Том Реддль и зеркальный коридор

Глава 10. Приют Саламандры

Том, к удивлению друзей, проспал почти до обеда, и поднялся только тогда, когда обеспокоенная Ориель разбудила его стуком в дверь. Он выглядел утомлённым и расстроенным из-за того, что чтение книги пришлось прервать на самом интересном месте. Мальчику очень хотелось перед розыском неведомого артефакта дочитать гримуар до конца, но времени уже не было. Он уже решил было позавидовать страгийским адептам и их искусству растягивать и сжимать время, но понял, что никогда не хотел бы для себя подобной судьбы.

— Может, отложим на завтра? — Ориель смотрела на него с тревогой. — Ты выглядишь очень усталым.

— Ничего страшного, я просто долго не мог заснуть, — Том улыбнулся, пытаясь её успокоить.

— Ты очень волнуешься из-за своего дома. Я, наверное, тоже бы места себе не находила.

Том весь день с лёгкой опаской косился на камины. Как бы мальчик не храбрился, на душе его скребли кошки. А вдруг он собьётся, говоря адрес, и вывалится из камина в чей-нибудь чужой дом, например, к Лестранжу или Блеку? Интересно, тогда его исключат из Хогварца или просто побьют? Впрочем, проверять это рискованное предположение ему совершенно не хотелось. Или, того хуже, вдруг Гриндельвальд уже поджидает его там? Или он вообще ничего не найдёт в заброшенном доме, кроме старого хлама? Все эти мысли, сменяя одна другую, кружились в голове мальчика, пока она не начала болеть. После ужина, когда неугомонный Басти наконец прекратил своё нытьё по поводу плохого аппетита молодого хозяина и его гостей, отказавшихся от второй порции добавки, и оставил их в покое, Кай достал откуда-то золотой кувшин с длинным тонким горлышком и высыпал Тому и Ориель в руки по щепотке блестящего серебристого порошка.

— Ну, Мерлин с нами, — тихо сказал он и направился в камин. — Туманная равнина, Приют Саламандры. В камине вспыхнуло зелёное пламя, и Кай исчез. Том едва успел почувствовать, как ледяная рука страха, сжимающая его сердце, чуть ослабила свою хватку, и выдохнул с облегчением, как его друг, тяжело дыша, вновь появился в камине с обескураженным видом. Он был с ног до головы перепачкан сажей:

— Я не смог войти. Камин работает, но меня отшвырнуло обратно. Это точно заклятие крови, Тебе придётся идти одному, — увидев несчастное лицо Тома, Кай поспешил добавить, — но тебе совсем не обязательно это делать. Мы вовсе не считаем тебя трусом.

— Да, конечно, — кивнула Ориель, но Том уже решительно направился в камин. В его серо-стальных глазах сверкнули зловещие ледяные огоньки.

— Главное — не закашляйся, — Кай едва успел произнести последнее наставление.

Том зажмурился, сделал глубокий вдох и четко сказал:

— Туманная равнина, Приют Саламандры, — холодное зелёное пламя вспыхнуло в камине, и как будто неведомая сила затянула его внутрь, раскручивая с невероятной быстротой. Том с трудом открыл глаза, тут же почувствовав приступ тошноты и жуткое желание снова зажмуриться, чтобы не видеть этих кружащихся зелёных огней. Помня предостережение «Путеводителя», мальчик крепко прижал руки к телу. Вот скорость движения немного уменьшилась, и перед Томом замелькали камины и комнаты за ними — его уволокло куда-то в сторону, и он едва успел разглядеть светящиеся буквы «Туманная равнина». Собрав в кулак остатки самообладания, мальчик досчитал до восьмого очага слева, где действительно увидел два полосатых кресла, и сделал шаг вперёд. В следующую секунду Том уже упал на пол, больно ударившись о каминную решётку. Там, куда он попал, было темно, и нос тут же защекотало от пыли.

