Дорога без конца

Реклама

купить

Глава 8

Винтовая лестница вздыхала в такт шагам, жалуясь на неумолимое время… В детстве он был уверен, что в библиотеке кипит невидимая жизнь — открываются иные миры, мчатся древние колесницы и невиданные воздушные корабли, бушуют океаны и вздыбливаются горы, герои книг проживают свои приключения вихрем пылинок в солнечных лучах… но за миг до того, как откроется дверь, всё великолепие исчезает: втягивается под кожаные переплёты, прячется за узорами гобеленов, улетает по сияющему лучу. Поэтому, едва дыша, он крался на цыпочках, на секунду замирал у створчатых дверей и распахивал их с быстротой молнии, каждый раз надеясь застигнуть кусочек таинственного представления, увидеть его своими глазами, — но тщетно. Магистр усмехнулся, покрутил ус, не там он искал дорогу в иные миры, совсем не там.

…Меч Истины избрал Бертрана Ланглуа, едва тому исполнилось пятнадцать. Самый юный претендент прошёл все испытания, отсекая одного соперника за другим: в умении убивать равных ему не нашлось. Меч Истины провозгласил нового Магистра Ордена Единорога, в тринадцатый раз прославив род де Кьюсаков высочайшим посвящением.

Тогда гордый отец привёл сына в святая святых — крошечную комнату, выдолбленную в толще замковых стен, где хранилась главная семейная реликвия — Книга Древних. Правда, это была не настоящая эльфийская книга, а лишь её перевод, собственноручно выполненный основателем рода де Кьюсак в те незапамятные времена, когда Древние ещё жили среди людей.

Несколько дней без пищи и воды Бертран бодрствовал над Книгой, пока та не запечатлелась в его памяти крепче, чем заповеди на каменных скрижалях. С тех пор ему достаточно было закрыть глаза и любая страница, любая строка представали перед мысленным взором.

…в тысячелетье раз пересекутся пути трёх рек — наследников трёх Океанов… тогда проступит из небытия тот Зиккурат, что Времени Хранитель… и под его могучей сенью в бессмертье Древо Мира прорастёт…

Для юного Магистра зажглась путеводная звезда:

…значит, можно проявить на земле Седьмой Зиккурат?! В нём драконьи и эльфийские книги — знания Древнейших и Древних, ответы на любые «вечные» вопросы…Значит, космическое равновесие можно восстановить, и человечество от скверны очистить… лишь маги достойны бессмертия…

С тех пор это стало делом всей жизни для Бертрана Ланглуа. Три реки, о которых говорилось в Книге Древних, носили имена: «Старейший Дракон», «Белый Тигр», «Сиреневый Цветок». Он потратил многие годы на поиски исчезнувших или существующих рек, или речных долин, или океанских течений, или артефактов, которые когда-либо именовались подобным образом, и не обнаружил ничего достаточно определённого. Зато отыскался способ «привязать» Зиккурат Времени, не дать ему вновь исчезнуть в межвремёнье — для этого требовалось пролить жертвенную кровь. Правда, несколько необычную кровь, но Орден Единорога, как и его Магистр, никогда за ценой не стоял и в средствах не стеснялся.

И вот, когда в Зале Ритуалов призрачный белый тигр наяву сворачивал шеи солдатам Ордена, а сиреневый купол закрыл обречённых вопреки запечатанной магии, Магистра озарило. Разрозненные сведения и факты неожиданно улеглись в стройную картину. Видение Золотого дракона, сжигающего драконьи фермы Ордена, пролило ярчайший свет во тьму его догадок.

…Древние Учителя пришли с Севера, их мир был вечной мерзлотой — сияющей и неподвижной. Свои города, храмы, мосты и дороги они строили из кристаллов льда, превращая их в минералы. И даже когда прошли века, земля оттаяла, а реки и горы освободились от ледяного панциря, в языке Древних для обозначения текучей воды не нашлось других слов, кроме тех, что именовали поток времён, Путь, протяжённость жизни… То, что предок перевёл как «реки — наследники трёх Океанов», надо было понимать как «наследники трёх Рас Земли» — Старейший Дракон и должен быть драконом, Сиреневый Цветок — наследник эльфийской крови, и Белый Тигр — всего лишь человек.

— Так просто! Удивительно э-э… просто.

…Хорошо, что мои люди не убили этих двоих… Интересно, какая энергия создала защитный купол? Магия тут не при чём — я надёжно запечатал её… откуда же взялась сила? М-да… похоже, кузина полна тайн — кровь Древних в ней очень сильна. Теперь они у Хранительницы — и недосягаемы. Но гости у неё не задерживаются. Надо их выследить. Заставить человека встретиться с драконом, заманить кузину — и собрать всех в одном месте. А дальше? Что же должны сделать эти трое, дабы Зиккурат Времени проступил в нашей реальности?

— Похоже, придётся э-э… побеспокоить сэра Малфоя. Их род единственный, кроме моего, хранит списки с манускриптов Древних. Недаром в их крови тоже есть э-э… толика эльфийской.

Магистр Ордена Единорога давно приглядывался к Малфою и его господину — Тёмному Лорду: последний неспроста собрал драконов в Зиккурате Тьмы. Он тоже искал бессмертия, но, в отличие от Магистра, лично для себя. Это устраивало Бертрана: полусумасшедший Лорд, свихнувшийся на рискованных экспериментах, обладал огромной магической силой, но избрал не ту дорогу. А вот его ближайший помощник, сэр Люций, похоже, нащупал верный путь. Правда, жаждал он не бессмертия, а власти, потому мог стать для Магистра скорее э-э… союзником, чем помехой…

Изящная рука выпросталась из кружев, бросила в камин щепотку кружаного порошка:

…весьма э-э… временным союзником…

…Флёр облегчённо вздохнула: врачевательная магия — великая вещь, без неё она бы не справилась. Сухожилия срослись удачно, и значит, Чарли скоро сможет ходить. Погружённый в лечебный сон, он перестал метаться, хотя по лицу временами пробегала тень, глаза под веками двигались, губы подрагивали. От лекарств и зелий он взмок, тёмно-рыжие пряди прилипли ко лбу и шее, свесились на глаза. Флёр легонько погладила свежий шрамик, навсегда переломивший каштановую бровь насмешливой дугой. Чарли хрипло выдохнул, скрипнул зубами, кадык заходил вверх-вниз. Она наклонилась, ловя обрывки слов у самых губ, зашептала в такт его дыханию что-то успокоительно-ласковое. Он затих и улыбнулся, не просыпаясь. У Флёр свёло горло, когда на впалых щеках обозначились любимые ямочки. Она подвинула его ноги подальше от края, ещё раз взглянула на повязки, поправила одеяло. Шёпотом попросила:

— Габи… посидишь? Меня Хранительница ждёт…

После секундного замешательства девочка пересела поближе, пристроив на коленках ступку, в которой растирала порученное зелье.

Флёр прикрыла за собой дверь так бережно, словно та была стеклянной. Пусть Чарли поспит подольше, да и ей не мешало бы вздремнуть, пока Габи подежурит…

— Ну что — обманула судьбу в очередной раз? — Прабабушка взглянула с грустью.

— Не знаю… — Флёр слишком устала, чтобы спорить. — Он жив. Мне этого хватит.

— Слово дадено, Ученица. Помнишь? Чаша ждёт тебя.

Верно, она обещала. Иначе Хранительница не отпустила бы…

Флёр взглянула на дверь, из которой только что вышла. Выпрямилась.

— Что ж, идём.

…В знакомой круглой пещере она провела три долгих дня. Согласно ритуалу, Ученица дважды в сутки просила Хранительницу даровать ей Чашу, но лишь на седьмой раз её ладони ощутили шероховатость глиняного сосуда.

Флёр заглянула в тёмную неподвижность, отголоски Песни всколыхнулись в душе, губы прильнули к краю…

В следующий миг Чаша качалась на песке. Сознание медленно возвращалось.

…опять обморок?! — Флёр рассердилась на себя. Подняла сосуд вновь…

Второй обморок продлился дольше предыдущего. Похоже, Прабабушка встревожилась — её глаза замерцали сиреневым.

— Я справлюсь! Сейчас… — Флёр перевела дух.

Руки Хранительницы дрожали, когда протягивали ей Чашу в третий раз. Пещера покачивалась, по стенам змеились трещины. Сознание ускользнуло вновь…

Флёр очнулась от того, что пещера ходила ходуном, фрески рушились, трещины покрывали Чашу.

— Великая Матерь! — она испугалась не на шутку. — Прости!! Я сделаю…

— ОСТАНОВИСЬ! — от вопля Прабабушки Флёр расплескала тёмную жидкость и застыла в ужасе.

— Великая Матерь не хочет этого! Видишь, она отказывается от жертвы! Это я во всём виновата… в своём стремлении к благому я позабыла о главном! — старуха повалилась на колени. — Прости меня!!! Умоляю — прости!

— За ч-что?.. — зубы сами собой выбивали чечётку. — В ч-чём дело?! Ты ведь хотела…

Хранительница ответила не сразу, пряча глаза от Ученицы. Всё кругом притихло, только шуршал, ссыпаясь из трещин, песок. Флёр поразилась, как виновато зазвучал голос Прабабушки, когда та наконец заговорила:

— Кхм… ты ведь… неважно себя чувствуешь в последнее время, так? Эти обмороки…

— Иногда… И что с того?

— А когда у тебя были месячные?

— Ну… — Флёр нахмурилась, припоминая, и тут же вспыхнула, гневно раздув ноздри: — Считаешь, из-за ерундовой задержки я не могу принять Чашу?! Да у меня всегда дальнее аппарирование сбивает цикл напрочь, ты же знаешь! А туда и обратно в Китай — это ж ого-го!

