Глава третья. Полет
Это было небольшое озерцо, уже начавшее превращаться в болото. Длинные иглы осоки слегка шевелились, камыш шелестел, лунная дорожка подбегала к самому берегу и зыбко дрожала, напуганная вторжением большого летающего мотоцикла, у которого, как выяснилось, был еще и седок. Лес замер, любопытствуя.
— Да, Сириус, — пробормотал Гарри, тяжело слезая с мотоцикла и пошатываясь. — Это не метла. Нет, определенно не метла!
Когда он резко взлетел, понятия не имея, как управлять мотоциклом, неважно, обычным или волшебным, его едва не снесло с сидения. Тогда он попробовал пригнуться к рулю, пытаясь удержать его в руках и сохранить равновесие, сопротивляясь мощному потоку воздуха, а какая-то сила приподнимала и тащила его вверх, вверх, и он что-то орал, а ветер cо счастливым ревом забивал его слова обратно в глотку. А когда сил совсем не осталось, Гарри понял, что уже не борется со стихиями, а летит! Летит!!!
Это было незабываемое ощущение.
Мотоцикл не был маневренным. Не был изящным, как метла. Но теперь Гарри с полной определенностью понял, почему его любил Сириус.
Мотоцикл был подобен органу: он заставлял резонировать все его чувства, мощь металла отзывалась в душе торжеством, трогая какие-то струны, поющие о возможности всемогущества; наполнял силой и движением пространство и убедительно отрицал наличие преград. Он любил полет, он пел — каждой хромированной деталью, и все в душе Гарри откликалось на этот гимн. Плотный воздух вибрировал вокруг, и он вспарывал его, уносясь вперед, вперед, вперед!
Наслаждаясь движением и свободой.
Да, у Сириуса Блэка должен был быть именно такой мотоцикл. Самое настоящее чудо, названное когда-то в честь одного мага и двух магглов: Harley-Davidson.
Гарри прислушался к тишине: казалось, замолкли даже лягушки. Затем на всякий случай достал палочку и, побормотав «Lumos», быстро обошел часть берега, покато спускающегося к воде песчаным плесом.
Два или три раза он резко обернулся на шорох, как это обычно делают дети, играя в жмурки, — но никого не «поймал» и заметно успокоился. Он сел, вытянув ноги, и задумался о тех, кого оставил у дома Хагрида. На беспокойство уже не осталось сил, но что-то внутри изменилось. Апатия, плотно державшая его в своих тисках все лето, отступила, и отсутствие переживаний уже было не вязким каждодневным равнодушием, а просто сильной усталостью человека, которому сегодня хорошо досталось.
Он спал недолго, а когда проснулся, близилось утро. Где-то поблизости квакнул дальний родственник свободолюбивой жабы Тревора, питомца школьного товарища Гарри Невилла Лонгботтома. Вместе с пробуждением пришла и тревога. Необходимо было узнать все новости, и быстро.
— Указуй, — прошептал он, и палочка задрожала на его ладони, определяя, где север.
Гарри секунду соображал, потом оседлал мотоцикл и решительно рванул с места, взорвав тишину мощным рокотом. Просыпающийся лес ответил настоящей какофонией звуков: гомонили разбуженные птицы, сердито шлепала хвостом русалка, кто-то проломился через валежник, и ошалевшие родственники всех на свете свободолюбивых жаб, живущих как у волшебников, так и сами по себе, истово раздували щеки и квакали, как в последний раз.
Гарри летел в Нору.
Благоразумно приземлившись не слишком близко к дому, Гарри повел мотоцикл по сельской дороге и довольно быстро добрался до калитки. Здесь он остановился, потому что не знал, что делать дальше.
Если мистер Уизли участвовал в рейде Ордена, то он точно знает, чем все закончилось. Но в том-то и дело, что обратиться к мистеру Уизли Гарри не мог. Он, конечно, получит ответы на вопросы, а миссис Уизли, ко всему прочему, покормит завтраком, но потом придется возвращаться домой. Гарри был уверен, что бойцы Ордена Феникса прочесали весь район, и теперь там безопасно, но… Если есть возможность оттянуть возвращение, надо ее использовать.
Дело было в подарке Хагрида. Его чувства к только-только полученному мотоциклу имели все признаки ранней влюбленности. А в том, что на Прайвет Драйв взять это чудо никак не позволят, Гарри не сомневался… Конечно, придется с ним расстаться, оставить на хранение у друзей… Чем позже, тем лучше.