— Люмос, — быстро произнёс мальчик, вытащив из-за пояса волшебную палочку. В тусклом свете он увидел шахматный столик, над которым висел огромный портрет черноволосого человека с умным пронизывающе-ледяным взглядом. Его Том уже неоднократно видел — это был основатель его колледжа, Салазар Слизерин. Хотя обычно колдовские портреты двигались и иногда с ними можно было даже поболтать, этот лишь смерил Тома презрительным взглядом, и на его высокомерном лице не дрогнул ни один мускул. Том подошёл к мраморному столику на литых, потемневших от времени медных ножках и зажёг свечи в старинном серебряном подсвечнике. В просторной комнате царила гнетущая атмосфера запустения: ковёр на полу не чистили, наверное, лет сто, и от каждого шага Тома поднималось плотное облачко пыли, а одно из полосатых кресел пронзительно заскрипело, когда Том сделал попытку присесть, заставив его подскочить как ужаленного. В старом доме ежесекундно раздавалось множество стуков и шорохов, от которых у него противно ёкало сердце. Том беглым взглядом окинул гостиную, но не обнаружил ничего интересного, за исключением, пожалуй, покрытого толстым слоем пыли книжного шкафа. Он хотел было посмотреть на книги — что-то подсказывало ему, что он вполне может забрать их с собой, но опомнился: страгийский амулет, в который можно заключить душу человека, вряд ли мог быть похож на фолиант. На второй этаж вела лестница, почти каждая ступенька которой шаталась и скрипела. Том с подсвечником в руках вошёл в одну из спален. Она явно принадлежала девушке — большое зеркало над изящным туалетным столиком, уставленным пузырьками, шкатулочками и коробочками, тонкое шелковое покрывало с кружевными оборками на широкой кровати. Из общей картины выбивался только письменный стол, на котором располагалось что-то вроде древнего разобранного телефонного аппарата, муггловского дальше некуда. Рядом с ним лежала раскрытая книга — «Наука в мире мугглов». Том подошёл к столику ближе и поднёс к нему подсвечник: под толстым слоем пыли обнаружился фотоальбомчик с золотистым единорогом на обложке. С первой страницы ему улыбалась девушка с густыми тёмными волосами и серебристо-серыми глазами, точь-в-точь, как у него. На ней была форма Слизерина и круглые очки. Мама! На глаза Тома навернулись слёзы, ещё через секунду они уже лились на старый альбомчик, и он не мог, да и не пытался их сдержать. Дрожащей рукой мальчик перевернул страницу и обнаружил групповую фотографию. Её, вторую справа в первом ряду, Том увидел сразу и прочитал надпись, сделанную серебристыми чернилами: «Выпуск 1922 года», а потом нашёл среди списка выпускников её имя: «Люсинда Серпентс, Слизерин». Он только сейчас понял, что дожил до одиннадцати лет, не только ни разу не произнеся слова «Мама», но даже не зная её имени. С самого рождения у него украли дом, семью, родителей и даже сам день, в который он родился. Какое преступление совершил он, ещё будучи младенцем, чтобы понести наказание, столь страшное, бессмысленное и жестокое? Рыдания душили Тома — с ними он хотел выпустить злость и отчаяние, что накопились за всю его жизнь. Мальчик смотрел на фотографию девушки так пристально, как будто в его силах было изменить прошлое, сделать так, чтобы эта обжигающая боль отступила, мама была жива, покупала ему игрушки, готовила завтраки, радовалась отличным отметкам и отчитывала за шалости. И вдруг с острой, ледяной ясностью он понял: те, кто поступили с ним так, не важно, в каком мире они находятся: муггловском или магическом, ответят сполна за всё зло, что ему причинили. Он предъявит счёт за каждую пролитую в приюте слезинку, за тумаки Кобылы Броди и тюк миссис Каннингем, за погасшую улыбку этой женщины и одиннадцать забытых дней рождения. И этот счёт будет оплачен до конца. У Тома с трудом получилось взять себя в руки, он, всё ещё всхлипывая, сунул альбомчик за пазуху. Неожиданно он увидел, что на столе, рядом с альбомом, под таким же толстым слоем пыли лежит листок бумаги:

Люси!

