Том Реддль и зеркальный коридор

Глава 14. Душелов

— Пойдёмте, у нас и так мало времени, — Том сделал шаг в сторону портала. Он и сам понимал, как глупо звучат его слова — там, куда они направлялись, времени нет вообще, и нельзя определить, много его или мало. Однако дальше первого шага дело не пошло — ноги мальчика словно приклеились к полу. Ни в серебряной раме портала, ни в его дымчатой сердцевине цвета предрассветных сумерек не было ровным счётом ничего ужасного, но Том отдал бы всё на свете за возможность никогда к нему не приближаться. Противные мурашки поползли по спине, и мальчик поёжился от внутреннего холодка. Он оглянулся на застывших в таком же оцепенении друзей, ища у них поддержки, и вдруг его взгляд остановился на Гриндельвальде, сжимавшем в руке меч Слизерина. Сдерживая страх перед окаменевшим тёмным магом, который, однако, не шёл ни в какое сравнение с ужасом перед входом в коридор, Том подошёл к нему и попытался вытащить меч. Он не слишком верил, что могущественное оружие Слизерина ему поможет, но оно определённо могло придать хоть немного уверенности. Разжать неподвижные пальцы колдуна оказалось занятием не из лёгких, к тому же, несмотря на причитания Норфолка, мальчик опасался, что Гриндельвальд неожиданно очнется. Осмелевший Кай поспешил ему на помощь, и вдвоём они, наконец, высвободили меч из сжатых пальцев. Древняя реликвия оказалась очень тяжёлой, но Тому показалось, что она как-то удивительно уютно легла ему в руку, словно он всегда был ее хозяином. Нечто подобное он уже испытывал в магазине Олливандера, когда первый раз взял в руку палочку из мистического кипариса Сета. К удивлению мальчика, зазубрины на лезвии, появившиеся несколько минут назад от прикосновений луча страгийского адепта, практически исчезли, а на их месте остались едва заметные тёмные отметины, которые таяли, как дымка. Вслед за Томом Ориель подняла уже знакомый ему кинжал с извивающимся лезвием, принадлежавший рыжеволосой ведьме, а Кай вооружился чьей-то длинной кривой саблей. Со стороны троица испуганных детей с могущественным оружием тёмных магов в руках выглядела весьма комично, особенно среди этого абсурдного стоп-кадра неподвижных фигур, но никому и в голову не приходило улыбаться.

Том на несгибающихся ногах подошёл к входу в коридор и, сделав глубокий вдох и крепко сжав в руке меч Слизерина, уже занёс ногу для решающего шага в зыбкую рябь портала, как Кай окликнул его:

— Том, а в твоей книге не написано, зачем страгийкам плащи? Может, нам стоит их надеть? — мальчик наклонился и поднял один из них.

— Когда адепты в плащах, у них нет отражений, — припомнил Том написанное в гримуаре. Проклятие, как же он об этом не подумал! — Конечно, их нужно надеть, а то наши отражения могут случайно попасть в поток времени и изменить его течение.

— Я так и думал, что ты что-нибудь забудешь, — Кай взял второй плащ, под которым обнаружился кулон двойника Клио, и кинул его Тому. Они с Ориель спрятались под первым. — Подумай хорошенько, может, надо что-нибудь ещё сделать или сказать? — Кай взял кулон и внимательно его рассматривал.

— Вроде ничего, — Том смутился. Вот гоблин, не мог же он выучить гримуар наизусть! Бдения бессонными ночами никогда не способствовали укреплению памяти.

Кай и Ориель, закутанные в широкий чёрный плащ, подошли ближе. Странное дело — накинув второй такой же на плечи, Том почувствовал себя гораздо увереннее.

— У нас всё получится, — Ориель ободряюще улыбнулась и сделала шаг вперёд, исчезнув в белёсой дымке портала. Том попытался улыбнуться в ответ, но странное оцепенение сводило скулы. Мальчики без промедления последовали за Ориель. В лицо дохнуло прохладой, а перед глазами оказалась бескрайняя серая равнина, залитая рассеянным тусклым светом. Над поверхностью клубился плотный туман. Вокруг, насколько хватало взгляда, не было ни единой неровности, травинки или другого следа жизни. Покой этого странного места не нарушал даже случайный порыв ветерка. Более унылый и безжизненный пейзаж трудно было себе представить. Но самым ужасным в пустынном туманном зазеркалье была абсолютная звенящая тишина, не нарушаемая ничем — ни единым шорохом или даже слабым отголоском звука. Впрочем, как заметили дети, ничего способного издавать звуки поблизости тоже не было. Том внимательно огляделся вокруг, но не увидел ничего, кроме все той же бескрайней серой равнины, абсолютно одинаковой во всех направлениях. Единственным предметом, за который цеплялся взгляд, был портал, из которого они вышли. Мальчик вдруг подумал, что абсолютно не уверен в том, что проход двусторонний, но тут же отогнал эту мысль.

