Том Реддль и зеркальный коридор

Глава 18. Три балла декана Слизерина, или осмеяние справедливости

Профессор Дамблдор просиял, словно уже наступило Рождество. Мальчики обменялись счастливыми взглядами, и даже профессор Ван Хельсинг улыбнулась с нескрываемым облегчением.

— Но как всё это могло произойти? Дети открыли портал в Место-Вне-Времени? Вы хотите сказать, что он в Хогварце? — проницательный взгляд голубых глаз задержался на неподвижном лице Клио Кривелли.

— Вы не хотели меня слушать, Альбус! Он в Запретном лесу, это же очевидно, — провозгласила профессор Ван Хельсинг. — Надеюсь, теперь Вы убедились, что их всех необходимо исключить из школы.

— Дорогая Брунгильда, успокойтесь и позвольте профессору Кривелли ответить, — мягко возразил Дамблдор.

— Нет, что Вы. Портал открыл Гриндельвальд. Только не спрашивайте, где и как он это сделал, — эта тайна касается только Ордена.

— Но он в Запретном лесу, так ведь? — не унималась Ван Хельсинг.

— Конечно, нет, — наконец, снизошла до неё декан Слизерина.

Это был очень странный диалог. Профессор Дамблдор, на лбу которого постепенно явственно обозначались встревоженные складки, продолжал задавать вопросы, как будто разматывая запутанный клубок. Страгийка односложно отвечала, старательно обходя секреты Ордена. Из того, что было произнесено вслух в больничном крыле и щедро сдобрено сомнительными догадками о том, чего произнесено не было, получалось примерно следующее: Тому в руки попала книга о страгийском Ордене, содержание которой составляла Чёрная магия. Он увидел в зеркале дедушку (слава Мерлину, о подробностях декан Слизерина умолчала, и Дамблдор так никогда и не узнал, что он ради этого залез ночью в кабинет Кривелли) и решил его разыскать. Зато о путешествии в Запретную секцию страгийка упомянула (хорошо хоть, не про многосущное зелье Фламеля, а то Ван Хельсинг задушила бы их прямо здесь). В усадьбе Серпентсов Том нашёл пресловутый Амулет Тени, принадлежавший Слизерину, и записку, которая привела его в лавку Норфолка. Торговец случайностями потребовал ещё одну страгийскую реликвию, назначение которой вслух названо не было, и она была успешно украдена из кабинета Клио. В награду за это Норфолк доставил детей к Гриндельвальду (в этом месте брови Дамблдора удивлённо взметнулись вверх). Дальше продираться сквозь дебри таинственных событий было всё сложнее — практически любой вопрос упирался в тайны Ордена. Дети неизвестным образом попали в Место-Вне-Времени. Ориель чуть не погибла при встрече с душеловом. Том и Кай вернулись и изменили прошлое. Ориель поправится и будет жить.

— Мне больше нечего вам сказать, — наконец изрекла Клио. — Всё остальное касается только Ордена.

— За то, о чём Вы сообщили, можно исключить целый курс, не то что троих студентов, — профессор Ван Хельсинг просто расцвела.

Конечно же, Том не удивился — каждый ответ декана Слизерина неумолимо приближал его обучение в Хогварце к логичной развязке. Интересно, отберут у него волшебную палочку или нет? А вот Джокера он всё равно не отдаст, это его подарок. Может быть, Кай всё-таки передумает с ним ссориться и будет иногда присылать книги? «Ему-то ничего не угрожает, — зашевелился в голове противный червячок. — Рудольф Ривейра обязательно что-нибудь придумает. Сделает ещё несколько подарков школе или переведёт сына в Дурмштранг».

— Что Вы имеете в виду? — взгляд неподвижных чёрных глаз остановился на почтенной мракоборке.

— Даже теряюсь, с чего бы начать, — ядовито отозвалась Ван Хельсинг, явно наслаждаясь ситуацией. — Например, они шлялись по школе после отбоя.

— Да? Тогда из двухсот восьмидесяти девяти студентов Хогварца необходимо исключить двести восемьдесят шесть. Вас интересует список?

— Извините, Клио, — вмешался Дамблдор. — Уважаемая Брунгильда немного преувеличивает. В этом случае можно ограничиться лишением Слизерина баллов.

