Глава двадцать шестая. Резиденция Министра Магии, или Философия Истинного Величия
Огромный зал, облицованный унылым серым камнем, тонул в полумраке: высокие стрельчатые окна пропускали слишком мало света.
Вдоль стен стояли статуи неизвестных колдунов.
Вероятно, это знаменитые Министры Магии прежних времен, — подумал Гарри, высовывая нос из широкого зева камина и тут же прячась обратно. В центре помещения человек неопределенных лет, закутанный по самый подбородок в темно-серый плащ, беседовал с Люциусом Малфоем.
— Эх, сейчас бы подслуши! — с досадой прошептал Гарри.
— У нас же есть мантия. А ну-ка, разреши…
Гермиона потянула на себя рукав, бросила «Поаккуратней здесь, ладно?» и растворилась.
Волна возмущения захлестнула Гарри, перекрыв доступ воздуха к легким: ну разве так поступают? А если его заметят? А если кто-нибудь прибудет? Не говоря уже о том, что ему куда важнее, чем Гермионе, услышать подробности этого разговора! И вообще…
Он с силой хватанул воздух и тут же шумно выдохнул. Успокоиться не получилось.
Это он должен заниматься благородным делом сбора информации, а Гермиона — ждать в безопасной темноте камина! Если, конечно, считать колдовские камины безопасным местом.
Гарри с сомнением оглядел золу под ногами. Кто знает, как часто им пользуются… Рискнуть? Ну, Гермиона…
Факел, тесно прижатый партнершей-скобой к стене, не горел, и он решился. Малфой и Неизвестный, занятые разговором, отходили все дальше к окнам, камин был в глубокой тени, и Гарри в три огромных шага преодолел расстояние до ближайшего изваяния и забился между мантией и панталонами каменного мага. Когда же он набрался смелости выглянуть, эти двое уже прошли большую часть зала и остановились подле совершенно неуместно расположенного, на взгляд Гарри, куска камня, по форме напоминавшего жернов.
Закутанный заговорил оживленнее, принялся жестикулировать и даже дернул собеседника за рукав, на что тот не обратил ни малейшего внимания, занятый пристальным рассматриванием чего-то на поверхности камня. Затем похлопал по ней рукой и отвернулся.
Интересно, о чем же они говорят?!
— Все очень плохо, — Гермиона возникла рядом так неожиданно, что он едва не вскрикнул. — Сейчас здесь будет Трелани. Они похитили ее из Хогсмида. Ночью.
— Дурацкий розыгрыш, — Гарри сердито протянул руку к мантии. — Снимай давай. И предупреждай меня, пожалуйста, когда в следующий раз захочешь сделать что-то подобное. Меня могли заметить!
— Да здесь темно, как в склепе, — не очень правдоподобно вытаращила глаза Гермиона. — Всего-то надо было выйти из камина и спрятаться хоть за трубу, хоть за статую. Что ты и сделал. Кстати, я тебя не разыгрываю. Трелани похитили.
— Гермиона!
— Ты думаешь, я способна шутить подобными вещами?
— Я думаю, ты способна на что угодно! После этой выходки!
— Ну хорошо, — Гермиона, пожалуй, первый раз со времени отработки посмотрела на него прямым взглядом. — Я постараюсь объяснить. Во-первых, вдвоем под мантией в самом центре пустого зала подслушивать опасно. Одно неверное движение, случайный шорох — и все. Это тебе не за Трелани следить. Только не говори мне про Доулиша: он не заметил вас по чистой случайности — был занят Снейпом.
— Есть и во-вторых? — хмуро спросил Гарри.
— Ну, раз ты настаиваешь… Вряд ли бы ты, Гарри, адекватно среагировал, прозвучи в разговоре фамилия Гринграсс.
— При чем тут Амели?
— Ну… Ведь совершенно ясно, что Трелани оказалась в Хогсмиде по воле либо Снейпа, либо Доулиша, либо Гринграсс. Это если для очистки совести рассматривать все варианты.
— Ты уверена в последнем. Верно? Хотя фамилия не прозвучала.
— Гарри, не злись. Не прозвучала. Прозвучало следующее: «Трелани скоро доставят, Люциус. Ты уверен, что наш человек в Школе не проболтается?»
Гарри открыл рот. Потом закрыл. Спрашивать, не перепутала ли Гермиона чего-либо бессмысленно.
— Надо немедленно сообщить Дамблдору, — только и сказал он.
— Вот именно! Его надо предупредить. Хотя… я не представляю, как можно будет спасти Трелани. Если Орден собирать — времени не хватит. Если не собирать — не хватит сил!
— Это действительно Резиденция Министра Магии, Гермиона? Тогда здесь должны быть нормальные люди… Нормальные маги, я имею в виду. Иначе получается, что это какой-то притон Волдеморта!
- В том конце зала слышно, что этажом ниже собралось довольно много народа. Знаешь, такой характерный шум… как в аудитории. Но это совершенно не тревожило Малфоя. Или здесь какие-то мощные Чары непроницаемости, или все здание находится под контролем кого-то, кто не боится воровать преподавателей из Хогвартса.
Гарри бросил взгляд в сторону Упивающихся. К его удивлению, у странного камня уже никого не было.
— Значит так. Вот тебе порох… ф-фу, черт… одни крошки… ага! Я вижу на каминной полке многообещающую на вид банку! Ты отправляешься в Хогвартс, рассказываешь все Дамблдору…
— А ты?!
— Я? Я останусь. Дамблдору без разницы, один человек или два его порадуют, что скоро Волдеморт узнает полный текст Пророчества.
— Не валяй дурака. Зачем ты остаешься?
— Чтобы убить Трелани, как только пойму, что она может проговориться. Гермиона, ну не обижайся! Я должен точно знать… я должен узнать, с чьей помощью ее похитили.
— Ох, Гарри…
Гарри разозлился. А вот сочувствовать ему еще рано!
— Да, думаю, Дамблдор должен знать, что Доулиш предатель. Доулиш последний держал в руках пергамент, он его и подбросил.
Гермиона повернулась к нему спиной и пошла к камину.
— И это Доулиш — «свой человек в Школе».
— Он Аврор, — тихо сказала Гермиона, опуская руку в банку с летучим порохом.
— Ну и что? Или он, или Снейп! И я останусь тут, чтобы вывести предателей на чистую воду…
— Я никуда не лечу, — тихо сказала Гермиона.
— Как? — тут же перестал злиться Гарри. Внезапно его лицо стало совершенно растерянным. — Гермиона… Я погорячился. Я не могу поверить, что Амели… а ты так уверена, вот я и…
— Я все понимаю, Гарри. Я не лечу, потому что здесь нет пороха.