Детка, если ты читаешь эти строки, значит, ты всё-таки оказалась в «Приюте Саламандры» и тебе угрожает опасность. После того как мы с тобой расстались около камина в «Висельчаке», мне пришлось вернуться сюда. Прости, если сможешь, ведь это из-за меня нас разоблачили. Я возвратился в Дом-на-холме неделю спустя и узнал, что ты ушла, но никто не знает куда. Верю, что великий Мерлин поможет моей девочке и с тобой и малышом всё будет в порядке. Гриндельвальду удалось похитить Гуго, и он разыскивает старинный амулет — единственную память о нашем предке, которую я не решился продать даже в самое тяжёлое время. Берегись, он не остановится ни перед чем. Раньше я никогда не говорил тебе, но только тот, в ком течёт кровь Салазара Слизерина, сможет взять его из тайника, а значит, если что-то случится со мной, Гриндельвальд будет разыскивать тебя, а потом и твоего ребёнка. Амулет нельзя взять силой или украсть, и только кто-нибудь из нас может по своей воле отдать его новому владельцу. Не дай Гриндельвальду забрать амулет из «Приюта Саламандры», потому что с его помощью он хочет изменить течение времени, а это может привести к страшной катастрофе. Я не решаюсь впутывать в это дело никого, даже Альбуса — это крест нашей семьи, и тебе тоже, возможно, придётся расплачиваться за ошибку, совершённую когда-то нашим великим предком. Гриндельвальд идёт у меня по пятам, но я должен попытаться спасти Гуго. Завтра утром я иду к странному существу, торгующему случайностями, которое в обмен на встречу с ним потребовало мой лучший ковёр и обручальное кольцо твоей матери. Я умолял его о встрече с тобой, но у меня никогда не хватит денег, чтобы расплатиться. Люси, прости ещё раз своего старого отца за то, что я не смог обеспечить тебе достойное будущее и уберечь от муггловского мира.

Береги себя и ребёнка, бельчонок, да пребудет с тобой Мерлин.
Ярволо Серпентс, твой любящий отец.

Это письмо не дождалось ту, которой было адресовано. Его дед отправился к существу, торгующему случайностями, и пропал. Норфолк! Только в его лавке по четвергам в полнолуние продаются случайности. Что ж, если этот амулет действительно так ценен, Том готов без колебаний отдать его за возможность увидеть своего деда. Только вот как его найти? Судя по письму деда, он до сих пор в «Приюте Саламандры», но где именно? Ещё несколько часов мальчик потратил на бесплодные поиски, перевернул вверх дном все попавшиеся ему шкафы и ящики, перебрал богатейшую коллекцию магического хлама, чуть не задохнувшись от пыли, но не нашёл ничего, что хоть отдалённо могло бы напоминать ценную вещь. Ну, в самом деле, не может же страгийский амулет быть похож на старый башмак или прыгающий сам собой по комнате мячик? Потрёпанный сборник «Заклинания красоты для девочек» тоже на эту роль не годился, как и несколько кукол, сидевших рядком на книжной полке. При приближении Тома они начали открывать круглые глазёнки и корчить умильные рожицы. Следующая комната, как предположил мальчик, увидев на стенах фотографии ковров и ковролётчиков, принадлежала Ярволо Серпентсу. Тут же он обнаружил несколько пыльных, потемневших от времени кубков: «Международное первенство ковролётчиков, II место», «Фигурное ковролетание, приз зрительских симпатий» и так далее. Том прилежно тряс каждый кубок и заглядывал внутрь, но не обнаружил никаких признаков могущественного амулета. Друзья, наверное, уже беспокоятся, а Ориель вообще с ума сходит. Том, преисполненный разочарования, направился вниз, к камину, и вдруг остановился напротив портрета Салазара Слизерина. В Хогварце он неоднократно видел, как разговаривают с людьми на них, и сам не раз называл пароль странствующему рыцарю — картине, охранявшей вход в слизеринское подземелье.

— Здравствуйте, сэр, простите, что беспокою Вас, — неуверенно начал мальчик, но ни один мускул на лице его прославленного предка не дрогнул. — Я Том Реддль, Ваш очень-очень дальний родственник, и учусь в Вашем колледже, — в подтверждение этих слов он указал на эмблему Слизерина на своей форменной куртке, — я только хотел узнать, не помогли бы Вы мне? Я ищу амулет Тени. Он может помочь мне спасти дедушку, а кроме него у меня нет никого в целом свете, помогите, пожалуйста…

Колдун на портрете смотрел на него так же отстранённо и не спешил удостаивать мальчика ответом. Том ещё несколько минут простоял, ожидая, что его великий предок снизойдёт до разговора, и уныло побрёл к камину. Ему показалось, что за спиной раздался холодный смешок.

Когда Том, с опухшим от слёз лицом и перемазанный сажей, вывалился из камина в одном из залов «Гнезда на скале», была глубокая ночь. Он с трудом нашёл путь к комнате Кая, где его друзья уже не находили себе места от волнения.

— Где ты был так долго? — Ориель подбежала к нему. — Три часа ночи, я уже собиралась будить мистера Ривейру! Ты не представляешь, что с нами было, — она внимательно вгляделась в лицо мальчика. — Том, что случилось? Ты плакал?

