Сознание выставляет преграды — подсознание предпочитает их не замечать.
Зигмунд Фрейд
Последние летние деньки умчались с поразительной быстротой. Желтые листки старого календаря унес с тихим шелестом лукавый ветер перемен, лунное сияние среди болотных топей и вересковых полян было успешно предано забвению, так что красный паровоз Хогвартс-Экспресс, который несколько минут назад оставил позади клубы пара и вокзал Кингс-Кросс, имел полное право весело гудеть и двигаться в сторону Шотландии, туда, где были мысли и сердца всех учеников. Ну, или, по крайней мере, некоторых из них. В вагонах, как обычно, было донельзя шумно, весело и многолюдно. Топот ног не прекращался ни на минуту, хлопали двери купе, то и дело раздавались чьи-то приветственные возгласы. Гарри искренне разделял общее настроение. Он был просто счастлив, что возвращается в школу, он едет домой! Конечно, это лето было прекраснее, чем все предыдущие вместе взятые. У него был настоящий дом, в который по вечерам хотелось возвращаться, были друзья, с которыми он весело проводил время, было, наконец, ощущение счастья, когда, подобно небезызвестному волшебнику Фаусту, хотелось крикнуть в лазурную высь, бросая вызов неведомым богам: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!». Если Гарри чему-то и научился, то это — радоваться текущему моменту, не задумываясь над тем, насколько быстротечен счастливый минг. О Вольдеморте и странных делах Сириуса и профессора Люпина парень старался не вспоминать. В августе крестный срочно отбыл в неизвестном направлении, а так месяц прошел относительно спокойно. До глуши, в которой обитали Гарри и вернувшийся Люпин, редко добирались какие-то известия, если не считать газет. Изо дня в день Гарри пытался найти хоть намёк на беспокойство взбудораженных масс, но не находил ничего — все усиленно делали вид, что ничего необычного не происходит.
Гарри тихонько вздохнул и посмотрел перед собой. Его лучшие друзья, Рон и Гермиона, что-то весело обсуждали. Гарри в который раз подумал, как изменились его друзья за прошедшие два месяца. Рон здорово вымахал за это лето, и теперь был выше него чуть ли не на голову! Когда на вокзале он подошел к Гарри поздороваться, в первый момент парень даже не мог понять, кто перед ним. Гермиона, конечно, не отличилась резким изменением в росте, но в ней тоже что-то изменилась. Какие-то неуловимые штрихи: карие глаза стали еще серьёзнее, если это только возможно, в голосе и жестах всё чаще сквозили суровые начальственные нотки, которые раньше проявлялись исключительно в критических ситуациях. Может, так на неё подействовало назначение в старосты Гриффиндора? Удивляться тут было нечему: кто, как не Гермиона, лучше всего подходил на эту должность? Остаток пути друзья провели, весело болтая. Рон рассказывал, как близнецы все лето издевались над «большой шишкой» Перси, Гермиона поведала о своём повторном путешествии во Францию. Гарри чувствовал себя легко и непринуждённо и, хотя раньше доверял друзьям все (ну, хорошо, почти все) тайны, не спешил рассказывать им про подслушанный разговор и дружбу с Меган, ибо первое, как он подозревал, вызвало бы у них нешуточное беспокойство, а второе — заговорческое подмигиванье со стороны Рона и многозначительное фырканье Гермионы («лучше бы ты занимался уроками, помнится, ты не добрал четырёх баллов на последнем экзамене по трансфигурации» и всё в таком духе).
