«Что это значит?»
Сириус проснулся, обнаружил себя распластанным на холодной земле. В голове шумели отзвуки Музыки и ломило шею — от неудобно-собачьей позы, в которой он проспал много часов в человечьем обличье. Он захлопал глазами, зябко ежась от неприятной, пахнущей гнилью, росы, налипшей на кожу и одежду.
— Я в Стране Тьмы, — сказал Сириус вслух через несколько минут.
Сказал вслух — ибо если что-то и могло именоваться «Страной Тьмы», так только данное место. Оно напоминало Запретный Лес — в тысячу раз более жуткий и опасный, с деревьями, фосфоресцирующими в гнилостном сумраке, переплетшимися в извращенном экстазе, и всякая травинка заполнена ядом, и каждый цветок — вестник гибели.
Цветы из венков могил растут здесь, в почве спрятаны останки, полуразжеванные, словно враждебная Страна переваривала и отрыгивала разлагающуюся плоть и камни — надгробия.
…Тысячи надгробий, покосившихся и усеянных пятнами плесени и поганок. И шепот мертвецов доносится затхлым ветром, и небо — глазница черепа.
Сириуса затрясло. Если обитель Демонов была мрачна — то Страна Тьмы кошмарна. Если из мира Демонов являлась Боль — то здесь царствовала Смерть. И не-смерть …
Сириус оскалился. Завывание могил, торчащие кое-где костлявые пальцы… неприятно. Маги порой сталкивались с не-мертвыми созданиями, но на Земле ходячие трупы считались редкостью. Крайне малосимпатичной редкостью. И уж никто не захотел бы попасть на «родину» подобных тварей.
Сириус нерешительно шагнул в сторону одной из наименее опасных, на первый взгляд, тропинок. Густая черная грязь обхватила его, словно засасывая ступни. Сириус подпрыгнул на месте, выхватил палочку:
— Люмос!
Золотистый луч осветил болотный мрак. Но легче стало ненадолго: на Сириуса пялились отрубленные головы, напоминающие недозревшие хагридовы тыквы, беспорядочно раскиданные посреди отравленных растений, въедающихся в позеленевшее мясо. Они скалились и приглашали лечь рядом.
Сириус побежал прочь. Гриффиндорцам не ведом страх, да…
Но ужас — еще как!
Искаженные губы мертвецов шевелились вслед — или же Сириусу мерещилось, а с плотно обступивших деревьев свешивался мох, похожий на содранную кожу, слетали какие-то громадные насекомые — черви со стрекозиными крыльями. Золотая линия Люмоса потревожила неизбывный мрак, и Страна Тьмы явно разозлилась на Сириуса…
Он споткнулся об очередное надгробье, зашипел. Из тяжелой, пропитанной перегноем, почвы высунулись почерневшие кости. Нельзя было ступить, чтобы не обнаружились кости или трупы в разных стадиях разложения, или не раздавить отвратительную поганку…
Ядовитая росянка стрельнула в Сириуса прозрачным соком, ему едва удалось увернуться.
Чертовщина. Здесь уже не магический мир — а просто мерзость какая-то, Мерлин, почему за Аркой сплошные садомазохисты и некрофилы?!
— Извращенцы, — буркнул Сириус, обращаясь к ближайшему, подвешенному к ветке бугристого дерева, трупу. Тот лыбился провалами в щеках и скользко выползающими из дыр улитками.
Улитки покрывали мертвые ткани серебряным узором.Немного смахивающим на прихотливое витье колец давешнего Демона, и каббалистические символы сургучовыми печатями подтверждали торжество Смерти над Жизнью.
Жизнь и Смерть так тесно переплетены, правда, Сириус? Смерть — повсюду… ее гораздо больше, чем Жизни…
Особенно, в Стране Тьмы. Издевательская антилогика: возвращаться в мир живых через царство мертвых.
Ну, альтернативного билета у Сириуса не имелось.
— Пошел ты к черту, — сказал он мерно покачивающемуся трупу. Засмеялся: в подобных указаниях адреса «собеседник» явно не нуждался. В ответ лишь еще немного влаги выступило на потемневшей сползшей кожуре жуткого плода на иссохшем древе.
Сириус ускорил шаг, несмотря на то, что ступни проваливались в рыхлой кладбищенской почве.
