Глава восемнадцатая. Продолжение длинного дня или Капкан для Гарри
— Так вот что твои братья добавляют в канарейские конфеты! Дурман-трава. Так просто, что никогда не догадаешься! — воодушевленно говорила Гермиона, шагая по направлению к Большому залу.
— Если бы они добавляли в конфеты всеэссенцию, то пришлось бы ощипать всех канареек в округе. На ингредиенты. — Довольно ответил Рон, до сих пор тихо радующийся своему эффектному ответу.
Гарри шел молча, перебирая последние события.
Прошло не более пяти минут после бегства Драко, как в класс ворвался разгневанный профессор Снейп и потребовал от Мрач немедленно выдворить с урока виновных в «безобразной выходке, проделанной по отношению к Драко Малфою». Услышав же добродушным голосом высказанное «помилуйте, мы даже не знаем, с какого факультета проказники» скрипнул зубами и «настоятельно попросил профессора Мрач» переговорить с ним наедине.
Они удалились, а оба факультета, предвкушая развязку, принялись азартно подслушивать. К великому сожалению как Гриффиндорцев, так и Слизеринцев, голоса, доносившиеся из подсобного помещения, где хранились горескопы, зеркала проклятых и прочее сложное оборудование, были, конечно, различимы, но разобрать, о чем именно говорят учителя, было сложно. Речь профессора Мрач звучала ровно и успокаивающе, служа как бы укором резким и отрывистым репликам Снейпа.
— В больничном крыле… — неожиданно отчетливо донеслось из-за неплотно закрытой двери.
Кое-кто засмеялся. Неужели это про Драко Малфоя? Это он в больничном крыле? Из-за такой ерунды, как канарейская конфета, или что там ему подсунули?
Опять негромкая речь, затем пауза, и, почти неслышно:
— …мне хватит одного вопроса.
Класс замер. Миранда Мрач чего-то коротко, и, как всем показалось, рассержено ответила, после чего оба преподавателя вышли из своего укрытия. Снейп, гораздо более спокойный, чем десять минут назад, и Мрач, уже без своей обычной улыбки доброй бабушки.
Одного взмаха палочкой было достаточно, чтобы доска покрылась вопросами, касающимися Непростительных заклятий.
— Достаем пергаменты, краткий опрос по применению, ограничению, допускам, побочным эффектам, — сухо проинформировала она жадно внимающих ребят.
Ученики зашуршали, разочаровано доставая из сумок и рюкзаков чернильные приборы и чистые свитки: никто не верил, что все уже закончилось. Ждали главного, и их ожидание было вознаграждено.
— Поттер. Вам профессор Снейп задаст один вопрос. Только один, — она бросила предупреждающий взгляд на Снейпа. — Вы ответите, и присоединитесь к классу.
Гарри почувствовал панику. Он подавил порыв бросить взгляд на Амели. Нет, этого делать нельзя. Моментально вспомнились слова Снейпа: «только искушенные в окклюменции способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи».
Я не смогу! — в панике забилось его сознание. Я не искушенный в окклюменции. У меня никаких данных… в этих искусствах. Он поймет!
Казалось, Снейп уловил его смятение. Иначе как объяснить, что на какой-то краткий миг глаза учителя блеснули предвкушением победы.
«Поттер, вам не хватает тонкости»… словно сквозь слой ваты пробилось паническое воспоминание. «Вы не понимаете различий».
Гарри облизнул пересохшие губы, и выпрямился.
Если он скажет, что не знает, кто это сделал, Снейп поймет, что он лжет.
Если скажет, что это сделал он, — его опять-таки поймают на неправде.
Снейп подошел почти вплотную. Он не смотрел на учеников, он смотрел Гарри в глаза. Один вопрос «Поттер, вы знаете, кто это сделал»? — и все будет кончено. Она не простит. И правильно сделает.
— Поттер.
