Неяркое мерцание спокойной дымкой осело на веках. Сириус облегченно вздохнул: наконец-то жуткий мир Шестерых Духов остался позади. Разрешено лечиться и готовиться к дальнейшему походу… так, а где он, собственно?
Сириус осмотрелся вокруг. Пещера? Или какой-то каньон… во всяком случае, многочисленные кристаллические формации цвета карамели, а так же отсутствие неба — словно замшевая подкладка вместо него, намекали на замкнутость пространства. Полумрак и редкие отблески на разломах минералов подтверждали догадку.
И холодно. Видимо, местные обитатели — полная противоположности Шестерым. Вместо полыхающего безумия — сдержанный холод и сумрак. Явно декларирующий, что пришельцев любят тут еще меньше, чем средь крови и ржавчины.
«Мне здесь не нравится», — хмуро подумал Сириус. Он применил несколько Исцеляющих Заклинаний, наспех залатав свежие ранения. Не больно-то надежно… еще одной битвы не выдержит. Однозначно. Впрочем, если верить фиалу — Двое Демонов не так любят воевать, как веселая компания из Духов-оборотней.
И все равно — не нравится. Отчуждение и неприятие… вот чем веяло от новых «декораций» мира-за-Аркой…
Сириус присел на квадратный кристалл с природной «спинкой». До сих пор он не отдавал себе отчета в усталости, но сейчас будто нагрузили тонной свинца. Так бы и сидел… здесь ведь не страшно, прохладно и мрачно, но — не страшно. Ни запахов, ни ощущений. Воздух на вкус пресный, и картинка видится в черно-белых тонах.
«Хозяева — Демоны Боли?» — сверился с «картой» Сириус. — «Неподходящие, по-моему, апартаменты».
Он просидел неподвижно минут десять. Или час. Или сутки. Сотворил фляжку с водой, жадно проглотил жидкость. Пара капель расплескались мимо, и от соприкосновения с минералами, зашипели.
Сириус не обратил внимания.
Встал и двинулся в единственно возможном направлении — там, где плотные искристые стены кристаллов разрешали пройти.
С закрытыми глазами. Пошатываясь, изредка обхватывая пальцами ледяные на ощупь кристаллы, Сириус шагал и шагал по узкой тропинке меж сталактитами и сталагмитами, и полутьма, так схожая с той, что была во время падения, широкой креповой полоской наматывалась вокруг сознания.
Если бинты черны — то не видно кровь на них…
Он останавливался и снова пил воду. Сказывалась потеря крови. Исцеление фальшиво… и он таки умрет, если через суток пять — максимум не выберется наружу.
Интересно, каково это — умереть-после-смерти? Хотя, Арка — не «тот свет», маги ошибаются. Арка… другой мир. Со странными созданиями. Нескольких Сириус уже имел счастье лицезреть. И то — лишь начало…
Он прислонился к темно-пурпурному сталагмиту, дрожа от холода и утомления. Раны саднило. Наверняка, действие чар рассеивалось. Скоро искусственно зарубцованные шрамы вскроются, и знакомый медный запах заполонит царство сумрака.
Глоток воды. Сквозь стиснутые зубы трудно проталкивать. Дыхание причиняло муки, а трахея слиплась, словно ее унизали булавками.
«Плохо, Блэк», — сквозь полуобморок думал Сириус. — «Плохо… не расклеивайся только, а… это все Измерение… Демоны Боли — правильно, вот и самый воздух гложет… надо найти их».
Он упал.
Каменистое покрытие ввинчивалось в множащиеся, словно трупные пятна, повреждения. Сириус стонал, царапая неумолимые камни. Его несколько раз вырвало кровью; чуть не захлебнулся, потому что лежал на спине, и едва успел перевернуться на бок.
Он приподнялся и размотал мантию, чтобы посмотреть насколько плохо дело. Оказалось — куда хуже, чем полагал. Не следы от волчих зубов, но дыры вместо живота и груди… удивительно, как вообще до сих пор жив?