Долго не выдержать. Сумрак затягивающ… и напоен разложением, и сладко оседает на языке. И шепот настолько нежен…
Сириус помчался со всей доступной скоростью. Ласковый шелест и жалобные стоны отзывались мурашками. Ощущение кошмарного сна переполняло, и больше всего он хотел проснуться — из Страны Тьмы не было выхода, иного, кроме пробуждения…
«Здесь — все наши страхи», — думал Сириус. Страх Смерти — и страх жить. Страх забыть и помнить.
Он перепрыгнул через плоскую могильную плиту, раскрошенную повиликой. Настойчивые желтые стебли, подобно изголодавшимся гиенам, глодали булыжник и одерживали победу. Стебель протянулся к Сириусу.
— Инсендио! — поспешно подпалил крадущуюся гадость тот.
Ускорил бег. В собаку превращаться не решался: палочка нужна наготове, мало ли какая нечисть еще выползет из-за угла?
«Поскорее бы уже встретить эту чертову Жрицу!» — мысленно взмолился Сириус. Ветки скрипели, под ногами хлюпало болото — или слишком напитанная мертвыми соками земля. «Пой песни невинности Земле, ибо ныне возвращен я к жизни»… кажется, что-то подобное выдал Демон… наверняка, имел в виду проклятую Страну Тьмы, они тут связаны круговой порукой…
Интересно, на что она (он, оно?) похожа — эта Жрица? Существо, что древнее времени и бесконечно молит о смерти, но не в состоянии обрести ее… Какой-то парадокс: Страна Тьмы — Страна Смерти, и Сатурн — божество гибели, почему же создание, посвященное ему, не добьется желаемого?
Или это очередная хитрая формулировка, вроде трюка с просьбой о боли? Сириус уже сообразил, что гид-фиал зачастую недоговаривал… в лучших традициях Тремудрого Турнира и всяких магических ребусов.
А решать ему одному. Проклятье.
Сырая сладость гниения противно оседала на языке. Сириусу чудилось, что у него в легких плесень и крысы ползают, и от таких мыслей его передергивало. А еще от стонов и шепотов нежити. Люмос практически не работал: слишком натуральна была тьма Страны Тьмы, и не разогнать ее и сотней солнц.
Надгробье с валяющимся поверх него черепом показалось подозрительно знакомым. «Я уже был тут», — сообразил Сириус. Выругался. Ловушка — так играл с путниками Запретный Лес, неудивительно, что мертвое порождение Тьмы переняло чужие манеры…
В общем, он заблудился.
— Проклятье, — проворчал Сириус. Сел на могильную плиту. Он порядочно устал, бродить по болоту, хронически пытающемуся поглотить — не легче, чем по вулкану или измерению бесконечной агонии…
Что ж, Страна Тьмы — последняя ступень… кто говорил, что будет легко?
— Проклятье! — повторил Сириус. Закрыл лицо руками, дабы не видеть торчащие конечности с крупными жирными червями, деловито обгладывающими мертвечину, не видеть цветущие прямо на потревоженных захоронениях исполинские ядовитые цветы, пронзительно-рубиновые — словно таким образом души вырывались из небытия.
Можно погасить Люмос… и тогда мрак сомкнется вельветовым покрывалом…
Потусторонняя жуть кладбища не ужасала Сириуса — привык. Он отметил это в себе и ухмыльнулся: те несколько часов — или дней, что провел в пути, закалили его почище любых тестов на аурора. Сюда бы весь Орден Феникса — никакой слизеринский самозванец не страшен после встречи с бешеными оборотнями и истинными Лордами Тьмы…
И Посвященными Сатурну…
…Жрица… черти ее забери, где она?
Во всяком случае, сидя на месте ее не найдешь. Уж точно она не выйдет встречать Сириуса… в данном смысле Стражи Железных Врат были удобнее всех — явились самостоятельно, звать не пришлось.
«Ну же, Блэк, марш вперед!» — приказал себе Сириус. Да, надо подняться… и идти, снова блуждать, тщетно взмахивая палочкой и пытаясь найти верный путь…
А смысл?..
Новый вопрос царапнул его, будто заостренным камешком по губе. Кончик палочки золотисто подмигивал, приглашая Сириуса бороться дальше, но собственное худое тело неожиданно показалось ему непереносимо тяжелым. Точно булыжников наелся. Холодных заплесневелых булыжников… с налетом перегноя и приторным гнилостным ароматом.