Гарри недоверчиво посмотрел на девушку, затем подошел к каминной полке.
Банка была пуста, и на ее дне валялся давно высохший паук.
Закутанные в мантию невидимости, они крадучись пересекли зал.
Гарри попытался сосредоточиться на главном — как в незнакомом доме, имеющем непонятное количество этажей, найти выход. И не быть при этом обнаруженными. Никем. Включая привидений. Если они здесь водятся.
И все же, пока они пробирались к лестнице, чьи широкие ступени начинались там, где витражи раскидали на полу яркие цветные капли света, в голове Гарри вертелся один и тот же вопрос: Доулиш или Снейп? Сначала ему казалось, что, несомненно, Доулиш. Это он подсунул Трелани записку. Подобрал, прочел, решил, что она обязательно клюнет.
А потом начинал думать, что экс-аврор просто забрал подозрительный свиток и ушел… А вот Снейп… Снейп, который, по мнению Амели, опоил Трелани «глотком смерти». Одному Мерлину известно, что он на самом деле мог ей подсунуть. Не зря же Доулиш за ним следил. Но, так или иначе, Амели здорово подставили. С такой уликой как записка ей бесполезно будет отпираться. У Снейпа одна, у Доулиша — вторая.
— Гарри! — зашипела Гермиона. — Там голоса.
Он мысленно отругал себя. Если не сосредоточиться на главном, запросто можно попасть в лапы Упивающимся. То, что в Резиденции собрались сторонники Лорда, уже сомнений не вызывало.
Едва дыша, они миновали два пролета, оставив позади комнату, в которой угадывалось большое количество людей: оттуда доносился гул голосов, и тянуло табаком. Гарри пришло в голову, что сюда надо будет вернуться и постараться подслушать все, что подслушать удастся.
Мраморная лестница, начищенная до воскового блеска, вывела их в просторный холл на первом этаже, и пришлось с разочарованием обнаружить, что выход охраняется. Двое стояли у дверей, четверо, развалясь в креслах, играли в магические кости. Еще один спал на диване.
Гермиона сжала ладонь Гарри — предостерегая. Вот уж напрасно. Он и не думал проскочить между этими крепышами. Надо искать другой путь.
Может, попытаться выбраться на крышу? Через чердак? Кстати, а есть ли он здесь?
Гермиона легко потянула его к основанию лестницы.
Вряд ли там будет подземный ход, — невесело подумалось Гарри, но сопротивляться он не стал. И правильно, ибо они увидели небольшую, в треть человеческого роста, дверь.
Подвал, — догадался Гарри.
Толчок был внезапным. И сильным. Он пришелся в низ живота, оглушил, выбил из глаз слезы — а секундой позже сверху обрушилась серия мелких, но частых ударов.
От падения Гарри спасла исключительно поддержка Гермионы. Теперь она стояла с расширенными от испуга глазами, одной рукой прижимая его локоть, другой — держа мантию над головой, а откуда-то снизу неслись пронзительные вопли.
— Платон не виноват! Платон не виноват! Это чья-то злая шутка! Здесь растянули подножечное заклятие! Прямо на пути кухонных эльфов! Платон ни при чем, Платон честно нес свой поднос. Ай-ай, что скажет Сократ! Ай-ай, что скажет мисс Нагини!
Гермиона дернула за локоть слегка обалдевшего от визга и ударов Гарри, и они отступили в сторону, по счастью не наступив ни на один из рассыпанных по полу фруктов.
— Платон не виноват, — хныкал домовой эльф, размазывая по лицу влагу и одновременно украдкой косясь на четверых Упивающихся, которые оставили свои кости и теперь неторопливо приближались, многозначительно постукивая палочками о ладони. Гарри отметил, что они совсем молодые. Возможно, даже младше Билла Уизли.
— Платон нес фрукты наверх. И молочко, — произнес эльф гораздо тише. Ему было страшно.
— Молочко? — нехорошо ухмыляясь, переспросил тот, что был ниже всех ростом. — Скажи мне, кто наверху заказал тебе молочко, и я не накажу тебя палкой и веревкой.
Трое его друзей загоготали.
— Пол запачкан, — отсмеявшись, заметил один. — Ай-ай. А давай мы тобой подотрем эту ужасную лужу?
— Платон не швабра, — быстро ответил эльф, подаваясь назад.
Упивающиеся снова расхохотались.
— Не уверен, — с демонстративным сомненьем сказал коренастый. — Если о вас, недомерки, настоящие колдуны вытирают ноги, то и пол вытереть не грех. А, Платон? Логично?
— О Платона никто ноги не вытирал, — пискнули снизу, — ни один колдун.
— Это можно поправить, — серьезно ответил Упивающийся. — Марвин, вытри о домовика конечности.
— Stupefy, — лениво процедил Марвин, и эльф покатился прямо под тяжелые, сшитые из драконьей кожи ботинки
— Отвратительно, — прошептала Гермиона. В ее глазах стояли слезы.
— Только не вздумай вмешаться, — на всякий случай предупредил ее Гарри. — Давай, пока они там… заняты… Попробуем пролезть — сюда.
Он указал на дверь, из которой появился эльф.
Согнувшись в три погибели, невольно вслушиваясь, как охраняющие вход Упивающиеся издеваются над эльфом Платоном, Гарри и Гермиона протиснулись под низкий свод и оказались на кривых выщербленных ступеньках, которые выходили на середину Кухни.
Это было дымное и душное помещение с огромной раскаленной плитой, на которой шипело, шкворчало, булькало маслом немыслимое количество котелков, кастрюль и глубоких противней. В воздухе стайками летали ножи и разделочные доски, на отдельном столе специальные молоточки отбивали мясо, а заправлял всей этой кипучей деятельностью облаченный в ослепительно белый поварской колпак, непрерывно размахивающий руками эльф-распорядитель. Повинуясь его дирижерским движениям, около дюжины эльфов слажено помешивали, нарезали, раскладывали на блюда. Уносили, приносили, сервировали, прибирали.
Гарри заворожено уставился на происходящее.
Взмах руки:
— Демосфен, переверни рыбу!
Хлопотавший около плиты рыжий лысоватый Демосфен с выпученными от постоянной жары глазами щелкнул пальцами. Огромная рыбина приподнялась, плюхнулась в невероятных размеров соусницу, перевернулась, а затем снова приземлилась на пышущий жаром стальной лист.
Эльф в поварском колпаке снова взмахнул ручками.
И дюжина ножей синхронно принялась танцевать, нарезая овощи.