Прабабушка покачала головой, впившись во Флёр странно блестящим взглядом:

— А всегда ли ты вовремя вспоминаешь про… гм-м… специальные зелья и заклятия?

— Какие зе… — сердце пропустило удар, потом затрепыхалось вспугнутой птицей. Рука Флёр вскинулась ко рту. — В Китае…

— Ты видела падающую звезду, да?

Она кивнула, уставившись в песок невидящим взором:

— Я… забыла… забыла про заклинание…

— Ты беременна. Что-то около восьми недель…

— Я?.. — глаза смотрели внутрь себя.

…жуткий дракон!.. и — Чарли…а я так соскучилась… — вспомнился плоский камень, и звёздная карусель над головой, и яркая искра, прочертившая небо, — …звёздочка моя…

…Звёздочка?!! — иная тьма обрушилась на потрясённый разум, зазвучала Песнь…

«…не бойся… я рядом…

…кто ты?

…счастье твоё, — тихий смешок…»

…Так вот оно какое — моё счастье… — ладони Флёр накрыли живот, словно желая ощутить свет, тлеющий внутри. Полные сиреневым пламенем глаза обратились к Хранительнице:

— Ты… как ты могла…

Старуха попятилась:

— Я торопилась с Чашей… пока ты ещё не сообразила. Я взяла этот грех на свою карму, чтоб только ты ничего не узнала! Чтобы ребёнок исчез, а твоё предназначение исполнилось… Уж больно не вовремя это дитя!

— Не вовремя? — голос едва шелестел. — Я так тебе верила…

— Хранительницам приходится жертвовать всем ради долга, — Прабабушка устало прикрыла глаза. — Ради спасения мира и человечества…

— ХВАТИТ! — Флёр поднялась на ноги. — К чертям собачьим твои проповеди! Как ты можешь спасать человечество, если ни разу не посмела спасти того, кем дорожила?!

— Да что ты знаешь, девчонка…

— Ты твердила про выбор, а сама всё решила за меня.

— Я боялась, что ты выберешь неправильно!

— А тебе известно, как правильно?!!

— Известно…

— Ну почему?! Почему ты так стараешься отнять у меня самое дорогое?! Сначала Чарли, теперь ребёнка…

— Потому что их нет! — тоже сорвалась на крик Хранительница. — Им нет места в твоей судьбе, потому что их там и быть не должно! Это ошибка, побочный эффект твоего магического таланта!

Флёр вспомнился Зал Ритуалов, клёкот сшибающихся клинков, вцепившиеся в неё ледяные ладошки Габи, кровь на полу, на одежде, на руках… Она смотрела на Чарли, не отрываясь, уверенная — пока её глаза прикованы к нему, его не убьют. А ещё ей хотелось перехватить его взгляд, пусть на секунду. И он, словно почувствовав, обернулся…

— Я буду защищать их обоих… Это моё «предназначение» ошибка, а не они.

— Постой!! — вскрикнула Хранительница. — Вспомни всё, что я тебе говорила! Мне не справиться в одиночку! Не уходи…

Флёр отстранилась от простёртых к ней морщинистых рук, вжимаясь в стену:

— Великая Матерь, отпусти меня!

Порыв ветра из ниоткуда взметнул белый песок, лёгким дуновением прошёлся по фрескам, стирая трещины, приподнял Чашу, через край которой полилось сияние, протопившее проход, словно пещера была изо льда.

— Спасибо… — потрясённая Флёр склонилась, едва веря в такую милость.

…Пока сестра отсутствовала, Габриэль заботилась о раненом со всей строгостью взрослой сиделки. Пичкала зельями, не разрешала вставать, следила за режимом, доводя Чарли до белого каления. Как-то в голове не укладывалось, что это всего-навсего одиннадцатилетняя девчушка. Немного окрепнув, он начал шутить и дурачиться, старался растормошить Габи, придумывая всякую всячину. Однажды дотянулся до волшебной палочки и наколдовал толстого розового слона, который с весёлым визгом кинулся обниматься, едва та вошла в комнату. Габриэль опешила и несколько секунд стояла как вкопанная. На миг Чарли показалось, что она вот-вот засмеётся и закружится в обнимку с розовым толстопузом. Но улыбка не тронула её губ, синие омуты глаз остались непроницаемо темны. Правда, слона Габи забрала с собой и с этого дня засыпала, уткнувшись в его тёплое плюшевое брюхо — но об этом Чарли не знал.

Габриэль рано уяснила, что надо быть как можно незаметней, если не хочешь злить отца и видеть мамины слёзы. Она научилась не выказывать ни ужаса, ни восторга, ни радости, ни боли, но чувствовать при этом не разучилась. Бой в Зале Ритуалов потряс воображение, превратил Чарли в героя её грёз: пугающего и притягательного… Габи не сводила с него внимательного взгляда, ловила каждый вздох, проглоченный стон, невысказанное желание. И всегда бодрствовала, пока он сражался со своими снами…

У Пай Линя Чарли научился использовать агрессию противника, чтоб отразить нападение. Он умел сражаться голыми руками, с членовредительством или без — уж как получится. Но оказаться в центре кровавой мясорубки — это было нечто иное. Раньше ни разу не державший меч, Чарли и не представлял насколько это отвратительно. Горячие скользкие внутренности, вывалившиеся из взрезанного живота, казалось, навсегда прилипли к рукам. Пытаясь избавиться от этого ощущения, он рисовал, как одержимый. Но чёрно-белые дёрганные штрихи не складывались в картинку, перо рвало пергамент, обрывки скукоживались в бордовом мареве и падали на пол ошмётками человеческой плоти. Чарли изо всех сил гнал наваждение, рисовал снова и снова — и снова ничего не выходило…

За день накапливалась гора изорванных, исчёрканных листов. Габи собирала их все до единого, но, к её разочарованию на обрывках вообще ничего нельзя было разглядеть, а среди целых рисунков не нашлось ни одного, в котором бы оживало то сражение. Только Флёр, драконы, наброски пейзажей с высоты птичьего полёта, портреты её и Прабабушки… Габи поражалась, до чего точно он схватывал характерные жесты, позы и выражение глаз. Глаза были потрясающими — глядя в них, хотелось окликнуть нарисованного человека, заговорить с ним. Собственных портретов Габи просто боялась, они рассказывали слишком много из того, что она привыкла прятать. При чём сам Чарли не замечал исповедальности своих зарисовок, казалось, он вообще не видел, что именно его левая рука выводит на бумаге, погружённый совсем в другие мысли.

Он ждал Флёр. От одной мысли о ней призраки отступали. Она нужна была Чарли до дрожи, до одури — как соломинка, позволяющая глотнуть воздуха сквозь толщу мутной воды, как свет маяка во мгле. Только в её присутствии возвращалась пронзительная ясность, снизошедшая на него в Зале Ритуалов, когда они застыли за его спиной — обнявшиеся женщина и девчушка.

Чарли мечтал увидеть Флёр хотя бы во сне, но вместо этого его посетило странное сновидение-воспоминание. Он оказался на знакомой с детства кухне. Причём он был теперешний, будто бы заскочил на денёк-другой проведать родных, а хлопотавшая у плиты мама — удивительно молодой… Стриженые кудряшки выбивались из-под криво повязанной косынки, любимый фартук в оранжевый горох обтягивал огромный живот, мешавший ей двигаться, делавший её похожей на гигантскую утку…

В кухню влетел Билл-из-детства, пламенея встрёпанной, радужно-пёстрой гривой:

— Уи-и-и-илл!!! — возопила мама, хватаясь за сердце. — Что ты сотворил со своими волосами?!

Билл нырнул под стол, ловко ускользнув от поварёшки, зажатой в карающей материнской длани.

— А ну-ка вылезай, негодник, немедленно, слышишь?! Чарли, ну где ты там?!! Перси, Котёночек, скушай ложечку за маму, за папу… — на одном дыхании выдавала Молли, лихо маневрируя между плитой, столом и высоким стульчиком, в котором держал круговую оборону толстый зарёванный Перси. — Ох, Мерлин, где ж сковорода?.. Сейчас отец придёт, а у меня ещё… Билл, стой, паршивец! Чарли! Чарли! Сколько ж можно!!

— Мам, я здесь… — тихо отозвался Чарли, садясь к столу и машинально суя ложку с овсянкой в перемазанный ротик Перси.

— Ну наконец-то! А я зову, зову… Ты так тихо вошёл, Тигрёнок, — мама улыбнулась ему. Только ему и никому больше. От мимолётной тёплой ласки заныло сердце…

— Ах ты мой ненаглядный, ах ты мой Котёночек! Скушал кашки, да? А ещё ложечку? Вот так мы открываем ротик! Ух ты моё солнышко… — мама уже ворковала над Перси.

Потом снова рванула к плите, яростно взмахнула волшебной палочкой над кастрюлей с овощами, отправила пахучие пряности в сотейник, при этом не переставая одновременно поглядывать на шкворчащие на сковороде бифштексы и в порхающую на уровне глаз поваренную книгу.

— Чарли, прибери на столе, сынок, — попросила, не оборачиваясь. — И пол надо бы вымыть! А то отец вот-вот придет… Уилл, куда тебя унесло? Ах ты господи, на это ж он не откликается, поганец! Би-и-и-илл!!! Ой-ёй-ёй, Перси, Перси!!! Чарли, он же щас вывалится, лови-и-и!

— Мама, — Чарли еле расслышал собственный голос. — Мы уже выросли… Билл в Египте, Перси в Министерстве… близнецы магазин открыли… а я… Я соскучился, мам…

— Что-что, сынок? Говори громче, что ты там мямлишь! И докорми Перси, я тебя умоляю!

В этот момент на кухню снова ворвался Билл и с победным кличем сунул в сотейник увеличенную раз в пять жевалку Друбблиса. Из-под крышки тут же попёр невероятных размеров пузырь, облепленный содержимым, громогласно лопнул, нарядно изукрасив кухню.

