Глава четвёртая. Счастье Маргариты
О верю, верю, счастье есть!
Ещё и солнце не погасло.
Заря молитвенником красным
Пророчит благостную весть.
О верю, верю, счастье есть!
С. Есенин
Пусть она будет наказана, пусть! Но она, видит Мерлин, заслужила это счастье: идти по улице за руку со своим сыном, идти не куда-нибудь, а в свой собственный дом.
Да, теперь у неё есть дом. Маргарита улыбнулась и произнесла одними губами: «Мой дом».
Родители умерли и оставили свой деревенский дом ей, хотя у них было десять младших детей, а она за все эти годы не отправила им ни одного письма. Может, грыз всё-таки стариков червь сомнения, что не так уж правильно распорядились они судьбой старшей дочери…
Когда-то в нём было так тесно… Топот ног по скрипучей лестнице, грозные окрики Марии МакГрегор, орущие дети, насупленные брови отца, и тут же ласковое похлопывание по щеке: «Ступай, ступай, Мегги, помоги матери…»
Как же защемило в груди. Маргарита вцепилась рукой в серые рассохшиеся деревянные перила. «Здравствуй, дом моего детства. Теперь я тебя уже не покину. Здесь родилась, здесь и хочу умереть».
Маргарита не хотела задумываться о будущем, но в то же время постоянно о нём думала.
Да, надо на что-то жить, но она нашла работу детской няни. Жильё, слава Богу, есть.
Родителей не стало два года назад. Они умерли один за другим, с разницей в несколько месяцев. Должно быть, нотариус пытался разыскать Маргариту, но безуспешно. И дом два года простоял пустым.
Удивительно, как много может значить для человека дом. Свой дом. Свой собственный дом. Маргарита смаковала на языке это слово. «Дом». Простое, надёжное слово, короткое, уверенное. Круглое. Нет, скорее, квадратное, как на детском рисунке. Из трубы идёт дымок, а на крылечке спит лохматая добрая собака… Побольше бы в мире таких слов.
И ничего, что её дом старый. Пусть он деревянный, покосившийся, ветхий, со скрипучими половицами и рассохшейся негодной мебелью. Рухлядь, настоящая рухлядь! Но как же Маргарита любила эту милую развалину…
Невероятно, но, кажется, жизнь действительно поменялась в лучшую сторону. Настолько всё хорошо, что даже не верится, что это надолго. Судьба будто дразнит: «Посмотри, Маргарита, как это бывает. Посмотри и запомни, чтобы было потом с чем сравнивать и о чём жалеть».
Прошёл месяц — наверное, самый счастливый месяц в жизни Маргариты. Солнце ласкало землю, как мать — любимое дитя. Деревня, где они жили, утопала в зелени. Маглы не обращали на них внимания: мать и сын ничем внешне не отличались от окружающих людей. Старые МакГрегоры всю жизнь тщательно скрывали от маглов свои способности, поэтому соседям, знавшим Маргариту ещё девчонкой, и в голову не могло прийти, что она и её сын — колдуны. Рассудительная Катриона отвела сестру в магловский супермаркет, где купила ей всё необходимое. А у Северуса уже была магловская одежда, Нерон приобрёл её сыну перед поступлением в Хогвартс.
Маргарита по несколько часов в день нянчилась с магловскими детишками. Сын ждал её дома, сидя за книжками и школьными учебниками. Переделывал все домашние дела. Сперва получалось коряво, но Северус привык во всём добиваться точности, и нехитрое искусство домоводства вскоре вынуждено было ему покориться.
Когда мать возвращалась с работы, они вместе ходили за покупками, заглядывая по очереди во все деревенские лавки. А потом вдвоём гуляли по окрестным полям или ходили пешком до самого моря, которое было в нескольких милях от их деревни. Маргарита садилась на облюбованный ею плоский камень, а Северус бежал в воду. Он, прежде никогда не видевший океана, страстно желал научиться плавать.
Волны лениво с лёгким плеском накатывались на берег и возвращались в океан с неумолимой периодичностью тиканья часов и непринуждённостью взмахов веера. Морская галька, мокрая и блестящая, казалась счастливой Маргарите прекрасней всех драгоценностей мира.
Пальцы машинально вертели волшебную палочку, но женщина была спокойна за сына: вон как у него хорошо получается. Далеко не заплывает. «Северус, вообще, очень осторожный. И хорошо — не дай Бог, с ним что-то случится». Суеверная Маргарита оглянулась в поисках дерева, ища по чему бы постучать. Нашла кусочек сосновой коры, прибитый морем. «Тук, тук, тук». Хорошо, что сын не видит. Он, конечно, промолчал бы. Но мама-то знает, как Северус относится к подобной чуши. «В этом он так похож на своего отца. Слишком высоко ставит разум». Маргарита вздохнула. Нет, ну как она может сравнивать? Слава Мерлину, Северус только внешне напоминает Нерона. Перенял от манеру держаться, сарказм; ещё, пожалуй, сознание собственной исключительности. Но это с другими Севи себя так держит, не с мамой. С ней он заботливый, ласковый и нежный. Самый лучший в мире сын.