Ну и все. Чудеса заканчиваются.
Откинулся назад. Вверху нависало беззвездное плотное антинебо, а странные искорки пробегали по кофейным сводам.
И единственные звуки — его стоны.
Он уже не боялся, что умирает. Надеялся.
Демоны и цель… Фанатичка-Белла, Темный Лорд… Свет и Тьма — ничто. Боль — вот правда, и ему суждено рассыпаться на ее ионы, и формации солей и минералов покроют его, мумифицируют, точно египетского фараона. Жаль…
Жаль, он больше не увидит Гарри…
Мысль о Гарри зазвонила колокольчиком. Угасающее сознание крючьями вцепилось в имя — имя, которое до сих пор что-то значило для Сириуса. Даже здесь, в королевстве агонии…
Он заскрипел зубами.
Отчаяние воспламенилось, взорвалось — будто тротил, и разметало предсмертие, и размазалось обидой. Сириус хотел жить. Смерть… она такая холодная, как эти кристаллы, а боль злая, будто змея Слизерина — и Сириус не любит темноту.
Свобода… — антисмерть…
Выбраться.
Ну пожалуйста…
Он пополз вперед. Просто потому, что не-сопротивление означало гибель. А боль…боль пройдет, она — только испытание…
Очередное заклятие анестезии. Не слишком-то действенно, но лучше, чем ничего. В позе зародыша Сириус полз, напоминая полураздавленного дождевого червяка, и выступы-камни рвали остатки мантии.
А со стен искрилось равнодушие.
Двести метров ползком — больше тысячи лет. Сириусу чудилось, что ничего и не было кроме. Даже битва со Зверем — сон… Боль и холод — реальность.
К тому же добавились царапины на ладонях. Они не имели серьезного значения по сравнению с вспоротыми внутренностями, но мешали цепляться. Сириус шепотом выругался.
Все — против — него!
Даже руки стер…
В бессильной ярости он сдавил какой-то ближайший выступ. Хрупкий сиреневый кристалл захрустел, и рассыпался изумительно красивым песком. Сириус невольно улыбнулся: какая ж извращенная издевка — сотворить мир агонии столь прекрасным, воистину боги — шутники…
Он лежал и перебирал в стертых пальцах песок. Оцепенение снова накидывало шерстяное одеяло, и Сириус лгал себе, что отдохнет капельку, и поползет опять, во что бы то ни стало. В глубине души — сдался. Даже гриффиндорцы порой выбывают из игры — спроси у Джеймса, Блэк…
А потом понял, что мелкие царапинки на нежной коже меж пальцами больше не беспокоят. И, будто под воздействием Империуса, — заторможено, зачарованно — принялся Сириус сыпать блестящие фиалковые крупинки на незатухающие очаги страданий.
И они гасли. Сиреневые звездочки чем-то напоминали фиал с его мелодичным голосом, наверняка целебный кристалл — дар единорогов… или еще каких-нибудь добрых созданий.
Шкатулка чудес еще не опустела, Блэк.
— Спасибо… — в пустоту пробормотал он.
Когда последняя рана превратилась в невнятное воспоминание, он уснул — спокойным сном без кошмаров.
А проснувшись, обнаружил, что абсолютно здоров.
«Вот и славно», — Сириус ухмыльнулся. — «Эй, Арка — счет два-ноль в мою пользу…»
Он превратился в собаку и с недоступной двум конечностям скоростью побежал дальше.
На сей раз никаких преград не встретил. Череда разноцветных формаций тускло поблескивала в бессветных сумерках, и неприятный холод оседал сыростью на шерсти, но ни вулканов, ни монстров на пути не попадалось. У Сириуса создалось впечатление, что данное пространство чересчур погружено в себя, и ему, по сути, нет дела до пришельцев — если уж тому посчастливилось выжить, то пусть и идет дальше… хозяева разберутся.
Сириус чуял — не собачьим нюхом, но шестым чувством — что Демоны где-то поблизости. А, следовательно, и путь из измерения-пещеры. Сириус перебирал в мозгу сухие листья-закладки: что советовала индиговая звезда? И предупреждала?..
