Глава 9. Ответный удар
— Там сейчас опасно, Вольдеморт бродит рядом, — шепотом передразнил Гарри Джона, когда они с Роном с помощью волшебных палочек закрыли дверь в штаб-квартиру Ордена Феникса.
— Но он прав, — также шепотом возразил ему Рон.
Здесь, на первом этаже, возле входа, все посетители штаб-квартиры старались говорить как можно тише, потому что стоит преодолеть определенный шумовой барьер, как пара изъеденных молью портьер распахнется и женский голос завопит на весь дом что-нибудь про нечистокровных волшебников. Унять ее потом будет несколько трудновато. Сколько не пытались члены Ордена убрать портрет, скрывающийся за портьерами, ничего у них не получалось.
— Не обращай внимания, — хмуро сказал Гарри. — Мне просто не нравится, что Дамбльдор снова меня игнорирует, все как в прошлом году.
— Он тебя не игнорирует, у него сейчас своих проблем полно, да еще и убийство министра, — возмущенно сказал Рон. Сказал чуть громче, чем следовало.
Длинные черные портьеры распахнулись и женский голос наполнил коридор:
— Грязнокровки…
— Я чистокровный, — крикнул Гарри.
— Грязный, такой же, как твой крестный, но Темный Лорд восстановит справедливость…
Мир будто застлала черная пелена, все раствоилось в ней, осталась только картина с визжащей на ней женщиной.
— Заткнись, старая карга, — Гарри со всего размаха ударил кулаком по картине, метя в лицо; не обращая внимания на боль, он ударил снова. И еще… Бил, пока сильная боль в кулаках не стала настолько невыносимой, что даже пошевелить рукой он не мог. Только тогда черная пелена исчезла и он увидел рядом с собой встревоженного Рона, который с ужасом смотрел на его руки. Кулаки были залиты кровью, которая ручейком текла по ним и капала на пол.
Кто-то начал спускаться по лестнице, Гарри заметил, что картина перестала визжать.
К ним спустилась мать Рона и, едва взглянув на них, замерла, переводя взгляд с картины на руки Гарри.
— Что здесь произошло? — срывающимся голосом спросила она.
Гарри перевел взгляд на портрет. Матери Сириуса на нем больше не существовало, точнее, лица его матери больше не было — на месте лица образовалось обуглившееся пятно.
— Простите, — заикаясь сказал он. — Я не хотел, просто она начала оскорблять Сириуса… я не знаю, что со мной произошло… тело, будто, само начало наносить удары… и вот, к чему это привело, — он беспомощно посмотрел на картину.
Мать Рона уже справилась со своими чувствами, и подбежала к Гарри.
— У тебя же кровь идет, — вот теперь Гарри узнал прежнюю маму Рона, которая всегда беспокоилась о его здоровье.
Тем временем миссис Уизли начала взмахивать палочкой и произносить заклинания. Не прошло и минуты, как на руке Гарри не осталось следов от ран. Поблагодарив мисис Уизли мальчики поднялись в свою комнату, причем Рон всю дорогу молчал, сосредоточенно смотрев себе под ноги, так, что чуть не врезался в стену; если бы не Гарри, то это бы и произошло.
В комнате Рон улегся на кровать и закрыл глаза.
— Ты теперь со мной и разговаривать на намерен? — ехидно поинтересовался Гарри, плюхнувшись на свою кровать.
— Не знаю, — ответил Рон, не открывая глаз.
Гарри изумленно посмотрел на друга. И смотрел так долго, пока по лицу Рона не расплылась широкая улыбка.
— Шучу, — сказал он. — Просто все произошедшее внизу…
— Что ты видел? — заинтересованно спросил Гарри.
— У тебя глаза, вдруг стали черными, — прошептал он тоном, от которого у Гарри мурашки побежали по телу. — Словно смотришь в бездну, пытаешься рассмотреть дно, но не видишь его. Я знаю, это не Вольдемортово влияние, у него глаза другие, змеиные. От этого еще страшнее становится, понимаешь? А еще этот дым, который шел от места соприкосновения твоих рук с картиной, и ее предсмертный визг. Поверь мне, Гарри, если картины могут умирать, то это была ее смерть.