Когда они, наконец, прибыли, уже вечерело. Грядущая ночь располосовала небеса чернильными, иссиня-черными и фиолетовыми мазками, на фоне которых особенно выделялся бледно-золотой шар луны. Вопреки обыкновению, дождя не было, и Гарри отлично видел, как тонут в облаках вершины остроносых башен, как льется гостеприимный свет из стрельчатых готических окон с ажурными переплетами решеток, как жадно, льстиво, но в тоже время враждебно над замком серебрятся звёзды, словно превратив ночной небосвод в свое ристалище. Замок! Как Гарри скучал по нему! Сладостное чувство удовлетворения обжигало, так что на миг даже стало больно дышать от светлой, ничем не замутненной радости. Но так уж и незамутнённой? Все было прекрасно, но в тоже время чего-то недоставало. Так, хватит, он просто превращается в параноика! Гарри пересилил себя и вернулся в настоящее. Губы его тронула понимающая улыбка. Забавно было наблюдать, как переполошились маленькие первокурсники, впервые услышав громоподобный бас Хагрида. Гарри ужасно обрадовался старому другу, но вот только не знал, сможет ли удачно симулировать улыбку, если Хагрид спросит, понравился ли ему подарок на день рождения (Хагрид, видимо, решил завести традицию и дарить Гарри только книги. Всё бы ничего, но эта книга о драконах всякий раз полыхала огнём, когда Гарри пытался её открыть). Изумленные малыши смешались, и маленькому профессору Флитвику было весьма затруднительно призвать их к порядку и вести на церемонию отбора. Сейчас Флитвик смешно семенил рядом с высокой нескладной рыжеволосой девочкой и… Стоп! Флитвик?! Не МакГонагалл?! Вот что беспокоило Гарри с самого начала. Это и было той странностью, которая не давала ему покоя. Впрочем, то, что, профессор МакГонагалл отсутствовала, заметил не только один Гарри, но когда шестикурсник Дерек Милн попытался спросить об этом Хагрида, тот покосился на Дерека так сурово, что даже прославленный гриффиндорский атлет отступил назад, путаясь в мантии, стремясь побыстрее скрыться от хищного взгляда из-под насупленных лохматых бровей.
…В Большом Зале горели сотни свечей. Изменчивый свет факелов кидал тени на возбуждённые, горящие от нетерпения и радости лица студентов. Неразлучная троица заняла свои обычные места за столом. Гермиона, естественно, тут же начала штудировать полученное от слизеринского префекта Теда Брука расписание. Рон пытался убедить её, что это расписание наверняка фальшивое, но в ответ получил тычок от Гермионы под рёбра (будешь, мол, знать, как сомневаться в честности старост, пусть даже и слизеринских). С минуты на минуту должен был начаться отбор учеников. До Гарри донёсся заинтересованный голос Гермионы:
— Класс, у нас столько новых предметов! И Связи с Магической Общественностью, и Высшее Магловедение, и Боевая Магия…
Рон озадачено запустил руку в волосы.
— А какая разница между Защитой от Тёмных Сил и этой Боевой Магией?
— Не знаю. Тут написано, что её будет преподавать профессор Э. М. О‘Браен-Келли. Знакомая фамилия, вот только ума не приложу, где я её уже раньше слышала?
Рон поперхнулся, но, отвергая попытки Дина похлопать его по спине, прокаркал:
— Как ты сказала?
Гермиона неодобрительно поджала губы, продолжая изучать список предметов.
— Вечно тебе нужно всё повторять!
— Гермиона, ты не понима…
— Тс!
Упрямая мисс Грейнжер сосредоточено продолжала водить пальцем по пергаменту, напрочь игнорируя ужимки Рона. Неожиданно она охнула и подняла на друзей удивлённые глаза.
— Взгляните, здесь нет трансфигурации!
— Нет? Хм….
Казалось, эта ошеломительная новость не произвела на Рона должного впечатления.
— Гермиона, тут есть дело поважнее, а этой твоей трансфигурации…
— …нет вообще, говорю тебе. Я уже два раза перечитала.
Рон скривил губы и потянулся было к пергаменту.
— Ты наверно что-то путаешь. Дай-ка я посмотрю…
Гермиона аж задохнулась от возмущения.
— Рональд Уизли, ты что, мне не доверяешь?!
— Дай пергамент!
— Не дам!!!
Пока Рон и Гермиона вырывали друг у друга список занятий и спорили так громко, что на них уже начали оглядываться, Гарри сосредоточился на распределении учеников. За последнее несколько часов его друзья пикетировались таким образом по меньше мере два десятка раз, но его это не беспокоило, он даже не слушал, о чём они спорили. Мысли Гарри были заняты другим. Его неприятно поразило, что большинство ребят попало в Слизерин, а в Гриффиндор — всего трое. Гарри мотнул головой, стараясь сегодня не думать о плохом.
— Наступают тёмные времена. Стоит ли удивляться, что каждый пытается выжить, как может.
Парень замер. Казалось, что кто-то подслушал его мысли и озвучил то, что Гарри сам не осмеливался произнести вслух. Хрупкая иллюзия благополучия была необходимой и слишком важной, чтобы уничтожить её высказанными вслух опасениями. Поттер обернулся на говорившего и увидел как всегда невозмутимого и донельзя самоуверенного Драко Малфоя, который восседал во главе слизеринского стола и лёгким кивком головы приветствовал новых учеников, спешно занимающих надлежащие им места за его столом. Хотя обращался Драко к кому-то другому, смотрел он в сторону Гарри. Парень спешно отвернулся, делая вид, что пристально изучает стоящий перед ним серебряный кубок. Неохотно Гарри пришлось признать, что Малфой прав. Все пытаются выжить, а как, какими методами, ценой каких жертв — не важно. Так взрослые говорят друг другу, так они учат своих детей. Результат такого воспитания Гарри и наблюдал: едва ли не все первогодки стали обладателями слизеринского герба.
