Закрой за мной дверь, я ухожу.
В. Цой
Ужин у профессора Снегова проходил в тяжких и по большей части мрачных раздумьях. Разговор с директором о мётлах ни к чему хорошему не привёл. Старые проблемы не решились, зато возникли новые. Лёлик в очередной раз убедился, что колдун-пенсионер был личностью уникальной во всех отношениях. Деловой разговор проходил непосредственно перед ужином, на входе в Большой Зал, в спешке и толкучке, и длился минут десять. Однако за эти десять минут директор успел вникнуть в проблемы слизеринской квиддичной команды; посочувствовать команде, а заодно и тренеру; выразить глубочайшие сожаления по поводу того, что ничем помочь не может и подробно объяснить Лёлику, насколько катастрофично обстоят финансовые дела Хогвартса. До сведения профессора Снегова было доведено, что весь бюджет школы на текущий год ещё в прошлом году сожрали нанятые на охрану драконы и дементроры.
В этой охранной системе (по словам директора, самой модной и продуктивной) Лёлик пока не разобрался. Драконов он вообще ещё не видел, хотя и облазил окрестности Хогвартса, выясняя, что где находится, и как можно отсюда выбраться. Приходилось довольствоваться косвенным доказательством существования драконов, в качестве какового выступали бродившие по замку загадочные небритые личности, именовавшие себя сотрудниками драконария. Личности эти были покрыты шрамами и синяками — явное свидетельство драконьей злобы и предмет восторженного аханья старшекурсниц. Увидеть сотрудников можно было в основном перед обедом, в тёмное время суток они, надо полагать, в поте лица дрессировали ящеров. Днём же укротители драконов были немногословны и на все вопросы о своих подопечных делали страшные глаза и отказывались разглашать секретную информацию. Ученики, да и некоторые учителя, глядя на укротителей, исходили чёрной завистью.
А вот дементоров, точнее, одного дементора, Лёлик уже видел, правда, издаля. Мастер Зелий тогда ходил в гости к местному лесничему Хагриду. Хранитель Ключей Хогвартса (такова была официальная должность Хагрида) был добрейшим существом. После того, как Лёлик вежливо с ним поздоровался, лесничий, не избалованный вниманием деканов слизерина, зауважал профессора Снегова безмерно и, в порыве благодарности, пригласил на чай в свою сторожку. Лёлик пошёл. Во-первых, хотелось побольше узнать о школе, во-вторых, Мастера Зелий одолела сентиментальность. Медведеобразный, косматый и бородатый, лесничий до слёз походил на простого сибирского мужика. Сидя в его хижине, Лёлик представлял себе, что он не где-то у чёрта на куличиках, а в деревне «Киселиха» (там жила бабка Лёлика), что он целый день ишачил на огороде у бабки Меланьи (а не провёл пять сдвоенных зелий у милых детишек переходного возраста) и теперь отдыхает, сидя в избе деревенского лесника Ефимыча, который без проблем сошёл бы за Хагридова брата-близнеца. Были, конечно, кое-какие различия. К примеру, вместо живущей у Хагрида псины, огромной, блохастой и по-заячьи трусливой, Ефимыч держал свору свирепых волкодавов, с щенячьего возраста натравливаемых им на браконьеров. На столе у Ефимыча обычно водилась бутыль самогона в комплекте с кадушкой солёных огурцов, а никак не чай с булочками «Стань Мечтой Дантиста». Кроме того, на стене у Ефимыча парадно висела двустволка, которую браконьеры любили так же сильно, как и волкодавов, а вот у Хагрида на стене висел… да… висел у него там, ни много, ни мало — розовый зонтик. Заметив, что декан слизерина пялится на этот зонтик, как баран на новые ворота, школьный лесничий обрадовался возможности поплакаться в жилетку и выложил Лёлику всю свою биографию.
Биография сводилась к тому, что Хагрид, на почве своей любви к магическим зверушкам, постоянно конфликтовал с органами охраны порядка. В ранней молодости он был задержан властями по подозрению в убийстве и даже отсидел какое-то время, пока не был оправдан. В роли горячего его защитника выступал только что ставший директором Дамблдор, он же и взял несостоявшегося зека на работу, сформировав должность Хранителя Ключей. Тогда в первый раз проявилось Дамблдоровское хобби тащить к себе в штат людей, которых нормальные волшебники не пустили бы на порог. Хагрид и Снейп проходили по разряду уголовников; совсем недавно в Хогвартсе преподавал оборотень; затем самый ярый фанат Тёмного Лорда под личиной сумасшедшего аврора; в прошлом году школа докатилась до кентавра — учителя Прорицания; а теперь в конце цепочки директорских закидонов стоял Лёлик, который, послушав Хагрида, наконец-то перестал чувствовать себя отщепенцем. Мастер Зелий начал было расспрашивать лесничего про зонтик, но тот вдруг залился краской, пробурчал что-то про свежий воздух и «надо пойти взглянуть на соплохвостов» и быстренько ретировался на улицу. Лёлик вышел за ним и обнаружил на дворе поздний лунный вечер. Профессор Зелий курил и рассеянно слушал Хагрида, который, терзаемый комплексом неполноценности по поводу криминального прошлого, рассказывал о своей второй отсидке, опять-таки по подозрению в убийстве.
И вот когда Хагрид перешёл к описанию Азкабана (так называлась тюрьма для волшебников) и к работающим там надзирателями дементорам, на опушке леса показалась долговязая фигура, завёрнутая в плащ с капюшоном, и, отчаянно жестикулируя, побрела к Хагридовой избушке.
— Мерлин правый! Дементор! — выдохнул лесничий и начал мелко трястись. Когда фигура в плаще практически подошла к калитке, бывший уголовник не выдержал и взвыл:
— Гражданин начальник! Я условно освобождённый! Живу тихо, закон не нарушаю! — после чего повалился в обморок. Псина, до этого благоразумно прятавшаяся за Лёликом, решила, что хозяин помер, и огласила окрестности похоронным воем. Мрачную личность в плаще, видимо, несколько ошеломил такой приём, она застыла у ворот и даже попятилась назад, когда декан слизерина вытащил из кармана волшебную палочку. Чего с этой палочкой делать, Лёлик не знал, но ему по мере сил помог Хагрид. Приоткрыв один глаз, он слабо простонал:
— Надо вызвать Патронуса…- и опять перестал подавать признаки жизни. Псина завыла с удвоенной силой. Волшебная палочка и поминание Патронуса спровоцировали дементора на странные действия. Выудив из недр плаща огромный белый платок, он принялся размахивать им и кричать:
— Только не колдуйте! Я сейчас всё объясню!
Он кричал ещё что-то, но все слова тонули в тоскливом вое осиротевшей собаки. Лёлик не представлял себе, кто такой Патронус, и как его можно вызвать, не имея телефона, ему хотелось привести в чувство Хагрида и придушить пса, но он боялся оторвать взгляд от дементора, думая, что тот при любой возможности коварно подберётся поближе. Отчаянно соображая, как бы вызвать Патронуса, и мысленно пытаясь, на худой конец, вызвать директора, Лёлик для поддержания авторитета время от времени махал палочкой в сторону залитой луной тёмной фигуры, сигналящей платком по ту сторону забора. Из палочки каждый раз вырывался сноп искр, что дементора, по всей видимости, очень впечатляло. Он нервно дёргался и вопил:
— Не… не надо палочкой! Г-господин в-волшебник! Ой, мама дорогая! Вы меня слышите? Ой! Господи, да уймите же, наконец, Вашу собаку!