— Я не знаю, как это произошло, — сумрачно ответил Гарри. — Весь мир просто исчез, осталось только ее лицо, которое я в тот момент ненавидел сильнее всего, я даже Вольдеморта так никогда не ненавидел, — последние слова он произносил со слезами на лице. — И не смотри на меня так, будто я тебе чужой…
— Я вовсе на тебя так не смотрел, — казалось, что Рон возмущен такими словами.
— А то я не видел, — зло сказал Гарри. — Твой взгляд трудно охарактеризовать иначе. В тот момент ты меня боялся, — неожиданно сказал он. — Да, да, именно боялся. Скажешь, не так?
Но виноватый вид Рона говорил сам за себя.
— А еще друг называется, — презрительно посмотрел на него Гарри и отвернулся.
«Ты, друг настоящий, — послышался знакомый голос. — Ты зачем Рона обидел?»
«Явился, — саркастически ухмыльнулся Гарри. — Я же тебе велел не появляться».
«Плохо велел, — парировал собеседник. — Ты со своими друзьями разобраться не можешь, а все пытаешься командовать мной. Так за что ты Рона обидел? Обижать друзей — это самое худшее, что ты можешь сделать».
«Тоже мне, друг, — обиделся Гарри. — Испугался меня, словно я какое-то чудовище».
«Что бы ты на его месте делал? Представь себе картину: посреди коридора стоишь ты, лупишь со всей силы по картине, вдобавок у тебя еще и глаза цвета ночи».
«Не ночи», — возразил Гарри.
«Ну, цвета бездны или как там, у твоего друга слишком поэтическое воображение. Суть одна. У тебя были черные глаза, как тут не испугаться. Я бы простил такое, у тебя ведь друзей больше нет».
«Как это нет? Симус, Невил…»
«Ага, все, кто шептался в прошом году за твоей спиной».
«Невил и Симус не шептались».
«Другие шептались. А кто всегда был с тобой рядом, всегда поддерживал, помогал тебе, как мог, кто пережил тот ужас в Министерстве?»
«Я их не звал», — угрюмо сказал Гарри.
«Не звал, — согласился голос. — А они пошли, не это ли признак настоящего друга? Где бы ты был без них, скажи-ка мне? Кто терпел все твои прошлогодние выходки, когда мог послать тебя и все?»
«Отстань, и вообще, с кем я разговариваю?!», — возмутился Гарии.
«С со-о-о-бой, — послышался ехидный ответ. — Психом становишься, как многие, впрочем, и говорят. Мой тебе совет: помирись с Роном. Друзьями в такое время не разбрасываются. Ну, еще можешь разобраться в себе. Прощай, настоящий друг».
Гарри полежал еще обдумывая совет своего второго «я» (и почему оно раньше молчало?), в который раз признавая, что советы оно дает первоклассные. Повернулся к Рону, который никак не хотел открывать глаза — может, заснул?
— Тебе и впрямь было так страшно? — нерешительно спросил он.
— Да, — кивнул Рон, после некоторого раздумья.
— И поэтому ты не хочешь открывать глаза, боишься увидеть тот же мрак в моих глазах?
— Нет, — помотал головой Рон. — Почему-то, как только я их открываю, начинается сильная резь. — Началась она, кстати, после того, как я посмотрел в твои глаза.
— Я не знаю, что это такое, — виновать развел руками Гарри.
— Я тебя и не виню, — Рон открыл глаза, прищурился. — Знаешь, сейчас режет слабее, чем несколько минут назад. Кстати, мне показалось, что ты с кем-то разговаривал, — он выжидательно уставился на Гарри.
— Нет, — ответил, застигнутый врасплох Гарри. — Действительно, показалось. Что-то от Гермионы долго новостей не поступало, — поспешил он перевести тему разговора. — Ни одного письма.