— Ну, куда пойдём? — Кай тоже огляделся. — По-моему, всё равно. Лично я не вижу здесь ни потока, ни зеркал. Может, это не Место-вне-времени, а самое скучное место на свете? — он скептически взглянул на друга.

Том не ответил. Он изо всех сил напрягал память, пытаясь вспомнить, что в гримуаре было написано про вход в Зеркальный коридор.

— Или ловушка для маленьких глупых искателей приключений, — вздохнула Ориель.

— Пусть бы шёл сюда — кто ему мешает, — ворчал Кай, — всё равно здесь нет ничего интересного, — мальчик наклонился и взял в руку горсть прохладного серого песка, задумчиво смотря, как его струйка ускользает между пальцами.

— У страгийского ордена другое мнение, — пытался оправдаться Том.

Мальчик вдруг почувствовал, что страшно устал, и веки как будто налились свинцом. Наверное, сказалось невероятное напряжение последних часов, но он готов был прямо здесь лечь на серый песок и заснуть. Вдруг вместо этого обиталища концентрированной скуки он проснётся в своей кровати в слизеринском подземелье? Тогда он без колебаний выкинул бы Амулет Тени вместе с гримуаром прямо в озеро — пусть бы гигантский кальмар постигал тайны времени и делился ими с русалками. Хотя у кальмара, наверное, ума побольше, чем у него, Тома Реддля, и он не стал бы по доброй воле встревать в неприятности.

Ориель оглядела друзей смущённым взглядом, как будто извиняясь за то, что её тоже покидает присутствие духа, и присела на песок. Том, стараясь не встречаться с ней взглядом, опустился рядом, с наслаждением вытянув ноги, которые уже с трудом держали его. Тишина, ещё более тревожная и мучительная, чем раньше, снова нависла над ними. Кай пожал плечами и сел рядом. Только сейчас Том заметил, что тонкая золотая секундная стрелка на часах друга замерла. Это почему-то придало мальчику уверенности в том, что они на правильном пути.

— Кай, взгляни на свои часы, они остановились, — прервал он молчание.

— И это, по-твоему, хорошая новость? — Кай с лёгким раздражением несколько раз встряхнул рукой, но упрямая стрелка не сдвинулась с места. Том прочитал в глазах друга желание немедленно разобрать строптивый механизм и докопаться до истины — какая же из множества шестерёнок и пружинок вдруг перестала выполнять свою работу.

— Ну, значит, это действительно Место-вне-времени, и вход в коридор должен быть где-то рядом.

— Это место вообще вне всего на свете. И что-то я не вижу здесь ничего похожего на вход, коридор и зеркала. Может, нам стоит вернуться обратно? — Кай поднял глаза на портал. Том понял, что не ему одному подземелье Гриндельвальда кажется более привлекательным, чем эта серая туманная пустыня с её вечными, застывшими в одной секунде сумерками.

— Может, Гриндельвальд ошибся и открыл портал куда-то в другое место? И он ничего здесь не найдёт? — с надеждой спросила Ориель. Том отдал бы полжизни за то, чтобы знать ответ на этот вопрос. Но, если это так, с чего бы страгийкам, которые, в отличие от некоторых, никогда не лезут не в свое дело, мешать ему совершить приятную прогулку по этому заповеднику скуки? Том только открыл рот, чтобы изречь что-нибудь глубокомысленное и желательно ободряющее на этот счёт, как где-то сзади раздался глухой звук сыплющегося песка, детям показавшийся, по меньшей мере, громом среди ясного неба. Повернувшись, словно по команде, они увидели, как на безупречно ровной песчаной поверхности вырастает холмик — будто гигантский крот роет свою нору и сейчас, щурясь подслеповатыми глазами, вылезет на поверхность. Только вот что-то подсказывало Тому, что это был совсем не крот.

— Душелов, — выдохнул он, бледнея.

— Кто?! — выкрикнули Кай и Ориель, одновременно поворачиваясь к нему.

— Такой демон, — с трудом выговорил Том, стараясь не встречаться с друзьями взглядом.

— Мы догадались, что не Санта-Клаус! И ты, как обычно, нас не предупредил! — Кай был просто вне себя, и Том его прекрасно понимал.

— Это он крадёт души и запирает их в амулеты? — догадалась Ориель, с ужасом глядя на растущий холмик, который стал уже выше человеческого роста.