Вестники Апокалипсиса, ждут своего часа. Повелители Боли — дарят муки каждому, кто попросит… Тут Сириуса передернуло: шрамы от зубов волка свежи. Уж точно молить каких-то уродов о новых он не намерен. Интересно, а идиоты, которые просят — находятся или сия часть легенды исключительно теоретическая?
Да, а еще они ненавидят людей. Очень приятно. Правда, кто-то из парочки — ангел… пускай и бывший. Вся надежда на него.
Перечитав «досье», Сириус принял человеческую форму. Драться с Демонами, в отличие от Шестерки и вожака-Зверя, не предполагалось, а следовательно пригодится язык.
«Не сложнее, чем ехидничать над Снейпом, надеюсь?» — Сириус завернул за очередной угол, едва не споткнулся о выступ обсидиана, но вовремя перескочил через него. — «Главное, найти слова… попытаться…»
Сириус был готов.
Он так настроился на очередных монстров, вроде памятных садистов из ржаво-кровавого царства, что едва не пропустил две жутковато одинокие, и смотрящиеся потерянными — в собственных владениях! — фигуры.
Просто два человека, в следующее после обнаружения мгновение, решил Сириус. Такие же путники, как он сам. Утомленные. Вон один сидит, скрючившись в неудобной позе, поджав колени под подбородок. Второго почти не видно из-за зарослей серебристых и алых сталактитов.
Сириус подбежал поближе. Заскрежетал зубами: нет, не путники.
Демоны.
Тот, что сидел, смахивал на зомби, в чьи взъерошенные волосы набилась сырая земля, а плоть почти истлела — кости так и торчат из изможденного тела, и лицо с острыми, будто лезвия, чертами — адская маска, в зрачках — потустороннее безумие. И покой его — лжив, мускулы напряжены. Сейчас бросится и разорвет в клочья, потому что ненависть и ожидание переполняют его, и рубиновая чаша не вмещает более извечную злобу-страдание.
Второго бессветие и разноцветные формации скрывали… Сириус различил только рога — настоящие, как и полагалось Демонам. В точности копия картинок из книг Запретной Секции.
Сириус проглотил слюну. Сложившиеся было фразы сбежали изо рта, оставив вместо себя вату. Нет, он не испытывал страха — во всяком случае, к этому безумцу… скорее жалость и отвращение, потому что подойдя поближе заметил бесчисленные рубцы на коже полутрупа. А еще казалось кощунственным — заговорить со странным существом. Так бы он стоял, наверное, довольно долго, сжав в правой руке древко палочки, если бы Демон не произнес режущим слух голосом:
— Кто ты? Что тебе нужно?
— Сириус Блэк, — назвался тот. — Я хочу выбраться из-за Арки. Пропустите меня, Демоны!
Гримаса — своеобразный гибрид безразличия, презрения и омерзения:
— Так иди, смертный. Или ты полагаешь, будто мне есть до тебя дело?
Подобной реакции Сириус не ждал. Он ставил на загадки сфинксов, на переговоры и споры… но…
Все так просто?
— А где… ну, еще Врата? — задал вопрос Сириус.
— Какие Врата, смертный? — он умудрялся держаться свысока, даже сидя. — Нет Врат… нет выхода…
Мерлин великий… Без дискуссии все-таки не обойтись.
— Ты — Страж? — терпеливо продолжал Блэк, тщательно избегая встречаться взглядом с искореженной мукой в глазницах Демона.
— Страж? — короткий смешок. Из прокусанных губ, поблескивая, катится темно-багровая капля. — Сторожить — что — должен я? Иллюзии, боль, ложь, смерть? Ответь мне смертный, если уж ты просишь меня об услуге — что я должен сторожить в пустоте, прячась от всего — и все же понимая, что война продолжается…
«Мерлин, они с тем Зверем — сговорились?» — Сириус отпрянул. Бессвязные фразы Демона он едва понимал, но упоминание о войне… что значит?!
