Иванова поймала квоффл и перекинула его Димитрову. Это было последнее воспоминание Виктора перед госпиталем. Над ним стояли мать, тренер, врач, команда и человек, которого он менее всего желал здесь увидеть — Лесма.
— Мать твою! — вырвалось у Волкова. — Очнулся.
— Ах, не ругайтесь, пожалуйста! — взмахнула длинными ресничками Лесма. — Я совершенно этого не выношу.
— Твои желания закон! — ответил Иван и заткнулся. «Они уже на ты» — отметил про себя Виктор, а вслух спросил:
— Почему я здесь? Что произошло?
Мария Крам переглянулась с врачом и тяжело вздохнула. За нее ответил тренер Кемеровский:
— Я не могу понять, как это случилось, но ты упал. Ударился о кольцо и свалился с метлы.
— Не помню, — тихо проговорил ловец. — Зачем я летел к кольцам? И я уже сто раз ударялся, но не падал! Вы чего-то недоговариваете?
— Скажите ему! — рявкнул тренер на врача. — Пусть знает сразу!
Врач опять обменялся взглядом с матерью Виктора. Лесма хлопала ресницами. Игроки команды никак не проявляли своих чувств.
— Да скажите вы! — крикнул Виктор. — Я имею право знать!
— В общем… Вас, конечно же, никто не винит. Но… — промялил врач. — Ну… Может так произойти, хотя вероятность мала, но мы уже вылечивали такие заболевания, и…
— Прекратите, — мрачно сказал тренер. — Виктор, он хотел сказать, что ты сильно повредил позвоночник. Короче, ты можешь остаться частично парализованным.
Виктору показалось, что все вокруг померкло. Он не видел лиц тех, кто стоял рядом, не слышал, что говорила мать. Ему было наплевать на Лесму, картинно упавшую в обморок. Он знал лишь одно: он не сможет ходить и потеряет навсегда квиддич и Гермиону. Всю оставшуюся жизнь он будет прикован к кровати. А этого он всегда боялся. Боялся больше смерти.
Когда Виктор Крам поступал в профессиональную квиддичную команду, его предупредили об опасностях, связанных с этим. Но тогда Крам был совсем молод и беспечен. Ему тоже было присуще это чувство: «Именно со мной ТАКОГО не случиться». Когда он повзрослел и чувство это утратил, парень уже не мог отказаться от опасного спорта. Слишком сильно Виктор полюбил полеты, слишком большой контракт заключил его отец.
Теперь — крах всему. Он потерял Гермиону навсегда. Разве может молодая, красивая, умная девушка полюбить увечного? Потерял и Лесму — разве успешная певица выйдет за парализованного? Потерял небо, где он чувствовал себя свободным.
Внезапно Виктор понял, что есть одна неувязка. И с обнаружением этой неувязочки ему стало легче. И он опять стал видеть, слышать и ощущать людей, стоявших вокруг него.
— Мы ведь волшебники? — произнес он. Мать замолчала. Врач тоже. И даже Иван, утешавший Лесму, остановил сладкие речи. — А раз так, то должно быть средство.
— Я думаю, средство можно найти. Но лишь в Штатах либо в Англии. Может, во Франции. И это будет очень недешево, — выдавил из себя врач.
— Мы можем заплатить, — четко произнес Виктор. — Я не зря четыре года играю в сборной.
— И ты должен ехать во Францию! — воскликнула невестушка. — Так будет ближе ко мне, и я смогу тебя навещать.
— Ты все равно постоянно в разъездах, — довольно грубо ответил Виктор. — В Штаты далеко. Значит, остается Англия.
— Почему не Франция? — ахнула Лесма. — Какая разница?
— Ощутимая, — вмешался врач. — Я далеко не уверен, что такие травмы могут лечить французы. Лучше всего, конечно, поехать в Америку, но и Англия — отличный вариант. К тому же, насколько я знаю, господин Крам не владеет французским.