— Ну да, но, может, там, под землёй, не он… — промямлил Том, уставившись в песок. Мальчик приготовился выслушать полный ассортимент упрёков, и, несомненно, его ожидания оправдались бы, если бы из вершины песчаного холма не вырвалась, словно прорвавшийся гигантский нарыв, струя песка, смешанного с какой-то омерзительной слизью. Потом на поверхности показалась огромная уродливая голова, покрытая шишкообразными наростами, с шестью выпученными фасеточными глазами. Из широкого бесформенного рта твари, который, казалось, открывался во все стороны одновременно, торчали острые зубы и четыре хоботка, с которых капала слизь. Если бы Том не был так голоден, что сводило живот, его бы непременно вырвало от омерзения. Дети в ужасе отшатнулись и попятились, никому из них даже в голову не пришло попытаться воспользоваться позаимствованным у колдунов оружием. Вслед за головой показалась пара длинных мохнатых членистых ножек, словно у гигантского насекомого, опершись на которые существо выкарабкивалось из песка. Всё его тело, кроме волочащегося по песку раздутого грязно-жёлтого брюха было покрыто наростами, из которых сочилась слизь. Огромнейшее насекомое, вполне способное проглотить средних размеров автомобиль, одновременно напоминало паука и сороконожку, но было гораздо отвратительнее их обоих.

Выкарабкавшись и оглядевшись вокруг, оно, как и следовало ожидать, направилось в сторону убегающих детей. Отвратительное существо удивительно резво перебирало парой десятков членистых ног, и расстояние между ним и незадачливыми искателями приключений неуклонно сокращалось. Впереди не было ничего, что могло бы сойти за убежище, да что там, вообще ничего, кроме сероватой дымки и песка ей в тон. Том без малейших колебаний закопался бы сейчас с головой в песок, если бы это мерзкое создание не продемонстрировало своё умение довольно ловко прокладывать в нём путь. Членистоногий, покрытый слизью кошмар надвигался на детей с неизбежностью самой смерти. Ещё несколько минут, и он их всё равно догонит. Не дожидаясь, пока совсем свалится с ног от усталости, Том, тяжело дыша, остановился и повернулся к чудищу, выставив перед собой меч Гриндельвальда. Маленький испуганный мальчишка с неизвестно как попавшим ему в руки старинным тяжёлым мечом, который он едва мог удержать, был похож на крохотного оловянного солдатика. Он лихорадочно соображал, чем сможет помешать твари, способной легко проглотить за раз десяток таких, как он. Единственным уязвимым местом казались фасеточные глаза, но, чтобы достать до них, ему пришлось бы подняться в воздух футов на десять. Жаль, что левитацию в Хогвартсе изучают только на седьмом курсе! Том, сжав зубы и сдерживая предательскую дрожь, ударил мечом по одной из множества мохнатых ножек, которая была толщиной в ствол молодого деревца. Меч отрикошетил, не причинив гигантскому насекомому ни малейшего вреда, но оно с интересом повернуло голову в сторону обидчика, изучая его огромными переливающимися жёлто-зелёными глазами, в которых мальчик увидел множество своих отражений. Том снова ударил мечом, пытаясь попасть по незащищённому суставу, но насекомое лишь недовольно тряхнуло лапой, и мальчик едва успел увернуться — замешкайся он хоть на секунду, и его сбило бы с ног. Для того, кто собирался позавтракать детьми, чудовище вело себя крайне медленно. Оно, казалось, недоумевало: почему это крохотное существо с какой-то смешной железной палочкой вдруг вздумало на него напасть. Не прийдя к удовлетворительному выводу, монстр наклонил огромную голову и вытянул в его сторону один из хоботков. Том, схватив меч обеими руками, со всей силы ударил по приближающемуся щупальцу. В это же мгновение над его головой просвистел кинжал, который кинула Ориель, целясь в один из огромных глаз насекомого. К сожалению, она промахнулась, и её оружие просто отскочило от одного из шишковатых наростов на его голове. Из пробитого щупальца брызнула слизь, и чудище недовольно замотало огромной головой. На глазах детей хоботок как будто высох и съёжился. Видимо, лезвие старинного оружия Слизерина было пропитано действительно сильным ядом. Однако, без сомнения, не смертельным для сумеречной твари из Места-вне-времени. Она склонила голову ещё ниже, издала какой-то пробирающий до костей вопль, и распахнула рот, явно намереваясь раз и навсегда покончить с этим надоедливым мальчишкой, как в её волочащееся по песку брюхо вонзился кинжал Ориель. Том с удивлением увидел, как извивающееся лезвие, словно нож в масло, вошло внутрь, и задвигалось там, будто стальная змея поползла по телу, оставляя за собой дорожку распоротой плоти. Гигантское насекомое отвлеклось от Тома, пытаясь лапами освободиться от странного оружия, и этой передышки мальчику хватило, чтобы ударить мечом по следующему хоботку. Голова чудища наклонилась ещё ниже, и кривая сабля Кая вонзилась ему в глаз. Ошалев от боли, оно издало ещё один душераздирающий полувопль-полустон, и тяжёлая мохнатая членистая нога нависла над Каем. Он, тяжело дыша, упал на песок и откатился назад, и в этот миг меч Тома достиг второго глаза насекомого. Обезумев, оно потеряло возможность двигаться, яд меча разливался по огромному телу, заставляя его дёргаться в конвульсиях, а кинжал-змея продолжал прорезать себе путь по брюху твари.