Последнее было выше возможностей Мастера Зелий, но он делал вид, что у него всё под контролем. Выпустив очередной фейерверк в дементора, Лёлик проорал:
— Так тебе и надо, волчара позорная! Будете знать, мусора, как честных людей в каталажку сгребать! Погоди, щас Патронус прибудет, мы славно повеселимся!
В ответ раздался горестный вопль:
— Не надо Патронуса! Я не дементор! Г-господин маг! Я заблудился! Ой! У-уберите палочку, пожалуйста! Я… мы… все наши там, — фигура неопределённо махнула рукой в сторону леса, — Это ролевая игра! Вы знаете, что такое ролевая игра, не правда ли?
Лёлик кивнул, обрадованный дементор взахлёб продолжал:
— Я — эльф! Понимаете, у меня задание! Я ищу лагерь орков! Что с Вашей собакой?! Можно, я подойду поближе, чтобы не так кричать?! Нельзя?! Я понял, понял! Уберите палочку!!!
Лёлик пытался обдумать услышанное. Мозги плавились. Во многом этому способствовала псина, окончательно вообразившая себя пароходной сиреной. Со стороны замка тоже слышался заунывный вой, преходящий то в низкий рёв, то в стенание неприкаянной души. Видимо какая-то пся из собачьей солидарности решила поддержать товарку в трудную минуту. Из леса вторили всегда готовые повыть на луну волки. С Патронусом всё было глухо, но, к несказанной радости Лёлика, явился директор, внушительно блестевший очками и с палочкой на изготовку. Жёртва ролевых игр при виде директора моментально смылась, Хагрид воскрес, собачья истерика прекратилась и сделалось тихо-тихо и хорошо. Лёлик благодарно смотрел на старого мага и рассказывал, что это, оказывается, был и не дементор вовсе, а эльф. Директор, качая головой, отвечал, что дементоры — народ коварный, и доверять им — последнее дело.
Короче, денег на спортивный инвентарь у школы не было. Вместо материальной помощи директор предложил декану слизерина блестящую идею о том, что факультетам давно пора бы переходить на самофинансирование. Дамблдор так загорелся этой мыслью, что назначил на после ужина внеочередное заседание педсовета и попросил профессора Снегова выступить и рассказать, как добывают деньги учебные заведения в мире магглов. Лёлик понял, что капитально встрял, и за ужином ему кусок не лез в горло.
Однако Мастеру Зелий неожиданно повезло. К концу ужина из камина в Большом Зале повалил чернущий дым, и из него вышел, судорожно чихая, невысокий мужичок с лысиной и в полосатой мантии. Зал притих. В наступившей тишине отчётливо прозвучал чей-то недовольный шёпот: «Начальство. И как всегда, не вовремя», «Уж и пожрать не дадут». Полосатый мужик тем временем отсморкался в платок под цвет мантии, махнул рукой детям со словами «Кушайте, кушайте!» и направился прямиком к директору. Тот его радушно поприветствовал:
— Здравствуйте, здравствуйте, господин министр!
Начальство пожало директорскую руку, благосклонно кивнуло преподавателям и по-деловому сказало:
— Надо поговорить!
— Ну конечно, — Дамблдор уже вылезал из-за стола, — В моём кабинете. Уважаемые коллеги, сожалею, но придётся педсовет проводить без меня. Потом покажете мне протокол заседания.
Прежде чем удалиться, полосатый министр вдруг подозрительно уставился на Лёлика, но директор подхватил его под локоть и поволок к выходу из Зала.
— Класс! — послышалось справа от Мастера Зелий. Лёлик вопросительно посмотрел на преподавателя Защиты от Тёмных Искусств профессора Грюма. Тот ухмыльнулся:
— Я говорю, что педсовет без директора — это, малыш, праздник. Причём, редкий!
Отпраздновали на славу! Пока Грюм вытаскивал из загашника бутылки со стаканами, МакГонагалл и Спраут накрывали на стол, а Хуч (преподавательница физкультуры) всеми командовала, Флитвик сидел над листком бумаги в позе «поэта в ожидании музы», соображая протокол заседания педсовета. Наконец, он витиевато взмахнул пером и сказал:
— Ну, таки я пишу. Профессор МакГонагалл выступила с докладом о необходимости введения в список преподаваемых дисциплин жизненно важного предмета «Этика и психология семейной жизни».
— Что-о! Я?! — вскинулась очкастая ведьма, — Почему, я? С этим ещё в прошлом году Снейп вылезал. Давайте, говорит, что-нибудь делать уже, а то у учеников вместо мозгов гормоны…
— Да, да, помню, — перебил Грюм, ставя на стол очередную порцию выпивки, — спец по ядам тогда разорялся капитально «Вам хоть бы что, а у меня свободного времени нет ни минуты! Одной рукой притупляющее зелье варю, другой рукой — контрацептивное». Я его тогда ещё спросил, если у него обе руки так сильно заняты, чем он варит виагру для своего ненаглядного Томми?
Флитвик подождал, пока все выскажутся, и продолжил:
— Чего было в прошлом году, Старый уже поди забыл, а для отчётности сойдёт. Так что, не спорь, Минни, а то напишу, что ты вызвалась «Этику семейной жизни» преподавать!
Декана гриффиндора перекосило, но она промолчала.
— Тэкс, продолжим, — ещё одна замысловатая загогулина пером в воздухе, — профессор Грюм предложил очередной способ укрепления Хогвартса от атаки Упивающихся Смертью, в скобках… Чего писать в скобках, Глазастый?
— Ой, да ну, блин, не знаю! — к Грюму, похоже, вдохновенье не шло, — пиши, бомбоубежище.
— Было уже, — бросила МакГонагалл.
— Ёжики курносые! Ну, пиши, бомбоубежище с противомагическим куполом, во!
— Было, было, — протянула Хуч, — давай уже, Грюмчик, напряги мозги, водка греется!
Профессор Защиты от Тёмных Искусств напряг мозги и выдал:
— Бомбоубежище с противомагическим куполом и ещё с этой… как её заразу… радарной установкой, которая позволяет засечь объект, когда он, падла, находится в пределах от 2000 миль над уровнем моря.
Повисла уважительная тишина, прерываемая только скрипом пера Флитвика. Написав, тот спросил:
— А ты чего засекать-то собрался?
— Ну так этих, Упивающихся…
— Я думал, Боинги, — пробормотал в бороду преподаватель Чар, — Так, хорошо. Да, — Старичок повернулся к Лёлику, — Вас, молодой человек, директор просил, кажется, выступить?
Лёлик замялся.
— Э… да. На тему, как достать денег…
— Так и напишем. Профессор Снегов выступил с докладом «Бизнес и магия. Модель перехода Хогвартса к новой экономике в рамках военной ситуации».
— Вау! — только и смог сказать декан слизерина.
Флитвик удовлетворённо глянул на написанное.