Чья-то лёгкая ладонь легла ему на запястье. Гарри обернулся. Возле него, натянуто улыбаясь, сидела Гермиона. Рон демонстративно смотрел в противоположную сторону. Видимо, они еще не успели позабыть эту глупую стычку и теперь дулись друг на друга.
— Я почему-то сейчас вспоминаю наш первый год в Хогвартсе. Все казалось таким новым, таким необычным — и сам замок, и уроки, и учителя. Кстати, об учителях. Ты не заметил ничего необычного?
Гарри по привычке обратил свой взгляд в центр Зала. Профессор МакГонагалл так и не появилась! Вместо неё по правую руку от директора сидела незнакомая миловидная женщина в мантии небесного цвета. Это, мягко говоря, настораживало.
— Э-э, Гермиона, так что там с трансфигурацией?
— Да так, ничего особенного. Только её нет в списке занятий.
Гермиона раздраженно фыркнула и повела плечом, давая понять, что ей надоел этот разговор, с её точки зрения, абсолютно бессмысленный, и в сотый раз углубилась в чтение расписания. Рон что-то шумно обсуждал с Дином Томасом, новым гриффиндорским старостой среди юношей, поэтому Гарри было решительно нечем заняться, кроме как обдумывать эту странность расписания, ведь трансфигурация была одним из самых важных предметов, и выбросить её из плана занятий ну никак не могли!
Чисто автоматически парень посмотрел в сторону стола Равенкло. Едва ли не в центре сидела Чжоу. Она чему-то улыбалась, похлопывая своего соседа по руке. Гарри знал, что, если надеется еще когда-нибудь заговорить с ней, им придётся обсудить случившееся на Турнире. Он очень боялся этого момента и не менее сильно ждал его. Чжоу в окружении кавалеров… От этого зрелища сердце Гарри будто сдавили ледяным обручем, в крови огненной лавой закипела злость, но он стоически выдержал эту пытку и перевёл взгляд на другое. Точнее, на другую. С другой стороны стола сидела Меган. Будто почувствовав его взгляд, девушка подняла голову и улыбнулась. Затем изобразила губами что-то подозрительно похожее на «сумасшедший дом» и театрально приложила ладонь ко лбу. Гарри улыбнулся в ответ. Но Меган решила прекратить этот «разговор», кивком головы указывая на преподавательский стол. Гарри проследил за её взглядом и понял, в чём дело: настало время слушать речи директора. Парню показалось, что Дамблдор сильно сдал за последнее время. Только голубые глаза по-прежнему заговорчески подмигивали за стёклами очков. Директор, как полагали собравшиеся, поднялся с явным намерением произнести традиционный тост.
— Здравствуйте, дорогие студенты! Прежде всего хочу поприветствовать новичков…
Наконец-то покончив с расписанием и не найдя в нём ничего нового, Гермиона, видимо, решила завязать с обетом молчания и оживленно зашептала Гарри на ухо, мол, с этими новичками у старост дел невпроворот. Гарри сочувственно кивал головой, хотя готов был поклясться, что, несмотря на всю трудность поставленной задачи, Гермиона ни за что на свете не отказалась бы от значка префекта. Когда девушка, наконец, перестала изливать свои соображения по поводу нелёгкой судьбы старост, Гарри вновь попытался сосредоточиться на речи директора. Ему было интересно, затронет ли Дамблдор тему Вольдеморта, но профессор ограничился лишь тем, что пообещал безопасность и защиту каждому учащемуся.
— …перед началом учебного года, я полагаю, вам надо узнать несколько важных новостей. Во-первых, позвольте представить вам вашего нового старого… — тут Дамблдор сделал паузу, наслаждаясь собственной игрой слов, — учителя от Сил Зла — профессора Ремуса Люпина…
В зале раздался нестройный хор аплодисментов. За слизеринским столом Драко Малфой чем-то бурно возмущался. Стараясь, чтобы этого никто не заметил, под столом Джулия ободряюще стиснула руку Ремуса. Внешне он был самим спокойствием, однако кончики его пальцев чуть подрагивали — верный признак сильного волнения.
— …а также профессора Джулию Фигг, вашего нового преподавателя трансфигурации. Она временно будет заменять профессора МакГонагалл.
