Том Реддль и зеркальный коридор

Глава 11. Торговец случайностями

Первая неделя в Хогварце после каникул далась ребятам нелегко — за время отдыха даже Том умудрился подзабыть заклинания и рецепты зелий, правда, по сравнению с другими, например с Блеком, разучившимся произносить даже «Вингардиум левиоза», у него дела были не так уж плохи. Впрочем, мальчик только и ждал, чтобы побыстрее наступила пятница, — во втором семестре злосчастную астрономию, к его несказанной радости, перенесли на среду. Что-то подсказывало ему, что в гримуаре он остановился на самом интересном месте. Когда наступила долгожданная полночь, «Тайная книга времени», выпорхнув из своего укрытия в карманных часах, снова послушно раскрыла серебряные страницы:

«Когда-то и где-то страгийские адепты были людьми. Эту странную дань Орден собирает с нашего мира с тех самых пор, как люди придумали время. И с тех пор, как время придумало людей, оно набирает из них своих стражей. Подобно вору в ночи, подкрадывается оно к избранным (или проклятым?) для того, чтобы отделить душу от тела и заключить её в тюрьму, заставив доппельгангера служить вечно. Оно даёт ему силу нести эту службу, делая её целью всей жизни, как и его самого — этой целью. Страгийский адепт неуязвим для любого оружия, страшнейшие проклятия не могут убить его. Лишь призрачная связь доппельгангера с давно покинутым телом, в котором слабым огоньком теплится жизнь, позволяет говорить о, казалось бы, забытом происхождении смертного. Даже Тот-кто-придумал-правила-игры не в силах дать неуязвимость человеческому телу, разлучённому с душой. Это лишь иллюзия в хаосе неподвижных форм, и вечность, дарованная адепту, иллюзорнее любого мига. Дань, которую время и пространство собирают друг с друга, чтобы дать друг другу жизнь. Добыча, охраняющая своих охотников и не позволяющая им уничтожить соперника, мудро подкидывая им всё новые и новые игрушки из хаоса, пока они не разрушили всё и вся.

Жизнь страгийского адепта на всём бесконечном пути от того, чего никогда не было, к тому, чего никогда не будет, дана ему его покинутым телом, помещённым в элементарный замкнутый цикл — двенадцать лет, бесконечно сменяющих друг друга, никогда не начинающихся и не заканчивающихся. Это слабая оболочка подобна хрупкому зеркалу — отражение всех слабостей могучего воина, оставленное им в бескрайнем Где-Когда. И как разбившееся зеркало, потеряв возможность вбирать отражения и нести их поток своему близнецу в Место-вне-времени, уничтожает своего двойника, так и смерть человека, лишённого души и ставшего страгийским адептом, убивает его могущественный доппельгангер».

От чтения Тому стало дурно — в гримуаре подробно описывалось, как ужасный демон, называемый душеловом, вселяющий ужас во всё живое, по ночам, если ордену требуется новый адепт, выходит на охоту.

«Это существо, порождённое вечными сумерками на пути из Места-вне-времени туда, где день сменяет ночь, древнее, как само время, охраняет все проходы в зеркальный коридор, ведущие из всех миров, которые выдумало для себя время. Те, кто приходят к нему сами, должны быть готовы отдать свои души и стать слугами того, чей покой рискнули нарушить. Но когда никто не приходит, душелов сам выходит на охоту. И душа ребёнка, едва отметившего свой одиннадцатый день рождения, будет ему лучшей добычей. Чёрные цверги сделали свой выбор и, заключив договор с Тем-кто-придумал-правила-игры, создали Темницы душ, хранящие в нерушимых (самим цвергам не ведомо мастерство, позволяющее их открыть) сферах похищенные искорки человеческой сущности. Целостность неоткрытой сферы и сохранение жизни в теле адепта в течение элементарного замкнутого цикла дают воинам времени возможность жить вечно.»

Значит, когда-то профессор Кривелли была человеком? Но пришла ли она сама в неведомое Место-вне-времени, или демон сумрака просто украл её душу? И чья душа спрятана в кристалле Слизерина, который они ошибочно называли Амулетом Тени? Его истинное имя Тому совсем не понравилось, но, по крайней мере, теперь можно будет успокоить Ориель — открыть его не смогут даже создатели. Читая дальше, Том узнал, что адепт, находящийся в непосредственной близости от амулета, в котором заключена его душа, чувствует его присутствие и вынужден повиноваться владельцу. Мальчик покрылся холодным потом — вдруг в его руках сущность человека, которым раньше была профессор Кривели, и она это почувствует?! Тому даже думать об этом не хотелось — может, он зря не послушал Кая, который уговаривал оставить находку в «Гнезде на Скале»?

Из потемневшей серебряной вилки Кай сделал портключ, и вечером в субботу ребята собирались отправиться в лавку торговца случайностями. Том было начал считать, сколько школьных правил они этим нарушат, но на втором десятке сбился и приуныл. Поскольку на Хогварц были наложены антиаппарирующие чары, которые, в том числе, нейтрализовывали возможности любых портключей, начать нужно было с путешествия в Запретный лес, за ворота замка, где их действие сначала слабело, а потом и вовсе исчезало. Однако одного похода в лес было вполне достаточно если не для исключения, то уж точно для потери Слизерином всех баллов и серьёзного взыскания. Кстати, несмотря на мрачные прогнозы Клавдия Малфоя, Слизерин до сих пор выглядел довольно неплохо в межфакультетском соревновании, идя почти вровень с Гриффиндором, который благодаря безупречной отличнице, лучшей ученице вторых классов Минерве МакГонаголл пока лидировал. Не то чтобы слизеринцы блестяще учились — просто, если быть объективным, невозмутимая Клио Кривелли не сняла гораздо больше баллов, чем не поставила. И, как бы ни старалась профессор Ван Хельсинг, ей не удавалось опустить ненавистный колледж ниже второго места.