Наконец, чудище упало на песок, из его распоротого живота вытекала слизь и вываливались отвратительные внутренности, напоминающие клубок змей. Дети, решив не наблюдать этот процесс, бросились бежать.

— Это и есть душелов? — дрожа, спросил Кай, глядя на стекающую с сабли слизь.

Тому очень хотелось ответить утвердительно и поклясться, что на этом испытания и опасности закончились, но, к сожалению, он, несмотря на знакомство с гримуаром, знал об обитателях Места-вне-времени не больше остальных.

— Не знаю, — честно признался он, тяжело дыша, — но очень надеюсь — удивительно мерзкая тварь. В жизни не видел ничего отвратительнее, — добавил мальчик. Впрочем, за сегодняшний день (или столетие?) он повидал много такого, что могло бы составить достойную конкуренцию корчащемуся на песке в предсмертных конвульсиях гигантскому насекомому.

— Я не думала, что у нас получится, — Ориель до сих пор оглядывалась назад, — хорошо, что мы догадались взять оружие.

— Да, ты выбрала очень интересный кинжал, я вспомнил, что читал об этом волшебстве в «Магии холодного железа», — оживить сталь могут только очень могущественные колдуны, это один из неповторимых секретов чёрных цвергов, — согласился Кай.

Снова услышав про чёрных цвергов, Том поморщился. Не попробовать бы этим ребятам придумать для разнообразия что-нибудь безобидное и приятное? Ёлочные игрушки, например?

— Слушай, Кай, они из принципа делали только всякие гадости? Амулеты для ловли душ, железных драконов, саморежущие кинжалы?

— Чёрными цвергами становились самые искусные мастера, которые заключали договор с Локи. Это был наиболее закрытый из горных кланов. Говорят, клятва, данная Локи, запрещала им создавать «добрые» артефакты. А может, они уже и сами этого не хотели.

— Горные кланы? — переспросила Ориель.

— Ну да. Все гномы живут кланами. Профессор Торрин и мастер Свен из Клана Огненного Молота, который всегда поддерживал с людьми дружеские отношения. А у чёрных цвергов клан Ледяного Безмолвия. Их даже остальные гномы избегают.

— Интересно, почему? — скривился Том в саркастической усмешке.

— Но они самые великие мастера во вселенной, — в голосе Кая сквозило невольное восхищение, которое его друг при всём желании не мог разделить.

— Смотрите, — Ориель прервала их разговор о гномах и цвергах, показывая куда-то вдаль, — по-моему, там что-то есть.

Вдалеке, в дымке всё тех же бесконечных сумерек, дети увидели что-то вроде арки. Том готов был поклясться, что ещё совсем недавно ничего подобного не было, но после всего увиденного ему даже не пришло в голову удивиться. Может быть, неведомые силы, бросившие их в этот водоворот, которому позавидовал бы самый изощрённый ценитель ночных кошмаров, наконец, решили, что довольно испытаний, и милостиво предоставили им шанс выбраться?

— Это и есть вход в коридор? — спросил Том с надеждой, не ожидая ни от кого ответа. Мальчику просто очень хотелось в это поверить. — В гримуаре написано, что его охраняет душелов. Если считать, что мы его победили, то он вполне мог открыться.

— Что-то я не видел на этой твари таблички «душелов». И представиться она тоже забыла, — Кай недоверчиво посмотрел на друга.

— А ты ждал, что он будет раздавать визитки и автографы? — съязвил Том. Он понимал, что Кай на него злится, и в глубине души соглашался, что для этого у него были все основания, но что он мог поделать? Не тащил же он их сюда на аркане? Легко Каю — у него всегда был отец, готовый выполнить любое желание, а слово «голод» он, наверное, знает только по книгам.

— Ну хватит вам, — строго взглянула на них Ориель, — пойдёмте лучше посмотрим, что это за арка. Чем быстрее мы отыщем коридор, тем быстрее сможем вернуться. Так что сейчас не время для препирательств, — она решительно направилась вперёд. Мальчикам ничего не оставалось, как последовать за ней. Глядя на её маленькую фигурку, уверенно шагающую впереди с высоко поднятой головой, Том в очередной раз удивился, сколько мужества в этой девочке, которая, без сомнения, должна была вырасти изнеженной и капризной.

До арки они шли, казалось, целую вечность, тревожно прислушиваясь к каждому шороху: никто не мог поручиться, что им не придётся ещё раз столкнуться с сородичами убитого насекомого, а то и с кем-нибудь похлеще. Но всё было подозрительно тихо — ни малейшего шороха, ни ветерка. Том изо всех сил напрягал память, пытаясь освежить в голове прочитанное в гримуаре о территории вечных сумерек, но, как назло, ничего не вспоминалось. Неужели им действительно удалось победить душелова? Хотя бой никак нельзя было назвать лёгким, мальчика грыз червячок сомнений.