— Ориель, извини, не надо. Я просто нашёл вот это, — он достал из-за пазухи фотоальбом, — здесь моя мама, я никогда не видел её раньше и даже не знал, как её звали, — Том хотел ещё что-то сказать, но не смог, потому что комок снова подступил к горлу.

— Том, твоя мама обязательно гордилась бы тобой, — Ориель взяла альбом из рук мальчика, — а ты на неё похож, особенно глаза. Смотри, она тоже училась в Слизерине, — девочка снова улыбнулась ему тёплой, ободряющей улыбкой. И как ей только удаётся всегда находить нужные слова!

Кай тоже подошёл ближе:

— Ну, как там было?

— Никак. Я не нашёл амулет, но он точно в «Приюте Саламандры». Вот, это письмо дедушки для моей мамы, но она, похоже, так никогда его и не прочитала, — он протянул Каю листок.

— Он пошёл встретиться с существом, торгующим случайностями? Это, наверное, демон?

— Нет, это карлик, у него лавка недалеко от Косой аллеи. Я видел его в мастерской Олливандера.

— Когда? Ты ничего не рассказывал об этом, — Кай пристально посмотрел на друга.

— Когда покупал волшебную палочку. Так, ничего особенного: он забыл портсигар, а когда я его догнал, чтобы его отдать, он сказал, что торгует случайностями.

— Забыл портсигар?! — глаза Кая стали размером с донышко котла. — Демон, который может управлять случайностями, что-то ЗАБЫЛ? — он смотрел на Тома так, как будто тот надел ботинки на голову. — Мне казалось, ты неплохо соображаешь.

— Действительно, звучит странновато, — согласилась Ориель.

— У него могла быть единственная причина для забывчивости — ему было зачем-то нужно, чтобы ты пошёл за ним. И судя по тому, что пишет твой дедушка, это существо не отличается благородством, — продолжал Кай, глядя на Тома со снисходительным сочувствием.

— Даже если так, что теперь? Всё равно, похоже, он видел дедушку последним, и здорово, что я знаю, где его найти. Давай лучше подумаем, как можно отыскать амулет. Ты не знаешь каких-нибудь способов? В нашем приюте, например, я видел, что рассыпавшиеся иголки собирают магнитом. А артефакты ни к чему не притягиваются? — спросил Том с надеждой и по раздосадованному лицу Кая понял, что попал в точку.

— Мерлинова борода, чем я думал раньше! — Кай в сердцах ударил себя ладонью по лбу. — Магический магнит! С его помощью гномы ищут волшебные минералы — он реагирует на колдовскую силу!

— Мне тоже казалось, что ты неплохо соображаешь, — не остался в долгу Том, — а он у тебя есть?

— Нет, но завтра я могу его взять у мастера Свена. При приближении к волшебной вещи он краснеет и начинает пищать.

На следующий день Том направлялся в «Приют Саламандры», вооружённый небольшим остроконечным прозрачным кристаллом. Незадолго до повторного путешествия в дом Серпентсов он поднёс его к своей палочке и убедился, что вершина сама собой повернулась к ней, а кристалл порозовел и запищал. Чтобы магический магнит не отвлекался на палочку, Кай дал ему для него специальный футляр. Долго ждать не пришлось — как только Том оказался в пыльной гостиной, магнит, попискивая, повернулся в сторону портрета. По мере того как Том подходил к изображению Салазара Слизерина, сигнал усиливался. Неужели это и есть амулет?! Или у портрета собственная магическая сила? На всякий случай Том обошёл весь дом, но больше не обнаружил ничего интересного, кроме слабой реакции на старую метлу, один из дедушкиных кубков и почему-то на вязальные спицы и котёл на кухне. Но самый сильный сигнал исходил от портрета. Том залез на кресло и стал пытаться снять большую картину в тяжелой раме со стены. Окончательно измучившись и вспотев, он всё-таки справился с этой задачей. Мальчик готов был поклясться, что Слизерин ехидно ухмыляется в ответ на его усилия. Наконец, он поставил потрет около кресла и отдышался. Но магический магнит упрямо показывал на то место, где только что висела картина. Тут только Том заметил, что на стене, на том самом месте, где буквально минуту назад было изображение Салазара Слизерина, нарисована змея — кобра в стойке с раскрытым капюшоном и высунутым языком. Картинка была настолько яркая и реалистичная, что Тому показалось, будто она действительно приготовилась к прыжку. При приближении к рисунку магический магнит пищал особенно громко, и из розового стал почти малиновым. Где-то здесь — но что? Рисунок со змеёй? Кусок стены? Или расположенный под ней тайник? Том бессильно бродил вокруг да около. В сердцах он схватил закопченную кочергу, стоявшую у камина, и со всей силы треснул ей по змее. Ответом ему был зловещий, ледяной смех. Том застыл от ужаса — прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем он понял, что над ним смеётся портрет Салазара Слизерина.

