Глава 6
Небольшая тетрадь в темно-красной обложке выглядывает, раскрытая, из-под подушки. Похоже, ее читали перед сном, да так устали, что забыли, а может, не захотели положить на место. Страницы ее пыльные, карандаш, которым была сделана запись, кое-где размазался. На страницах видны зеленоватые пятна от свежей травы. «15 сентября 1996 года. Запись шестая. Побег», — написано на верхней строчке. Буквы пляшут, словно их писали неверной, трясущейся рукой.
Комната Нарциссы оказалась далеко не самым худшим вариантом тюрьмы. Надо признать, относились ко мне достаточно хорошо, если не считать ежедневных, словно плановых, допросов и пыток. Утром Нарцисса взрослая избивала меня серебряными каблуками, а вечером Нарцисса юная, как ни странно, пыталась меня утешить.
Это произошло не сразу: сначала она только отпускала мерзкие шуточки в мой адрес и коварно складывала губки, чтобы похихикать надо мной. Но потом все как-то само изменилось. Нарциссе словно надоело играть роль маленькой злодейки, и в один из особенно безобразных дней, сразу после тяжелейшей трансформации, она решила пожалеть меня.
Я валялся на полу. Долохов, добродетельный преступник, рассказал мне во всех подробностях, как убивали Снейпа, и после этого стал задавать какие-то вопросы, но я уже ничего не слышал. Передо мной зарницей промелькнуло детство, юность, зрелость, где Снейпу всегда отводилось место сальноволосого ублюдка, портящего всем праздник жизни.
— Уроды! Подонки! — шептали мои безумные губы в ответ на вопросы Долохова.
Снейп никогда ни о чем не просил. И, если задуматься, всю жизнь возвращал только ему одному известные долги всем нам.
— Сволочи!
Он должен был предвидеть исход. Он не должен был уходить в другую сторону по страшно длинному коридору. Он должен был согласиться разделить со мной свою судьбу. Но вдруг не захотел бы я???
— Уроды! Уроды! Уроды! — это слово заело и повторялось особенно часто. До тех пор, пока добрый Долохов не приложил меня проклятием об стену с такой силой, что я потерял сознание.
Утро. Головная боль. Руки и ноги еще двигаются, но уже не слушаются. Есть приходится по-собачьи. Я плохо соображал, в моей голове копошились самые разные образы: малышка Тонкс — она еще жива, как говорят мне, но я ни разу не видел ее; Снейп — он постоянно стоит у меня перед глазами, упрекает и криво усмехается моей беспомощности; Эммелин — ее губы, как молитву, повторяют одно-единственное слово — «платок»… Мне плохо.
— Ремус, там, под кроватью, есть шкатулочка — в ней целебный бальзам… — тихо сказала юная Нарцисса, с жалостью посмотрев на меня со своего холста.
Я добрался до кровати, нырнул под нее и вынырнул обратно, волоча за собой крошечную шкатулочку. Открыв крышку, достал флакончик с бальзамом.
— Спасибо, — мой голос прозвучал слишком глухо.
— Его дал мне Снейп, — пояснила Нарцисса. — Я тогда бежала к школе и упала, разбила коленку. Но ведь мадам Помфри не объяснишь, что я споткнулась, когда в час ночи возвращалась со свидания! — ее щеки довольно вспыхнули. — А Снейпу можно рассказать! Он все понимал — все-все!
Я почувствовал, как начинает кружиться голова. Черт! Он помогал мне даже после смерти!!! Я сжал в руке флакончик и прижал его к груди, сам не знаю — зачем.
— Нарцисса, расскажи мне про свой платок, — попросил я, чтобы хоть как-то отвлечься и не сойти с ума.
— Да что он тебе дался? — пожала девушка плечами. — Просто платок семейства Блэков. Тому, кто им владеет, открыт доступ ко всему имуществу семьи, даже если оно защищено целой кучей проклятий — вот и все!
— Значит, платок был нужен Нарциссе, чтобы добраться до Ордена и провести в штаб Пожирателей смерти… — пробормотал я.
— Каких Пожирателей? О чем ты! Я бы никогда не связалась с этими людьми! Одно дело — быть против грязнокровок, и совсем другое — убивать людей! Это ниже моего достоинства! — юная Нарцисса поджала губки и, по-моему, обиделась.
— Сейчас ты живая так не считаешь… — сказал я и принялся медленно наносить бальзам на подрагивающие ноги.
Дверь открылась, и в комнату вплыла, легка на помине, точная копия моей единственной собеседницы.