— И куда это вы направляетесь? — голос с вкрадчивыми кошачьими интонациями и едва уловимым акцентом прозвучал для них, словно трубный глас. Тут же из стелющегося над землёй тумана соткался презабавный господинчик небольшого роста, весь округлый, в аккуратном, но слегка поношенном сером костюме. В одной руке он сжимал распухший от документов портфель, а в другой недоеденное яблоко. На круглом лице блестели такие же круглые очки в массивной роговой оправе. Уголки его губ поползли вниз, и он состроил совершенно разочарованную гримасу.

— Простите, сэр, — начал Том, лихорадочно соображая, что же сказать. Если бы им навстречу выползло или свалилось с неба очередное чудище, мальчик не был бы так удивлён. Что мог делать в месте вечных сумерек этот типчик, удивительно напомнивший ему как-то раз приезжавшего в приют Босоногого Патрика финансового инспектора, с фальшивым интересом пересчитывавшего подушки и уплетавшего плюшки в компании миссис Каннингем? И что за бумаги он может носить в своём еле закрывающемся портфеле? Отчёты о состоянии сумерек? Ведомости по расходу песка? — Нам очень нужно попасть в коридор, — наконец признался мальчик, осознавая всю нелепость их положения.

— Какая прелесть! — человечек всплеснул руками, чуть не сбив Кая с ног тяжеленным портфелем. — Вы, если я не ошибаюсь, люди, — его лицо просто засветилось от радости, но Том почувствовал, что существо (необъяснимая уверенность в том, что перед ними не человек, появилась у него с первого взгляда) лжёт.

— Да, сэр, — Ориель улыбнулась, — может быть, Вы нам подскажете, как туда пройти. Обещаем, что не сделаем ничего плохого, нам только нужно поправить кое-что.

— Ах, поправить, — причмокнул господинчик с сахарной улыбочкой, — нет ничего проще. Бедняга Пескоплюй, — он вдруг поставил портфель и прижал к щекам свои пухлые ладони. — Я ведь предупреждал его! Восемьдесят седьмой раз, вы только подумайте! А он всё не понимает!

— Пескоплюй? — переспросил Кай, бросив на Тома не предвещающий ничего хорошего взгляд. — Вы имеете в виду то чудище из песка? Разве это был не душелов?

— Ну сколько раз я ему говорил, — фальшиво запричитал толстячок, противно растягивая гласные, — не высовывайся, сиди тихо! Никто тебя не зовёт, никто не трогает! Всех клиентов мне распугаешь! — он развёл руками. — Всё равно тебе никто не поверит. Или убьют в очередной раз, или сами помрут от страха! Ты же им не объяснишь, что дорогу показываешь, больно уж морда у тебя противная, дружище Пескоплюй. Никто ж не поверит, что ты не душелов!

— Подождите, — Том побледнел, — он не душелов?

— Он не собирался нас убивать, а хотел только показать дорогу? — голос Ориель задрожал. — Он добрый, просто очень страшный на вид?

Ну конечно! Тварь непростительно долго медлила и совершенно не собиралась на них нападать!

— Ну, добрый или недобрый — какая разница. Теперь его не скоро реинкарнируют, — господинчик махнул рукой, — в конце концов, не лезь он не в своё дело, мне бы ни одного клиента не перепало. Пока он рядом, я работать не могу, — вздохнув, пожаловался он.

— Почему? — с подозрением взглянул на него Кай.

— Он — моё равновесие. У каждого из нас есть равновесие, только не все заперты с ним наедине. Это ужасно! — их странный собеседник, казалось, готов был расплакаться. — А ведь мне досталось ещё и немое!

Том подумал, что немое равновесие как нельзя больше подходит этому не в меру говорливому типчику. И тут мозг мальчика, словно молния, пронзила страшная догадка. Если тот, кого они убили, не душелов и вовсе не собирался их убивать, то… Значит, настоящий душелов, в нелепых очках и с раздутым портфелем, стоит перед ними! Трудно было представить более неподходящий для демона облик, чем мелкий муггловский чиновник! Да, кто-то замечательно пошутил, превратив ужасного монстра в забавного толстячка, а единственного, кто может от него защитить, в огромное омерзительное насекомое.

— Так значит, душелов — это Вы? — бледнея, выдохнул Том.

Лицо человечка, до этого момента очень живое и подвижное, вдруг стало непроницаемым.

— Я так и знал! Пока я не представлюсь, никто, с тех самых пор как я получил эту работу, не испугался меня! Зато все в ужасе разбегаются от Пескоплюя, который не то что душу вынуть, укусить-то как следует не может! — со злостью прошипел он.