«Он очень добрый, чувствительный и ранимый мальчик. И Севи так меня любит. Заметно, что переживает — наверное, из-за отца, но всячески это скрывает: меня не хочет волновать».
Северус зачерпнул в ладонь перламутрово-прозрачную медузу. Aurelia aurita — он читал о ней. Не стал дожидаться, когда обожжёт, размахнулся и бросил холодный комочек слизи назад, в море. Обернулся, посмотрел на берег.
Мать. Он навсегда запомнит её такой. Длинная соломенного цвета коса перекинута через плечо. Тонкие черты наполнены неземным светом, как на фресках лики святых. Кончики светлых ресниц ласкает солнечный лучик. В уголках губ притаилась, готовая озарить сиянием, задумчивая добрая улыбка.
«Северус! Ты уже долго. Нам пора».
На поиски убежища, где сбежавшая жена прятала сына, Нерону Снейпу понадобилось около месяца.
Сперва его поставило в тупик раскрытое окно. Нерон сделал вывод, что подлая баба улетела на метле. Но Хьюго, нет, не зря всё-таки он держит этого ленивого мерзавца, предположил, что метла послужила только для того, чтоб покинуть замок, а дальше беглянка могла воспользоваться «Ночным Рыцарем».
«А ведь правда, — подумал Нерон, окончив орать на эльфа, дерзнувшего лезть с советами. — Куда б эта дура не направлялась, самой дорогу ей не найти. Она ж безвылазно сидела все эти годы в замке и ни хрена не должна ориентироваться».
Водитель автобуса, к которому Нерон Снейп обратился в поисках информации, отмахнулся, сказав, что в его обязанности входит следить за дорогой, а не за пассажирами.
Кондуктор уверенно отрицал, утверждая, что никакой миссис Снейп и, вообще, женщины подходящей под описание, не помнит. Только уж больно уверенно отрицал. А доверчивостью старый Снейп никогда не страдал. Поэтому Нерон наведался расспросить кондуктора во второй раз, и тут ему неожиданно повезло. Кондуктор, звали этого болвана Ларри Стич, по-прежнему запирался, но какой-то незнакомый колдун, по виду вор и мошенник, внимательно прислушивался к их разговору. Нерон это заметил и ждал, что будет дальше. Кондуктор нетерпеливо дал понять Снейпу, что автобус должен ехать, и закрыл перед ним дверь. Но тут дверь отворилась снова, и давешний колдун с драной всклокоченной бородой спрыгнул на землю. «Ночной рыцарь» рванул с места со скоростью ветра и через секунду уже исчез.
Незнакомец криво ухмыльнулся и представился:
— Элиша Грант.
Снейп не стал пожимать протянутую ему грязную руку, лишь холодно кивнул:
— Я слушаю.
Колдун осклабился и спрятал руку в карман.
— Могу продать кое-какую информацию.
— С чего ты взял, что я намерен что-то покупать?
Бородатый рассмеялся:
— Ну, допустим, я ехал вместе с той бабой, которую вы разыскиваете. И знаю, где она вышла.
— И ты надеешься, я буду платить за твоё враньё? — старик лениво зевнул.
Колдун опять рассмеялся, в его глазах появилось уважение.
— Могу добавить кое-какие подробности. О каких вы не говорили с Ларри.
— Ну и?
— Баба была с мешком, вроде старой наволочки, и ещё с метлой. Из-за метлы-то я её и запомнил.
— Это всё? — Нерон собрался развернуться.
— Погодите, — бородатый дёрнул его за рукав, отчего Снейп брезгливо поморщился.
— На ней была мантия…
Нерон усмехнулся: где вы видели ведьму не в мантии? Жуликоватый собеседник торопливо добавил:
— Светлая. Да, точно, на ней была светлая мантия.
Увидев, что этого старику недостаточно, он принялся судорожно вспоминать:
— У неё ещё денег с собой не оказалось. Вот чудачка! А этот придурок Ларри согласился провезти её в долг.
Снейп поднял бровь. «Вот даже как? Надо будет с этим сопляком непременно разобраться. Похоже, сморчок говорит правду. Я действительно забрал у этой дуры оставшиеся после Лондона деньги… А её меднолобые помощнички, видать, не догадались выслать».
— Ну и где же она, по-твоему, вышла? — небрежно спросил Нерон.
— Протяните галлеон нуждающемуся собрату по волшебству, и всё узнаете.
Снейп поморщился. Расставаться с деньгами в его планы не входило, но и шанс упускать нельзя: наконец-то он напал на след мерзавки.
— Десять сиклей. Большего ни она, ни ты не стОите.
Бородатый рассмеялся неприятным дробным смехом и жадно протянул руку за горстью серебряных монет, отсчитанных стариком.
— Эдинбург. В Эдинбурге она вышла.
— Она ничего не говорила? К кому пойдёт? Улицу, фамилии не называла?