— Да она небось с этим Крумом отдыхает, — мрачно сказал Рон. — Ну и ладно, обойдусь, — пробормотал он, чем вызвал у Гарри улыбку.
— У тебя действительно к ней такие серьезные чувства? — спросил он, зная, что застанет друга врасплох, но не спросить не мог, очень уж хотелось посмотреть на его реакцию. Своего он добился: лицо Рона покрылось красными пятнами, кончики ушей тоже заалели. — Эх, я тебя все-таки поймал. Колись, друг, — последнее слово он выговорил с некоторой заминкой, которую, впрочем, не заметил Рон.
«Что же это со мной? Вот уже слово „друг“ не могу нормально произнести„.
“Все нормально, — ответил внутренний голос, или его второе „я“. — Можешь называть меня еще „совестью“, пожалуй, наиболее правильное определение. Кстати, запомни, настоящий друг, совесть — это канал связи с Творцом. Это я к тому, что тебе сильно повезло, что у тебя есть я. Может, когда-нибудь, тебе и удасться реализовать эту связь, — несколько философски закончил разговор собеседник-„совесть“.
— Понимаешь, Гарри, — замялся Рон.
— Понимаю, — расхохотался Гарри. — Твое лицо даст ответ на любой вопрос, сейчас, оно говорит, что на мой вопрос ответ положительный.
Рон смутился еще больше. Теперь у него покраснело все лицо.
— И давно? Впрочем, можешь не отвечать. Я уже и так догадался — на четвертом курсе, перед балом.
— Откуда?.. — изумился Рон.
— Не зря же, я столько лет занимался предсказаниями, — Гарри, вдруг, заговорил мистическим шепотом, похожим на шепот профессора Трелони: — Хрустальный шар показал мне… — дальнейшие слова потонули в оглушительном хохоте.
— Мы так весь дом перебудим, — отсмеявшись, сказал Рон.
— Давно пора проснуться, Рон, — сказал Гарри. — Уже почти, полдень.
— Точно, — ответил Рон, посмотрев в окно. — Интересно, скоро ли будет обед?
— Мне кажется, тут кто-то увиливает от разговра, — погрозил ему пальцем Гарри. — А ну-ка, отвечай на вопрос.
— На какой? — ехидно спросил его Рон. — На все вопросы ты ответил сам.
— Сейчас придумаю, — пригрозил ему Гарри. — Как у тебя успехи на этом фронте? Как с Гермионой?
— Никак, — мрачно ответил Рон. — Она еще ничего не знает, я ей не говорил.
— Знает, — сказал Гарри, проницательно глядя ему в глаза. — Поверь, она знает.
— Снова хрустальный шар? — попытался свести все к шутке Рон.
— Я не шучу. Тебе нечего стесняться своих чувств. Знаешь, я у Дурслей этим летом телевизор смотрел, там показывали концерт какой-то группы… Я к чему это, одна песня у них мне понравилась. Точнее, отрывок из песни, — Гарри прикрыл глаза, вспоминая слова:
Ведь чувства — это наша жизнь
И без любви нам не прожить
Ты можешь по миру пройти
Но ты не сможешь не любить.
— Классно, — пробормотал Рон в наступившей тишине. — Я и не стыжусь своих чувств, просто мне страшно становится, когдя я пытаюсь Гермионе об этом сказать.
— Сказать-то все равно придется, — осмыслив его слова, сказал Гарри. — Иначе, тебя опередят.
— Я скажу, — сжал кулаки Рон.
— Договорились, — хлопнул в ладоши Гарри. — Как только мы увидим Гермиону, ты сразу же и признаешься.
— Но…
— И никаких возражений, — отрезал Гарри. — Только сдается мне, что нескоро мы ее увидим, — на недоумевающий взгляд Рона пояснил: — Беспокоит меня ее отсутствие, как бы чего не случилось.
— Даже не смей думать, — сказал Рон.
— Само в голову лезет, — нахмурился Гарри.