— Только Слизерина?

— Приходится признать, что мы в состоянии наказывать только в том случае, если нарушители попадаются, — вздохнул декан Гриффиндора.

— Вы противоречите сами себе, профессор. Те, о ком идёт речь, не попались.

— Конечно, не попались. Потому что Вы, вместо того, чтобы выполнять обязанности декана, покрываете этих малолетних преступников, — пробурчала куда-то в пол профессор Ван Хельсинг. — Почему, спрашивается, если Вам известно о таком количестве нарушений студентов, Вы никому об этом не сказали?

— Потому что меня не спрашивали. Не в моих привычках лезть не в своё дело, — отрезала Клио, но Ван Хельсинг явно не поняла этого прозрачного намёка.

— Но Вы упомянули о краже из своего кабинета, — напомнил Дамблдор. — А это очень серьезно. Как и то, что дети покинули Хогварц без разрешения. Я боюсь, нам действительно придётся поставить вопрос об исключении.

— Кража? У меня? По Уставу Ордена мне ничего не принадлежит. Многоуважаемый профессор Фламель, да и Вы тоже, Альбус, пользовались золотом лепреконов, отражениями доппельгангеров, драконьей кровью и шерстью единорогов, наконец. По вашим правилам, это кража?

— Но те существа, о которых Вы упомянули, — это магические твари или… демоны? — профессор трансфигурации как будто на что-то наткнулся.

— Конечно, — согласилась профессор Кривелли. — А кто я, по-вашему? Человек?

Дамблдор промолчал, видимо, не желая называть коллегу демоном.

— И что Вы предлагаете? Спустить им с рук все гнусные выходки и наградить призом за служение школе? — язвительно прошипела Ван Хельсинг. — Я требую, чтобы их исключили.

— Дорогая Клио, я понимаю, что ситуация неоднозначная, но у нашей школы довольно строгие правила, — примирительно улыбнулся Дамблдор. — Помимо, так сказать, формальной стороны дела, мы всегда учитываем ещё и этическую, наш долг не только передавать свои знания и умения, но и заботиться о том, чтобы студенты стали нравственными людьми. Я боюсь, нам всё-таки придётся применить довольно строгие взыскания. Я не готов сейчас говорить об исключении столь же однозначно, как многоуважаемая Брунгильда…

— Если Вы не возражаете, — прервала его Клио Кривелли, — декан Слизерина — я. Правила, о которых вы только что упомянули, не позволяют исключать студентов без соответствующего решения декана факультета — я внимательно их изучила перед тем как поступить на эту должность и беспрекословно выполняю условия соглашения Ордена с Министерством. Вам придётся ответить мне тем же и придерживаться правил, Вами же установленных. Я не допущу, чтобы моё вынужденное появление в Хогварце привело к изменению хода времени. Если Вы настаиваете, я оценю их действия в строгом соответствии не только с правилами Хогварца, но и с тысячелетней практикой их применения, которая, увы, не подчиняется математическим закономерностям. Взять хотя бы то, что оценка поступков напрямую зависит от наличия свидетелей их совершения.

Том мучительно захотел ущипнуть себя за руку. Клио Кривелли в роли его защитника после всего, что они натворили… это было слишком даже для сна. У Кая был такой вид, словно пламя в кузнечном горне заледенело.

— Я не сомневаюсь в Вашей объективности, — неожиданно согласился Дамблдор, но от его взгляда мальчикам стало не по себе.

— Зато я сомневаюсь! — взвизгнула Ван Хельсинг, позеленев от ярости. Если бы взглядом можно было поджечь, то Клио Кривелли в мгновение взорвалась бы. — Она даже не уничтожила Гриндельвальда!

— Вы тоже, — возразила страгийка.

— Но он был у Вас в руках, а не у меня! Я бы не сомневалась, если бы была на Вашем месте.

— Вот именно. Отличное слово «если». Есть ли смысл рассуждать о возможностях, которых у Вас никогда не будет?

