Альтернатива

Глава третья

В оцепенении Джинни дошла до стола Гриффиндора и опустилась на скамейку, не в силах оторвать взгляда от Гарри. Вот он идет к слизеринскому столу, вот садится рядом с Малфоем, на губах которого играет усмешка, вот его приветствуют слизеринцы, а Гарри отвечает им… Что это — кошмар, страшный сон?

— Гарри Поттер в Слизерине… — пробормотала она, не веря своим глазам.

— А где же ему еще быть? Ты как будто с Луны свалилась! Все подонки там учатся!

Джинни медленно повернулась и увидела лицо Симуса Финнигана, искаженное злостью:

— Ненавижу этого самодовольного заносчивого ублюдка!

— Но… я думала, что Гарри с нами, в Гриффиндоре… — произнесла она, немного опешив от слов Симуса.

— Вот еще! — фыркнул Дин Томас, — такой мрази, как этот Поттер, самое место в Слизерине, рядом с Малфойчиком…

— Что вы так напугали Джинни, — напустилась на мальчишек сидящая рядом Гермиона, — она же только приехала, и, естественно, ничего еще не знает… Я объясню… Ты, конечно, читала, что Гарри Поттер остановил когда-то Темного Лорда, поэтому сделала вывод, что он должен быть воплощением всего самого доброго и светлого? Это было бы здорово! Но, знаешь, на самом деле, Гарри Поттер самый отъявленный негодяй, которого я только видела! Самый надменный, эгоистичный, самодовольный, высокомерный… — увлекшись, Гермиона не заметила, что сжала вилку с такой силой, что пальцы побелели, — вечно строит из себя знаменитость и ко всем цепляется! Скандалист!

— Зато он такой красавчик! — мечтательно вздохнула Парватти

Лаванда поглядела на нее понимающе:

— Да… Никак не могу решить, кто лучше: Малфой или Поттер?

— Да вас всегда тянуло к мерзавцам… — одарила их презрительным взглядом Гермиона, — Я удивляюсь, как вы еще не додумались соблазнить Снейпа…

— Ну уж нет, — брезгливо поморщилась Парватти, — Снейп не подойдет, он же старый, и к тому же преподаватель… — А потом, задумавшись, добавила: — Хотя, я не прочь закрутить роман с одним профессором…

Парватти и Лаванда мечтательно вздохнули и, переглянувшись, устремили взоры на Джона, сидящего за столом преподавателей.

— Что-о? — воинственно посмотрела на сокурсниц Джинни, — даже не вздумайте!

И взгляды девчонок тут же впились в нее:

— Значит, это правда?..

— Ты действительно близко знакома с Джоном Уизли?..

На что Джинни смущенно покраснела:

— Нет, это не правда…

И как бы в опровержение ее слов Джон помахал ей из-за учительского стола и одобряюще подмигнул.

«Черт!.. Хоть бы никто не заметил», — пронеслось в голове у Джинни, когда она слегка улыбнулась Джону в ответ.

— Мы все ненавидим Гарри Поттера, — между тем встрял в разговор какой-то пятикурсник, — достаточно того, что он не оставляет нам никаких шансов в квидитче.

— Точно, — кивнул Дин, — он Ловец Слизерина уже седьмой год, и за это время Гриффиндор ни разу не выиграл!

Джинни перевела взволнованный взгляд на Гарри. Что-то подсказывало ей, что перемены, произошедшие с ним, тоже каким-то образом связаны с ее перемещением во времени. Хотя, может, все-таки никакой связи нет? По крайней мере, она очень на это надеется… Но тогда… Что же могло случиться с Гарри?

А Гермиона все продолжала, увлекшись рассказом. И хотя голос ее доносился до Джинни откуда-то издалека, каждое слово врезалось в сознание, заставляя сердце сжиматься:

— Гарри Поттер, — Гермиона произнесла это имя так, словно выплюнула его, — он привык к своей славе и пользуется ей, ходит по школе с выражением величайшего презрения на лице, в окружении свиты из слизеринцев, задирается ко всем и ни от кого не получает отпора…

— Второй Драко Малфой? — сделала предположение Джинни, но Гермиона покачала головой:

— Нет, хуже, хуже… А ты и с ним уже познакомилась?

— Малфой его лучший дружок… — к облегчению Джинни встрял Симус, втыкая вилку в бекон с такой злостью, будто пронзал ненавистного врага.

— Да, Поттер уже шесть лет живет в имении Малфоев, Люциус Малфой усыновил его и самолично занимается его воспитанием, — продолжала свой рассказ Гермиона, в то время как Джинни готова была зарыдать. Что же стало с её Гарри?! Самым добрым, самым честным, самым справедливым, самым лучшим…

Но тут Гермиона понизила голос до заговорщицкого шепота:

— Уже все знают, что Поттер скоро вступит в ряды Пожирателей Смерти вместе с Малфоем.