— Да здесь готовятся к пиру, — прошептал Гарри.
— Фома Аквинский! Твой теленок!
Фома, весь в испарине, подпрыгнул и повис на ручке вертела. Скрипя, та пошла сверху вниз, а огромная туша с капающими каплями жира и сока сделала пол-оборота, разлив в воздухе упоительный запах жареного мяса.
Гарри почувствовал, что говорить теперь будет не просто: рот переполнился слюной. Эльф-распорядитель продолжал махать ручонками, и поварешки ныряли в кастрюли, энергично что-то помешивая, стейки запрыгивали на раскаленные сковородки, вокруг все парилось, жарилось, сервировалось. Посуда ополаскивалась в глубоких раковинах, стоящих вдоль стены, кухонные приборы заворачивались в ослепительные салфетки и прыгали на подносы. Стоял неимоверный шум, и через весь этот поток звуков пронзительно несся звонкий голос, раздающий команды направо и налево:
— Аристотель, бекон!
— Пифагор и Диоген, подносы!
Два эльфа резво бросились к подпрыгивающим от нетерпения сервированным подносам.
— Гарри! — громким шепотом воскликнула Гермиона, одновременно пригибая ему голову рукой.
Гарри хотел возмутиться, но тут прямо над ними промчались выстроенные правильным клином штопоры.
— Уфф, — он потряс головой, ошарашено наблюдая, как со зловещим жужжанием штопоры набросились на пару дюжин бутылок, которые только что прилевитировал непонятно откуда еще один кухонный эльф. Эпикур, не иначе.
— Дурдом какой-то, — пробормотал Гарри. — Надо отсюда убираться, и побыстрее.
— Это точно. Думаю, что где-то здесь есть выход на улицу. Давай руку, — Гермиона потянула в сторону Гарри, заглядевшегося на неимоверно большой кусок бекона, который вряд ли, если уж честно, был из свиньи. Гарри сильно подозревал, что свиней такого размера в природе не бывает.
— Сюда, — они прижались к стене и чудом разминулись с очередным эльфом, вышедшим, казалось, прямо из камня.
Дверь была здесь. Низенькая, вмурованная в стену, в четверть человеческого роста. Прямо у них на глазах она распахнулась, и в кухню вплыли глиняные запотевшие кувшины. Гарри остро почувствовал жажду. И разочарование.
— Это подвал, Гермиона. Здесь только припасы. И ничего больше. Нам надо вернуться обратно и сделать попытку выбраться через чердак.
— Ерунда. Это кухня, Гарри. А на кухне обязательно должен быть выход наружу. Надо же им… куда-то девать помои!
— Это не проблема. Evanesco! — и рыбья чешуя на полу исчезла.
— Но запасы! Поставщики должны куда-то привозить продукты. Не с парадного же входа они сырую рыбу заносят! — парировала Гермиона.
Есть такие неприятные люди, которые всегда правы. Гермиона не ошиблась, и через некоторое время они оба стояли на брусчатке внутреннего дворика. Город за периметром высоких каменных стен угадывался по тысяче мелочей, о которых никогда специально не думаешь, но которые безошибочно позволяют определить близость цивилизации. Прежде всего — гул машин. Безусловно, где-то неподалеку проходила дорога. К холодному запаху прелой листвы и дымку — обычным ароматам поздней осени — примешивался запах горелой резины. Где-то, не очень далеко, пробили башенные часы.
— Выбросишь палочку — и жди, — напутствовал подругу Гарри. — Обычно он возникает сразу. Затем берешь Стэна-Стажера в… — Гарри показал кулак, — покрепче, в общем, и объясняешь, что все его дальнейшее счастье и процветание зависит от того, поедет ли автобус в Хогвартс немедленно. И что старушек по деревням он развезти всегда успеет.
— Ох, Гарри. А если он не захочет меня слушать? Или там будет кто-то, кому не понравится, что я без очереди?
— Давай тебя будет заботить только одно, а именно: если Дамблдор появится здесь быстро, у нас будет надежда. Успеет Волдеморт разобрать Трелани по винтику, как он это сделал с Бертой Джоркинс — и ничто его больше не удержит от активных действий.
— Но если пассажиры будут против…
— Мы теряем время! — Гарри и сам не знал, что делать, если кто-то в Ночном Рыцаре займет принципиальную позицию, но не мог же он об этом сказать Гермионе!
— Я начинаю, приготовься.
Он поднял руку.
— Wingardium Leviosa!
Гермиона повисла в воздухе.
Гарри переместил ее параллельно земле, а затем опустил. По другую сторону забора. Туда же полетела палочка.
— Поймала, — доложили с той стороны. — Жди, Гарри. И не вздумай высовываться из-под мантии, я очень тебя прошу!
Он возвел глаза небу.
— И не охай! Пусть лучше я буду занудой, Гарри Поттер, зато… ой. Здравствуйте, мистер Эрни. Привет Стэн. Палочку — ну да, выбрасывала. Мне нужно срочно попасть в Хогвартс… как — после Вустершира? Совершенно исключено, мистер Эрни.
Гарри весь превратился в слух.
— … конечно, по делам Дамблдора. И Министерства. Да, и отдела Авроров. Ну, при чем тут мистер Скримджер, Стэн! Разумеется, Дамблдор очень ждет! И будет вам очень благодарен, мистер Эрни, если… ох! Попробуете с ней договориться? В самом деле? Даже наверняка договоритесь? Спасибо, мистер Эрни. Скажите ей, что Гарри Поттер пришлет ей в Вустершир автограф и личную благодарность…
Гарри возмущенно фыркнул. Подобные шуточки скорее в духе Джинни, а Гермионе придется самой отправить в Вустершир… чей-нибудь автограф.
Услышав грохот удаляющегося автобуса, он развернулся к двери.
Указом Руфуса Скримджера резиденция Министра Магии опечатывается Управлением Магического Правопорядка. Всем, кроме уполномоченных авроров, вход категорически запрещен: дюжина отборных особо опасных охранных наговоров.
Эту табличку они с Гермионой прочли сразу же, как только оказались во внутреннем, хозяйственном дворе и некоторое время с чувством возмущались.
Теперь Гарри только мельком пробежал ее глазами, поправил мантию невидимости и поспешил внутрь. Проходя через кухню, он завернул к Фоме Аквинскому, который был занят тем, что оттирал струящийся по лицу пот. Рассудив, что вряд ли тот догадается о его маневре, Гарри отщипнул о теленка сочащийся соком жирный прожаренный кусок. Возможно, ему показалось, но глаза Фомы слегка выпучились, но уже через мгновение эльф продолжил свое занятие, бессмысленно поглядывая на подвешенную тушу.