— Ничего получилось. Пожалуй, можно и закругляться. Постскриптум. Доклады слушали час и ещё м-м… три часа обсуждали. Печать и ваши автографы, коллеги. Расписывайтесь сейчас, а то потом будете не в состоянии стояния. А пока юноша, — тут старикашка хитро прищурился на Лёлика, — по быстрому слетает на кухню за закуской.
— А что…
— Скажите, как обычно, для педсовета. Вам всё дадут.
Лёлик ужасно боялся по дороге на кухню попасть в ненужный тайный проход, но всё обошлось практически без приключений. Правда, выйдя из учительской и завернув за угол, он натолкнулся на Пивза и приготовился к неприятной компании. Пивз, местный полтергейст, был национальным бедствием школы. Ни одна живая душа (кроме администрации естественно), да и неживая тоже, не избегала возможности стать жертвой издевательств Пивза. От него можно было ожидать чего угодно: от дразнилок до швыряния тухлыми яйцами. Лёлик, не смотря на то, что был деканом, числился у Пивза в списке любимых жертв. Единственное, что объединяло Мастера Зелий и полтергейста — оба до дрожи боялись Кровавого Барона. Одного упоминания слизеринского призрака было достаточно, чтобы довести и Пивза, и профессора Снегова до коматозного состояния. Однако сейчас Лёлика от хамского полтергейста спас именно Кровавый Барон. Призрак внезапно появился из стены и поплыл в их сторону, как всегда грустно глядя перед собой и сверкая пятнами свежей крови на белых одеждах. Пивз, который уже открыл было рот для новой шуточки, что-то пискнул и просочился в вентиляционную решётку. Лёлик же шарахнулся в сторону и, на своё счастье, угодил в очередной секретный коридор, ведущий прямо на кухню. Там домовые эльфы (существа, используемые в волшебном мире как универсальный техперсонал) выдали ему поднос со всякой вкусной всячиной, и Лёлик тем же ходом вернулся в учительскую. По дороге он встретил школьного завхоза Филча. Его любимую кошку, Миссис Норрис, каждый раз при виде Лёлика начинала мучить подхваченная на лестницах морская болезнь, и она брякалась в обморок. Так что завхоз Мастера Зелий особо не жаловал. Сейчас, посмотрев на декана слизерина с подносом, Филч недовольно хмыкнул, но ничего не сказал: педсовет — дело святое. Так что Лёлик благополучно доставил коллегам закусон, и заседание педсовета понеслось.
Лёли был счастлив. Разомлевшие от выпитого профессора окончательно приняли в свой коллектив нового учителя Зелий. Они наперебой рассказывали ему забавные случаи из школьной жизни (чаще всего это была очередная кампания Неназываемого против Золотого Мальчика), объясняли систему выставления оценок. Вообще-то оценок в школе не было, были баллы. Если ученик проявлял себя с хорошей стороны: правильно отвечал на уроке, помогал пожилому преподавателю дотащить тяжёлый чемодан, прогонял Тёмного Лорда или убивал его приспешников, то факультету счастливчика добавлялись баллы (от пяти и не ограниченно, спасибо доброму директору). Если же ученик проявлял себя с плохой стороны: пинал балду на занятиях, пьянствовал водку и нарушал безобразия, вёл пропаганду в пользу Тёмного Лорда и т.д., то баллы с факультета маленького поганца снимались (опять таки от пяти и неограниченно, спасибо доброму Снейпу). В конце года все баллы складывались, и гриффиндор объявлялся победителем. Лёлик заинтересовался, что будет, если какой-нибудь факультет зайдёт в минус. Ему ответили, что раньше такого в школе не случалось, но есть все шансы узнать, так как на данный момент слизерин по баллам стремится к нулю при плохом поведении, стремящимся к бесконечности. Мастер Зелий повздыхал над такой перспективой, но Грюм его утешил, говоря, что до конца года ещё есть время.
Грюм, похоже, вообще собрался стать Лёлику родной матерью. Аврор в отставке, 30 лет прослуживший в войсках ПМО (Противо-Магическая Оборона), Грюм во всём видел заговоры, никому не доверял и был подозрителен до маниакальности. В одной из многочисленных стычек с врагом Грюм лишился глаза и приобрёл магический протез, позволяющий видеть практически через любые препятствия. И это весьма помогало ему в работе, хотя злые языки и говорили, что старый сумасшедший колдун видит чёрную магию там, где её и в помине нету. Из-за протеза ему дали прозвище — Грозный Глаз Грюм (ГГГ). Того-Кого-Только-Невоспитанные-Люди-Называют-По-Имени вместе с его Упивающимися Смертью аврор ненавидел лютой ненавистью. И было, кстати, за что. Мало того, что Грюму хорошо доставалось от них на фронте, так в позапрошлом году один дошлый тип практически загубил его репутацию. Тип этот, будучи одним из любимчиков Вольде… ой, простите, Неназываемого, подставил Грюма конкретно. А именно, прикинувшись аврором, чёрный маг чуть было не угробил самого Гарри Поттера! А когда коварный план провалился, этот проходимец (чёрный колдун, а не Поттер) имел наглость внезапно скончаться, так и не дав показаний следствию. А крайним, естественно, оказался Грюм. Мало того, что старый аврор провёл целый год в сундуке, по самое не хочу напичканный наркотой и заклятьями, мало того, что эта вольдемортовская сволочь вконец испортила Грюмову причёску (для того, чтобы шпионить в обличии Грюма, нужно было специальное зелье, в состав которого входили волосы аврора. Зелье действовало недолго, так что тёмные маг периодически открывал сундук для стрижки жертвы. Грюма и раньше-то можно было назвать привлекательным только с большого перепоя, а теперь он с успехом сыграл бы Квазимодо, если бы не пел ещё хуже, чем Петкун). Так вот, после всех мучений Грюму ещё пришлось бегать по всем инстанциям, доказывая свою невиновность. Чёрный маг, подлец, умер, свидетелей не осталось, так что, если бы не защитник всех униженных и оскорблённых — Дамблдор — аврору пришлось бы плохо. Даже сейчас, несмотря на то, что за него поручился директор Хогвартса, многие бывшие сослуживцы Грюму не доверяли. Следуя своему хобби, Дамблдор взял всеми забытого старика преподавать в школу. Теперь, после всех приключений, бывший офицер магического фронта реагировал на чёрных волшебников, как фокстерьер на кошку. К Снейпу Грюм относился крайне отрицательно, так как считал, что раскаявшихся чёрных волшебников не бывает. По мнению аврора в отставке, где бы сейчас ни находился бывший декан слизерина, в плену или в могиле, так там ему и самое место, а Лёлик — очень даже подходящая кандидатура на роль преподавателя Зелий. Такое хорошее отношение Грюма к профессору Снегову объяснялось ещё и тем, что последний всегда был готов выслушивать байки старого офицера о фронтовых подвигах, тем более что больше никто в школе его уже не слушал.
На сегодняшнем педсовете, пока дамы оживлённо обсуждали моду, время от времени пьяно хихикая, а Флитвик тихонько дремал в уголочке, притворяясь, что внимательно слушает, Грюм уже по пятому разу рассказал Лёлику, как он лишился глаза, и теперь принялся за свою вторую излюбленную тему — критиковать Снейпа.