— Профессор Кривелли действительно декан Слизерина, — произнёс Дамблдор. — Положа руку на сердце, вся эта история Ордена касается гораздо больше, чем Хогварца. Так что нам придётся смириться с её решением. Дорогая Клио, как декан Гриффиндора я доверяю Вам решить вопрос и со своей студенткой. Кстати, не могли бы Вы уточнить, сколько времени ей потребуется, чтобы прийти в себя?

— Сожалею, Альбус. Это единственный случай за всю историю всех миров. Никто не сможет ответить на этот вопрос. Но я постараюсь уложить эту петлю в два лунных цикла вашего субъективного времени, — профессор магической истории направилась к выходу из больничного крыла.

— Профессор Кривелли, — Том набрался смелости и окликнул её, — а как же мы?

— Вы давно должны быть в постелях, — декан Слизерина даже не обернулась.

— Как же я забыла? — опомнилась Ван Хельсинг. — Я же застала их в мастерской Торрина после отбоя! Десять баллов со Слизерина, каждому, — отчеканила она вдогонку удаляющемуся в коридоре чёрному плащу Клио Кривелли.

Тому едва хватило сил, чтобы дойти до кровати. Интересно, сколько он не спал, если перевести время в привычное измерение? Едва шевеля языком, он пообещал Каю рассказать всё завтра и провалился в сон, едва коснувшись головой подушки.

Разбудил его многократно усиленный громоподобный голос Рудольфа Ривейры, обещающий скормить непутёвого отпрыска драконам и усыновить вместо него домашнего эльфа.

— Папа прислал вопиллер, — Кай со вздохом сообщил то, о чём Том и так догадался. — Мы проспали завтрак, и Вексель прилетел прямо сюда, — оправдывался он за это внезапное пробуждение.

— Это не самое худшее. Наверное, ему Дамблдор сообщил.

— Уж точно не профессор Кривелли, — скривился Кай.

— Перестань. У нас всё получилось: Гриндельвальд не попал в коридор, Ориель вернётся. Нас даже не исключили! — Том до сих пор не мог в это поверить.

— Пока, — осадил его Кай. — Ещё не всё потеряно, думаю, этого так не оставят. Подожди, ещё Диппет не вернулся. Но расскажи лучше про парня, который придумал правила игры.

— Я отдал ему Амулет Тени. И кулон этой, второй. Которая инспектор, — Том пересказал их разговор.

Оставшиеся дни каникул они изо всех старались как можно меньше попадаться на глаза взрослым — Кай пропадал в мастерской Торрина, Том корпел над учебниками, поклявшись больше не нарушать правила Хогварца. По крайней мере, до конца учебного года. Если, конечно, ему удастся остаться в школе. Каждый день они приходили в больничное крыло и, притихшие, часами сидели у постели Ориель, вслушиваясь в её слабое дыхание. Том клял себя, на чём свет стоит, что не удосужился спросить у Того-Кто-Придумал-Правила-Игры, когда девочка очнётся. Мальчик ждал и побаивался этого дня — он не знал, как снова сможет смотреть ей в глаза.

В последний вечер каникул Хогварц наполнился голосами и суетой. Вернувшиеся с каникул студенты наперебой делились впечатлениями. То, что случилось с мальчиками и Ориель, было большим секретом. И конечно, вся школа только об этом и говорила. Тёмная история передвалась из уст в уста, обрастая множеством невероятных подробностей, одна нелепее другой. В гостиной Слизерина Том услышал, что дементор (?!) напал на Ориель, потому что она мугглорождённая. В каминном зале хуффльпуффец-второкурсник рассказывал друзьям, что в Месте-Вне-Времени сломались гигантские волшебные часы, а Кай их починил, потому что цверги не смогли забрать его душу, ведь у вампиров её нет. За ужином Том против воли вздрогнул, услышав краем уха, что муггловский подкидыш оказался в Слизерине не просто так — он потомок легендарного основателя, не зря ему удалось найти таинственный артефакт, завещанный хогварцким змееустом своим потомкам. Теперь, куда бы ни направлялись друзья, их везде сопровождали косые взгляды и шепотки.

После ужина Доминика Винтон, пряча за светской — как ей казалось — полуулыбкой распирающее любопытство, подсела к Тому:

— А что там, в Месте-Вне-Времени? — буднично поинтересовалась она, всем своим видом демонстрируя, как почётно её внимание.

