Глава семнадцатая. Проделки Амели
Поздно вечером, в спальне, лежа с распахнутыми глазами и стараясь не заснуть, Гарри размышлял о том, как это его угораздило дать согласие на такое сомнительное дело. Но слово есть слово — а Амели позаботилась его взять, — и ему ничего не оставалось, как тихо лежать, прислушиваясь и гадая, все уже заснули или нет.
Прошло около часа. Гарри тихонько встал — он лежал одетым — и на цыпочках спустился вниз, не забыв прихватить мантию-невидимку.
— Видать, сильно насолила тебе Сибилла Трелани, — пропыхтел он минут через сорок, поднимая очередной горшок с каким-то особенно вредный кустом: тот совершенно не желал покидать свой стеллаж и отчаянно плевался. Часть растений уже перекочевала в овраг.
— Ты и в самом деле уверена, что Спраут, обнаружив пропажу всего, что было ею посажено за последние… даже не знаю сколько лет, не сумеет найти это в соседнем овраге? — недоуменно спросил он Амели сразу же, как только она в деталях описала ему, каким образом они будут действовать.
— Разумеется, найдет, — хмыкнула Амели. — Но не сразу. Я наложу на все, что сможем вытащить, заклятие рассеивания. И тогда она, даже если споткнется о свое добро, вряд ли поймет, что это. А скорее всего, пройдет мимо и не заметит. Ты же меня на квиддичном поле, — она довольно улыбнулась, — не заметил.
Гарри, моментально вспомнив, как Моуди накладывал на него заклятье рассеивания, перед отлетом на Гриммаулд Плэйс, ошеломленно уставился на нее.
— Ты умеешь делать рассеивающее заклятье?
— Я-то думала, что гораздо большего изумления заслуживает то, что коварные слизеринки сами выполняет обязательства, о которых им забыли напомнить, — усмехнулась Амели.
Но, поскольку Гарри продолжал пристально смотреть на нее, никак не отреагировав на попытку увести разговор в сторону обсуждения качеств того или иного Дома, она, вздохнув, продолжила.
— Прямой вопрос, да, Гарри Поттер? Желаешь получить прямой ответ? Хорошо. Тогда давай кое-что вспомним. Например, то, что некоторые умеют делать Патронуса, хотя это высшая Защитная Магия. Некоторые — трансформирующее заклятие, Протеевы Чары, меняющие надписи на фальшивых галлеонах, а это Тритоны. Ну а я умею делать одно из высших ментальных заклинаний. Или только гриффиндорцы могут что-то знать из программы старших курсов?
— Откуда ты знаешь о галлеонах? — хмуро спросил Гарри. Информированность Амели все больше и больше его настораживала.
— Я не могу этого знать только потому, что ни одного слизеринца не было в ДА?
— Эджкомб тебе все разболтала?
— Прежде чем совершенно обо всем забыла? Нет, дурочка Эджкомб ничего не могла мне рассказать.
— Так ты не скажешь, откуда тебе известно про Протеевы Чары? — Амели вздохнула.
— Да скажу, — она пожала плечами. — Не такой уж это и секрет.
Гарри ждал.
— Когда она во всем призналась Амбридж, та потребовала доказательств…
— И?
— И! — передразнила его Амели. — И та отдала ей галлеон.
А потом в определенных кругах стало известно, что на нем Протеевы Чары.
— В кругах, где учат высшим ментальным?
— В точку! — она с некоторым вызовом посмотрела на Гарри. И улыбнулась. — Именно в этих кругах.
— Как ты это делаешь? — хмуро спросил он.
— Очень просто. Предмет никуда не исчезает, просто наложенное на него заклятие, транслирует всем, кто на него смотрит, ту часть пространства, которая этот самый объект окружает, — показалось ему или нет, но она была рада, что тема поменялась.
Гарри наморщил лоб.
— Не понятно? — участливо осведомилась Амели.
— Понятно! — Гарри лихорадочно вспоминал, каково было его самоощущение в прошлом году, когда Моуди наложил на него Рассеивающие Чары. Помнится, он стал похожим на линолеум и стены, окружавшие его. Или «стал похожим» — не те слова?
— Амели, это из Темных Искусств?
— Да, нас в Слизерине, знаешь ли, подучивают по этой части, — теперь она уже откровенно смеялась над ним. — Только что-то мне сдается, Гарри Поттер, что ты и раньше встречался с этим заклинанием. Уж больно задумчивым было твое лицо. Воспоминания, да? Видимо, и кроме меня у тебя хватает испорченных знакомых! — все еще улыбаясь, заметила она, но глаза ее смотрели внимательно.