— Пожиратели Смерти… — тупо повторила Джинни, не в силах больше воспринимать эти ужасные новости. А она-то думала, что война волшебного мира давно позади… — А как же… Сама-Знаешь-Кто? — И внезапная мысль осенила ее. Джинни посмотрела на Гермиону расширившимися от страха глазами: — Значит, он должен был возродиться, когда вы еще учились на первом курсе?.. Сама-Знаешь-Кто хотел украсть философский камень, а остановить его, получается, было некому… Как же так?

В ответ Гермиона недоуменно нахмурилась:

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Действительно, ходили какие-то странные слухи о Сама-Знаешь-Ком и философском камне, но, по-моему, Дамблдор и состав учителей все уладили…

— А Потайная Комната?.. — не унималась Джинни. Она была настолько удивлена тем, как изменилось прошлое, что забыла об элементарной осторожности.

— Нет, я об этом ничего не слышала… — пожала плечами Гермиона. И внутри Джинни сверкнул маленький огонек злорадства, — наконец-то, кто-то знает что-то, что не известно Гермионе. Впрочем, она тут же упрекнула себя за такие мысли.

— Ты что, правда, приехала к нам с Луны? — прерывая ее размышления, немного резко поинтересовался Симус, раздраженный этими глупыми вопросами и ее неосведомленностью. — Сама-Знаешь-Кто возродился два года назад, использовав кровь Невилла Лонгботтома и убив его… — Джинни тихо охнула, прижав руки к губам и медленно обвела взглядом гриффиндорский стол: действительно, Невилла нигде не было… Как же она сразу не заметила? — Сторонники Сама-Знаешь-Кого практически в открытую пришли к власти в министерстве, а Пожиратели Смерти бесчинствуют и внутри магического мира, и за его пределами… И Дамблдор ничего не может поделать. Так что Поттеру все прощается, даже если бы он применил Непростительное Проклятье прямо в Хогвартсе!

— И самое главное, — добавил Дин Томас, не замечая застывшее выражение ужаса на лице Джинни, — Гарри Поттер готовится после окончания школы занять место правой руки Сама-Знаешь-Кого…

Нет, это уже было слишком! Побледнев, Джинни резко вскочила на ноги и бросилась к выходу, чувствуя, как все студенты удивленно смотрят ей вслед.

Прогремел гром, крупные капли начали падать на землю — сначала медленно, а потом все учащаясь и учащаясь, и вот уже дождь лил, как из ведра.

Молния сверкнула еще раз, осветив бледное лицо девушки … Она бежала так быстро, как никогда еще не бегала… Куда? Ей было все равно, она словно хотела убежать от навалившейся на неё реальности… Она все поняла в один миг, поняла так внезапно, словно ее ослепило вспышкой, и сразу же боль, страх и чувство вины пронзили ее…

Это все из-за нее! Из-за нее! Она думала, что все прекрасно устроила, а оказывается… Джинни, наконец, остановилась и с удивлением обнаружила, что находится на берегу озера. Устало опустившись прямо на мокрую траву, она прислонилась к одному из деревьев и опустила голову на колени. Слезы жгли изнутри, а мысли вертелись вокруг услышанного… «Гарри Поттер самый отъявленный негодяй…» — явственно прозвучал голос Гермионы, — «…скоро вступит в ряды Пожирателей Смерти вместе с Малфоем…» И ей вторил Дин Томас: «Гарри Поттер готовится после окончания школы занять место правой руки Сама-Знаешь-Кого…»

Нет, это уже не один временной парадокс, а целая цепочка событий, берущая начало в тот летний вечер, когда она вытащила из воды Джона…

Перед её внутренним взором так явственно предстал растерянный и немного напуганный одиннадцатилетний мальчик с взлохмаченными черными волосами, так неуютно чувствующий себя в новенькой, еще не успевшей обмяться мантии, стоящий, вместе с другими новичками на ступенях огромного, подавляющего своей величественностью замка… И другой мальчик — светловолосый, сероглазый, такой красивый, такой элегантный в своей дорогой мантии, такой уверенный в себе — протягивает ему свою руку… Гарри не с кем сравнивать, не из кого выбирать. Он еще не успел ни с кем познакомиться, кроме какой-то взлохмаченной девчонки, прожужжавшей ему все уши историей Хогвартса… И он пожимает протянутую ему руку. Его нового друга зовут Драко. Странное имя, но, кто знает, может быть в этом волшебном мире оно самое обычное?

