Дамблдор ждал его. Он стоял напротив окна, и солнце перекрасило идеально-белые седые волосы в подобие золота. Точно святой… святой-освободитель — да очистит от Тьмы, да возвратит к жизни.
— Доброе утро, Сириус, — сказал директор, не оборачиваясь.
— Д-доброе утро, сэр, — поздоровался тот. Как нашкодивший первокурсник. Впрочем, для Дамблдора, вероятно, невелика разница. — Сэр, я…
— Я знаю, Сириус.
Он оторвался от окна, за которым промелькнула стайка сов. Очки-полумесяцы прикрывали глаза, но за стеклом таилось беспокойство. И еще что-то неопределяемое. Сириус научился ладить с зааорочными тварями, но Дамблдора раскусить, пожалуй, тяжелее.
— Северус, будь добр, оставь нас, — кивнул Снейпу директор. Тот покорно вышел, напоследок зыркнув в недруга ненавидящим взглядом.
«Серьезный разговор. Тет-а-тет».
Сириус приподнял голову, тщетно ища веселой искорки в голубых глазах директора. Однако тот был серьезен. До жути серьезен, и Сириус продрог от холодного пота и плохого предчувствия.
— Профессор… сэр, — начал он. Оправдываясь. Он вспомнил ныне мертвую Беллатрис, и был готов, подобно ей, бухнуться на колени перед всемогущим директором Хогвартса. Умолять… да, я запятнан Тьмою, я виноват — в том, что хотел выжить, не для себя, для Гарри, и…
Простите.
Он закрыл руками лицо.
— Сириус, — проговорил Дамблдор. — Тебе известно, почему окружающие реагируют на тебя… неадекватно?
— Да, сэр.
Молчание. Сияние-нимб вокруг головы директора словно усиливается, и свет слепит. Сириус слишком долго просидел за Аркой. В темноте. В Стране Тьмы…
Свет тягостен.
Дамблдор выжидательно сверху вниз взирал на Сириуса, и тот, захлебываясь, принялся рассказывать. Как на духу. Исповедь. Говорил про ужас и боль, про фатальную сонливость Страны Тьмы, про Жрицу Сатурна, что кошмарнее любого монстра и прекраснее невесты в день венчания. «Она отдала мне волшебную палочку, сэр». Выложил и историю предначальных войн. Бунт Демонов и…
Запнулся. Не дойдя до предательства людей.
Дамблдор молчал.
— Сэр… — Сириус мучительно сглотнул. Готов поклясться, что забалтывать Стражей и то проще. Ведь Стражи изначально классифицировались как противники, а на войне
(вечность не исправит насилия)
все средства хороши. Но директор Хогвартса, глава Ордена Феникса…
— Сэр, вы… поможете мне, правда? — умоляюще прошептал Сириус. Гордый гриффиндорец — не испугался Зверя, не склонился перед героиновой красотой Музыки и смертного сна — и умолял теперь. Последняя надежда.
Подобная темным, как кровь, астрам.
— Мне очень жаль, Сириус, — астры были растоптаны. Дамблдор выговорил роковую фразу негромко, и Сириус уцепился за новый туман лже-надежды: ослышался.
— Сэр?..
— Мне очень жаль, — повторил Дамблдор. — Из-за Арки не возвращаются.
— Но сэр… я же вернулся!
— Нет. Ты — не вернулся. Меньше, чем те, кто погибли от рук Стражей. Я, возможно, единственный в магическом мире, кто в полной мере осознает суть Арки и ее Хранителей. Так же, как и твою трансформацию.
(нет, нет… покажи мне свет из ладони твоей… из Страны Тьмы)
— Профессор… сэр… — Сириус сжал зубы. — Северус говорил, чтобы я убирался к «своему племени», к Стражам, но… я ж просто проходил их… как препятствия Тремудрого Турнира. Я — не — изменился!
Еще немного солнца в дрожащем стекле. Полумесяцы очков.