Гарри смотрел в черные непроницаемые глаза. Сейчас.
— Это сделал ты, Поттер?
— Это вам не хватает тонкости, профессор, — пробормотал Гарри чуть слышно, но Гермиона и Рон остановились и посмотрели на него с сочувствием.
— Это возмутительно, Гарри, — помедлив, сказала Гермиона. — Видит небо, я не хотела к этому возвращаться, но раз ты сам об этом продолжаешь думать… то… Как профессор Мрач могла позволить ему?!
— Ха, наверняка, она была его деканом! А он — ее любимым учеником, — Рон тоже был возмущен. — Легилименция, надо же! И она позволила! — Рон фыркнул.
Гарри шел молча.
— Гарри? — Гермиона выглядела обеспокоенной. — Что ты имел в виду, когда сказал про «не хватает тонкости»? Он причинил тебе вред?
Гарри покачал головой. Не мог же он, в самом деле, сказать, что Снейп, уверенный в его виновности, умудрился дать именно ту формулировку, которая давала шанс ответить совершенно честно и не выдать… не выдать!
— И все же, хотел бы я знать, — задумчиво протянул Рон. — Кто подложил эту восхитительную свинью Драко?
Гарри обрадовался возможности не отвечать Гермионе.
— Думаешь, кроме нас некому?
— Думаю, не взять ли его в нашу компанию.
Её, — подумал Гарри, но вслух ничего не сказал.
Уже довольно длительное время Гарри Поттер топтался около ванной комнаты для префектов, и уже начал беспокоиться: ему стало казаться, что именно сейчас сюда заявится кто-нибудь из старост, и хуже всего, если это будет Рон. Тогда придется срочно что-то придумывать, потому что говорить всю правду Гарри не собирался даже ему.
А когда пошло еще полчаса, и ждать в самом деле сделалось бессмысленным, раздался легкий звук приближающихся шагов. Гарри почувствовал огромное облегчение и радость. Что было странно, учитывая то, что разговор он планировал не самый приятный.
— Надеюсь, эта улыбка адресована мне? — Амели Гринграсс шла стремительно и быстро, из-за чего мантия летела следом.
Приблизившись, она улыбнулась совсем как-то радостно и чмокнула Гарри в щеку. Тот смутился.
— Обычное приветствие, — лукаво прищурила левый глаз Амели. — Не переживай.
— С чего ты взяла, что я переживаю? Слизеринская самоуверенность? — отчаянно смущаясь и пытаясь представить, как бы вел себя в этой ситуации Сириус, возразил Гарри, с удовольствием отметив, что ответная насмешка сохранилась в его интонациях. Изрядно приободренный этим обстоятельством, он заговорил увереннее, стараясь смело глядеть в ее глаза. — Мне надо поговорить с тобой, Амели. Уфф. Я уже начал бояться, что ты не придешь.
— Ну, — Амели покачалась на мысках, — с этим и вправду были трудности. — Она взглянула в упор на напрягшегося Гарри.
— Трудности?
— Эта ванна. Она была занята. Пять часов подряд. И освободилась совсем недавно. Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы меня здесь видели: я не староста и не Лучшая Ученица. И не парень, — договорила она и лукаво улыбнулась, глядя Гарри в глаза, и этим страшно его смущая. Он отвел взгляд, продолжая лихорадочно соображать: Рон на тренировке, Джастина он встретил, входя в замок — тот шел в библиотеку…
— Гарри, — тихо окликнула его Амели. — Смотри на меня.
Он поднял глаза и встретился с ее отчаянно веселым взглядом.
— Это был Драко, Гарри. Это был Драко Малфой. Пять часов смывал с себя Гермиону Грейнджер! — и она рассмеялась. — Представляю, как он мок в разноцветной пене, проверяя, не осталось ли на нем кусочка Грейнджер.