Распределение. Светловолосый паренек уже сидит за столом под зелеными с серебром знаменами и ободряюще машет рукой своему новому другу, который надевает на голову Распределяющую Шляпу. «Слизерин!» — провозглашает Шляпа, едва коснувшись его головы. И черноволосый мальчик не возражает. Он рад, что будет учиться вместе со своим другом…

…Если бы Джон умер, то не погиб бы папа, и Рон появился бы на свет. А если бы был Рон, то Гарри ни за что на свете не принял бы сторону Малфоя и не попал бы в Слизерин, а, значит, победил бы Вольдеморта, как это и случилось в ее времени. Подумать только, какие последствия от одной спасенной жизни! И Невилл, и папа, и Рон, и она сама существовали бы на свете… А теперь весь волшебный мир находится под угрозой! Сколько невинных жизней будет загублено, ради спасения Джона…

Она хотела бы сказать, что за все надо платить, и что ничего не поделаешь, раз назначена такая цена. И вообще, какое ей дело до других, главное, что Джон цел и невредим… Но, казалось, все вокруг смотрит на нее с немым укором: и деревья, и нависшие тучи, и даже в звуке грома ей слышатся зловещие слова: «Твоя вина… Твоя вина…»

…Только потому, что жив Джон, Вольдеморт обладает такой силой, и в его стане сам Гарри Поттер… Скоро весь мир рухнет, погребая под своими обломками ее саму и других волшебников… Только потому, что жив Джон… Но ведь можно все еще исправить. Ее рука потянулась к хроновороту на шее и сжалась вокруг маленьких холодных часиков. Да, все можно исправить… Можно вернуться в прошлое и дать Джону уме…

— Нет!!! — выкрикнула Джинни в серую завесу дождя, окружившую ее, и с остервенением рванула золотую цепочку с шеи. — Нет! Нет! — повторила она, как безумная, с силой отшвырнув хроноворот, — лучше бы это я умерла тогда!.. Лучше бы вообще не появилась на свет!..

— Почему ты желаешь себе смерти? — раздался знакомый голос, и Джинни вздрогнула от неожиданности. Джон, промокший до нитки, стоял перед ней. Странно, как он тут очутился? Она даже не слышала его шагов…

Глядя на его мокрый плащ и на стекающую по его лицу и волосам воду, Джинни, наконец, заметила, что сама стоит под дождем и дрожит: мерзкие холодные капли попали за шиворот и неприятно скользили по спине, волосы превратились в мокрые сосульки…

Джон взял ее за плечи, пытаясь успокоить, и заглянул в глаза.

— Джинни, расскажи мне, что произошло… — он сказал это таким тоном, будто обращался к маленькому ребенку. Но ей было все равно, она не могла больше держать все в себе. И Джинни схватилась за Джона, словно утопающий за соломинку, и прильнула к нему, ощущая его мокрую рубашку своей щекой.

— Джон, из-за меня все погибнут… Они не смогут победить Вольдеморта, если на его стороне Гарри… Если бы только был жив Рон…- Слышал он невнятные обрывки фраз сквозь ее рыдания. И нахмурился: уж не про Поттера ли идет речь? И какой-то Рон… Ведь она уже называла это имя… Но что-то подсказало Джону, не задавать ей сейчас никаких вопросов…

— Пойдем, — решительно произнес он, — ты вся промокла, я отведу тебя в замок…

Но к его удивлению, Джинни опустилась на землю и начала что-то искать, ощупывая в темноте мокрую траву.

— Ты что-то потеряла? — обеспокоено спросил он, но девушка уже поднялась, зажав найденное в ладони. Джон успел заметить сверкнувшую в темноте золотую цепочку с висящей на ней подвеской…Странно… К чему бы ей прятать это от него?.. Может, этот кулон как-то связан с этим таинственным Роном? И молодой профессор почувствовал, как против его воли в душе поднимается ревность.

— Что это? Что у тебя в руке? — сдерживая себя, спросил он, но ответом был полный мольбы взгляд. — Ладно, и так ясно… Ты, как всегда, не можешь сказать, да?

Джинни облегченно вздохнула, кивнув, и попыталась улыбнуться, хотя у нее получилась скорее гримаса, чем улыбка. Джон смотрел с досадой в ее бледное лицо: он ведь практически ничего не знает о ней, хотя, Мерлин свидетель, как ему хотелось бы знать всё, и сейчас он бы с радостью помог, если бы только она сказала, что ее так мучает, но, увы…

Джинни испуганно вскрикнула, когда молния внезапной вспышкой осветила небо… Вспышкой, похожей на Знак Мрака… Хотя она никогда не боялась грозы, тем более, что сейчас они находились в помещении…

Кабинет Джона освещался только рассеянным светом камина, который подарил теплые золотистые оттенки всему окружающему, смазав четкие линии, добавив теней и создав полутона.