Золото подмигивало — так похоже на давешнюю синеву звезды единорогов, но палочка молчала. Никакого певучего голоса, убеждающего Сириуса, что не-все-так-плохо…
А впрочем, убеждать и не надо…
Он растянулся на скользком леденящем ложе, расслабляя утомленные мускулы. Внезапно проявились, словно переводные картинки, нанесенные Зверем раны, а еще — ментальные, порожденные мучительной красотой Музыки Демонов…
— Я заблудился, — сказал Сириус. Череп, кривляющийся из-за слабого освещения Люмоса, осклабился в ответ. Из зубов выполз похожий на сигарету дождевой червь и грузно плюхнулся на цветущий рядом восково-белый ландыш.
— Я тут один, а еще я заблудился. Я в Стране Тьмы, и представления не имею, что делать дальше… так… темно тут… — Сириус вздохнул. Страшные слова звучали плавным, подобным очередной невнятной жалобе мертвецов, напевом, и ожидаемый захлебывающийся — собачий? — ужас никак не заявлял о себе.
«Я, наверное, слишком-гриффиндорец», — подумал Сириус. — «Меня не испугать, ха-ха…»
Нечего бояться. Совсем…
Гриффиндорцы воюют, но «война — бесконечность», как любят повторять местные обитатели. Гарри с Дамблдором могли бы подтвердить.
А он…
Потерян.
Ну и пусть.
Опустошение. Страх или гнев, ненависть или отчаяние, боль или полуистеричное наслаждение… чужие и родственные эмоции, букет черных роз, он сполна укололся об него…
Но теперь не ощущал ничего.
Только Тьму.
Не космически-тревожную, надрывную, какая танцевала вместе с зомби-Демоном и серебристо обвивалась кольцами экс-ангела, но обволакивающую… аналогично плаценте. Той, что была в самом начале, когда он только падал в тоннеле Арки.
Но плотнее. О да, значительно плотнее.
Та темнота символизировала пред-рождение…
Эта…
«Смерть?» — логично предположил Сириус, замедляющимися движениями поигрывая с гаснущей палочкой. Улыбнулся: настолько свыкся с умиранием, что не опознает собственного? Смешно… безразлично… Все безразлично…
…Сон…
Через сон он попал сюда, и сном — вечным завершится его поход. Неплохо, совсем не плохо.
Веки склеивались. Сириуса точно пригвоздили к камню, и он уже не воспринимал ни влагу, ни холод, ни смрад могилы… Ему было ни хорошо, ни плохо. Эмоции атрофировались — и гиперэмоциональному гриффиндорцу почудилось это благословением. Столь сладко — не размышлять, не сражаться…
Вечный сон — вот твоя победа, Сириус…
Лишь во Тьме видно, что все чаянья человеческие и все цели — иллюзия… Тьма скрывает многое, но еще большее — открывает, и Страна Сатурна с зачарованными ее обитателями существовала до Перворожденных богов, и Истина похоронена тут, среди череды надгробий… Неглубоко. Он почти постиг ее.
Сатурн был прежде. Смерть — до жизни…
А сон — еще раньше.
Так отдайся ему и не задумывайся вновь, Сириус…
Покойся с миром. Финальная награда любого из смертных, и бессмертные порой завидуют этому Дару.
Палочка выпала из его пальцев, зарылась в омерзительную… нет, вожделенную, благодатную — рыхлую землю. Мрак напоминал теплую вязаную шапку. Неприятностей больше не существовало. В Стране Тьмы страдания исцеляются сном, и во дни Сатурна боль прорастает разноцветными хризантемами, и крики мертвых под настилом курганов — колыбельная. Ему одному.
Сириус дышал редко и неглубоко. Будто окукливающаяся гусеница.
Он почти наслаждался. Кружевная летаргия. Обещанный еще в мире живых покой…
Только какой смысл был сражаться с оборотнем, противодействовать чарам — чтобы завершить путь тихой и спрятанной от всех, кроме всевидящего Сатурна и его Жрицы, смертью?..
Нет смысла в мире, кроме смерти и отчаяния. Страна Тьмы — свидетельство.
А тело столь тяжело — не пошевелиться, ни разомкнуть губ в последнем крике, нектар гибели склеил их, а сны — священны, даже если переродятся в кошмары. Случится именно так, он ведает заранее, но лживое молчание кладбищ притягательно для всякой плоти, и смертному не одолеть фатальной сонливости… да и не хочется.
Сириус понимал: как только последние звезды мыслей померкнут в его разуме, начнется что-то другое. Не-жизнь, не-смерть. Он вольется в утыканную останками почву, и та сделает нечто с ним.
Непоправимое — в масштабах вечности.
Будет не больно. Это утешает.
