Глава 2
Небольшая тетрадь в темно-красной обложке лежит на самом краю стола, словно хозяин небрежно бросил ее, торопясь покинуть комнату. Она открыта, и среди примитивных набросков в верхней части страницы можно рассмотреть дату — 16 августа 1996 года — под которой написано: «Запись вторая. Зеленый платок». Буквы неровные. Они скачут по строчкам, то съезжая вниз, то забираясь лишком высоко, и создается впечатление, что руки автора дрожали, когда он описывал очередной случай из своей нелегкой жизни.
Я стоял на холодном ветру, молча глядя в небо. Крыльцо дома на площади Гриммо скрывало меня от посторонних глаз. Я облокотился о перила и устало глядел на одиноких людей, спешащих мимо. Некоторые из них, случайно бросая взгляд в мою сторону, замирали на мгновение, крестились или плевали через левое плечо и ускоряли шаг. Это эффект ограждающих заклятий: магглы не могут видеть заговоренный дом, но, на всякий случай, дополнительные чары заставляют их чувствовать беспокойство и идти скорее своей дорогой, не задерживаясь.
Дверь скрипнула, и на крыльцо вышла Эммелин Вэнс в своем вечном зеленом платке. Иногда я задаюсь вопросом, почему бы ей не заменить его чем-нибудь другим, более современным, что ли. Вот, как раз, мимо дома прошла девушка с элегантным шарфиком на шее… кстати, фигурка у нее неплохая…
— О чем задумался, Ремус? — Эммелин коснулась моей руки. Я пожал плечами, предпочитая не распространяться на эту тему, и еще раз взглянул на ее платок. Безнадега. Она без него — что Дамблдор без бороды.
— Да так, ничего особенного, Эммелин, — я засунул руки в карманы и снова уставился на улицу.
— Тихо сегодня, — заметила моя напарница: мы c Эммелин в этот раз вместе дежурили.
— Не к добру, — констатировал я, улыбнувшись: абсолютно не верю в приметы.
Эммелин ничего не ответила. Несмотря на то, что знакомы больше пятнадцати лет, мы ни разу не поговорили по-человечески. Она все время чего-то не договаривает, как будто боится, что любое лишнее слово будет истолковано превратно. Я почти ничего не знаю о ней, кроме, разве, того, что она была влюблена в Сириуса. На самом деле, это знали все, даже Снейп. Странно, но он ни разу не попытался уколоть ни ее, ни Бродягу по этому поводу. А теперь Сириуса не стало, и в ее мутно-серых глазах потухла крошечная искорка, которая раньше делала их живыми и даже веселыми.
Ветер подул с новой силой, и Эммелин закуталась в свой платок, а я поднял воротник старого пиджака. Мимо дома семенила маленькая, но очень резвая старушка, постоянно глядя по сторонам, словно вместо ушей у нее были локаторы, реагирующие на малейший шум. Ни с того ни с сего она вдруг остановилась прямо напротив нашего дома и начала суетливо ходить кругами, словно ища что-то.
— Что это она? — спросила Эммелин, а я вытащил палочку.
— Я бы на ее месте обеспокоился, как все нормальные магглы, — я спустился на ступеньку пониже.
Старушка продолжала семенить взад и вперед, беззастенчиво разглядывая каждый сантиметр дома Сириуса и в упор не видя его. Я поднял палочку, направил на крышку мусорного бака на другой стороне улицы, произнес заклинание левитации и, когда крышка поднялась достаточно высоко, резко отпустил ее, прошептав: «Фините Инкантатем». Крышка с грохотом упала на асфальт, но старушка даже глазом не повела, зато пробегавший мимо мальчуган припустил еще быстрее, боясь даже оглянуться.
— Как это понимать?! — несколько раздраженно воскликнул я и спустился еще ниже.
— Похоже, она не просто маггла, — серьезно сказала Эммелин.
— Теперь мы как в осаде: ни войти, ни выйти, — понуро сообщил я, указывая на тощую фигуру Наземникуса Флетчера, появившегося из подворотни и резко замедлившего шаг.
— Мы должны предпринять что-нибудь, — Эммелин дернула меня за руку.
— Хорошо, попробуем, — невесело сказал я и, спустившись на самую нижнюю ступеньку, присел на корточки. Подождав, пока старушка в очередной раз поравняется со мной, я направил на нее палочку и произнес:
— Десфунцио! — после чего стал наблюдать, как глаза старушки закатились, и она начала медленно падать прямо на руки подоспевшего вовремя Наземникуса. Он чертыхнулся и, нелепо взвалив ее на плечо, оттащил подальше, положил аккуратно на тротуар, отменил заклятие и, пока старушка, охая и ахая, приходила в себя, укрылся на крыльце, так быстро взбежав по лестнице, что ни один маггл ничего не заметил. Откуда в этом человеке столько энергии?!