— МОЙ СОУС!!! — загремела мама. — Вытирай немедленно, паршивец этакий!! Чарли, помоги ему сейчас же!

— Но, мам… — к горлу подступил комок…

Вдруг Перси начал расти, его длинные голенастые ноги нелепо вытянулись из детского стульчика, который опрокинулся горизонтально и выпростал по бокам два крыла. Маленький пропеллер закрутился прямо у Перси на груди, и странный аэроплан унёсся в небо… Билл протопал через кухню, громыхая неуклюжими сапогами, весь пятнисто-зелёный, с разрисованным чёрными полосами лицом… Мама подхватила на руки два орущих свёртка, кастрюли закружились вокруг неё, как планеты вокруг солнца…

Чарли вздохнул и — проснулся. На секунду ему послышался зычный мамин голос, даже запах кухни, казалось, до сих пор витал в воздухе. Но взгляд упёрся в узорчатый каменный потолок. Чарли натянул одеяло до подбородка, он постоянно мёрз в замке Хранительницы…

Да, именно так они и жили. А ведь Чарли помнил время, когда они с Биллом ещё были вдвоем. Потом мама начала говорить, что ей всегда хотелось «двух сыночков и лапочку дочку». Так появился Перси. Потом пошли разговоры о «трех сыночках и лапочке дочке». Так появились близнецы. Уровень шума, визга, количество оплеух и перевернутой мебели возросли в десятки раз. Потом зашла речь о «пяти сыночках и лапочке дочке». На свет появился Рон. И лишь когда слышать о «лапочке дочке» стало невмоготу даже невозмутимому Перси, появилась Джинни.

С каждым ребёнком обязанностей у Чарли прибывало. Билл с малых лет умудрялся превратить любое пустяшное поручение в полный кавардак пополам с карнавалом. Затмить его удалось лишь близнецам, и то потому, что они действовали на редкость слаженным дуэтом.

Флегматик Перси с ними никогда совладать не мог, Билл — потворствовал. Единственным, кто умудрялся утихомирить, хотя бы ненадолго, развесёлый тандем Фреда и Джорджа, был Чарли. Он же выступал арбитром в бесконечных разборках близнецов с Перси, не давал в обиду крошку Рона, прикрывал Билла, когда тот в очередной раз набедокурив, строил из себя непризнанного гения.

Почему-то ни у кого из родных не возникало даже мысли поинтересоваться, а как сам Чарли? Что его волнует, радует или печалит? Дежурный свитер, «будь хорошим мальчиком» — от матери, «ну, ты же всё понимаешь», со вздохом, — от отца. «Тигрище, прикрой, за мной не заржавеет!», — от старшего брата, отправляющегося на очередную авантюру. «Чарли-и-и, они опя-а-ать!», — от младших…

Только гораздо позже Чарли признался себе, что школа стала ему убежищем и отдушиной, а увлёкшись драконами, он сознательно искал работу подальше от семьи. Нет, конечно, он любил родителей, братьев и Джинни. Детские обиды остались в прошлом, но домой его по-прежнему тянуло не часто. Чарли перевернулся на живот, обхватил подушку:

…мама, наверно, волнуется… вернусь — обязательно вырвусь к ним на пару дней!

…Флёр шла медленно, осторожно ступая, будто по тонкому льду. Ей всё не верилось, что Прабабушка, которую она уважала безмерно, которая во многом была ей ближе матери, оказалась способна на такое… Рушился привычный мир, и посреди этого ломкого хаоса Флёр хранила равновесие лишь благодаря дремавшему внутри чуду и — Чарли.

…во мне проросла твоя жизнь… — она несла эту ни с чем не сравнимую радость, чтоб разделить её с ним.

Габи первая услышала шаги сестры и замерла. Она давно уже наловчилась улавливать настроение людей, едва они только приближались: когда тебя считают уродцем и норовят сорвать на тебе зло, быстро учишься угадывать, чем дышат окружающие. А уж старшую сестру, которую очень любила, Габи читала, как открытую книгу.

Три дня назад из этой комнаты Флёр уходила совершенно опустошённой. Конечно, они все вымотались, но дело было не только в физической усталости. В тот день, продолжая растирать зелье в ступке, Габи по привычке прислушивалась к шагам сестры. Всегда лёгкая и быстрая, та шла еле-еле, непривычной шаркающей походкой. Словно бы сама себя тащила к Хранительнице…

Однако вернулась сегодня совсем иная Флёр — она тоже двигалась медленно, но несла себя торжественно, как королева. Её движения были удивительно плавными, струящимися. И в то же время Габи чувствовала, как внутри сестра вибрирует перетянутой струной, готовая запеть и зарыдать одновременно. Она смотрела во все глаза — что же такое стряслось?! С чего такая перемена?

Чарли вскинулся Флёр навстречу, позабыв, что ещё не может ходить, к вящему ужасу Габриэль. Флёр поддержала его, усадила обратно. Чарли притянул её к себе на колени, обнял — до стона, до перехваченного вздоха. Она склонилась к его лицу…

Габи тихонько попятилась к двери, понимая, что лишняя тут. Но в коридоре заколебалась, борясь с собственной совестью, — уж больно хотелось узнать, всё ли с сестрой в порядке… В итоге победила совесть, и Габи медленно двинулась прочь.

— …ты даже не представляешь… — тихо заговорила Флёр.

— Чего? — тёплые ладони крепче сомкнулись вокруг её талии. Он ткнулся лбом ей в плечо. — Тебя не было так долго…

— Дело в том… у нас с тобой… нам теперь…

— Ясно, — серые глаза тоскливо позеленели. Чарли опустил руки и отстранился. — Знаешь, твоя сестра меня боится: смотрит настороженно, подходит с опаской… Хотя, чего удивляться, она ж была там… Тебе тоже нужно время, чтобы… ну… разобраться…

- В чём?

Он взглянул на свои руки, словно видел их впервые, потёр о колено правую ладонь.

— …никак не могу нарисовать собственные сны — вижу одно, а выходит совсем другое… Временами я сам себя боюсь… но… — пальцы сжались в кулаки, — если б пришлось вернуться, я сделал бы то же самое. И сделаю вновь, если понадобится.

— …знаю… — Флёр прикусила губу, — неужели ты думаешь…

— Ты вправе избегать меня, — между бровями обозначилась резкая складка. — Только защищать тебя я буду всё равно.

Она взяла его лицо в ладони:

— …не смей… ты даже не представляешь, чем я тебе обязана. У нас будет… понимаешь, тогда в Китае… всё получилось само собой. У нас… Чарли, я беременна! Уже два месяца почти!

— Ты… что?!..

Его оторопело-испуганный взгляд заледенил Флёр, губы едва шевельнулись:

— …я жду ребёнка…

Перед мысленным взором Чарли всплыл недавний сон:

…кухня, кастрюли, заляпанный пол… только вместо мамы в фартуке и косынке — Флёр в домашнем платье и шлёпанцах, располневшая, замотанная, жонглирующая поварёшкой, соской и сковородой… а вместо Перси в высоком стульчике — незнакомый карапуз, перемазанный чем-то…

— Погоди… — Чарли потёр лоб, отгоняя видение, — как-то… неожиданно это…

Забывая дышать, она следила за сменой выражений его лица:

— Ты не рад?

— А? Я?.. Р-рад? — новость всё никак не вмещалась в сознание. — Наверно…

Флёр искала радость в его глазах, а находила лишь растерянность… Внутри ширилась пустота, горло свело так, что протолкнулся только шёпот:

— …ты… тоже предложишь мне… повременить?..

— А можно? — встрепенулся Чарли. И немедленно захотел откусить себе язык.

…кретин чертов!!! Совсем охренел?!

— …мо-ожно?! — Флёр издала нечто среднее между смешком и всхлипом.

Дребезжащее в голосе горе окатило его ледяной волной.

— Прости!! Я не то хотел… в смысле… У меня сейчас вообще мозги набекрень!

Флёр поднялась с его колен.

— Послушай!! Я объясню! — Чарли попытался обнять.

Она молча вывернулась и пошла к двери. Он вскочил, желая догнать, удержать, но ноги не слушались.

— Постой же!!! — навалившись на тумбочку, Чарли неуклюже потянулся к волшебной палочке.

Флёр обернулась на пороге, зажмурилась:

— ТОТАЛУС ИНКАНТАТЕМ ФИНИТЕ!!

Антимагический купол запечатал комнату. Окно хрустнуло, рассыпавшись осколками…

Уходящую Габи настигли финальные аккорды, она в ужасе забилась в нишу позади малахитовой вазы:

…НЕТ!! Невозможно…не так… Пусть мне это снится!

— …безусловно, чем быстрее Эсперанса окажется в Лондоне, тем лучше, — кивнула Хранительница. — Но лететь придётся над морем… Тебе надо набраться сил перед дорогой. Ещё дня два хотя бы…

— Не беспокойтесь. С Габи всё будет в порядке. Я вполне способен быстро передвигаться.

Хранительница смотрела в глаза, хмурые, как затянутое тучами небо:

…ты прихрамываешь при ходьбе и морщишься от резких движений — к чему эта бравада? Торопишься к ней… Надеешься?.. Всё, что делается, — к лучшему, не так ли?

— Позвольте воспользоваться вашим камином? Не хочу, чтоб разговор шёл по обычной кружаной сети…

— С ней? — прищурилась Хранительница.

— Да. Я позвал по Имени, она откликнулась, но говорить не стала…

— Хочешь заставить?

В ответ Чарли дёрнул уголком рта:

— Я узнал, где она… только скажу несколько слов. А…

— …мой вызов нельзя игнорировать, так?

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу.

— Ладно, — кивнула Хранительница и повела рукой: в стене напротив обозначился зев камина, пламя которого послушно изменило цвет на оливково-прозрачный.