— Гигантские пауки танцуют твист, — нарочно громко ответил Том и демонстративно углубился в «Занимательные превращения». Доминика, к его удовольствию, после этих слов стала похожа на кошку, которую окатили ведром ледяной воды.

На следующий день на уроке превращений он старательно избегал взгляда профессора Дамблдора и нарочно долго возился с простейшим превращением карандаша в спицу. На алхимии пустующее место Ориель рядом с Глорией Стюарт резануло его острой, щемящей тоской. По привычке он постоянно оборачивался, но подсказывать было некому. Интересно, почему у Глории заплаканные глаза и слёзы капают в варящееся зелье? И Локсли вертит своей рыжей растрёпанной гривой, словно его котёл стоит на месте Ориель? А профессор Фламель даже не снял с гриффиндорца баллы за взрыв и столп вонючего зелёного дыма вместо зелья для запоминания (совершенно безвредный состав, разрешён Министерством магии, обязательно пригодится для подготовки к экзаменам, как убеждал алхимик).

После обеда они с Каем отправились в больничное крыло, где уже толпилась стайка бледных испуганных детей. Первый курс Гриффиндора в полном составе, Салли Ласкер из Равенкло со своей неразлучной подружкой Сэнди Нейс и даже Минерва МакГонаголл, которая, как казалось Тому, дружила только со свитками. Мальчик сразу почувствовал себя очень неуютно под перекрёстным огнём настороженных и неодобрительных взглядов. Даже не зная подробностей путешествия в Место-Вне-Времени, все были уверены, что Ориель попала туда из-за него. Хитрые слизеринцы всегда подставляют благородных гриффиндорцев. Это аксиома. И обиднее всего было оттого, что это правда.

— Я предупреждала её с самого начала, чтобы она держалась от них подальше, — всхлипнула Глория Стюарт, даже не пытаясь говорить тише, чтобы мальчики не услышали её слов.

Странно, ведь они проучились вместе почти год, встречались каждый день, и Том ни разу не задумался, чем она живёт. Он даже не знал, что у неё есть друзья в Гриффиндоре. Принося её в жертву сумеречному демону, он не видел глаз её друзей, не говоря уж о родителях и крохотной сестрёнке. А кто, кроме Ориель и Кая, пришёл бы сюда, будь он на её месте?

— Пойдём отсюда, — Том с горечью скользнул взглядом по двери в палату. — Не думаю, что она захочет нас видеть, когда очнётся.

Кай хотел что-то возразить, но в свистящих шепотках раздалось хорошо различимое «вампирёнок», и он, не оборачиваясь, последовал за другом. Они всё равно приходили: каждое утро, за несколько минут до подъёма, неслышно выскальзывали из спальни, хватались за диск хроноворота и крали у вечности немного, всего час утреннего холодка и сонной тишины. Каждое утро из теплицы Листвика исчезало несколько его любимых смеющихся фиалок, и мальчиков совершенно не заботило, что их могут застать за этим занятием.

Дни сменяли друг друга, и приближающееся лето нерешительно топталось у ворот хогварцкого парка. Уже не весеннее, но пока ещё не жаркое солнце сонно жмурилось на своём лазурном троне, ласково щекоча густые кроны вековых деревьев. Не тронутая душным маревом летнего зноя, густая трава была такой восхитительно-свежей, что в неё хотелось зарыться с головой, слушая наперебой стрекочущих кузнечиков. Бабочки, очнувшиеся от зимнего сна и вырвавшиеся из оков коконов, порхали в эфемерном вальсе среди рассыпанных разноцветными брызгами луговых цветов.

Сидя на скамейке хогварцкого парка, Том никак не мог сосредоточиться на стандартной книге заклинаний. Прошло уже больше месяца с тех пор, как они вернулись из Места-Вне-Времени, а Ориель до сих пор не очнулась. Недели проходили одна за другой, вчера в Большом зале повесили расписание экзаменов, а она все ещё спала своим заколдованным сном. Со дня того разговора в больничном крыле профессор Кривелли так и не объявила о своём решении, и Том иногда чувствовал себя узником, приговорённым к смертной казни в ожидании палача. Может, к экзаменам вообще не стоит готовиться? Какая разница, с какими оценками его выгонят из школы? Каждый раз после урока магической истории он боролся с искушением подойти к декану и задать мучающие его вопросы, но язык словно приклеивался к нёбу. Мальчика даже раздражало это праздничное благоухание приближающегося лета, проникающее сквозь стены замка.