— Какая война?
— Везде. Смерть. Война. Ничего кроме. Войны никогда не исправят насилие, но это будет продолжаться. Вечно, — создание закрыло лицо пальцами, похожими на длинные тонкие прутья орешника. Сириус различал гниющие, наспех кем-то зашитые раны на запястьях и предплечьях. Демон Боли… если и так это, то боль он причиняет только себе. Его, Сириуса, депрессивный психоз потусторонней твари не трогает ну ни капельки. Своих проблем достаточно.
Сириус поскреб затылок. Что ж дальше-то делать?
— Куда мне идти?
— Что ты хочешь?
Сириус скрипнул зубами. Круговое движение. Экзистенциализм, чтоб ему провалиться.
— Выбраться — отсюда!! — заорал он.
— Так иди, — очередная гримаса. Сплошные мимические мышцы. Но Сириусу уже надоело.
— ГДЕ ВРАТА?! — он сам поразился себе. Вопить на Демона, Стража — предположительно опасное существо — глупая храбрость, сродни нахальству… хотя, это крохотное жалкое, чем-то смахивающее на помесь домового эльфа с гоблином, создание явно не соответствовало пышному титулу.
И снова Демон выдал то, что было по сию сторону Арки идеей-фикс:
— Воевать? Ты тоже — пой песни невинности Земле своей, ибо мир слишком мал для тебя, и война не причинит тебе ничего, кроме персонального ада. Молчаливые лица-камни остаются на месте любых сражений…
— К черту, — прошипел Сириус.
А Демон уже игнорировал его, заново скорчась в неловкой позе…
Сириус развернулся, с неимоверным трудом сдерживая бешенство — так и вдарил бы Круциатусом, пусть почувствует, гад, что такое агония, коль так любит ее. Ведь он Страж, чего дурачком прикидывается… или все дело в ненависти? Фиал что-то говорил, будто один из двоих дико ненавидит род человеческий…
А второй… второй….
Да, а где он, кстати?
— Эй, — Сириус окликнул Демона уже без всякого пиетета. — А где твой напарник?
— Одинок… я одинок… и он тоже…
— А мне плевать! — зарычал Сириус совсем по-собачьи. — Я видел, он тут был… я хочу с ним поговорить.
Демон снова усмехнулся. Неприятная то была усмешка — череповидная, мертвая, и кристаллическое освещение подчеркивало болезненность.
— Он молчит. Обычно он молчит. Я говорю — иногда. Я не научился безмолвию — до сих пор, да… Впрочем, ваши божества — жестоки, и Апокалипсис заставит замолчать всех… и меня… но прежде мы объявим о начале… без слов. Ха-ха, смертный — и ты увидишь это, ведь мертвые вернутся к жизни, и упиваться ужасом будут…
— Пре — кра -ти!
Смех. Демон издевается, — Сириус впился в злополучную палочку так, что ногти сделались бледно-голубыми, точно лепестки васильков.
— Что ты такое, смертный, чтобы он говорил с тобой? — снова пустопорожний вопрос, как же Сириус успел устать от этого недобитого сюрреалиста.
— Я требую, — он с трудом удерживался от того, чтобы схватить существо за тощую шею и встряхнуть хорошенько. — Послушай, я знаю, что ты меня ненавидишь. И всех людей, да? Но мне нет дела — я должен поговорить со Вторым, понятно?
Демон моргнул. Ухмылка обтянутого кожей черепа сделалась устрашающей.
— Ты просишь, смертный?
«Просишь… это мне не нравится… эй, они ловят идиотов? Не на того напали…»
— Приказываю. И только — поговорить, слышишь? Не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель!..
— Хорошо, смертный, — огоньки извивались в провалах глаз. — Только… не пожалей…
Он встал. Сириус с новым приступом неприязни отметил, что существо едва достает ему до подбородка — и вот ЭТО — Страж Арки? Воистину Шестеро Духов выглядели куда внушительнее…
Ну ладно, значит напарник — сущий монстр. Молчащее чудовище с рогами… эх, и кто тут ангелы?