— Фома Аквинский, твой теленок!
Гарри осторожно обошел повисшего на вороте вертела Фому и двинулся к выходу, попутно уворачиваясь от летящих к фужерам зеленых зонтиков для коктейлей. Он решил, что лучше всего дожидаться помощи в комнате с «гостями». Все, что там удастся узнать, может принести в дальнейшем неоценимую пользу. А может и не принести. С исчезновением тайны Пророчества закончится хрупкое равновесие, дающее отсрочку и позволяющее выиграть время… Время для чего? Для знаний, которые помогут ему победить Волдеморта? Чепуха. Волдеморт признает равным себе только Дамблдора, а о том, насколько сам он далек от подобных вершин, можно даже не думать. И не стремиться. Нанести не то чтобы ощутимый — видимый ущерб Волдеморту у него не получится. С этим все ясно. Что остается? Осадное положение? Спрятаться в Хогвартсе до конца обучения, прикрываясь Дамблдором, которого, как ни крути, Волдеморт опасается?
И тогда о нем будут говорить, как о мальчике, «испугавшемся выйти за стены Школы». Или просто — «стены». «Мальчик, испугавшийся покинуть Школу». Здорово. Или, еще лучше, «тот, кто не нашел в себе силы…». Тоже вариант!
Гарри хмыкнул. Немного нервно. И тут же испуганно огляделся. Несколькими ступенями выше, в большом зале два десятка людей ожидали. Вряд ли большинство из них имело представление, для чего Темный Лорд их вызвал. Иначе разве б их голоса звучали так беззаботно?
Гарри прокрался к самой двери. Что такое?
Он не мог сделать внутрь ни единого шага. И, самое главное, совершенно ничего не слышал. При этом прекрасно видел все, что происходило внутри. Пока они с Гермионой искали выход, кто-то поставил защиту. Если попытаться ее убрать, они заметят, интересно?
— Платон не виноват… — послышалось бормотание и шарканье ног. Снизу поднимался эльф, таща над головой очередной поднос. Гарри пришла в голову мысль проскользнуть внутрь вслед за ним.
Эльф выглядел так, словно перенес тяжелое заболевание — рассеянный, слегка расфокусированный взгляд, ровное монотонное бормотание:
— Платон хороший. Трудолюбивый. Преданный.
Перед дверью он остановился и посмотрел, казалось, прямо Гарри в глаза.
— Если Платон допустит еще хотя бы одну оплошность, его уничтожат.
И прошел внутрь. А Гарри остался.
Письмена на камне в форме жернова то приближались, то удалялись. Если долго и пристально смотреть в одно место, рано или поздно зрение начнет проделывать с вами подобные штуки.
Сказать, сколько утекло времени, Гарри не мог. Даже приблизительно. Солнце скатилось к самому горизонту, откуда-то пришли серые, набрякшие снегом, тяжелые тучи. Он еще раз взвесил все «за» и «против» относительно вины Снейпа и Доулиша и пришел к выводу, что так быстро переправить прорицательницу к Упивающимся мог скорее Снейп. Только вот Снейп, не таясь, шел сначала по Хогсмиду и потом по коридорам Школы, а Доулиша под плащом никто не видел. Кроме него. В общем, опять полная неопределенность.
Потом некоторое время гадал, что предпримет Дамблдор. Если здесь вообще можно что-то предпринять. По всему выходило, что придется звать людей из Ордена. Одному здесь не справиться, при таком-то численном перевесе.
Есть ли у Ордена Феникса какие-либо способы моментального оповещения, он не знал. Еще некоторое время он убил, размышляя, как одолеть Волдеморта при помощи любви. Ну, это вообще без комментариев. Просто ждать устал. Правда, вспомнил, как во время Битвы в министерстве Волдеморт не выдержал. Не смог находиться с ним в одном теле… Это случилось, когда что-то похожее на любовь к крестному и друзьям охватило его. Но практическую пользу из этого извлечь сложно: не может же он обнять Волдеморта и вызывать в себе теплые эмоции. Да его убьют быстрее, чем он сможет приблизиться к своему врагу…
Гарри уже некоторое время просто смотрел перед собой, впав в подобие прострации, когда характер шума, доносившегося снизу, изменился. Больше всего это было похоже на радостный галдеж студентов в перерыве между занятиями. Обыкновенная предусмотрительность требовала найти местечко поукромнее, но с хорошим обзором. Мантия невидимости не защищала его от случайных столкновений. В паре метров от жернова стояла последняя из ряда каменных статуй. Ведьма в длинной мантии с воздетыми кверху руками. Гарри не придумал ничего лучшего, как повторить свой собственный маневр: он забрался между плащом и ногами колдуньи и затаился.
Шум приблизился, из него стали выделяться отдельные реплики, и, наконец, волна оживления выплеснула на площадку перед лестницей группу людей в полумасках и длинных плащах. Гарри почувствовал неприятный холодок между лопатками и забился поглубже, словно его могли увидеть.
Упивающиеся входили и располагались вокруг камня. Первый круг, самый тесный, затем второй. Третий.
Гарри уже догадался, что все действие будет разворачиваться вокруг камня с письменами, будь он неладен. Вспыхнули факелы, идущие вдоль стен. Словно кто-то повернул рубильник.
Внезапно все мысли оставили Гарри: по воздуху плыла опутанная веревками от щиколоток до шеи Сибилла Трелани. В одном башмаке со стразами, как и запомнил ее Гарри в последний вечер. Глаза ее были прикрыты, одна рука выбилась из-под веревок и свободно свесилась.
Внизу высокий худой человек, вытянув руку вверх, направлял движение Трелани. Вот он чуть опустил палочку — прорицательница провалилась вниз. Резко поднял — взмыла вверх. Опустил. Поднял. Радостное возбуждение охватило людей вокруг камня. Человек с палочкой сделал неуловимое движение кистью, и Трелани перевернулась вверх ногами, предоставив на всеобщее обозрение нелепо торчащие верх ноги и ворох нижних юбок.
Колдун сорвал маску и засмеялся. Ассиметричные черты его светились неподдельной радостью, и Гарри казалось, что они прыгают в рваном свете факелов.
— Долохов, — прошептал он.
Ни единого следа от ран, нанесенных Дракучей Ивой, не было заметно на озаренном весельем и безумием лице.
Не успели, — обреченно подумал Гарри.