— А я говорю, что он — предатель и дезертир! Таких гадов, как он, я выносил на пинках, когда ты, малыш, ещё пешком по стол ходил. Кстати, напомни потом, чтобы я рассказал тебе замечательную историю про крутую заварушку, в которой я потерял свой иллюминатор. Да… Были времена! Молодёжь сейчас уже не та! Выпьем за ветеранов! — чокнувшись с Лёликом полупустыми бутылками (про стаканы они к тому времени уже забыли), бравый аврор продолжил, — и они ещё будут парить мне мозги: «Северуса заманили в ловушку! Он героически сопротивлялся, но силы были не равны». Как же, сопротивлялся он! Бегом, небось, побежал к своему Томми! Как говорится, горбатого могила исправит. А ты, малыш, не переживай, у тебя всё получится. Только тебе надо опыта набраться, — аврор подумал и щёлкнул пальцами, — Слушай сюда, у меня идея! У тебя ведь завтра шестой курс гриффиндор/слизерин?
— Ага… — настроение у Мастера Зелий заранее начало портиться.
— А с самого утра у тебя что?
— Ничего. Готовиться буду… морально.
— Будешь готовиться у меня на уроке. Гриффиндор, шестой курс. Этих сорванцов надо держать в ежовых рукавицах! Я тебе продемонстрирую.
На следующее утро Лёлик уже был не рад, что согласился пойти на урок к Грюму. Голова гудела нещадно. Две чашки крепкого кофе, выпитые за завтраком, помогли мало, а зелье от похмельного синдрома он ещё варить не научился, о чём теперь горько сожалел. Правда, остальным преподам было не легче. За завтраком все сидели мрачно зеленоватые и поглощали кофе литрами. Только Грюм выглядел молодцом, сказывалась многолетняя военная практика. Ученики все были бодренькие, кроме слизеринской квиддичной команды, которая тоже искала спасения в кофе, болезненно морщась, если где-то что-то громко звякало, и кидая сочувствующие взгляды на преподавательский стол.
После завтрака Лёлику больше всего хотелось пойти обратно в подземелья и лечь спать. Но он, сделав над собой нечеловеческое усилие, поплёлся на урок к отставному аврору. Не хотелось огорчать старика: «Как-никак он ко мне, всё-таки, хорошо относится, загорелся идеей сделать из меня учителя. Надо бы ему хоть зелье от ревматизма сварить что ли». Ревматизм Грюм приобрёл в сундуке у прихвостня Тёмного Лорда и теперь каждую осень ходил буквой «Зю», обмотав вокруг поясницы шерстяной платок в рыжую и чёрную клетку, который, как говорили, Снейп всегда называл килтом. Снейп прекрасно знал, как относится к нему Грюм, и отвечал ему взаимностью. Не то чтобы он был злопамятным, нет, но он бывал злым, да и память у него была хорошая.
Как бы ни хотел Лёлик спать, на уроке у Грюма ему пришлось проснуться. Старый вояка был уверен, что дети лучше освоят Защиту от Тёмных Искусств, если преподаватель будет грозно сверкать глазами, кричать и бегать по классу. Бегать, правда, из-за ревматизма не получалось, но зрелище всё равно было внушительное. Дети сидели непривычно тихо.
— Здесь вам не тут! — вещал отставной аврор, ковыляя от парты к парте, — Тёмный Лорд не дремлет и каждую минуту может нанести удар! Поэтому вы каждую минуту должны быть на чеку и в состоянии отразить нападение. Как говорил наш комбат: «Самое главное — держать ситуацию под контролем»! Как сейчас помню, наш отряд был выброшен десантом в херсонские степи…
— О, Мерлин! Опять понесло! — тихо простонал кто-то с задних парт.
— Но не будем отвлекаться, я расскажу вам эту поучительную историю позже.
По классу прокатился вздох облегчения.
— Так вот, вы должны уметь контролировать ситуацию при любых обстоятельствах! Сейчас мы это проверим. Вы уже проходили боггарта и прекрасно умеете с ним справляться. Можно сказать, что для вас боггарт — пара пустяков.
Лёлик не знал, что это за зверь такой, боггарт, но, судя по стремительно бледнеющим студентам, парой пустяков тут не ограничивалось.
— Однако раньше вы справлялись с боггартом на открытой местности и всегда могли рассчитывать на поддержку одноклассников и, если уж совсем дело плохо, учителя. Это вас расслабляло. С настоящим врагом всё будет не так радужно! Вы должны уметь побеждать противника один на один и в экстремальных условиях. Вот в этом шкафу, — профессор указал на огромный шкаф, рядом с которым сидел Лёлик, — находится боггарт. Ваша задача: войти в шкаф и нейтрализовать его. Заходить будете по одному.
В классе повисла гробовая тишина. Дети с ужасом пялились на шкаф. Что бы там ни говорил Грюм, было не похоже, чтобы ученики раньше раскидывали боггартов направо и налево. Лёлику говорили, что у преподавателей Хогвартса есть привычка в первую очередь спрашивать Поттера (буде таковой в классе), чтобы тот имел возможность блеснуть эрудицией. Мастер Зелий посмотрел на Золотого Мальчика. Жертва агрессии Тёмного Лорда сидела на стуле, обмякнув кулёчком и закатив глаза к потолку, должно быть, читала последнюю молитву.
Грюм дал детям морально подготовиться к экзекуции, а затем сообщил:
— Первым пойдёт… — все с участием посмотрели на Поттера, — мистер Лонгботтом!
Лёлик присвистнул. С Невиллом Логботтомом он был знаком мало, но после трёх подряд взорванных котлов успел понять, что этого ребёнка лучше оставить в покое. Бедняга старался, но магического таланта у него, видимо, было ещё меньше, чем у Лёлика. Теперь же мальчишка с третьей попытки поднялся на ноги и, мелко трясясь, отправился к шкафу. Подойдя, он взялся за ручку, последний раз оглянулся на Грюма, не дождавшись пощады, вздохнул и с гриффиндорской отчаянностью залез внутрь. Опять настала тишина.
— Что ж, подождём, когда мистер Лонгботтом справиться с боггартом и выйдет из шкафа, — Грюм уселся за преподавательский стол.
Ждали опять таки в тишине, пристально глядя на шкаф. «Да, не зря Грюм хвастался, что у него на уроках идеальная дисциплина», — думал себе Лёлик, — «Он их просто скармливает каким-то монстрам. Хм… мне в таком случае предлагается поить их ядом. А МакГонагалл, наверное, превращает их в…» Тут мысль декана слизерина была прервана всем известной отличницей Гермионой Грейнджер.
— Простите, профессор Грюм, но Невилл там уже пятнадцать минут…
— А? — вскинулся вздремнувший было аврор, — да, действительно, что-то долго. Глянь-ка, малы… хм… в смысле, профессор Снегов, Вас не затруднит проверить, что там с мальчиком?
Мастер Зелий посмотрел на Грюма, как Цезарь на Брута, но ронять имидж было нельзя, и Лёлик, осторожно приоткрыв створку шкафа, заглянул внутрь.