— Изменился. Стражи всемогущи, Сириус, и они — воплощенное лихо, и помилованный ими — часть первоначального зла, от коего нельзя спрятаться, убежать или исцелиться. Мне очень жаль, Сириус…
Сириус приблизился к окну. Осенний карнавал красок в предзимнем неистовстве кричал о вечной жизни. Смерть отрицалась. Страдания тоже.
Тебе нет места среди людей, брат Стражей Арки…
— Беллатрис мертва, — сказал Сириус. — Она хотела. Чтобы я служил Волдеморту. А я отказался. А еще я видел истинных Лордов Тьмы… Профессор Дамблдор, сэр… объясните — в чем моя вина? В том, что хотел выжить? В том, что вернулся?..
Сухая ладонь старого волшебника коснулась плеча Сириуса. По крайней мере, Дамблдор не боялся его. Это немного утешало… посреди бездны отчаяния.
«Я стал Десятым Стражем — такой же пугающий, такой же обреченный».
Фиал предупреждал о Десятом Испытании. Но почему ж не сообщил, что оно — в трансформации?…
«Дамблдор не ошибается. Наверное, я впрямь отравлен черным воздухом мертвой Страны, или апокалиптичными нотами, или вирусом бешенства из слюны Зверя».
— Сэр, вы простили даже Северуса, а он убивал именем Волдеморта. Он был Пожирателем Смерти — и у него печать змеи Слизерина. Неужели «печати» Стражей настолько хуже? — выкрикнул.
— Волдеморт — всего лишь человек, как бы не стремился переродиться. Я помню его подлинное имя — Томас Риддл, и он — не более чем могущественный темный маг. Но не родоначальник Зла. Не бунтарь, внесший диссонанс в Музыку Созидания, не кровавое божество древности и не черная вдова, посвященная самой Пустоте, паутиной смерти оплетающая веки всякого, кто потеряет бдительность, — голос Дамблдора звучал жестко, будто стучали Железные Врата, запирающиеся на трехпудовый замок. Отсекая Сириуса от людей.
— Взгляни на себя, — Дамблдор жестом пригласил Сириуса вглубь круглого кабинета. Там блестело зеркало в искрящейся оправе цельного алмаза.
Сириус посмотрел в ртутную рябь.
В первое мгновение он ничего не различал, кроме мелких озерных рыбок, весело виляющих хвостами. Потом — худого тонколицего человека с неровно обросшими космами.
На третьей секунде — отшатнулся, сдерживая распустившийся зарослями терна вопль.
Печать. Тройная Печать.
Печать не была серпом Сатурна либо каким-то видимым знаком, но каждый — маг, маггл, портрет на стене, домовой эльф или глупый боггарт — распознали бы Избранного Древней Тьмою.
Сириусу хотелось разбить лживое зеркало, выставившее его монстром. Чужаком.
Витком диссонанса в гармоничной мелодии Земли.
«Я не смогу… жить дальше… не смогу. Бессмертный — и отторгнутый людьми. Они не вынесут моего присутствия. Никто. Я…»
— Я должен уйти, да? — онемевшими, будто под воздействием Заклятия Окаменения, губами выговорил Сириус.
— Да, — печально ответил Дамблдор.
— Угу, — Сириус изучал свои сапоги. Не в состоянии перевести глаза на жуткую Метку, вопиющую об обособленности. Уберите-зеркало-сэр-пожалуйста-уберите…
(все напрасно война вечна я проиграл десятый из девяти я)
— Уйти. Обратно. За Арку, — Сириус ухмыльнулся. Злая ирония. Извините, мистер, мы в вас не нуждаемся. Попрощайтесь с друзьями, да и на место.
Из-за Арки не возвращаются.
— Да, — снова сказал Дамблдор.
— Сэр. Беллатрис говорила, я — Избранный. Я бессмертен и… я бы мог помочь. Ну, против Волдеморта.