— А, Люпин! Я-то думал, сегодня Тонкс дежурит! — пробубнил он, пожимая мне руку. — Вэнс, — и Эммелин склонила голову в знак приветствия. — Что это за ископаемое мешало мне войти? — нелестно отозвался Наземникус о старушке, которая едва ли была старше его самого.
— Понятия не имеем, — честно ответила Эммелин.
— Ну, так проверьте! — посоветовал Флетчер, как-то странно взглянув на меня. Если бы я был аврором… не стоял бы тут на ветру, а занимался чем-нибудь более полезным. Мрак.
Выбрав момент поудобнее, я быстро спустился на тротуар и подошел к охающей старушке.
— С Вами все в порядке? — участливо спросил я, помогая ей подняться. Почему-то больше никто из прохожих не обратил внимания на пожилую женщину, которой вдруг стало плохо, и это послужило еще одним поводом для беспокойства.
— Что происходит? — слабым голосом спросила старушка и жалобно посмотрела на меня. Ее глаза были пустыми, какими-то неживыми, а зрачки постоянно вращались, словно она никак не могла сфокусировать зрение. Женщина смотрела во все стороны и в то же время, казалось, никуда.
— Пойдемте со мной, — я взвалил оказавшуюся очень легкой старушку на плечо и взошел на крыльцо.
— Что там? — спросила Эммелин, сгоравшая от любопытства.
— Похоже на Империо, — ответил я и вошел в дом.
Уже в прихожей столкнулся с Наземникусом, который выглядел очень заинтересованным. Между прочим, он вполне мог отнести старушку в дом самостоятельно! Ничего не объясняя относительно моих подозрений, чтобы не потревожить мать Сириуса, я прошел в гостиную и уложил старушку на диван. Почувствовав себя более комфортно, женщина откинула голову назад и, казалось, заснула, иногда вздрагивая.
Вниз спустились Гарри и Рон.
— Кто это? — спросил Рон, разглядывая гостью.
— Это нам и предстоит выяснить, — добродушно сказал я. В последнее время я старался сделать все возможное, чтобы помочь Гарри оправиться от смерти Сириуса, хотя у меня плохо получалось.
— Такое впечатление, что она в трансе, — тихо сказал Гарри, легонько толкая старушку в бок.
— Похоже на то, — кивнул я. — Гарри, принеси-ка из моей комнаты флакончик с жидкостью зеленоватого цвета, он там на тумбочке стоит, — попросил я, желая заинтересовать парня, привлечь к работе, чтобы он хоть ненадолго отвлекся от вечных своих шахмат и грустных мыслей.
Гарри моментально исчез, желая как можно скорее справиться с заданием, а я еще раз осмотрел женщину. Она и вправду находилась под заклятием — сомнений не было.
— Нетрудно догадаться, кто ее послал, — проскрипел Наземникус, набивая трубку отсыревшим табаком.
— Я бы на твоем месте не курил тут — Молли это не нравится, — посоветовал я, но он пропустил замечание мимо ушей и, затянувшись, исчез за густыми облаками едкого зеленого дыма.
— А что ей удалось выяснить? — спросил Рон, и я пожал плечами.
Появился Гарри с флаконом в руках и предвкушением во взоре. Я забрал у него зелье и развел в чашке с водой, в пропорции 1:5. Гарри и Рон внимательно наблюдали за моими слегка неуклюжими манипуляциями: я же не Снейп, в конце концов. Слегка приподняв голову гостьи, я влил содержимое чашки ей в рот и проследил, чтобы она проглотила.
— А что это за зелье? — спросил Гарри, заметив, что старушка постепенно начала приходить в себя.
— Зелье Просветления Рассудка, — коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности. Да и кому интересно знать, что там пьет оборотень, даже когда до полнолуния еще далеко.
По-моему, Гарри огорчился, ожидая более обстоятельного ответа, но я только сделал вид, что ничего не заметил.
В комнату спустилась Молли и тут же начала кричать на курящего в уголке Наземникуса. Выпустив пар, она подошла к нам и тоже стала рассматривать гостью.
— Присмотри за ней, — попросил я — нужно было возвращаться на пост. Молли кивнула и начала помогать старушке подняться.
— Что с ней делать? — спросила она.
— Постарайся побольше узнать. Я вернусь, как только Тонкс и Энди сменят нас с Эммелин.