— Но Вы совсем не похожи на ужасного демона, — пробормотала потрясённая Ориель, — и мы не хотим ничего плохого…

— Да, если в коридор никак нельзя, мы, пожалуй, пойдём, — продолжил побледневший Кай, — но сюда может прийти Гриндельвальд, очень опасный чёрный колдун, вот он-то действительно хочет повернуть время вспять и стать властелином мира.

— Вам стоит им заняться, если он появится, — закончил Том, но что-то ему подсказывало, что словами тут не отделаешься. Где это видано, чтобы добыча вела переговоры с охотниками?

— Не похож, говоришь? Да у меня и удостоверение есть, и справка, и заключение эксперта! — толком не дослушав детей, душелов открыл портфель и начал рыться в бумагах. — Желаете ознакомиться? Вот, даже сертификат соответствия! — он с гордостью протягивал им какую-то пачку листов. — Благодарность от союза дементоров за проведение курсов повышения квалификации, — он вытащил ещё какую-то бумажку. — Да, я знаю, что не похож на демона! Но разве я выдаю облики?! — его подвижное лицо сложилось в скорбную гримасу. — Пескоплюй тоже не выглядит, как проводник и защитник. Вот ему-то и подавно никто не верит. Я хоть документы предъявить могу, — он с гордостью тряс перед носом у детей какой-то бумажкой с печатью.

— Хорошо, — успокоил его Том. — Мы Вам верим, Вы, наверное, очень хороший душелов и э… высококвалифицированный демон, но мы, пожалуй, пойдём, — он потянул за собой Кая и Ориель.

— Куда?! — воскликнул оскорблённый в лучших чувствах господинчик и тут же материализовался из воздуха прямо у них перед носом. — Как я смогу называться хорошим душеловом, если добыча уйдёт прямо у меня из-под носа! — он смешно растопырил пухлые ручки, преграждая детям дорогу.

— Мы никому не расскажем, — заверил его Кай, пятясь назад. Том, убеждённый, что переговоры с душеловом столь же бессмысленны, как попытка пересчитать все песчинки в этом странном месте, не дожидаясь ответа демона, со всей силы ударил его ногой в живот. Существо оказалось неожиданно прытким, несмотря на круглый животик и неподходящий для боя костюм, и довольно ловко закрылось портфелем. Неожиданно он вылетел из рук толстячка, тот потянулся, чтобы поймать его, но сабля Кая, всё ещё перепачканная слизью, вонзилась ему в бок. На костюме появилась зияющая дыра, но крови не было — казалось, душелов был и в самом деле сделан из предрассветных сумерек, а муггловскую одежду носил только по одной ему известной причине.

— Не сметь казённое имущество портить! — завопил толстячок, тряся кулачком. То, что даже магическое оружие не принесло ему сколько-нибудь ощутимого вреда, сильно пошатнуло боевой дух детей и их уверенность в возможности благоприятного исхода. У Тома, правда, ещё оставалась последняя надежда на меч Слизерина, который, если верить книге о великих артефактах, мог повергнуть в оцепенение любого демона, которого нельзя просто убить, но внутренний голос противно нашёптывал мальчику, что для борьбы с этим существом даже он не подойдёт. Покрепче сжав меч, мальчик размахнулся и со всей силы ударил толстячка, наклонившегося, чтобы получше рассмотреть дырку на костюме, по голове. Меч прошёл как будто сквозь неё, не причинив демону никакого вреда, лишь его круглые очки разбились вдребезги. Лучше бы Том не делал этой отчаянной попытки — когда душелов поднял голову, они увидели, что глаз у него нет, а под очками скрывались зияющие чёрные дыры. Толстячок сразу утратил всю забавность и безобидность, и его лицо превратилось в застывшую маску. Неожиданно повеяло каким-то могильным холодом, и дети как будто физически почувствовали, как по венам разливаются бессилие и страх. Том не знал почему, но был уверен, что смотреть в «глаза» существа нельзя. Вдруг он почувствовал жжение на груди — Амулет Тени стал очень горячим и странно запульсировал. В голове мальчика промелькнула мысль, что, должно быть, заключённая в нём душа узнала своего мучителя. Том увидел, что демон поворачивается в его сторону, и вдруг почувствовал на себе его взгляд — как будто два невидимых ледяных сверла вонзились в голову. На лбу мальчика выступил холодный пот, но, самое ужасное, он ощутил, что неведомая сила, которой он не может сопротивляться, заставляет его поднять взгляд и взглянуть в чёрную бездну пустых глазниц. Даже дыхание замерло, и последним усилием почти онемевших, непослушных пальцев он рванул воротник рубашки. Амулет на его шее как будто сам выскользнул из-под одежды, сумеречное пространство разрезала синяя вспышка, и мальчик почувствовал, что ледяная рука, сжимающая его горло, слегка ослабила хватку. Демону определённо не нравилось присутствие амулета. Но передышка была совсем недолгой — отведя взгляд от Тома, душелов повернулся в сторону Кая. Том сорвал амулет с шеи и вытянул руку с ним между Каем и демоном, с трудом заставив себя на какую-то долю мгновения бросить беглый взгляд на ловца душ. Но на сей раз это демона не остановило — средоточие мрака из взгляда демона медленно, но неуклонно подбиралось к его другу. Сердце мальчика бешено колотилось, он лихорадочно пытался найти какой-то выход, но в голове было пусто, как в пересохшем колодце. Кай смертельно побледнел и тяжело дышал, хватая ртом воздух, в его глазах застыло опустошение безысходности.