К своему удивлению, он почти по всем предметам, кроме защиты от тёмных сил и полётов на метле, получил «сверх ожиданий». На артефактах, правда, он чуть было не испортил талисман с изображением феникса, но вовремя успел подсунуть его Каю, который уже через полчаса после начала работы откровенно скучал.

И вот завтра будет прощальный ужин в честь окончания учебного года, а Ориель в больничном крыле, и Тот-кто-придумал-правила-игры, наверное, напрочь о них забыл.

— Завтра праздничный ужин, — вздохнул Кай. — Отец приедет.

— Ты не рад? — удивился Том.

— Он прислал мне три вопиллера, если ты помнишь. Он не был так зол с тех пор, как в позапрошлом году выиграл главный приз в Самой Честной Всемагической Лотерее…

— Мистер Ривейра расстроился, что выиграл приз?

— Видел бы ты это… «Ривейра Индастриз» была главным спонсором лотереи, и отец оставил один билет себе на память. Потому что я нарисовал движущиеся картинки, которые на них напечатали. И, представляешь, на него выпал главный приз. Что началось в газетах — все писали, что лотерея подстроена, папа мошенник и наложил на свой билет заклятие удачи. Или «Империус» на гоблина, который тянул выигрышный номерок. В «Правдоборе» вообще опубликовали, что наш домашний эльф был переодет в этого гоблина. И вообще, нечего было обманывать честных колдунов и прикидываться благотворителем. А мистер Малфой в интервью «Ежедневному пророку» высказался, что упыря только осиновый кол исправит… Конечно, папа отказался от выигрыша и пожертвовал его больнице Св. Мунго. А «Правдобор» ему пришлось купить, чтобы он прекратил писать всякие гадости. По-моему, они этого и добивались.

— Да уж, — Том невесело улыбнулся. — Не переживай, он всё равно тебя простит, ты же его единственный сын. А на меня даже сердиться некому.

— И из-за палочки он очень расстроился, он ведь сам её для меня сделал — специально забил лазоревого иглохвоста и ездил в Канаду за серебристым клёном. А сейчас прислал мне свою старую, даже не знаю, что в ней. Похоже, шерсть единорога, которая мне совершенно не подходит. Профессор Кривелли ещё не сказала, какое взыскание на нас наложит. Вдруг это будет отработка на пару тысяч лет? Например, сопровождать Пескоплюя и развлекать его анекдотами.

Представив такую картину, Том фыркнул, но на сердце у него опять заскребли кошки.

На следующий день в школе с самого утра царила предпраздничная суета с едва уловимым оттенком грусти. Ещё денёк, и все они покинут Хогварц. Кто-то на лето, а он, Том Реддль, возможно, навсегда. В коридоре, ведущем в слизеринское подземелье, двое эльфов, вооружённых щётками, гонялись за одними строптивыми рыцарским доспехами, которые наотрез отказывались от чистки лат, потому что боялись щекотки. Обитатели картин чинно руководили процессом стирания пыли со своих рам. Несколько ковровыбивалок неистово колотили ковровые дорожки, поднимая клубы пыли, которые ещё один эльф ловил странным приспособлением вроде сачка для бабочек. Вдоль перил мраморной лестницы, ведущей в Большой зал, профессор Листвик расставлял большие глиняные вазы с живыми цветами, которые болтали и хихикали на разные голоса. Старшекурсники под руководством профессора Айзенгрима обновляли заклятия, превращающие сводчатый потолок в звездное небо.

Волшебная палочка порхала в руках Дамблдора, и невзрачные сухие листки превращались в разноцветные надувные шары, складываясь в гирлянды.

