Глава 3
— Ну что за утро, — проворчал Рон, войдя в комнату примерно через час после того, как Гермиона уложила Гарри.
Она отвела взгляд от справочника по омолаживающим заклинаниям. На столе рядом с ее креслом стояла целая стопка книг.
Рон склонился над ее креслом, чтобы поцеловать в знак приветствия. Гермиона потянулась к нему, и эта поза оказалась такой удобной, что дружеский поцелуй перерос в нечто более интересное. Когда они, наконец, разжали объятия, обоим пришлось отдышаться.
— А где Гарри? — поинтересовался Рон, осматривая гостиную.
— Спит. Бедняжка уснул у меня на руках. Рон, он и вправду считает себя семилетним мальчиком. Он совершенно нас не помнит. Это же…
Рон пожал плечами и присел на широкий подлокотник мягкого кресла с коричневой бархатной обивкой.
— Я знаю. Это очень странно. Ведь вроде бы омолаживающие заклинания на память не действуют?
— Те, которые я нашла, нет. — Гермиона прижалась к мужу, наслаждаясь исходящим от него ощущением силы. — И они оставляют следы. Минерва забрала палочки Гарри и профессора Снейпа из их комнат и проверила последние заклинания. Гарри в последний раз пользовался палочкой, чтобы превратить ежика в подушку для иголок… Можешь не спрашивать, это опять Стентон. А профессор Снейп погасил свет.
— Ничего обнадеживающего, — вздохнул Рон.
— Нет. Честно говоря, я волнуюсь. Я чувствую, что ты прав, и их наверняка прокляли, но защитные чары Хогвартса не были нарушены.
— Значит, это сделал кто-то из замка?
— Не представляю, как это могло получиться. Здесь ведь остались только преподаватели.
— Не забывай о студентах, — напомнил ей Рон. — Вспомни, что вытворяли мы трое во время Рождественских каникул.
— Рон, студентов всего семеро. Старшему из них еще нет тринадцати. Это не мог сделать студент. И даже если бы кто-нибудь захотел…
— Что?
— Зачем? То есть, ты сам подумай, какой смысл в том, чтобы превратить врагов в детей? Если ты проклинаешь кого-нибудь из мести или со зла, ты ведь стремишься причинить боль. Гораздо эффективнее было бы мстить с помощью круциатуса или других болезненных проклятий.
— Думаю, да.
— И, даже если ты сделаешь что-то подобное, чтобы унизить своих врагов, разве ты не захочешь, чтобы они сознавали свое унижение? Зачем делать врагов беспомощными, если они даже не помнят о том, чего лишились? Чушь какая-то.
— Я всего лишь хочу понять, как это было сделано, — сказал Рон.
— Да, это еще одна загадка.
— В смысле?
— Минерва несколько минут назад сообщила мне новую информацию, — пояснила Гермиона. — Она отдала бабочек Невиллу, чтобы он выпустил их в оранжерее на тот случай, если они понадобятся, чтобы снять проклятие с Гарри и профессора Снейпа. Это хорошая новость.
— А плохая?
— Когда это произошло, каждый из них находился в своей комнате, и к ним никто не входил.
— Как это могло получиться? — удивился Рон.
— Не знаю, но защитные чары в комнатах Снейпа и Гарри не нарушены. Минерва допросила портрет, охраняющий дверь Гарри — больше в его комнате никого не было. И судя по министерским записям каминных сообщений, я была единственным человеком, который проник в спальню Гарри через камин за последние три недели, а камин профессора Снейпа и вовсе не использовался после гибели Дамблдора. Разве это не грустно? — Гермиона взглянула в карие глаза своего мужа, словно пытаясь найти в них поддержку.
Рон пожал плечами.
— Ничего удивительного. Дамблдор единственный мог его выносить.
— Рон!
— Но это же правда. Ты только вспомни, как он себя вел сегодня! Удивительно, что он вообще дожил до совершеннолетия с его языкастостью. Мама бы нас убила, если бы мы посмели так разговаривать с учителями. — Рон покачал головой.
— Мы не его учителя.
— Только не надо его защищать!
— Он нас не знает. Подумай об этом. Он проснулся утром в совершенно незнакомом месте, среди чужих людей. Ему всего семь лет. При всей своей браваде, он был так же перепуган, как и Гарри.
— Гарри перепуган? — Как обычно, Рон уцепился за самую незначительную фразу в разговоре.