Теперь заулыбался и Гарри. Он так явно представил себе Малфоя, придирчиво осматривающего свои плечи, грудь… «Тьфу», — осек он себя. Об этом аспекте он раньше не думал.
— Угу, бедный Драко, — кивнула Амели, внимательно следя за его выражением лица.
— Пять часов? Шутишь?
— Ну, может, чуть меньше. Когда он убедился, что все в порядке, и все осталось, как было, — она усмехнулась и Гарри, не выдержав, тоже фыркнул, — он, наконец-то, ушел.
— А за что ты его не любишь, Амели? — неожиданно сам для себя, спросил он и тут же об этом пожалел: улыбка, слетев с ее озорного лица, пригасила огни в глазах.
— С чего ты взял, что я не люблю Драко? — враждебно, как показалось, осведомилась она. Гарри растеряно промолчал. Все было так очевидно…
— Слизерин — очень, очень дружный факультет, Гарри. Я уважаю Драко за его разум, его интересы и его преданность семье. Он умеет держать свои чувства в узде — ну, почти всегда. Если речь не идет о Гарри Поттере. — Она приподняла уголок губы: — Он смелый. И дипломатичный, когда хочет. Он задумывается о том, о чем почти никто из наших ровесников не думает.
Прямо какой-то гимн Малфою. Если бы я не знал наверняка — обязательно бы поверил, - подумал Гарри.
— Просто я точно знаю, что это сделала ты, — сказал тихо он.
— Знаешь? — насмешливо переспросила она. — В самом деле?
— Я смотрел на тебя за завтраком, Амели, — произнес он еще тише. Ему неловко было признаваться в этом. — Ты подходила к Малфою.
— И что?
Ну почему глаза постоянно натыкаются на ее губы?
— Ему прислали посылку, — с трудом выговорил он, — из дома.
— Ему посылки с первого курса посылают, — отрезала она.
— Знаю. Ты можешь не говорить мне ничего, но я видел, как ты… ты заколдовала один из пирожков.
Амели снова покачалась на мысочках. В глазах стояло серебро, на губах блуждала улыбка.
— Тот самый, которым он наверняка ни с кем бы не поделился, — немного натянуто произнесла она. — С зеленым ревенем и корицей.
Качнула головой.
— Как видишь, у него не было шансов.
— И после этого ты говоришь, — Гарри растерялся, и снова попытался скопировать усмешку крестного, — что ты к нему хорошо относишься?
— Хорошо, — подтвердила Амели, сделавшись серьезной. — Похоже, тебе надо кое-что объяснить. Во-первых, я выполнила свое обещание. Сбить кое с кого спесь, если ты поможешь мне с Трелани и Спраут. А для себя я отработала заклинание. На таком, гм, интересном объекте. Но есть один нюанс, Гарри. Чтобы не было недомолвок… Относиться с неуважением к Драко для меня то же, что относиться с неуважением к себе. Мы очень похожи, если ты еще не заметил.
— Что за ерунда, — вспылил он, забывая, что собирался себя вести «как Сириус». Нет, она его дразнит? — И вовсе вы не похожи. Ты… и он…
— В самом деле? — ее голос звучал прохладно. — Что ж, давай загибать пальцы. Драко умен, обладает ярким темпераментом, гордится своей чистокровностью, породой, — как я. Не будет кидаться грудью на проблему, но обязательно ее решит, смел, хотя и не демонстративно. Опять же, как и я. И для нас обоих чрезвычайно важны интересы наших семей, — она приподняла уголки губ, но глаза остались холодными. Гарри болезненно задело это «для нас». Разговор совсем перестал ему нравиться.
— Амели. Ты знаешь, зачем я позвал тебя сегодня?
— Хм. Дай подумать, — Она наморщила лоб. Потом нос. И произнесла. — Выяснить наверняка, я ли подставила Драко Малфоя. Предложить мне доказательства. На тот случай если у меня плохо с памятью… Еще что-то?