Она как можно ближе придвинула кресло к огню. Зубы отбивали барабанную дробь, с волос капала вода, заставляя ежиться, а вся одежда была мокрой, тяжелой и холодной.

— Зачем ты побежала под дождь? — недоумевал Джон, сидящий напротив. — Ты могла простудиться…

— Спасибо, «мамочка»… — вяло улыбнулась Джинни.

Но неожиданно он посерьезнел:

— Ты так и не расскажешь мне, что произошло?..

Девушка отвела взгляд и только еще крепче сжала в руках горячую чашку чая, которую он дал ей.

— Джинни… — мягко позвал Джон. — Скажи, что случилось?

— Я не могу… — очень тихо ответила та, глядя на огонь. Она закусила губу в бессознательном невольном жесте, сразу став беззащитной и несчастной.

— Мне до ужаса надоели твои загадки и это глупое «я ничего не скажу»!!! — вдруг взорвался Джон, заметив, что она попыталась скрыть боль во взгляде, и вскочил на ноги. — Сколько можно?!

— Джон… Я прошу, не надо так нервничать… — Джинни испуганно смотрела на него снизу вверх.

— А как, по-твоему, я должен реагировать?! — не унимался он. Засунув руки в карманы, Джон начал мерить комнату шагами. — С тобой что-то происходит, а я не имею права знать?! Ты считаешь, что в чем-то виновата, в чем-то настолько страшном, что желаешь себе смерти, а я должен стоять в стороне и глупо улыбаться?!

— Никто не просит тебя глупо улыбаться, — заметила Джинни, передернув плечами, и пожалела о сказанном. Он резко развернулся и впился в нее взглядом.

— Ты так шутишь или издеваешься?! Видимо тебе все это кажется забавным?! — Ни разу она еще не видела его таким разъяренным. Конечно, Джон выглядел сердитым, когда она однажды завязала ему бантик, пока он спал… И изображал из себя сурового старшего брата, если она имела неосторожность отпустить непристойную шуточку, одну из тех, которыми веселили ее близнецы… Но чтобы его глаза так пылали… Нет, она даже вообразить себе не могла его таким. — Может, тебе угрожает опасность, а я ничего не могу сделать из-за этой глупой таинственности! И начни ты умирать, я даже не буду знать от чего!..

Она смотрела на Джона, широко раскрыв глаза и все больше сжимаясь в кресле. Может быть, он и прав… Она бы тоже потеряла голову от беспокойства, если бы находилась в безызвестности, если бы с близким ей человеком происходило что-то непонятное… Джинни вскинула глаза на Джона, пристальнее вгляделась в его лицо… И неожиданная мысль пришла ей в голову. Эта мысль обожгла её, заставляя сердце сжиматься одновременно и от ужаса, и от недопустимости происходящего, и от сладкого удовольствия. Она резко поднялась на ноги, не обращая внимания на мокрую мантию, складки которой мешали ходьбе, и, подойдя к нему, хитро прищурилась:

— Скажи, а почему все это так волнует тебя?

Этот вопрос застал Джона врасплох, и он удивленно захлопал глазами, как ребенок, увидевший Санта Клауса, затем бурно покраснел и, совсем смешавшись, опустил взгляд.

Девушка лукаво улыбнулась и, выдержав необходимую паузу, первой нарушила тишину:

— Мне бы очень хотелось знать причину твоего беспокойства… Ты так и будешь молчать? — и осеклась, поняв, ЧТО только что она сделала… Она флиртует с ним! Но ведь это ее родной брат!!! Джинни зажмурилась, пытаясь отогнать от себя это наваждение.

Как можно настолько забыться? Словно гипноз, она начала повторять про себя: «Он мой брат… мой брат…» и чуть не вскрикнула от неожиданности, когда открыла глаза: Джон обнял её и явно собирался по-своему ответить на её вопрос. Его глаза были так близко, и в них было столько… хм…чувства!.. Нет! Нет! Нельзя! Поцелуи с братьями не входили в ее планы на сегодняшний вечер!

— Джон… — она забилась в его объятьях, вырвалась, отскочила на несколько шагов и смущенно взглянула на него, прекрасно сознавая, что сама спровоцировала все это. Встретившись с Джоном взглядом, в котором читалось столько такого, чего ей знать было нельзя, она отвернулась к окну и уставилась в серую завесу дождя, чтобы не видеть его глаз. Девушка пыталась придать голосу, как можно больше твердости. Теперь в ее словах не было и капли жеманства. Наоборот, они звучали слишком спокойно, как-то отрешенно:

— Понимаешь, Джон, ты мне дорог… Ты мне, как брат… И я так благодарна судьбе, что ты есть на свете. Ты самый лучший в мире… брат… Спасибо тебе за все.

