Том Реддль и зеркальный коридор

Глава 16. Хроноворот

Том уже несколько часов нетерпеливо ходил кругами вокруг верстака, за которым Кай вытачивал сапфировую колбу крохотных песочных часов. Мальчику казалось, что она уже давно готова, но его друг продолжал методичные движения алмазным сверлом, придирчиво разглядывая результат сквозь парящую в воздухе крохотную лупу и не желая останавливаться на пути к совершенству формы.

— Слушай, может, уже хватит? — спросил Том, наверное, в пятнадцатый раз за последние полчаса. — Вдруг они действительно появятся?

— Знаешь, я хочу быть уверен, что он сработает и мы не попадём вместо прошлого в далёкое будущее, — недовольно отозвался Кай. — Я, в отличие от некоторых, привык отвечать за то, что делаю.

Том предпочёл проглотить эту шпильку.

— Ты же сам хотел закончить до утра.

— Закончим, если ты не будешь мешать. Ты расплавил золото?

— Уже давно. Я, в отличие от некоторых, шевелюсь чуть быстрее раненой черепахи.

— А прежде чем бежать очертя голову, не мешало бы хоть изредка думать, — не остался в долгу Кай. Тому очень захотелось его треснуть, но момент был явно не подходящий. Наконец Кай в последний раз оглядел колбу и, видимо, не нашёл, к чему придраться. Он подошёл к горелке, на которой стоял сосуд с расплавленным золотом, и занялся циферблатом. По мановению его волшебной палочки жидкое золото приняло форму диска. Ещё одно заклятие — и из кончика палочки появился алый луч, которым Кай с помощью циркуля сделал двенадцать насечек. Том, не теряя времени, смешал в сапфировой колбе серебристую каплю времени с каплями крови и эфира. Нанесение гравировки, казалось, продолжалось целую вечность. Мальчик то и дело беспокойно поглядывал на часы и тревожно прислушивался к каждому шороху. Наконец, Кай оторвал воспалённые глаза от круга-циферблата, положил свой алмазный резец и отогнал летающую лупу.

— Всё? — с надеждой выдохнул Том.

— Наверное, — Кай стёр со лба пот, — можно было, конечно, сделать получше, но ты прав — времени абсолютно нет. Давай, — он взял колбу и принялся соединять две части артефакта. — Нужно бы ещё цепочку, тогда можно будет на шее носить.

— В другой раз, — торопливо перебил его Том. Друзья одновременно услышали гулкие приближающиеся шаги. Ну вот, принёсло же кого-то! Мальчики ничуть не удивились, когда дверь в мастерскую распахнулась, и появилась Ван Хельсинг. Заспанная, с растрёпанными волосами, она казалась ещё неряшливее, чем обычно, если такое вообще было возможно.

— Что я вижу, — она едва сдерживала довольную улыбку, — Реддль и Ривейра после отбоя оказываются где угодно, кроме слизеринской спальни, в которой они должны быть. Могу я узнать, что привело вас сюда в столь поздний час?

— Простите, профессор Ван Хельсинг, но профессор Торрин оставил Каю ключи от мастерской, и мы пришли сделать наше задание на каникулы по артефактам, — Том старался сохранять спокойствие. — Видимо, мы не заметили, что наступила ночь. Мы уже идём спать, правда, Кай?

— Да, — Кай кивнул, крепко сжимая в руке хроноворот.

— Как это похоже на слизеринцев! Бедная девочка, считавшая вас своими друзьями, при смерти, а вы как ни в чём не бывало замышляете новые пакости! И не нужно рассказывать мне сказки про домашние задания! — надрывалась мракоборка, переходя на визг. — Почему здесь пахнет эфиром? Я не слышала, чтобы его использовали для артефактов.

— Его часто применяют, — едва сдерживаясь, возразил Кай.

— И для чего же? Покажите, что же такое задал вам профессор Торрин, что вы не смогли сделать днём? Ах да, понимаю. В Вашей семье, Ривейра, принято выходить только по ночам, когда приличные люди давно спят!

Кай побледнел и только крепче сжал в ладони хроноворот. Том лихорадочно соображал, что же делать. «Может, запустить в неё сногсшибателем? Конечно, за это нам грозит исключение, но разве у нас большой выбор?»

— Немедленно разожми руку, Ривейра, — взревела Ван Хельсинг, испепеляя мальчика взглядом. Кай не шевелился. Побагровев от ярости, Брунгильда устремилась к нему, нацелившись во что бы то ни стало отобрать у упрямого мальчишки артефакт. Том молниеносно бросился между ними и схватил руку Кая, в которой был зажат хроноворот. Понадобилась доля секунды, чтобы друг понял его замысел. Их руки сомкнулись на золотом диске, колба песочных часов закрутилась против часовой стрелки. Как в ускоренной перемотке киноленты они увидели, что ненавистная профессорша отступает за дверь, горн в мастерской профессора Торрина гаснет, а стрелки часов Кая быстро крутятся назад. Устремлённое вспять время ускорило свой бег, мальчиков неудержимо потянуло назад, и они с огромным трудом удержались на ногах. Мимо проносились размытые цветовые пятна. Ещё два оборота хроноворота вокруг обратного золотого циферблата, и время замерло на вчерашней полночи.