— Простите, может, Вам это кажется очень забавным и Вы действительно проявили большую находчивость, спрятав эту штуку, но мне сейчас совсем не до смеха. Я уже почти нашёл его, помогите же мне, — он пристально смотрел в глаза великому предку, но, похоже, от него ничего хорошего ждать было нельзя! Он потратил ещё несколько мучительно долгих часов, то произнося около стены открывающие заклятия, то пытаясь её разбить, то упрашивая упрямый портрет раскрыть ему секрет. Ничего. Совсем ничего.

В «Гнездо на скале» он вернулся ещё более расстроенный, чем вчера.

— Тупик, — обречённо вздохнул он, — амулет за стеной, на которой висел портрет Слизерина. Там нарисована змея и всё. Никакой дверцы или замочной скважины.

— А может, надо на что-то нажать? — предположил Кай.

— Я всё обшарил, разве что языком эту стенку не облизывал, — Том махнул рукой, — скоро каникулы кончатся, а я так ничего и не нашёл.

— Том, не расстраивайся. Ты увидел фотографию мамы, узнал, куда отправился твой дед перед тем как исчезнуть, обнаружил тайник за стенкой, — успокаивала его Ориель.

— Интересно, а зачем там змея нарисована? — вдруг спросил Кай. — Чтобы указать на тайник? Тогда для чего прятать её под портрет?

— Не знаю. Змея была на гербе Слизерина — это покровитель его колледжа. И, судя по его характеру, он сам настоящая змея! — не выдержал незадачливый взломщик.

— Том! — укоризненно воскликнула Ориель. — Он великий маг. И твой предок.

— Я лучше помолчу, великим кем я его считаю! — вспылил Том.

— Подожди. Змея его всюду сопровождает, — Кай наморщил лоб, как будто старался уловить ускользающую мысль или воспоминание.

— Ага. Потому что больше никто не хочет с ним разговаривать.

— Разговаривать! — выкрикнула Ориель. — Я спрашивала у Минервы про зверей — покровителей Хогварца, и она сказала, что змея — символ Слизерина потому, что он был змееустом, т.е. умел говорить со змеями. Это очень редкая способность, но она может передаваться по наследству через много-много поколений.

— Если Салазар Слизерин не хотел, чтобы его тайник открыл кто-то, кроме него, он вполне мог заколдовать его так, что его можно было бы отпереть только заклятием на змеином языке! — воскликнул Том. — Только… — у него в глазах потемнело — в приюте он смог уговорить ужа напасть на ябеду Конни, правда, тогда ещё не зная, что обладает колдовской силой, и посчитал, что ему пригрезилось. Значит, он тоже змееуст.

— Что с тобой? — Кай и Ориель произнесли это практически хором.

— Ничего… — он помотал головой, — кажется, я смогу попробовать.

— Ты о чём? — не понял Кай.

— Я змееуст, — тихо сказал Том.

Кай раскрыл рот от удивления:

— Ты разговариваешь со змеями?

— Ну, это было всего один раз, я говорил с ужом в приюте, — наткнувшись на ясный взгляд Ориель, Том запнулся и предпочёл не уточнять, о чём именно он с ним разговаривал, — но тогда я не подозревал, что колдун, и решил, будто схожу с ума. А потом я посчитал, что все волшебники так могут.

— Не все, — Ориель покачала головой, — примерно один в столетие, а то и реже. Минерва сказала, что после Слизерина было только два зарегистрированных случая. Кстати, это признак очень больших способностей.

— Тогда стоит попробовать, — Кай смотрел на него с лёгким недоверием, — скажи что-нибудь на серпентанге.

— Я разговаривал со змеёй по-английски, — Том не мог скрыть удивления.

— Это тебе так казалось. Думаешь, разговаривать со змеями по-английски — такая редкая особенность? — Кай фыркнул.

— Ты хочешь сказать, что я разговаривал на каком-то непонятном языке и сам этого не заметил?

— Если ты не врешь, — пожал плечами Кай, — то да.