После обеда друзья отправились в один из самых дальних уголков хогварцкого парка, откуда можно было выйти к окраине запретного леса и хижине привратника. С лёгким трепетом они пересекли границу территории школы и огляделись: удивительно, но здесь, на расстоянии буквально нескольких метров, даже деревья выглядели совсем по-другому — они были гуще, стволы и ветви как-то неестественно переплетались, будто преграждая дорогу, и под каждым кустом словно притаилось что-то неведомое и опасное.

Кай достал из кармана футляр с вилкой, убедившись, что действие антиаппарирующих чар ослабло для нормальной работы портключа, и сосредоточенно посмотрел на часы:

— На счёт три одновременно прикасаемся к ней, — скомандовал он, — раз, два, три!

Том почувствовал, как неведомая сила оторвала его от земли и, сильно раскрутив, бросила куда-то. «Мерлин, ну почему маги не могут перемещаться по-человечески, без риска сломать шею?» — это было единственное, что мальчик успел подумать. Он, как и при первом путешествии по каминной сети, упал, больно ударившись коленками о мостовую рядом с Ориель, потиравшей ушибленный локоть. Кай стоял рядом, глядя на друзей с полным непониманием, как будто они ни с того, ни с сего растянулись на ровном месте.

— Получилось! — победоносно произнёс он. — Это, кстати, был мой первый портключ, и я не был до конца уверен, что правильно наложил заклятия.

— Слушай, ты, изобретатель, — лицо Тома вытянулось, — мог бы и предупредить. Даже думать не хочется, куда мы могли бы попасть.

— Расслабься, всё получилось. Ты никогда не слышал про слово «спасибо»? Знаешь, его иногда говорят, когда хотят поблагодарить друзей за помощь, — Кай помог Ориель подняться. — Не переживай, в первый раз многие падают, научишься, — обратился он к девочке. — Сильно болит?

— Ничего, Кай, всё в порядке. А обратно мы вернёмся?

— Да, хороший вопрос, — Том, наконец, попытался опереться на ушибленную ногу.

— Конечно, вернёмся, портключ же двусторонний! — Кай снисходительно смотрел на них, как на малых детей. — И многоразовый! — добавил он с гордостью. — Том, лавка Олливандера за углом, где твой торговец? У нас не так много времени, если мы не хотим опоздать к отбою.

— Вон там, за поворотом, — Том уверенно направился туда, где в прошлый раз нашёл лавку карлика, друзья последовали за ним. Он точно помнил дорогу и сразу же узнал старый двухэтажный дом, но обшарпанной двери с ручкой в виде головы льва на сей раз здесь не было. На потемневшей от времени каменной стене не наблюдалось никаких следов того, что совсем недавно здесь был вход в лавку. Мальчик вернулся к мастерской Олливандера, проделал весь путь заново, убедившись, что не ошибся, потом осмотрел ближайшие дома. Ничего.

— Похоже, он переехал, — Ориель вздохнула.

— Не думаю. Подожди, он говорил, что продаёт случайности по четвергам в полнолуние. А совпадения в дождливые пятницы, — Том почувствовал страшную досаду — как он сразу не додумался, ведь в Хогварце было полно дверей, появлявшихся и открывавшихся только в определённые дни? — Тогда как раз был четверг.

— Полнолуние? — спросил Кай

— Наверное, я не обратил внимания.

— Ага, а сегодня суббота, и совсем не дождливая, — продолжила его мысль Ориель.

— Да, с дождями в январе как-то не очень, — согласился Кай, — когда у нас следующее полнолуние, кто помнит таблицу фаз луны на ближайшее время?

— Нам нужно полнолуние в четверг или дождливая пятница.

— А сейчас лучше вернуться, пока кто-нибудь не обратил внимания на первокурсников, разгуливающих в школьной форме по Косой аллее посреди учебного года, — напомнил Кай.

Обратная дорога с помощью портключа показалась Тому столь же неприятной, и при приземлении он снова растянулся, на сей раз на окраине запретного леса — мальчик готов был поклясться, что корень древнего вяза как-то чрезвычайно быстро потянулся к его ноге. С ужасом вскочив, он опять наткнулся на слегка насмешливый, покровительственный взгляд Кая.

Первое, что сделал Том, вернувшись в гостиную Слизерина, — открыл таблицу фаз луны. К его огорчению, полнолуние выпадало на четверг только в апреле. Оставалось только надеяться, что дождь в пятницу пойдет раньше.

Чем ближе был урок магической истории, тем страшнее становилось мальчику, не расстававшемуся с артефактом, от мысли о встрече с профессором Кривелли. Вечером он с тоской глядел на Кая, уже в который раз перечитывавшего учебник Хроникуса, и испытывал мучительное желание сломать, например, руку и вместо занятий отправиться завтра в лазарет. В животе поселился неприятный холодок.

К кабинету магической истории бледный Том шёл на негнущихся ногах, к немалому удивлению Кая, — ведь весь прошлый семестр магическая история была его любимым предметом, и ни у кого в классе не получалось так здорово чувствовать ключевые моменты истории и понимать возможные последствия альтернативных моделей.