— Неплохо, — удостоил его похвалы Кай. — Я уж думал, всё пропало. Вот только что мы будем делать, когда вернёмся обратно?

— Что-нибудь придумаем, — беспечно откликнулся Том. — Если думать обо всём сразу, голова лопнет. Итак, через час мы-из-прошлого попадём через зеркало в кабинете Кривелли в лавку Норфолка. Значит, нам-из-настоящего нужно оказаться там чуть позже и тоже использовать портключ, а потом дождаться, когда Норфолк выйдет из зала и пойти за ним. И не дать ему уничтожить тела адептов.

— Подожди, — прервал его Кай. — Ведь если мы-из-настоящего, вернувшиеся в прошлое, смогли помешать Норфолку, то в прошлом страгийские адепты не исчезли бы. То есть у нас уже ничего не получилось?

Том задумался:

— Не знаю. Понимаешь, тот момент, когда появился Норфолк, — это замершая секунда. В ней время не течёт, там оно становится пространством. Поэтому это ничего не значит, — Том попытался говорить уверенно, хотя, положа руку на сердце, в уравнениях времени, описанных в гримуаре, он мало что понял. Сейчас мальчику просто очень хотелось в это верить. Впрочем, если профессора Кривелли удастся вернуть к жизни, она обязательно решит парадокс времени. Не ради них, это просто её работа. Но Кай, похоже, не собирался разделять его оптимизма.

— Как-то странно звучит.

— Знаешь, если ты не хочешь, можешь остаться здесь. Только, по-моему, ты уже упустил эту возможность, а то мог бы отвлечь, например, Ван Хельсинг, чтобы она не припёрлась в мастерскую в самый неподходящий момент. Так что пошли. Какая разница, кажется тебе это правдоподобным или нет, но пока у нас есть хотя бы маленький шанс спасти Ориель, нужно попробовать им воспользоваться.

Воспоминание о лежащей в больничном крыле девочке, спасшей их от страшного душелова, подействовало на Кая лучше любых уговоров. Пробираясь по коридорам ночного замка вдоль висящих на стенах картин, мальчики ужасно боялись разбудить их мирно спящих обитателей. Неожиданно сонный полумрак замка нарушили глухие удары. Закутанные в страгийские плащи, мальчики замерли, вжавшись в стену. По коридору пролетал школьный полтергейст Пивз, вооружённый старой шваброй, и, мерзко хихикая, самозабвенно гнал вперед летучих мышей. Увидев друзей, он даже забыл о своём развлечении, ведь по пути попалось кое-что получше.

— Первогодьки, — противно прошелестел он, — так поздно, и не спят, — мерзко хихикал полтергейст.

— Пивз, — почти простонал Том. У него уже не осталось сил на все эти мелкие и крупные неприятности, сыплющиеся, как из рога изобилия, — замолчи, пожалуйста.

Но Пивз продолжал висеть над ними с самой гадкой улыбкой, на которую только был способен. Пожалуй, договориться с ним было ещё сложнее, чем с Норфолком, — тот хотя бы любил деньги. А вот что нужно Пивзу?

— Да, Пивз, я бы на твоём месте лучше попридержал язык. Мы идем навестить Кровавого Барона, он ведь мой троюродный пра-пра-пра-пра-пра-дедушка, — серьёзно сказал Кай, уверенно глядя в глаза полтергейсту. На злобном лице маленького полупрозрачного человечка отразилось подобие мысли — похоже, Каю удалось вспомнить, кого он боится. Расстроенный тем, что прекрасный способ сделать пакость уплыл у него прямо из-под носа, Пивз уронил на мальчиков швабру и унесся прочь, издавая неприличные звуки. Том едва успел поймать швабру — упади она на пол, точно разбудила бы мирно дремавшую на ближайшей картине вдовствующую королеву. А когда королева не спала, она постоянно надрывно рыдала и картинно заламывала руки. Впрочем, чего ещё от неё можно было ждать — она и была картиной.

— А что, Кровавый Барон действительно твой родственник? — Том с удивлением посмотрел на Кая. Мрачное, забрызганное пятнами жемчужно-серой крови слизеринское привидение казалось ему совершенно неподходящим родством для друга.

— Нет, — поспешно покачал головой Кай, — но Пивз пока об этом не знает.