Там были сплошные шубы. «На фига этому старому маразматику шубы? И где этот ужасный боггарт? И, самое главное, где мальчишка?» — на все эти вопросы, возникшие в голове Лёлика, ответа не было. Было, однако, заметно, что за шубами шкаф не кончается. Лёлик протянул руку — стенка не нащупывалась «Чёрт! Придётся лезть внутрь». И полез. Сзади захлопнулась дверца, вызвав очень неприятное чувство. Сначала кругом были одни шубы, пахло мехом, под ногами хрустели нафталиновые шарики. А потом в глаза ударил яркий свет, и Мастер Зелий совершенно неожиданно вышел из шуб на улицу. На улице был лес и зима. Лёлик зажмурился, помотал головой и снова открыл глаза. Вокруг всё так же сверкали на солнце сугробы. Повернувшись назад, Лёлик увидел ряд шуб.
— Офигеть! — сказал сам себе профессор Зельеделья, — Что тут у Грюма, переносная лыжная база?
Тут из-за кустов вышел бобёр. Бобёр как бобёр, если не считать, что животное было раза в три крупнее обычных бобров, носило очки, шло на задних лапах и, дойдя до Лёлика, сказало (как пишут в сказках, человеческим голосом):
— Добрый день! Вы турист? Давайте Вашу путёвку. От какой тур. фирмы едете?
Лёлик раньше никогда с бобрами не разговаривал, да и они с ним тоже, поэтому он немного растерялся.
— Я пешком. Через шкаф. А путёвки нету.
Бобра такой ответ не устроил.
— Так не пойдёт! Без путёвки нельзя. Мы уже три года как перешли на положение заповедника. А то ездят тут всякие! Браконьеры! — животина подозрительно оглядела Мастера Зелий, — Давайте-ка обратно в шкаф!
Вдруг раздался скрип полозьев, и через некоторое время показалась настоящая тройка. Белые лошади неторопливо бежали, позвякивая бубенчиками, правил ими какой-то бородатый карлик, а в санях сидела средних лет женщина, красивая, только слишком высокая и с надменным лицом. Увидев Лёлика, она приказала вознице:
— Ну-ка, тормозни!
Тройка остановилась. Женщина насмешливо оглядела декана слизерина.
— Что, не пускает таможня? Ты прямо как дитё, ему же магарыч нужен. За два литра он тебя не только пропустит, но и будет личным гидом. Все достопримечательности покажет! Правда, их тут у нас всего одна — фонарь, — женщина заливисто расхохоталась. Карлик мерзко подхихикивал.
— Чё я, фонарей не видел, — пробормотал Лёлик.
Бобёр сплюнул в снег, демонстративно отвернулся и, достав откуда-то кисет, начал скручивать самокрутку. Женщина отсмеялась и спросила:
— А ты, мальчик, часом не от Вольдеморта? Хотя нет, он прислал бы Тони. Ну да ладно, — женщине, видимо, уже наскучило любоваться Лёликом и бобром и она, откинувшись в санях, махнула карлику рукой. Тут Лелика осенило:
— Послушайте, а Снейпа у вас здесь нет?
Женщина удивлённо вскинула брови.
— Ты знаешь Севика? Нет, он сюда не ездит. «Живёте», — говорит, — «как чукчи на Тунгуске, а на зверей я могу и в зоопарке полюбоваться». Ну, трогай!
Свистнул хлыст, и вскоре тройка скрылась за деревьями. Бобёр затянулся и выпустил облачко дыма в морозный воздух.
— Так Вы кого-то ищете? — уже вежливее спросила живность.
— Вообще-то я ищу мальчика… и боггарта.
— А-а, так это надо было в соседнюю створку шкафа залезать.
— Дурдом! — пробормотал Лёлик и полез обратно через шубы.
Когда он вышел из шкафа, было такое ощущение, что в классе прошло всего несколько секунд, хотя в лесу он пробыл минут двадцать. Все сидели так же тихо и напряжённо смотрели на него, видимо ожидая, что он сейчас жестом фокусника предъявит им пропавшего Лонгботтома.
— Точно, дурдом! — повторил Мастер Зелий, залезая в другую створку. Странно, но здесь тоже не было темно. Шубы отсутствовали, зато присутствовал потерявшийся ученик. Лонгботтом отдыхал, прислонившись к стенке шкафа, в глубоком обмороке. А напротив мальчишки стоял профессор Зельеделья Северус Александр Снейп собственной персоной.
В том, что стоявший в шкафу высокий худощавый мужчина с чёрными волосами до плеч и длинным носом есть ни кто иной, как исчезнувший декан слизерина, Лёлик нисколько не сомневался, так как уже видел Снейпа на фотографиях в школьном музее. Сейчас ВРИО Мастера Зелий мог как следует рассмотреть человека, которого считал виновным во всех своих несчастьях. У Лёлика было много чего сказать Снейпу, и он собирался это сделать, а именно, спросить, какого дьявола этот слизеринский проходимец прохлаждается у Грюма в шкафу, когда он, Лёлик, горбатится на уроках, разговаривает с бобрами и вообще, кажется, сходит с ума?! Каким местом думает Снейп, сидя тут в пыли и нафталине, пока его родной факультет катится в тартарары (Лёлик даже удивился тому, как сильно он переживает за слизерин)?! И, наконец, какого лешего Снейп делает именно в шкафу и именно у Грюма?!
Разумеется, Лёлик вытряс бы из директорского агента всю правду, профессор-дезертир несомненно раскаялся бы до слёз, но тут произошла неувязочка. Черноволосый мужчина повернулся к Лёлику, приветливо улыбнулся… и начал стремительно менять очертания. Через несколько секунд перед снейповским заместителем стоял невысокий, пухленький и лысый мужичок в белом халате. В одной руке дядька держал внушительных размеров шприц, в другой — бормашину и с какой-то нездоровой радостью ухмылялся во все свои тридцать три зуба, судя по безупречности, явно вставные. Волосы у Лёлика встали дыбом. Он с самого детства боялся зубных врачей и сейчас, при виде нехорошо блестящих глаз дантиста, ему сразу захотелось смотаться куда подальше. Однако Лонгботтома он не собирался оставлять на растерзание этому садисту, поэтому подхватил ученика подмышки и быстро вывалился вместе с ним из шкафа.
Оставшуюся часть урока Грюм приводил в чувство Лонгботтома, рассказывал о повадках боггарта и призывал детей как можно больше тренироваться. Под конец занятия отставной аврор обнадёжил учеников тем, что в следующий раз знакомство с боггартом продолжится, чем вызвал повторный обморок у Лонгботтома и дружный сон у остальных. Лёлик решил, что пока бобров и дантистов с него хватит, и посетить ещё один урок отказался, сославшись на контрольную. Дети, услышав, что в следующий вторник после боггарта их ждёт контрольная по Зельям, впали в чёрную меланхолию и на занятия к Лёлику пришли грустные и тихие, даже забыли поругаться с слизеринцами. Те от такой наглости сначала опешили, но, узнав о контрольной, тоже загрустили. Впервые после исчезновения профессора Снейпа урок Зельеделья начинался в идеальной тишине.