Когда профессор Кривелли вошла в класс своей невесомой кошачьей походкой, Том почувствовал тошноту. За всё золота Гринготса мальчик не хотел бы сейчас встретиться с ней взглядом. Амулет под робой будто жёг кожу.

— Наша сегодняшняя тема, — начала страгийка, — история строительства Великой пирамиды близ египетского города Гизы. Один из кратких мигов истории, общий для магов и мугглов: как вы знаете, до Великой охоты на ведьм, которая началась после казни последнего гроссмейстера тамплиеров, Жака де Моле, в марте 1314 года, между магами и мугглами не было столь очевидного противостояния и иногда возникали весьма интересные союзы, — профессор магической истории обвела взглядом класс. — Таков был союз Атрехотепа, Великого Мага и Мастера Скрытого Дома, и могучего царя Шед-дад Бен Ада, молчаливое свидетельство которого — великая пирамида — уже много тысячелетий будоражит воображение своим величием.

Картина, представшая перед учениками в зеркале истории, просто поражала: небо без единого облачка, синее до рези в глазах, палящее солнце, раскалённый песок — казалось, ещё чуть-чуть, и в классе можно было бы ощутить обжигающие порывы сухого, горячего ветра. Множество людей, одетых лишь в набедренные повязки, белыми пятнами выделяющиеся на почти чёрных от солнца телах, были подобны муравьям, погружённым в строительство муравейника. Без устали волокли они на каких-то странных деревянных конструкциях огромные блоки из известняка к основанию Великой Пирамиды. Приближаясь к исполинскому каменному монументу, на фоне которого и люди, и неподъемные каменные блоки выглядели крохотными, едва различимыми точками, древние строители оставляли свою неподъёмную ношу около группы людей в длинных белых одеждах. Один из них поднял руку, в которой, без сомнения, была волшебная палочка, только древняя — она была похожа скорее на инструктированный золотом и драгоценными камнями посох, и произнес заклинание. Тут же огромный блок оторвался от земли и под руководством другого человека с циркулем и линейкой, постоянно сверявшегося с испещрённым записями и чертежами папирусом, занял предназначенное специально для него место.

— Итак, — продолжила Клио, когда ученики посмотрели за тем, как древние маги водружают внутрь коридоров уже построенной пирамиды гранитные перемычки, — кто и что может сказать по поводу строительства Великой пирамиды?

Том внутренне сжался, пряча глаза, когда профессор Кривелли прохаживалась по соседнему ряду. Это был первый урок магической истории, когда у него действительно не было никаких идей.

— Маги и мугглы могли бы достичь потрясающих результатов, если бы не эта глупая вражда, — наконец, сказала Салли Ласкер.

— При чём тут мугглы? — Лестранж, как обычно, презрительно скривился. — Пирамиду построил маг — это же очевидно. Он бы прекрасно обошёлся и без мугглов!

— Вы уверены? — Клио Кривелли кинула беглый взгляд на Зеркало отражений — теперь перед огромной грудой камней стояли несколько магов. Вооруженные посохами, они поднимали каменные блоки и ставили их друг на друга, но строение больше напоминало огромный кособокий песчаный замок, какие дети лепят из песка, в нем не было и следа от совершенных пропорций пирамиды. Наконец, после того как очередной блок был неуклюже установлен на вершине, эта уродливая каменная гора просто рухнула и погребла под тяжеленными плитами и облаками пыли своих незадачливых строителей.

— Я только что убрала из строительства пирамиды мугглов. Кто мне объяснит, почему она рухнула, даже не будучи достроенной? — профессор обвела класс взглядом, но ни одна рука не поднялась, дети хранили молчание. О нет! Страгийка прошла по его ряду и остановилась прямо у парты Тома. Сердце мальчика страшно колотилось, и только неимоверным усилием воли, услышав свою фамилию, он смог поднять глаза на профессора Кривелли. Её лицо оставалось невозмутимым. Находясь от него меньше чем в шаге, Клио, очевидно, не чувствовала присутствия амулета. Чтобы убедиться в этом окончательно, Том, помня, что амулет дает своему владельцу власть над адептом, чью душу он хранит, мысленно приказал профессору Кривелли спросить вместо него Блека.

— Реддль, я до сих пор жду ответа, — услышал Том спокойный голос страгийки.

От сердца отлегло, и теперь мальчик лихорадочно соображал, что же можно ответить. Может быть, ничего ему в голову так бы и не пришло, если бы не довольная улыбка слизеринки Доминики Винтон, которая никогда не дразнила его открыто, будучи подчёркнуто вежливой, но всем своим видом демонстрировала ледяное, брезгливое презрение.

— Математика, — наконец выдохнул он, — древние маги овладели искусством перемещения огромных тяжёлых блоков, которое было не под силу мугглам, но они не знали математики. Они не смогли спланировать и просчитать пропорции, а так же вычислить точный размер блока. Кроме того, у них не было ни проектов, ни чертежей.

— Правильно, — профессор Кривелли едва заметно кивнула.

Том бросил на Доминику победоносный взгляд и удовлетворенно отметил, что довольное выражение на её лице несколько поблекло.

— Получается, что искусство магов и мугглов — это как две стороны одной медали? И им вместе гораздо лучше? Тогда почему они не стали сотрудничать дальше? — Брент Стейтон из Равенкло буквально засыпал профессора вопросами.