— Нет, — Элиша, торопливо пересчитав, спрятал монеты в кармане грязных штанов. — Точно помню, ничего не говорила. Обещала только деньги вернуть Ларри, и всё.
Бородатый бросил на Снейпа вороватый взгляд и, поняв, что вопросов больше не будет, неровной раскачивающейся походкой направился прочь.
Значит, Эдинбург? Наверняка, прячется у кого-нибудь из родни. Эти МакГрегоры плодятся, как крысы.
Вот только как их разыскать? Информация о всех магах Великобритании должна иметься в Министерстве. Скрепя сердце, но придётся, видно, опять раскошелиться.
Чиновницу, с которой познакомился Нерон, звали Лейла Истернвуд. Лет тридцати пяти, светловолосая с рыжиной, с хитрым прищуром маленьких глазок, в которых навсегда застыл жадный блеск.
Дружба с ней обошлась старому скряге дороже, чем Элиша Грант. Десять галлеонов перекочевали из карманов старика в элегантный кошелёк миссис Истернвуд, сшитый искусным мастером из кожи гиппогрифа.
Зато теперь перед Нероном на восстановленном из обломков столе лежал список всех магов, проживающих в Эдинбурге. Что самое смешное, среди них не нашлось ни одного МакГрегора. А всего в списке было около трёхсот адресов. Не обходить же все! Снейп задумался. «У жены была целая толпа сестёр. Сейчас они, верно, замужем, и у них другие фамилии. Надо копать в эту сторону. Наверняка, в Министерстве хранится более подробная информация».
Лейла и не скрывала своей радости при виде старика. Разумеется, она ему поможет. Но найти волшебницу по девичьей фамилии… Это будет весьма сложно. Женщина кинула на Нерона алчный взгляд и елейным голосом, так не вязавшимся с выражением её лица, выразила надежду, что мистер Снейп поможет окупить неизбежные расходы. Нерон нахмурился. Чиновница приняла неприступный ледяной вид. Снейп сдался. С видом мученика он вынул из кармана кошелёк и принялся дрожащими пальцами отсчитывать галлеоны, мысленно прощаясь с каждым золотым кружочком, как с любимым братом.
Лицо миссис Истернвуд разгладилось, она снова весело защебетала, обещая к завтрашнему дню всё устроить.
На деле, информацию она предоставила только через две недели. Нерон бесился, но ничего не мог поделать. Он с радостью придушил бы меркантильную рыжую куклу, но это не вернуло бы его денег и не помогло бы разыскать сына.
От директора Хогвартса пришёл вежливый ответ, что с мальчиком всё в порядке, и он находится у своей матери. Других подробностей в письме не было.
У Снейпа уже вошло в привычку выпивать в день по бутылке огневиски. Сидя перед камином в скрипучем старом кресле-качалке, он пил, ругался и время от времени сплёвывал в огонь, который сердито шипел в ответ. Нерон проклинал Дамблдора, помогшего этой дряни забрать у него сына, Северуса, ведь наверняка мальчишка пошёл с матерью добровольно, Маргариту, которую он подобрал из грязи, и которая отплатила ему чёрной неблагодарностью, её поганых родственничков, кондуктора Ларри Стича, жадную ведьму Лейлу Истернвуд…
Наконец, с совой пришёл ответ от рыжей взяточницы. «В Эдинбурге по адресу 17 Randolph Crescent, Edinburgh, EH3 7TT, проживает Катриона Страут, урождённая МакГрегор, двадцати восьми лет, замужем, двое детей».
Вот оно! Руки затряслись от возбуждения, долгожданный листочек выпал из дрожащих пальцев. «Наконец-то! Теперь решить, как обставить визит. Если вломиться со скандалом, в шею вытолкают или, чего доброго, вызовут авроров. Но и предупреждать заранее не нужно, Маргарита испугается и спрячет сына. Нет, это должно напоминать визит вежливости. Без шума, без криков. Доберусь до Эдинбурга автобусом. Заодно верну должок».
Поздним летним вечером возле одного из эдинбургских пабов резко затормозил взявшийся из ниоткуда автобус. Из него неторопливо вышел крепкий пожилой мужчина неприятной наружности. Ступив на землю, незнакомец стремительно обернулся и послал из кончика полированной деревянной палочки тусклый белый луч в смутно угадывающуюся в недрах автобуса тень. Никто внутри, по-видимому, не заметил его странного маневра, потому что двери захлопнулись, как ни в чём не бывало, и чудной автобус исчез. Впрочем, никто из множества находящихся возле паба людей его и не увидел. Заметили лишь странного старика, но тот, развернувшись к зевакам, второй раз махнул своей палочкой, выкрикнув непонятное слово: «Обливиэйт», и… Странное происшествие моментально изгладилось из памяти. Тротуар перед входом в паб, по-прежнему, освещала яркая неоновая вывеска, изнутри раздавались голоса и звуки работающего телевизора. У входа стояла компания мужчин, они курили и недоумённо морщили лбы, пытаясь вспомнить, о чём только что разговаривали.
Прочь, в сторону нового супермаркета, быстрым шагом удалялся старик в длинном плаще.