— А можно мы тоже постараемся что-нибудь разузнать? — загорелся Гарри, и я не смог отказать ему.
— Хорошо, только не упускайте ее из виду, — я улыбнулся парню и снова вышел на крыльцо.
Эммелин по-прежнему куталась в платок, поеживаясь от пронизывающего ветра. Я снял пиджак и накинул ей на плечи. Она улыбнулась:
— Замерзнешь, Ремус.
Я только пожал плечами: ерунда какая! Тому, кто в худшие времена утопал в сугробах, воя на луну, вряд ли страшен летний ветер, пусть и холодный. Сложив руки на груди, я уселся на ступеньке и продолжил глядеть на улицу. Ничего не происходило. Вообще. Казалось, во всем волшебном мире наступило затишье. Шпионская война, когда за врагом наблюдают посредством, например, заколдованных старушек. Даже как-то по-детски. Может, Волдеморт и правда сошел с ума, как говорят некоторые?
Вдруг из дома донесся истошный вопль Молли, сопровождаемый радостными криками матери Сириуса. Я вскочил и бросился за Эммелин, которая, выхватив палочку, уже вбежала в дом. Заклятие попало ей прямо в грудь. Я успел увернуться и упал на пол, посылая ответный «Ступерфай». Мать Сириуса надрывалась, где-то в глубине дома Молли взахлеб рыдала, а я валялся на полу, сраженный собственным заклятием, срикошетившим от врага. Ситуация становилась все опаснее. Что случилось с Гарри?! Пошевелиться я не мог, зато отлично видел Нарциссу, во всей красе стоявшую надо мной. Она была хороша. Казалось, арест мужа пошел ей только на пользу. Ее бледно-голубые глаза светились от радости, когда она за волосы приподняла Эммелин и, придерживая длинным ногтем за подбородок, проворковала:
— Как приятно снова оказаться у Вас в гостях, тетушка, — она обращалась к матери Сириуса и та, состроив умильную гримасу, кивнула:
— И мне, дитя мое, и мне. Как ты похорошела, Нарцисса, как расцвела. Скажи: ты пришла очистить этот дом от грязнокровок?
— Нет, — поморщилась Нарцисса и наотмашь ударила Эммелин по щеке, оставив кровавые дорожки от острых ногтей с идеальным маникюром. — Я лишь пришла забрать свое…
И Нарцисса, отбросив в сторону мой пиджак, сорвала с плеч Эммелин платок. Та вскрикнула и вдруг, собрав все свои силы, схватила Нарциссу за ноги, пытаясь остановить. Нарцисса только брезгливо ткнула ей под ребра каблуком-шпилькой и неторопливо, словно издеваясь, направилась к двери. Я увидел, как закатились глаза Эммелин, как она обмякла, не в силах больше пошевелиться.
— Платок, — шептала она. — Платок!..
Я почувствовал, что сила заклятия, сковавшего меня, начала слабеть.
— Нарцисса, стой! — крикнул я, пытаясь пошевелиться.
Она обернулась и взглянула на меня тем взглядом, каким обычно преподаватели смотрят на чернильные пятна на пергаментах учеников.
— Ты что-то хотел, Ремус? — сладко спросила она, и я понял, что сейчас она ударит меня.
Я не ошибся. Резкая, острая боль заставила меня изогнуться, невзирая на еще действующее проклятие. Все мое тело свела судорога, хотя Нарцисса только ударила меня каблуком по лицу. Я стиснул зубы, чтобы не застонать, и поднял на Нарциссу глаза. Она усмехнулась точно так же, как когда-то на школьном балу, когда Петтигрю попытался пригласить ее на танец.
— Ты не меняешься, — спокойно сказала она. — Все такой же горячий, отважный, глупый. Я бы убила тебя и всех вас, особенно Поттера, но… — она сделала многозначительную паузу, — мне это не нужно. Если Лорду так хочется, пусть сам марает об вас руки. Я не убийца.
— Ты хуже, — процедил я, готовясь получить еще один удар, но его не последовало.
— Ладно, симулянт, поднимайся, — сказала она мне и поманила пальцем. — Я ведь знаю, что тебе не больно!
Я не мог понять, почему она стоит здесь и тратит свое время на глупые разговоры. Я боялся даже думать о том, что Гарри, Рон, Молли, Наземникус и Гермиона были мертвы, несмотря на заверения Нарциссы. Я рыдал в душе, глядя на неподвижное тело Эммелин. И я не мог подняться, поскольку боль все не утихала. Нарцисса снова усмехнулась, на этот раз добрее. Она присела на корточки и погладила меня по голове, как хозяева гладят своих собак.