— Ты хотел говорить со мной? — раздался позади (эй, когда он успел аппарировать?) Сириуса спокойный голос… почти приятный, если бы не владелец… Сириус снова вцепился в палочку, и резко обернулся к чудовищу…
Однако монстром напарник скелетоподобного Демона не был, и Сириус даже ощутил некоторое разочарование. Честное слово, он ждал большего от данной парочки…
Если не считать рогов — то и не назовешь адским порождением… довольно симпатичный круглолицый человек в просторной черной одежде. И того безумия, которое переполняло тощего Демона, не наблюдалось. Насчет ран и порезов выводов не сделаешь — одежда закрывает, но не похоже, что покрыт шрамами. Сириусу он напомнил инфернальный вариант Невилла Лонгботтома, и данное сравнение едва не заставило засмеяться.
— Да, — Сириус демонстративно повернулся спиной к «шизоиду» (его бы в больницу св. Мунго!). Второй Демон смотрелся куда вменяемее. — Мне нужно в мир живых.
— Я уже понял. Но здесь нет никаких Врат, — развел руками Демон. Сириус заметил серебряные перстни на его пальцах — прихотливые, витые, сделанные явно не ювелирами Земли. Заметил автоматично: переваривал простую фразу.
— Что значит… нет Врат?
— Наш мир — тупик. Бесконечная боль. Выхода нет. Понимаешь? — по слогам выговорил Страж… или не Страж? И первый — не лгал, не морочил голову…
— Не… верю… Фиал… — Сириус попятился. Вокруг перемигивались кристаллы. Сплошной стеной. Власяная петля клаустрофобии сдавила шею, и он едва удержал равновесие.
Стена поблескивала. Закрытостью. Темная фигура Демона возвышалась, молчаливо ожидая реакции Сириуса, а он растерялся, словно первоклашка на экзамене у МакГонагалл. Ибо тем самым шестым — седьмым, десятым — чувством воспринимал: Демон говорит правду. Нет Врат.
Безысходность.
— Фиал, — прохрипел Сириус, с ненавистью исподлобья глядя на врага. Не-врага. Постороннего. — Фиал говорил — вы Стражи! Как те Шестеро!..
— Шестеро? О, я слышал о них. Бессмысленная жестокость, да… Они играют кровью, словно дети с куклами, и они и есть дети по сравнению с нами, — кивнул Демон. — Войну, — он выделил данное слово. — Они тоже понимают неверно.
«Опять!»
— …Потому и Врата их — снаружи. Истинные же Врата — внутри, в сердце твоем, и если ты способен распахнуть — то и покинешь и финальную точку бесконечности…
— Что? — переспросил Сириус.
Без ответа. О да, создание высказало все — даже больше, чем нужно.
Его глаза. Нечеловеческие. Темные — без зрачков, без радужки, напоминают драгоценные камни, вроде густого янтаря кофейного оттенка, и в полумраке окружающем вздрагивают особым блеском — изнутри… Сириус почувствовал, что налет прежнего излучения усиливается, будто кто-то кинул сухого хворосту в тлеющий костер. Воронка бездонная и затягивающая, и Сириус взмахивает по-птичьи ладонями, дабы избежать мариинского желоба незнакомой магии… но — поздно. Дверь из небытия — в небытии, парадокс и вывернутая наизнанку истина.
— Открой мне Врата, — онемевшие, точно от Petrificus Totalos’а, губы Сириуса бормочут роковую фразу. Живой, трепещущийся бельчонком в клетке, уголок разума верещит: «Неправильно! Нельзя!!»
Но гипноз и выход через отсутствие выхода — ва-банк, все или ничего — уже избран. Темнота, янтарная в густеющую жуть — Сириус приколот к ней, будто стрекоза со слюдяными крылышками, и лицо молчаливого Демона не меняется, но Блэк различает тысячи оттенков…
Боли.