В зал быстрым шагом вошел круглый плотный человек. Бросил беглый взгляд на собравшихся, поднял на мгновение голову и, видимо, удовлетворенный увиденным, развернулся к двери. Низко наклонился, так, что едва не подмел волосами пол, и в такой позе замер.
С минуту ничего не происходило. А потом, высоко неся змееподобную голову, в помещение гордо прошествовал Волдеморт. В сопровождении трех магов, среди которых Гарри безошибочно опознал Люциуса Малфоя. Он, как и все, был в полумаске, но длинные белые волосы не прятал, из чего следовало, что вряд ли ставил своей целью быть неузнанным.
— Мои верные слуги, — пошипел Волдеморт, касаясь палочкой горла. Моментально наступила тишина.
Речь говорить будет, — догадался Гарри.
— Что такое истинное Величие?
Начало вопроса произносил человек, а договаривал огромный змей. Впрочем, в области головы эти двое не сильно отличались. Разве что у змея затылка не было.
— Итак? — произнес Волдеморт, переходя из анимагической формы в человеческую. Тишина приобрела звенящий оттенок.
— Истинное величие — это когда маг находит решение нерешаемых задач. Тех, что записали в нерешаемые.
Когда рушит догмы.
Когда задает себе вопрос: кто сказал «невозможно»?
Кто сказал, что магическое сообщество обязано впустить в свои ряды полукровок? Много лет назад я разрушил этот стереотип. Сомной были лучшие колдовские семьи страны! Древние. Чистокровные. Хранящие родовые заклинания. Наши знания принадлежат только нам. Источники не имеют ничего общего с трактиром: они доступны не каждому.
Кто сказал, что бессмертия не существует? Я опроверг это нелепое утверждение. Я вернулся оттуда, откуда ни один из вас, — он обвел пальцем собравшихся, — не нашел бы дороги. Я обрел новое тело.
Это было непросто.
Я умею все: вытаскивать забытое из-под Obliviate, разрывать Непреложные Заветы, лгать после Веритасерума и уж конечно, я могу превращать воду в вино.
А может, Дамблдор еще и успеет, — подумал Гарри.
— И сегодня Лорд Волдеморт вновь явит образец истинного величия своим подданным. Вам выпала величайшая честь стать свидетелями выдающегося события.
Я разрушу веками существовавшее заблуждение. «Пророки не помнят своих пророчеств». Интересно, кто выдумал подобную чушь? Почему из того, что пророчество творится бессознательно, должно следовать то, что его невозможно припомнить? Это всего лишь транс! — Он обвел глазами присутствующих. — Согласны?
Почтительная возня.
— Истинное величие не признает ограничений, не следует догмам, ставит под сомнение все, что остальные привыкли считать очевидным. Следуйте за мной, и я вам покажу разрушительную силу Величия.
Последовала непродолжительная пауза.
— Браво, — произнес Люциус Малфой тоном, исполненным истинного уважения.
— Браво! — взорвалась толпа, словно ей подсказали правильное решение. — Да здравствует гений!
— Мой Лорд, мы преклоняемся перед Вами, — произнес Малфой с точно вымеренными дозами восхищения и подобострастия и опустился на одно колено.
Остальные моментально последовали его примеру. И только Долохов остался стоять, потому что, как Гарри подозревал, вынужден был удерживать с помощью палочки перевитую веревками Трелани.
Некоторое время Волдеморт удовлетворенно созерцал эту картину. Потом поднял руку, что, должно быть, означало разрешение подняться.
Распорядись собой, прими решенье,
Хотя бы и ценой уничтоженья, — неожиданно продекламировал он.
Упала оглушающая тишина.
— Мой Лорд? — нашел в себе смелость переспросить Люциус Малфой.
— Тебя что-то удивляет, Малфой? — холодно осведомился Волдеморт. — Ты-то уже очень давно распорядился собой. Я не ошибся?
— Нет-нет. То есть… Я хочу сказать, да. Распорядился.
Волдеморт вздохнул.
— Этого требовала торжественность момента, Люциус. Ты всегда был приземленным прагматиком, где тебе понять.
— Долохов, опускай ее на алтарь.
Ах, вот что это такое, — обалдело подумал Гарри. — И как я сразу не догадался. Ну конечно… Эта странная форма, эти руны…
— Класть головой на север, мой лорд? — как-то весело вопросил Долохов.
— Если тебе так удобнее, — надо же, лицо Волдеморта тронуло некое подобие ответной улыбки.
Ну конечно, они сейчас близки к финалу: думают, вытянут из Трелани Пророчество и получат четкое и ясное, как руководство по эксплуатации, представление, как победить Гарри Поттера. И выйти на широкую дорогу ничем не омраченных деяний. Достойных Великого Чародея Волдеморта.
Гарри пробил пот: а вдруг так оно и будет? Это ему Пророчество кажется белибердой — так ему много что таковым кажется. Взять хоть уверенность Дамблдора, что победить Лорда можно, используя силу любви.
Трелани тем временем, повинуясь палочке Долохова, плавно опустилась на камень. Теперь Гарри разглядел, что веки ее плотно закрыты, волосы встрепаны и спутались, и одета она явно в ту же самую одежду, что и накануне.
Волдеморт направил на нее палочку.
Веревки, шевелясь, поползли в разные стороны.
Еще взмах — и прорицательница подняла веки.
— Ой, — вырвалось у нее прежде, чем она снова захлопнула глаза.
Прошла минула. Гарри заметил, что Трелани подглядывает сквозь ресницы. И, очевидно, заметил это не он один.
— Миссис… мисс Трелани. Вы находитесь у меня в гостях, и сколько продлится ваш визит, будет зависеть от вас. Буду краток. Все, собравшихся здесь, интересует Пророчество. Возможно, вы сумеете вспомнить, о чем там шла речь… без посторонней помощи. Прямо скажу, для вас это было бы наилучшим развитием событий.
Трелани приоткрыла один глаз.
— Какое пророчество?
— Истинное. Не думаю, что у вас было много настоящих предсказаний. Иначе вряд ли бы вы занялись преподаванием. Я считаю, что шанс вспомнить есть. Трактир «Кабанья Голова», восьмидесятый год… Припоминаете?
Трелани возмущенно фыркнула.
— Мало пророчеств? Да я каждый день делаю по паре-тройке, пойди все упомни. Вы должны назвать персону, которой я гадала на гуще. Или раскладывала карты… Или что там было в «Кабаньей Голове» в восьмидесятом… постойте-ка! Вы случайно не мое соискание имеете в виду? Дамблдор тогда еще предложил мне должность?
Казалось, Трелани нисколько не смущает ее положение. Хотя, кто знает, что по дороге сюда ей наплели, — подумал Гарри.