— Сотрудничество мудрейшего из магов и мудрейшего из мугглов создало древние мистерии. Инициированные, как маги, так и мугглы проходили через мистические проходы и камеры Великой пирамиды. Это было место второго рождения, где в глубинах тайника находился Непостижимый Просвещённый, держащий в руках семь ключей вечности. Но и он ушёл путём мудрых, и Пирамида опустела. Маги и мугглы не смогли больше найти общего языка — первые почти утратили саму память о строительстве пирамиды, а муггловский историк Геродот, принадлежавший к последнему поколению инициированных, стремясь унести с собой тайну, выдумал официальную версию об усыпальнице Хеопса. А в мире мугглов не принято спорить с официальными версиями. Назвать покинутый дом мудрости гробницей было очень остроумно с его стороны, — комментировала профессор Кривелли сменяющие друг друга картинки в зеркале истории.

Весь февраль и почти до конца марта Том с нетерпением ждал полнолуния в четверг, втайне надеясь, что дождливая пятница наступит раньше. В этот вечер Том опять скучал, глядя, как Кай, покраснев от усердия, описывает чудодейственные свойства кусачих мхов, которые профессор Листвик днем показывал им с таким восторгом, будто это были по меньшей мере его любимые племянники. Том случайно утратил бдительность, когда профессор гербологии, закатывая глаза от удовольствия, с упоением рассказывал, что за удивительные существа эти мхи, и дотронулся до одного пальцем. Удивительное существо, не теряя времени, вцепилось мальчику в руку: ушей у мхов точно не было, и они не знали, какими добрыми и покладистыми должны быть по версии профессора Листвика.

— Посмотри, я ничего не пропустил? — Кай протянул ему своё эссе.

— Кроме того, что они кусаются, пожалуй, ничего. Но Листвик простит, если ты об этом не упомянешь.

— Ой, как же я забыл…

— Просто тебе не посчастливилось это на себе испробовать, — Том вернул другу свиток. — Кай, завтра пятница.

— Ты говорил об этом сегодня уже раз двадцать. Не поверишь, я давно выучил дни недели.

Действительно, уже два месяца Том каждый четверг по несколько раз напоминал друзьям о приближении пятницы и пускался в пространные рассуждения о том, какие шансы у них на то, что она окажется дождливой. Никто в Хогварце так пристально не изучал прогнозы погоды в Лондоне, и на следующий день мальчик с радостью обнаружил, что природа наконец-то сжалилась над ним: небо над Хогварцем было затянуто тучами, и моросил мелкий дождик. Счастью Тома не было предела, когда Лаура Зильберг, отцепив от лапки своей сипухи письмо, раздражённо пробормотала:

— В Лондоне тоже ужасная погода — со вчерашнего дня не прекращается дождь.

— В Лондоне ДОЖДЬ, — он толкнул Кая локтем.

Его друг от неожиданности поперхнулся чаем и уронил бутерброд с джемом.

— Потрясающе, но это не повод устраивать погром, — пробурчал он недовольно, — это всего лишь дождь, а не второе Рождество.

Сегодня даже жизнеописания мракоборцев из рода Ван Хельсинг, которыми Брунгильда, как обычно, потчевала первокурсников, не испортили Тому настроения — он, полный радостного нетерпения, ждал окончания занятий.

Когда они с Каем и Ориель, надев непромокаемые плащи, решительно отправились после обеда прогуляться в парк, однокурсники провожали их по меньшей мере недоуменными взглядами — денёк не очень подходил для прогулок. На Диагон-аллее, куда доставил их портключ Кая, было также мрачно и сыро. Путешествие прошло без приключений — у Тома в этот раз даже получилось приземлиться на ноги и миновать большую лужу, чему он был несказанно рад. Сердце мальчика учащенно забилось, когда он увидел знакомую обшарпанную дверь, ведущую в лавку торговца случайностями. Норфолк стоял за прилавком, разглядывая какую-то шкатулочку. Он ничуть не удивился посетителям:

— Здравствуй, Том. Я так и думал, что ты придешь сегодня. А это, если я не ошибаюсь, Кай Ривейра, — он растянул губы в улыбке, которая, как и тогда, в мастерской Олливандера, показалась Тому неприятной, — а эта юная леди…

— Меня зовут Ориель, сэр, — представилась девочка.

— Конечно. Итак, чем же я обязан вашему визиту? — в глубине хитрых глаз карлика блеснули огоньки.

— Я хотел спросить у Вас, — Том судорожно выдохнул, — где сейчас находится мой дедушка Ярволо Серпентс. Несколько лет назад он отправился к Вам и пропал. Я нашёл его письмо.

— Вот как, — улыбка Норфолка стала ещё шире и неприятнее, — а почему ты решил, что я стану отвечать на твои вопросы?

— Но, сэр, Вы должны нам помочь, — горячо вступилась Ориель, — у Тома никого нет, а в волшебном зеркале он видел, что встретит дедушку.

— В страгийском зеркале… Возможно. Но я ничего об этом не знаю. Мы с твоим дедом заключили честную сделку, в результате которой каждый остался доволен. Я выполнил свою часть — Норфолк всегда был честным торговцем. А что было дальше, я не знаю.

— Подождите, я знаю, что Вы ему продали. Случайную встречу с его другом Гуго Баттербардом. Где она произошла? И почему дедушка не вернулся? — глаза Тома сверкали.

— Я никогда не продаю одну и ту же случайность два раза. Тогда она уже перестанет быть случайностью. И потом, Норфолк очень редко дарит подарки, и уж подавно не дарит одному человеку по два подарка, а ты свой уже получил.