И досадуя на себя, что краснеет, Джинни поспешно вышла из его кабинета, не поднимая глаз.

Уже прошло три недели с первого дня ее приезда в Хогвартс. Мучительно-долгие недели… Чувство вины за содеянное никак не отпускало Джинни. И даже то, что все это произошло ради спасения Джона, не приносило утешения. Тем более, что с Джоном они практически не виделись — он был загружен работой, а она учебой… Хотя, если быть до конца честной, Джинни сама нагрузила себя уроками и домашними заданиями, взяв еще пару дополнительных предметов и факультативов. Она засиживалась за полночь в общей гостиной Гриффиндора, постигая Арифмантику или сочиняя очередное эссе по Зельям, Трансфигурации или Чарам.

Такому рвению к науке могла позавидовать сама Гермиона, но та лишь улыбалась Джинни своей всезнающей улыбкой, чем ужасно ее раздражала. Сейчас, без Рона и Гарри, Гермиона не выглядела такой самодовольной и гордой собой. Странно, что у нее не было настоящих друзей…Замкнувшись, она жила в своем, каком-то особом мире, проводя большую часть свободного времени в библиотеке.

Джинни тоже часто заглядывала туда, но никто не догадывался об истинной причине тяги к знаниям, внезапно возникшей у этой странной новой студентки-шестикурсницы. А она и не хотела никому рассказывать, что все эти дополнительные уроки, консультации и факультативные занятия только для того, чтобы забыться, а точнее забыть… Джинни надеялась, что если заполнит свою жизнь учебой, у нее просто не останется времени на тягостные мысли… И действительно днем они ее не навещали. Но когда наступала ночь, сон никак не хотел приходить к ней, а беспокойство и тревога все нарастали.

И больше всего ее угнетала собственная беспомощность. Ей нужна была чья-то поддержка, какая-то точка опоры в этом шатком, готовым опрокинуться в любой момент, мире, и единственное, что приходило в голову — старые друзья. Но ведь они не знали ее так, как она их. У них были свои заботы, свои интересы, а все, что доставалось Джинни — это лишь вежливая улыбка и пара-тройка дружелюбных фраз. Как бы ей хотелось сейчас, чтобы рядом был кто-то, кто бы понял ее, кто-то, кому она могла бы рассказать о своих страхах. Это мог быть Рон. Ну, или хотя бы Невилл, с которым они в прошлом году очень сблизились. Однако рядом не было никого, даже Джона. Правда, однажды…

…Однажды вечером, когда все уже расходились спать, Джинни задремала за учебником в гостиной Гриффиндора. Она часто в последнее время засыпала в самых неподходящих местах: то в классе на уроке, то в библиотеке… Вот и теперь, почувствовав, что ужасно хочет спать, а строчки начинают прыгать, она просто закрыла глаза и уронила голову на учебник, пообещав себе, что полежит так всего лишь пару минут, а потом продолжит чтение, и все же заснула — бессонные ночи давали себя знать. Ее разбудил звук отодвигающегося портрета. И приоткрыв глаза, Джинни обнаружила перед собой Симуса, только что вошедшего в гостиную. Он озадаченно посмотрел на Вирджинию, а затем улыбнулся:

— Зачем ты засиживаешься так поздно за уроками? Лучше бы шла спать.

Джинни постаралась тоже улыбнуться, но лишь широко зевнула в ответ:

— Нет-нет, я не устала. И мне еще нужно кое-что дописать.

— Хм, вот как? Ты превзошла даже Гермиону, — вновь улыбнулся Симус, присев рядом с ней, и взглянул на раскрытую страницу учебника: — Зелья? Я бы не стал на твоем месте лишать себя сна из-за Зелий…

Джинни вздохнула, спрятав взгляд. «Я все равно не смогу уснуть, — хотела было сказать она, — я знаю точно. Это, как пить дать…» Но одернула себя: она никогда не любила вызывать в людях жалость, а ее ситуация именно такая.

— А вообще-то, — нарушил тишину Симус, пристально вглядевшись в лицо Джинни, — ты мне кажешься немного странной… м-м… не такой, как все.

Вирджиния ответила ему немного удивленным взглядом. Странно, что Симус так откровенен с ней, ведь они не лучшие друзья. Хотя в данный момент здесь, в этой комнате, освещаемой лишь светом камина и маленьким огоньком свечи на столе, все казалось нереальным, призрачным. И Симус, и его слова, и она сама… Может, ей показалось так потому, что она слишком от всего устала?.. А может, сама обстановка располагала раскрывать свои тайны и секреты.