Испорченные знакомые. Аластор Моуди. В прошлом выдающийся аврор, а сейчас боец Ордена Феникса. Ха!
— Молчишь? — не отставала Амели. — Прекрасно. И гриффиндорцу не мешает иногда подумать. Не Хаффлпафф все-таки.
— А ты высокомерна, Амели, да? — с вызовом спросил Гарри, отложив размышления о Чарах Рассеивания до лучших времен.
— Безусловно. Я настолько высокомерна, что сама тащу этот огромный горшок. С Бойцовым Кактусом, между прочим. А ты шагаешь рядом с пустыми руками.
Гарри немного растерялся, но горшок все же отобрал, и полуметровый кактус, который до этого вел себя весьма мирно, сразу же изогнулся и пребольно ударил Гарри в плечо.
— Амели! — взвыл тот, — почему тебя он не трогал?!
— Неотразимая харизма, — огрызнулась Амели. — Ты, наверно, совсем плох в Гербологии. Настоящие «боксеры» не бьют дам, — и она отобрала кактус обратно. Тот сразу заважничал, гордо развернулся, растопырился иголками — и замер.
— Иди, возьми рассаду мандрагошек, — улыбнулась она, проведя пальцем по крупным иголкам, от чего кактус совсем напыжился и выпустил наружу красный цветок. — Этого героя я донесу сама.
Гарри молча уступил. Амели была такой изменчивой: быстро улыбалась, быстро начинала смеяться, хмуриться, командовать, просить.
Я ее не замечал пять лет, — думал он. — Я совсем слепой?
И поплелся за увесистыми ящиками с рассадой.
— Гарри, мы полные кретины, — заявила через полчаса Амели и засмеялась. Сначала тихо, а потом все громче и громче, так, что Гарри неожиданно испугался — не истерика ли у нее. Но когда она вытерла слезы и, привстав на мысочки, слегка покачалась и заявила:
— Мы не просто кретины, Гарри. Мы магглы! Давай, тащи все горшки в кучу, — он успокоился. — Так привыкла, что в теплицах «никакой магии», что чуть было не перетаскала все в ручную! — пояснила она, поймав его встревоженный взгляд.
— Я думал, ты это делаешь специально, — изумился Гарри. — На случай, если будут проверять палочки.
— Проверять палочки? — нахмурилась Амели. — Что это?
Гарри объяснил.
— Понятно, — протянула та. — А я все детство ломала голову, каким образом родителям становится известно о моих проделках, — она помолчала. Гарри тоже не стал ничего говорить.
— Рискнем, — подвела она итог размышлениям. — Не верю я, что они со всеми четырьмя факультетами смогут проделать эту штуку.
А вот Гарри не был так в этом уверен. По крайней мере, Снейп запросто мог и не такое на своем уроке устроить. Потребовать сдать палочки — проще простого. Хорошо еще, Зельеделие у них сегодня вторым уроком, а не первым: успеют много всего наколдовать.
— Плотнее ставь, — давала Амели указания по ходу дела. Улыбка то появлялась, то исчезала на ее лице. С магией дело пошло куда быстрее, и еще через полчаса все было кончено. Опустели стеллажи, низкие скамейки, парник, ставший неестественно большим. Все было собрано в центре.
— Локомотор, растения! — скомандовала Амели.
Странное облако, в основном все же зеленого цвета, хотя попадались рыжие, синие и даже пестрые экземпляры, медленно поплыло к оврагу.
— Ну, на сегодня все, — довольно произнесла Амели Гринграсс, когда они, вытирая руки, она — о носовой платок, он — о мантию, присели на пустую скамейку в разоренной оранжерее.
— И все же я не верю, что ты это затеяла просто так. Сознавайся, Амели, — Гарри посмотрел на нее. — Зачем тебе это надо?
— Ну, — неопределенно протянула она, тут же поднимаясь со скамейки и снова вставая на мысочки, — признаюсь, мне хочется переполоха. Или для близнецов Уизли это причина, а для меня нет? Кстати, если на то пошло, кто сказал, что главными хулиганами школы могут быть только мальчишки?
Гарри немного подумал над ее словами.
— И все же мне кажется, что тебе нужно не это. Не только это, — уточнил он.