— Да, тогда случайность становится совпадением, не правда ли? — Том смотрел на него в упор. — Вы ведь продаёте совпадения, причем как раз в дождливые пятницы.

— А ты неглупый мальчик. Конечно, продаю, и ни разу не делал этого себе в убыток. Хочешь приобрести? Милости просим, только мои услуги недёшевы — нас, контрабандистов времени, не так много осталось — благодарите Орден.

— Как Вы можете так говорить! — возмущению Ориель не было предела. — Впрочем, если Вы хотите, чтобы мы Вам заплатили, — вот, возьмите: здесь девяносто девять галлеонов, — раньше, чем Том успел возразить, она высыпала на прилавок полную горсть золотых монет.

Карлик деловито выудил из горки одну монету, повертел её в крючковатых пальцах и даже попробовал на зуб.

— Что ж, этого слишком мало за полноценную случайность, не говоря уже о качественном совпадении, но, пожалуй, за эти деньги я смогу ответить на два, — наткнувшись на обжигающе-презрительный взгляд девочки, карлик подобострастно ухмыльнулся, — ради Вас, юная леди, на три вопроса. Только задавайте их внимательно.

— Куда отправился дедушка, чтобы встретить Гуго Баттербарда? — спросил Том.

— Что ж… В «Шаровую молнию», крепость Гриндельвальда.

— Он до сих пор там?

— Да, Том, безусловно, оттуда ещё никто не уходил.

— Как я смогу туда попасть?

— Это непросто, Том. Для этого нужно найти портключ. У меня, кажется, есть один, и, если ты сможешь заплатить за это совпадение, я буду рад предоставить его тебе.

— Заплатить каким образом?

— Ха, но это уже четвёртый вопрос.

— Нет, сэр. Вы просто неполно ответили на третий. Ответ на вопрос: «Как я смогу туда попасть?» подразумевает рассказ о том, что конкретно я должен для этого сделать, — голос Тома звучал спокойно, но решительно.

— А ты, наверное, сможешь научиться самой изысканной игре словами. Принеси мне кулон Гельделатрикс, которую ты знаешь как Клио Кривелли. Он должен быть где-то рядом с ней — золотая змея на цепочке, свернувшаяся двумя петлями знака «бесконечность», кусающая собственный хвост.

Том вспомнил, что никогда не видел у профессора Кривелли подобной вещи, но, между тем, после слов карлика ему показалось, что он где-то встречал нечто подобное. Ну конечно! Именно такой кулон носило отражение Клио Кривелли, с которым она сквозь зеркало играла в самые странные на свете шахматы.

— Я видел эту вещь, но не у профессора Кривелли, а у её отражения. Как же я смогу достать её?

— Ну, а вот это уже точно четвёртый вопрос — карлик засмеялся ледяным смехом.

— Послушайте, сэр, — вмешался Кай, — Вы же хотите его получить, правда? Значит, в Ваших же интересах подсказать нам, как его достать. Это уже другая сделка, в которой Вы заинтересованы не меньше нас. Не пытайтесь продать нам одно и то же два раза, Вы сами сказали, что не поступаете так.

— Чувствуется выучка Ривейры… Вот уж кто никогда не только не заплатит лишнего нута, но и звука лишнего не произнесёт, так это мой лучший клиент… — карлик с фальшивым восхищением причмокнул губами. — Веримус, цветок страгийки, поможет вам. Скажите, что вы от Норфолка.

— Спасибо, сэр, — с усилием проговорил Кай.

— Я окажу вам ещё одну услугу, — невозмутимо продолжал карлик, — я знаю, каких трудов вам стоило попасть сюда и даже то, что вас ждёт за это. Когда достанете амулет — пришлите сову с запиской для Эники в «Дырявый котёл», и на следующую ночь я буду ждать вас в одном из страгийских зеркал в кабинете, где они спрятаны.

Том вспомнил, как однажды уже видел своего странного знакомого там ночью, но вовремя прикусил язык. Торговец случайностями меньше всего походил на того, кому можно было об этом рассказать.

— Хорошо. До свидания, сэр, — Том направился к выходу, опять почувствовав, как ему тяжело дышать в лавке Норфолка.

— На редкость отвратительный тип, — поморщившись, сказал Кай, когда ребята вышли на улицу. Сумерки уже сгустились, дождик не переставал, но Тому это сейчас не казалось таким замечательным, как с утра.

— Действительно неприятный, — согласилась Ориель, поежившись, как от ледяного ветерка. — Том, ты ему веришь?

— Конечно, нет. Но разве у нас есть выбор?

— Есть! Рассказать все профессору Дамблдору.

— Ориель, я как-то на днях считал, сколько школьных правил уже нарушил, но на втором десятке сбился, — Том махнул рукой.

— И теперь ты хочешь, помимо всего прочего, украсть кулон профессора Кривелли. Он наверняка волшебный, очень ценный и стоит кучу денег.

— Конечно, лучше пусть Гриндельвальд убьет моего дедушку. Что, по-твоему, ценнее: кулон или человек?

— Том, но воровать подло! Может быть, стоит его просто у неё попросить? — Ориель явно не хотела соглашаться с вариантом Тома.

— Ты так говоришь, как будто никогда не видела нашего декана. От скал вокруг моего дома сочувствия добиться гораздо легче. Она не человек, понимаешь, у неё нет семьи: ни мамы, ни папы, ни дедушки, — Кай вздохнул, — знаешь, если всё получится, я договорюсь с отцом, и мы его вернём. Мы с мастером Свеном попробуем сделать такой же, а в крайнем случае я попрошу отца выкупить его у Норфолка. Думаю, он не откажет.