— Что же. Думаю, какую-то подсказку я сделать готов. Поттер!
— Ах, Поттер… Вы хотите знать, что я предрекла Поттеру, правильно я понимаю?
— Именно.
Волдеморт, казалось, с интересом разглядывал Трелани. Словно пытался понять, стоит ли принимать во внимание это пророчество вообще, если его сделала растрепанная, в одном башмаке авантюристка, падкая на ночные приключения.
— Ах. Страданья, опасность, раннюю гибель, — Трелани закатила глаза. — Мученья, раненья, истекания кровью, предательства близких… Только при чем тут «Кабанья Голова»? Вы знаете, министр, что Поттер поступил в Школу гораздо позже?
— Министр? — удивился Волдеморт.
Трелани захихикала.
— Ах, бывший попечитель Школы Люциус Малфой сказал по секрету, что меня требует к себе министр. Новый. А кому, как не исполняющему обязанности пропавшего Фаджа знать, кто у нас будет. Очень рада, что увидела вас, господин Министр, одной из первых. Кстати, я предрекала мистеру Фаджу внезапные карьерные изменения. Но он предпочел считать, что это будет связано с профессиональным ростом.
— Значит, ваши пророчества относительно Поттера были сделаны позднее?
— Ну да, я же говорю… он пришел в школу через двенадцать лет после того, как Хогвартс обрел в моем лице…
— Вы не возражаете, если я проверю ваши слова? Люциус…
Малфой протянул руку, что-то передавая, а потом отступил на шаг назад. Волдеморт показал собравшимся фиал, в котором плескалась прозрачная жидкость.
— Веритасерум, — лишенным всякой эмоциональной окраски голосом пояснил он.
Слуги одобрительно зашумели.
— Отменный. Приготовляется одним моим верным слугой. Верным — и талантливым. Чего стоит обычная преданность, если ее обладатель бесполезен для своего Хозяина.
Не может без воспитательных моментов, — испытывая сильнейшую неприязнь, подумал Гарри. — Он для этого и собрал здесь эту толпу — продемонстрировать свои возможности. Взломать сознание несчастной ведьме в одиночку было бы и быстрее, и эффективнее. Как Берте Джоркинс. Но, может, сейчас это к лучшему? Только его стремление поучать и выглядеть гением дает сейчас надежду, что Дамблдор успеет.
Если, конечно, «Ночной Рыцарь» успешно добрался до Школы.
Мысль, что Гермиону могли перехватить, впервые пришла Гарри в голову и испугала до спазма в желудке. Он даже не спросил, сколько колдунов внутри автобуса. Он хотел получить помощь, но, если подумать, вряд ли стоило ждать Ордена Феникса в полном составе.
Только теперь Гарри понял, как сильно подсознательно рассчитывал, что все еще может разрешиться каким-то нетривиальным способом. Проще говоря, рассчитывал на Дамблдора. Хотя, если подумать, что директор один сможет сделать в этой ситуации?
Волдеморт узнает Пророчество целиком, относительное затишье прекратится, война из вялотекущей своей фазы перейдет в открытую, динамичную и жестокую, а виноват будет он, Гарри. Амели не знала, что Трелани опасно покидать школу, а вот он все прекрасно понимал, но…
От самобичевания Гарри отвлек смех. Вокруг закутанные в плащи колдуны откровенно забавлялись, слушая, как Трелани, находясь под действием веритасерума, рассказывала свои взгляды на систему образования британских магов.
— А теперь — что ты думаешь о Дамблдоре? — подогретая всеобщим оживлением выкрикнула Беллатрикс Лестранж. Гарри и не заметил, когда она появилась.
— Он обожает Фиренце, — бессмысленно глядя прямо перед собой, отвечала Трелани. — Это такая лошадь. Обучающая Прорицаниям. Как и я.
Смех.
— Дамблдор дал ему жилье, аудиторию и классы.
— А также место за своим столом, — подал реплику кто-то.
— Нет, кушает Фиренце отдельно.
— Какое вероломство со стороны старика. А спит? — потешались вокруг.
— Не знаю, — бесхитростно произнесла Трелани. — Тут возможны варианты, ведь так? У меня нет точной информации по этому вопросу, я хочу сказать.
Гарри показалось, что его барабанные перепонки не выдержат.
— Старуха МакГонагалл этому Фиренце все глаза выцарапает!
— А Дамблдору что кошка, что лошадка…
— Интересный он человек…
— Интересный человек — это мистер Снейп, — глядя перед собой без выражения, вещала Трелани. — Загадочный. Пригласил меня на свидание. Чудесный. Хотя суровый…
- FiniteIncantatem, — Волдеморт, несмотря на всеобщее веселье, решил, что достаточно.
— Мой Лорд, — выступила вперед Беллатрикс. — Мой Лорд, — повторила она, облизнув сухие губы, — пора приступать к обряду. С веритасерумом мы ничего не узнали. Она просто не помнит.
— Ты права, Белла. Так мы ничего не узнаем, проговори хоть до утра. Но попробовать стоило. Ученый всегда проверяет все версии, — назидательно добавил Волдеморт. — Тем более, это был удивительно хороший веритасерум.
— Я могу приступать, Мой Лорд? — дрожащим голосом спросила Беллатрикс.
— Я думаю… может, лучше Люциус?
— Прошу вас. Повелитель! Я так давно… я хочу этого.
Гарри неожиданно понял, что имела в виду Беллатрикс Лестранж в Атриуме, когда кричала «ты должен хотеть причинить боль, желать доставить боль». Он понял, какого рода было это желание — и был шокирован.
— Ну что же… Белла. Если ты очень хочешь…
Волдеморт великодушно кивнул, и Беллатрикс издала торжествующее восклицание.
Ее палочка описала замысловатую петлю, и алтарь словно вспыхнул изнутри. По торцу побежали огненные символы, камень начал вибрировать. Трелани пискнула и лишилась сознания — Беллатрикс подняла ее в воздух.
Внезапно дальний угол помещения осветился: все, кроме Лестранж, которая, не прекращая, творила заклинания, и нескольких завороженных ее действиями магов, повернулись в ту сторону.
Гарри тоже посмотрел. Внезапно сердце его подпрыгнуло: в осветившемся изнутри зеве камина, по ширине вполне способного конкурировать с парадными воротами, стояла группа людей. Помощь пришла!
— Беллатрикс, — голос Дамблдора отразился от сводов, усиленный Sonorous-ом. — Остановись. Немедленно.
