая упрямая уродилась! Прям как…
— Прям как кто? Ну же, скажи это! — зло выкрикнула Таис
— Как моя сестра, — устало прикрыв глаза, выдохнула миссис Уилсон. — Такая же упрямая, своевольная и неблагодарная. Неужели, ты думаешь, что мы с отцом хотим, чтобы ты кончила так же как, Сара? Если бы ты только послушалась нас…
Мери Уилсон попыталась успокоить дочь мягкой улыбкой и проникновенными словами, как не раз делала это в детстве, но Таис лишь фыркнула и фурией понеслась наверх.
Заперев комнату мощным заклинанием, Таис плюхнулась на кровать, сжав кулаки. Девушка была вне себя. Родители — прихвостни Дамблдора, такие омерзительно добропорядочные и ужасно старомодные. И все ставят ей в пример Меган, безгрешного ангелочка! Сестрица вон уже которую неделю шастает с Поттером по округе, и папочка совсем не беспокоится, что там поделывает его любимица, его младшенькая, в то время, как ей, старшей дочери, запрещается буквально всё! Таис мельком взглянула в открытое окно и увидела их. Двое ребят медленно брели по деревенской дороге, подставляя лица радостным лучам июльского солнца. До Таис донёсся заливистый смех Меган. Ну, подождите, дорогие родители! И ты, любимая сестренка! Не собираюсь я вечно жить по вашей указке, подчиняясь глупым правилам! Я сделаю то же, что и тетя Сара в свое время: поступлю так, как считаю нужным. О тете Таис ходило много разных слухов. Будто она знала толк в чёрной магии и дружила с самой Прорицательницей. Будто была замужем за Пожирателем Смерти и встречала самого Тёмного Лорда. Будто хранила много опасных секретов. Чужих секретов. Сколько девушка себя помнила, всякие упоминания о тете Саре всячески пресекались, ограничиваясь недомолвками, многозначительными взглядами и осуждающими покачиваниями головы. Впервые Таис серьезно заинтересовалась судьбой тети, когда после своего первого семестра в Хогвартсе приехала домой на каникулы. Узнав, что она поступила в Слизерин, родители надолго заперлись в кабинете отца и кричали друг на друга, не скупясь во взаимных обвинениях. Однако, в тот вечер, прижавшись ухом к двери, Таис узнала о своей семье много нового. Как оказалась, слухи о тетке не были такими уж и беспочвенными. Сара Райен, слизеринка до мозга костей, признанная красавица и одна из лучших учениц курса, имела нрав гордый и независимый. Бросив вызов общественности и собственной семье, сразу после окончания Хогвартса она ушла из дома. О том, что случилась потом, Таис знала смутно. Отец как-то обмолвился, что тетя была замужем, и её даже принимали в обществе. Но после падения Тёмного Лорда Сару судили на сфабрикованном процессе и казнили в Азкабане. Никто, даже родная сестра, её не оплакивал, по крайней мере, внешне. Не то чтобы Таис прельщала подобная участь, но она хорошо представляла, что побудило Сару Райен на столь дерзкий поступок, как побег из дома. Быть вечно второй, жертвовать собой и своей жизнью в угоду младшенькой… Слепой гнев снова овладел Таис, вытесняя из сердца все прочие чувства. Тётя Сара была паршивой овцой в стаде, и она, Таис, по всей видимости, обречена пройти тот же путь. Что ж, чему быть, того не миновать. Если бы Меган могла сейчас видеть сестру, то была бы поражена, какая откровенная злоба угадывалась в каждой черточке привлекательного лица Таис. Так могла выглядеть Лилит, изгнанная из рая за вероломство и клянущаяся отомстить Адаму и его потомкам за испытанное унижение. Отбросив с лица прядь длинных светлых волос, Таис вскочила с кровати. Девушка села за письменный стол и, хватая первый попавшийся пергамент, принялась писать письмо:
Дорогой Т…