— Хороший мальчик, — сладко сказала она и чуть приподняла юбку. Моему взору открылись идеальные лодыжки, обвязанные тонкими шнурочками, удерживающими на прекрасных ножках легкие туфельки на серебряных каблучках. Я подумал, что Люциус никогда не был жадным, особенно при выборе подарков любимой жене. Меня передернуло.
— Не волнуйся, — тихо сказала Нарцисса, и в ее глазах мелькнула грусть. — Я только заберу этот платочек, попрощаюсь с тетушкой и уйду…
Потом она поднялась, послала мне воздушный поцелуй, развернулась и, бросив матери Сириуса дежурное «До встречи», скрылась за дверью. А я лежал на полу и никак не мог совладать со своим телом, пришедшим в полную негодность из-за соприкосновения с серебром.
Я не помню, сколько пролежал так, пытаясь заставить себя собраться и хотя бы подползти к Эммелин. Наконец, входная дверь скрипнула, и на пороге появилась Тонкс. Споткнулась об меня, охнула, и шлепнулась рядом, ободрав обо что-то руку.
— Мистер Люпин, что с Вами? — закричал Энди и бросился ко мне — он пришел вместе с Тонкс, чтобы сменить нас с Эммелин.
— Мисс Вэнс… — Тонкс поднялась и осмотрела мою напарницу.
— Как она? — хриплым от долгого молчания и волнения голосом спросил я, в то время как Энди помогал мне подняться.
— Я… — на глаза Тонкс навернулись слезы. — Я не знаю… Кажется, она умерла…
Тонкс нервно хватала Эммелин за руки, пытаясь нащупать пульс.
— Отпусти меня, — тихо сказал я Энди и соскользнул на пол, потеряв опору. Но теперь я мог дотянуться до Эммелин. Пульс был, хоть и очень слабый. — Энди, отнеси мисс Вэнс в гостиную и посмотри, как там остальные.
Внутри меня бешено клокотала глупая надежда на то, что Нарцисса не солгала, что Гарри и остальные все еще живы. Тонкс осталась рядом со мной. Она сидела, поглаживая меня по руке и тихонько вздыхая. Несколько мгновений показались вечностью. Наконец, из глубины дома раздался победный возглас Энди — значит, все обошлось. Я вздохнул с облегчением. Парень вернулся в прихожую и помог мне перебраться в гостиную, где на диване лежала Эммелин, на полу у камина что-то несвязно бормотала Молли, а за столом сидели Гарри, Рон и Наземникус, ошалело озираясь по сторонам. Их оглушили — сомнений не было.
— Профессор Люпин, как хорошо, что Вы живы! — проговорил Рон, протирая глаза и щурясь от яркого света. Я кивнул ему и опустился в кресло, тяжело дыша — переход в гостиную дался мне нелегко. Внутри начало подниматься тяжелейшее чувство вины за произошедшее. Я закрыл глаза и тихо сказал:
— Простите меня, — хотя знал, что этим ничего уже не изменишь.
Ко мне подошел Гарри и нерешительно обнял, уткнувшись носом в мое плечо. Я собрал все силы и тоже обнял его. Захотелось выть… Один Наземникус, казалось, остался спокоен после того, что произошло сегодня, и смотреть на него почему-то было тяжелее всего.
Вечером пришли Снейп и Грюм. Снейп криво усмехнулся, глядя на меня, но ничего не сказал. Грюм же, наоборот, очень долго кипятился, ругая меня на чем свет стоит. А я, как инвалид, сидел в кресле и, опустив голову, кивал, соглашаясь со всеми эпитетами, которыми старый аврор осыпал меня.
Снейп сразу же скрылся на кухне и через час появился, держа в руках пробирки с какими-то жидкостями. Он роздал по одной каждому и велел выпить, глядя почему-то на огонь, пылавший в камине. В последнюю очередь он подошел к Эммелин и влил ей в рот жидкость кроваво-красного цвета. Постепенно ее щеки порозовели, и Снейп резко встряхнул ее. Слово деликатность всегда было чуждо ему! Эммелин глубоко вздохнула, потом еще раз и еще, а потом, не открывая глаз, выдохнула, схватив Снейпа за руку:
— Сириус…
Снейп резко выдернул у нее свою руку, словно обжегшись, и ядовито произнес:
— Как вижу, мисс Вэнс, Вы уже в полном порядке, так что вполне в состоянии вернуться в реальность из Ваших розовых грез!
Эммелин ойкнула и открыла глаза, непонимающе глядя на раздраженного Снейпа.