— Люпин! — приказным тоном сказала она. — Немедленно поднимайся! У Господина есть сюрприз для тебя! — от нее все еще пахло дурманом, и этот запах кружил голову. — Что это у тебя? — вдруг спросила она, заметив в моей руке флакончик. — А ну, дай сюда!
Она хотела выхватить бальзам у меня из рук, но я, увернувшись от ее маникюра, со злости плеснул бальзамом ей прямо в лицо.
Она отскочила, схватилась за щеки и завопила, крутясь на одном месте. Ошарашенный, я отполз подальше и наблюдал. Ее лицо начало вдруг покрываться волдырями, которые лопались, извергая струи зловонной жидкости. Нарцисса упала на пол и затихла. Я подполз к ней и, рискуя здоровьем, первым делом снял с ее прекрасных ножек опасные туфли. Стараясь не коснуться каблуков, я оттащил их подальше и спрятал в укромном углу комнаты, после чего снова вернулся к Нарциссе и забрал себе ее палочку.
— Где я? — тихо спросила она. — Люпин, что ты тут делаешь?! — ее глаза в ужасе расширились. — Немедленно убирайся из моей комнаты! Кто дал тебе право…
Я быстро закрыл ладонью ее рот, заставив таким образом замолчать.
— Тшшш… Нас могут услышать…
Она извивалась в моих руках, пытаясь вырваться, и порывалась укусить меня, но я не давался. Во мне шевельнулась надежда на что-то, и я, как ненормальный, изо всех сил сжимал ее в объятиях, заставляя успокоиться. Наконец мне это удалось — Нарцисса затихла.
— Послушай, что я скажу тебе, только тихо, хорошо? — прошептал я, и она слабо кивнула, уставшая от борьбы. — Ты знаешь, что ты находишься в штабе Волдеморта? — спросил я, слегка ослабив хватку. Нарцисса вздрогнула и отрицательно покачала головой. Ее округлившиеся от ужаса глаза красноречиво говорили, что она не врет. — Так вот. Понимаешь, Волдемрт загипнотизировал тебя и заставил доставить меня к нему, — я посмотрел на часы на стене, — полчаса назад. Думаю, он очень недоволен.
Я знал, что Волдеморта она боялась жутко, и решил сыграть на этом. Раз в жизни мне захотелось пойти окольным, слизеринским путем, а не переть гриффиндроской правдой в ворота готового атаковать врага.
— Что же теперь будет? — дрожащим голосом проговорила Нарцисса и предприняла слабую попытку оттолкнуть меня. — От тебя дурно пахнет!
— Это не от меня — это остатки дурмана так воняют, — пояснил я, довольный, что мой план работает. — Я думаю, — сообщил я ей очень серьезно, — Волдеморт накажет тебя за неисполнение его приказа. А ты ведь знаешь, как жестоки его наказания…
— Нет! — возопила она, и я снова был вынужден зажать ей рот.
— Извини, но, боюсь, если он и не убьет тебя, то уж изуродует так, что…
Я буквально наслаждался эффектом, который произвели мои слова. Нарцисса часто-часто замотала головой, и из ее глаз полились слезы.
— Нам надо уходить отсюда, — продолжал убеждать ее я. — Вместе мы сможем выбраться — вот увидишь!
— Я не могу, я не хочу, я не предательница, я не буду! — запричитала она, дико глядя на меня.
— Тогда я уйду один, — хрипло пригрозил я. — А тебя запру здесь, и когда твой лорд придет посмотреть, как ты выполняешь его задание… Да он уже сейчас, наверное, идет сюда!
— Нет! — уже взмолилась Нарцисса. — Не оставляй меня! Слышишь? Я не могу тут… одна…
— Тогда пошли! — я сжал ее запястье, нарочно причиняя ей боль, но она, похожа, была готова терпеть такого рода маленькие неудобства.
— Когда ты вернешься? — бросила мне вслед юная Нарцисса, и я махнул ей рукой, мол, вернусь непременно!
Вместе с живой Нарциссой мы выбрались в коридор.
— Где тут выход? — нетерпеливо спросил я, видя, что в коридоре нет ни окон, ни дверей.
На мою беду, Нарцисса только пожала плечами. Она ничего не помнила.
Действовать приходилось по обстоятельствам. Я рванул ее руку и устремился в темноту, не решаясь зажечь хотя бы палочку. Вылеченные бальзамом Снейпа ноги на удивление быстро несли меня вперед, так что я даже не сразу обратил внимание на стоны Нарциссы, которая сокрушалась по поводу отсутствия обуви.