«Дети — цветы жизни!» — на манер бывшего интеллигента Голого/Шмыги думал Лёлик, окидывая взглядом притихшую аудиторию. Гриффиндорцы ещё не отошли от боггарта, Слизеринцы — от Хагрида, который только что отвёл у них урок по Уходу за Магическими Существами. После встречи с дементором лесничий впал в нервозность, далеко от сторожки не отходил, всегда таскал с собой розовый зонтик, много пил и почти забил на уроки. В последнее время на его уроках дети занимались исключительно дрессировкой соплохвостов — любимых домашних животных Хагрида. Дело это было чёрное и неблагодарное, особенно для слизеринцев. Несладко, ох несладко было малолетним отпрыскам чистокровных волшебных фамилий (с нечистокровными Тёмный Лорд не якшался) нянчиться с гигантскими, покрытыми слизью червяками, к тому же плюющимися, как верблюды, только огнём. Детки уже жаловались профессору Снегову на Хагрида в надежде, что новый декан (а они уже поняли, что куда добрее старого) проникнется к ним жалостью и как-нибудь избавит от соплохвостов. Декан жалостью проникся, но считал, что общение хагридовыми любимцами весьма полезно для маленьких воображал, поэтому утешал детей только тем, что «тяжело в учении, легко в раю».
Профессор Снегов нацепил на себя мрачный и суровый вид и негромким, угрожающим голосом сказал:
— Ну что же, начнём урок.
Дети вздохнули и открыли тетради.
— В прошлый раз у нас была вводная лекция по органической химии. Проверим, отложилось ли в ваших головах хоть что-нибудь. Кто может кратко сказать, что такое органика? Да, пожалуйста, мисс Грейнджер.
— Органика — это химия углеродосодержащих соединений! — гордо отчеканила отличница.
— Да, всё верно. Пять баллов гриффиндору.
С слизеринской стороны раздалось возмущённое фырканье, которое сразу затихло под суровым взглядом профессора.
— Я уже говорил вам, что мы будем изучать различные вещества, их свойства и зелья, в которых они применяются. Некоторые зелья вы будете в качестве практики готовить. Тема сегодняшнего урока — глицерин. Можно начинать конспектировать…
А всё-таки прав был аврор на пенсии, главное — не давать детям опомниться. С этой целью Лёлик читал лекцию с приличной скоростью, чтобы у учеников не оставалось времени на сон и тому подобные посторонние дела, однако достаточно медленно, чтобы успели всё записать. Тинэйджеры, правда, так не думали, и поэтому обижались на жизнь. Гриффиндорцы страдали молча, сопя и строча пером, как им казалось, со сверхсветовой скоростью. Слизеринцы вместо того, чтобы сопеть, тихонько гундосили, что так дальше жить нельзя, что лекции на таких скоростях — это вопиющее нарушение школьных правил, и что вот так и зауважаешь профессора Бинза. Слизеринская квиддичная команда, и так уже расстроенная тем, что мётел в обозримом будущем не предвидится, совсем скисла. У Малфоя на лбу было написано «я всё-всё расскажу папе!», но, по крайней мере, он не скандалил с Поттером. Лёлика удивило присутствие на уроке Шесть-Раз-Выжившего-Мальчика, он думал, что после боггарта знаменитость пойдёт отдыхать. Однако мальчишка сидел и добросовестно записывал свойства глицерина. Кстати, глицерин оказался очень полезной штуковиной в зельеделии и хранился у Снейпа в огромных количествах.
— У каждого из вас на столе имеется колба с глицерином. Внимательно ознакомьтесь с этим веществом. Постарайтесь запомнить цвет, консистенцию, запах. Да, мисс Грейнджер, можно открыть и понюхать. Нет, мистер Лонгботтом, не отравитесь («Снейп бы прибавил „к сожалению“», — ностальгически вспомнил кто-то с галёрки). Нет, мисс Забини, пить я вам это не советую.
Ученики, обрадованные передышкой, увлечённо исследовали белёсую, похожую на гель бурду, некоторые осторожно принюхивались.
— В основном, глицерин используется в медицине, в заживляющих зельях. Так же он широко используется в разного рода косметических зельях (все девушки, да и некоторые парни, сразу же навострили уши). Например, на основе глицерина готовятся практически все омолаживающие мази, и поэтому накануне Вальпургиевой ночи это вещество пользуется бешеным спросом. Да, мисс Паркинсон, от прыщей тоже помогает. Нет, сегодня мы займёмся зельем для быстрого заживления ран. Для серьёзных ран зелье не подойдёт, но при ожогах и порезах средней степени тяжести — это то, что нужно. На доске выписаны все необходимые ингредиенты. Можете приступать к приготовлению. Домашнее задание — 30 дюймов эссе об истории использования глицерина.
— Так ведь контрольная… — начала было гриффиндорская отличница, но тут же замолкла под тяжёлыми взглядами сокурсников, возлагавших большие надежды на забывчивость профессора. Надежды, однако, были напрасны.
— О контрольной я прекрасно помню, мисс Грейнджер, и считаю, что при подготовке к ней написание эссе вам нисколько не повредит.
Спорить с деканом никто не стал, дети склонились над котлами. Мастер Зелий неторопливо ходил между рядами парт, наблюдая процесс приготовления зелья, поправляя, давая указания и стараясь не упускать из виду котёл Лонгботтома. Испуганный возглас заставил его обернуться.
— Профессор Снегофф!
В начале своей преподавательской карьеры в Хогвартсе Лёлик пытался приучить детей обращаться к нему по имени-отчеству, как он и привык. Однако выговаривать «Леонтий Аристархович» безболезненно никто не мог, это было для несчастных учеников высшим пилотажем. Дамблдор объяснил это явление англо-саксонской ментальностью, русские имена не приемлющей. Лёлик отказался от своей идеи и начал откликаться на «профессора» и иногда на «сэра». Зато ВРИО Снейпа придумал для провинившихся учеников наказание, достойное настоящего слизеринца, и даже опробовал его на Малфое. Тот, будучи не только капитаном квиддичной команды, но и старостой факультета, чаще других имел дело с профессором Снеговым, и декан, обеспокоенный моральным обликом своего старосты, старался хоть как-то воспитать нахального мальчишку. И вот, когда МакГонагалл в очередной раз приволокла Малфоя в кабинет профессора Зелий со словами: «Я уже устала, придумывайте ему взыскание сами!», Лёлик заставил нарушителя сутки обращаться к себе по имени-отчеству. На следующий день язык у жертвы был сломан в нескольких местах, но с тех пор любое заклинание, даже самое кудрявое, давалось Малфою легко и непринуждённо. Так что Лёлик повысил успеваемость мальчишки по Чарам и Трансфигурации.
Всё-таки бывшему аспиранту было непривычно слышать от учеников это чопорное «профессор», и вот сейчас…
— Профессор Снегофф!
Лёлик обернулся и увидел побледневшее лицо лучшего друга Поттера Рона Уизли.
— Сэр! С Гарри, кажется, немного плохо!
Это было ещё мягко сказано. Поттер, весь бледный, с покрытый испариной лбом, стоял, судорожно вцепившись в край стола. Вдруг он схватился за лоб рукой и осел на пол, потеряв сознание. «И что они все так любят падать в обмороки?» — Это было первой мыслью Лёлика. Дальнейшие мысли были одна хуже другой: «Блин, да ведь это его Шрам! Это значит, что Тёмный Лорд… Что там директор-то говорил… БЛИН!» Профессор, встревожившись не на шутку, подбежал к мальчишке, попробовал пульс и попытался привести его в чувство.
— Мисс Грейнджер! Нашатырь. Третий шкаф, верхняя полка. Быстро!
Как только ватка, смоченная в аммиаке, коснулась его носа, Поттер фыркнул, дёрнулся и открыл глаза.