Ориель с сомнением смотрела на друзей, но слова Кая, кажется, немного примирили её с необходимостью кражи.

Вернувшись с помощью старой серебряной вилки к дальнему входу в парк Хогварца, уставшие и промокшие, ребята направились к замку, светившемуся в темноте тысячей окон. У входа с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, их ожидала профессор Брунгильда Ван Хельсинг.

— О нет… — пробормотал сникший Кай.

Лицо профессора по защите от сил зла сияло ярче хорварцких окон, если бы она даже нашла клад, то, наверное, не выглядела бы такой счастливой.

— И где это вы шлялись ночью? — сквозь строгие интонации отчётливо пробивалось самодовольное удовлетворение.

— Мы гуляли в парке, — не моргнув глазом ответил Том.

— Ложь, в парке вас не было, я недавно его обходила. Никому в здравом уме не придёт в голову гулять в такую погоду!

— Да? А вот Вам пришло, — возразил Том с самой очаровательной улыбкой и тут же пожалел о своей несдержанности.

— Я не собираюсь перед вами оправдываться, маленькие негодники, я, к вашему сведению, слежу за дисциплиной! — взорвалась профессор Ван Хельсинг. Том и представить себе не мог, что это нелепое существо сможет стать до такой степени похожим на разъярённую тигрицу. — Вы ходили в Запретный лес, и, будь моя воля, за это покинули бы Хогварц сегодня же.

— Успокойтесь, Брунгильда, — услышали дети голос Дамблдора, — Вам лучше вернуться в замок. Погода и впрямь отвратительная, можно подхватить насморк. Позвольте мне как декану Гриффиндора решить вопрос со своей студенткой и отвести студентов Слизерина к профессору Кривелли. А Вам я очень советую выпить чаю с мёдом. Хотите лимонных леденцов?

Лицо Брунгильды Ван Хельсинг приобрело такое выражение, будто ей на день рождения подарили дохлую жабу.

— Альбус, я настаиваю на том, чтобы они были наказаны соразмерно их проступку. Во-первых, они не вернулись в замок к отбою, который, между прочим, был уже два часа назад, а во-вторых, я уверена, они ходили в Запретный лес!

— Дорогая Брунгильда, неужели я давал повод заподозрить меня в необъективности?

— Нет, но… — почтенная мракоборка как будто подавилась собственными словами, — а вот профессор Кривелли…

— Не думаю, что страгийскому адепту нужны наши советы. Декан Слизерина в состоянии принимать такие решения, которые нам никогда не постичь. Мистер Реддль, мистер Ривейра, и Вы, мисс де Бойя, идите за мной.

С нескрываемым облегчением провинившаяся троица проследовала за Дамблдором, который привёл их в кабинет профессора Кривелли. Самой её там не было — только в зеркалах поблёскивали отражения яркого огонька с палочки Дамблдора. По неизвестной причине в кабинете страгийки не было никаких светильников.

— Дорогая Клио, Вы здесь? — мягко начал Дамблдор, внимательно разглядывая собственные отражения.

— Да, — темная, закутанная в складки чёрного плаща фигура бесшумно вышла из зеркала.

— Я здесь потому, что двое студентов Слизерина нарушили правила — задержались на прогулке после отбоя больше, чем на два часа. Брунгильда Ван Хельсинг утверждает, что они ходили в Запретный лес. Согласно нашим правилам, это довольно серьёзный проступок.

Страгийка смотрела на него совершенно непонимающим взглядом. Конечно, с её точки зрения событие, о котором ей пытались рассказать, было ничтожно, как взмах крыла комара.

— Сэр, простите, пожалуйста, это я во всём виновата, они пошли из-за меня, но мы не ходили в Запретный лес, — вдруг выпалила Ориель.

— Что ты хочешь этим сказать? — Дамблдор пристально посмотрел на девочку, которая настолько не умела врать, что покраснела до корней волос и опустила глаза.

— Ориель, это совсем не страшно, я говорил тебе, что не стоит так переживать. Мы ушли в самый дальний уголок парка для того, чтобы дополнительно позаниматься. У Ориель никак не получалось заклинание «Люмос», — Том пришёл ей на выручку. Голос мальчика звучал уверенно и спокойно, и Дамблдор, казалось, не заметил подвоха.

— Всё равно это не повод нарушать правила Хогварца. Ориель, двадцать баллов с Гриффиндора и взыскание. Похвально, что ты хочешь овладеть заклинаниями и друзья тебе в этом помогают, но вполне можно делать это и в школе. Я или профессор Айзенгрим с удовольствием предоставили бы вам кабинет. А бродить по ночам в дальних уголках парка, рядом с Запретным лесом, очень опасно для первокурсников. А Вы что скажете, Клио?

— Решайте сами, Альбус, — откликнулась профессор Кривелли, — у Вас это получается лучше, — Тому показалось, что в её ровном, тягучем голосе прозвучали едва уловимые ироничные нотки.

— Тогда двадцать баллов со Слизерина. Каждому. И взыскание, о сути которого вы узнаете завтра. А теперь я советую вам отправиться спать и никуда не сворачивать по пути в спальни.

Расстроенные, ребята вышли из кабинета. Ориель готова была расплакаться — она очень переживала за свой факультет.