Том без всякого настроения облачился в мантию и они отправились на ужин. Только сейчас он обратил внимание на колбы песочных часов, отражающие итоги традиционного соревнования между факультетами. Несмотря на преследовавшие Клавдия Малфоя весь год страхи, Слизерин прочно удерживал второе место, отстав от Гриффиндора всего-то на один балл. В убранстве зала преобладали золотисто-красные тона, под потолком гордо реяли гриффиндорские флаги, а стену за столом педагогов украшало изображение золотого льва на красном поле. Том подумал, что Ориель бы очень этому обрадовалась, и тоска снова сжала сердце тугим обручем. Проходя мимо стола педагогов, мальчик услышал обрывок разговора директора Диппета и профессора Дамблдора:

— Если она не объявит своё решение до шести, я сам его приму, — бросил директор тоном, не терпящим возражений.

— Но в соответствии с нашими правилами…

— Я вправе отстранить декана факультета, если он не выполняет своих обязанностей, и принять руководство на себя. А мисс де Бойя необходимо отправить в клинику Св. Мунго.

Сердце Тома рухнуло куда-то вниз. Конечно, у профессора Кривелли есть дела поважнее, чем праздничный ужин. А уж Диппет-то не станет с ними церемониться.

Когда студенты расселись по местам, директор постучал серебряной ложкой по своему кубку.

— Попрошу внимания! Прежде всего я хочу поздравить всех с окончанием учебного года, — цепкий взгляд колдуна зафиксировал стрелки часов, добравшиеся до цифры шесть. — Мне жаль, что наш праздничный вечер приходится начинать с неприятных вещей. Я вынужден сообщить вам, что трое первокурсников грубо нарушили школьные правила и подвергли себя… да и не только себя серьёзной опасности. Мисс де Бойя до сих находится в больничной палате, и состояние её здоровья внушает серьёзные опасения. В связи с этим…

Звон разбитого стекла смешался с пронзительным визгом профессора Брюгерс, преподавательницы муггловедения. Она с ужасом отбросила своё крохотное зеркальце, из которого вырвалось что-то похожее на летучую мышь. Существо расправило руки-крылья, стремительно вытягиваясь в человеческий рост. Клио Кривелли, как всегда бесстрастная, с мраморной маской вместо лица, скрытая складками плаща, стояла в центре зала.

— Я начисляю один балл мисс Ориель де Бойя, один балл мистеру Тому Реддлю и один балл мистеру Каю Ривейре, отчеканила она без предисловий.

Маслина выпала из открытого рта Брунгильды Ван Хельсинг. Она стала зеленее скатерти, застилавшей слизеринский стол. У директора Диппета был такой вид, словно ударила молния. Том почувствовал, что сползает со стула.

— Она свихнулась! — профессор Ван Хельсинг наконец смогла закрыть рот.

— Постойте, — Адальберт Диппет вперил в страгийку испепеляющий взгляд. — Вы опоздали.

— Я? — уже знакомый Тому отрезок голубого света вспыхнул в руке декана Слизерина. — Ваши часы спешат на одну минуту, восемнадцать целых и восемьдесят три сотых секунды, — голос адепта времени звучал так, словно директора уличили в чём-то невероятно позорном. Она вскинула тонкую руку, из жезла вырвалась синяя вспышка, ударила в часы, и стрелки, словно опомнившись, вернулись чуть назад.

— Хорошо, но Ваше решение звучит, по меньшей мере, странно. Не могли бы Вы объяснить…

Тому вдруг подумалось, что, если бы Диппет на глазах у всей школы свалился с метлы, ему и то не было бы так неловко.

Профессор Кривелли едва заметно кивнула:

— Перед тем как решить эту задачу, я проанализировала все случаи начисления и снятия баллов за всю историю Хорварца, а это более двух тысяч лет.

— Всем известно, что Хогварц построен тысячу лет назад, — язвительно вставила профессор Ван Хельсинг.

— Успокойтесь, он рухнет не завтра. Для своих расчётов я использовала девятнадцать Хогварцев из сходных вселенных. Те, в которых использовалась-используется система начисления баллов. Я уже говорила, она не подчиняется математическим закономерностям, поэтому ранее я ею не пользовалась. Множество переменных, таких, как личность ученика, настроение педагога, его воспитание и темперамент, принадлежность к факультету, этика и мораль эпохи, невозможно определить расчётным путём, и в этой части я использовала генерацию случайных чисел в рамках заданного диапазона. Помимо этого, оценка поступков учеников разительно отличается в зависимости от случайного фактора, были ли они застигнуты. В данном случае я исходила из того, что нет.