— Гарик, ты как? — спросил Лёлик, помогая мальчишке подняться и придерживая за плечи.
— Да вроде, нормально.
— Мистер Уизли, мисс Грейнджер, проводите мистера Поттера в больничное крыло. Когда Вам станет лучше, Гарри, Вы пойдёте к директору и расскажете ему, что произошло, хорошо?
Поттер кивнул, и гриффиндорская троица покинула класс.
Во время обеда Лёлик, у которого не выходил из головы поттеровский обморок, спросил директора, чего им теперь ждать от Тёмного Лорда. Старый маг объяснил, что учёные-медики, в лице глав. врача школы мадам Помфри, расклассифицировали все головные боли Золотого Мальчика. Лёлик стал свидетелем «Приступа № 5», который случался каждый раз при плохом настроении Неназываемого по поводу жестокого похмелья. Так что непосредственно атаки чёрных магов директор на этой неделе не ждал. Зато ждал Грюм, предложивший организовать добровольческие патрули и начинать рыть окопы. К облегчению пед. состава школы директор уговорил отставного аврора с окопами немного повременить.
После обеда у Лёлика был сдвоенный урок равенклоу/хаффлпафф второй курс, на котором дети взорвали четыре котла и изрядно потрепали нервы Мастеру Зелий. Суровый декан слизерина снял с учеников кучу баллов и заставил юных взрывателей наводить порядок в кабинете после урока. Результаты уборки привели Лёлика в ужас, и он, вместо того, чтобы пойти ужинать, вынужден был убираться по новой. В процессе уборки зельевар-химик обнаружил, что при контакте с моющимися средствами кабинетный туман сгущался, приобретал запах сильно концентрированной хлорки и вообще, становился ещё противнее. Приведя класс в более-менее человеческий вид, Лёлик решил пойти проветриться на улицу. Идя по коридору к выходу из подземелий, он обнаружил в одном из классов слизеринскую тусовку старшекурсников. Квиддичная команда и ещё несколько таких же молодчиков с шестого и седьмого курсов сидели на столах, курили и вполголоса что-то обсуждали. Беседа, видать, была крайне интересной, так что на появление родного декана ученики не обратили ни малейшего внимания. Тот уж было хотел пройти мимо, но несколько слов, сказанных более громко заставили его остановиться и прислушаться. Дети жаловались на жизнь, ставшую ещё хуже с появлением Лёлика, и скучали по прежним временам и Снейпу. Скучали тихо, до Лёлика доносились только обрывки фраз, но из услышанного он понял, что, по мнению учеников, новый профессор зелий непоправимо подрывал авторитет старого. Тинэйджеры были разочарованы: «Снейп вот так всех держал!», «При нём-то все по одной доске ходили, чихали и то по команде», «А это, куда катимся, народ?», «Видел бы всё это Слизерин, со стыда сам себя бы колданул, сказал бы „Хана тебе, факультет мой! До каких чёрных дней ты дожил! Деканы гриффиндорским гоблинам сопли вытирают прилюдно!“», «Братва, пойдём напьёмся и будем бить стёкла в гриффиндорской башне!», «И где только черти носят этого старого змея?!»
Где черти носили Снейпа, Лёлик мечтал узнать уже целую неделю. Ещё сильнее он мечтал узнать, собирается ли шпион возвращаться. На этот счёт у него были сомнения, возникшие, кстати, не без помощи Грюма. Попав в водоворот школьной жизни, Лёлик как никогда оценил свободу. Он отчаянно хотел выбраться из Хогвартса и начинал думать, что Снейп, если только он не сумасшедший (а он таким не был), вряд ли рвётся назад в родные подземелья, являющиеся рассадником монстров, призраков и ревматизма, к котлам, к туману, к ученикам, к Лонгботтому, в конце концов.
В таких вот мрачных раздумьях профессор Зелий и сам не заметил, как вместо того, чтобы выйти на улицу, очутился перед кабинетом директора. Дверь была приоткрыта, значит, Дамблдор был не занят и настроен на беседу. Старый волшебник знал проблемы Лёлика с паролями и дверь декану слизерина открывал заранее. Когда Лёлик вошёл, директор, копавшийся в каких-то свитках, поднял голову и приветливо улыбнулся. Свитки сразу же исчезли, на столе появился дежурный чай с печеньем.
— Добрый вечер, мой мальчик! Заходите, побеседуйте со стариком.
— Спасибо, с удовольствием.
Лёлик удобно устроился в кресле напротив директора. Дамблдоровский павлин вперевалочку подбежал поближе и, что-то приветственно проорав, забрался к гостю на колени. У этой птицы был совершенно кошачий характер, она обожала сидеть на руках, да ещё чтобы при этом ей почёсывали шейку. Лёлик машинально запустил пальцы в пушистые перья, собираясь с мыслями, прежде чем выложить директору всё, что было у него на душе.
— Господин директор, мне, конечно, у вас очень нравится, но я в школе — лицо временное…
— У Вас очень хорошо получается.
— Я так не думаю, и ученики тоже.
Последние слова вырвались у него непроизвольно. ВРИО Мастера Зелий только сейчас понял, как сильно задел его разговор старшекурсников. Значит, ему было на них не наплевать, как он сам себя уверял. Значит, он хотел, чтобы они его уважали как… как Снейпа? Лёлик опять принялся собираться с мыслями. Директор молчал, блестя глазами и хрустя печеньем.
— Да! И я считаю, что как учитель и, тем более, декан, я вряд ли реализую себя так же хорошо, как Снейп. Вообще-то я пришёл спросить, там про него ничего не слышно?
Директор вздохнул.
— Не слышно. Поисками занимается отряд авроров «морские львы»…
— Почему, морские?- перебил Лёлик.
— Не знаю, — поморщился старик, — Так вот, донесений от них не поступало уже давно. Но если Вы хотите, мы можем попробовать с ними связаться.
Лёлик очень хотел. Помимо всего прочего, ему было интересно, каким Макаром директор будет с аврорами связываться. Заместитель Снейпа был уверен, что без магических выкрутасов здесь не обойдётся, и не обошлось. Директор вытащил из ящика стола массивный шар, на вид из какого-то мутного стекла, водрузил его на стол и что-то забормотал. «Логин — „мутный глаз“, пароль — „господи, пронеси“», — разобрал Лёлик. По шару забегали полосы, потом он стал совсем чёрным, и внутри его замигала надпись «Узел найден, ожидается ответ». Наконец, в глубине шара возникла чья-то хмурая небритая физиономия. Физиономия была почему-то синюшная и с лихо косящими глазами, наверное, у шара были неполадки с изображением. Мужик пристально вглядывался в директора, будто бы пытаясь его узнать, узнал и бодренько сообщил:
— Капитан Джонс на связи! Ик…
— Я хотел бы узнать, как проходят поиски профессора Снейпа, капитан, — сказал Дамблдор своим самым официальным тоном.
Физиономия в шаре засветилась героизмом:
— Всё идёт по разработанному плану. Несмотря на неблаг… неглаб… на погодные условия, нехватку патронов, продовольствия и ик… лекарств, наш отряд, неся потери, сумел подобраться практически вплотную к ик… противнику и ведёт за ним непрерывное наблюдение. Бойцы себя ик… совсем не жалеют. С завтрашнего дня переходим к плану В. Если на станет известна ик… какая-нибудь информация, мы сразу же с Вами свяжемся. Отбой!