Чарли не двинулся с места:

— Буду признателен, оставшись один.

— Я бы не прочь послушать… — усмехнулась Хранительница. — Но так и быть, ухожу.

В комнате Эсперансы царил образцовый порядок, впрочем, как всегда. Прабабушка думала найти её за чтением, но Габи, похоже, предпочла на прощанье прогуляться к озеру. Старая волшебница наколдовала букетик нарциссов в сиреневой вазе и пристроила на тумбочку у кровати. Взгляд скользнул по стопке листов — рисунки: драконы… Флёр… вот Эсперанса, а вот она сама… Хранительница глянула повнимательней и ахнула:

— Возможно ль?!…

В следующий миг она уже стояла перед огромным Зеркалом, в которое обычно наблюдала за тем, что творится в мире. Туманная поверхность прояснилась, и на фоне далёких снежных вершин чётко обозначилась жёлтая стена…

— Мир тебе, Тот-Кто-Слышит драконов!

— И тебе мир, Равновесия Хранительница! Посмело что спокойствие смутить твоё? — прокашлявшись, откликнулся старческий голос на том же певучем языке, на котором взывала к нему Хранительница.

— Ты научил его?!!

— Есть сие что же? — Пай Линь прищурился на листы пергамента, мельтешащие перед его носом.

— Это рисунки твоего ученика… взгляни!

Старик расплылся в широкой улыбке:

— Сделать Коджин успехи большие сумел. Раньше не была рука его точной столь…

— Что ты несешь?! Какие успехи?!

— Умение одному Песнь творить дадено… другому — умение Суть Рисовать…

— Ты что — радуешься?! А если это попадёт к чёрному магу? К Тёмному Лорду?! Стоит присмотреться повнимательней, и Истинное Имя и моё, и Флёр, и Габриэль — как на ладони!

— Сие суть ваша — не скроешь её… — старик покачал головой. — Далеко не каждый смотрящий — видит, да и понимает не всякий… Но права ты, ваша суть истинная изображена точно столь, что Имя каждой назвать без труда могу  я.

— Надо запретить ему рисовать!! Запечатать эту способность, пока не случилось непоправимого!

— Лишить заодно жизни его не желаешь ли?

— А если и так! Жизни Хранительниц важнее для судеб человечества!

— Ужели из уст твоих слышу слова сии?! Или то скорбь кричит вековая в тебе? Внучки своей ужели завидуешь смелости?!

— Я… — старая волшебница вскинула голову. — Не трогай мои могилы! Я делала то, что должно, и совесть моя чиста. Поговори со своим учеником, вразуми его. Запечатай опасный дар! Иначе…

— Мнится тебе, Суть опасна столь? Думаю, ошибка сие… — улыбка лучами морщинок разбежалась по круглому лицу. — Знаешь ли, о Хранительница, что внучка твоя, в Китай перемещаясь, на развалины Зиккурата Неба вышла? Из драконов Старейший услышал её и поведал мне, что его Сиреневый Цветок призывает.

— Что?! — Хранительница покачнулась, схватившись за холодную раму Зеркала.

- В тысячелетье раз Сиреневый Цветок рождается в мире… Помнишь ли, что знаменует сие?

— Зиккурат Времени…

— Верно, Хранительница. Двенадцатое пришествие грядёт — первый цикл завершая. Мой проверить долг был.

— И?

— Маску сумел Коджин снять. Суть найти в себе смог…

— К-какую же?..

— Лицезрела ты, когда на смерть послала его… Принять отчего не желаешь свершившегося?!

— Значит — Белый Тигр.

— Верно. Коджин — ученик мой. Внучка твоя — Ученица… Судьбою связаны воедино.

— И я бессильна… перед Зиккуратом Времени я совершенно бессильна!! Ох, девочка моя…

— Рьяно столь не потому ли печёшься, что внучка любимая сия? Прочишь в Хранительницы, дабы тысячелетнюю жизнь даровать, от судьбы избавить?

— Замолчи! — задохнулась старая волшебница, лицо пошло красными пятнами. — Девятый вал неизменно приходит в череде обычных волн — ни остановить, ни увернуться! Великое благо несёт Седьмой Зиккурат — если люди готовы к встрече с ним. Но если им по-прежнему легче гасить в себе свет, чем рассеивать тьму, великие беды грядут. Слишком рано… Мы не готовы… Да и они не выстоят!

— Покажет время сие… Выбор, о Хранительница, всегда есть! Мать и отец выстояли твои назад тому тысячу лет… И ты зачата была. Ныне на Зиккурата Неба алтаре новая в мир Хранительница пришла — тебе суть упрямство застит лишь. Всё в руках учеников наших… подождём. Должное случиться — произойдёт непременно, но свершится как ведомо им лишь…

Тонкие руки в старческих веснушках вцепились в резную раму с такой силой, что когтистые лапы опор взрезали пол. Предгорья Кунь-Луня исчезли, и Зеркало показало похоронную процессию, во главе которой семенили две, словно капли воды похожие, девчушки с перепуганными глазами. Высокая худая старуха цепко держала их за руки, и только её лицо не было мокрым от слёз.

…ты говорила — всё правильно… они сделали то, что должны… но тень Зиккурата истощила их жизни… а я не помню! Совсем их не помню!!! И не хочу для неё такой судьбы… НЕ ХОЧУ!!

…Когда из замка Хранительницы Флёр внезапно вернулась домой, мама выслушала сбивчивый рассказ без тени возмущения или упрёка, погладила дочь по голове и посоветовала не торопиться — ведь Прабабушке известно недоступное другим и, значит, ей видней, как следует поступать. Но если Флёр решила иначе, мама возражать не станет, надо только избежать скандала. Самый лучший вариант — выйти замуж за кузена Бертрана:

— Тем более, батюшка всегда хотел видеть его твоим супругом, вы даже были помолвлены… А ребёнку обязательно нужен отец, поэтому хорошо бы всё устроить до его рождения…

Флёр поёжилась:

…замуж за Бертрана?!! Эх, мамочка… видела бы ты Габи в аквариуме! Неужели и тогда б оправдания ему искала? Хотя… для тебя главное — острые углы сгладить… Вернее, спрятать. Я уж и не злюсь — научилась воспринимать как данность. Вечно ты зажмуриваешься, если настигает плохое, и ждёшь, пока пронесёт. Но от меня не дождёшься…

Она и не представляла, насколько сокрушительно предательство близких, — будто землю выдернули из-под ног. Прабабушка… Чарли… мама…

…и куда теперь? — чтобы двигаться дальше, требовалась передышка.

Близких подруг у Флёр как-то не случилось — в школе она со всеми оставалась в одинаково ровных приятельских отношениях, не предполагавших закадычной дружбы. Да и в теперешнем состоянии она больше всего нуждалась в одиночестве, чтоб собраться с мыслями, подвести черту, не позволив себе соскользнуть в западню острых, как бритва, счастливых воспоминаний. Решение пришло само собой: единственное место, где она сможет перевести дух и спокойно подумать, — тайный храм под Зиккуратом Света, глубоко под Большим Сфинксом… древнейшее святилище Великой Матери…

Она аппарировала, но вместо песчаной пустыни с удивлением обнаружила себя в чьей-то смутно знакомой прихожей.

…что за бред?!! Или я… неужели в самый последний момент вспомнила про него? Ну да — Египет… надо же — а защита всё ещё меня распознаёт!..

Раньше хозяин этой квартиры жил здесь постоянно, потом — изредка, наезжая в командировки. Оставалось надеяться, что сейчас его нет. Флёр выровняла дыхание и собралась аппарировать снова.

— Кто там пожаловал? Люмос! — Билл усилил яркость светильника над дверью, чтобы тут же утратить дар речи.

— А-а… э-э… — Флёр захотелось провалиться, обернуться мышкой, мухой, шляпой на вешалке…

Вместо этого она улыбнулась:

— Не ждал, Билли?

— Вот уж сюрприз! — он засиял широченной улыбкой, но глаза колко прищурились: — Тебе наконец наскучил наш миляга-драконовод?

Флёр вздрогнула.

— Нет. С чего ты решил? Я мимоходом… тут неподалёку… дела…

— Дела?

— Угу. И… к тебе я тоже по делу.

— Ну, кто б сомневался! — Билл подмигнул. — Чего это мы торчим у двери, проходи скорей!

Она всегда удивлялась его умению создавать комфорт ни с чего — две-три вещицы, кое-какие продуманные мелочи, и даже примитивный шалаш становился сносным домом. Что ж говорить о месте, где он прожил не один год. Удобное кресло, ароматный чай, плед на ноги, неяркий свет — Флёр захотелось остаться. Просто сидеть, слушая как Билл травит свои уморительные байки про тупое начальство, ушлых гоблинов и героических авроров…

— Мэгги, крошка, принеси ещё чаю и не забудь сливки! — скомандовал Билл. — Итак, что за дело привело тебя, о звезда моих очей?

Крошка Мэгги — очаровательное создание в розовом — бросила на Флёр убийственный взгляд, ставя поднос на чайный столик, и исчезла в недрах квартиры. Флёр поморщилась, чувство комфорта в миг улетучилось, стало неудобно перед этой незнакомой девушкой и стыдно за Билла…

— …э-э… не мог бы ты устроить мне временную работу в Гринготтсе? Помнится, со стажировкой несколько лет назад проблем не возникло.

— Вот как! — Билл впился в неё взглядом. — Значит, хозяйкой драконьей фермы ты быть не собираешься, верно? Что у вас вообще стряслось? Где Чарли?

— А при чём тут он? Работа нужна мне… у него своя есть… — Флёр чувствовала, что лепечет какую-то ерунду. Но изобретательность, похоже, иссякла.

— Женщина моей мечты, бросившая меня, неожиданно является на ночь глядя, чтоб попросить похлопотать насчёт работы — это тешит мою гордость! — Билл тряхнул собранной в длинный хвост пламенной гривой и порывисто сграбастал ладони Флёр.