— А где Сириус? — спросила она и посмотрела на меня, словно ожидая ответа. Прошла еще минута, прежде чем она все вспомнила и, поняв, что же произошло, обхватила плечи руками в поисках платка. — Где он? Где мой платок?! — истерично закричала она и, сорвавшись с места, бросилась ко мне, словно ища поддержки. Снейп схватил ее и усадил обратно. Глядя ей прямо в глаза, он сказал, резко, но очень серьезно:
— Твоего платка больше нет. Зато у нас есть сомнения на счет того, действительно ли эта вещица принадлежала тебе.
От его взгляда Эммелин поежилась и постаралась смотреть на меня.
— Эммелин, — сказал я как можно мягче, — помнишь, Нарцисса сказала, что пришла за своей вещью. Расскажи нам, почему она решила, что этот платок принадлежит ей?
Эммелин зарыдала и откинулась на спинку дивана.
— Этот платок… — выдавила, наконец, она между всхлипами, — мне его подарил Сириус… Он просил беречь его, что бы ни случилось… А я не уберегла…
Снейп развернулся и вопросительно взглянул на меня, потеряв к Эммелин всякий интерес.
— Как это понимать, Люпин? — зло спросил он, но я только пожал плечами.
— Сириус никогда не рассказывал нам об этом, — ответил я и присел на краешек дивана рядом с Эммелин. Нежно обняв ее за плечи, попытался утешить, но мне это никак не удавалось. Она рыдала взахлеб, не обращая внимания ни на что вокруг.
Ситуацию снова спас Снейп. Он извлек из складок мантии очередную пробирку и заставил Эммелин выпить ее содержимое. Повсхлипывав еще немного, она затихла, а еще через пару минут заснула у меня на плече.
— Отнесите ее в спальню, — заботливо сказала Молли, которая за это время успела не только оправиться от происшествия, но и уложить детей в постель, угостив крепким снотворным.
Снейп поморщился, но все-таки взял Эммелин на руки, понимая, что я слишком слаб, чтобы отнести ее наверх.
Меня продолжало терзать чувство вины. Когда же появился Дамблдор и стал расспрашивать меня, Молли и Наземникуса о том, что произошло, мне вообще стало дурно, закружилась голова.
— Мы думали, эта старушка находится под заклятием Империус, — рассказывала Молли. — Но буквально минут через пятнадцать после того, как Ремус вышел на крыльцо, она вдруг превратилась в Нарциссу Малфой…
— Должно быть, она применила Оборотное зелье, — предположил Наземникус.
— Конечно, никто из вас не додумался обыскать ее? — недовольно вставил Грюм, и Молли отрицательно покачала головой.
— Что же было дальше? — ласково спросил Дамблдор, и она продолжила:
— Мы даже опомниться не успели, как она оглушила Наземникуса, а потом и мальчиков… — На глаза Молли навернулись слезы. — И надо же было случиться — как раз в этот момент Гермиона спускалась по лестнице — Нарцисса и ее Ступерфаем наградила. Я, было, палочку вытащила, послала в нее проклятием, но она увернулась, а, может, и нет, только проклятие мое ко мне же и вернулось…
— Со мной то же самое случилось, — уныло сообщил я.
— С тобой, Люпин, всегда что-то случается, — едко вставил Снейп, и мне очень захотелось ударить его, а лучше — избить. Выплеснуть на него всю вою боль, все чувство вины и разочарования в самом себе.
— Я думаю, Ремус, тебе стоит пойти отдохнуть, — мягко сказал Дамблдор. — Ты ни в чем не виноват, — добавил он мне вслед, — с каждым может случиться…
Я поднялся по лестнице, закрылся в своей комнате и упал на кровать. Почему-то я был уверен, что со Снейпом такого не случилось бы никогда… Выть хотелось невыносимо, и никакое зелье не в состоянии было спасти меня. Теперь мы не можем чувствовать себя в безопасности. Нарциссе удалось проникнуть в штаб — может это удаться и другим Пожирателям смерти. И виноват в этом только я один. Я подставил под удар всех. Из-за меня в опасности оказалась жизнь Гарри — самого дорогого мне человека. Из-за меня чуть не погибла Эммелин. Все изменилось в один миг.
Я долго лежал, глядя на рваный полог над кроватью. Я много думал. Просто необходимо было исправить то, что я натворил. Как я мог это сделать? Пожалуй, единственным способом было найти Нарциссу, узнать у нее, что это был за платок, привести в штаб, заставить рассказать все, что ей известно о планах Волдеморта… Пообещав себе выполнить все это, я погрузился в беспокойный сон…