Шар потух.
— Вот видите, — обратился директор к Лёлику, — пока ничего. Но не отчаивайтесь, мой мальчик, будем надеяться на лучшее.
Лёлик понял, что разговор окончен, стряхнул павлина с колен и распрощался.
По дороге в свои комнаты профессор Снегов наткнулся на пьяного в зюзю Малфоя. Тот пытался пройти сквозь стену, твёрдо веря, что это вход в слизеринскую спальню, бормотал пароли и бессильно ругался. «Не один я склерозом страдаю», — посочувствовал Лелик парню. Сам он так и не выучил ни одного пароля, вечно топтался у портретов, делая вид, что поглощён искусством, и поджидая оказии войти (или выйти). В нём проснулись воспитательские инстинкты: «Сопьётся парнишка, а ведь, ничего, умненький. В конце концов, он не виноват, что по его папаше плачут тюремные нары».
— Послушай меня, Кряко!
— Я Драко…
— Не суть важно. Слушай сюда! Если будешь много пить…
Дальше мысль Лёлика затормозила: «Скоро состаришься», нет, не то; «Попадёшь в госпиталь св. Мунга», нет, это вряд ли; Ах, да! Вот оно!
— Я говорю, если будешь много пить, останешься в Хогвартсе ещё на семь лет!
Помогло! В стремительно трезвеющих светлых глазах плескался ужас. Мальчишка не то хрюкнул, не то пискнул, и со всех ног полетел в спальню.
Довольный Лёлик пошёл к себе. Остановился перед портретом и с ненавистью уставился на подлого типа. Тот даже не удостоил его взглядом, хам! Пароля, конечно, Лёлик не помнил, но ему пришла в голову мысль, что должно же быть какое-то заклинание, насильственно открывающее двери. Лёлик огляделся по сторонам, убедился, что никого нет, достал из кармана палочку и наставил её на нарисованного мерзавца. Тот подозрительно скосился на палочку и попытался отодвинуться вглубь картины. Лёлик откашлялся и почему-то севшим голосом произнёс первое, что пришло на ум.
— Сим-сим, откройся, сим-сим, отдайся!
Ничего не произошло. Тип на картине обидно ржал и тыкал в Лёлика пальцем. Тот выругался и с расстройства плюнул на не к месту развеселившийся портрет. Дверь бесшумно отворилась. Лёлик, ещё не веря глазам, осторожно вошёл в спальню. Дверь так же бесшумно закрылась, больно поддав Лёлика по заднице. «Ой!» — схватился Лёлик за пятую точку и тут к нему пришла гордая мысль, — «А всё-таки я взломщик!»
Он удобно устроился в снейповском кресле у камина со стаканом виски и сигарой из профессорских же запасов, когда вдруг услышал шаги. Он начал нервно озираться, но никого не увидел. ВРИО Мастера Зелий издал душераздирающий вопль, когда прямо перед ним из воздуха совершенно неожиданно возник взлохмаченный мальчишка в пижаме и пушистых тапочках. «Галлюцинация! Вот так и сходят с ума», — сказал себе Лёлик. Глаза мальчишки были закрыты, по видимому, он спал. Через минуту профессор Снегов понял, что это была не галлюцинация. Это был Поттер. Ходящий во сне, то видимый, то невидимый, но Поттер.
«Интересно, как этот лунатик сюда попал?» — удивился Лёлик, подавляя желание выскочить за дверь и набить портрету морду. Тут Поттер с тоскою и надрывом произнёс:
— Профессор! Я, в который раз, пришёл предложить Вам свою любовь!
У профессора не только не было слов, у него даже мыслей не было. Его начала охватывать тихая паника. Мальчишка сделал шаг вперёд.
— Что же Вы молчите, профессор?
Лёлик залез на кресло с ногами и истерично прохрипел:
— Поттер!!!
— Вы можете звать меня Гарри…
Ещё один шаг. Тут Лёлик обнаружил, что держит в руках стакан с виски и с отчаянной решимостью выплеснул его содержимое в лицо народного героя. Тот открыл глаза и некоторое время приходил в себя, разглядывая очумелую физиономию Лёлика. Последний понимал, что декану слизерина не пристало сидеть на кресле, как мартышке на пальме, но ничего с собой поделать не мог.
— Ах! — вздохнул проклятущий пацан, — Это не Северус! Это был всего лишь сон.
Он поднял с пола что-то серое и шуршащее, мечтательно пробормотал: «Какой прекрасный сон…» — и исчез. Потом дверь открылась и закрылась.
— Поттер!!! Минус двести баллов!!! — прорычал в след опомнившийся Лёлик, но было уже поздно.
Спать уже не хотелось, а хотелось глотнуть свежего воздуха и чего-нибудь крепенького. Поэтому он выбрался в коридор с бутылкой виски, положив под дверь кирпич, чтобы не закрылась. Однако не успел он сделать и нескольких шагов, как увидел посреди коридора большую чёрную собаку. Псина просто стояла, но смотрела на ВРИО Мастера Зелий очень подозрительно. Лёлика начала охватывать привычная паника.
— Э… Бобик… — попытался прощупать почву.
Псина улыбнулась, оскалив клыки (очень внушительное зрелище), и вдруг превратилась в мужика самой что ни на есть уголовной наружности. Второй раз за ночь профессор Снегов издал вопль, которому позавидовало бы привидение со стажем, даже сам Кровавый Барон.
— Чё орёшь? — угрожающе прошипел мужик (или всё-таки собака?). Неверующий Лёлик дрожащей рукой перекрестил оборотня, потом себя, сказал что-то типа «Чур, меня!» и даже поплевал через оба плеча, но мужик никуда не делся, только ехидно ухмыльнулся и глухим басом сказал:
— От тебя крестник мой только что вышел. Колись, падла!
— Не было ничего! — взвыл Лёлик.
— Что же он, на дополнительную консультацию по Зельям приходил, хы-хы, — глумливо пробасил мужик. Лёлик только мотал головой и делал честные глаза. Уголовный тип подошёл ближе и ласково сказал:
— Смотри у меня, редиска! Ой, будешь за совращение малолетних на нарах сидеть и баланду хлебать. Есть такой санаторий, Азкабан, знаешь? У меня там кореша, они тебя хорошо встретят!
Мужик ещё раз ухмыльнулся, превратился обратно в собаку и неторопливо вразвалочку потрусил по коридору.
Лёлик тихонечко сполз на пол. «Хорошенькая пед. практика получается!» Он представил себе, как возвращается домой, седой, как лунь, с трясущимися руками. «И это ещё в лучшем случае. Ну, нафиг!» И тут Лёлик окончательно осознал тот простой факт, что никто Снейпа к Вольдеморту искать не полезет, что сам шпион в этот дурдом по доброй воле не вернётся и что возвращение бывшего декана слизерина никому так сильно не надо, как ему, Лёлику. И поэтому, если Лёлик хочет изменить свою жизнь к лучшему, то он должен принять радикальные меры!
Он решительно поднялся и пошёл обратно в спальню. Всю ночь в комнатах Мастера Зелий горел свет. Профессор Снегов обдумывал план спасения профессора Снейпа.