— Прекрати… — она отдёрнула руки.

— Я готов тебе помочь. Я очень хочу тебе помочь! — он сел на пол у её ног. — Но для этого необходимо понять, в чём собственно должна заключаться помощь. Ты какая-то… сама не своя! Причина в этом оболтусе? Он тебя обидел? Или умчался ловить драконов? Или его окрутили? Или он сгинул в борделе?

— Ну, хватит! — Флёр чувствовала себя отвратительно. — Дело не в нём, а во мне. Во мне, — повторилась со странной интонацией.

— Вот я и говорю — ты на себя не похожа… Но Чарли, по крайней мере, жив, — констатировал Билл. — Иначе бы ты излагала по-другому. Остаётся предположить, что он идиот. И это для меня не новость.

— Оставь его в покое… Мне просто нужна работа.

— Хорошо. Я похлопочу.

— Спасибо, — Флёр поднялась.- Пора. Я сама тебя найду… через кружаную сеть.

— Погоди, — Билл тоже встал и положил руки ей на плечи. — Останься. Тебе надо передохнуть. Любовь с первого взгляда — вещь чреватая… А со мной ты не первый день знакома…

— Мне пора.

— Послушай, не знаю что там у вас… Братец у меня, конечно, ещё тот олух! И ляпнуть может чёрт знает что и глупейший номер отколоть. Только… на подлость он не способен, так что…

У Флёр защипало глаза, ей захотелось немедленно всё рассказать Биллу, выплакаться в его всёпонимающую жилетку. И пусть он гладит её по голове, и говорит, говорит… лишь бы про Чарли. Со всей отчётливостью ей вдруг стало ясно, зачем она здесь оказалась — Билл его брат и, значит, единственный человек, который знает о нём всё.

Неожиданно зеркало, висящее на стене, пошло рябью… Флёр выгнулась, словно от боли:

— Чарли? Ты… — ноги подкосились, в глазах потемнело. Она действительно вымоталась — оклик по Имени спровоцировал глубокий обморок.

— Мэгги!! — встревоженный Билл подхватил Флёр на руки и понёс в спальню, — давай, крошка, помоги ей, ты лучше разбираешься во всяких этих женских закидонах! И постели нам с тобой в гостиной… — Мэгги возмущённо фыркнула, но ни слова поперёк не сказала.

Утро порадовало Флёр ярчайшей синевой чистого неба и очень тёплым для начала марта ветерком.

…зато летом здесь невыносимое пекло…- она на цыпочках прошла через гостиную, где, запутавшись в простынях и собственных руках-ногах, спали в обнимку Билл и Мэгги. Зрелище резануло её мимолётной завистью — их двое, им хорошо… Не задерживаясь, Флёр прошмыгнула в ванную.

Пристроив голову на мраморный бортик, она закрыла глаза, мысленно вгляделась в себя — там, в глубине и тишине росла новая жизнь, пульсировала светящаяся точка:

…вот оно, сердечко, — уже бьётся… а я и не догадывалась, занятая другим… звёздочка моя, счастье моё… почему всё пошло наперекосяк?.. В ком я ошиблась — в нём? В себе? Мне казалось, судьба не зря свела нас в Зиккурате Тьмы… — вспомнился Малфой, которого лишь чудом удалось переиграть… домовые эльфы, благодаря которым они спаслись… как зелёнокожие домовики сгрудились вокруг неё на прощанье, как она пообещала вернуться, чтоб избавить их от Вечного Служения…

Потом перед мысленным взором предстало подземелье — в центре адского круга из изломанных, раздавленных, разорванных тел домовых эльфов, весь в крови с головы до ног — Малфой, выцеливающий новую жертву в дрожащей кучке обезумевших от ужаса существ… крошечный сморщенный младенец, выдернутый из намертво стиснутых тоненьких ручек… истошный взвизг, сорвавшийся в скулящий вой: «Сестра! …спаси-и-и-и» — отвратительный хруст, с которым маленькое тельце впечаталось в каменную стену…

Флёр зажмурилась, до крови прикусила губу:

…а я забыла…Из-за нас… из-за меня… такие беспомощные… они погибли все до единого, а я не исполнила клятву! Снять — я обязана… снять Вечное Служение хотя бы с домовиков Малфоя… иначе… иначе ни на что не имею права.

Снизошло мрачное спокойствие, будто тишина в доме, чьи хозяева умерли. Боль осталась комьями серой пыли в углах её души, но для будущего это не имело значения.

…теперь могу рассчитывать только на себя — оно и к лучшему. Отец не знает о моём счёте. Денег не так уж много… если Билл и правда поможет с Гринготтсом, тогда к Малфою подобраться будет проще… прежде всего исполнить клятву, остальное — потом.

Непослушные мысли тут же заторопились в отложенное «потом»:

…и пригодится давнее наследство тёти Элизабет — маленький домик в Альпах, вдалеке от посторонних глаз…свежий воздух, здоровая пища, покой. И он записан на меня… Первое время сбережениями обойдусь… потом найду работу по зельям, я это умею. Ничего, звёздочка моя, не пропадём! Только сначала — Обряд Вечного Служения. Сначала долги.

Флёр шла в гостиную, помахивая волшебной палочкой, — даже заклинанием трудно было высушить волосы длиной почти до колен. Гены Древних вылепили её нечеловечески прекрасной, и теперь судьба брала свою плату за это.

— …позови Флёр. Она тут, я знаю…

Колени подогнулись, Флёр привалилась к стене. В гостиной разговаривали, кажется, через камин. Этот голос… Прошло только несколько дней, а она уже успела соскучиться… Да как она вообще посмела по нему скучать?!

Напряжённая тишина нарушалась торопливым шуршанием — Мэгги ретировалась в спешке. Через пару секунд она прошествовала мимо Флёр, удостоив её многозначительным: «По вашу душу…».

— …и тебе доброе утро, братец! Какими судьбами?

— Позови Флёр.

— Сначала ты мне расскажешь, что у вас стряслось.

— Я виноват перед ней… мне нужно объяснить… — голос звучал глухо, Флёр чувствовала искреннюю боль под нарочитым спокойствием:

…пусть он замолчит… иначе я…

— Ты меня слышал или как? Что произошло? Я жду.

— Это касается только нас.

Не глядя, Флёр отчётливо увидела, как набычился Чарли, как потемнели глаза и сжались губы.

— Заметь, она пришла ко мне за помощью и поддержкой, — Билл выдержал вескую паузу. — Ко мне. И я намерен заботиться о ней и защищать. Так что, пока не расскажешь, в чём дело, звать её не собираюсь.

…Ого! Какого чёрта, Билли?! — поразилась Флёр.

— Не тебе решать…

— Вчера у неё был обморок. Сейчас она спит. Мне наплевать, что ты там натворил! Она поживёт здесь, пока не соберётся с силами. Уходи, Чарли!

— Обморок?.. — ей показалось или его голос действительно дрогнул? — Мне обязательно надо её увидеть! Поговорить…

…не могу на него смотреть…

— Ты не понял? Она не хочет тебя видеть! — отчеканил Билл. — Поговори-и-и-ить ему понадобилось! Вечно ты лез со своими разговорами, психоаналитик хренов! Всех понимал, всем помогал… А женщину удержать не смог.

…Билли?! Чёрт тебя подери!

— Если она решила остаться, пусть сама скажет! Позови её сейчас же! Иначе я за себя не ручаюсь…

— Ох, напуга-а-ал! Щас под стол спрячусь! Или ты рассказываешь, или валишь на все четыре стороны. Хотя мне и так всё ясно. Ты ж всегда был ревнивцем. Небось устроил безобразную сцену на пустом месте? Верно?

…ревность? Если б так просто… — Флёр сжалась. Голос Чарли с напряжённой хрипотцой произнёс: «повременить? а можно?»

И сердце заледенело вновь.

…нет… пока не могу…Пусть пройдёт время…

— Чего заткнулся? Я в точку попал?!

— Позови Флёр, — упрямо повторил Чарли. Он говорил всё меньше по мере того, как Билл заводился сильнее.

— Отвали, братец! Тебя отшили, ясно? Так что кончай распускать нюни и двигай куда подальше!

Флёр сама не поняла, что случилось в следующий миг, какая волна вынесла её в гостиную:

— Хватит, Билли! — тот остолбенел.

— Флёр!! — Чарли запутался в словах, прихлынувших разом: — …ты… мы…

— Я не хочу ничего выяснять. Не сейчас, — она не смотрела на него, боясь не совладать с собой. — И тем более не хочу, — её взгляд упирался в Билла, — чтоб кто-то делал это за меня. Я лишь просила помочь с работой. Не более того.

— Флёр… а ч-чёрт! — Чарли рванулся с явным намерением пройти через камин. Пламя полыхнуло сиреневой стеной, и связь оборвалась.

…Хранительница, — поняла Флёр, ощутив горечь и облегчение одновременно.

— …спасибо за гостеприимство, Билли… Надеюсь, не сильно обременила. Прощай!

…С высоты птичьего полёта Ла-Манш походил на колоссального дракона, чью бугристую спину стиснули прячущиеся за горизонтом берега. Чешую мелких волн подсвечивало солнце, мускулы водяных валов перекатывались под этой блестящей кожей, и ветер сдувал седую пену с проступающего то тут, то там острого хребта… Чарли захотелось рисовать. Габи тоже глядела во все глаза, изредка шепча что-то на ухо плюшевому слону, которого сжимала в объятиях. Они являли собой забавное зрелище: впереди, наподобие скульптуры на носу корабля, толстый розовый слон; следом, сграбастав его в охапку, среброволосая девчушка и замыкающим — Чарли. Габи он привязал заклятием к себе и к метле, предоставив ей самой управляться со слоном, раз уж она категорически отказалась уменьшить его и спрятать в карман. И всё же пассажирку приходилось придерживать на всякий случай, так что на управление метлой оставалась одна рука.