Джулия поднялась и приветственно улыбнулась своим ученикам. Незамедлительно последовал целый шквал криков, вопросов и догадок. Дамблдор счёл необходимым навести порядок и поднял руку, призывая студентов к молчанию.
— Конечно, это событие вас удивляет. Я не вправе объяснять вам причины, по которым Минерва МакГонагалл временно, подчеркиваю, только временнооставила свой пост преподавателя и декана Гриффиндора, могу лишь только заверить вас, что она вернётся, как только это будет возможно. Если вы заметили, в списках занятий нет трансфигурации, так как со стороны Министерства магии долго не было одобрения утверждения на должность преподавателя, и мы получили его только час назад.
Несмотря на вполне серьёзный тон, при последних словах Дамблдор многозначительно хмыкнул, давая понять, что это досадная задержка никак не повлияло на его планы.
— Как бы там не было, профессор Фигг — прекрасный лектор, и к тому же бывшая выпускница Хогвартса. Уверен, вы поладите.
Говорил он это всем, но взгляд его был направлен в сторону Гриффиндора. И не зря — за этим столом начался настоящий переполох! Кто-то охал и ахал, беспомощно хлопая глазами, кто-то возмущался, требуя объяснений, почему их декана нет с ними. Про извечную строгость и чопорность профессора МакГонагалл все и думать забыли. Казалось, среди этой суматохи только одна Гермиона сохраняла самообладание, восседая с донельзя самодовольным выражением лица «Я же говорила!». Гарри тоже был ошарашен, однако, совсем по другой причине. Сейчас, при ближайшем рассмотрении, он узнал профессора Фигг: ему не раз приходилось видеть её улыбающееся лицо на фотографиях родителей со школьных врёмен. Поражало другое — именно она была той девушкой, на которую профессор Люпин смотрел влюбленным взглядом и отнюдь не по-дружески сжимал в объятьях едва ли не на каждой из фотокарточек. Обнимал так же, как Джеймс Поттер — свою возлюбленную Лили. Гарри прикусил губу и опустил голову. Странная это штука — жизнь… Ведь если бы всё было иначе, и его родители могли сидеть за этим столом и так же нежно улыбаться, глядя друг на друга. Неожиданно Гарри на ум пришло давно позабытое латинское слово — fatum…
Исподтишка поглядывая на Джулию, Ремус не слишком внимательно слушал речь директора. Теперь, когда они стали коллегами, ему будет легче сносить издёвки и насмешки. На снисхождение рассчитывать не приходится: вон Драко Малфой поглядывает на него с таким видом, будто уже задумал новую каверзу и ждёт — не дождётся, когда сможет её исполнить. Хотя чему тут удивляться: мальчик берет пример со своего декана — Снейп так просто исходит злобой, был бы он змеёй, определенно плевался бы ядом в каждого встречного. Ну да Мерлин с ним, бодливой корове природа рогов не дает. Ремус не позволит отравлять себе жизнь, к тому же в этом году у него будет столько работы, что будет не до разбирательств с нерадивыми учениками. Ремус слегка потёр виски. Уже полтора месяца прошло, а он так и не продвинулся с переводом свитков. К их с Сириусом вящему разочарованию, отрывок, связанный с Убийственным заклятьем, Avada Deterio, и его последствиями, оказался правильно переведён, а вот всё остальное… Более туманных изъяснений Ремусу в жизни не приходилось видеть, уже не говоря о странном пророчестве, которое находилось у него в кармане в ожидании своего часа… Внезапно в размеренный поток его мыслей вторгся громкий, хорошо поставленный голос директора.
— Итак, позвольте представить вам преподавателя по Боевой магии, профессора О? Браен-Келли.
От Ремуса не укрылось, как Джулия уперлась руками в стол с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он мельком взглянул на Снейпа — и натолкнулся на ответный взгляд. Снейп, Снейп. Как бы я хотел знать, что происходит у тебя в голове. Не понимал раньше, не понимаю и сейчас. Что означают эти языки пламени в стальных глазах. Гнев? Страх? Восхищение?