Друзья переглянулись и двинулись дальше. К счастью, больше ничего не помешало им покинуть замок. Ночной парк был наполнен множеством зловещих звуков, от которых по спине снова поползли мурашки. Впрочем, от мысли, что здесь не может появиться ни Гриндельвальд, ни душелов, становилось немного легче. Проверенная серебряная вилка снова доставила их на Косую аллею. Крадучись, друзья направились к лавке Норфолка. Сквозь небольшое, святящееся тусклым светом окошко они увидели четыре фигурки.

— Это мы и Норфолк, — прошептал Том. — Сейчас он даст нам перчатку.

— А может, зайти и остановить самих себя? — предложил Кай.

— Нет, мы не должны встречаться с нами-из-прошлого. Это будет непоправимый парадокс времени. Да мы и не встретились…

— Неужели непоправимее того, что мы натворили? — усомнился Кай.

— Не знаю, — отмахнулся Том, — смотри, мы берём перчатку, пошли, — он потянул Кая за руку в лавку. Не успели мальчики проскользнуть в дверь, как она исчезла, а на её месте оказалась гладкая стена. Том порадовался про себя, что вовремя вспомнил о том, что вчера — вернее, сегодня, которое для них опять стало «вчера», — в лавке карлика выходной. Выждав несколько минут в тёмном коридоре, мальчики взялись за потрепанную перчатку. Хотя Том предпочёл бы провести ещё несколько месяцев в приюте, чем возвращаться в замок Гриндельвальда, выбора у него не было.

При приземлении он снова больно ударился о каменный пол в подземелье. Вокруг были уже знакомые серые каменные стены, покрытые многовековой палью и гарью от чадящих факелов. В нос ударил запах плесени и сырости. «Нет!» — услышал Том собственный надрывный крик и понял, что совсем недалеко Гриндельвальд показал ему-из-прошлого своё истинное лицо. Мальчики прокрались вдоль стены к деревянной двери в залу, где Гриндельвальд пока пребывал в счастливом неведении и мечтах захватить время, а они сами готовились попрощаться с жизнью. Ещё несколько минут дети, затаив дыхание, прислушивались к собственному спору и напряжённо ждали, пока Норфолк закончит беседу со своим клиентом и выйдет в коридор. Наконец, деревянная дверь со скрипом приоткрылась, и торговец случайностями, сжимая в руках амулет страгийки, бесшумно проскользнул мимо них. Мальчики буквально вжались в стену за дверью, мечтая слиться с серыми, холодными камнями. Зычный голос Гриндельвальда, возвестивший о том, что великий день, которого он столько ждал, наступил, видимо, заглушил их шаги. Том даже обрадовался, что хвастливый колдун не забыл оповестить всех присутствующих о том, насколько он велик. Норфолк скрылся за поворотом, и мальчики бросились за ним. Они увидели, как карлик, крепко сжимая кулон в узловатых пальцах, шагнул в висящее на стене зеркало. Друзья обескураженно переглянулись — разработав свой хитроумный план, они совсем забыли об излюбленном для созданий, имеющих дело со временем, способе путешествий: сквозь зеркала. Кай провёл по стеклу пальцами, но серебристая грань и не думала их пропускать.

— Ну, что по этому поводу говорит твой гримуар? — не без сарказма осведомился он.

— Залезь под плащ с головой и попробуй зайти, — уверенно откликнулся Том со снисходительной улыбкой. Он не был уверен, что это поможет, но Клио Кривелли зачем-то закрывала плащом его глаза. — Подожди. Давай-ка вместе возьмёмся за амулет.

И зазеркалье поддалось, стеклянная гладь словно расступилась, пропуская их вперёд. Кулон страгийки в руках стал горячим и рванул их куда-то вниз. У них вдвоём едва хватило сил удержать его в руках. В следующую секунду они упали на мягкую траву. Откинув непроницаемые складки чёрных плащей, мальчики зажмурились от палящих лучей яркого солнца. Воздух был жарким и влажным. Прохлада весенней ночи и сырой полумрак подземелья исчезли без следа, как будто дети прошли сквозь дверь в лето. Словно в насмешку над трагическими событиями, которые привели их сюда, всё вокруг неудержимо росло и благоухало. Воздух был наполнен ароматами чудесных цветов, смешанных с солоноватой свежестью морского бриза. Ослепительно-золотое солнце нежилось в неправдоподобной, перламутровой небесной лазури, не потревоженной ни единым облачком. За пальмовой рощей умиротворённо плескался бирюзовый океан. Если где-нибудь существует рай, то он является копией этого места. Однако осмотревшись, мальчики обнаружили нечто столь же нелепое для рая, как сортировочная шляпа для головы Лорны Грай. В стороне от пальмовой рощи возвышались несколько покосившихся хижин, настолько ветхих, что даже средненький порыв ветра мог бы играючи разнести их в щепки. Казалось, для них нарочно подбирали самые неровные, рассохшиеся и гниющие доски. Крыши были закрыты свисающей неряшливыми клочьями соломой, которая, очевидно, держалась только благодаря какому-то волшебству. Около одной их них двое голеньких, почти чёрных от постоянного загара малышей сосредоточенно пытались расколотить упавший с пальмы кокос.