— Все может быть, Гарри Поттер, — пропела она, глядя ему прямо в глаза. — Может быть, во мне живет великий натуралист.
— Ты о чем? — растерялся Гарри в который раз. С ней он все время терялся.
— Скажем так. Я люблю наблюдать за тем, как люди себя ведут в нестандартных ситуациях.
— Оу, — Гарри насмешливо приподнял брови и постарался скопировать ее интонации. — Так ты ставишь эксперименты над людьми?
— Единственно достойные внимания эксперименты, так? — зевнула Амели, присаживаясь рядом. — Гарри, я та-а-к устала, Гарри, — протянула она и положила голову ему на плечо. — Он замер. Если честно, ему хватило Чо под омелой и всего, что за этим последовало. Амели повернула голову, не поднимая её с его плеча так, чтобы посмотреть в глаза. Какое-то время Гарри сидел совершенно неподвижно, с пересохшим горлом, а потом, неуверенный в своем голосе, произнес.
— Амели… Темные Искусства, да? Я, пожалуй, тебе поверю — вас на Слизерине подучивают по этой части.
На следующее утро, придя на завтрак позже всех, Гарри обнаружил какую-то суету за столом преподавателей. Стараясь не поднимать глаз и пребывая в полной уверенности по поводу сомнительного характера ночного мероприятия — а при пробуждении он в полной мере прочувствовал, что сделал что-то не то — Гарри подобрался как можно ближе к учительскому столу и уткнулся в тарелку. Едва ли он видел, что ест, зато хорошо слышал обеспокоенные разговоры за учительским столом.
— Я уверена, Помона, это определенно не было пророчеством. Она же не была в трансе, и потом, как я поняла, — МакГонагалл фыркнула, — Сибилла прекрасно обо всем помнит.
— Если вы утверждаете, что она говорила обычным, своим обычным голосом, — пропищал Флитвик, приподнимаясь и вытягивая шею, — то нам скорее следует задуматься о хулиганах, которые могли бы слышать слова профессора Трелани.
— Ах, коллеги, коллеги, — в голосе профессора Спраут было столько неподдельного страдания, что Гарри поерзал, чувствуя себя совсем неуютно, — мне бы вашу уверенность. Семнадцать лет труда! Уникальная коллекция…
Она громко высморкалась в широкий платок.
— Надо идти к Сибилле, — донеслось оттуда приглушенно. — Никогда, никогда! не стоит ни к кому относиться свысока. Я позволяла себе… я виновата…
— Успокойтесь, успокойтесь, коллега, — принялся утешать ее Флитвик, похлопывая по плечу. — Я почти уверен, что ваша изумительная коллекция растений не пропала. Давайте после завтрака спустимся к теплицам… поищем…
— Нет, нет, — прижимала руки к лицу Спраут. — Я все утро, с самого рассвета, искала по всей территории. Мы должны срочно сообщить директору!
— Надо бы проверить палочки, — сердито, как показалось Гарри, сказала МакГонагалл, — но это же такой скандал! Представляете, сколько учеников напишут об этом родителям? А привлекать внимание к Школе именно теперь…
— Это такой труд, — невпопад сказала профессор Вектор. — Представляете, проверить палочки у четырех факультетов. Так некстати, что Дамблдор уехал в Лондон.
— Пока есть надежда, что профессор Флитвик поможет найти растения, посылать сову профессору Дамблдору не будем, — МакГонагалл оглядела учителей, словно ждала возражений. Возражений не было.
Гарри едва не подпрыгнул. Он, конечно, с самого начала должен был заметить, что Директора нет на месте, но «с самого начала», как только он вошел в Большой зал и бросил взгляд на Учительский Стол, Гарри наткнулся на колючий и подозрительный взгляд Снейпа, который в общем разговоре не участвовал, профессора Спраут не утешал, а внимательно рассматривал присутствующих на завтраке студентов.
Тогда Гарри моментально сделал безразличное, как ему казалось, лицо, пересел поближе и уткнулся в тарелку с овсянкой. И не заметил, что Дамблдора на завтраке нет. Интересно, а что имела в виду профессор МакГонагалл, когда говорила, что привлекать внимание именно сейчас очень несвоевременно?
Кто-то с силой хлопнул его по плечу: Гарри подпрыгнул. Сердце обрушилось вниз, во рту моментально пересохло.