— Но почему? — не понял Айзенгрим. — Нам всем стало известно, иначе этого разговора бы не было.

— Потому что никто из педагогов Хогварца их не видел. И я в том числе. Для своих расчётов я использовала зеркало истории, которое никогда, ни в одной вселенной не использовалось-используется для этого.

— И всё же. Я вижу массу поступков, за которые можно лишить баллов, но ни одного, за которые их можно было бы начислить, — директор Диппет под грузом аргументов, похоже, готов был смириться с решением страгийки.

— Возьмём Запретную секцию. Вы за время своей учёбы посещали её без разрешения восемьдесят семь раз, и только один раз Вас лишили за это баллов, когда Вы были застигнуты. В остальных случаях Ваши ответы по Зельям, Заклинаниям и Защите от тёмных сил, почерпнутые оттуда, ПРИНОСИЛИ очки Равенкло. Профессор Дамблдор, в недалёком будущем Ваш преемник на посту декана Гриффиндора ещё наградит баллами нескольких учеников, которые не только покинули-покинут Хогварц без спроса, но и ворвались-ворвутся в Министерство магии. Во все времена в Хогварце щедро награждали-награждают тех, кому удавалось-удаётся перехитрить демонов. Если кто-то сомневается в правильности моих расчётов, я готова их продемонстрировать. Только на их подготовку у меня ушло три с половиной тысячи субъективных лет.

Почему-то Том совсем не удивился, что желающих взглянуть не нашлось.

— Клио, — нарушил тишину декан Гриффиндора, — но, принимая решения, мы обычно учитываем намерения учащихся и последствия их действий.

— Намерения? Цель оправдывает средства, Вы это хотите сказать? Мои расчёты демонстрируют, что зубная боль играет куда большую роль. А что касается результатов, то они успешно сведены к нулю.

— А девочка, она, по-вашему, тоже сведена к нулю?! — Ван Хельсинг чуть не подавилось от возмущения.

— Она очнулась, — без всякого выражения в голосе констатировала Клио Кривелли, и по залу пронёсся вздох облегчения. Складки чёрного плаща взметнулись за спиной профессора магической истории, и она поспешила к выходу из зала.

— Дорогая Клио, неужели Вы не хотите остаться? — остановил её Дамблдор. — По нашим традициям, декан факультета, победившего в соревновании, получает кубок школы. В этом году наши факультеты набрали равное количество баллов, и я буду рад, если Вы разделите со мной эту честь.

Трудно было представить кого-нибудь менее интересующегося школьным кубком, чем профессор Кривелли, но она едва заметно кивнула, заняла предназначенное ей место за столом педагогов и даже не сделала попытки отказаться, когда профессор Айзенгрим, чтобы прервать неловкую паузу, предложил ей вина. Декорации зала стремительно менялись — гриффиндорские флаги потеснились и между ними затрепетали зелёные полотнища. Золотой лев съёжился вполовину, уступая место серебристой змее. Тому показалось, что она дразнит его раздвоенным языком.

Праздничный пир продолжался. Том с удивлением узнал, что стал лучшим учеником среди первых классов, а взгляд, которым его удостоил староста Слизерина, вполне мог сойти за благосклонный, если бы не обычная надменно-брезгливая маска, сквозившая в его подобии улыбки.

Но всё это в один миг отступило далеко-далеко назад. Потому что дверь в Большой Зал как-то нерешительно отворилась, и на пороге появилась… Ориель, ещё не опомнившаяся от своего почти летаргического сна, с залегшими под глазами тёмными кругами, но со своей удивительной, солнечной улыбкой. И хотя нездоровая бледность разливалась по лицу девочки, чётко прорисовав рассыпанные по щекам веснушки, от её лучистого взгляда становилось уютно и тепло. ЖИВА! От воплей за гриффиндорским столом задрожали даже звёзды на потолке. Профессор Дамблдор сиял так, словно у него в голове кто-то произнёс «Люмос». Тому показалось, что толпа однокурсников сейчас задушит Ориель от избытка чувств. Они с Каем тоже выбежали из-за стола, но как-то не решались смешаться с гриффиндорцами.