— Терпи! — велел я ей и мельком взглянул на собственные ноги, которые уже, похоже, забыли, что такое ботинки.
Довольно долго мы почти бежали по бесконечному коридору, как вдруг впереди показался свет факелов и послышался говор. Нарцисса резко остановилась и фактически приросла к полу.
— Быстро, сюда! — я дернул ее на себя и затаился у стены, на всякий случай, снова зажав ей рот. На этот раз она не сопротивлялась.
Расстояние от Пожирателей до нас быстро сокращалось, и я замер, готовясь к нападению. Сейчас моим самым надежным оружием была внезапность.
— Экспеллиармус! Ректусемпра! — заорал я во все горло и бросился на врагов. Координация рук все еще была нарушена, поэтому, промазав, мои заклятия почти не причинили вреда противникам, лишь напугав их, но и это было уже хорошо. Всего лишь секунда промедления была бы смертельна, но мне повезло: вытянув тонкую палочку Нарциссы вперед, я ткнул ею в глаз одного из Пожирателей. Другой попытался проклясть меня, но я, с прыткостью одичавшей овчарки, бросился на него и принялся душить, стараясь при этом побольнее ударить здоровыми ногами. Противник попался крепкий: одним ударом мощной руки он повалил меня на каменный пол и прыгнул сверху, не теряя времени на поиски палочки. Я едва успел увернуться от его кулака, целящегося мне прямо по носу, как получил невероятной силы удары по животу и по ребрам. Одно из них хрустнуло, и меня пронзила ноющая, противная боль. Я собрал все силы и попытался сбросить противника, но у меня ничего не получалось. Вдруг я услышал пронзительный визг и еще какой-то звук, напомнивший мне звук разбивающегося о камень глиняного горшка. Враг на мгновение замер, а потом и вовсе обмяк на мне, так что свалить его и подняться не составило особого труда.
Подняв с пола едва тлеющий факел, мне удалось разглядеть Нарциссу, рыдающую на полу. В руках она сжимала чью-то палочку, которую я тут же забрал у нее — от греха подальше.
— Нарцисса! — осторожно позвал я. — Ты в порядке?!
Она зарыдала громче. Я присел на корточки, и она, обвив руками мою шею, повисла на мне, бормоча что-то нечленораздельное.
— Хватит, Нарцисса, пойдем! Ты поступила очень хорошо! Ты молодец, слышишь?
Она поднялась и даже стала медленно передвигать ногами, но причитать не перестала, и, в конце концов, мне удалось разобрать шершавое:
— У меня же сын! Они убьют его! Мой сын!!!
Я только вздохнул.
Оставив ее на минутку, я собрал две другие палочки и снова вернулся к Нарциссе. Поддерживая ее, стал продвигаться вперед, опираясь о стену. Мы шли так довольно долго и вышли, наконец, к узкой лестнице, ведущей вниз. Не видя альтернатив, мы стали медленно спускаться. Нарцисса, уже почти придя в себя, даже отцепилась от меня и пошла самостоятельно, держа меня под руку. Ох, уж эта манерность! Я вдруг подумал, что, должно быть, так она держалась за Люциуса, когда выходила прогуляться по парку, выполненному во французском стиле. Я понятия не имел, какой парк окружает имение Малфоев, но почему-то был уверен, что именно французский. С их-то педантичностью!
Лестница привела нас в небольшое помещеньице, похожее на подпол или подвал. Запах сырости ударил мне в нос с такой силой, что на минуту пришлось даже задержать дыхание. Нарцисса брезгливо поморщилась и по-детски спрятала свой носик в моей пропахшей потом майке. Я хмыкнул. В этот момент мне просто до смерти захотелось, чтобы рядом со мной стояла Тонкс.
Тонкс! Ее надо было спасти!
— Нарцисса, ты точно не помнишь, как устроен замок? — строго спросил я, отстраняя женщину.
— Не помню, — чуть капризно произнесла она и снова прижалась ко мне. Рассказать бы кому об этом в нормальной жизни — не поверили бы! Но какая сейчас, к черту, нормальная жизнь!
— Мы должны спасти Тонкс! — сердито бросил я и устремился вглубь подпола.