— Интересно, почему ты так считаешь? — спросила Джинни, и Симус ненадолго задумался.

— Ну, ты какая-то отстраненная, если можно так сказать, замкнутая…

— Нет, это не так, — покачала в ответ головой девушка, — взгляни на Гермиону, вот кто…

— Гермиона — другой случай, — перебил ее Симус, — ей с книгами гораздо интереснее, чем с людьми, а вот ты… — и снова кинул на нее проницательный взгляд: — ты словно закрываешься от проблем…

— Да нет же! — попыталась возразить Джинни, досадуя и на Симуса, и на себя, и на весь мир в целом. Но разве не этого она хотела — простого дружеского разговора? И вот теперь оказывается, что от слов Симуса ей только больнее. Он лишь подтвердил ее собственные мысли — она просто закрывается от проблемы, в то время как надо ее решить. Но как? Что она может сделать?

— Интересно, из-за чего ты так переживаешь? — допытывался Симус, не обращая внимания на нетактичность этого вопроса.

И Джинни нерешительно посмотрела на него, не найдя нужных слов. Из-за чего?.. Разве может она назвать действительную причину? Гарри… И вновь отчаяние накрыло ее волной. Ох! Это так тяжело, когда ты ничего не можешь сделать! Хотя… нет, не надо сейчас грустных мыслей. Она обещала себе, что подумает обо всем позже, когда-нибудь потом, когда боль и чувство вины не будут такими острыми. Ведь время лечит, хоть и верится в это с трудом…

— Может, ты такая потому, что недавно потеряла своих родителей? — сделал предположение Симус.

А Джинни постаралась скрыть просящиеся на глаза слезы за горькой усмешкой:

— Недавно я потеряла свою жизнь, — и, не обращая внимания на озадаченность, возникшую на лице юноши, она поднялась и направилась к лестнице, ведущей в спальню девочек. — Я думаю, нужно все же пойти спать. Спокойной ночи и…спасибо.

И поднимаясь по ступенькам, Джинни почувствовала, что действительно желает уснуть. Так было почти всегда. Каждую ночь она поднималась в спальню девочек, ощущая, что голова идет кругом от всех этих домашних заданий, глаза режет от усталости, и они закрываются сами собой, а единственное, чего бы она хотела — это спокойный сон в мягкой уютной кровати. Но как только она касалась головой подушки в предвкушении сладких сновидений, ужасное чувство вины и страха, чувство отчаяния и безысходности овладевали ей… Весь волшебный мир под угрозой из-за ее опрометчивого поступка… Обуреваемая самыми плохими предчувствиями, Джинни всю ночь металась по подушке, словно в забытьи, но так и не могла заснуть. Обрывки мыслей, приходящих откуда-то образов и чьих-то странных фраз вертелись в голове, не пуская ее в объятия сна.

Хотя иногда ей все же удавалось поспать, но тогда кошмары не отпускали ее до самого утра. Картины войны оживали: залпы Непростительных Проклятий, вырывающиеся из палочек Пожирателей Смерти… замертво падающие волшебники, тянущие к ней руки… горький дым пожаров, поднимающийся над руинами и заволакивающий все вокруг… И над всем этим простирается Знак Мрака, выпущенный в небо Гарри Поттером… И как всегда Джинни просыпалась от собственного крика, с удивлением обнаруживая, что ее лицо мокрое от слез и холодного пота. А за окном уже был кровавый рассвет, заливающий комнату своим зловещим сиянием…

Джинни часто удивлялась, почему, когда она засыпала прямо на уроках, учителя не замечали, что она спит? А может, только делали вид, что не замечают?..

Вот и в этот раз, открыв глаза и оглядевшись, Джинни обнаружила себя в кабинете по Защите от Темных Сил. Выходит, она снова заснула. И на каком уроке! На уроке Джона, а ведь Защита от Темных Сил стала ее любимым предметом.

Все студенты уже давно ушли, так что класс был пуст. Точнее, почти пуст — Джон стоял рядом и смотрел на нее.

— Я не хотел тебя будить, ведь у вас это последний урок сегодня, и ты никуда бы не опоздала … — улыбнулся он. И Джинни улыбнулась в ответ, сладко зевнув и потянувшись.

Но неожиданно улыбка ушла с лица Джона, а уголки губ дернулись вниз.

— Что это? — он осторожно дотронулся до ее запястья, на котором цвел фиолетово-желтый синяк, уже начинающий бледнеть.

— О… — она попыталась спрятать руку, но Джон не отпускал ее, изучая ссадину.