— Гарри! Когда ты успел подойти? Почему не сел с нами? — Рон Уизли весь лучился, предвкушая, как вот сейчас он расскажет другу обо всем этом переполохе, что учинила с утра пораньше преподаватель Гербологии. — Ты так долго вставал и одевался, что пропустил самое интересное!
Если решат проверить палочки, у меня чисто. Ничего особенного нет, — Гарри поймал внимательный взгляд Снейпа, и напрочь забыл о словах МакГонагалл. Мысли приняли совсем другое направление.
У Амели — рассеивающее заклятие, а под ним — мобиликорпус. Опасно. Особенно, рассеивающее.
— Что-то произошло?
— Ты не представляешь! — Рон округлил глаза. — У профессора Спраут ночью пропали все растения, ужас, да? Абсолютно все!
— Говорят, профессор Трелани предсказала это событие, — к ним подошла Гермиона. Теперь она ходила на Прорицание, внимательно слушала и записывала все, что говорила профессор, и игнорировала всяческие насмешки друзей по этому поводу.
«Пророчество существует, а это значит Прорицания вполне достойный изучения предмет», — твердо сказала она друзьям еще на первой неделе и, отвергнув приглашение Лаванды ходить еще и на занятия Ференце, стала прилежно посещать все уроки Трелани.
— Правда… — Гермиона замялась, — говорят, она помнит это свое …пророчество, что, конечно, заставляет усомниться в нем, но… оно же сбылось. Ведь так, Гарри?
Гарри не знал, куда девать глаза. Он сделал вид, что очень заинтересован тем, как за столом Хаффлпаффа Эрни Макмиллан спорит с Джастином. Затем взгляд скользнул дальше… стол Равенкло… ну конечно, Дэвис. Всегда в курсе событий. Вон как разглагольствует… дальше… Амели.
— Гарри, ты не ответил.
— На что? — она разве что-то говорила?
— Понятно, — хмыкнула Гермиона, проследив его взгляд. — Гринграсс.
— Что — Гринграсс? — переспросил Гарри, чувствуя, как внутри все холодеет. Амели сидела рядом с Миллесент, и обе что-то неторопливо обсуждали; по их лицам было заметно, что они не очень горюют над происшедшим.
— Гринграсс тоже находит случившееся забавным. Все смеются, — осуждающе произнесла Гермиона.
Гарри сглотнул. У него не то, что посмеиваться, — жевать получалось плохо. Зато большая половина зала вела себя именно так, как сказала Гермиона: им происшедшее казалось не более чем веселым недоразумением, которое вот-вот разрешится. И еще Гарри подумал, что МакГонагалл смело может проверять палочки: новость о пропаже облетела все факультеты, и об этом напишут домой многие. Как минимум, половина младшекурсников
— Зря она все это затеяла. И переполох вышел совсем уж не забавный, и наблюдать особо не над чем.
Едва он это подумал, как двери в Большой Зал распахнулись. Тишина, возникшая на другом конце зала, покатилась вглубь, заставляя учеников примолкнуть, и, наконец, достигла учительского стола.
Все присутствующие в Большом Зале во все глаза смотрели на возникшую в раскрытых дверях Сибиллу Трелани. Глаза профессора были экзальтированно выпучены, что, учитывая сильные линзы очков, производило неприятное впечатление. Растрепанные пряди были разбросаны по плечам и спине. Шали перекосились и выглядели неряшливо.
— Добрый день, профессор Трелани, — пропищал Флитвик, но его все услышали. — Присоединяйтесь к нам, не стойте в дверях, — и он галантно встал, уступая место.
— Сбылось прорицание мое, — нараспев протянула профессор, игнорируя приглашение. Худая рука, в обручах и браслетах вытянулась а сторону учительского стола и, казалось, ткнула острым ногтем в грудь профессора Спраут.
Та всхлипнула и потеряла сознание.
— Не говорите ерунды, сударыня, — глядя поверх очков, громко и внятно проговорила МакГонагалл.
Флитвик громко попросил, чтобы кто-то сбегал за Помфри.
Вектор громко заявила, что это редкий балаган, и она уходит.
Трелани возмущенно заверещала что-то про зависть коллег.
Хагрид встал из-за стола и внушительным басом призвал к порядку.
Снейп просто встал.
Джастин Финч-Флетчли, побежавший было за мадам Помфри, упал, споткнувшись о ногу Драко Малфоя.
Сьюзан Боунс и Ханна Эббот начали дружно кричать на Малфоя.