В конце концов, сегодня день моего рождения! — подумал Гарри. — Вовсе не обязательно возвращаться к Дарсли именно сейчас.
А именно сейчас Гарри собирался увидеться с близнецами, Фредом и Джорджем. В прошлом году они так рвались стать членами Ордена Феникса, что Гарри ничуть не удивился бы, узнав, что они своего добились. А раз так, то стоило попытаться все узнать у них. Особенно Гарри волновало, все ли в порядке с Хагридом. Что до Рона, Гарри был уверен, что и он, и Джинни, еще видят десятый сон и ничего не знают. Миссис Уизли не стремилась допускать детей до информации, которую сама считала лишней. И встречаться с миссис Уизли, которая, по его представлениям, вставала рано, было неразумно.
Боясь, что растеряет все мужество, Гарри решительно шагнул за калитку и пошел к дому.
Садовые гномы, приспустив отвисшие губы и замерев от испуга, провожали его долгими, преисполненными любопытства настороженными взглядами. Но Гарри не обращал на них внимания — он внимательно смотрел на дом и вычислял окно близнецов. С Пуляющими Пушками и Обормутскими Осами — окно Рона. С геранью и Львиным Зевком — старших Уизли, а там, где вместо занавесок болтались свитки старых министерских указов, явно комната Перси. Гарри понял, что, оказывается, понятия не имеет, вернулся брат Рона домой или нет. Младший секретарь министра магии Фаджа простил бы родителей — и он сам написал об этом Рону в прошлом году — отдались они от Дамблдора и «осознай свою вину». Но Гарри бы не поручился, что Перси помирится с ними, коль скоро события повернулись так, что неправоту пришлось признавать Фаджу и его кабинету. Простить правого куда как сложнее, чем виноватого.
Гарри уставился на следующую пару окон. Они выглядели так, будто давно не видели хозяев. Нет-нет, они были вымыты, по крайней мере, газон в них отражался преотлично, но было в них что-то такое… Похоже, окна скучали.
Ну, рискнем, — решился Гарри, нагибаясь за камешком. Раздался звон.
Переборщил, — скривился он. — Хорошо хоть, окно цело осталось.
Окно и впрямь осталось целым. Более того, створки широко распахнулись, и заспанная Джинни Уизли высунулась наружу. Увидев Гарри, она приложила палец к губам и знаком велела подождать, не выказывая ни малейшего удивления. Может, к ней прилетают парни каждую ночь? Развить эту мысль Гарри не успел. Джинни исчезла, а через минуту предстала перед ним в магглских джинсах и завязанной под грудью белой мужской рубашке.
— Рона позвать? — деловито спросила она. — А то он спит. Умаялся, — Джинни широко зевнула. — Всю ночь подслушивали-подслушивали, подслушивали-подслушивали…
Гарри изумился.
— Угу, — подтвердила Джинни, глядя на его лицо. — Папу вызвали за полночь. Орден. Так Рона звать?
Гарри помедлил. Неожиданно ему вспомнилось, как быстро и без лишних слов Джинни организовала его разговор с Сириусом, когда ему необходимо было поговорить об отце. Джинни не будет давать ему правильных, но совершенно не нужных теперь советов, как Гермиона. Джинни не будет восклицать «Вот это да, Гарри… а правда, что?..» и округлять глаза, как Рон.
Он вполне может узнать все новости у неё. И ему вовсе не нужно будет ни о чем рассказывать, что обязательно пришлось бы делать, окажись рядом Рон.
На какой-то момент Гарри почувствовал себя предателем. Но… Он набрал в грудь воздуха и произнес:
— Так ты тоже все знаешь?
Джинни не ответила. Вобрав в один длинный взгляд мотоцикл, грязные джинсы и общий встрепанный вид Гарри, она понимающе покачала головой.
— Все ясно. Не лучшая идея, как ты считаешь, кому-нибудь сейчас выглянуть в окно? Особенно, Рону. Не хочу терять брата до конца своих дней. А если это окажется мама, тогда новостей не будет точно. Подожди-ка пару минут, — и она решительно направилась к дому.
На этот раз отсутствовала она дольше.
Гарри уже начал беспокоиться, но тут входная дверь приоткрылась, и Джинни поманила его внутрь.
Стараясь не наступить на ведра, швабры, тряпки и прочие атрибуты хозяйственности миссис Уизли, Гарри прокрался в тесную прихожую. Скрипнула половица.
— Гарри, — как-то по-особенному позвала она, протягивая руки.