— Откуда это у тебя? — допытывался он. И Джинни усмехнулась про себя: голос Джона, его движения были куда нежнее, чем допускает устав об отношении профессоров и студенток. С того разговора в его кабинете, он больше не выказывал своих чувств, виня себя за то, что своей вырвавшейся на миг из-под контроля страстью, должно быть напугал Джинни. В конце концов, ей только 16. И хотя большинство его студенток в этом возрасте не были столь целомудренны, Джинни, видимо, была счастливым исключением. Хотя, он, возможно, был бы рад, если бы она была ну хоть чуть-чуть менее целомудренна! — Ты так и не ответила — откуда у тебя эта ссадина, что-то случилось?

Джинни тихо вздохнула — разве все расскажешь?..

…Это произошло примерно две недели назад. За окном уже было темно, и как это чаще всего и бывает октябрьским вечером, по стеклу стучал холодный осенний дождь и завывал ветер, порывы которого швыряли в окна целые водопады. Но в библиотеке было тепло и уютно — рассеянный свет свечи на столе и веселое потрескивание камина, делали эту огромную старинную комнату, с бесконечными стеллажами книг, уходящими во мрак потолочных сводов, на редкость уютной и домашней, какой она, на самом деле, никогда не была.

Однако других студентов, кроме нее, в библиотеке не было: все сидели в своих гостиных. Даже Гермиона уже сдала свои книги и отправилась на вечеринку, организуемую в гостиной Гриффиндора братьями Криви, которые считали себя по части шалостей и проказ правопреемниками близнецов Уизли, год назад закончивших школу. Джинни с грустью подумала, что и ей уже нужно идти. Веселиться настроения не было. Но друзья её ждут… Что ж, она пойдет, уговаривала она себя, только дочитает еще одну главу.

Неожиданно за ее спиной раздались шаги — четкие, спокойные, — и две тени легли на страницы фолианта. Резко обернувшись, Джинни встретилась с надменным взглядом холодных зеленых глаз. Гарри… и Малфой, отметила она, переведя взгляд на спутника Поттера.

— Так это и есть та самая новенькая ученица? — не поворачиваясь к Малфою, осведомился Гарри и стал оценивающе разглядывать Джинни: — Хороша… правда, не в моем вкусе — рыжие волосы, веснушки… — он пренебрежительно скривился.

— Но я надеюсь, что ничего не помешает нам с ней… хм… побеседовать? — поднял брови Малфой.

Джинни переводила взгляд с одного юноши на другого и с ужасом осознала свое положение. Их — двое, она — одна в огромном пустом помещении библиотеки, никто не услышит её крик, никто не поможет. Не нужно иметь большое воображение, чтобы понять, зачем пришли эти двое — помучить гриффиндорку — типичное развлечение студентов Слизерина.

Нет, что-то надо делать… Решительно захлопнув фолиант, она поднялась, не обращая внимания на слизеринцев и пытаясь держаться как можно более самоуверенно, но Малфой толкнул ее обратно на стул, надавив на плечи, и тихо рассмеялся. Джинни совсем не понравился этот смех — словно шипение змеи, но она тут же спрятала взгляд, опустив лицо, чтобы они не заметили вспыхнувший в ее глазах страх.

— Знаешь, Гарри, — с улыбкой, беря Джинни за подбородок и поднимая её лицо вверх, лениво-медлительно проговорил Малфой. — Я замечал, как она смотрит на тебя, когда думает, что мы не видим. По-моему, она по уши влюблена в тебя. Хотя, это не удивительно, она в первый же день стала бросаться тебе на шею.

Это была правда. Джинни действительно часто ловила себя на том, что не отрываясь смотрит на Гарри, в то время, как он, окруженный толпой поклонниц сразу с трех факультетов, среди которых не было только гриффиндорок, сопровождаемый своими верными слизеринскими телохранителями, как король проходил мимо по коридору, не замечая никого и ничего на своем пути. Как ей хотелось подойти к нему, поговорить с ним, рассказать ему — каким он мог бы быть, объяснить ему, что весь волшебный мир был бы другим, если бы Гарри был таким, как раньше, таким, каким она его знала. Ей казалось — это же Гарри, он просто не может быть в самом деле таким высокомерным, самовлюбленным, эгоистичным, каким она его видит. Нужно только достучаться до него! Ей казалось — она сможет убедить его, если бы только им удалось поговорить наедине… Но с Гарри всегда рядом был Малфой.

Поттер посмотрел на девушку сверху вниз, презрительно усмехнувшись.