— Мне очень жаль, Сириус, — фраза в устах Дамблдора звучала клише, которым профессор отгораживался от эмоций. Полководец смотрит с высоты. Пешка прорвалась в ферзи, но поменяла окраску. Уничтожить. — Зло никогда не сможет служить Добру, Сириус. Если ты останешься, то против своей воли, разрушишь наш мир. Весь. Магический и маггловский. Ты — билет Духов и Демонов в измерение людей, ты — предвестник Апокалипсиса. Поэтому, ты обязан вернуться за Арку… Иначе Враги придут с войной…
Дамблдор подтолкнул Сириуса.
Тот не двигался.
«Враги… Враги? Кто?! Возможно — Шестеро, они смахивают на компанию шизоидов, однако Зверь пощадил меня. Я одолел его в честном поединке. Ему ведома честь — в отличие от Волдеморта, кстати… А Демоны? Старший — помиловал меня, и дал Ключи от Врат… А Жрица Сатурна танцевала, и вернула палочку, и рассказала историю… Они — враги… Не верю!»
— Вы ошибаетесь, сэр, — Сириус двинулся на старого профессора, и тот, до сих пор уверенный и сияющий, словно святой, изгоняющий ладаном дьявола, отступил на пару шагов. — Стражи — не враги. Я видел их. Они очень несчастны, сэр, но они не враги.
— Зло! Зло уже взыграло в тебе!
— Нет же! — Сириус наступал. — Демоны… Старший и Младший — они подарили свободу людям. А Жрица научила магии! Мы все — дети Стражей Арки…
Сириус не отдавал отчета в словах. Он будто провалился в вакуум, космический, подобный Пустоте Сатурна — а может, пророческому трансу. Периферией восприятия он засек гнев Дамблдора. Настоящий гнев, словно сам Единый с полчищами ангелов — золотые трубы, белые одежды и сапфировая кровь — спустился с облаков и опрокинул мантру ярости на еретика.
…Сириус говорил. О том, как страшно за Аркой — не смертному, но приговоренным. Об агонии Девятерых.
И о предательстве людей.
— Предательстве?! — диалог соприкоснулся вновь. — Люди спасли себя от ига Демонов! А ты — слуга Жрицы и их, проклятое семя, — Дамблдор вещал, подобно крестоносцу с белого коня… и мантия Сириуса прилипла к спине. Ледяной пот и лихорадочная дрожь, будто при дуэли, будто…
(а когда вспомнившие о Жрице и Демонах вернулись от учителей их с даром бесценным — люди оттолкнули их, и с тех пор прячутся маги от магглов… вот она — истинная причина… а я изменненный-в-квадрате…)
(я не понимаю… в моей жажде жизни и близости к смерти — Ре_Анимирован… но забыл я путь мой, и цель…)
Или — вспомнил?..
— Вы… ваш предок… подарил Крылатому ядовитые кольца, — вымолвил Сириус, до сих пор не врубаясь в собственный вывод. Его «привычный» разум погас, словно залили водой последний факел в склепе Жрицы Сатурна.
— Да, Сириус. Мой род боролся с Изначальным Злом с незапамятных времен, а тот, кого ты именуешь Крылатым — Враг. Прокляты Светом Стражи Арки — ныне и вовеки веков, — отрезал Дамблдор. Величественный.
Убийца. Палач.
Сириус не различал — человека с «картинки» Жрицы и живого Дамблдора. Перевернувшееся мировоззрение звенело зеркалами.
Сириус вознес палочку.
— Я бессмертен, профессор. Я мог бы убить вас. Вы сейчас прокляли меня и тех, кто подарил нашим душам свободу, а телам — магическую силу. А я видел правду. И я верю им. А вы… Боитесь ли вы меня, профессор?
Дуэль. Величайший маг — против Избранного Тьмою.
Пару минут.
И Сириус переломил палочку пополам.
— Прощайте, профессор. Я уйду — за Арку, как вам и хочется. Не буду бороться. Мне плевать. На все. Я устал… и уйду навсегда… Но я прошу исполнить мое последнее желание.