Мерлин! — пронеслось у него в голове. — Похоже, я влип!
И почти сразу же он разглядел, что в руках у Джинни куртка-косуха и два проклепанных напульсника с шипами.
— От меня и от Билла! — с гордостью произнесла она, чмокая совсем оторопевшего Гарри в щеку. — С Днем Рождения!
— А он…
— Он сказал, что будет рад, если она тебе пригодится. Он-то давно уже вырос из этого. Точнее, из этой, — она показала глазами на куртку. — Из этого, как говорит мама, он никогда не вырастет, — Джинни, стараясь не скрипнуть дверью, аккуратно протиснулась наружу.
— Ну, а теперь летим скорее, — Гарри оторопел: она уже была на заднем сиденье.
— Куда? — тупо спросил он.
— Знаешь, Гарри, — нетерпеливо сказала Джинни, — я тоже сегодня всю ночь не спала, но соображать не разучилась. Куда-нибудь, чтобы из этих окон не было видно! — и она указала на горшки с Львиным Зевком. — А там решим. Есть у меня пара идей!
Гарри покачал головой, но спорить не стал. Сейчас главным было узнать, чем закончилась стычка.
— Только хочу тебя предупредить, Джинни. Это не министерские машины мистера Уизли.
И, уже взлетая, Гарри показалось, что она ему что-то ответила. Но что именно — он не расслышал.
— Это было сильно, — выдохнула Джинни, перекидывая ногу через сиденье, когда они приземлились.
— Кто-то заявлял, что после тестралов уже ничего не страшно, — не удержался Гарри.
Джинни рассмеялась и села на траву, уже покрытую росой. Джинсы мгновенно облепила россыпь мелких темных капель.
— Ну-ка, встань, — скомандовал Гарри и скинул так вкусно пахнущую кожей куртку на землю. — А теперь рассказывай, — потребовал он. — Я так понимаю, миссис Уизли выдворила вас с Роном, что не помешало вам быть в курсе событий.
— Правильно, — кивнула Джинни. — Выдворила. Но у Рона был подслуш… В общем, это часть его подарка тебе на день рождения, Гарри. Только ты ничего не знаешь! Договорились?
— Понял, понял, — поторопил он ее. — И что вы услышали?
— Ну, что тебя этим летом снова охраняют, ты, разумеется, в курсе, — осторожно начала Джинни. — Хотя с некоторого времени у Ордена появилось подозрение, что за домом ведется еще одно наблюдение — подробностей я не знаю. И они думают, что когда Хагрид — ух, и костерила его мама — прилетел к тебе, те, вторые…
— Я догадался на счет них, — перебил ее Гарри. — Что с Хагридом? Он ранен? Кто-нибудь еще пострадал?
— Не сильно. Ты же знаешь, в нем течет кровь гигантов. А она заклинания отталкивает. Он только-только упал, а наши его уже подобрали. Досталось Эмелине Ванс, ее Тонкс спасла.
— Дела, — протянул Гарри. А он-то подумал, что это был мужчина.
— Они, если честно, даже в бой путем не вступили, — продолжала Джинни. — Никто не понял, почему. Ну, я хочу сказать, сначала они бились отчаянно. Чужие. Упивающиеся, наверное. Доказательств нет, но кто ж еще? А потом как-то уж очень быстро и организованно дезаппарировали. Никто и не ожидал. Моуди говорит, это потому, что ты улетел.
— Я? Ах, ну да, — Гарри помолчал.
Охотились за ним. Это понятно. А как только услышали рев мотора — то сразу же…
— Кстати, Джинни. А нет ли способа слегка… как бы это… приглушить его? — Гарри похлопал по колесу. — Ну… у вас же Билл увлекается…
— Да уж, — скептически протянула Джинни. — Билл. Мама! Мама у нас увлекается… противошумными заклятиями. В этом деле она собаку съела… У нее бы не мешало спросить, — заметив, как скис Гарри, она улыбнулась: — Ну, знаю я кое-что… Только никому не проболтайся.
Гарри вопросительно поднял брови.
— Пару раз, когда к Биллу приезжали друзья, я имею в виду, такие же, как он, волосатые, я пробиралась под навес, куда они ставили свои колымаги…
— Ой, только не говори мне…
— Недалеко! Я летала недалеко. Ну, Гарри! Только из любопытства!
— Ага, конечно, — Гарри хмыкнул. — И почему я не удивлен? Как в случае с метлами, да?