— Том! Кай! — закричала Ориель и, с трудом высвободившись из крепких объятий однокурсников, бросилась к ним. — Как я рада, что с вами всё в порядке!

— Главное, ты очнулась, — Том никак не мог подобрать нужных слов.

— Мы так боялись за тебя, — Кай неловко обхватил её за плечи.

— Я знала, что у вас всё получится. Мне было совсем не страшно, честно…

— Ориель, что с тобой? Как ты вообще можешь с ними разговаривать? Ты из-за них чуть не погибла! — ноздри Глории Стюарт вздымались от возмущения.

— Кто это тебе сказал?! — звенящий от гнева голос Ориель разнёсся по всему залу. — Глория, с чего ты это взяла?!

— Все говорят… — смутилась девочка. — Ты же …

— Кто все? Тебя там не было! Неужели, пока я спала, Гриффиндор стал факультетом сплетников?! И я должна верить тебе, а не своим глазам?

— Но… — три сотни пар глаз застыли в немом вопросе.

— Том и Кай спасли меня, — закончила Ориель. — И я не хочу слушать никого, кто говорит плохо о моих друзьях.

Том понял, что он никогда не признается ни ей, ни Каю, что Амулет Тени мог отпугнуть Душелова. Страгийская реликвия исчезла из этого мира, и он надеялся, что навсегда. Сегодня же он отдаст гримуар профессору Кривелли и попытается забыть всю эту историю.

Вздох изумления разнёсся по залу.

Директор Диппет снова постучал по своему кубку, и гул стих. Он поднялся:

— Мы все счастливы видеть мисс де Бойя в добром здравии. Я рад, что эта история закончилась гораздо лучше, чем это могло бы быть. И мы непростительно долго не начинаем наш пир! — после этих слов блюда наполнились обилием вкусной еды.

Никто не удивился, что трое друзей почти сразу же покинули Большой зал, впрочем, прихватив с собой изрядное количество угощения. Они удобно расположились в пустом каминном зале, ведь нужно было ещё столько всего поведать друг другу. Мальчики наперебой рассказывали о хроновороте и сиамских близнецах, и сейчас, когда всё осталось позади, это не было и вполовину так страшно.

— Том, мне ужасно жаль, я понимаю, тебе было нелегко с этим смириться. Я так надеялась, что твой дедушка жив, — вздохнула Ориель, как только он закончил. Странно, но Том практически не вспоминал о нём — видимо, нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было.

— Спасибо, — он состроил скорбный вид, искренне надеясь, что получится правдоподобно.

— Ты очень смелый, — улыбнулась Ориель, когда мальчик рассказал о том, как отдал Амулет Тени в обмен на её душу, но ему вдруг отчего-то стало мерзко как никогда.

— Ешь, ты совсем прозрачная, — Кай положил на её тарелку ещё один кусок пудинга. — Том, я вдруг вот о чём подумал… А с чего бы этому цветку нам помогать?

— Помнишь, она же дочка Норфолка, — Ориель пожала плечами.

— Вот именно. С чего бы ей подсказывать, как увидеть гримуар в зеркале? Она помогла нам сделать хроноворот, чтобы мы вернули страгийских адептов и помешали Гриндельвальду. Кажется, это совсем не то, чего хотел её папочка? Ведь теперь Гриндельвальд не заплатит ему, верно?

— Гриндельвальд… — Том замолчал. Он понял, что же в этой истории не давало ему покоя. Последний поступок Веримус явно не соответствовал логике. Похоже, она совсем не хотела, чтобы Гриндельвальд зашёл в коридор. И тот, кто считает себя величайшим колдуном на земле, был в этой пьесе таким же статистом, как они сами. Картинка, наконец, сложилась в единое целое.

— Нужно предупредить профессора Кривелли, — сказал он, поднимаясь.

— Предупредить о чём? — не понял Кай.

— Цветок. Это она всё устроила. У неё какие-то свои планы, я не могу понять, что это, но она ещё не закончила, — он побежал в кабинет магической истории.