— И надо же было ей вылезти! — Кай не мог скрыть досаду. — А ты молодец, — он улыбнулся Ориель. — Не расстраивайся из-за Гриффиндора, у вас ведь есть Минерва. Она никогда не позволит факультету потерять первое место.

— Спасибо, Ориель. В нашем приюте никому и в голову не пришло бы взять на себя чужую вину. Кай прав, могло быть и хуже. Если бы она увидела, что мы использовали портшлюс, нас бы точно исключили, — невесело усмехнулся Том. Странно, за этот семестр он совершил столько действительно грубых нарушений, достаточных для исключения, а попался из-за какой-то ерунды. И вот, на днях ему снова придётся взламывать кабинет профессора магической истории в поисках амулета. Впрочем, получив на следующий день уведомление о наказании, мальчик не мог поверить своей удаче. Том почти готов был поблагодарить Брунгильду Ван Хельсинг, посчитавшую своим долгом выслеживать ненавистных слизеринцев. Его наказанием было помочь профессору Кривелли составить ответ для Министерства магии. Увидев довольную улыбку, с которой он читал уведомление о наказании, Лестранж с Блеком, вероятно, решили, что он спятил. Кай оторвался от своего свитка с таким лицом, словно ему на всю оставшуюся жизнь запретили подходить к верстаку и мольберту.

— Что? — мальчик взял из его рук свиток и обнаружил, что другу придётся помогать профессору Ван Хельсинг с составлением справочника «100 ужаснейших вампиров, побежденных колдунами».

— Сочувствую. Нет никаких сомнений, что всех ужасных вампиров победили люди с одной фамилией, — он ухмыльнулся, — знаешь, я бы с тобой с удовольствием поменялся, но мне так нужно попасть в кабинет Кривелли и поговорить с цветком, — оправдывался Том.

— Ничего, справлюсь как-нибудь, — Кай поморщился.

В назначенное время Том пришёл в кабинет декана Слизерина. Он выглядел, пожалуй, слишком радостным для отбывающего наказание, и любой другой учитель обязательно заподозрил бы неладное, но только не Клио Кривелли. Она невозмутимо сообщила, что заложила в зеркало отражений несколько сюжетов, которые он должен максимально подробно описать на пергаменте, и удалилась, сообщив откуда-то из зеркала, в котором исчезла:

— Я вернусь через три с половиной часа. Этого вполне достаточно для того, чтобы все успеть, — последним неуловимым жестом страгийка опустила на остальные зеркала тонкие чёрные накидки, как будто сотканные из воздуха. Но, когда Том попытался отодвинуть одну из них и заглянуть в зеркало возможных встреч, он понял, что они только выглядят невесомыми. Едва ли даже у горного тролля хватило бы сил сдвинуть их с места. Том строчил текст на пергаменте так быстро, как только мог, время от времени перекладывая перо из одной уставшей руки в другую. Ему удалось закончить меньше чем за два часа, и оставшееся время вполне можно было потратить на поиски кулона. Мальчик подошёл к стеклянному столику и внимательно посмотрел на красно-синий цветок на тонком стебельке:

— Здравствуйте, Веримус, — наконец, сказал он, после того как обошёл вокруг столика два раза, пытаясь понять, есть ли у цветка «лицо» и «спина».

— Наконец-то, додумался поздороваться, а то сидит здесь уже два часа и ноль внимания. Теперь вот вообще пялится на меня так, будто я выставлена в оранжерее, — ворчливо отозвался цветок тоненьким голосом.

— Простите, я хотел сначала закончить свою работу. Знаете, меня наказали, за… Неважно. Норфолк прислал меня. Ему нужен кулон профессора Кривелли.

— И он-таки умудрился найти человека, согласившегося к нему прикоснуться? — цветок рассмеялся, и в воздухе как будто зазвенело множество крохотных колокольчиков. — Глазам своим не верю. И правильно, потому что их-то у меня как раз нет. А ты знаешь, что будет, если она об этом узнает?

— Догадываюсь, что ничего хорошего, но мне это необходимо. Так Вы поможете мне, или Вам тоже что-нибудь надо — новый горшок, удобрение?

— Не смей разговаривать со мной, как с обычным растением! — гневно воскликнул Веримус, становясь ярко-красным. — Она хранит свой кулон здесь.

— Где? — в полном недоумении Том огляделся, но не обнаружил ничего похожего.

— Да здесь же, только в нулевом измерении, — цветок без запинки произнес какое-то странное слово из десятка согласных, и с зеркала напротив спало покрывало, открывая мальчику нишу. В ней висел черный плащ вроде того, что носила Клио Кривелли, на полочке лежала уже знакомая ему брошь в виде песочных часов, а рядом с ней — золотая змея с изумрудными глазками, свернувшаяся лежащей на боку восьмёркой, на длинной тонкой золотой цепочке. Том протянул к нему руку — пройдя сквозь зеркало, его рука как будто преломлялась, подобно ложке в стакане чая. В зазеркалье, называемом нулевым измерением, от ледяного холода сводило пальцы:

— Ему следовало прислать кого-нибудь поумнее, — Том опять услышал звонкий смех цветка, — ты думаешь, из нулевого измерения можно что-то взять, не положив ничего взамен? Тогда оно само заберёт часть тебя, глупый мальчишка. Этот тайник тщательно просчитан, недаром её называют Клио — логарифмическая линейка. Она, наверное, лучший математик во вселенной и не зря занимается всеми расчетами Ордена.

— И что же мне делать? — Том готов был расплакаться. — Что я могу положить в нулевое измерение, чтобы она не заметила? Отрубить себе палец?