Мальчики увидели, как край тёмно-синего плаща карлика мелькнул за крайней хижиной. Они бросились за ним, не замечая, с каким изумлением смотрят на них бросившие свой кокос малыши. Тому было так жарко, что пот катился со лба градом, но он почему-то не решался снять страгийский плащ. За крайней хижиной сквозь пальмовую рощу пролегала узкая тропка, по которой и шёл Норфолк. Том уже второй раз поразился, как карлику удаётся перемещаться так быстро. Через несколько минут — хотя делать выводы о течении времени в этом месте было несколько преждевременно — тропинка вывела их ещё к одной хижине, стоявшей на отшибе у самого берега. По сравнению с ней те, что остались позади, выглядели просто дворцами. Она была крохотная, сильно покосившаяся на один бок, в рассохшихся досках ощерились щели. Соломы на крыше откровенно не хватало, а вместо двери на тёплом ветерке колыхалась старая, дырявая, как голландский сыр, тряпка. Недалеко от дома сушилась потрёпанная рыбацкая сеть. Дети увидели, как карлик проворно прошёл через импровизированную «дверь». Неужели здесь живут страгийские адепты? Том поморщился: в нос ударил сильный запах рыбы и чего-то кислого и несвежего. Лицо Кая выражало глубочайшее отвращение. Для него, аккуратного, методичного и с детства привыкшего к роскоши, грязь и вонь были равносильны уголовному преступлению. Картина внутри хижины оказалась ещё более омерзительной. Хотя окон у этого убогого строения, безусловно, не имеющего никакого права называться домом, не было, яркий солнечный свет проникал сквозь щели и тускло освещал земляной пол, устланный пальмовыми листьями, и кучу грязного тряпья, на котором лежало странное неподвижное существо с четырьмя руками и ногами и одним большим телом. Над ним и склонился Норфолк, сжимая в руках какую-то склянку. Том, не теряя времени, выхватил палочку и ударил по склянке разбивающим заклятием. Та разорвалась в руке Норфолка, он быстро оглянулся, но, казалось, ничуть не удивился, увидев двух мальчишек с палочками наизготовку.

— Мне следовало догадаться, что в этой альтернативной петле появитесь именно вы, — разочарованно пробормотал он. — Лучше не мешайте мне, ребятки. И если я не лишусь своего гонорара, я обещаю, что вы останетесь живы. Ну, к чему вам в это ввязываться — неужели вы думаете, что страгийки оценят ваши попытки их спасти? Взгляните, разве этим существам стоит жить?

— Кому не стоит жить, так это Вам, — разъярённо прошипел Том, не отводя палочки и лихорадочно соображая, каким заклятием поразить карлика. Он бы без колебаний применил самое страшное из непоправимых проклятий, если бы не огромные сомнения в том, что у него хоть что-то получится.

— А я ведь предупреждал, что не стоит в это вмешиваться, — неубедительно оправдывался Норфолк. — Вот всегда так — пытаешься быть честным торговцем… Сколько раз уже зарекался иметь дело с людьми, — сокрушался он. — Вы ведь даже не понимаете, что пытаетесь сделать!

— Зато Вы очень хорошо понимаете, что пытаетесь убить страгийских адептов, — у Тома не было никакого желания выслушивать оправдания Норфолка, но, если отвлечь его разговорами, страгийки, возможно, справятся с Гриндельвальдом и появятся здесь. — Это нарушит весь мировой порядок.

— Много ты понимаешь о мировом порядке, — хихикнул Норфолк.

— Может, и немного, — вмешался Кай, — но достаточно, чтобы понять: убийство — это мерзко.

— А вытягивание душ из детей и превращение их в демонов — высоконравственно, — парировал карлик. — Да вы взгляните на них — сколько слёз пролила их несчастная мать, увидев, кто у неё родился. Папаша, разумеется, тут же сбежал. Она каждый вечер молится, чтобы демоны прибрали их души. Бедняжка не знает, что её молитвы давно услышаны.

Убедившись, что Кай не сводит палочки с карлика, Том слегка развернулся в сторону грязной подстилки.