Туман целует его, уподобляясь нежнейшей из гейш, и пробирающая изморозь чудится вожделенным хрусталем… Два солнца жестоко танцуют в небесах: боль и война, но по эту сторону Страны Тьмы остается лишь полет…
Сфера теней почти захлопнулась.
И это действительно не больно.
«Ты проиграл, гриффиндорец», — шепчет ласка окоченевших ладоней темноты. Или же нежить выбралась наружу и любуется свежей кровью.
Стоят. Смотрят. Насмехаются.
(ну и что?)
Он заслужил покой, не правда ли?
«Ты сейчас похож на Снейпа!» — резкий, ломающийся, грубоватый голос. Его Сириус узнал бы из миллиона.
— Джеймс?
«Узнал, Мягколап?»
— Ага, Рогалис, — голос звучит под черепом, а отвечает он вслух. Но тут некому ставить диагноз «шизофрения» и упекать в больницу св. Мунго. А еще Сириус ни капельки не удивлен… ибо мертвые никогда не уходят до конца.
«Мягколап, ты придурок».
Воистину джеймсовская фраза. Тот никогда не выбирал выражения. Впрочем, Сириус тоже… и только теперь разглядывает под иным углом.
Снейповским, черти бы его драли. Сириус готов биться об заклад, что снейпов покровитель — Сатурн. Ха-ха.
— Это почему придурок? — говорить трудно от паутинной сырости во рту.
«А какого дементора ты тут валяешься и себя жалеешь — бедный, усталый… Ха, болван, разве не понимаешь — Смерть засосет тебя, а Сатурн сожрет. Он пожирает даже собственных детей, не то, что такого хлюпика, как ты!»
— Заткнись! Не смей меня оскорблять!
(эй-мы-всегда-дразнили-снейпа-но-сегодня-я-снейп…)
Так решил Сатурн. И, наверняка, Жрица наблюдает за ним и Джеймсом.
— Не смей! Из-за тебя я просидел 13 лет в Азкабане! Из-за твоего сына — свалился в чертову Арку!
Страшные слова кричит Сириус, и властное присутствие Джеймса делается трудновыносимым. Ссора осязаема во мраке. А дружба нет.
«Легко обвинять умерших, да, Мягколап?» — полушепот. — «Они не в силах оправдаться, и спрос невелик. Потому-то ты хочешь присоединиться, а?»
— Мерлин знает, — Сириус отвернулся от предполагаемого источника звука. — Я просто устал, Джеймс. Может, я и Мародер, и гриффиндорец — но всему есть предел… Азкабан, угроза казни, бегство, битва с Беллой… а потом Арка. А потом оборотень разорвал мне в клочья тело, а Демоны — душу. Я заблудился, я затерян среди могил… мне не выбраться, Джеймс.
«Ну, еще расплачься, деточка! Совсем, как тот нюня-слизеринец, ха-ха!.. Чего ж проще — заснуть зубами к стенке, себя жалея. Ты ведь даже не пробовал бороться — искать выход!»
— Я…
«Даже не вспомнил совет Звезды, а ведь она говорила, как найти Жрицу!»
— Свирель, — кивнул Сириус. — «Иди на звуки свирели», да… Но я не слышал никакой свирели. Ничего, кроме завывания нежити…
«Ты просто не слушал. Чересчур увлекся размазыванием соплей, малыш!»
— Прекрати, Джеймс! Прекрати!
«Черта с два. Знаешь ли, мы были неплохой компанией, и — если ты еще помнишь, и сатурнова плесень не выела мозги, — вытаскивали друг друга из передряг. И я намерен вытащить твою тощую задницу, нравится тебе это или нет, Мягколап!»
Усталость — оковы…
Не разомкнуть. Выбрал.
— Отвали, Джеймс. Мародеров больше нет. Питер предатель, ты — мертв, — Сириус жестоко выделил последнее слово. — Лунатик обретается Мерлин знает где, а я — тут… а Волдеморт — набирает силу… твое жертвоприношение оказалось бессмысленным. Волдеморт охотится на Гарри…
«…и ты бросил его одного», — тихо-тихо. Не Джеймс? Не-совсем-Джеймс…
Вероятно, для Лили он был таким. Когда не надо рядиться в шутовские костюмы вечной бравады.
— У него есть Дамблдор.
«Дамблдор — хранитель всего магического мира, а ты нужен именно Гарри».
— Его друзья.