Том вспыхнул:

— Я не вру! Тебе просто завидно!

— Прекратите немедленно, оба! — Ориель гневно посмотрела на мальчиков. — Том, если это правда, постарайся вспомнить тот день и то, как ты заговорил со змеёй. У тебя же как-то получилось, значит, это можно повторить. Как ты думаешь, что для этого нужно?

— Змея, — неуверенно произнёс Том, — ну конечно! Змея, которая нарисована на стенке, почти как живая. Наверное, это для того, чтобы было проще представить настоящую змею! Только что ей сказать?

— Сказать нужно: «Спокойной ночи», — услышали они голос из камина, где, сонно жмурясь, появилась голова Рудольфа Ривейры, — давно пора, четыре утра.

Ребята с сожалением разошлись по спальням. Во сне Тому опять снились змеи — те самые, которых он видел в последний месяц пребывания в Приюте Босоногого Патрика. Ну почему именно змеи? Нет бы открыть в себе способность разговаривать с птицами или лошадьми! Всё утро мальчик не мог думать ни о чём, кроме тайника, и ему даже не хотелось играть в ледяном городке.

— Ну что же надо сказать? — спрашивал он в сотый раз друзей.

— Может, «Сим-сим, откройся»? — высказала догадку Ориель. — Как в сказке про Али-бабу?

— Какого ещё Бабу? — не понял Кай. — Сомневаюсь, что Слизерин читал муггловские сказки. С его-то презрением к нечистокровным… Может, просто: «Тайник откройся» или «Амулет Тени» или «Салазар Слизерин — самый великий волшебник» — говорят, он был очень тщеславный.

— Ага. Или «Салазар Слизерин — напыщенный индюк», это ему больше подходит, — хмыкнул Том.

— Если ты такой умный, придумывай сам, — обиделся Кай.

— Том, перестань, — Ориель укоризненного взглянула на друга.

Очередное путешествие в «Приют Саламандры» далось мальчику уже легче — голова от перемещения по каминной сети кружилась гораздо меньше, и он даже умудрился не упасть при выходе.

Салазар Слизерин всё так же высокомерно взирал на него с портрета, но на этот раз Том встретил его более уверенным взглядом

— Откройся, — сказал он тайнику, всеми силами пытаясь вообразить, что змея живая. Краем глаза мальчик покосился на портрет, и немного встревоженный взгляд великого колдуна укрепил уверенность Тома в том, что он на верном пути. Мальчик сконцентрировался на змее, не отводя взгляда, и вот ему действительно показалось, что она ожила и вот-вот совершит свой смертоносный бросок:

— Не трогай меня, — попытался сказать Том, слова сами пришли к нему. Нет, даже не слова, а странное, непроизносимое шипение вырвалось из его горла, — отдай, что ты прячешь.

Изображение змеи померкло, как будто впитываясь в стену. Раздался странный скрежет, посыпалась краска, и на месте, где только что была гладкая стена, оказалась крохотная дверца. Не веря в свою удачу, Том дрожащими руками открыл её. В темноте неглубокой ниши, переливаясь всеми оттенками голубого и мерцая синеватыми искорками, лежал кристалл в золотой оправе на тонкой цепочке. Магический магнит стал вишневого цвета и очень громко запищал. Том взял кристалл в руки и долго смотрел на него, не в силах оторвать взгляд. В самой глубине ему даже удалось увидеть крохотную фигурку человека. Сжимая амулет в руке, Том победоносно взглянул на портрет — ему показалось, что Слизерин вот-вот что-нибудь скажет, но мальчик уже шагнул в камин.

— Вот он! — крикнул Том, не успев отряхнуть сажу.

— Молодец, — Ориель улыбнулась.

— Здорово! — Кай просто светился, когда разглядывал амулет.

— Как думаешь, это действительно чья-то душа? — спросил Том, с сомнением глядя на крохотную фигурку, которая, подобно мотыльку, бьющемуся о стекло, очевидно, хотела вырваться из своей тюрьмы.

— Ей здесь, наверное, очень плохо, — вздохнула Ориель, — и её нужно выпустить.

— Как ты это себе представляешь? Её тело давно умерло, и заточили её минимум тысячу лет назад. И потом, как мы откроем амулет? Не разбивать же.

— Думаю, мы при всём желании не сможем его разбить, — Кай разглядывал кристалл, как ребёнок новую игрушку, — никогда не видел такого минерала, посмотрите: искорки движутся, как будто это жидкость.