— Люмос, — на кончике его палочки зажёгся огонёк, осветивший лежащее на куче тряпья существо. Наверное, это были самые несчастные девочки на свете. Слабые, рахитичные тельца были срощены спинами и затылками, что делало их похожими на фантасмагорического паука с двумя лицами. Две пары тонких, неподвижных рук свисали, как плети. Тусклые, чёрные глаза на застывших с удивлённым выражением лицах были неподвижны и бессмысленны, как у уродливых кукол. Только слабое, неровное дыхание, одно на двоих, напоминало о том, что жизнь ещё теплится в этих лишённых душ телах. Неровно подстриженные волосы свалявшимися космами свисали со сросшихся голов. Пожалуй, нечто подобное подошло бы для коллекции замаринованных созданий профессора Фламеля. Даже его гомункулы выглядели не так отвратительно.

— Ну что, убедились? — не унимался Норфолк. — Рождение сиамских близнецов в этих местах — признак одержимости. По поверьям, отцом таких детей может быть только демон. Её выгнали из деревни… — фальшиво-слезливым голосм продолжал он и, пользуясь замешательством мальчиков, медленно подбирался к своим жертвам. Видимо, не только Тому пришла в голову блестящая идея заговаривать зубы. Мальчик лихорадочно вспоминал какое-нибудь подходящее заклинание.

— Петрификус тоталус, — выкрикнул он, решив ограничиться для начала обездвиживающим заклятием, но, к его удивлению, руки карлика совсем не прилипли к бокам, как это описывалось в сборнике заклинаний. Том с опозданием сообразил, что, раз Норфолк обладает способностями, присущими страгийским адептам, то у него и сходный иммунитет к магии.

— А мысль была неплохая, — хихикнул карлик. — Посторонитесь лучше, ребятки.

Но друзья, не сговариваясь, бросились между ним и сиамскими сестричками, выставив перед собой палочки. Кай выкрикнул барьерное заклятие, и карлик на несколько мгновений исчез за выросшей из пола стеной. Если бы профессор Айзенгрим увидел, как здорово у него получилось, Слизерин обязательно получил бы поощрительные баллы. Но Норфолк тут же материализовался за преградой. Том, вспомнив о разбитой склянке с ядом, догадался, что защита от магии только у самого карлика, но не у его вещей. «Страгийские адепты не могут пользоваться артефактами», — вспомнились ему слова Веримуса. Он без промедления наслал на остроносые туфли карлика жгучее проклятие. Тот заверещал и запрыгал на месте, отбивая ногами немыслимую чечётку. Кай тоже не остался в долгу — узловое заклятие накрепко связало углы его необъятного синего плаща, и карлик оказался помещённым в большой трепыхающийся мешок, откуда доносились такие ругательства, о которых мальчики даже и не подозревали.

— Он скоро вылезет, — быстро сказал Кай. — Чтобы запрятать его надолго, нужно зачарованное холодное железо.

— И где мы его возьмём? — изумился Том. — Они ведь даже убежать не могут, — он покосился на сиамских близнецов. По сравнению с ними он даже в приюте был абсолютно счастливым ребёнком.

Передышка оказалась недолгой: под треск разрывающейся ткани карлик выбрался из плаща и, не переставая бормотать всё новые и новые проклятия, попытался избавиться от жгучих туфлей. Наконец, он их скинул и снова устремился к неподвижным девочкам. В руках Норфолка оказалась змея, которую он тут же бросил на тряпки. Гадюка приготовилась к смертоносному прыжку:

— Не смей их трогать, — из горла Тома вырвалось непроизносимое шипение. Змея замерла и слегка склонила плоскую головку, спрятав ядовитый раздвоенный язык.

— Ты знаешь змеиный язык, — заскрежетал зубами разъярённый торговец случайностями, и вот уже в его руке сидел отвратительный, наверняка ядовитый паук. Воистину, не позавидуешь тому, кто решится встать между Норфолком и его прибылью.

— Убей его, — приказал Том змее, и, к его удивлению, гадюка повиновалась, устремившись к пауку.

— Ступефай, — Кай запустил в Норфолка сногсшибатель, но это оказалась неудачной идеей. Заклинание прошло сквозь карлика и ударило по ветхой деревянной стене, которая и так чудом держалась в вертикальном положении. Гнилые доски жалобно затрещали и обрушились. Теперь вместо стены зияла огромная дыра, а Том едва успел поймать одну доску, которая чуть было не упала на близнецов. Оставшиеся стенки угрожающе зашатались — рухнувшая была абсолютно необходима для поддержания и без того неустойчивого равновесия. Не надеясь больше на магию, Кай со всей силы огрел карлика одной из обвалившихся досок. Норфолк пошатнулся и медленно осел на землю.