«Они — не отец. Я не могу вернуться, Сириус… ты — можешь. Возвращайся. Пожалуйста… я прошу тебя», — грубоватый тон Джеймса подернулся нотками мольбы.
Сириус не отвечал.
«Решение за тобой, Мягколап — я всего лишь призрак, меньше, чем ничто… но ты ведь крестный Гарри. Последний, кто остался у него… Пожалуйста, не бросай его. Пожалуйста».
Святая вода мольбы — похожа на лунный луч. Серебряное шитье в ранах Сириуса. Новая боль. Странно, он вроде не оборотень, но агония ассоциируется с серебром.
(ненавижу… проклятый металл… металл Слизерина и Демонов, металл луны и пуль…)
Святая вода… Луна рассекает сумрак льдистым сиянием, и ослепшие зрачки сужаются от внезапного катарсиса-воскрешения.
Так просто.
«Я прошу тебя».
Три слова лучшего друга возвращают к жизни безжалостной и целебной, точно зелье Скелероста, силой.
Сириус сдавил виски. Голову дергало, как налитый гноем нарыв. Диалог с Джеймсом гудел церковным колоколом. Каждое слово… Мерлин, как же не-мертвы эти мертвецы!
— Оставь меня в покое, — пробормотал Сириус зло, но он уже знал, что не сумеет ответить отказом Джеймсу. И дело не в подначке — хотя именно подначкой всю жизнь можно было подтолкнуть безумца-Блэка на любую авантюру.
Но сейчас другое.
Это-мой-долг.
Не гриффиндорца. Не члена Ордена Феникса.
По большому счету, даже война, та самая, о коей говорили Стражи, — всего лишь действо за бархатистыми шторами Арки, и спящим в вечности нет дела до суеты мирской.
Но Джеймс применил правильную магию. Эта семейка всегда умела применять магию, верно?..
(святая вода связала нас — трубочками вен, не плотью, не кровью — но сребристыми узами, что крепче родственных и священнее снов царства Сатурна)
Это-мой долг…
(ты — последний… ты…)
…Отца.
— Эй, Рогалис? — Сириус оторвался от надгробного камня — словно гвоздь от магнита, и темное поле еще колеблет его ауру. — Джеймс?!..
Молчание. И снова чернее мрака вокруг. Будто веки грубыми дерюжными нитками сшили, и не пропускают они ни лучика.
— Поттер! — рассерженно позвал Сириус. Вскочил, шаря растопыренными пальцами в пустоте. Палочку б, что ль нащупать. А лучше — руку Джеймса. Лишь бы не гнилой остов, а живую теплую ладонь.
Джеймс, ты всегда был старшим. Помоги и теперь.
Покажи свет из руки твоей, что озарит Страну Тьмы, где кровь твоя станет вином избавления. Покажи мне путь через ад — в жизнь. Мне больше не на кого надеяться, Джеймс…
Сириус кричал это, но небытие вокруг поглощало любые звуки. Черная дыра.
— Поттер!! — заорал Сириус так, что засаднило горло, будто спицу воткнули.
Тишина.
(слушай)
Не голос Джеймса, нет. Мертвые вновь упокоились, наверняка смерть не отпускает больше положенного времени на переговоры, и Джеймс Поттер исчерпал свое. Кто знает, чем платят умершие за помощь живым…
Сириус подумал, что Джеймс бы не пожалел ничего. Как-никак, из всех Мародеров он был самым…
Гриффиндорцем. Вот именно.
И он помог. Он сделал свое дело.
Только слушай.
Сириус выпрямился. Его еще била дрожь, но бешенство и отчаяние испарились. Он сосредоточился, сжал кулаки.
Стоял довольно долго, чутко осязая пустоту.
…И через некоторое время он понял, что звуки свирели — печальные и вкрадчивые, от них кишки сводило замогильной безотчетной тоской, но — звуки, воспринимались его подсознанием давно, однако эго либо гнев не позволяли преодолеть барьер.
Теперь — получилось.
Так просто.
— Спасибо, Джеймс, — сказал Сириус, наощупь направляясь в сторону тоскующей мелодии.
…Странно, но поход не занял много времени. По часам, конечно, никто не замерял — но вряд ли больше полутора часов. И лес, казавшийся — и являвшийся, несомненно, — беспредельным — оборвался персонально для Сириуса. Его адаптировавшиеся к полному мраку глаза распознали строение, больше всего напоминающее фамильный склеп Блэков или Малфоев, или еще какой-нибудь древнемагической семьи. Огромный, суровый и с руническими письменами у входа. По замшелым стенам бегали жуки, габаритами с кулак Сириуса и стлались ползучие растения.