…та-а-ак, ветер крепчает…защитный купол? — усилен! …похоже, нас сносит к югу… а вот так?.. есть прежний курс!..

— Держись, Габи, сейчас будет воздушная яма! О-о-опс!!!

…а ведь она всё-таки вышла…если б только Хранительница не вмешалась… «Не было такого уговора», видите ли! 

— Не бойся — ещё одна!

— А я и не боюсь, — девочка глядела на него снизу вверх. — Сестра говорила, ты летаешь лучше всех, значит, ничего не случится.

— Ну да… конечно! — от спокойной уверенности и доверчивого тепла прижавшегося к нему ребёнка на душе у Чарли посветлело, и стыд за минутную слабость, разрушившую так много, стал жечь чуть меньше. И откуда-то проросла надежда.

…Лишь в самый последний момент глава английской Гильдии Авроров изволил сообщить координаты полётного коридора в Защитной Стене — требовалось миновать таможенные посты, не потревожив бдительного ока Министра Внутреннего Спокойствия. Представитель Хогвартса должен был встретить Габриэль Делакур там же, в Гильдии. Новую ученицу заранее окутывала аура повышенной секретности.

Чарли был очень рад обнаружить в кабинете Хмури профессора МакГонагалл, а не директора Хогвартса — ему претило разговаривать с Дамблдором. Уверенность, что Директор умело манипулирует всеми, до кого может дотянуться, окончательно окрепла после истории с драконьими фермами Ордена Единорога. Однако Чарли не спешил отпускать свою подопечную и под крылышко гриффиндорского декана.

— Гха-кха! В чём дело, сынок?

— Сэр… простите, но… не так давно мне довелось видеть лже-авроров, и кто может поручиться, что уважаемая леди… что она настоящая…

— Чего?!! Да хоть я могу поручиться! Кха-кха-кха! — зашёлся Шизоглаз. — Тебе что — этого мало?!

— Погодите, Аластор! — шагнула вперёд МакГонагалл. — Мальчик совершенно прав. В наше-то время… Хотите проверить, мистер Уизли?

— Да, мэм.

— Пожалуйста, — декан Гриффиндора поджала сморщенные губы, сгоняя с них улыбку. — Я готова.

— Простите… — Чарли виновато глянул на старую учительницу: — помните, у меня было разрешение на дополнительные полётные тренировки как квиддич-капитана?

— Конечно.

— Чаще всего я летал на рассвете и закате. Однажды… ведь в конце мая темнеет поздно… все уже были на ужине, а я сделал напоследок круг над Хогвартсом и увидел…

— М-да… запомнил… — улыбка прорвалась-таки на строгое лицо декана. — Вы увидели на одном из карнизов кошку, верно?

— Да, мэм. Непростую кошку, мэм. Но… что она делала?

МакГонагалл обречённо вздохнула:

— Она ловила ласточек, на лету сбивая их в водосточный желоб.

— Это был высший пилотаж! — Чарли поцеловал ей руку. — Спасибо, профессор!

— Какие подробности! Горю желанием занести их в протокол, — проскрипел Хмури. — Минерва, ты не устаёшь меня удивлять — такая резвость в твои-то годы!

— Кто ж напоминает даме о возрасте, чурбан неотёсанный! — гриффиндорская предводительница строго глянула поверх очков.

Чарли подтолкнул Габи к МакГонагалл:

— Иди, с ней ты действительно будешь в безопасности.

— Ну, здравствуй! — профессор приобняла девочку за плечи. Габи что-то выговорила едва слышно…

— …я тоже рада, дорогая. И ничего не имею против. Мистер Уизли, ваша спутница хочет сказать кое-что на прощанье.

Чарли впервые видел Габриэль настолько смущённой — она залилась краской буквально до ушей, когда взяла его за руку, отводя к окну:

— М-мне… э-э… то есть я… ну-у… сестра… у вас всё будет хорошо, правда?! — выпалила Габи.

— Надеюсь… — пробормотал Чарли, смущённый не меньше собеседницы, — если она меня простит…

— Она вас очень… простит обязательно… и я… В общем, вот! — Габи протянула что-то на раскрытой ладошке, — …это подарок Прабабушки, но я хочу… чтобы вы… Пожалуйста, возьми…те…

Маленький серебряный якорёк на длинном шнурке. Чарли наклонил голову, чтоб она надела талисманчик.

— Спасибо, Габи. Удачи тебе в Хогвартсе!

— С ней всё будет в порядке, — МакГонагалл коснулась его локтя. — А вы берегите себя, мистер Уизли.

— Постараюсь!

— Я в вас верю, — улыбнулась декан на прощанье и аппарировала, крепко обняв девочку.

— Гха-кха! Наконец-то все сопли размазаны. Можно приступать к делу.

Чарли поймал себя на том, что сжимает серебряный якорёк в кулаке, и торопливо заправил его за ворот. Хмури покачал головой, но от комментариев воздержался.

— Садись, кхе-кха… — хрипя и кашляя, аврор полез в нижний ящик, долго пыхтел, беззвучно снимая защитные чары и наконец водрузил на стол перед Чарли внушительных размеров каменную чашу.

— Что это?!

— А то не видно! Скопируй сюда свои воспоминания за те три дня, что был в Ордене.

— Но я думал… отчёт написать… — оторопел Чарли.

— Кто будет мусолить твои каракули, кха-кха! Не смеши! Сливаешь сюда воспоминания, и с ними работают специалисты. Всего не расскажешь, зато память-хитрюга фиксирует любую мелочь, которой ты сам и значения не придашь, а наши аналитики исследуют со всех сторон и выудят массу полезной информации о вероятном противнике, гкха-кха-кха!

— Противнике?

— Сынок, зачем тебя туда послали? Разнюхать обстановку, верно? Не с гуманитарной же миссией, гха-ха-ха! — Хмури расхохотался, отчего всё лицо съехало набок, а искусственный глаз закатился под лоб.

— Извините, сэр, — Чарли отодвинул чашу.

— Окстись, сынок! Это стандартная аврорская процедура. Пусть ты не из моих ребят, но работал с нами неоднократно, так что должен быть в курсе.

— Я не аврор. И память — моя личная собственность…

— Да кому нужна твоя собственность! Аналитики вытащат информацию об Ордене Единорога — каждую мелочь, всё, что может оказаться полезным, гкха-кха-кха! Прочее уходит в отсев. В любом случае, эти материалы хранятся в строжайшей тайне, так что никакие твои личные воспоминания никуда не выплывут. Хватит ломаться! — Хмури пристукнул по столу. — Или вы там с Магистром любовь крутили?

— ??!!

— Чего глаза таращишь? Де Кьюсак …кха-кха!.. отличается широтой взглядов — то есть кладёт глаз и на девочек, и на мальчиков, — скривился старый аврор.

— И что вы хотите этим сказать?!

— Остынь. Шучу я. Дел у нас уйма, сынок, не тяни время — копируй воспоминания и пойдём дальше.

— Почему меня заранее не предупредили?

— Почему?.. Тебе о командировке кто сказал, Дамблдор? Вот к нему и претензии. Я своих ребят инструктирую чётко, это Директор у нас мастер говорить обтекаемо.

— И всё же вынужден отказаться, — мотнул головой Чарли. Мысль о препарировании кем-то его воспоминаний ни в каком аспекте восторга не вызывала.

— Сынок, я согласия не спрашиваю. Предпочитаешь быть насильно выпотрошенным ментолегусом, или всё-таки выполнишь процедуру сам? — изрытое шрамами лицо выражало лишь досаду.

…эй, Арчи — друг мой героический, а ты тоже исправно «сливаешь» свои воспоминания после каждого рейда?! Бр-р-р! Никогда у меня не лежала душа к аврорским делам… — Чарли скрепя сердце взялся за волшебную палочку, изо всех сил постаравшись обойти мыслями Флёр и Габи…

— Ну вот и разобрались, — Хмури просиял, отчего лицо его опять устрашающе перекосилось. Казалось, оно норовит сбежать на затылок, дабы превратить старого аврора в демо-версию двуликого Януса. — Конфиденциальность гарантирую!

— Да уж… полагаюсь на ваше слово, — в обещание верилось слабо.

— Ничего, сынок, привыкай! Сейчас подпишешь контракт и будешь зачислен в Гильдию. Не аврором, конечно, но штатным консультантом по особо важным делам. Оплата по ставке старшего аврора, смекаешь? — нормальный глаз подмигнул, волшебный едва не выпал из орбиты, впившись в собеседника.

— Благодарю покорно! — Чарли поднялся. — Наниматься в Гильдию не намерен.

…мне б увезти Флёр в Китай… и чем скорей, тем лучше! Там уж как-нибудь объяснимся…

— …и кстати, где я могу получить деньги за эту командировку?

— Деньги уже на твоём банковском счёте. А чем моё предложение не угодило?

— А это было предложение? Больше напоминало приказ…

— Я старый солдат, сынок. И нюни разводить не умею. Твоё место здесь. Ты нужен своей стране. Так что хватит сотрясать воздух всякой ерундой — подписывай контракт и обсудим твой следующий рейд.

— Сэр! — Чарли пропустил три вдоха-выдоха. — У меня другие планы. А у страны есть доблестные авроры. Так что никто не в накладе.

— Стоять, я сказал!! — дубовая дверь загудела от окрика и от запечатывающего заклинания. Волшебная палочка исчезла в недрах аврорской мантии так же незаметно, как и вынырнула оттуда. Побагровевший Хмури зашёлся кашлем.

— …кха-кха… гкха! Кгах-гах-гах!