— Надо вытащить их отсюда, — крикнул Том, — дом сейчас рухнет. Он схватился за тряпку, на которой лежала двухголовая насмешка над человеком. Не успели они выволочь из шатающейся хибары сиамских сестёр, как она всё же рухнула. Одна из досок пребольно огрела Тома по спине, Кай получил огромную шишку на лбу, но девочки (если их, конечно, можно было так назвать) остались целы. Мальчик с тоской взглянул на груду досок и подумал было, что неплохо бы попытаться хоть как-то загладить причинённый ущерб, как позади них раздался душераздирающий вопль. Тут только до мальчиков дошло, что неподвижные девочки со сросшимися спинами просто не могут жить одни. Том и Кай одновременно оглянулись. На них, словно ястреб на цыплят, со свирепым выражением лица неслась невысокая, очень худая и измождённая женщина, вооружённая длинной палкой.

— Простите, мэм, — начал было Том со всей вежливостью, на какую только был способен в такой ситуации, но женщина явно не желала его слушать. Она что-то кричала на неизвестном ему языке, и, судя по выражению её лица, это было отнюдь не приветствие. Мальчики попятились, всем своим видом демонстрируя, что не собирались причинять её дочкам никакого вреда. Только Том подумал, что лучше бы убраться отсюда подобру-поздорову, как груда досок угрожающе зашевелилась. Видимо, Норфолк пришёл-таки в себя и пытался выбраться. Женщина, больше похожая на разъярённую фурию в лохмотьях, ненадолго отвлеклась на копошащиеся развалины своего бывшего жилища. Когда из-под них показался карлик, она снова завопила от ужаса — видимо, единственным, что её связывало с волшебным миром, о существовании которого она не подозревала, были искалеченные девочки. Наверное, она никогда бы не поверила, что это могущественные демоны, повелевающие временем. Впрочем, в существование длинноносых карликов с жёлтыми лицами она до сегодняшнего дня тоже наверняка не верила. Смуглое почти до черноты лицо туземки стало неестественно бледным, побелевшие губы плотно сжались, но она и не подумала отступать. Том вспомнил женщину из зеркала истории, которая загораживала своих детей от тигра. Не дожидаясь, пока торговец случайностями окончательно выкарабкается, мальчик произнёс ещё одно заклинание, и доски вокруг него вспыхнули. И снова ужасный вопль женщины разнёсся по окрестностям, но глупо было её за это упрекать. Вдалеке уже послышались быстрые шаги. Видимо, остальные жители деревни спешили на помощь соседке. Том сообразил, что они с Каем в хогварцкой форме под страгийскими плащами выглядят в этом месте не намного уместнее, чем торговец случайностями, с криками прыгающий между горящими досками. Несколько человек уже спешили по тропинке к горящему дому. Выражения их лиц не предвещали ничего хорошего. Том подумал, что их и Норфолка скорее всего примут за демонов, явившихся навестить сородичей. Измазанный сажей и копотью, карлик всё-таки соскочил с горящих досок и пытался потушить загоревшиеся обрывки плаща, но его настиг удар разъярённой матери. Но теперь, пожалуй, больше следовало опасаться других жителей деревни, которые надвигались на них с отнюдь не дружелюбными намерениями. Вперёд вышел высокий мужчина с широким рубцом на щеке и что-то прокричал, показывая на девочек. Лицо его, и так изуродованное шрамом, было перекошено от непередаваемого омерзения. Хотя Том не понимал ни слова, он был уверен, что тот, ссылаясь на неопровержимые доказательства демонического происхождения сиамских близнецов, требует их немедленной смерти. Не успел он закончить, как стоящие сзади одобрительно загалдели, потрясая кто кулаками, кто палками. Том лихорадочно соображал, что же делать. Драться с десятком взрослых мугглов совершенно не хотелось, к тому же, каждое новое колдовство только укрепит их веру в демоническую сущность девочек. Где же сами адепты? Времени на то, чтобы покончить со сторонниками Гриндельвальда было более чем достаточно. Глупо бросать на произвол судьбы собственные тела! Даже такие, на которые лишний раз смотреть не хочется. Женщина, полная решимости защищать своих девочек до конца, что-то кричала в ответ, закрывая собой близнецов. Но человек со шрамом грубо отпихнул её в сторону. Краем глаза Том увидел довольную улыбку карлика, которого счастливая случайность (уж не собственного ли производства!) избавила от грязной работы. «Ну, это мы ещё посмотрим», — вдруг разозлился мальчик. Его палочка вдруг стала тёплой и слегка завибрировала в руках.

— Петрификус тоталус, — неведомая сила словно пристегнула руки мужчины к бокам, сделав его похожим на оловянного солдатика. Через секунду он рухнул как подкошенный.

Остальные отшатнулись и снова загалдели что-то непонятное. От толпы отделились двое и со всех ног побежали в деревню. Мать девочек ещё больше побледнела, правда, теперь она уже не пыталась нападать на них с Каем.