— Какое же? — безынтонационно задал вопрос Дамблдор. Светлые глаза отражали напряженную работу мозга. Полководец просчитывал ходы взбесившейся пешки.
(любовь движет тобою, дитя с горячей кровью)
— Я хочу попрощаться с Гарри.
— Невозможно! — директор Хогвартса нахмурился — дабы скрыть высшую степень бешенства, приличествующую более автократам, вроде Волдеморта, нежели мудрым волшебникам.
— Я хочу попрощаться с Гарри, — настойчиво повторил Сириус.
— Пойми, Сириус. Ему будет лучше… так, — мягкая вкрадчивость. Снова пытается играть… только не пройдет номер. — Он считает тебя погибшим. Героем. Разве ты хочешь, чтобы Гарри отшатнулся от тебя — как это сделали другие?
(кольца… кольца с кобрими зубами — и мне ты даришь, как твой пращур — Демону…)
— Пускай, — Сириус пнул обломки собственной палочки — абсолютно бесполезной в его положении.
— А я говорю — нет! — Дамблдор добавил невнятное заклятие и из-за спины Сириуса потянуло мерзлым дыханием небытия.
«Он… открыл Портал в Арку… прямо тут», — оглянулся.
— Ступай, слуга Врага! Ступай — и вой со Зверем, лижи пятки Демонам, пресмыкайся пред служанкой Сатурна! Но Гарри Поттера тебе не видать!..
Из кончиков пальцев профессора выстрелили жемчужные лучи, обвязавшие Сириуса поперек туловища.
— Я поклялся… Джеймсу… защищать его, — прохрипел он.
(поторопился… поторопился я палочку-то ломать… Война вечна… война…)
— Да сгинешь! — пророкотал Дамблдор, и Сириус завис у края Арки.
— Гарри! — позвал он.
Завыванием оборотня. Музыкой Демонов. Свирелью Жрицы.
Жемчужные нити подпихивали к кромке бесконечного мрака, но он держался. Потрескавшимися губами шептал молитвы — не Мерлину, не каким-либо богам, но — существам, коих почитал Дамблдор плюс целый магический мир — за Врагов…
Но не Сириус.
И почудилось ему, что из глубин Арки донесся скрежет металла и жар огня, и выжег тот пламень руну ярости на лице Дамблдора.
И почудилась ему — мелодия жуткая и восхитительная, болезненный шепот и выцарапывающий сердце из груди призыв.
И чарующий напев свирели…
— НЕТ! — дверь распахнулась.
В кабинет вбежал Гарри.
Один. Без Рона, Гермионы или кого-то еще из своих друзей либо преподавателей.
— Нет, Сириус! — Гарри бросился к крестному, связанному злополучными шнурками, и, позабыв о магических способностях, принялся, ломая ногти, срывать путы. — Сириус…
— Уходи, Гарри! — меж ними воздвигся Дамблдор.
— Нет, сэр, — подросток, до копированного дежа-вю похожий на своего отца, выпрямился во весь рост. «Здорово вырос за лето», — отметил Сириус.
— Он — мой крестный.
— Он — не — твой — крестный! — сорвался на крик старый волшебник. — Он — приспешник Зла! Узри же Печать Тьмы на челе его!
— Я вижу, сэр. Но… я хочу пойти с ним.
— ЧТО?!
— За Арку. Пойти. Сириус… можно?
— Гарри…
(я поклялся, Джеймс… заботиться о нем… я… )
Пауза.
(я…)
(Стражи… они не злые, я-то знаю правду… они не причинят нам вреда, и мы вернемся — вместе, когда пробьет час… они даруют бессмертие и Гарри тоже, я уверен… я спасу его от Волдеморта и пророчества… я не хочу, чтобы мой сын стал убийцей… а в особенности — игрушкой в лапах прислужника Единого, потомка лжеца…)
— Можно, Гарри. Идем.