— Подожди! — Нарцисса бросилась за мной. — Не надо спасать никакую Тонкс! Ты с ума сошел! Мы же можем погибнуть! Нам надо срочно выбираться отсюда! А эта полукровка…
Я по-волчьи взглянул на нее, и она замолчала, опустив глаза. Мы двинулись вперед. В сущности, у нее не было иного выхода. Откуда-то из глубины до нас донесся запах паленого лопуха, и я насторожился.
— Дыши через раз, — по-снейповски велел я Нарциссе и, скинув майку, прикрыл ей лицо.
Глядя на меня, Нарцисса закрыла нос знаменитым зеленым платком.
Мы продолжали идти вперед. Я вытащил одну из палочек и держал ее наготове, на всякий случай. Другой палочкой я освещал подземелье.
На нашу удачу обнаружилось, что листья лопуха догорали в небольшой жестянке, висевшей над костерком. Я затушил костерок и, обследовав странное место, обнаружил чью-то старую трубку, валяющуюся неподалеку. Вместо табака, трубка была заправлена дурманом.
— Кого-то еще зазомбировали, — я заткнул трубку за резинку трусов и получше осмотрелся. Никаких следов выхода или прохода хоть куда-нибудь. Тупик.
Вдруг за стеной, прямо возле того места, где стояла Нарцисса, раздалось какое-то шуршание.
— Сюда! — скомандовал я, отбежал подальше, погасил свет и приготовился к нападению.
Стена и правда отъехала в сторону, и в проеме появился сутулый человек. Проем закрылся за ним так быстро, что разглядеть его лицо я не успел. Человек не произнес ни одного освещающего заклинания, а в кромешной тьме начал шарить руками по полу — явно искал свою трубку. Я принюхался — от него пахло свободой и… свежим воздухом! Настоящим свежим воздухом, который не успел еще смешаться со смрадом подземелий! У меня даже закружилась голова — таким близким показалось мне спасение. Но я сидел, не шевелясь, и молился, чтобы Нарциссе не пришло в голову чихнуть, или почесаться, или уж не знаю, что сделать, что бы могло выдать наше присутствие.
Обыскав комнату на ощупь и так и не найдя потерянную трубку, человек пробормотал что-то себе под нос, смачно сплюнул на пол и сделал что-то — я не понял, что именно — что заставило проем отрыться. Он быстро вышел, так и не дав мне возможности получше рассмотреть себя, и проем снова закрылся.
— Почему мы не бросились за ним?.. — заныла Нарцисса. — Мы бы справились с ним одним и были бы сейчас на улице…
— Тихо! Этот проем открывается как-то изнутри, — урезонил я свою спутницу. — Надо только понять, как — и мы сможем выбраться.
— Как ты это поймешь, Люпин, ты, олух Царя Небесного! — зло шикнула на меня Нарцисса, но я не обиделся. Наоборот, мне было приятно, что эта женщина вспомнила, как называла меня всегда, пока мы учились вместе в Хогвартсе. Что-то подсказывало мне, что если человек помнит детство, значит, он не до конца потерянный человек.
— Прекрати хныкать, гордость Блэков, и дай мне сосредоточиться! — в тон ей отозвался я и, применив освещающее заклятие, принялся исследовать стену возле того места, где несколько минут назад был проем.
Нарцисса только вздыхала, сверля меня непонятным мне взглядом. Наверное, ей тоже понравилось, что я вспомнил детство.
Я пробовал нажимать на разные кирпичи, что ни один из них не поддался. В задумчивости я привалился к стене, пытаясь придумать выход, когда Нарцисса ехидно промурлыкала:
— А не кажется ли тебе, что проем может открываться нажатием на определенное сочетание кирпичей, как, например, проход в Косой переулок из Дырявого котла?!
— Черт! А ведь ты права! — хлопнув себя по лбу, я начал пытаться подобрать необходимое сочетание кирпичей. — Если ты такая умная, может, подскажешь, что может лежать в основе такого сочетания?
— Ну… — Нарцисса величественно подошла ко мне и начала пальцами перебирать кирпичи, словно бегая по клавишам рояля. Не прошло и минуты, как проем был открыт.
Я стоял, с восхищением глядя на Нарциссу, а та самодовольно улыбалась.
— И как это называется? — просто спросил я.
— Бетховен, 5 симфония, — не без гордости произнесла Нарцисса и, величественно расправив плечи, вышла на воздух. — Любимая вещь моего мужа.
Я последовал за ней, напевая фальшивым баритоном мотивчик, который вряд ли можно было назвать веселым. Но у меня получалось весело:
— Та-да-да-дааам, та-да-да-дааам…
— Прекрати! — Нарцисса поморщилась. — Тебе в детстве медведь на ухо наступил!