— Теперь можно идти к торговцу случайностями, — сказал Том удовлетворённо, — я знаю, что могу предложить Гриндельвальду.

Оставшиеся дни каникул Кай целыми днями пропадал в своей комнате за верстаком или в мастерской, изучая амулет. Он порывался показать его мастеру Свену, но Том, вспомнив реакцию профессора Торрина на одно упоминание об этом артефакте, настрого запретил другу это делать. Последние три дня они с Ориель практически не видели друга, который намертво приклеился к этой странной реликвии. Он то изучал его под сложной конструкцией из увеличительных стёкол, то просвечивал разноцветными лучами, то капал какой-то едкой жидкостью — увидев это, Том чуть не полез в драку, но был вовремя остановлен бдительной Ориель. Потом Каю пришло в голову попытаться самому сделать страгийский амулет, и он просто исчез в мастерской на сутки.

Каникулы в «Гнезде на скале» пролетели удивительно быстро — не то чтобы Тому не хотелось возвращаться в Хогварц, который он, несмотря на насмешки однокурсников, успел полюбить куда больше, чем приют Босоногого Патрика, но всё же никогда он не чувствовал себя так хорошо, как здесь. Мальчик успел привязаться даже к Басти с его своеобразным, немного навязчивым гостеприимством.

В последний вечер каникул они с Ориель, отчаявшись вытащить из мастерской Кая, колдующего над множеством кристаллов, сидели у камина.

— Я всё думаю, почему мама не может быть жива? Почему приют Босоногого Патрика… — Том болезненно поморщился, сжимая в руках фотоальбом Люсинды.

— Не знаю, Том. Мне очень жаль, правда, но я понимаю, никакие слова не помогут. Ты очень сильный, у тебя получится справиться, я уверена. Это, конечно, совсем не одно и то же, но, когда мои родители развелись и я узнала, что папа больше не будет жить с нами, мне было так плохо, как будто я потеряла его. Знаю, мне гораздо легче — он жив и мы иногда видимся — он приезжал ко мне в августе, сразу после того как Гридингс отвёз тебя в приют, и на Рождество. И мама всегда со мной, когда не на съёмках.

— А кто он, твой отец?

— Ты не знаешь? Клайв де Бойя — известный артист, почти такой же популярный, как мама. Они познакомились на съемках фильма «Чарующая магия полуночи» — это был мамин дебют в кино — и поженились. А потом появилась я.

— Извини, я за всю жизнь видел кино только один раз в жизни — нас возили в синематограф на прошлое Рождество — на «Атаманшу пиратов», кстати, с Лорной Грай. Давно хотел тебя спросить — помнишь, тогда, в подвале у Гридингса, ты говорила, что не поедешь в школу ведьм и будешь учиться у какой-то синьоры Кривлянти. Почему ты передумала?

Том тут же пожалел, что спросил об этом, потому что Ориель, обычно весёлая и приветливая, вдруг погрустнела и была готова расплакаться:

— Кое-что случилось. Я никогда не смогу стать актрисой. Подожди здесь, — девочка ненадолго ушла и вернулась, сжимая в руках журнальную вырезку, — вот.

Том взял из её рук статью под названием «Самая скандальная пара снова вместе?», размещённую в рубрике «Светская хроника». Под фотографией ослепительной Лорны Грай, обнимающей Ориель и какого-то мужчину с огромными синими глазами на красивом мужественном лице, было написано: «Мы снова имеем счастье видеть Лорну Грай и Клайва де Бойя вместе после почти пятилетней разлуки. Буквально позавчера несравненная мисс Грай объявила о разводе с Годфри Гридингсом. И тут же её бывший супруг, блистательный Клайв де Бойя, кстати, меньше месяца назад расставшийся со своей четвертой женой, Роксаной Рокфеллер, приехал в Англию. В интервью он сообщил, что хотел повидать свою дочь, одиннадцатилетнюю Ориель, которую Вы видите на фотографии. Просто не верится, что эта серая мышка — действительно дочь двух самых красивых людей в Европе…» Дальше Том не смог читать. У него возникло острое желание придушить Ванессу Длиннонос, корреспондента «Vogue», написавшую этот материал. Может быть, его подруга действительно не так красива, как мать, но какое это имеет значение, если Лорна думает только о своей внешности, а Ориель самая добрая девочка на свете? И зачем ей пустые зелёные глаза, когда есть такая светлая улыбка, от которой всем вокруг становится теплее?

