История 2. Благодарим за покупку
— Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой… Ну, это ладно.
Дж. К. Роулинг, «Гарри Поттер и Кубок огня»
Вы наверняка слышали мою фамилию. Да что там, не могли не слышать, если, конечно, вы не из… не из магглорождённых.
Впрочем, магглорождённые теперь на этой улочке ещё большая редкость, чем струны из сердца дракона. Уж я-то знаю, о чём говорю. Наша семья занимается изготовлением волшебных палочек почти шестьсот лет. Непохоже, хмыкаете вы? Стёкла лавки потемнели и замутились, вывеску уже не прочитать, а половицы прогнили… Да, у нас бывали и лучшие времена. Как и у всего волшебного мира.
Отец говорит, что любые изменения к лучшему, потому что чтó, как не изменение, есть основа магии? Заклинаниями мы меняем свойства предметов, их форму и суть. Предметов и… людей. Но — тише. Об этом не стоит говорить громко, особенно теперь. Наступают тёмные времена. И авроры лютуют. Лавку уже несколько раз переворачивали вверх дном.
Зато покупателей становится всё больше. Недавно в лавку пришла девушка — да что там, девчонка, Школу закончила лет пять-шесть назад, не больше — но в её глазах уже был виден азкабанский холод. Она назвала только своё имя — Русия, как и требует традиция. И попросила новую палочку. Я спросил, нет ли прежней, ведь для взрослого подобрать палочку намного сложнее, чем для школьника, первая волшебная палочка на человека всегда сильно влияет… Ответила — «сломана». По приговору суда, — этого она не добавила, но и так было ясно.
Я уже видел таких. Они все неуловимо похожи друг на друга. У всех одинаково чуть дрожат руки, когда они прикасаются к футляру своей новой палочки. У всех одинаково затравленный и озлобленный взгляд, и чуть искусственная весёлость в голосе, и нервозность. Все одинаково поспешно достают пригоршню монет, стоит назвать цену. И ни один из них не унесёт палочку в футляре, каждый убирает так, чтобы она легко выскользнула в ладонь.
По тому, как волшебник обращается с палочкой, я легко определяю, из какого он Круга Дурмштранга. Ганверовцы держат палочку у самого основания рукояти и не сжимают её в ладони, а, наоборот, лишь чуть придерживают большим пальцем. Альреновцы особым образом поворачивают кисть при взмахе. Кольварранцы не любят держать палочку в руке просто так: как только создадут заклинание, они сразу же стремятся убрать её. Вальденовцы же ей обычно словно играют, кажется, что движения чуть-чуть небрежные, но это только иллюзия. А вот у лодаровцев, наоборот, движения отточенные и резкие.
Русия была из Кольваррана. Говорят, что из этого Круга в последнем столетии вышло больше всего тёмных магов. Не знаю. Да и какая разница? Из моего выпуска больше всего к Тому-Кого-Нельзя-Называть подались из Вальдена. А вот из следующего, вроде бы, и правда большинство к Упивающимся Смертью ушли из Кольваррана. Рассказывали, что и из того, что был через год после моего, тоже…
Кольварранке подошла палочка с волосом из гривы химеры, кипарис, 10 дюймов. Особенно хорошо подходит для иллюзий, неплохо работает с заклинаниями трансфигурации. Дерево хорошее, светлое, но вот то, что внутри… Ярость и безумие. И мощный отзыв на любую чёрную магию.
Этот волос был из старых запасов. Мы долго не делали палочек с такими сердцевинами. Обычно материал берут у драконов, фениксов или единорогов, но теперь такие палочки подходят далеко не всем. И мы придумываем новые сочетания.
Следующие покупатели были старше. Двое, брат и сестра. Их я узнал, когда они поступали в Дурмштранг, я был на седьмом курсе. Малахитные — одна из самых богатых и знатных фамилий в магическом мире. И опять новые палочки. Берёза, шерсть мантихоры, 11 дюймов для Данила. Идеально для работы с аппарационными заклятьями. Клён, волос келпи, 10 с половиной дюймов для Татьяны. Удачное сочетание для различных узконаправленных заклинаний. Но на самом деле — снова ненависть, снова мстительность. И беспомощность, которая оборачивается страшной тягой к разрушению.
Министерство засыпает нас письмами с требованием предоставлять им списки приобретённых палочек с указанием имён владельцев. Мы каждый раз вежливо отказываем. Впрочем, последнее письмо отец бросил в камин, не читая. Все эти лицемерные заявления, показная забота о благе магического мира — признаться, они раздражают и меня. Но когда каждое утро открываешь газету, а там — список жертв… И каждый раз — мучительные размышления, не твоё ли творение было в руке убийцы, и понимание, что скорее всего — именно твоё, то, с чешуёй пеплозмея, ивой, 13 дюймов, или, может быть, другое, с сухожилием акромантула, сосной, 12 дюймов… Одна была бы незаменима в работе с растениями, другая легко справится с любым стихийным заклятьем. Но — нет. Иногда мне кажется, что палочка хранит в себе память о том маге, которого уже никогда не будет. Не будет ни мастера портключей Малахитного, ни траволога Долохова. Остались лишь Упивающиеся Смертью: первый — только что вышедший из Азкабана, второй — так же, как и его отец, находящийся во всемагическом розыске.