„Что скажешь?“ — обратился он к своему второму „я“. Получилось это довольно легко, представляешь будто напротив тебя сидит собеседник, полная твоя копия.
„Для выводов не хватает данных“, — ответила „совесть“ и замолчала.
— Рон, — замялся Гарри и покраснел. — Ты никогда сам с собой не разговаривал?
»Ага, прям он тебе так и сказал, — рассмеялась «совесть». — Кто ж в таком признается. Только полный псих«.
— Было дело, — нехотя признался его друг.
»Больница для душевнобольных, — констатировала собеседница. — И я здесь невольный гость«.
»Скройся«, — огрызнулся Гарри и посмотрел на друга:
— Просто моя совесть какая-то не такая, с изощренным чувством юмора. Я даже не знаю как к ней обращаться: как к юноше, моему прототипу, или, как к даме.
»Как удобно, можно и так и эдак«, — на этот раз рассмеялся мужской голос.
— Гарри, — тревожно посмотрел на него Рон, — может это Сам-Знае…
— Вольдеморт, — машинально поправил его Гарри.
— … Вольдеморт тебя беспокоит? Прикинулся твоей совестью…
— Хорошая гипотеза, — согласился Гарри. — Ты только одного не учел. У Вольдеморта нет чувства юмора и быть не может.
— Может, за годы, проведенные в изгнании, он развил в себе этот талант, — улыбнулся Рон.
— Ужас! — воскликнул Гарри, представив себе улыбающегося Вольдеморта в компании хохочущих Пожирателей Смерти, которых развеселил анекдот, рассказанный их любимым Темным Лордом. — Скорее Снэйп полюбит меня, чем Вольдеморт научится шутить.
»Люди — удивительные существа, — с философским спокойствием произнесла совесть. — Чего только с ними не случается«.
»Вольдеморт не человек«, — огрызнулся Гарри.
»Ах, да, прошу прощения, он — чудовище, каких свет не видывал. Все, все, больше не буду вмешиваться«.
— Мальчики, — заглянула к ним миссис Уизли, — идите перекусите, а потом поможете мне прибраться.
Оставшееся до вечера время Гарри, Рон и Джинни занимались уборкой. Вообще, уборка носила чисто косметический характер — там вытереть пыль, там помыть окно, убрать паутину — поэтому Гарри большую часть времени Гарри слонялся по пустым комнатам, навевавшим воспоминания о Сириусе.
Рон эту тему не поднимал, за что Гарри был ему благодарен, но ему хотелось выговориться, выплеснуть всю тоску и грусть, засевшую где-то глубоко внутри, и он сам время от времени заводил разговоры о Сириусе, пересказывал Рону некоторые моменты жизни Сириуса, о которых его друг не имел понятия. Например, Рона очень насмешил рассказ о том, как гаррин папа и Сириус „подшутили“ над Снэйпом, когда учились на пятом курсе. Потом, словно спохватываясь, замолкал, пытаясь запереть боль „на внутренние замки“ и пару часов проводил нормально.
„Странно, — подумал он, — то все нормально было, теперь проявилось“.
Очень часто Гарри хотел перебраться в Нору, поскольку ему невыносима была сама мысль о том, что он проведет в этом доме еще хоть пару дней, но спустя несколько часов он уже не хотел никуда перезжать, хотелось остаться здесь и никогда не покидать этот дом.
Иногда накатывали приступы безпричинного бешенства и ему хотелось пойти и убить Кричера собственными руками, без всякой магии. Но Кричера, как назло, нигде не было и никто не знал, где он, даже миссис Уизли.
Если говорить о жильцах дома, то их было всего четверо: сам Гарри, Рон, Джинни и миссис Уизли. Время от времени забегала Тонкс. И все… Все остальные словно забыли о них…
»Прошел только день, — возмутилась его внутренняя собеседница. — Не неделя, у них вероятно дела. Дамбльдор сегодня уже был, уехал с Торвилом, скоро вернутся. Это на тебя дом так действует, кажется, что живешь уже Вольдеморт знаешь сколько.
На следующее утро вернулся Джон.