— Абсолютно, — подтвердил Виктор. Какую бы неприязнь он ни испытывал к доктору, он был благодарен тому за эти слова. — И о том, как туда добраться, будете думать вы.
Он прикрыл глаза и откинулся на спину. Как ни крути, а болезнь чувствуется — Виктор гораздо быстрее устает. Люди продолжали что-то говорить, тренер бодро выпихивал команду из палаты. На секунду Кемеровский обернулся. Боль и жалость читались в его глазах. Крам понимал, что тренеру жаль не столько его, сколько себя. Наверняка, именно Кемеровского обвинят в полученной ловцом травме. Парень знал себе цену и знал, что найти игрока, подобного ему, будет трудно. А ведь еще журналисты… Они немедленно разнюхают обо всем, нельзя скрыть полупарализованность ведущего игрока сборной страны.
Виктор лгал и другим, и себе, утверждая, что хочет ехать в Англию только потому, что во Франции его вряд ли вылечат, а в США далеко добираться. Если он будет там, может быть… хотя не стоит надеяться… он увидит Гермиону. Все силы, какие у него остались, Виктор бросит на то, чтобы увидеть ее. В последний раз. Не верилось Краму, что травма излечима. И если он останется прикованным к кровати, Гермиона будет для него недоступна. Незачем калечить ей жизнь… Тем более он так ужасно поступил с ней, обручившись с Лесмой. У него нет прав на ее любовь.
От формирования такого постулата Виктору легче не стало. Он попытался повернуться, но тут же почувствовал кошмарную, резкую боль в ногах. Мать и врач услышали, как скрипнула кровать, и обернулись к нему. Виктор попытался притвориться, что спит, надеясь на их уход. Разумеется, ничего не вышло.
— Мы приняли решение отправить тебя в Англию магловским поездом, а затем на пароходе, — прокудахтала мать. — Кстати, я послала отцу сову.
— Правильно, — устало ответил юноша. — Пусть в придачу ко всем вам еще и отец приедет. Отлично. Будете надо мной стоять и обсуждать перспективы. Великолепно.
Мать с удивлением воззрилась на него. Потом, не говоря ни слова, вышла вместе с врачом. Виктор удовлетворенно вздохнул и попытался уснуть.
Это был вечер 1 сентября.
«Хогвартс-Экспресс» ехал уже несколько часов. Гермионе уже поднадоело слушать бесконечную трепню об отборочных турах в чемпионат мира по квиддичу. К тому же, она основательно проголадалась.
…Так я и говорю, что они заменили Моран на Донахью, — продолжал длинную речь Рон. Гарри жадно слушал, ведь он опять практически все лето был оторван от мира волшебников. Оба старательно обходили тему политики и возвращения Вольдеморта. Так хотелось, чтобы в этот теплый осенний вечер ничто не омрачало радости возвращения в Хогвартс.
— Как вы думаете, кто будет новым учителем по Защите? — вдруг сказала Гермиона, когда Рон остановился перевести дух. Сейчас разговор о квиддиче, помимо обычной скуки, вызывал у нее страх: вдруг заговорят о нем. О Викторе.
Гарри пожал плечами. Гермиона в своем репертуаре. Школа, уроки, оценки. Хотя нельзя не признать, что она стала чуточку другой. Еще строже, даже суше.
— Не знаю, — неуверенно сказал Рон. — Хотелось бы надеяться, что кто-то нормальный.
— Самый нормальный вариант — это Дамблдор, — сказал Гарри. — Хотя и он…
Гарри все еще помнил откровения Дамблдора о пророчестве и тому подобном. Он понимал старика, но простить смерть Сириуса не мог никому. Все были виноваты — и директор, и Снейп, и Рон с Гермионой, и в первую очередь сам Гарри… Они замолчали. Гарри почувствовал, что боль от смерти крестного возвращается. Тупая, всепоглощающая боль, которая утихала лишь во время разговора. Именно поэтому он постоянно трепался с Роном, на самом деле не так все это было ему интересно.