Это музыка. Сириусу чудится, что ловкие пальцы с серебряными украшениями создают бушующее море, штормовое, льдистое, с медузами и кинжалами айсбергов. Колья вбиваются в плоть жертвы. Та вздрагивает… сначала несильно, неприятные ощущения поверхностны, а извращенная красота заманивает, но потом коловерть боли усиливается.
Карусель.
Сириус кричит. Ледяные осколки ярки, а морок — непроницаем. Адская мелодия измельчает нервные окончания в рубище, подобное лохмотьям мантии.
Шипящие сгустки кровавой массы срываются с бледных губ.
«Волк… то… что он сделал — ничто… по сравнению… с этим…»
Падая на колени, в тщетном порыве выдрать из себя — с костями, сердцем и печенью — неописуемые страдания, Сириус осознает, что оба Демона колдуют над ним. Врезает симфонию смерти рогатый — и заклинаниями бездны вколачивает ржавые гвозди безумец.
«Мы позволили тебе увидеть лишь сотую долю наших мучений, смертный… и ты уже кричишь?»
— Будь… ты… проклят! — отвечает протоплазма, когда-то звавшаяся Сириусом Блэком. Отвечает… да, у него найдутся… силы…
Мерлинпомоги.
Крючья ржавые, словно мечи воинов, захороненных в древних склепах, заползают корнями и ветвями под кожу.
— Иллюзия, — повторяет Сириус, — это лишь музыка, проклятая их песнь Апокалипсиса… они обрушили на меня свое темное знание, и…
Кричит.
Но крик тает. Нельзя больше — ибо дементоры и Азкабан ничто, рядом с этим…
Сириус затихает. Если бы не кривляния первого Демона и не высокомерная ухмылка второго — он бы позволил себе растечься крохотной, пульсирующей лужицей, подернутой студнеподобной пленкой, какая появляется на гниющих внутренностях.
«Сотую долю, смертный… сотую долю!» — ультразвук. Истерика.
Но Сириус не попросит о пощаде… он должен найти Врата… открыть…
(и, о боги, о Мерлин, как же прекрасна их музыка…)
На данной ступени понятие о боли прекратило существовать. Чересчур много — равняется отсутствию. Сириус лежал, не дыша. Сириус улыбался — ирреальное упоение девятым валом шторма, смалывающим разум и фиолетовые придушенные нервы, — и он готов вечно… вечно внимать двум исчадьям Ада…
Зачем — выход?..
Красота агонии — высшая ступень познания. Демоны, наверняка, ближайшие родственники дементоров — только мелкие ячейкимира людей отсеивают все очарование. А тут — обсидиановая тьма и вкрадчивый темный взгляд, и надрыв распятого — гармония…
Симфония смерти — прекрасна…
Не уходи. Сириус, Арка — парадокс.
Это лучшее, что она может тебе предложить. Тупик.
…Бредет он — средь колонн терзающейся плоти, среди катящихся черепов и матерей, сломанными ногтями ковыряющих могилы детей. Вокруг цветение душное и густое пурпурных астр, и не-мертвые создания покоятся на них, сложенные ровными рядами, пожелтевшими под лучами сернистого солнца. Шизофрения — щупальца медузы, переполненные ядом, и Сириус заражен до стержня. Но галлюцинации не позволят вырваться…
«А хочешь?» — насмешливый вопрос владыки Тьмы.
Сириус подумал о Волдеморте. Его именовали Лордом Тьмы незаслуженно. Вот — истинные Лорды, и Сириус присягнет им на верность, ибо расстилающийся Млечный путь боли-экстаза — восхитительная участь.
Недаром, магглы говорят — «счастлив, как повешенный».
…Отрицательно мотает головой. Нет. Фиал… предупреждал… но ведь песнь столь красива — нельзя покинуть…
Ни за что.
«Ты просишь, смертный?»