— Да, — довольно подтвердила Джинни. — Пришлось выучить одно маленькое, но эффективное противошумное заклятие. Она сделала стегающее движение палочкой, что-то пробормотала и повернулась к Гарри. — Думаю, совсем бесшумно не будет, но и реветь перестанет… Гарри?
— А, спасибо, угу. Задумался вот, — пояснил он. — Послушай, а твои родители, случаем, не говорили о том, как Упивающиеся сумели нас выследить?
— Моуди сказал, что они вели тебя от самой закусочной, — кивнула Джинни. — Около твоего дома всегда была хорошая защита, а вот на других улицах… В общем, они явились к Смиту, магглу этому…
— Смиткинсу, — автоматически поправил Гарри.
— Смиткинсу. Но Хагрид вовремя успел с тобой скрыться. Моуди сказал, вам еще повезло, что они не сразу догадались, где вы, и у наших наблюдателей было время сообщить в Штаб о случившемся. Первым делом они аппарировали, куда бы ты думал?
— Куда? — послушно сказал Гарри.
— На Гриммаулд Плэйс! — выпалила Джинни, ожидая определенного эффекта. Эффект был.
— Как они узнали? — неожиданно охрипшим голосом спросил Гарри. — Ведь Заклятие Верности…?
— Они не видят дом, Гарри. Заклятие работает. Но раньше они никогда не появлялись в этих местах. А тут — на тебе. Самое плохое, что никто ничего точно не знает. Ну, откуда утечка. Папа сказал, что есть две версии: то ли Кричер рассказал Малфоям о доме, пользуясь тем, что у него нет больше хозяина и прямых запретов, то ли в Ордене появился, — Джинни помедлила, — предатель.
Гарри осмысливал услышанное. Думать, что кто-то из Ордена, не будучи в силах обойти Заклятие Верности, просто рассказал Упивающимся, в каком месте находится дом, защищенный Хранителем Тайны, было чудовищно. Первый вариант казался ему более возможным, если не очевидным. Это Кричер! Определенно, он. Все знают, как эльф пытался обойти законы порабощения. Как, пользуясь тем, что Сириус приказал ему убраться с глаз, убрался из дома прямиком к матери Драко Малфоя — Нарциссе. Гарри слишком хорошо помнил, как Кричер, хотя и не смог нарушить требований хозяина и был вынужден хранить тайны, выдал много информации, на которую не было прямых запретов. И к чему это привело…
Он горько усмехнулся.
— Гарри? — вывел его из задумчивости голос Джинни. — Что у тебя с лицом?
Гарри возвел глаза к небу.
— Ничего, если я скажу, что это мой личный рецепт бессмертия? Не вдаваясь в подробности?
Джинни обиделась.
— Я вот уже полчаса здесь вдаюсь в подробности, Гарри Поттер.
— Джинни, — примирительно сказал Гарри, — давай лучше договорим. Так, значит, они сначала аппарировали на Гриммаулд?
Джинни молчала.
Гарри вздохнул. Если они аппарировали на Гриммаулд, значит, считали, что Хагрид отправится туда. Все верно. Они не учли одного. Исключенный из Хогвартса, лишенный палочки лесничий гораздо чаще прибегал к колдовству, чем могло показаться. Привыкнув аппарировать к самой двери Штаба Ордена Феникса, он автоматически направил мотоцикл в ту часть Лондона, куда хорошо умел добираться как магическими способами, так и обычными.
Вероятно даже, — думал Гарри, — что после Гриммаулд Плэйс Упивающиеся ринулись куда-то еще. Проверяли другие адреса: они с Хагридом даже перекусить успели. Значит, искали… Пока кто-то не вспомнил, что у Хагрида есть дом, в котором он почти не появляется. Да, так и было, — решил Гарри и поглядел на расстроенную Джинни. Теперь, когда события прошедшей ночи были более-менее восстановлены, ему захотелось узнать и другие новости.
— Джинни, — проникновенно начал он. — А скажи мне, если…
— Я не собираюсь «вдаваться в подробности», Гарри Поттер, — довольно сварливо сказала Джинни, — если, конечно, кое-кто не передумает «не вдаваться» со своей стороны.
Гарри вздохнул. Делать было нечего. Его друг Рон довольно серьезно пострадал во время Битвы в Министерстве, его враг, Люциус Малфой, был схвачен аврорами. А Джинни, похоже, была в курсе всех событий. Неожиданно для самого себя, Гарри хмыкнул. Поразительно, сколько всего можно узнать, имея всего один подслуш.