Он не мог признаться, что позвал ее именно за этим. Потому что совершенно перестал понимать смысл происходящего. Он хотел объяснений, он их услышал. Правда, они совершенно ничего не проясняли, а, скорее, запутывали… И все же Гарри очень не хотелось, чтобы она сейчас повернулась и ушла.
Как бы поступил в этом случае крестный?
— Э-э… хочешь покататься на мотоцикле? — разом выпалил он, боясь, что растеряет решимость.
— Как? — расширились глаза у Амели.
— Ну, покататься, — упрямо сдвинув брови, повторил Гарри. Ему было очень… страшно.
— На настоящем? — Она немного опустила лицо и чуть улыбнулась.
— Ну да.. Только переколдованном. Хотя вообще-то это секрет. Никто не знает…
Амели улыбалась.
— Ну, почти, — быстро добавил он.
— Конечно, конечно, — сделавшись серьезной, произнесла она. — Здорово, Гарри! О, Мерлин, я как-то видела в Лондоне мотоцикл! Когда упросила отца взять меня с собой. Но, Гарри… Как ты сумел его привезти в Школу? Ведь такую вещь не втащишь незаметно в Хогвартс-Экспресс?
— Тут целая история. — Гарри замялся. — Ну… понимаешь… он принадлежал моему крестному. Сириусу Блэку.
— Вау! — Глаза Амели округлились. — Это тот самый преступник, которого разыскивали пару лет назад?
Гарри кивнул.
— У тебя замечательные родственники, — неизвестно почему, развеселилась Амели.
— Его оправдали! — вспылил Гарри.
— Конечно! Человек, который переколдовывает мотоцикл, просто не может быть преступником! — заверила его Амели. — Он романтик!
Гарри подозрительно посмотрел на нее. Смеется? Не похоже. Кажется. Гарри задумался над тем, как все устроить так, чтобы Амели не узнала про Хагрида. Она, конечно, никому не скажет… Но… — он сам не знал, что «но». Неожиданно его осенило. Астрономическая башня! Она подождет его на Астрономической башне! А он прилетит туда, где он был в прошлый раз с Роном. Гарри уже было собрался все это сказать, как Амели воскликнула:
— Какая жалость!
Гарри оторопел.
— Какая жалость, что Панси все поймет! — простонала Амели, между тем, хитро посматривая на него из-под опущенных ресниц.
«Кто-то определенно сошел с ума», — подумал Гарри растерянно.
— Представляешь, — быстро заговорила она, правильно истолковав его изумление. — Ты приглашаешь Панси на свидание…
— Я? — поперхнулся Гарри.
— Непременно ты, — счастливо подтвердила Амели. — Говоришь ей про мотоцикл. Про то, что он принадлежал Сириусу Блэку.
— И Панси посылает меня к черту, — закончил Гарри. Сегодня столько всего произошло, что неожиданно, словно из бочки выбили пробку, Гарри почувствовал полное отсутствие ограничений. На сердце стало легко, весело и… еще как-то. Так что, если бы Амели предложила что-нибудь по настоящему безумное, он бы наверняка согласился.
— Посылает к черту? Она могла бы так поступить, — подтвердила Амели, — но мотоцикл! Но Сириус Блэк!
— При чем здесь Сириус Блэк?
— Как при чем, — возмутилась Амели. — А рассказать всем потом? Чтобы с ума сошли от зависти? Мотоцикл такого известного человека! И потом, ведь наверняка у тебя есть всякие кожаные штуки? Есть? Она бы согласилась. Она бы согласилась!
Амели даже покружилась на месте.
— Представляешь, вечер… Панси меряет парадную мантию. Отбрасывает в сторону. Не то! Мантия слишком консервативна для экстремального свидания в воздухе.
Гарри улыбнулся.