И снова смех цветка звоном десятка колокольчиков разнёсся по пустому кабинету. Том даже стало не по себе: вдруг кто-нибудь войдёт, услышав такие звуки?

— Нет, это не поможет, ну где же папочка нашёл такого глупого мальчика? Ну, подумай сам: страгийские адепты не могут пользоваться артефактами. Они не чувствуют, наделён предмет магической силой или нет. Но зато хорошо могут заметить несовпадение формы и размера. Похож твой палец на то, что ты решил забрать?

— Подождите… Значит, нужно просто сделать его копию… Из металла, вернее, из золота, чтобы масса совпала.

— Неужели до тебя дошло? — снова хихикнул цветок.

— Но как я смогу сделать копию… я в любом случае не смогу её сделать, а вот Кай… Но ему нужен оригинал. А его как раз взять и нельзя, — бормотал мальчик себе под нос. Решение загадки было где-то совсем рядом. Том вспомнил, как в первый день, когда он принёс из «Приюта Саламандры» Амулет Тени (называть эту красивую вещицу Темницей Души как-то не хотелось), Кай снимал с него слепки расплавленным воском. Том взял со стола подсвечник, произнёс заклинание, вызывающее огонь и, морщась от боли, накапал в ладонь лужицу жидкого воска.

— А ты не так глуп, как показался вначале, — оценил цветок его усилия. Обрадованный, Том снова просунул руки в тайник и вдавил кулон в восковую лужицу. Оказавшись в зазеркалье, воск мгновенно застывал, и мальчику не пришлось ждать. Повторив эту нехитрую процедуру несколько раз, Том получил несколько отличных слепков.

— Скажите, а цепочка тоже волшебная, или только кулон? — обратился он к цветку, подумав, что изготовить точно такую же цепочку будет сложно.

— Нет. Можешь забрать только кулон, но тебя в любом случае ждут ужасные несчастья, — как бы между прочим сообщил цветок.

— Спасибо за предупреждение, — серьёзно ответил Том, — может быть, Вы уберёте это нулевое измерение, а то профессор Кривелли должна вернуться через несколько минут. Цветок опять произнёс то же невыговариваемое слово, и ниша в зеркале исчезла, а чёрное покрывало мягко скользнуло на место.

— Послушайте, почему Вы помогаете мне? И как у Вас всё это получается? Вы тоже страгийский адепт?

— Потому что отец попросил. А ещё — я терпеть их не могу. Когда-то я попыталась обмануть Того-кто-придумал-правила-игры и теперь обречена быть цветком, который всегда говорит правду. А ведь мы с отцом когда-то были партнёрами, и я могла делать много интересного. Хоть я и не страгийский адепт, но мой народ всегда использовал магию вроде той, которой пользуется Орден, недаром папочка — один из последних торговцев временем. Даже здесь, в этом проклятом горшке, без которого я погибну, у меня остались кое-какие силы.

— Подождите, если Вы всегда говорите правду, значит, Вы выдадите меня ей?

— Нет. Во-первых, она не спросит. Во вторых, за тысячу лет, проведённую на её столе, я научилась не врать и не говорить правду. На каждый вопрос существует множество уклончивых ответов, позволяющих сохранить тайну, и ни один из них не будет лживым. У меня много времени, чтобы их придумывать…

Взглянув на часы, Том увидел, что Клио должна появиться через несколько минут, и предпочёл сделать вид, что усердно записывает описания событий на пергаменте.

Вернувшись в слизеринское подземелье, Том застал Кая в самом что ни на есть отвратительном расположении духа. Он был так зол, что сажал в своей домашней работе по зельям кляксу за кляксой. Мальчик вдруг вспомнил, что сам даже не начинал подготовку к завтрашним занятиям, и предпочёл тоже углубиться в учебники.

— Кай, ну как ты? — наконец спросил он, оторвавшись от своего сочинения об использовании шерсти единорога при приготовлении очищающих зелий. — А я ведь нашёл его, — добавил Том, не дожидаясь ответа друга

— Кого, кулон? Покажи, — Кай, которому, по всей видимости, не хотелось обсуждать наказание у Ван Хельсинг, с интересом взглянул на него. Если что и могло поднять его другу настроение, так это какой-нибудь артефакт.

— Он в кабинете профессора Кривелли. Его не так просто взять, он в нулевом измерении.

— Где?! — Кай странно посмотрел на мальчика.

— Ну, не знаю, — Том смутился. — Где-то за зеркалом, но его нельзя оттуда просто забрать, а то она узнает. Нужно положить в тайник копию. Сделаешь?

— Как? Я его в глаза не видел, — Кай скептически хмыкнул.

— Я сделал слепки из воска, — поспешил успокоить друга Том.

— Покажи, — в глазах Кая вновь засветился погасший было интерес.

Несколько минут мальчик внимательно разглядывал слепки, вертел их в руках, потом, не говоря ни слова, сходил за увеличительным стеклом и продолжил изучение.

— Можно попробовать, — наконец изрёк он. — Он цельный или пустотелый?

— Цельный, по-моему, — неуверенно сказал Том.

— Только золото?

— Глазки изумрудные.

— Это хуже. У Торрина в мастерской нет хороших изумрудов. Ладно, попрошу, чтобы мастер Свен прислал с совой. Он бы здорово помог, — вздохнул Кай. Том не стал с ним спорить, хотя ему казалось, что гном обрадуется встрече со страгийским артефактом не больше, чем он — возможности увидеть в Хогварце Кобылу Броди.