Загариас Смит вскочил, сжав кулаки.
Крэбб и Гойл тоже встали.
В это время, хлопая крыльями, влетели совы.
На шум прибежал Филч, полагая, что ученики учинили какую-то особо зловредную каверзу.
— Я-то думал, что с уходом этих двоих передохну, — хрипел он, запыхавшись.
В суматохе наступили на хвост кошке Филча, и Миссис Норрис, разразившись истошным ором, метнулась в сторону стола Слизерина, совершив одну из самых фатальных ошибок в своей жизни.
Профессор Трелани сочла уместным упасть в обморок.
Профессор Спраут очнулась от обморока, но этого никто не заметил. Стоял ужасающий гвалт.
— Вау! — восхищенно выдохнул Рон, наблюдая за стремительным развитием событий.
Все разговаривали одновременно, стараясь перекричать соседа, никто никого не слушал.
Дикие вопли миссис Норрис из-под слизеринского стола не прекращались, но периодически меняли направление. Выбраться ей оттуда явно не удавалось. В разгар событий влетел опоздавший Пивз, хмурый от огорчения, и принялся наверстывать упущенное.
Для начала он опрокинул мешок воды на Трелани.
Ей пришлось очнуться и встать: с волос текло, губы обиженно дрожали, а тонкие газовые платки и шали облепили ее тело.
Первыми не выдержали амбарные совы. Они захлопали крыльями и перепуганно закричали. Потом к ним присоединилось возмущенное уханье прочих почтовых, а уж потом загалдели и воспитанные домашние.
Филч встал на четвереньки и, пыхтя, полез под стол, пытаясь спасти миссис Норрис. Когда он снова показался снаружи, его физиономию украшали два добротных синяка и один небольшой кровоподтек. Миссис Норрис, которую он выволок за шкирку, не издавала ни звука, только сумасшедшее вращала глазами и нервно била себя по бокам хвостом.
— Бардак! Бардак! — счастливо орал Пивз, нарезая круги в воздухе. И никто, кроме Гарри, не обратил внимание на Амели Гринграсс, которая потихоньку выскользнула из-за стола. Через пару минут у оврага она сняла рассеивающее заклятие с растений, затем выполнила пару призывных заклятий, пару из домашней работы по Трансфигурации и штук пять из курса Чар. Просто на всякий случай. Амели Гринграсс не верила, что кто-нибудь затеет проверку палочек.
А на Темных Искусствах история получила неожиданное продолжение.
Гарри нетерпеливо ерзал на парте, ожидая Амели Гринграсс, так для себя и не решив, о чем и как он с ней будет разговаривать.
С завтрака он ушел, когда учителя почти закончили наводить порядок, сославшись на головную боль и предварительно получив от Гермионы встревоженный взгляд.
— Нет. Не шрам, — торопливо заверил ее он, поспешно ретируясь. Однако разыскать Амели не вышло, и он прибежал в этот кабинет, надеясь успеть переговорить с ней еще до начала занятий. Сначала Гарри хотел сказать, что все видел во время завтрака. Потом решил ничего не говорить, потому что ему могло показаться. А если и не показалось, то, вероятно, следует подождать, как обернутся события? Потом снова решил сказать, что все видел, и посмотреть на ее реакцию. Она же любит поступать именно так? Потом… Потом он перестал гонять мысли по кругу и просто стал ждать, когда она придет.
Постепенно аудитория заполнилась народом. Одним из последних болтая с Дином Томасом, зашел Рон. Увидев Гарри, он поспешно закончил беседу и поспешил к нему.
— Послушай, Гарри, Гермиона сказала, что у тебя болит голова. Ну, я хочу сказать… — Рон осекся.
Амели Гринграсс молча стояла рядом и выжидательно на него смотрела.
— А… я … ты, наверное, хочешь сесть? — тушуясь, спросил он. Ответа не последовало, и, бросив «договорим позже, Гарри», Рон поспешно ретировался. Все уже сидели на своих местах, и профессор Мрач вот-вот должна была подойти.
Гарри посмотрел на Амели, деловито достающую чернильницу и пергамент, и было открыл рот, подыскивая, с чего бы начать, но тут дверь широко распахнулась, Гермиона Грейнджер решительно вошла в класс и широкими шагами направляясь прямиком к Крэббу с Гойлом.