Чарли застыл у двери, волшебные палочки жгли ладони, а из головы словно выдуло все мысли…

— …кхе-кхе, — отдышался аврор. — Что, не решился старика заклятьем долбануть? Молодца! А то у меня тут защитных чар понавешано — костей бы не собрал, гха! Шутка. Но припечатало бы изрядно, а ты ведь у нас ценный кадр. Так что садись. Давай-ка поговорим по-мужски, без истерик.

— Предпочитаю говорить без запертых дверей.

— Уж извини, сынок. Двери откроются, когда контракт подпишешь. Иначе ты либо дашь дёру, либо сдохнешь. У каждого малфоевского гвардейца твоё подробное описание, включая группу крови и прочее, чего даже Многосущным зельем не скроешь, а так же строжайшие указания на твой счёт — брать немедленно. Думаешь, почему тебя проводили по нашим каналам? — волшебный глаз заговорщически мигнул. — А без твоей подписи на контракте я не буду ежесекундно знать твоё местонахождение и не смогу тебя защитить. Да и вряд ли поспею так же вовремя, как тогда, на таможне. Видать, Министру нашего спокойствия ты до зарезу нужен.

— И что ж я всем так понадобился-то? — Чарли продолжал стоять.

— Пошевели извилинами, сынок. За кем ещё таскается здоровенный дракон? Изволил прибыть с тобой аж из Китая, и во Францию не поленился слетать…

— Так вот в чём дело!

— Именно. Хотя последнее оказалось весьма кстати. Поначалу я сомневался, когда Дамблдор сказал, что дело с драконьими фермами Ордена Единорога может выгореть. В прямом смысле, гха-ха-ха! — Хмури улыбнулся прежним впечатляющим образом. — Альбус вещал о том, что дракон чует эмоции, и если ты запсихуешь, увидев его сородичей, он наверняка захочет взглянуть на причину. А уж дальше — как пойдёт… И должен признать, пошло лучше некуда!

— Вот, значит, как… — Чарли сглотнул. — Значит, Дамблдор заранее всё продумал.

— Да нет, он просто выдвинул теорию, которую мы проверили на практике, — и ведь сработало!

— Эксперимент, значит…

— Ну, можно и так сказать… А что, были варианты?! Тёмный Лорд захватил наших драконов и уничтожил привезённых тобой из Китая. Что ему мешало наложить лапу на эти самые драконьи фермы? Даром что там неполноценные особи — так ими управлять проще, меньше магии тратится. А уж огнём плеваться они в любом состоянии способны. Да и душка-Магистр во всю заигрывает с Малфоем и с его Хозяином — зачем нам давать им дополнительное оружие?! Сам посуди, ты ж вроде башковитый…

— Правда?! — Чарли невесело усмехнулся. — Поэтому вы меня так вслепую и использовали?

— Слова-то какие! Использовали его… Пользу принёс? Гордись! Да сядь же наконец, шея болит на тебя смотреть!

— Извините, но…

— Садись, сынок, — в голосе Хмури впервые прозвучала угроза, словно тихий рокот в горле пса. — Разговор только начинается.

Чарли подчинился. Попытку силой вырваться из кабинета Главы Гильдии Авроров даже абсурдом не назовёшь.

— Этот твой старейший дракон, как вернулся из Франции, так подался к Зиккурату Тьмы, гха-кха-кха! С тех пор там и торчит, всё летает вокруг… Наши источники среди Упиванцев докладывают, что с драконами, заточёнными в Зиккурате, творится нечто странное, они тают, будто впитываются в гранит. И Тёмный Лорд теряет над ними власть.

— Умирая, драконы становятся камнем… а над мёртвыми даже Волдеморт не властен.

— Вот оно что… значит, убирает своих сородичей?..

— …освобождает от рабства.

— Да что ты говоришь! Ну-ну. Главное, нам это на руку — Тёмный Лорд теряет преимущества, — Хмури побарабанил пальцами по столу. — Кха-гха-гха! Такой союзник нам и надобен. Не помешает взять его под контроль. Нужен человек, который сможет подчинить дракона нашим командам, заставить действовать в наших интересах. И этот человек — ты, сынок.

— Ага. Добрались-таки до сути, — улыбка Чарли действовала старому аврору на нервы. — Сэр, вы многократно переоцениваете мои возможности. Старейшего нельзя подчинить или заставить. Даже Тёмный Лорд не смог — а я не сомневаюсь, что он пытался изо всех сил. Этот дракон действительно Старейший, и магии в нём столько, что сотня Волдемортов может засохнуть от зависти.

— Вот и чудесно! Нам как раз такой и годится. А уж как его приманить, дело твоё. В этом задание и заключается. Ну об оплате можешь не беспокоиться — Гильдия не поскупится.

— Сэр… право… У вас со слухом порядок? И на головные боли не жалуетесь? Я ж сказал: никто не в силах диктовать условия Старейшему дракону!

— Значит, не диктуй. Уговаривай. Льсти. Заманивай. Нам нужен дракон. Тысячи магов смогут спокойно спать по ночам, если мы заполучим в сторожевые псы этого Старейшего. Речь идёт о безопасности твоей страны, да и остального мира, ты понял, сынок?

— Я понял, что в этом случае Гильдия Авроров утрёт нос и всё остальное Министерству Внутреннего Спокойствия, а впридачу получит безграничное доверие граждан и безграничную власть.

— А вот это ты зря сказал… — Хмури медленно поднялся, упершись кулаками в стол и надвинувшись на собеседника. — Вот это не твоего щенячьего ума дело. Гха-кха-кха! Выполняй приказы и доживёшь до глубокой старости. И даже вейлу сможешь себе оставить, детишек наплодить…

— Вы что, совсем спятили? — прищурился Чарли. С волшебных палочек сорвались искры.

— Нет, парень. Это следующий номер нашего балета: па-де-де с французской красавицей.

Хмури обошёл стол и протянул руку:

— Отдай мне их. Не доводи до греха…

Чарли заглянул в глаза старика — волшебное око скрылось в глазнице, настоящее смотрело оценивающе. Уизли как никогда был близок к тому, чтобы отшвырнуть аврора Сногсшибателем.

…стоит хотя бы попытаться… — пока разум взвешивал шансы, тело уже приняло решение: верхнее дыхание сменилось нижним, погнав в кровь адреналин, мышцы загудели, пальцы плотно охватили рукояти волшебных палочек…

— …речь идёт о её жизни, сынок, — голос прозвучал устало и совсем не угрожающе.

Дыхание сбилось. Руки опустились.

— Что?!

— Волшебные палочки. Живо! — иссечённая шрамами ладонь требовательно дёрнулась.

Чарли молча подчинился, проследив, как палочки скрылись в одном из многочисленных карманов серой потёртой мантии. Лишь после этого Шизоглаз заговорил:

— Позволь для начала показать тебе кое-что… — он отошёл к камину: — госпиталь Св. Мунго, отделение тяжёлых повреждений!

Сквозь прозрачное пламя проглянуло усталое лицо дежурного колдомедика:

— Как обстановка? — бодрый тон Хмури вызвал у того вымученную улыбку.

— Как сажа бела… а то вы не в курсе.

— Потери? — седые клочковатые брови занавесили глаза.

— Ещё двое из первой партии. Один отгрыз себе язык, другой задохнулся…

— А тот?

— Держится… Редкая сила воли, но приступы изматывают…

— Я бы хотел поговорить с ним лично.

— Исключено! — встрепенулся колдомедик. — Он неконтролируем и безмерно опасен.

— Что ж… тогда хоть через камин… Необходимо проконсультироваться.

Во время этого странного обмена репликами Чарли сидел не шелохнувшись. Упоминание госпиталя в сочетании с именем Флёр парализовало его сильнее любого заклинания. Но речь шла о «нём». Чарли терялся в догадках, какое отношение таинственный «он» имеет к жизни Флёр.

— Смотри, сынок.

Камин словно расширился. Измученное лицо врача сменилось изображением комнаты без окон и дверей: все поверхности в ней были покрыты ровным слоем серого пупырчатого материала, поглощающего звуки, не пропускающего магию, смягчающего удары, неразрываемого, негорючего, устойчивого к любым воздействиям. Взгляд наблюдателя окидывал комнату откуда-то из-под потолка, а в дальнем углу лохматое существо, похожее на диковинную обезьяну, спелёнатое заклинаниями и зафиксированное оковами с утробным рыком ухитрялось-таки рвать когтями собственную плоть. Серая стена рядом была вся забрызгана кровью…

Хмури подошёл вплотную к камину. В зеленоватом свете шрамы расчертили лицо жуткой татуировкой бога смерти:

— Арчи… ты слышишь меня?.. — хриплый голос прозвучал удивительно ласково.

…Арчи?!! — Чарли вскочил.

— Капитан Хмелкирк, отзовитесь…

Налитые кровью звериные глаза подёрнулись дымкой, зубы заскрежетали, пальцы-когти скрутило судорогой, окровавленное тело выгнулось, сотрясаемое изнутри. Зверь боролся с человеком, он почти победил, он не хотел отступать! Но яростное исступление гасло, взгляд становился осмысленнее — человек загонял зверя в клетку…

— …ш-шеф… ч-чаще… я… — говоривший захлебнулся, его вырвало кровью, тело обвисло. Заклинания и цепи исчезли, среагировав на окончание приступа.

— …сегодня… денёк… не задался… — Хмелкирк пытался растянуть в улыбке распухшие непослушные губы. — Но… ещё… могу… вернуться…

— Держись, Арчи. Клянусь, я найду противоядие! Только держись… Приказ — выжить, капитан Хмелкирк! — Хмури резко взмахнул рукой, обрывая связь, и обернулся к Чарли. Их взгляды встретились:

— Это дело рук твоей вейлы…

— Нет, — Чарли покачал головой. — Вы бредите. Что с Арчи? Чем его опоили?! Это последствия ваших экспериментов?!

— Заткнись.