Прошу?.. Сириус вздрагивает. Империус и Круцио, нечестно совмещать… и если он присягнет этим двоим, то не вырвется…
Не отомстит. Не встретится с Гарри. Не…
«Война никогда не исправит насилие, Сириус», — произносит «зомби». Другой — терзает невидимый музыкальный инструмент. Это рояль, предполагает Сириус. Серебристый, как кристаллы. Или черный, как провалы-глаза адского создания.
Слышать… вечно… их…
Война не исправит насилие, отлично… И он останется…
«Ты просишь, смертный?» — повторяет «зомби».
«ДА!» — словно остатки гниющих волокон с костей — сорвать прочь, погрузиться в неутолимый океан. Хрупкой куклой — в ладони Двоих. Ничего кроме… Мир за Аркой — да зачем он?.. И присяга двум Демонам на ниточке висит, и Сириус не сомневается…
…Когда старший из Демонов прекращает играть на магическом «рояле».
«Я… хочу… в мир… живых», — трещины вместо губ, и зубы исполосовали багрянец лопнувшего мяса.
И линия обрывается — отрезком. Точкой.
…Сириус откатывается к выростам минералов, шумно дыша. Он — клочок бумаги, потрепанный торнадо. Разваливается на куски. Мерлин, как это было…
ужасающе?
восхитительно?..
Он в замешательстве. И пока — дышит, заново, точно новорожденный, привыкая к простому действию. Диссонанс боли еще позвякивает в атомах… но он уже свободен.
— Почему ты отпустил его?! — кричит внезапно тощий Демон, обращая оружие захлебывающегося шепота и жутковатой пластики к молчаливому напарнику. Ныне Сириус в полной мере созерцает его неизбывную ненависть к каждому из сынов Адама. — Его душа уже принадлежала нам, почему ты отпустил его?!..
— Я. Так. Решил, — голос второго низкий, странно чувственный для твари из бездны. Ангел, вспоминает Сириус. Пальцы, безотчетно вывихнутые под гипнозом, цепляются за крупинки кристаллической гальки. Ангел. Бывший… да… но…
«Он пощадил меня… почему?..»
— Ты не имеешь права! Он — наша добыча! Моя добыча! Он забрал бы на себя часть наших страданий — неужели ты не понимаешь?!
«Сейчас они передерутся», — едва ли не забавная мысль. — «Из-за меня. Важной ты стал персоной, Блэк!»
И верно — «зомби» едва не набрасывается на экс-ангела..
— Наше время придет — рано или поздно, — тот мягко, но настойчиво стискивает узкие запястья, и безумец скалится — поединок в гляделки, и непонимание — с двух сторон, Демона и Сириуса. «Почему он пощадил его/меня?» — Загубленная душа этого человека ничего не решит.
Похоже, он добавляет нечто, неслышимое Сириусу: бешенство тощего Демона утихает.
— Разбирайся с ним сам, — бросает он. И — шепотом, Сириус едва различил, да и не предназначалось ему:
— Я знаю, ты все еще надеешься…
Экс-ангел отворачивается с нехарактерной для него резкостью — прячась, и в безжизненных глазах — непонятный блеск…
Сириус почему-то сглатывает.
«Ну да, Блэк, они не просто заарочные твари… но тебе не должно быть дело до их проблем! Своих выше крыши!»
…Он наконец-то встал, отряхивая с остатков одежды пыль.
— Теперь я могу идти?
— Испытание ты выдержал, смертный, — холодный тон. — Но Врата ты способен распахнуть лишь сам… и тебе вновь придется выслушать мою мелодию. Не бойся, она не для порабощения.
— Снова боль?
— Я — Владыка Боли, — тихий ответ. Совсем не холодный на сей раз.Печаль — изначальная, точно мерцание созвездий. Строгое темное одеяние напоминает о трауре, и Сириусу почти жаль Демона. Да обоих, в общем-то… В конце концов, Люпин тоже не виноват в том, что оборотень.
— Почему… почему вы тут? Что такое Арка — и кто вы такие? — вопрос прозвучал несколько нелогично, возможно, Сириус оттягивал новый шторм, или же собирался с мыслями.