— Н-ну, — протянула она, усмехаясь, и внезапно резко ткнула Крэбба в плечо. Видимо, весьма ощутимо, потому что тот покачнулся и присел на парту. — Не мог меня внизу подождать? Или память отшибло?
Гойл вытаращил глаза.
— Чего уставился? И ты тоже! — тут Гермиона развернулась и в упор посмотрела на Гойла, который моментально втянул голову. — Ты тоже не мог дождаться? Да? Сказано же было — скоро подойду! Такие новости… — Гермиона сцепила зубы и возмущенно передернула плечами. — Теперь ничего не расскажу. Можете не просить. Оба.
Парвати и Лаванда, сидевшие на Темных Искусствах с приятелями Малфоя, изумленно взирали на происходящее. Затем Лаванда медленно прикрыла рот ладонью.
— Грейнджер сошла с ума, — отчетливо произнесла Панси Паркинсон.
— Серьезно? — заинтересованно подняла брови Гермиона, — отличная новость. Вы поэтому меня не дождались? — она снова повернулась к Гойлу, — Смотреть бегали? Тогда прощаю.
И, высоко задрав подбородок, Гермиона легко прошла к своему месту на первой парте.
— Чего уставился? — бросила она приподнявшемуся с места Рону, который попытался остановить ее. — Переживаешь? Ха! Нашел о чем! Зубрить надо было меньше. Верно? — она покрутилась на сиденье, устраиваясь, но почти сразу же обернулась назад и крикнуть через весь класс:
— Эй, Панси, ты это точно разузнала?
И хотя растерянное лицо Панси выражало полнейшее недоумение и даже страх, она во все глаза продолжала разглядывать Гермиону.
— Ну, Панси, — кокетливо задрала брови вверх Гермиона, — мне, конечно, льстит такой взгляд, но… мы не одни, — она энергично подмигнула и ухмыльнулась, тут же оглянувшись на Крэбба и Гойла, словно приглашая их повеселиться.
— Дай мне пройти, Амели, — решительно сказал Гарри, вставая с места и явно намереваясь выйти в общий проход между рядами. Но Амели опередила его.
— Гермиона! — звонко позвала она.
— Где? — подпрыгнула Гермиона.
Амели протягивала ей зеркало.
— Это ты так шутишь, Гринграсс? — зло сощурилась та. — Светлое влияние Поттера?
Класс тихонько перешептывался, настороженно наблюдая.
— Я, конечно, знаю, Гермиона, что ты меня недолюбливаешь, — ровно произнесла Амели, — но сейчас ты сама на себя не похожа. Взгляни-ка…
Высоко задрав подбородок, Гермиона грубо вырвала зеркало…
— Ну что ты, Амели, — раздался от входной двери звенящий голос. — Я к тебе отношусь совершенно нормально.
В проеме стояла… Гермиона.
— Это Поттер! — завопила первая Гермиона, ошарашено смотря в зеркало.
— Нет, Грейнджер, это ты! — загоготал Гойл. — Не признала?
— Заткнись, дурак, — злобно прошипела Гермиона и рванула к выходу.
— Сама ты, это… — того. С придурью, — обиженно прогудел Гойл, затем, спохватившись, громко прокричал: — Грязнокровка чокнутая!
— Это ты мне? — спросила та Гермиона, что стояла в дверях.
— А? — повернулся Гойл. — Не, не тебе. Вон ей… — и медленно открыл рот, машинально опускаясь на скамейку…
— Ну, Поттер, ты за это ответишь! — едва не разрывая мантию, широкими скачками лже-Гермиона приближалась к двери. Вторая, стоявшая в дверях, молча посторонилась.
— Профессор!!! — взвизгнула лже-Гермиона, изо всех сил тормозя. Но все же по инерции врезалась в Мрач, энергично входившую в кабинет.
— Да, мисс Грейнджер? — под всеобщий хохот класса мягко произнесла профессор Мрач: в это время та, которую считали Гермионой, словно стекла сама с себя… и стала Драко Малфоем.
— Это Поттер, Профессор! — Со сведенными от злости губами выговорил тот.
— Это? — Удивилась мадам Мрач. — Это Гермиона Грейнджер, мистер Малфой.
Издав нечленораздельный звук, Драко вылетел в коридор.
— Пожалуй, начнем без него, — проговорила профессор, задумчиво проводив его взглядом.