— Они побежали за колдуном, — не преминул сообщить Норфолк. — Ох, и тяжело же вам сейчас придётся, — зацокал он языком, изображая сочувствие. Тому даже некогда было удивляться тому, что в этом месте среди мугглов живёт колдун. Очевидно, они попали в какие-то стародавние времена, когда изоляция ещё не была столь полной. В общем, только взрослого волшебника им сейчас и не хватало. А по тропинке уже шествовал с невероятно торжественным видом, сопровождаемый приветственными криками, седой старик в невообразимом головном уборе из цветных перьев, закутанный во что-то вроде разноцветной лохматой простыни. На плече у него восседала немыслимых размеров жаба, по-видимому, весьма довольная собой. В руках волшебник держал инкрустированный посох и нечто очень напоминавшее засушенную голову. Тому показалось, что среди приспешников Гриндельвальда был кто-то очень похожий.

Остановившись в нескольких метрах от мальчиков, колдун воздел руки к небу и, потрясая посохом, прогремел что-то непроизносимое. Всё это выглядело очень внушительно, но ничего не произошло, только с пальмы упал и раскололся кокосовый орех.

— Странная манера колдовать, — удивился Том. — Что он делает?

— Собирается угостить нас мороженым, — фыркнул Кай. — Древние колдуны, перед тем как сотворить волшебство, всегда просили благословения у кого-нибудь. У неба или духов. Глупые предрассудки.

Видимо, волшебник получил испрашиваемое благословение, потому что следующим жестом он направил посох прямо на них, и у Тома заложило уши от его громоподобного голоса. Земля заходила ходуном у них под ногами, и на ней как будто выскочил чудовищных размеров прыщ. Сначала он просто рос, потом у него по бокам появились наросты, превратившиеся в уродливые трехпалые руки. Сверху появилось подобие земляной головы. Голем — а это был он — с усилием оторвал от земли ногу, больше похожую на свежеоткопаный пень. Жаба одобрительно квакнула. Земляное чудище устремилось к ним. Кай запустил в него сногсшибателем, но с этим заклинанием ему сегодня определённо не везло: оно отрикошетило от земляного пуза и угодило в него самого. Мальчик едва успел чуть отскочить, чтобы не упасть на сиамских близнецов, но избежать сногсшибателя не удалось, и он растянулся рядом. Падая, Кай выставил вперёд руку, и его палочка с сухим треском переломилась пополам, выпустив напоследок несколько разноцветных искр. Оставшись один на один с надвигающимся големом, Том почувствовал, что его сердце ухнуло куда-то вниз. Применить атакующее заклятие он не решался, боясь, что оно отрикошетит в него так же, как сногсшибатель Кая. Краем глаза мальчик заметил, что колдун своим посохом управляет движениями голема.

— Риктусемпра, — ударил он щекочарой по волшебнику. Тот зашёлся от смеха, мгновенно утратив всю свою торжественность, и выронил посох, оседая на землю. Жаба свалилась с его плеча и возмущённо заквакала. Посох упал, и голём замер, отвернувшись от Тома. Мальчик бросился к Каю, но тот был без сознания. Колдун однако всё-таки справился с его заклятием и поднялся. Лицо его просто позеленело от гнева. Он снова вскинул посох, при этом голем неловко подпрыгнул и рассыпался на множество земляных комьев. Рокочущий голос колдуна вибрировал от злости. Том даже не заметил, как Норфолк выпустил ещё одного большого мохнатого паука, который уже подбирался одной из четырёх неподвижных ног девочек. Том швырнул в него земляным комом, но, подняв глаза, увидел, что прямо в него летит огненная комета. Где-то сзади полыхнуло золотым светом. Мальчик попытался отскочить, но тело не слушалось. Он хотел хотя бы зажмуриться, но и это ему не удалось. Комета зависла в нескольких дюймах от его лица. По ещё больше пожелтевшему, обескураженному лицу Норфолка Том понял, что за спиной появились страгийки. С души тут же упал камень размером с драконье яйцо.

— Я, как всегда, вовремя, — услышал мальчик низкий, бархатный голос двойника Клио Кривелли. Теперь он точно знал, что они не оригинал и отражение, а сёстры, даже почти единое целое. Гибкая фигура выскользнула из тени. Она прочертила жезлом полосу, отделившую их с Каем, Норфолка и сиамских близнецов, и ещё раз взмахнула им. День тут же сменился тёмной ночью, и Том увидел, что колдун и жители деревни словно в ускоренной съёмке пятятся назад, исчезая в темноте. Мальчик почувствовал, как к нему медленно возвращается возможность двигаться. Плащ плавно соскользнул с его плеч и обернулся вокруг фигуры адепта.

— Норфолк, — она повернулась к карлику. — Не ожидал уже меня увидеть?