— Подъезжаем уже, а Малфой почему-то в этот раз не радовал нас своим визитом, — брякнул Рон просто, чтобы что-то сказать.
— Уизли, а ты по мне соскучился? — ухмыльнулся бледнолицый парень, заглядывая в их купе.
«Вспомнишь г***, вот и оно» — всплыло в голове у Гермионы магловское выражение. Но самое удивительное было еще впереди.
С Драко не пришли верные телохранители Крэбб и Гойл. Не стояла рядом и Пэнси Паркинсон. За спиной слизеринца маячила… Чжоу Чанг, бывшая подруга Гарри. Китаянка не выросла за лето, но еще больше похорошела. Тем не менее, Гарри не ощутил в груди привычного сладкого еканья, как раньше. Наоборот, ему хотелось подколоть ее побольнее. А впрочем, можно и не делать этого… Парню было все равно, что она делает, чем живет. К тому же, подкалывать Чжоу уже привык Рон, еще со времени их ругани из-за «Торнадо».
— А помнится, ты у моей сестренки Корнера отбила, — хмыкнул рыжеволосый мальчик. — Но в любом случае, мы тебе рады… Особенно в компании с нашим старым другом. Твоего папу еще судят, верно?
Малфой осклабился. Чжоу взяла его за руку.
— Придержи язык, Уизли, — тихо сказал слизеринец. — Ты, видно, еще не знаешь, кто будет учителем по Защите? Конечно, нет. И будь уверен, мой отец отобьется и еще сто раз утопит твою нищую семейку.
— Вот уж тебе бы точно не мешало заткнуться, — огрызнулся Рон. Уши его начали краснеть. Гермиона знала, что это плохое предвестие. — Дай бог, чтоб Дамблдору было известно, кто будет учителем.
— Это точно, — хохотнул Драко. — Директору неизвестно, а я знаю. Старый друг моего отца, да… Вам наверняка не поздоровится при нем. Ладно, Уизли, как бы ты по мне ни скучал, мне придется вас покинуть. Тем более Полоумная тащится. Давай, Луни, топай. Пошли, Чжоу.
Малфой схватил девушку за руку и потянул за собой. Та усмехнулась, послала Гарри воздушный поцелуй и пошла за ним.
— Гарри, закрой дверь! — с неподдельным ужасом в голосе сказал Рон. — Малфой, по-моему, не врал про Лавгуд.
И в самом деле, вскоре они услышали голос Полоумной Луны Лавгуд, хогвартского посмешища.
— Гарри, а мы на каникулах нашли морщерогих кизляков, — счастливо крикнула она, вбежав в купе. Луна выглядела не менее странно, чем в прошлый раз. Светлые волосы, правда, были чистыми, но на них красовалась невиданных размеров ядовито-зеленая заколка. Вкупе с любимыми оранжевыми серьгами-редисками и нежно-розовым, не менее любимым, джинсовым комбинезоном под мантией вид рэйвенкловки поражал воображение.
— Э-э… да? Поздравляю, — проговорил Гарри. — Потом расскажешь и покажешь. Ты ведь взяла с собой одного?
— Троих, — весело сказала Луна. — Можно, я сяду?
— Нет! — довольно грубо сказал Рон. — Мы с Гарри будем переодеваться. Пойди почитай «Придиру».
Луна поглядела на Гермиону.
— Пошли, — вздохнула девушка.
Они вышли из купе к окну. Гермиона не особо хорошо относилась к Луне, но все же не так, как к Чжоу. Та ее просто бесила, особенно после того, как была замечена в дружбе с Малфоем.
— Ну и как выглядят морщерогие кизляки? — спросила Гермиона, чтобы не затягивать паузу.
— Я лучше не буду расказывать, — ответила Луна. — А то неитересно будет смотреть.
Они опять помолчали. Поезд сбавлял ход. Хогвартс был практически совсем рядом. Из купе Гарри и Рона изредка доносились приглушенные смешки, и Гермиона укрепилась в своем подозрении, что они просто хотели сплавить ей Луну.