Знаете, большинство наших покупателей — ребята из Большого Круга. Что такое Большой Круг? А вы заканчивали Бобатон? Нет? Тогда, значит, Хогвартс? Далеко вас занесло.
Большой Круг — так мы называем между собой Школу. Школу Дурмштранг, разумеется. Знаете, эти разговоры о том, что там учат только Тёмным Искусствам — это, конечно, глупости. Вы улыбаетесь? Да, я знаю, что пишут о Дурмштранге в учебниках истории. И всё же повторю — это неправда. В Школе учат не только чёрной магии. Но и ей тоже. Испугались? Да ладно вам. В своё время на экзаменах по этому предмету у меня был высший балл. Не в этом суть. По крайней мере, не в чёрной магии была суть для меня и моих сокурсников. Но когда я вижу дурмштранговцев теперешних, я…
Порой я проклинаю свою Школу. Почему? Не догадываетесь? Ах да, я же не объяснил. Я ведь смотрю не только на людей, я вижу их палочки. Я уже говорил, что первая волшебная палочка меняет человека? Так ведь и человек влияет на палочку. И когда к нам приходят старшекурсники Школы, я беру в руки их палочки — мне больно. За тех одиннадцатилетних, что выбирали свою первую палочку пять-шесть лет назад.
Я хорошо знаю это особенное выражение, с которым такой малёк смотрит на неё. Палочка кажется ему живым существом, для него она словно пропуск в мир больших, в мир магов, после такого долгого томительного ожидания. Раньше я обожал работать с первокурсниками. Видеть, как в их глазах загораются радостные огоньки, когда палочка в руке выбросит сноп разноцветных искр, а может быть, сотворит букет или заставит подпрыгнуть табуретку. Отец всегда передавал таких покупателей мне. Ему не хватало терпения перебирать с ними все ящики, отыскивать палочку, которая ждала своего волшебника, может быть, полвека. А мне нравилось. Я радовался, глядя, как пританцовывает девчушка с двумя смешными косичками, или тщётно сдерживает застенчивую улыбку загорелый паренёк. Я радовался, потому что не знал, какими они станут.
Нет-нет, не поймите меня неправильно, совсем не все становятся чёрными магами! Но порой, вот как вчера…
Вы помните, вчера под вечер начался ливень? А, вчера вы были в Эдинбурге? Там солнечно? Что ж, я рад. А у нас последнее время грозы стали частыми. Сейчас тоже, видите, набежали тучи. И вчера было также — гром, молнии, ледяной дождь.
Он забежал в лавку, прячась от ливня. Ему было семнадцать, шестой курс. Мы оба скучали. Других покупателей не было, а дождь всё лил и не думал стихать. И тогда он предложил мне проверить его палочку. Конечно, я согласился. Наверное, зря.
Знаете, мне редко снятся кошмары. Но сегодня ночью я боялся уснуть.
У него была хорошая палочка. Шерсть грифона и ясень, 11 дюймов. С такой палочкой ему должно было бы быть сложно на Тёмных Искусствах, она очень упрямая и свободолюбивая, а чёрная магия — это, прежде всего, подчинение, причём подчинение насильственное. Но он сумел. Я держал его палочку в руках и необычно чётко видел следы всех тех заклинаний, которым когда-то учили и меня. И застарелые следы крови — непрофессионалу их не заметить, но древесина ясеня светлая, а я помнил, какой была эта палочка шесть лет назад. Пока что это была только его собственная кровь… Именем Агриппы, да не вздрагивайте вы так! В чёрной магии есть целый класс рун, там необходима человеческая кровь.
А может быть, и правильно, что вы вздрагиваете. Потому что древесина сохранила следы не только крови, но и восторга, упоения своей властью, своей силой, своими возможностями. Для меня Тёмные Искусства всё-таки остались школьным предметом, чужим, неприятным и опасным. Он, наверное, был талантливее меня. Почему я сказал «был»? Нет, я оговорился. Конечно, он просто талантливее. Вот только в нём не осталось ничего от того мальчишки, который ворвался в лавку вместе со своим старшим братом и, пока мы разговаривали, всё время юлой вертелся вокруг нас, улыбался, чуть не подпрыгивал от нетерпения.
Отец часто ворчит, что ему больно видеть, во что люди превращают свои палочки. Палочку ведь можно уничтожить, не только сломав. Можно убить её характер, и тогда она превратится в простой инструмент, бездушную деревяшку. Теперь таких палочек всё больше. Но мне намного больнее за людей.
И ещё мне страшно. Когда грянет новая война — не «если», когда — магическому миру настанет конец. Слишком многим волшебникам откликнулись палочки, десятилетиями покоя не отвечавшие никому. Такие палочки могут творить добро. Но обычно они убивают.
Кому знать об этом лучше, чем нам? Ведь наша семья торгует палочками уже почти шестьсот лет. У нас солидная репутация и славная история. Если вам понадобится новая волшебная палочка, обращайтесь к нам.
София, Чёрная площадь, Лавка Грегоровичей. Спросите Богомила.