— Не… — беспечно отозвался я. — Это меня оборотень укусил!
Нарцисса скривилась еще больше, но ничего не сказала. А я был рад. По-настоящему рад снова видеть солнце, чувствовать дуновение ветерка, наслаждаться пением птиц, ощущать аромат лета.
Мы отошли от замка на относительно безопасное расстояние, и я позволил себе устроить небольшой привал.
— Не сяду я на траву! — заявила Нарцисса. — Моя мантия вся станет зеленой!
— Ну, хочешь, могу предложить тебе свою многострадальную майку в качестве подстилки, — пожал я плечами.
— Лучше уж на траву! — и Нарцисса осталась стоять, как тонкое деревце посреди поляны.
А я развалился на мягкой траве и, посасывая какую-то травинку, начал раздумывать, как бы спасти Тонкс, поглядывая краем глаза на Нарциссу.
Она была хороша. Черт возьми, она была действительно хороша и выглядела очень молодо. Ветер развевал выбившиеся из ее прически светлые пряди, и это придавало ее облику загадочность, что ли… В мои грандиозные и не очень планы по спасению Тонкс незаметно закралась мысль о том, как бы выглядела Нарцисса, стоя у плиты или за мытьем посуды. Воображение рисовало настолько яркие картины, что я не сразу заметил, как из-за кустов на нас вышел зверь. Большой, неповоротливый, но — сразу видно — опасный, он медленно надвигался, издавая урчащие звуки. Отчасти он был похож на медведя, отчасти — на обезьяну…
Нарцисса тут же, как по команде, завопила и, бросившись на траву, вцепилась в меня мертвой хваткой.
— Замолчи! — шикнул я, но было уже поздно: зверя, похоже, рассердило истеричное поведение моей спутницы.
— Ректусемпра! — я выхватил палочку как раз вовремя, чтобы отразить атаку существа. К моему удивлению, оно лишь отступило на пару шагов назад, даже не пошатнувшись. Определенно, это заклинание на него не действовало.
— Ступерфай! Импедимента! — никакого эффекта.
Зверь рыкнул на нас и выпустил огромные когти. Я попробовал рыкнуть в ответ, надеясь, что, может быть, он испугается моего второго «я», но он оказался явно не из пугливых. В ответ он наотмашь ударил меня по плечу когтистой лапой, так что я завалился бы набок, если бы Нарцисса не поддержала меня. Выиграв пару минут очередной «Ректусемпрой», я вскочил на ноги и, загородив спутницу, приготовился к худшему. Я нервничал, а тут еще Нарцисса впивалась когтями мне в спину, раздирая кожу в кровь, да что-то пребольно кололо меня в бок. Ощупав себя, я извлек из-под резинки трусов трубку, которая, оказывается, и мешала мне. Недолго думая, я раскурил ее и выпустил на зверя облако мерзкого зеленого дыма, от которого исходил запах дурмана. Зверь втянул его полной грудью, фыркнул и замер, в нерешительности глядя на нас. Я снова затянулся и повторил свои действия. К горлу подкатил сильнейший кашель, глаза начали слезиться от дыма, голова закружилась… Зато зверь попятился.
— Еще! Люпин, пожалуйста, давай еще раз! — зашипела мне в ухо Нарцисса, и я снова затянулся. На этот раз начало тошнить. Особенно, если учесть, что я не курю…
Зверь отступил еще на шаг, продолжая принюхиваться. Вот он потянул носом воздух раз, потом другой, а потом развернулся и не спеша, как победитель, удалился, скрывшись за деревьями.
Только теперь я попытался вздохнуть с облегчением, но вместо этого меня вывернуло наизнанку. Привалившись к высоченной сосне, я сидел, держась за опустошенный желудок, и мысленно стонал. Сначала я хотел зашвырнуть мерзкую трубку подальше, но что-то остановило меня, и она перекочевала на свое прежнее место.
Нарцисса присела рядом.
— Ну, ты как? — спросила она, глядя на меня почти с сочувствием.
— Паршиво, — я закашлялся.
— У тебя рана на плече… — она провела рукой по тому месту, где зверь полоснул меня когтями.
— Вот я и говорю: паршиво. Умыться бы, что ли?
Нарцисса ничего не ответила. Только погладила меня по голове, как делала это уже не раз. Но получилось по-другому. Теперь в этом ее жесте не было пренебрежения. А я был чертовски грязным и уставшим.