Джинни одарила его мрачным взглядом, но ничего не сказала.
— Ладно, — сдался он. — Я попытаюсь объяснить, но учти, Хагрид меня не понял. И… — он помедлил. — Я не стремлюсь, чтобы все это знали.
— Хорошо, — только и сказала она.
— Начну по порядку, — подумав, сказал он. — Если ты помнишь, когда мы приехали из Школы, меня встречали дядя и тетя.
Джинни кивнула. Она вообще старалась не перебивать: в этом случае информации получалось раза в три больше.
— Так вот, — продолжил Гарри. — Вся наша компания, а особенно Моуди со своим глазом, так напугали моих родственников, что жизнь на Прайвет Драйв стала, особенно учитывая прежний опыт, не только сносной, но очень даже комфортной. Мне купили одежду. В одном магазине с Дадли. Меня не просили мыть машину. Стричь газон, ходить в магазин, выполнять работу по дому. Меня предоставили самому себе. И своим мыслям.
— И своим мыслям, — еще раз раздельно повторил он. — Оказывается, можно быть совершенно безразличным к миру, и тебя вполне устраивает, что мир безразличен к тебе. Я хочу сказать, меня не огорчало отсутствие новостей и сов — я не замечал этого. Я часто забывал есть. Подолгу не спал. Но я много ходил… Сначала по дому. Затем, когда Дарсли были настолько близки к срыву, что это пересилило их страх, меня попросили ходить по улицам. Спасибо, подсказали. Я был так плох, что сам бы не сообразил. Единственное, что я не забывал никогда — это свою палочку и папин плащ. Мне казалось, что за мною следят.
Джинни слушала не перебивая, широко распахнув глаза. По ее голой руке полз муравей, но она не замечала.
А Гарри не замечал, что она рядом. Теперь, когда апатия, душившая его все лето, отступила, слова лились из него без остановки, словно пытаясь наверстать упущенное за тот месяц, когда он практически все время молчал. Все, что он передумал за это время, требовало выхода, и, раз начав говорить, он не мог остановиться. События, пережитые в конце учебного года, оказались больше и значимее, чем он был способен вместить. Месяц вольного и невольного осмысления накопил чудовищное напряжение, и вот теперь наступила разрядка.
— Сначала я просто ходил — не знаю почему. Абсолютно пустой. Потом — урывками, а затем все больше — стал думать. Не о Сириусе. Я столько о нем передумал в Хогвартсе, в последние дни. После битвы. Я больше не мог.
Не знаю, когда это произошло. Только вдруг я понял, что предаю его. Не думаю — и забываю. Лечусь Временем. Ты, наверно, не знаешь — у магглов так алкоголики лечатся. Я сам в передаче видел. Они пьют — и все забывают. Ни о чем не думают! Лечатся, короче. И тогда я стал заставлять себя думать о нем.
Я решил, что не буду больше прятаться от воспоминаний. Я буду думать о нем так часто, как смогу. Я постараюсь понять и прочувствовать все: его взгляды, привычки, жесты. Я буду думать так, как думаю я, и так, как бы подумал он. Я даже на звезды буду смотреть дважды. Таким образом, я стану отчасти им. Я просто тащу частичку него в мир. Это и есть мое лично изобретенное бессмертие.
Гарри замолчал. Он был пуст.
Ему нечего было больше сказать. Ему ничего больше ничего не хотелось слышать.
Через некоторое время Джинни аккуратно тронула его за рукав.
— Давай я пока расскажу тебе о Роне, — мягко сказала она. И, не дожидаясь его ответа, продолжила. — Раны, нанесенные мозгами, прошли абсолютно. Фред и Джордж по этому поводу шутят, что мозги, даже если бы их не отлепили тогда, в Министерстве, не прижились бы. От одиночества. Не нашли бы в организме похожей субстанции, и — Finite Incantatum! — это они так говорили. А еще он все лето тренировался: вбил на заднем дворе кольца. Достал всех, ты не представляешь! — улыбнулась она. — Я теперь пробиваю голы. Никто не соглашался его тренировать, и пришлось мне. Здорово с ним руку набила.
— А он? — почти машинально спросил Гарри.
— Он тоже, — кивнула Джинни. — И, представляешь, совсем перестал стесняться Фреда и Джорджа, — она украдкой посмотрела на Гарри. — Он сильно вырос и, по-моему, перерос папу. Догнал — точно. Папа снова в министерстве. Но у них там чехарда. Этот Люциус Малфой…
Гарри подпрыгнул.