— А что с картиной внизу? — жизнерадостно спросил он, вбежав в комнату. Но ответа не получил, поскольку Гарри и Рон спали, и даже не подумали проснуться, чтобы встретить дорогого гостя. — А вот это уже наглость, — нахмурился Джон и сорвал с Гарри одеяло. Доброе утро!!! — проорал он, срывая одеяло с Рона.
— Что-то ты разбушевался, — Гарри приоткрыл один глаз. — Не мешай нам спать, мы полночи обсуждали Вольдеморта и пили сливочное пиво, причем, главный тост звучал следующим образом: «Да чтоб Вольдеморт с метлы навернулся».
— О, я смотрю он тебя больше во снах не беспокоит, — Джон растелил простыни на полу и уселся на них, поджав под себя ноги.
— Нет, — Гарри закрыл глаз и повернулся на другой бок. — Что меня и беспокоит-ит-ит…
— Не зевай, птица залетит, — сказал Джон.
— Какая? — поинтересовался Гарри.
— Нехорошая, — улыбнулся телохранитель. — Я смотрю вы не хотите выслушать от меня сногшибательные новости.
— Вольдеморт навернулся с метлы?
— Лучше, — радостно ухмыльнулся Торвил. — Я его оттуда вчера навернул.
Гарри ошарашенно подскочил, но ответить ему помешал Рон.
— Почему так похолодало? — спросил он, проснувшись.
— Потому что я забрал твое одеяло, — объяснил Торвил. — Солнышко уже встало, и вам пора.
— Верни мое одеяло, — рявкнул Рон.
— Даже не подумаю, — проигнорировал его тон Джон. — Короче, жду вас на кухне, там твоя мама приготовила такой завтрак. Паштет из одуванчиков, печень дракона в собственном соку, запеченный белый медведь…
— Чего? — лицо Рона зеленело ускоренными темпами.
— Шутка, — Торвил поднялся с пола, свернул одеяла и перекинул их через плечо. — Ладно, я пошел.
— Одеяло, — простонал Рон, когда Джон уже почти скрылся из виду.
— Нет. Понятно изъясняюсь?
— Какой-то ты веселый сегодня? — подозрительно спросил Гарри. — И что там с Вольдемортом?
— За завтраком, — ответил Джон. — А веселый я… влюбился!
- В кого? — в комнату зашла Джинни в пижаме с растрепанными волосами.
- В тебя, милая моя, — пропел Джон. — А ты тоже что ли всю ночь с ними пиво пила? Кстати, очень заметно. Ты бы поосторожнее, говорят, женщинам пиво пить вредно, — и не дожидаясь ответа скрылся за дверью.
— Нахал, — покачала головой Джинни.
— Идем завтракать? — сколько Гарри не старался, улыбку скрыть не получилось, за что и получил локтем в бок от Джинни по пути в столовую.
— Доброе утро, — поприветствовала их мама Рона, едва они появились в комнате.
Джон уже сидел за столом и уплетал яичницу с тостами.
— К сожалению, одуванчики я съел, прилетел дракон и забрал свою печень, а медведь, не дождавшись, убежал, видать обиделся, — поделился он новостями. — Остались яичница и тосты, которые перед улетом поджарил дракон на собственном огне. Яйца, кстати, тоже он оставил, понятия не имею, где он и взял, можете даже не спрашивать.
— Мистер Торвил, — рассмеялась миссис Уизли, — у вас богатое воображение.
— Лучше просто Джон, — Торвил жестом пригласил ребят садиться. — Для конспирации. Так вот, слушайте интересную историю. Случилась она вчера днем, когда мы с Дамбльдором поехали осматривать место происшествия…
На рассказ ушло минут двадцать.
— Так что внимательно смотрите, не появится ли где-нибудь фиолетовый туман, кто знает, что это за гадость. Человек превращается в безвольную куклу, бери не хочу. Вот и все. У кого какие мысли?
— У меня их много, — в комнату вошел Дамбльдор. — Я смотрю, мистер Длик, вы их ввели в курс дела.