— Я уродина, — вздохнула Ориель, и слёзы навернулись ей на глаза.

— Что ты говоришь? — Том слышал, что для девчонок очень важно, как они выглядят, но понятия не имел, что нужно сказать в таком случае. Как бы объяснить, что по сравнению, например, с Кукусей, она выглядит гораздо лучше…

— Ничего, Том, я знаю. Я решила, что, может быть, это не помешает мне стать неплохой ведьмой. Но…

— Из тебя получится прекрасная ведьма, — горячо воскликнул Том.

— Да, если меня не исключат из-за заклинаний или алхимии.

— Перестань, у тебя неплохо получается. Особенно если сравнить с Блеком, например. Мы с Каем поможем, если что.

— Спасибо. Я уже почти успокоилась. Видишь, даже показала тебе статью. Ещё мне очень хотелось уехать куда-нибудь, где никто не знает, что моя мама самая лучшая, красивая и знаменитая.

У Тома были большие сомнения в том, что Лорна Грай — лучшая, но он предпочёл промолчать. Ориель продолжала:

— Здесь никто не видел её фильмов, меня никто не сравнивает с ней, и за половину учебного года я не принесла в школу ни одного её автографа. Раньше я носила их по несколько штук в день — вся школа мечтала ими обладать.

— Ребята, смотрите, — к ним приближался Кай, сияющий, как только что отчеканенный галлеон. Он протягивал им амулет Тени.

— А чего ты так светишься? — не понял Том. — Мы с Ориель уже видели его.

— Нет, ты посмотри повнимательнее, — Кай упрямо подсовывал ему амулет с таким видом, как будто нашёл клад.

Том послушно взял кристалл на цепочке в руку, но не заметил ничего необычного.

— Кай, правда, что случилось? — Ориель как-то виновато улыбалась.

— Ха! Так и знал, что вы не заметите, — он победоносно достал из кармана робы ещё один амулет, — я сделал его копию, а вы даже не поняли.

— Как, копию? — Том недоверчиво повернулся. — Им тоже можно поймать душу?

— Нет, — сияющее выражение лица Кая немного потускнело, — но очень похоже — такая же фигурка, и кристалл точь-в-точь, и искорки движутся. Мы с мастером Свеном…

— Ты показал ему амулет?! — Том чуть не задохнулся от ярости.

— Нет, что ты, я просто рассказал, что хочу сделать.

— Подожди, а он не спросил, где ты мог такое увидеть?

— Ну… я сказал, что мне приснилось.

— Кай, действительно здорово, — Ориель решительно прекратила их спор, — я бы ни за что не отличила.

— Да, ты молодец, — Том смягчился, получив свой амулет обратно. — Теперь нам осталось только попасть в лавку Норфолка. .

— Подожди, Том. А когда ты туда собираешься? Вернее, мы собираемся, — вдруг встревожилась Ориель.

— Сразу после каникул.

— И как ты это себе представляешь? — удивилась девочка. — Кто это отпустит нас одних из Хогварца?

— Да, Том, действительно, — поддержал её Кай, — мы ведь даже специально поехали сюда, чтобы попасть в «Приют Саламандры».

— Пока не знаю. Но я точно туда попаду, даже если меня исключат из Хогварца, — голос Тома был тихим, но твёрдым.

— Твоему дедушке не понравится, если тебя исключат из школы, — возмутилась Ориель, — нужно придумать что-нибудь другое. Может, камины?

— Нет, все они, кроме камина Диппета, просматриваются, я уже говорил вам, — покачал головой Кай.

— И что же делать? — Тому хотелось расплакаться от обиды и безысходности. Ему с таким трудом удалось достать артефакт, и теперь он вынужден оглядываться на какие-то дурацкие школьные правила. — Должен же быть какой-нибудь выход. Может, ковёр?

— Никто не позволит нам лететь из Хогварца… Подожди. Это ведь на Косой Аллее?

— Не совсем, но очень близко, а что? — Том решительно не понимал вопроса Кая.

— А то. Туда можно попасть с помощью портключа.

— Какого портключа?

— Ну, там куча портшлюсов, в том числе общего пользования. А портключ позволяет путешествовать с их помощью.

— И у тебя есть этот портключ?

— Нет. Но его не так сложно сделать — из любого небольшого предмета. Главное — какая-нибудь вещица с Косой аллеи и притягивающее заклятие.

Том искренне порадовался, что у него такие друзья, и надежда снова вспыхнула в его душе небольшим тёплым огоньком.