— Нет! — услышал Том пронзительный крик Ориель. Девочка, едва сдерживая слёзы, бросилась между Каем и демоном. Фраза из гримуара о том, что душелов не может за раз справиться больше, чем с одной жертвой, вдруг всплыла в затуманенном сознании мальчика. Только один? Кто? Он сам? Ведь из-за него и его малодушия, которое не позволило рассказать друзьям всё до конца, они попали в этот переплёт. Хватит ли у него мужества сейчас вложить в слабеющие руки Ориель Амулет Тени и самому взглянуть в зияющие чёрные глазницы демона? И очнуться где-нибудь в бескрайнем Там-Тогда уже страгийским адептом? Но разум, холодный и расчётливый, голосом исчезнувшей в Не-бытие Клио Кривелли приказывал ему другое:

«Я должен отдать душелову Ориель, это наш единственный шанс. Они без меня никогда не смогут прочитать гримуар и увидеть эскиз Хроноворота, а если он заберёт Кая, мы с Ориель не сделаем артефакт», — Том поразился, насколько хладнокровно он способен рассуждать об их жизни и смерти — как будто речь шла всего лишь об очередной вероятной модели на уроке магической истории. Или партии в шахматы. Просто размен фигур в обмен на шанс свести партию хотя бы вничью.

«Ты просто трус. Какая разница, по какой причине ты позволяешь ей погибнуть?» — запальчиво вмешалась совесть.

«Но ведь остановить Гриндельвальда без Хроноворота и вернуть жизнь двум страгийским адептам не под силу никому, даже Дамблдору. А если удастся сделать эту штуку, у нас есть шанс не только исправить всё, что произошло, но и спасти Ориель», — утешал он себя.

«Не лги хотя бы сам себе, даже в гримуаре не написано, как снова сделать адепта человеком», — совесть была неумолима.

«Но это единственный шанс! Не только для нас, а, может, и для всего мира…»

«Опять врёшь, тебе плевать на мир-без-тебя с высокой колокольни. Ты спасаешь не его, а свою шкуру».

«Но ей это всё равно не поможет!»

Что бы там ни было — безотчётный страх или трезвый расчёт — это мгновение, не длиннее промежутка между двумя ударами сердца, данное на принятие самого важного в жизни Тома решения, безвозвратно ушло. Будто бы откуда-то со стороны Том увидел, как Ориель, изо всех сил пытаясь сопротивляться демону, глазами которого глядит голодная бездонная тьма, медленно подняла голову. Едва пришедший в себя, Кай схватил полубесчувственную девочку за плечи и попытался развернуть к себе. Но, видимо, она успела встретиться взглядом с демоном раньше, и друзья с ужасом увидели, как она выдохнула какую-то тонкую, мерцающую золотистыми искорками струйку, исчезнувшую в пустых глазницах демона. Её ноги подкосились, и Ориель рухнула на руки Каю. Демон исчез, и сумеречный пейзаж снова стал безжизненным. Том отстранённо смотрел на друзей. То, что произошло с Ориель, казалось ему намного хуже самой смерти. Может быть, вторым адептом, который дрался вместе с Клио Кривелли, была его подруга? Ориель из Там-Тогда, для которой прошлое и будущее давно равнозначны, а перемещаться в веках не сложнее, чем по этажам Хогварца? Кай пытался привести девочку в чувство, но лишь едва уловимое, слабое дыхание оставляло смутную надежду на то, что она жива. Том стоял, не в силах пошевелиться, потрясенный необратимостью своего поступка. Он должен был быть на её месте — это мысль заполнила мозг и пульсировала по венам с каждым стуком сердца. Теперь, когда безжизненная Ориель с закрытыми глазами лежала на песке, Том никак не мог убедить себя, что это был единственный шанс, и это больше не казалось ему оправданием. Могла ли маленькая добрая девочка, которая, не задумываясь, заплатила за билет на ковёр-самолёт для оборванца из всеми забытого приюта, знать, что всего за один галлеон она купила иллюзорную вечность и призрачное существование гораздо хуже смерти?

Том склонился над ней — дыхание девочки было слабым, но ровным, как будто она просто спала.

— Ты не сможешь ей помочь, — тихо сказал он Каю.