Упивающиеся заволновались. Малфой, стоявший подле Волдеморта, натянул на голову капюшон, скрывая волосы, и поправил полумаску. Второй рукой он прикрыл подбородок.
Хвост попятился, пытаясь спрятаться за Малфоя, но тот, не оглядываясь, одной рукой вытащил его из-за спины и поставил перед собой. Долохов послал в сторону камина пучок серебряных стрел, но они только осветили внушительную группу женщин и мужчин, одетых в одинаковые плащи, и растаяли в воздухе, не причинив вреда.
Беллатрикс Лестранж бросила исполненный ярости взгляд в сторону Дамблдора и принялась быстрее шептать заклинания.
Алтарь озарило ровное слабое свечение.
— Здесь слушают только меня, — словно удар хлыстом прозвучал холодный злой голос.
— Том. Ты узнаешь. Пророчество. Останови ее, — слова Дамблдора падали тяжело, словно камни в колодец.
— Разумеется, узнаю, — прошипел Волдеморт, выбрасывая руку с палочкой и одновременно резко поворачивая голову. — Как ты посмел явиться сюда!
— Я могу задать тебе тот же вопрос, Том.
Дамблдор шел вперед, одной рукой придерживая что-то вроде чаши, но что — разглядеть было невозможно. Вещь была укрыта полой плаща. Вторая рука свободно висела вдоль тела. Палочки в ней не было.
— Это резиденция Министра Магии, она под охраной авроров. Необдуманно было устраивать ваше… э… собрание в этих стенах.
— Авада Кедавра! — выкрикнула Беллатрикс Лестранж, выбрасывая вперед руку с палочкой.
— Protego, — раздался звонкий голос. Кто-то, скрытый в зеве камина, издалека отразил заклятие.
— Видишь ли, Том, — как ни в чем не бывало произнес Дамблдор, продолжая идти к Волдеморту. — В камине довольно много людей, и они хорошие, тренированные бойцы. Но нам же ни к чему битва?
Волдеморт иронично усмехнулся.
— Узнаю старого демагога.
— Сейчас, я имею в виду. Ты еще не знаешь окончания пророчества, и если прямо здесь твои люди вступят в драку с моими, кто знает, не будет ли итог более плачевным, чем тогда, в Министерстве.
На секунду Гарри показалось, что это возымело действие.
— Не слушайте его, Мой Лорд, — взвилась Беллатрикс, до этого внимательно наблюдавшая за лицом Волдеморта. — Его люди не опасны! Вам никто не опасен, кроме Поттера.
— О, вижу, Том, ты не делаешь секрета из первой части пророчества, — игнорируя Лестранж как собеседницу, светским тоном произнес Дамблдор.
— Она права, — прошипел Волдеморт. — Права! У тебя же в камине не прячется Поттер?
Сотни неоконченных мыслей пронеслись в следующие секунды через мозг Гарри. Одна другой глупее. Подать голос? Просто снять мантию невидимости? Бегом бежать к камину?
— Откуда нам знать, Том? Кто скажет наверняка, стоит сейчас Гарри поблизости или нет?
Все правильно. Можно еще и блефовать.
— Вот ты и скажешь! — торжествующе выплюнул Волдеморт. — А я проверю.
На секунду Гарри оторопел. Что он имеет в виду?
А потом вспомнил, что Темный Лорд давно контролирует своих слуг с помощью легилименции. И почти всегда точно знает, лгут ему или нет.
Гениальная в своей простоте мысль осенила его внезапно, как это и бывает со всеми гениальными мыслями. Гарри выскочил из своего укрытия, тщательно следя, чтобы мантия, упаси Мерлин, не распахнулась. И оказался чуть не у самого носа Дамблдора, который пересек уже весь зал и теперь находился почти у самого алтаря.
— Хорошо, Том. Согласен. Хотя напрасно ты мне не веришь на слово. Впрочем, ты никому не веришь, — тяжело вздохнул директор.
— Вера — костыли для простаков. Я предпочитаю — знать.
Дамблдор пожал плечами, словно устало согласился на каприз ребенка.
— И никаких фокусов, Дамблдор! Сознание должно быть открытым.
Гарри нервничал: директор ни жестом не дал понять, что видел его. А может, он вовсе и не умеет видеть через мантии невидимости, как когда-то говорил им с Роном? Ну, конечно! Как можно быть таким бестолковым! Никто не может видеть сквозь мантии… кроме Аластора Моуди. Тогда почему бы и Дамблдору тоже… — додумать Гарри не успел.
— Само собой, Том. Я не буду прибегать к Окклюменции. Что же касается твоих сомнений, то Гарри неподалеку. Он тоже готов вступить в битву, если до нее дойдет дело, — Дамблдор сделал паузу, словно предлагая Волдеморту оценить сказанное.
— Ты притащил сюда ребенка? Ты рискуешь.
— Я предлагаю тебе узнать полное содержание Пророчества без жертв. А потом ты решишь, готов ли к битве именно сегодня.
На протяжении всей этой речи Волдеморт не сводил с Дамблдора горящих, как угли, глаз.
— Он блефует! — визгливо крикнула Беллатрикс Лестранж.
— Нет, Белла. Прямой лжи тут нет. Но подвох присутствует.
— Том, — Дамблдор укоризненно покачал головой.
— Молчать! Уж-ж не думаеш-шь ж-же ты, — казалось, еще немного, и Волдеморт перейдет на шипение, — что я поверю в то, что весь твой интерес — спасение этой идиотки?
Он не глядя махнул в сторону Трелани, парящей в метре над алтарем.
— Этой «прорицательницы», которая глупа, как пробка, и пуста, как прошлогодняя кожа Нагини?
— Ее пророчество было официально зарегистрировано и хранилось в департаменте Тайн, — мягко заметил Дамблдор.
— Именно! — снова крикнул Волдеморт, и Гарри подумал, что мечты о власти плохо влияют на психику. — Именно поэтому я трачу на нее время. Но я никогда не поверю, что она тебе будет нужна после того, как пророчество перестанет быть тайной.
— Многое в жизни выглядит вовсе не таким, каковым является. Тебе ли не знать этого, Том.
— На что она тебе, Дамблдор? Вести прорицания? У тебя есть эта изгнанная стадом лошадь. Да и прорицания никогда не считались тобой обязательным предметом для обычного магического образования. Ты держал ее в Школе — все эти годы — единственно с целью сохранить ее жизнь и разум. Ты понял, что я смогу извлечь — извлечь… — повторил он со вкусом, — все, что она напророчила. Если ты скажешь мне весь текст — кстати, ты придумал, как сделать, чтобы я поверил? — эта Трелани теряет ценность…
— Мы по-разному смотрим на эти вещи, — терпеливо повторил Дамблдор, но Гарри заметил, что он перебил Волдеморта.