— Так точно, мистер директор, — подскочил Торвил и отдал честь. — Разрешите доложить. Значит так, потери среди личного состава небольшие, остальное по мелочам…, — он посмотрел на удивленные лица. — Прошу прощения, не знаю, что со мной происходит. Такое ощущение, будто я впал в детство.
— Может так оно и есть, — задумчиво произнес Дамбльдор, усаживаясь на стул. — Я, конечно, о таком никогда не слышал, но возможно это побочный эффект действия зелья.
— Фляга скоро опустеет, — Джон поерзал на стуле, пытаясь устроиться поудобней.
— Сегодня будет новая порция, как и обещал, — успокоил его директор. — А теперь давайте поговорим о серьезных вещах. Начнем с убийства. Хотя что тут скажешь? Убийство, как установил мистер Торвил, было совершенно маггловским оружием. Само убийство резко осложняет обстановку. Неизвестно, кто сядет в кресло премьер-министра, если сторонник Вольдеморта, плохо не будет, наоборот, они себе только руки свяжут, ведь за их действиями будут следить, в первую очередь авроры. Если же новый премьер-министр будет таким же недальновидным, как Фадж, то вреда нанесет больше, чем сторонник Вольдеморта. Предложили эту должность мне, но я отказался.
С убийством все. Вчерашнее нападение на нас с мистером Торвилом не было приятной неожиданностью. Если честно, я сам немного подставился, думал придет Вольдеморт, хотел кое-что проверить, но он появился только в конце. Правда, я несколько переоценил свои силы. Кстати, мистер Торвил, благодарю вас за помощь, без вас мы бы не справились. Как выяснилось позже, туман производят дементоры, причем, когда и как они этому научились — неизвестно. Тайна, покрытая мраком. Что ж, нападением Вольдеморт расчитывал избавиться от основных наших сил. В первую очередь, меня, во вторую — от авроров и трех сильнейших магов министерства. Вполне… в его стиле. Но, видимо, изначально планировался удар по нескольким направлениям, иначе, чем можно объяснить исчезновение Гермионы?
— Что? Гермиона исчезла? — подскочил Гарри.
— Когда? Куда? — следом за Гарри вскочил Рон.
Миссис Уизли побледнела, Джинни вскрикнула, один Джон остался спокойным, во всяком случае — внешне.
— Сядьте, — устало вздохнул Дамбльдор. — Вчера, после нападения, я решил проверить, не случилось ли чего-нибудь с вами. Прибыв к родителям Гермионы, я обнаружил их в очень подавленном состоянии, и это еще мягко сказано. Точно известно только одно: после обеда Гермиона поднялась к себе в комнату и больше ее никто не видел. Произошло это через два часа, после того, как мы отбили нападение Вольдеморта. Возможно, он давно запланировал ее похитить, возможно, разозлился после своего поражения и нанес ответный удар, а, возможно, он вообще отношения к пропаже Гермионы не имеет.
— Но что теперь делать? — растерянно посмотрел на него Гарри. — Вы ведь сможете ее найти, я знаю, вы сможете.
— Делаем все возможное, — грустно ответил Дамбльдор. — Но результатов пока нет.
— А Сн…, — Гарри вдруг вспомнил о профессере зельеделия.
— Без имен, — прервал его Дамбльдор. — Уверяю тебя, этот человек уже ищет ее. А теперь оставьте нас с Молли, мне нужно ей кое-что сказать. И не думайте подслушивать, — сказал он им вслед.
В молчании ребята понялись в комнату Рона.
— Это все я виноват, — наворачивал Гарри круги по комнате.
Торвил с интересом за ним наблюдал, вольготно устроившись в кресле.
— Каждый день в катастрофах гибнут несколько тысяч человек, — произнес он после недолгого молчания. — Виновным себя не чувствуешь? Нет?
Гарри остановился, чтобы посмотреть на Торвила, будто увидел его впервый раз. Затем продолжил свой путь.
— Тебе не понять.
— Почему?