— Меряет вторую, и-и-и…. — отбрасывает! Это слишком простая мантия! Достает третью… Все в ажиотаже, «Панси, Панси, расскажи нам, куда ты собираешься?» Но, — тут Амели скроила пресную рожицу и приподняла пальцем кончик собственного носа, моментально став похожей на унылого мопса, — Панси молчалива, загадочна и безумно притягательна в этой загадочности, — прогнусавила она. Гарри прыснул.
Амели резко перестала кружиться. Ее собственная длинная мантия, многократно закрутившись вокруг ее ног, спеленала их, впрочем, не плотно, и она, раскинув руки в стороны, картинно начала падать. Гарри едва успел ее подхватить.
— Наконец, — голосом диктора произнесла она, практически лежа у него в руках, — завив ресницы, волосы и… брови, гм… да… бросив томный взгляд на Драко, Панси выплывает в коридор. — Амели задрала подбородок, чтобы поймать взгляд Гарри. — Откуда ты собираешься взлетать? Ага, понятно… итак, Панси. Она идет, приподняв голову и… полы! строгой, но необыкновенно изящной и сексуальной французской мантии на Астрономическую башню и видит…
— Что? — Гарри страшно смущался, но рук не разжимал. Тем более что Амели в это время еще и нарочито скользила по полу ногами, которые, как у гуттаперчевой куклы разъезжались во все стороны.
— Она видит, — она замерла и выдержала паузу. — Как Гарри Поттер, — она перестала скользить и почти встала на ноги так, что Гарри чувствовал ее дыхание. — Весь в коже и шипах… целует другую девушку!!! — Ее лицо оказалось четко напротив его.
— Ну, не знаю, — хмыкнул Гарри, смущаясь. Потом, разозлившись сам на себя, за это смущение, старательно усмехнулся. — Интересно, как это может быть? Пригласил одну, целует другую? — преувеличенно бодро спросил он.
— Вот так, — и тут Амели продемонстрировала, как непринужденно можно, пригласив одну девушку, целовать другую. Она не затянула мгновения, хотя Гарри был не против. Он был против задрожавших ног, рвущегося из груди сердца, против взмокших ладоней, но главное, он был категорически против, что она так быстро отстранилась. И пошла, переступая с пятки на мысок, как ни в чем не бывало, продолжая рассказывать свою историю.
— Увидев это… безобразие, согласись, Гарри, это безобразие? — Панси подбегает, желая… что?
— Что? — Гарри сглотнул.
— Вцепиться сопернице в волосы, изодрать ее в клочья проклятиями, применить непростительное заклятие, наконец! Но видит только… Панси.
— Только Панси, — кивнул Гарри и тут же спохватился. — Не понял?
— Это самозванка! — закричит Панси. — Не ее, а меня ты, Гарри Поттер, приглашал полетать на мотоцикле!
— Вот уж нет! — возразит ей вторая Панси. А в это Гарри Поттер с удовольствием наблюдает за развитием ситуации. О, Гарри хорошо знает, на чьей стороне его симпатии, но это не мешает ему наслаждаться зрелищем, — Гарри попытался протестовать, но Амели не позволила ему даже открыть рот.
— Однако время поджимает, и он с огорчением вынужден прервать представление. Гарри подсаживает на вкусно пахнущее кожей сидение ту Панси, которая была на башне, и они взлетают в ночное небо, полное огней. Оставляя настоящую Панси размазывать слезы и тушь на Астрономической башне. Ведь ей еще возвращаться в гостиную Слизерина. И это самое страшное, — трагичным шепотом закончила Амели, остановилась и поглядела на Гарри, всем видом показывая — все. Конец.
— Как-то смазано в конце, — поддел ее он, смеясь.
— Действительно, — легко согласилась она. — Едва мотоцикл взлетел повыше, как действие Datura stramonium окончилось, облик Панси соскользнул с Амели Гринграсс, и они улетели в небо. Отцы-Основатели! Ну почему я поторопилась с Малфоем! Гораздо смешнее бы все прошло именно так. Но теперь они догадаются, — она шутливо сложила губы трубочкой и наморщила лоб.