— Только не говори мне о ценности отдельной человеческой жизни, старый манипулятор, планирующий вылазки неподготовленных идеалистов, называющих себя «Орденом Феникса!»
— Не буду. В этом предмете мы никогда не найдем общих позиций, так зачем же тратить время? Лучше я покажу тебе вот это…
Он откинул полу плаща, прикрывавшую загадочный предмет, и Гарри чуть слышно ахнул: Думосброс.
— Здесь мои воспоминания того памятного вечера в «Кабаньей Голове», о котором тебе известно благодаря Северусу Снейпу. Он был вынужден покинуть нашу с мисс Трелани компанию, причем внезапно… но тут, — Дамблдор показал на чашу Думосброса, — тут ты увидишь все недостающие фрагменты. А мне позволишь забрать Сибиллу обратно в Хогвартс. Пока ученики не заметили ее отсутствия и не стали переживать.
— Ученики… — с перекосившимся лицом прошипел Волдеморт. — Переживать… Дури кого-нибудь другого, Дамблдор. Тебе для чего-то нужна эта побитая жизнью моль… Я сильно расстрою твои планы, если не отдам ее? А пророчество… — Волдеморт улыбнулся, и по спине Гарри пробежали мурашки. — Пророчество я и так изыму.
Он повернулся лицом к торжествующе улыбающейся Беллатрикс. Та с готовностью подняла палочку.
— Тогда, Том, боюсь, нам придется бороться, — в голосе Дамблдора звучала печаль. Со мной шестнадцать человек. Маловато, конечно… Но пока мы тут с тобой приятно беседуем, боюсь, Скримджер уже собрал пару отрядов своих авроров и с минуты на минуту будет здесь.
— Я перекрыл аппарацию, — выплюнул ему в лицо Волдеморт, резко поворачиваясь.
- В самом деле? Я-то думал, какую блокировку снял, как только оказался на территории Резиденции…
— Твои шестнадцать человек не продержатся и пяти минут.
— Одну снял, а другую поставил. Теперь отсюда нельзя дезаппарировать.
Упивающиеся беспокойно зашевелились.
— Послушай, Том, — настойчиво гнул свое Дамблдор. — Вот тебе Думосброс, его нельзя обмануть. Получи то, за чем так охотился, и уходи. За пределами этих стен аппарация снова возможна. Ты как раз успеешь до прибытия авроров.
— Белла, — не отрывая злых глаз от Дамблдора, скомандовал Волдеморт. — Подойди.
Беллатрикс Лестранж повиновалась. При этом она «забыла» опустить Трелани, и прорицательница с грохотом обрушилась на алтарь. Реакция Дамблдора была моментальной. Он взмахнул палочкой, поднимая тело, а потом уложил его аккуратно на пол.
— Я слушаю, Мой Лорд, — тем временем Беллатрикс демонстрировала безграничную преданность.
— Посмотри… что там, — Волдеморт махнул палочкой в сторону чаши.
Та с готовностью повиновалась.
Гарри изумился. Он позволит ей посмотреть пророчество — первой?
— Боишься, Том? — тихо спросил Дамблдор.
— Тебя и надо бояться. Еще отравишь.
Со стороны Упивающихся послышались нервные смешки.
— Они, — кивок в сторону слуг, — не понимают, что мыслями можно отравиться. А я слишком умен и осторожен, чтобы позволить проникнуть в мое сознание неизвестно каким воспоминаниям.
— Все нормально, мой Лорд, — вынырнула наружу темноволосая голова Беллатрикс. — «Кабанья голова», Трелани, Дамблдор.
— Пророчество целиком?
Кивок.
— Предупреждаю, Дамблдор. Я прекрасно знаю, как выглядят модифицированные воспоминания. Если что-то не так — я убью Трелани на месте.
Пока Волдеморт был мысленно в Хогсмиде, Беллатрикс стояла, направив палочку на директора. Кроме нее никого рядом с Лордом не было. И Долохов, и Хвост как-то незаметно слились с остальными. Малфой исчез еще раньше. Гарри не ко времени подумал, что аврора-предателя из Азкабана так и не вычислили. Раз Долохов и прочие здесь. И что в Министерстве бардак. И что сходка Упивающихся в резиденции Министра Магии — такое и в страшном сне не приснится. Хотя, если Фаджа «временно заменяет» Люциус Малфой, то разве может быть иначе. Хорошо еще, Скримджер не подчиняется ему. Или подчиняется?
От этих размышлений его отвлек голос Волдеморта.
— Бред какой-то! Она не сказала ничего существенного! Хотя транс был подлинным.
Он посмотрел на Дамблдора, и постепенно его лицо приняло саркастическое выражение.
— Кстати, Дамблдор. Голова не болит?
— Я привык иметь много мыслей, Том.
— Он… Он убрал все воспоминания! — захохотала Беллатрикс. — В этом горшке только одно-единственное событие. Признайся, грязный старикашка, тебе есть, чего стыдиться!
— Ты права, ни одной мысли! Пусто, Белла, — позволил себе улыбку Волдеморт. — Он боится меня, и он все изъял. А мы изымем Думосброс. Давно желал приобрести этот артефакт. Если в Хогвартсе и находилось что ценное — так это он. А мои слуги пусть учатся, как в любых условиях остаться в выигрыше! — бросил он в толпу. Затем отлевитировал Чашу на алтарь, бросив Беллатрикс:
— Присмотри.
— Это обычное воровство, Том. Хотя не скажу, что я удивлен. Еще в детстве…
— Замолчи! Забирай прорицательницу и убирайся!
Внезапно высокий маг около самого алтаря засмеялся.
Все обернулись. Смех стал громче. Маг согнулся пополам и захлопал себя по коленям.
— Ой, не могу! — приплясывал он, сдирая с себя капюшон. — Ха! Ха! Ха! Уморили! — Ноги его выбивали чечетку, на лице скакала страшная улыбка: — Ой, смеху-то!
— Авада Кедавра! — выбросила вперед руку Беллатрикс.
В тот же момент Дамблдор схватил Трелани и аппарировал.
— Старый лис нас надул! — вскричал Долохов, появляясь из гущи людей. — Аппарация не перекрыта!
Послышалась еще пара хлопков.
— Белла! Где Думосброс?
Гарри во весь дух мчался к камину. В момент, когда Беллатрикс громко и страшно закричала: «Не наказывайте меня, Хозяин!», зеленое пламя обожгло холодом ему щеки.