— Что почему?
— Почему не понять. Объясни.
— Не справедливо, что под удары, нацеленные на меня, попадают близкие мне люди.
— Жизнь вообще несправедлива, к тысячам людей, что гибнут каждый день, например, от внезапно возникшего посреди улицы торнадо, — Торвил поочереди обвел всех взглядом. — Хотя нет, торнадо внезапно не возникают, но половина простых обывателей этого не знают. Или вот идешь ты по улице, а черепица на крыше хлоп и откололась, и прям тебе на голову. Нелепая смерть, но ты в этом не виноват. Никто не виноват, просто так получилось.
Поэтому твоими сожалениями делу не поможешь, главное, — не допускать, чтобы такие вещи повторялись. Предоставь это дело Дамбльдору и его соратникам, а сам жди. От тебя ведь похитители чего ждут? Что ты забегаешь, забеспокоишься, полезешь туда, куда не нужно и они тебя возьмут тепленького. А ты не дай им возможность оставить всех с носом. Сиди смирно, — он чуть повысил голос, — и пойми, ты Гермионе не поможешь, только помешаешь.
«Слушайся умного человека», — совесть тут как тут, куда же от нее деться?
— Не кричи, — поморщился Гарри. — Я тебя понял, — он повернулся к Рону. — А ты что скажешь?
— Ну, — смешался Рон. — Наверное, он прав.
— Понятно, — Гарри сел на кровать и посмотрел на Джинни: — Ну, а ты как думаешь? Ведь Гермиона твоя подруга, неужели тебе не хочется помочь ей?
— Хочу, — вздохнула Джинни, отведя глаза. — Но ты ей вряд ли сможешь помочь, Джон прав, если ничего не сделает Дамбльдор, то мы тем более бессильны.
Джон сел рядом с Гарри.
— Дай им неделю, — положил он ему руку на плечо. — Если Орден ничего не сделает, мы что-нибудь придумаем.
— Обещаешь? — с надеждой посмотрел на него Гарри.
— Клянусь, — грустно улыбнулся Джон. — Мы прям как три мушкетера и д'Артаньян, — заметив на лицах детей непонимание, воскликнул: — Вы что не читали Дюма?!
— Это кто? — поинтересовался Рон.
— Не, я понимаю, вы принадлежите магическому миру, но классику мировой литературы могли бы прочитать, — возмущенно сказал он. — Все, — поднялся он. — Иду к Дамбльдору, поговорю с ним насчет вашего образования. Это возмутительно, не читать такие книги, — он быстро вышел из комнаты.
— Что это на него нашло? — удивленно спросил Рон.
— Псих, — пожал плечами Гарри.
Джон вернулся через пять минут. С растерянным видом произнес:
— Он сказал, что введет в школе предмет по изучения сокровищ мировой литературы.
— И кто будет учителем, Снэйп? — вяло пошутил Рон.
— Я, — выдохнул Джон.
— Серьезно?
— Шутка, — улыбнулся Джон. — Какие-то вы квелые, я решил вас развеселить.
Гарри молча отвернулся к стене. Джинни покрутила пальцем у виска.
— Видел я вашего Снэйпа, — пробормотал Джон. — Он там внизу сидит, принес мне зелье.
— Снэйп здесь? — порывисто встал Гарри.
— Здесь, но про Гермиону ничего не выяснил, — ответил Джон. — Я случайно подслушал их разговор. Кстати, Дамбльдор представил меня, как нового ученика, поэтому Снэйп не знает, что зелье он варит мне. Правда, у меня создалось ощущение, что он меня раскусил, едва только взглянул в мои глаза.
— Естественно, он мысли умеет читать, — сказал Рон.
— Мысли нельзя прочитать, — поправил его Гарри. — Мозг не книга…
— Говоришь прям как Снэйп, — вмешалась в разговор Джинни.
— Это же его учитель, — напомнил Рон.
— Тоже мысли умеешь читать? — спросил Джон.
— Нет, не научился.
Джон поднес к глазам часы.