Гарри не мог дать себе отчет в своих ощущениях: столько всего сразу смешалось в его душе.
— О чем ты думаешь? — тихо спросила его Амели.
— Ну… я не думал, что такие, как ты, бывают, — медленно сказал он.
— А таких и не бывает! — самоуверенно заявила Амели Гринграсс, но было видно, что ей приятно это слышать.
Гермиона Грейнджер сидела в гостиной за письменным столом, раздвинув локтями свитки с домашними заданиями, книги и беспорядочно разбросанные листы «Дейли Пророка». Она машинально завивала прядь на палец и пристально смотрела в пространство прямо перед собой. Изредка ее губы начинали шевелиться. Неожиданно Гермионе показалось, что за окном пронеслась какая-то тень: она моргнула, досадливо выдохнула и заставила себя сосредоточиться на работе.
В общей комнате было пусто: приближалась жеребьевка, а за ней и первый квиддичный матч, так что почти все ушли смотреть тренировку. Впрочем, из спален девочек раздавались приглушенные голоса и смех, а у камина пара второклассников играла в магические шахматы.
Гермиона открыла последний номер «Пророка» — третий раз за этот вечер, и начала перечитывать небольшую заметку. Внезапно краем глаза она уловила какое-то движение, и резко повернула голову — за окном Гриффиндорской башни определенно что-то было. Она быстрым шагом подошла к окну: мотоцикл Сириуса стремительно уносил прочь двух седоков.
Гермиона даже не возмутилась, как обычно: «Мальчишки!», а вернулась к своему месту и затихла, снова углубившись в газету. Значит, Гарри и Рон не на квиддичном поле. Что ж, видимо, пора уже им все рассказать.
Гарри договорился с Амели, чтобы она поднималась на площадку Астрономической башни и ждала его там, а сам скачками понесся вниз, вытаскивая на бегу из кармана мантию-невидимку. Несмотря на то, что в его жизни происходили стремительные перемены, он остался верен своему решению: всюду, где только можно, носить ее с собой.
Кое-как объяснив Хагриду, что ему нужен, причем немедленно, ключ от сарая, Гарри помчался на задний двор и уже через минуту оседлал мотоцикл. Пробормотав, что ничего хорошего он не затевает, выжал газ, быстро набрал высоту, и рванул к замку. Стараясь сократить радиус дуги, он сильно выкрутил руль, и, довольно прилично разогнавшись, уже через какую-то пару минут повис перед смотровой площадкой. Амели Гринграсс, глядя на него блестящими глазами, радостно захлопала в ладоши.
— Вот это да, Гарри!
Он опустил машину чуть ниже, с некоторым вызовом посмотрел на нее и сделал приглашающий жест рукой. Это было провокацией: расстояние до сидения было приличным.
Амели оценила дистанцию, затем слегка приподняла подол мантии, и, безо всяких там девчачьих ужимок, решительно прыгнула. Сердце Гарри сделало скачок. Шляпа вполне могла определить ее в Гриффиндор, — несколько растерянно подумал он, когда заднее сиденье тяжело спружинило.
— Ну давай, покажи, на что способно это корыто! — прокричала она ему.
Корыто??? Гарри прикинул максимально допустимый угол — и почти свечкой взмыл в небо.
Сумерки и скорость вошли в его сердце, не пугая больше непривычной остротой, но удивительно полным и плотным ощущением. Гарри не знал, как оно называется.
Это из-за неё, — подумал он, оглядываясь. Амели летела, подняв лицо к уже различимой, блеклой, луне, прикрыв глаза. Она была напряжена и сосредоточена. Волосы развивались за спиной, и чуть блестели в неверном ночном свете. Гарри резко отвернулся. Словно подсмотрел что-то личное.
Я же знал, что так будет. Со всеми что-то случается, когда летишь в первый раз. Это как… как заново открыть мир.