— Инспектор Иксуномей, — почтительно отозвался он. — А я вот тут решил приглядеть, как бы не случилось чего. Местечко-то, не извольте гневаться, неспокойное. Я уж тут постарался, чтобы с вашими милостями всё в порядке. Жизни своей не жалея … Несносные мальчишки. Уж не знаю, чего им наобещал тот колдун…

— Не случилось бы чего, — изогнутая бровь страгийки приподнялась вверх. Должно быть, для неё это было равносильно крайнему изумлению. — Не случилось. А ведь могла быть лучшая случайность за твою карьеру. Но всё разрушило крохотное совпадение.

На лице Норфолка застыло самое любезное выражение.

— Он лжёт, — Том сам удивился, услышав свой голос, — он пытался Вас убить.

Иксуномей смерила мальчика взглядом, и он почувствовал себя какой-то букашкой. Где-то сзади застонал Кай.

— Да что Вы, инспектор, — залепетал Норфолк, белея от страха, — да разве я могу?

— Без сомнения, — отчеканила страгийка, и карлик замолк, наградив Тома таким взглядом, что и без того мучительное желание провалиться сквозь землю стало ещё сильнее.

— Я почитаю Орден и правила игры, — почти прошептал поникшим голосом торговец случайностями.

— Вот и расскажешь об этом тому, кто их придумал. Неужели ты так поглупел за те восемьсот лет, что мы не виделись, и думаешь, что сможешь обмануть меня?

— К чему мне убивать Вас? У меня спокойный бизнес, так, небольшая лавочка в одном провинциальном мирке. Буду всегда рад видеть. Вы уж не побрезгуйте стариком, — лебезил карлик.

— Не меня, — возразила страгийка. — ты хотел уничтожить Магистра Гельделатрикс.

Истинное имя Клио Кривелли словно пригвоздило Норфолка к месту, на котором он стоял. Льстивое выражение мгновенно исчезло с его лица..

Может, он и хотел что-нибудь возразить, но золотистая стрела, выпущенная из страгийского жезла, вонзилась в грудь, и карлик замер.

«Сейчас очередь дойдёт до нас», — с тоской подумал Том. Иксуномей развернулась к ним.

— Вы нас убьёте, да? — тихо спросил Том.

Густые чёрные брови приподнялись. Казалось, за всю свою вечную жизнь она не слышала ничего более нелепого.

— Зачем?

— Ну, мы же нарушили целую кучу этих Ваших правил…

— Эфемеры не могут нарушить правила, — отозвалась страгийка без всякого выражения в голосе.

— Кто? — не понял Кай, который уже поднялся и стоял рядом.

— Существа, чья жизнь ограничена продолжительностью существования стареющей оболочки. Люди в том числе. Мы никогда не убиваем эфемеров, если они не угрожают течению времени, а это бывает крайне редко. И даже тогда — только если нет другого выхода.

— Но ведь мы… — Том не верил своим ушам.

— Вы были нашим последним шансом. Той ничтожной вероятностью, которой Норфолк пренебрёг, выстраивая кривую своей случайности. Возможность того, что вы пройдёте сквозь портал, минуете душелова, не сойдёте с ума в коридоре и не только сделаете хроноворот, но и почувствуете точку не-возврата, единственное приложение своего слабого вмешательства, неукротимо стремилась к нулю. Норфолк и его сородичи так привыкли генерировать изысканные совпадения, что он упустил из виду, что иногда они возникают сами по себе. К тому же наказывать — не в нашей природе. Для этого нужно сначала разделить поступки на хорошие и дурные, а служение времени отрицает этот подход. Для этого ваша культура придумала добро, зло и справедливость — одну из самых нелепых иллюзий. Неужели трудно понять — всегда виноват убитый, потому что он уже наказан. Это единственная справедливость, неотвратимая и безошибочная.

— Подождите, — вопрос об Ориель буквально прожигал мальчику грудь. — А как же… — он не успел закончить.

— Ваша подруга? Таковы правила. Она сама вошла в сумеречную зону.

— Но она ничего не знала, — горячо вступился Кай. — Вы же сами сказали, что не вините нас за то, что мы сделали. Мы вернём все артефакты, только, пожалуйста, отпустите её.

— Незнание ничего не меняет. Конечно, вас никто не обвиняет, у ошибок нет вины. У них есть только цена.

Тому очень захотелось выцарапать эти неподвижные чёрные глаза, жжение в груди усилилось. Понадобилось несколько бесконечных секунд, чтобы мальчик смог понять, что жар исходит от амулета. Ведь он по ещё одной нелепой случайности носил на шее то, что осталось от человеческой сущности его демонической собеседницы! Мальчик рванул воротник форменной куртки. Кристалл пульсировал короткими голубыми вспышками.

— Мне нет дела до ваших правил, верните её, я приказываю! — с победным блеском в глазах он вытянул перед собой руку с обжигающе-горячей страгийской реликвией.

Но ничего не произошло. Страгийка лишь едва заметно повела плечами:

— Это не в моей власти.