Хмури засунул руки глубоко в карманы. Волшебный глаз безостановочно крутился в глазнице, нормальный полыхал гневом:

— Заткнись, сопляк! Гибнут мои лучшие люди… цвет Гильдии… а я бессилен… Совершенно бессилен, как старый дырявый башмак! Гха-кха-кха! Гах-кхе-кха! — приступ кашля скрутил Шизоглаза пополам.

— Но почему… Арчи?.. — голос дрогнул, — …и-и причём тут Флёр?

Старый аврор усмирил хрипящие лёгкие, вытер рот, выпрямился:

— Это Зелье Берсерка, сынок.

— И? — Чарли никак не мог взять в толк.

— Ты притащил вейлу в Хогвартс. Она милостиво поделилась секретом фирменного малфоевского зелья, так сказать, услуга за услугу, — волшебный глаз подмигнул и вновь пустился в свою жуткую пляску. — Она уверяла, что Малфой поит этой дрянью своих людей перед каждым сражением. А ты уверял, что этой с…ос-собе можно доверять. Наши люди проверили: Упиванцы действительно принимают Зелье Берсерка регулярно, оно активизирует резервы организма, мобилизует их и подчиняет одной цели — сражаться. И одолеть таких бойцов крайне трудно — они чертовски быстры и практически неуязвимы! Мы решили, что подарок вейлы весьма кстати. Снейп с её помощью состряпал зелье. Две группы особого назначения приняли его, когда возникла необходимость, и… — царапая протезом пол, старый аврор прошёлся по кабинету, взглянул в окно, мрачно отвернулся:

— Зелье действительно мобилизует все резервы. Без остатка. После первого приёма человек ощущает безграничную силу и беспредельную свободу. Его неуклонно тянет вновь принять зелье. А дальше… Кто на второй раз, кто на третий-пятый — сходят с ума. Они могут лишь убивать. Если их изолируют, они остервенело рвут себя, пока не уничтожат. Идеальные бойцы, машины смерти без тормозов.

— Н-но разве… — Чарли усиленно искал, за что зацепиться, — но как же Пожиратели Смерти? Они ведь принимают зелье без ущерба для себя? Ведь так?!

— Так, — ссутулился Хмури. — Именно так. И это значит…

— Это значит, что вы поспешно дали аврорам непроверенное зелье! И ответственность за эти смерти…

— Это значит, сынок, — рот аврора перекосился в дьявольской усмешке, — что твою вейлу подослали специально. Малфой сообщил ей состав зелья, умолчав о какой-то маленькой, но крайне важной детальке. Всё было рассчитано филигранно, и мы попались на удочку… Как доверчивые бараны угодили в ловушку!! Гкха-кха-кха!!!

…нет. Как бы оно ни выглядело, это не так… Флёр ничего не знала! Малфой использовал её! Малфой… — скачущие во все стороны мысли нащупали нечто смутное, ещё не решение, но что-то близкое к нему…

— Флёр готовила это зелье по приказу Малфоя. Для его людей. Она знала рецепт досконально!

— Вот как! — волшебный глаз едва не выскочил из орбиты. — Чудненько. Значит, она сознательно извратила рецептуру, когда диктовала её Снейпу.

— А вы не допускаете мысли, что это Снейп сознательно извратил?!!

— Нет. Он нет. Его уже проверили — заклятье Истины, ментолегусы, кое-какие секретные аврорские разработки… Снейпа очень пристрастно… протестировали. Он сделал всё в точности по рецепту вейлы.

— То есть…

— Да, сынок. Смирись с этим. Похоже, французская штучка изрядно заморочила тебе голову… — Шизоглаз сочувственно покивал. — Но собственные ошибки и исправлять надо самому! Так что — найди её. Пока этого не сделали люди Малфоя или мои ребята. Гвардейцы Министра нашего спокойствия уничтожат девицу, так как она знает лишку. Ну а мои орлы, если доберутся первыми, могут… того… не сдержаться…

— Как вы заботливы! — побелевшие губы слушались плохо.

— Ошибаешься. Я б порвал эту стерву собственными руками, сынок, — Хмури приблизил перекошенное лицо к самым глазам Чарли. — Но мне нужно противоядие. Я должен спасти хотя бы Хмелкирка! Он держится дольше всех. Если я не спасу его… я предам их, моих ребят…

— Она не виновата.

— Ты конченый идиот!! Подписывай контракт немедленно! Будешь выполнять мои приказы, если не способен думать собственной головой!

— Сэр…

— Я сказал — подписывай!! — загремел Хмури. — Ты обязан принять контракт добровольно, иначе магия не будет иметь над тобой власти. Если отыщешь вейлу, если она успеет сделать противоядие — я подумаю над тем, как смягчить наказание… Но только в этом случае! Слышишь?!

— Мне неизвестно, где Флёр. И искать её не стану. Она ни в чём не виновата.

— Тогда… — голос перешёл в угрожающий хрип, — …я займусь этим лично. Понял, пацан? И церемониться не собираюсь! И засужу твоих братьев за их полулегальный магазин. И твоему отцу придётся забыть о работе в Министерстве! Я ни перед чем не остановлюсь, ясно?!

— Как раз это абсолютно ясно.

— Она уже в Англии, эта с… стерва! Прошла через Защитную Стену — и исчезла. За пару часов до тебя.

…Не может быть! — похолодел Чарли.

— И ты знаешь, где она, я уверен! Небось, заранее о встрече договорились…

…но зачем? Как же ты допустил, Львище?!..

— Скумекай же наконец… — Хмури потряс кулаком перед носом Чарли, — вейла — моя единственная надежда! Я уж не говорю, что скандал с зельем затмил даже давешние неприятности с подставными аврорами. Гильдии никто не верит, нас боятся, а малфоевскую гвардию боготворят! Выход один — заставить вейлу дать показания против Малфоя, с заклятьем Истины и всеми делами… И чтоб противоядие сделала. Я должен спасти своих и поставить на место этого зарвавшегося ублюдка-министра. Речь идёт о безопасности страны, неужели никак не допрёшь?!

— Сэр…

— Клянусь, я сохраню вейле жизнь! Только найди её…

…найти? Доставить в Гильдию? Чтоб вы тут… — Чарли мысленно споткнулся, не дав воображению разыграться, — …что ж делать?! Флёр в Англии? Где её искать? Как предупредить?!

— Ну же, сынок. Я жду, — Хмури сел за свой стол, со скрипом вытянул протез, потёр здоровое колено. Открыл первый ящик, достал песочные часы, перевернул:

— Ты не выйдешь отсюда, пока не подпишешь контракт. Вариантов нет.

Чарли заворожено смотрел на стеклянный сосуд — на стремительно ссыпавшуюся тонкую струйку и быстрорастущую горку песка:

…предупредить… спасти её… выбраться отсюда! А если подписать? Тогда Хмури будет известен каждый мой шаг… этого он и добивается! Чтоб так или иначе я вывел его к Флёр…

Он сел к столу. Аврор подвинул чернильницу с магическими чернилами.

— Одно условие, — перо застыло над контрактом, — дайте мне Зелье Берсерка.

— ЧТО-О?!! — даже Шизоглаза можно удивить.

— Я подпишу, а вы дадите мне зелье. Ведь один раз его можно принять без последствий, верно? Тогда я быстро разыщу Флёр. Идёт?

— Ты что удумал, пацан?!! — кулаки с грохотом обрушились на стол, чернильница подпрыгнула и перевернулась, заливая пергамент. — Да чтоб я своими руками… сына боевого товарища… Да как ты посмел?!!

Хмури вне себя скомкал испорченный контракт и разорвал его в клочья:

— Пшёл вон!! Много чести тебя уговаривать, сопляк хренов! Обойдусь моими ребятами: и вейлу найдём, и противоядие. И с драконом разберёмся… Аврорская гвардия ещё себя покажет! Убирайся!! — дверь распахнулась.

— Сэр… — Чарли остановился на пороге. Что-то не пускало его. То ли звериный взгляд берсерка, вычеркивающего Арчи из жизни. То ли трясущиеся руки старого аврора.

— Сэр… я буду искать противоядие.

— Да пошёл ты… гха-кха-ха! — Хмури сполз в кресло. Путаясь в складках мантии, швырнул на стол отобранные волшебные палочки:

— Учти, пацан… всё на твоей совести…

Решение уже созрело отчётливо. Дело было за малым…

…надо к близнецам… они достанут что угодно… только… гвардейцы Малфоя? Наденем личину! — Чарли свернул в боковой проход. — Прости, отец! — на скорую руку можно было наколдовать лишь хорошо знакомый образ…

Гильдия авроров помещалась в том же здании, что и Министерство Магии, только занимало отдельное крыло. Отчаянным везёт! Чарли удалось беспрепятственно миновать многочисленные коридоры и лестницы, не столкнуться с отцом, не заблудиться, не потерять «лицо» — заклинание Личины не из самых сложных, но требует сосредоточенной осторожности, особенно в присутствии всяких отражающих поверхностей…

Выйдя из Министерства, Чарли поспешил затеряться в толпе. На площади вечно топтались попрошайки, чистильщики обуви, мелкие торговцы, бездомные мальчишки, готовые за пару кнатов сбегать по любому поручению. Какой-то пострел кинулся ему чуть не в ноги, умоляя купить зеркальце для жены или дочки. Весь увешанный образцами товара, мальчишка сыпал пригоршнями солнечных зайчиков. Увидев десяток своих отражений одновременно, Чарли на секунду растерялся, личина дрогнула, размываясь. В следующий миг что-то твёрдое с непостижимой скоростью врезалось под дых, в глазах потемнело. Хватая воздух, он сгруппировался, чтоб дать отпор, но кто-то был уже за спиной — руки вывернули назад, выламывая волшебные палочки из пальцев. И тут же аппарировали, увлекая его за собой…