Но все попытки направить урок в нужное русло терпели фиаско: класс лихорадило. Рон Уизли, как только преподаватель отворачивался, тут же принимался водить плечами, и задирать нос, изображая Драко-Гермиону. Глядя на него, фыркали в кулак не только Лаванда и Парвати, но, как заметил Гарри, даже Миллисент Булстроуд. Амели тоже беззвучно смеялась, и только Панси Паркинсон возмущенно поглядывала на веселящихся, да Крэбб с Гойлом о чем-то спорили тихим, но яростным шепотом.
В один прекрасный момент профессор Мрач замолчала на полуслове, обвела моментально притихших учеников доброжелательным взглядом и неожиданно произнесла.
— Хорошо. Коль скоро эта тема так для вас увлекательна, обсудим, что заставило Драко Малфоя поменять облик. Мисс Грейнджер? — при этом она строго посмотрела на Рона. Почему-то.
Рон, чувствуя, что его пантомимы умеют успех, едва успел прекратить передразнивать Малфоя и сделать вид, что он внимательно слушает, когда профессор посмотрела на него. А едва до него дошел смысл последних слов Миранды Меридит Мрач, подпрыгнул и испугано осмотрел свои руки и плечи.
Класс дружно грохнул.
Гермиона встала.
— Успокаиваемся, — совсем другим, властным тоном произнесла профессор, внимательно выслушивая ответ.
— Многосущное зелье, вы считаете? Не думаю. Минимальная доза этого зелья — один глоток. Один глоток — один час. А не далее как двадцать минут назад я видела Драко Малфоя за завтраком в его собственном облике. Кто-нибудь еще?
Гермиона села. Как ни странно, ошибка не испортила ей настроения.
— Эй, Гермиона… — громко прошептал Рон.
— Мистер Уизли, — профессор посмотрела на Рона. — Может быть, вы знаете правильный ответ.
Рон встал.
— Э-э-э… ну, он мог выпить что-нибудь с Datura stramonium1, — неожиданно бойко начал он, и все, включая только что отвечавшую Гермиону, удивленно повернулись в его сторону. — Или съесть… что-то, куда добавлена вытяжка из нее или просто порошок: человек на короткое время меняет свой облик. Да, лучше это делать с сахаром — эффект дольше.
— Интересно, — проронила профессор. — Не знала, мистер Уизли, что вы интересуетесь прикладной Гербологией. И как же Дурман-Трава действует на облик, позвольте спросить?
— Ну, все зависит от наговора — это такой вид заклятий. Ты наговариваешь облик, представляешь его, как можно подробнее, и вместе с вытяжкой из Datura stramonium вкладываешь, например, в конфету, а затем произносишь заклинание. И все, — закончил Рон, вопросительно глядя на профессора. — Минут на десять чужой облик гарантирован.
— А заклинание?
Рон удивленно посмотрел на учителя.
— Вы, мистер Уизли, возможно знаете и заклинание, которое надо произнести, прежде чем подсыпать толченую траву в пищу? Без заклинания и сила у травы не та, и наговор не подействует.
Рон поджал обиженно губы.
— А вот этого они мне не рассказали, профессор.
— Кто? — вежливо осведомилась Мрач. — Те, кто выставили Драко Малфоя боггартом десять минут назад?
— Почему боггартом? — тихо хмыкнул Гарри.
— Потому что некоторые рыдали от смеха, — в тон ответила Амели.
Гарри внимательно на нее посмотрел. Неужели она не боится? А если Малфой нажалуется Снейпу? А если Снейп затеет разбирательство?
— Что вы, профессор, — отбивался в это время Рон. — Я говорил о своих братьях, Фреде и Джордже. Может, слыхали… — он совсем смешался. — Ну, хохмазин «Три У» — «Удивительные Ультрафокусы Уизли». Канареечные конфеты, наверняка вы знаете! Вот туда и добавляют эту датуру… страмониум.
— Понятно, Уизли, — чуть улыбнулась профессор. — Конечно, я знаю эти конфеты. Меня внуки все лето «оперяли». Так вот в чем дело… Что ж, пять баллов Гриффиндору… — договорить она не успела. Классная дверь широко распахнулась, и в аудиторию стремительно влетел разгневанный профессор Снейп.
[1] Datura stramonium L. — Дурман обыкновенный
Название происходит от арабского слова tatura (tat — колоть); stramonium — от латинизированного французского: «вонючий сорняк». Дурман — ядовитое растение. Он вызывает очень сильные галлюцинации и настолько опасен, что его опасаются даже исследователи.