Провал входа выглядел не темнее и не опаснее окружающего пространства, поэтому Сириус не колебался ни мгновения.
Он попал на лестницу, безапелляционно ведущую вниз. Винтовую и изъеденную сотнями тысяч столетий. Сириус не без опаски ткнул ветхие ступени, сомневаясь, способны ли они выдержать его. Обвала не произошло, он зашагал.
В склепе пахло старостью и немного плесенью, точно в египетской пирамиде или библиотеке пятнадцатого века, но этот запах был приятнее могильной сладости Леса, так что Сириус задышал свободнее. Кое-где чадили магические факелы, неизвестно для кого предназначенные, учитывая нелюбовь местных обитателей к освещению вообще.
Эти вспыхивающие на пути факелы нервировали Сириуса. Он инстинктивно шарил драный рукав мантии в поисках палочки, и неизменно ругался: палочку-то он посеял у злополучного надгробия…
«Ладно, Блэк, ты чуть там рядышком душу не посеял, так что на палочку плюнь…»
Он вздохнул. Прихотливые переходы и тревожащий, откликающийся эхом, похожим на стрекот цикад, напев свирели не внушали спокойствия. Противный холодок в животе расползался. Внезапно Сириус подумал, что дорогу назад он не найдет…
«И не надо. Жрица-чтоб-ему-пусто-было-Сатурна отпустит… надо только убедить…»
Ага, убедить. Особого таланта заговаривать зубы демоническим тварям у Сириуса не наблюдалось. Учитывая, что конкретной — больше лет, чем Вселенной…
Он запнулся на очередной ступеньке. Вновь ругнулся. От клятой мелодии почему-то тошнило… но свирель служила единственным ориентиром.
— Извращенцы, — в сторону буркнул Сириус. — Ой, Мерлин!..
Последнее относилось к новой достопримечательности: прикованным скелетам, ровными рядами выстроившимся вдоль узких щербатых стен. К желтым запястьям были прикручены все те же факелы, они плавились и воск тек по лицам, создавая гротескный контраст ухмылки и тягучих черных слез.
— Извращенцы, — поежившись, повторил Сириус. «Слеза» прикованного упала к его ступням, и Сириусу почудилось, что давно истлевшие люди — или существа — молят освободить их от кошмарного посмертия.
— Извини, приятель, не сейчас, — пробурчал он, но случайно задел скелет.
Череп бессильно рухнул и, щелкая, поскакал по ступенькам. Почему-то это всколыхнуло в Сириусе некий иррациональный ужас: песня-завывание свирели, хохот сумасшедших мертвых, безголовый танец, искажение огня…
«Спа-си-бо!»
…а жизни больше нет… в этом склепе — само понятие «жизнь» не существует…
Но молчание кладбищ — ложь, просто никто не слышит плачущих мертвых, кроме них самих. А Сириус услыхал…
Это значит…
— Проклятье! — заорал Сириус, кубарем скатываясь с оставшихся ступенек. Он поскользнулся на витке ссохшегося плюща, неловко проехался вниз, воплем оскверняя цитадель смертного сна, и растянулся посреди довольно широкого коридора.
Лежал так несколько минут, считая теоретические синяки. Что ж, кости целы, а то пришлось бы заимствовать у очаровашек с факелами, а?
От данной мысли Сириус засмеялся, но оборвал себя: так и сходят с ума. Ну уж нет, не дождетесь.
Зато обнаружил и своеобразную награду: музыка свирели вещала — он у цели.
Да… вот и все. Последний из Девятерых Стражей Арки.
Сириус встал, в который раз стряхивая с себя пыль и грязь. Впрочем, это было абсолютно символическим действием: то, что осталось от его одежды годилось ныне разве в печь. Или в музей: ведь на лохмотьях песок измерения Шестерых, кристаллические обломки из царства Демонов и прах Страны Тьмы.
«Вот и все, Блэк», — словно бы подбодрил его фиал.
Сириус пригладил взлохмаченные волосы. Он уже заметил вход в собственно склеп — туда, где обычно размещались гробы, и откуда струилась музыка.
Ты справишься, Блэк. Ты одолел огонь, физическую силу и ярость Зверя, ты сумел противостоять боли и наркотическому мороку Демонов, ты выкарабкался из сатурновой ловушки…
И Жрица не остановит тебя. Просто не посмеет.
Сириус решительно двинулся к проему.