— Ну что, доволен? — бледный, как смерть, с горящими глазами, Кай поднял на него полный бессильной ярости взгляд, — эта тварь убила её.

Почему-то Том не почувствовал ни обиды, ни горечи, словно наполненные злобой и горечью слова Кая прошли сквозь него. Внутри образовалась какая-то зияющая пустота, такая же холодная и мрачная, как то, что скрывалось за глазницами демона.

— Прекрати, — ответил он. Лицо мальчика было бледным, но убийственно-спокойным. Глаза опять приобрели холодный, стальной цвет. — Если мы не возьмём сейчас себя в руки, её жертва просто будет напрасной. Пока у нас ещё есть шанс — зайти в коридор и попытаться всё исправить. Если мы сможем попасть в прошлое, то, уверен, что-нибудь придумаем. Если не получится у нас — расскажем взрослым — Дамблдору, Диппету, твоему отцу — лучше пусть нас исключат из Хогварца, чем это.

— А где ты был раньше? Тебе тысячу раз предлагали остановиться! Нет, ты вбил себе в голову, что сможешь перехитрить разом и Гриндельвальда, и страгийский орден! — задыхаясь от бессильной ярости, выкрикнул Кай в лицо другу.

Но его слова, обидные и хлёсткие, как удары кнута, почему-то совсем не задевали Тома.

— Да, очень удобно рассуждать о том, что уже случилось. И виноватого найти несложно. Это я, если тебе от этого легче, — мальчик сам удивился своему ледяному спокойствию. — Если мы отсюда выберемся, я не буду навязываться тебе в друзья, сможешь презирать меня сколько хочешь. Только не думаю, что Ориель пожертвовала собой ради того, чтобы мы разбежались, как крысы, как только начались неприятности.

— Неприятности?! — взорвался Кай. — Это, если ты заметил, необратимо. Она погибла потому, что поверила тебе.

— Отлично. А я обманул её доверие. В чем? Что хочу спасти дедушку? Или я убеждал вас, что это безопасная прогулка? На её месте мог быть и я, и ты. И она не стала бы искать виноватого и перекладывать на него ответственность за все ошибки.

— Нет уж, только не ты. Да, ты вроде не врал. Но всегда не договаривал ровно столько, сколько было нужно.

— Может и так. Я очень боялся вас потерять, ведь больше у меня никого нет. Нигде на свете, если ты сможешь это понять. И мне каждый раз приходилось принимать решения. Одно тяжелее другого. Отказаться от мысли о своём единственном родственнике или рисковать отчислением из Хогварца, например. Пусть какие-то из них были неправильными, но я ни на кого не пытаюсь переложить ответственность. Если ты считаешь, что у тебя получится лучше — вперед. Я сделаю так, как ты скажешь. Хочешь, пойдём дальше, хочешь, вернёмся и позовём взрослых, хочешь, разбежимся, — Том смотрел на друга, не отводя взгляда. — Только решать гораздо труднее, чем обсуждать чужие ошибки.

— Ну и что ты собираешься делать сейчас? — спросил Кай уже тише и спокойнее.

— Я не буду менять план. Хроноворот — наш единственный шанс, и, если ты откажешься, мне будет гораздо сложнее. Я, если мне удастся достать каплю, всё расскажу взрослым. Попрошу профессора Торрина, попробую сам, хотя по артефактам у меня не «сверх ожиданий». Не знаю, сколько времени им понадобится, чтобы мне поверить, но буду стараться успеть раньше Гриндельвальда. Решай, Кай, но как бы ты ни поступил, потом, кроме себя, виноватых не найдёшь.

Том в упор смотрел на Кая. Тот угрюмо молчал. Целая армия злых колдунов, ужасное насекомое и даже демон с мёртвой бездной вместо глаз не повергли его в такое отчаяние, как Ориель, погрузившаяся в сон, который был хуже смерти. Не дождавшись ответа, Том с упавшим сердцем повернулся в сторону арки. Ну и пусть! Он до скрежета сжал зубы.

— Подожди. Я с тобой, — услышал он тихий, сдавленный голос Кая. — Я сорвался, извини, — добавил он еле слышно, было видно, что эти слова дались ему очень нелегко.

Том оглянулся назад и увидел, как мальчик снял куртку и укрыл ею Ориель.

— Подожди, пожалуйста, мы скоро вернёмся за тобой, — он снял плащ страгийки и хотел положить его под голову девочки, но Том остановил его:

— Без плаща в коридор входить нельзя, наши отражения могут попасть в поток, и мы изменим время, — он присел на корточки, расстелил на песке свою куртку и переложил на неё бесчувственную девочку.

— Всё будет хорошо, — он убрал с её лица прядь светло-русых волос. Ах, если бы ещё самому поверить в это хоть на минуту! И не начинать ещё один обратный отсчёт перед шагом в неизвестность.