— Как?
Джинни посмотрела на него немного испуганно.
— Как ты сказала? Малфой? В министерстве? Он же был в Азкабане!
— Он не был в Азкабане, — тихо произнесла Джинни.
— Рассказывай, — мрачно потребовал Гарри. Джинни не стала возражать.
— Рассказывать особо нечего. Всех, кто сбежал из Азкабана и попал под противоаппарационное заклятие Дамблдора, вернули обратно. Только Азкабан без дементоров, пусть даже с ударным колдульоном Авроров — это совсем не то. Ну, так Фред с Джорджем считают, — она покосилась на Гарри. — В общем, тут все просто: те, кто были в розыске — их вина очевидна. А вот Малфой…
Гарри подался вперед, нетерпеливо закусив губу.
— Малфой заявил, что совершенно не причастен к произошедшему. Что он всего-навсего явился на шум. Оказывается, он в этот день был приглашен к Фаджу и не один. Он и Нотт, оказывается, в последнее время работали над проектом экономическо-магического форума в Давосе. Город такой, — сочла нужным пояснить Джинни. — И в этот вечер, оказывается, они должны были очередной раз все обсуждать с Фаджем. И обсуждали, что самое интересное. Фадж подтвердил!
Гарри скептически хмыкнул.
— Да, я понимаю, — нетерпеливо качнула головой Джинни. — Но трудность в том, что Эрик, охранник, внес их обоих вечером в учетную книгу. И вес палочек тоже. Прочие формальности оказались соблюдены. Потом Фадж уехал. А они остались в его кабинете «еще немного поработать».
— С ума сойти, — ядовито заметил Гарри. — Надо полагать, от работы их отвлек грохот в Департаменте Тайн.
— Совершенно верно, — кивнула Джинни. — Он им мешал работать, и если сначала они не собирались обращать на него внимания, то потом…
Гарри вскочил.
— Нет, я не понимаю! — горячо заговорил он. — Я же их видел! Их все видели!
— Они пришли узнать, что происходит, — невозмутимо ответила Джинни.
— Они применяли заклятия!
— Только для самообороны. Оказавшись в гуще какой-то непонятной драки, они лишь отбивались.
— Я могу дать показания в суде, что Люциус прибыл с шайкой Волдеморта. Что он требовал отдать пророчество. Что он сражался, в конце концов!
— Клевета, — невозмутимо сказала Джинни.
— Что-о-о?!
— «Клевета», — скажет Люциус Малфой. — Никаких доказательств. Слова сговорившихся детей, которые по закону даже не могут нести ответственность за клевету. И один из них — Гарри Поттер, весь прошлый год страдавший психическими срывами, о чем даже писалось в газетах.
— Там были и взрослые!
— Были, — мягко сказала Джинни и потянула его на этот раз за куртку, чтобы он сел. — Вот от них он и отбивался. Его, видимо, приняли за сбежавшего преступника. И он выпустил пару Protego, как, впрочем, и Нотт. Знаешь, Гарри, — Джинни вздохнула. — У него при себе даже проект этого… магически-экономического, как там… форума, был. В кармане мантии.
Гарри с шумом выдохнул.
— Какая сволочь, — только и сказал он. — Дамблдор должен дать показания. Ему поверят!
— Дамблдора в прошлом году исключили из Уизенгамота. Потому что если ты — нестабильная личность, то он — старый маразматик, если помнишь.
— Кингсли Шеклбот — тоже маразматик? — не сдавался Гарри.
— Вот, — словно он наконец сказал главное, довольно произнесла Джинни. — Кое-что у нас есть. Но магическая общественность сейчас на стороне Люциуса Малфоя. Он здорово засветился в прошлом году с благотворительностью. Да и не только в прошлом. Будет суд. Фадж колеблется. Это он, в конце концов, оставил Нотта и Малфоя в своем кабинете. И он не верит, что тот был среди Упивающихся. Малфоя продержали пару недель в Департаменте Магического Правопорядка, под арестом, а потом отпустили. До суда. Под какие-то там магические гарантии. Все не просто, Гарри, — заключила она. — Но мы боремся.
Гарри, не пропустив это мы, усмехнулся.
Джинни внимательно посмотрела ему в лицо, но и ничего не сказала. Вместо этого она пару раз сильно вдохнула, как перед глубоким прыжком, и осторожно произнесла:
— Гарри, я хочу кое-что у тебя спросить…