Подобие отстраненной улыбки на тонких черных губах:
— Приходили путники к нам, и некоторым удалось вырваться, но ты первый, кто спросил… Что ж, это долгая история — о Музыке Созидания, и о Восставшем Против Общей Темы… и о Том, Кто Решился Следовать. И о Шестерых Изменивших Путь… Впрочем, ныне не время ворошить прошлое. Однако Арка была до Музыки, и лишь Жрица Сатурна ведает, что такое Арка… но вряд ли поведает кому-либо.
— Где она… Жрица?
— В Стране Тьмы, Сириус. Ты сам обязан отыскать ее. Ключ — моя музыка, но дверь у каждого своя, ибо Страна Тьмы — повсюду, она — квинтэссенция Арки и отрицание ее.
Сириус пятится. На полшага. Нужно собрать силу воли, и… Гриффиндорец не струсит. И смахивающий на Невилла Лонгботтома мастер агонии — не враг ему…
И нет иного выбора.
«Есть Тьма темнее тьмы, гриффиндорец».
Неудивительно, что ключ к ней — мука.
Сжимает кулаки. Раз. Два..
— Я готов, — выдохнул Сириус.
Блеснуло серебро колец.
И взметнулся песчаный буран. Словно галька молотила по лицу, а ядовитые серные капли затекали в образовавшиеся бреши. Сириус был — планетой под метеоритным дождем, и слепые землистые глаза его не жмурились, когда упоительное сияние небес обращалось ожогами, и он простирал руки Тьме…
Тьме — могилы, космоса, бесконечности.
Тьма — это Начало и Завершение…
Метеориты разбили его. Мертвый свет погас. Он остался один.
— Где я? — прокричал он средь абсолютного мрака. Дозваться… до Демона, он-не-враг, он… испытание пройдено, не так ли? Галлюциногены инфернальной мелодии сбили с толку. Темно… как во время падения… нет, гораздо темнее.
— Помоги мне! — закричал Сириус, обращаясь и к не-демону, и ко всем, кто ждал его в мире живых, и глотка его растеклась узким воплем. Ему мерещились жуткие пророчества, скрежещущие, словно тлеющие ветви в костре — безумец (Тот, Кто Решился Следовать — кажется, так именовал его экс-ангел?) — проклинал род человеческий и Сириуса лично, но непроглядность обвила, словно удавка…
«Вот откуда приходят дементоры», — подумал Сириус, и это тоже приложилось к надрывному крику…
Не отзывались. Ни «помощничек»-Демон, ни живые. Глупо воображать, что они услышат.
Сириуса будто лишили зрения, слуха, обоняния, осязания и вкусового восприятия. Осталось лишь шестое чувство собаки, и он свернулся в облике волкодава клубком, в сплошной забинтованной крепом пелене тщась выявить выход…
Он выл, кусал себя за хвост. Предпочел бы теперь физическую боль — и подозревал, что темнота — всего лишь болевой шок, реакция на новый наркотик ада. И словно во сне, клыки его клацали сквозь туманную плоть. Казалось, так миновали столетия, и теперь Сириус ясно представлял масштабы страданий Демонов, и ужас серебряными кольцами опоясал позвоночник.
Тьма. Безысходность.
(Где — эта — чертова — дверь?!)
Он мчался вперед, будто в самом начале, хоть и отсутствовал путеводный свет фиала, грыз неживое пространство.
И снова — звал… больше всего — автора Музыки, эй, ты ведь обещал, что больше не попытаешься причинить мне зла, я поверил, неужели ты — ложь…
И когда безысходность налипла на него ядовитыми шмелями, и словно бы проела до остова — явилось прикосновение ледяного ветра… словно оборванные, изломанные в кровь крылья впервые за много-много миллионов лет распахнулись вновь — чтобы обвеять нелогичной и непозволительной надеждой смертного…
— Спасибо, — пробормотал Сириус пустоте. Живой.
«Я нашел Дверь?»
«Да».
«Хорошо…» — Сириус прекратил бешеную скачку и рухнул на неосязаемую почву.