— Чистокровные волшебники не могут быть такими рыжими. Только Уизли. Но она — не Уизли, хотя наш юный гриффиндорский профессор-выскочка, кажется, был бы не против…. Думаю, она — полукровка. — небрежно бросил он, и Джинни опять вскочила на ноги, сверкнув глазами:

— Кто на самом деле и является полукровками, так это ты и твой Темный Лорд! — и тут же поняла, что это было слишком, судя по тому, как вспыхнули глаза Гарри. Вся холодность и надменность тут же слетели, на щеках появились красные пятна…

— Чертова гриффиндорка! — процедил он сквозь зубы.

В ответ она постаралась мило улыбнуться, загнав страх в самый дальний уголок сознания, и направилась к двери, игнорируя Малфоя и Поттера. Но не успела Джинни сделать и двух шагов, как Гарри, словно кобра в броске, стремительно шагнул к ней, схватил за руку и подтащил к себе. Сожми он руку чуть сильнее — вывих или перелом был бы ей обеспечен.

— Повтори, что ты сказала! — яростно прошипел Поттер, в ответ Джинни смерила его презрительным взглядом:

— Много чести!.. — и воспользовавшись моментом, наступила слизеринцу на ногу и оттолкнула его, постаравшись вложить в этот удар всю силу как своей бывшей любви, так и теперешней ненависти.

Не ожидавший такого отпора, Гарри покачнулся и налетел на Малфоя. Это минутное замешательство позволило Джинни выдернуть руку из его стальной хватки и броситься со всех ног к двери. Раздающиеся позади шаги и крики преследователей заставляли ее увеличивать скорость… Нет, страх заставил её быть быстрее…

…Джон все также требовательно смотрел на нее, ожидая ответа, и Джинни ничего не оставалось, как сказать правду:

— Этот синяк оставил мне Гарри Поттер. Мы… м-м… немного повздорили. Ты не мог бы вылечить?

На лице Джона отразилась ярость. Этот мерзавец пристает к его девочке!.. Но он тут же мысленно одернул себя, напоминая себе, что она — не его девочка. До тех пор, пока сама не захочет ею быть. Он себе обещал.

Джон поднес палочку к ее запястью:

— Curaus, — и ссадина, как и боль, тут же исчезла.

— Спасибо, — с благодарностью подняла на него взгляд Джинни, и он позволил себе легкую улыбку:

— Не за что… Но тебе нужно знать, что Гарри Поттер очень опасен… Даже если он и популярен в нашей школе…

— Только не среди гриффиндорцев, — заметила Джинни.

— Просто зло притягивает, не замечала? Но мне не понятно, почему Дамблдор до сих пор не пресек эти безобразия, не поставил этих слизеринских героев на место…Хотя директор почти не бывает в школе — дела в Министерстве… И теперь к нему все равно не прислушиваются, считая его выжившим из ума стариком… Все эти стычки с прихвостнями Сама-Знаешь-Кого… — Джон бы продолжил и дальше размышлять вслух, но нерешительно умолк, заметив, какое воздействие произвели его слова на Джинни: она спрятала взгляд, замкнувшись в себе, словно проглотившая собственный хвост змея…

— Как же это не справедливо! — приглушенно произнесла девушка, прижав руку к губам. — Эта война… И что самое странное, она не ведется в открытую со всякими там битвами…

В ответ Джон невесело усмехнулся:

— Подожди, это все еще будет… Дай только время, — впрочем он тут же пожалел о том, что сказал это. Глаза Джинни наполнились слезами, несмотря на все ее усилия их сдержать.

Она медленно поднялась на ноги, проклиная про себя свою слабость, и поглядела на Джона:

— Ты уверен? Может, все обойдется… без жертв?

— Ох, Джинни… Разве бывают такие наивные люди, как ты?- вздохнул он. Скользнув взглядом по ее расстроенному лицу, Джон убрал рыжую прядь, упавшую ей на глаза и привлек девушку к себе. Но сейчас в этом жесте было скорее что-то братское, будто он пытался защитить ее от жестокости окружающего мира, и Джинни с немой благодарностью приняла эту заботу. Она знала, что такое война в волшебном мире. Она все это видела, испытала на себе в той, другой жизни, где она никогда не знала Джона… И Джинни только сильнее прижалась к нему, как к кому-то родному и близкому, чувствуя, что все ее тревоги и напряжение этих дней исчезают.

— Как хорошо, все-таки, что ты есть!… — неожиданно для себя самой призналась она.

Джон отпустил ее и поглядел в глаза, улыбнувшись:

— Это я должен благодарить судьбу, что ты свалилась на мою голову в один прекрасный летний день…

Но ответной улыбки он так и не дождался. Неожиданно Джинни в один миг побелела, взгляд расфокусировался, затуманившись… Она сделала пару нетвердых шагов в сторону и неловко покачнулась, а затем упала, потеряв сознание…