— Гарри! — донеслось сзади. Он обернулся: лицо Амели было странно вдохновенно, — Гарри, давай подлетим к вашей башне! Всегда мечтала посмотреть, как там у вас, в логове врагов.
Насмешничает, — подумал Гарри. — Хорошо. Значит, не поняла, что я видел ее минуту назад.
Он послушно вывернул руль. Они немного снизились.
— Видишь — это спальни! — прокричал назад Гарри. — Это — общая гостиная и… ну, конечно, Гермиона! Делает уроки!
Вж-ж-жих! — они со свистом промчались мимо окон.
— Еще раз, Гарри! — взволнованно попросила девушка. — Я толком ничего не рассмотрела…
Снова выкрутив руль и сбросив скорость, они зависли напротив окон гостиной.
— Не возражаешь, если мы не будем подробно осматривать спальни мальчиков? — он повернулся.
Амели не отвечала. Гарри с удивлением заметил, что она во все глаза смотрит на Гермиону.
Он почувствовал себя озадаченным и отвел глаза. Пусть смотрит, если ей интересно. Ничего особенного. Наверное.
— Летим! — услышал он через некоторое время. Гарри увидел, что Гермиона поднимается с кресла.
— Летим к лесу! Скорее! — скомандовала Амели веселым голосом. Однако Гарри показалось, что радость эта напускная. Он вопросительно повернул к ней голову, и тут же отогнал недостойные мысли.
— Что Грейнджер делает с такой кучей газет? — беспечно поинтересовалась она.
— Не знаю. Если хочешь, я спрошу попозже.
— Договорились, — в свете налившейся серебром луны, Амели казалась очень бледной. И очень красивой. — Спроси. Потом расскажешь.
Рон Уизли вошел в общую комнату и, отыскав глазами Гермиону, направился к ней.
— А где Гарри? — спросил он, с шумом делая глубокий вдох.
— Это не смешно, Рон, — не поднимая головы от газеты, ответила она.
— Ты будешь смеяться, но я не смеюсь… извини, каламбур, — возмутился Рон. — Так он сюда не заходил?
— Заходил? Залетал! — несколько агрессивно ответила Гермиона, — Вместе с тобой, если не помнишь. Десять минут назад. И перестаньте меня разыгрывать, честное слово, мне не до этого.
— Залетал!? Ты хочешь сказать, на мотоцикле… — лицо у Рона вытянулось. — Один?
— Рон, — устало проговорила Гермиона. — Ну почему ты никогда не знаешь, где остановиться? Меня это сейчас не веселит.
— Меня тоже! — взорвался Рон. — Он уходит с тренировки, сославшись на дела. Или на дело… не помню, если честно. — Рон потер замерзшие руки. — Я и так тренируюсь с Джинни и Кэтти, без отбивал, а это далеко не полноценная тренировка. И тут он уходит. По делам, ага! После того, как пришлось освободить поле для Равенкло, бегу сюда, весь… — он замялся, — ну, в общем, не после душа, и спасибо, что не язвишь! И что слышу? Что он ушел чтобы… кататься на мотоцикле? — Рон растеряно посмотрел на Гермиону.
— Он был не один, — очень серьезно проговорила она. — Я разглядела это совершенно точно. Если не с тобой, то с… Гринграсс?
Рон поперхнулся, и расстроено начал перебирать газетные листы, наваленные на столе. Постепенно его движения становились все менее машинальными, и, наконец, он, присвистнув, вцепился в трехдневную газету.
— Мерлинова борода! Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
Гермиона скорбно повела плечами.
— Это как раз то, о чем я собиралась поговорить с тобой. Они скоро будут здесь, Рон. И на этом ничего не кончиться, я спорю.
Они стояли на опушке Запретного Леса, слушая его ночные песни. Рука Гарри лежала на плече Амели, и та не возражала.