Как по мановению волшебной палочки, двери Большого зала распахнулись. Все вдруг заговорили разом. Сотни взглядов были устремлены в сторону женщины, которая неспешным шагом пересекала Главный зал. Гарри как-то некстати подумал, что в маггловском мире её сравнили бы с ангелом, но ангелы несли с собой свет и надежду, а она сияла тёмной, опасной красотой. Длинные чёрные волосы тяжелой волной спускались до самой талии и словно окутывали женщину чёрным покрывалом, а её глаза… Когда Гарри показалось, что, проходя мимо гриффиндорского стола, она мельком взглянула на него, по спине парня пробежал холодок. Гарри поправил очки и прищурился, пытаясь рассмотреть своего нового преподавателя поближе. Несмотря на весь внешний блеск, профессор не понравилась ему, отнюдь. А эти её пронзительные глаза просто пугали! Мучительно знакомые глаза цвета…
Дамблдор встал со своего места и двинулся на встречу ведьме. Подойдя к преподавательскому столу, профессор О? Браен-Келли горделиво вскинула голову и протянула директору изящную белую руку.
— Профессор Дамблдор.
— Шарлиз, дорогая. Я рад, что ваши планы не изменились, и вы смогли почтить нас своим присутствием.
Дамблдор склонился над её рукой, а затем повернулся лицом к ученикам и произнёс.
— Студенты, познакомьтесь. Это миледи Эохения Милдред Шарлизида О? Браен-Келли, ваш преподаватель по Боевой Магии.
По залу тотчас снова пошли шепотки.
— Слышал, Нед, миледи! Сколько имён! Да она самая настоящая дворянка!
— Неужели та самая О? Браен-Келли, которая…
— Какая красавица! Прям как вейла, только темноволосая! И не верь этим глупым слухам! Быть такого не может!
— А вот и может! Мой отец рассказывал, что после той дуэли о ней писали все газеты. Интересно, она у нас надолго? Убийца в Хогвартсе…
— Парвати, я хочу точно такую же мантию!
— Она будет заниматься с нами Боевой Магией?! Да они, наверное, у себя в Министерстве с ума посходили!
— А я говорю, что это подстава! По виду она никак не способна на убийство!
Гермиона, заинтересовавщаяся было этим шквалом непонятных выкриков, презрительно фыркнула, услышав комментарии сидящих неподалёку от неё семикурсников, которые были гораздо более прозаичны в своих суждениях:
— К боггарту всё, вот это фигура… Был бы я на десять лет старше…
— Да ну тебя, Клайв, все мозги у тебя в…! Ты лучше взгляни, какие у неё глаза!
— Да-а, она — это что-то… Воистину способна убить взглядом!
— Когда, посмотри-ка, у нас первое занятие по Боевой магии?
Последнюю реплику кто-то произнёс совсем близко. Большая часть аудитории Хогвартса уставилась на новоприбывшую мутным взглядом, словно новоявленная профессор погрузила всех в зыбкий транс. Гермиона, мигом забыв про недавнюю размолвку, остервенело дёргала Рона за плечо, словно надеясь, что он хоть как-то прояснит ситуацию, а Гарри тщетно пытался избавиться от странного чувства, что уже видел миледи Эохению Шарлизиду О? Браен-Келли раньше.
Между тем преподавательским столом творилось что-то невероятное. Профессора повскакивали со своих мест, торопясь лично поприветствовать миледи. Только несколько учителей не разделяли общего настроения. Снейп был как всегда мрачен, профессор Люпин и профессор Фигг тихонько переговаривались между собой, Дамблдор выглядел чрезвычайно довольным, а виновница происходящего… Поражало, как спокойно, почти равнодушно она реагировала и на дружественные слова, и на полусформулированные обвинения. Сдержанно улыбалась, вежливо отвечала на вопросы — но не более того. Её прекрасное лицо напоминало застывшее мраморное изваяние: идеально-правильные черты не выражали ни мыслей, ни чувств. Если у неё и были хоть какие-то эмоции, то они были надёжно скрыты под маской гордыни и превосходства. Только пугающие своим лихорадочным блеском глаза, чернеющие, словно бездонные провалы, на бледной коже, были удивительно живыми и яркими. Назойливый внутренний голос всё продолжал вещать, но Гарри, как не попытался, не смог прислушаться к разговору за преподавательским столом, ведь он сидел слишком далеко, да и все звуки тонули в общем гаме. Гермиона зачем-то отвлекла его. Гарри повернулся, чтобы пожать руку Колину Криви, с которым еще не успел поздороваться, а затем его закрутил такой шквал улыбок, приветствий и новостей, что все тревожные мысли мигом выветрились у него из головы.
В конце концов, ему только пятнадцать, и он еще не научился прислушиваться к своей интуиции. Гарри был бы страшно удивлён, если бы знал, какие именно мысли пришли на ум миледи О? Браен-Келли, когда она, с достоинством, унаследованным от многих поколений знатных предков, оперлась на руку маленького профессора Флитвика, дабы занять свое место за пиршественным столом.