— Дамы и господа, вынужден вас покинуть.
— Ты куда? — заинтересовался Рон.
— Так, — неопределенно пожал плечами Торвил.
— Возьмешь нас с собой?
— Нет, просто встреча личная. Там внизу моя сумка, не трогать.
Остаток дня Гарри, Рон и Джинни провели порознь. Гарри просто валялся на кровати и смотрел в потолок, Рон заперся в одной из комнат и не спустился даже на ужин, а что делала Джинни никто не знал. После ужина объявился Джон, перенес все свои сумки наверх, и долго с ними возился. Затем настала ночь.
Проснулся Гарри не утром, как планировал, а ночью.
— Гарри, Гарри, просыпайся, — кто-то очень сильно дергал его за плечи.
— Кто здесь? — спросил он, шаря правой рукой по полке. Через две секунды он нашел очки и с надел их. — Тор… — хотел воскликнуть Гарри, но Торвил рукой зажал ему рот.
— Тихо, — прошептал он. — Скорее всего, зеркало и картина следят за тобой. Надеюсь, в темноте они не видят. Тихо собирайся, не вздумай пользоваться палочкой. Я пока разбужу Рона.
— Зачем?
— Идем искать твою подружку, — ответил Торвил. — Все вопросы потом. Бери все, что нужно.
Вскоре возле окна собралась вся компания, кроме Джинни. Рон спросонья принялся выяснять отношения, но улышав о цели подъема, замолк. Торвил достал из сумки толстую веревку и привязал к ножке кровати. Затем распахнул окно и сначала сбросил вниз сумку, следом отправилась и веревка.
— Перебудишь весь дом, — шепотом сказал Рон.
— Вовсе нет, — парировал Джон. — Джинии и миссис Уизли спят этажом выше. Больше в доме никого нет. Спускайтесь, — сделал он приглашающий жест.
Рон нехотя подошел к окну и взялся за веревку.
— Давай, — подбодрил его Джон.
Рон глубоко вздохнул и скрылся за окном. Подожав две минуты, Торвил махнул рукой Гарри.
Гарри взялся за веревку и стал спускаться. Он даже испугаться не успел, как его ноги коснулись земли. Через пару секунд появился Джон.
— Вы можете заставить веревку исчезнуть? — поинтересовался он. — Только целиком.
— Целиком — вряд ли, — покачал головой Рон.
— Ну и не надо, — отмахнулся Джон. — Мне вот что в голову пришло. Если не будет неожиданностей мы к утру успеем вернуться, а нет, так они все равно догадаются, куда мы направились. Посветите кто-нибудь, а то темно. Странно, почему уличные фонари не работают?
— Люмос, — Гарри поднял палочку.
— Ого! — воскликнул Торвил.
Гарри заметил направление взгляда Джона и повернулся в ту же сторону.
— Снэйп?! — удивился он.
— Он жив? — побледнел Рон.
— Да, — Джон осмотрел профессора Снэйпа. — Сумка не тяжелая, убить не могла. Он просто сознание потерял, скоро очухается. Похоже времени у нас все меньше.
— Что будем делать? — спросил Рон. — Не оставлять же его здесь.
— Возьмем с собой, — решил Джон. — На, — протянул он Рону сумку, — а я понесу профессора.
— Ты же говорил — не тяжелая, — охнул Рон, принимая сумку.
— Мальчик мой, — Джон ласково посмотрел на него, правда, Рон взгляда не заметил, потому что палочка Гарри перестала светить. — Ты никогда не бегал в полной боевой выкладке, вот где тяжело. Ну все, кончаем разговаривать, машина недалеко, побежали.
Гарри и Рон сели на заднее сидение, Снэйпа устроили на переднем, рядом с Джоном. Сумку закинули в багажник.
— Итак, — Джон устроился на водительском месте и посмотрел назад. — Какой адрес у Гермионы?
Гарри почувствовал себя идиотом: рванулся спасать Гермиону, не зная, где она живет.
— Э-э-э…
Корректор: Simonetta