— Послушай, — нарушил он молчание. — Мне сегодня несколько раз приходило в голову… как же случилось, что шляпа-сортировщица не предложила тебе пойти в Гриффиндор?
— Наверное, так же, как тебе она не предложила пойти в Слизерин, — усмехнулась Амели.
— Мне предлагала, — ни на секунду Гарри не задумался, что никогда и никому, кроме Дамблдора, он не рассказывал об этом. Считал чем-то, что не стоит знать друзьям. Постыдным, что ли… А сейчас ему словно бы хотелось оправдаться. Его не сочли недостойным. Его звали.
Амели была поражена.
— В самом деле? — медленно произнесла она и подняла на него глаза, расплескивая серебро.
— Ну… Она вообще затруднилась с выбором, — засмущался Гарри. — Сочла меня сообразительным, даже, только не смейся, талантливым. И смелым.
Он наморщил лоб, вспоминая.
— «Большое желание проявить себя. И Слизерин выведет тебя прямо к славе. В тебе все для этого есть…» — я почти процитировал или навроде того.
— Но… но это невозможно, Гарри! — похоже, Амели была по-настоящему взволнована. Если не сказать шокирована. — Почему не Равенкло, понятно, — кивнула она сама себе, — подумаешь, есть способности! Эка невидаль — способности у всех есть. Должно быть желание учиться. Намерение. Тогда это имеет значение. А желание проявить себя, честолюбие — это мы. Слизерин. Но при чем здесь ты… Нет, это невозможно.
— Почему? — спросил Гарри. — Ты мне не веришь?
— Ох, ну конечно верю, — будто он сказал величайшую глупость, отмахнулась она.- Ты не сможешь меня обмануть.
— Да мне незачем, Амели!
— Это невозможно потому, — казалось, она что-то решает про себя, — что в Слизерин принимают только чистокровных волшебников. Какое бы честолюбие не испытывали полукровки. Чистая кровь и минимум три поколения магов хотя бы с одной стороны, Гарри! — Она подняла вверх палец. — Желание основателя… Ты уверен, что понял шляпу правильно?
— Уверен.
— Ну, тогда мы многого о тебе не знаем, — задумчиво прошептала она.
— Гермиона это называет «расизм», — пожал плечами Гарри. — И придуман он отнюдь не Салазаром. Иначе бы Вол… Сама-Знаешь-Кто не смог бы учиться на твоем аристократичном факультете.
— Сам-Знаешь-Кто — потомок Салазара. Он змееуст…
— Эка невидаль, — бросил Гарри, — я тоже, — он не совсем понимал, зачем он все это говорит, одно знал точно — ему необходимо доказать этой скрыто высокомерной девице, за пару дней занявшей заметное место в его жизни, что он наделен всеми ценящимися на ее факультете, и ей самой, качествами. — К тому же у меня, в отличие от некоторых, — не удержался он, — и отец и мать были из наших.
Он не заметил, как заговорил словами Малфоя.
— Гарри, не будь глупцом! Потомок Салазара мог учиться только у нас. Один случайный маггл не способен изменить общей картины. Там поколения и поколения чистокровных колдунов.
— Хочешь сказать, что у вас нет полукровок? Вообще?
— Парии, — отрезала Амели.
Она помолчала.
— Но почему, почему тебя не отправили к нам? — она испытующе посмотрела на него через некоторое время. — И данные были, и, оказывается, кровь, и намерения?
— Не было намерений, — остановил ее Гарри.
— Но ты же… А проявить себя?
— Намерение «проявить себя» разглядела шляпа…
— И ты пять с лишним лет подтверждал ее правоту.
— Намерения быть в Слизерине не было.
И он рассказал ей про свою Сортировку. Есть такие моменты в жизни, которые не стираются из памяти, пока эта самая жизнь длиться. У Гарри Поттера Сортировка относилась именно к этому роду воспоминаний.