— Ты с ума сошел, Поттер! — Дамблдор вцепился в запястье подростка. — Стражи обратят тебя своим рабом. Оборотень разорвет в клочья тело, Демоны — душу, а останки пожрет Жрица Сатурна.
Но Гарри неотрывно взирал на Сириуса. А еще в беззвездный проем, будто бы выточенный из сатурнова гагата и запеленанный льдами космоса. Тонкий рот Гарри слегка кривился.
— Пойдем, — сказал Сириус. Гарри мотнул головой: «Да».
И в тот момент из Арки вырвался свет. Сириус без труда распознал его — так сиял фиал единорога, символизирующий начало его пути за Аркой. Видимо, и финиш.
Кабинет заполнился лазуритовыми зарницами до предела, и солнце устыдилось собственной тусклости.
«Ты прошел испытание, Сириус».
Хогвартс, измерение людей — очутились позади.
Сириус и Гарри двинулись внутрь всепоглощающего звездного сияния. Где-то на заднем плане тщился задержать их Дамблдор, но старый маг трезво оценивал свои силы. Против Предрассветных Чар ему не совладать.
А у Сириуса пара заметок к фиалу.
— Кто ты, звезда? — спросил Сириус.
— Я — Сатурн, — был ответ.
— Сатурн? — переспросил Гарри.
Божество гибели? Мрачный пожиратель собственных детей, властелин смерти и ужаса?..
«И — женщина?»
Сириус завалил бы индиговую искру, разросшуюся до галактики, мириадами вопросов. О Пустоте, о непрерывном ужасе и равнодушии. Но древнее божество опередило его:
— Нет Пустоты, нет смерти, нет боли и страданий… есть Испытания, и каждому — по силам его, и по завершении — да воздастся.
— Почему бы тебе не освободить Жрицу, Сатурн? — спросил Сириус отсутствующе.
— Ее черед не настал. А вы — Сириус Блэк и Гарри Поттер — заслужили награду.
— Что с нами будет, Сатурн… сэр? — вместо крестного проявил инициативу Гарри.
— Бессмертие. Ожидание. И свобода. Вы вернетесь в мир людей — когда придет час очистить его от всякой скверны, и когда Свобода истинная наконец-то обретет крылья, вы будете полководцами армии Вернувшихся. А пока…
— Нам предстоит прогуляться, верно? — хмыкнул подросток.
Виртуальный кивок.
— Сириус, ты как?
— Замечательно, — засмеялся Сириус. Он сжал теплую ладонь сына Джеймса Поттера, думая, что идеально позаботился о нем. А то и об обоих Поттерах. — Эй, Гарри… больше никакого зануды-Снейпа с его Алхимией.
— Уже ради такого стоило сигануть в Арку, — захохотал Гарри. Теперь смеялись оба, а вокруг невыразимо восхитительно переливались оттенки синего, черного и серебристого.
Сатурн. Пустота… испытывающая и награждающая.
Они шли. Не уставая, и не ощущая ни горя, ни усталости.
— Ты познакомишь меня со Стражами? — попросил Гарри.
— Обязательно, — пообещал крестный, думая о вести, какую принесут двое экс-смертных Духам, Демонам и Жрице. — Я думаю, они нам обрадуются.
Они шли… И Гарри молчал, улыбаясь, а Сириус думал, что война бесконечна, пока веришь в нее, и сменяется она вожделенным освобождением — когда отказываешься от оружия.
«Войны никогда не исправят насилие».
Формула ненависти — ключ к любви.
Он понял это — потому и возродился. Вместе с Гарри. Потому и получили свое, недоступное человеку или даже вечно дерущимся богам, счастье.
…Отец и сын.
…If you turn and face the strange then the monsters will change into Guardians of strength and light. We’ll be travelling the spheres of the universe.
…Unser Herz und Geist sind befreit…[1]
[1] Если ты встретишь лицом к лицу непонятное, то монстры станут Стражами силы и света. Мы будем путешествовать сквозь сферы Вселенной
…Наши сердца и души освобождены…