Ну, может, и не такую уж незначительную. Состояние Гарри — это единственное, что волновало Рона в сложившейся ситуации. Обычно твердолобость мужа раздражала Гермиону, но, судя по его изменившемуся голосу, он даже не задумывался о том, что его лучший друг мог чего-то бояться. Это оказалось для Рона полнейшей неожиданностью.
— Он прятался за комодом, когда я вошла. Бедняжка пытался скрыть свой страх, но на самом деле был в ужасе. Вспомни, Рон, он же рос среди магглов. И никогда не сталкивался с волшебством. Добавь к этому безумную историю, которую мы ему рассказали, о том, что он вчера был взрослым, а сегодня превратился в ребенка… это кого угодно выбьет из колеи.
— Ага. Странно еще, что он не обвинил нас в похищении, как Снейп, — с искренним удивлением заметил Рон.
— И это хуже всего, — сказала Гермиона, желая поделиться с ним своими чувствами.
— Почему? — Рон провел ладонью по ее волосам.
— Рон, любой нормальный ребенок плакал бы и просился домой. Реакцию Снейпа еще можно понять. Но Гарри… стоило мне обратиться к нему с нежностью, и он думать забыл о доме. Он так истосковался по любви, что у меня сердце разрывается. Как будто в жизни слова доброго не слышал.
— Может, и не слышал, — ответил Рон, и его лицо исказилось от ненависти. — Ты же знаешь, какие люди его растили. Мама возвращалась домой в слезах каждый раз, когда мы расставались с ним на платформе в начале каникул. В тот год, когда мы с Фредом и Джорджем забрали его из дома, эти магглы держали его в комнате с решетками на окнах. Это было ужасно, Гермиона.
— Представляю себе. Меня зло берет, когда я вижу его таким маленьким и беспомощным, и думаю о том, что за чудовища его воспитали! Я знаю, что это всего лишь заклинание, что на самом деле он взрослый и рано или поздно станет таким, как был, но когда он смотрит на меня своими несчастными глазами, мне сразу же хочется его обнять.
— Но вреда ведь от этого не будет? — Рон улыбнулся жене с искренним сочувствием, которое она так ценила.
— Значит, ничего плохого не случится, если мы немножко его побалуем?
— Почему бы нет? Сегодня утром ты все сделала правильно. В лазарете он оказался самым спокойным человеком из всех.
— Это ничего не значит. Нормальный ребенок хотел бы вернуться домой.
— Гарри никогда не считал дом Дурслей своим. Для него домом был Хогвартс.
— И все равно…
— И он же не обычный семилетний ребенок. На самом деле он взрослый мужчина, на которого наложено заклятье, — возразил Рон.
— Рон… мы этого не знаем, — прошептала Гермиона, высказав вслух свой самый затаенный страх.
— Что ты имеешь в виду?
— А если это не заклятие? Если они и в самом деле стали детьми?
— Не понимаю. Как они могут быть детьми?
— Что если взрослые Гарри и Северус поменялись местами с самими собой, но в возрасте семи лет? Что если это необратимо?
Рон ответил ей так, как отвечают все мужчины, встретившись с неприятностями.
— Давай не будем волноваться раньше времени. Возможно, завтра они проснутся такими же, как и раньше.
Гермиона закусила губу и снова уткнулась в книгу.
Несколько секунд Рон с раздражением смотрел на нее, а затем схватил верхний справочник из стопки и плюхнулся в соседнее кресло.
— Теперь, когда я пошел с двойки, ты смотришь, нет ли у тебя тоже двойки, — объяснял Рон. — Если нет, ты берешь из колоды еще одну карту. Если ты вытащил двойку, значит, эту пару ты забираешь себе. Если нет, ход снова переходит ко мне. Если у меня есть двойка, я выкладываю ее и забираю пару себе. Но если у меня двойки нет, то мы тащим карты по очереди, пока одному из нас не попадется двойка. Если в этой игре двойка окажется взрывающейся картой, то игрок, который разыграл взрывающуюся карту, забирает пару себе, а тот игрок, который набрал больше всего пар, выигрывает. Теперь понятно?
Гарри поморщился и взглянул в свои карты.
— Думаю, да. Как только карта взрывается, игра заканчивается, и выигрывает тот, у кого больше пар. А в каждой игре взрывается разная карта, поэтому никто не может знать заранее, у кого она оказалась. Правильно?
— Все точно, — Рон расплылся в улыбке. — Ты прирожденный картежник.
Гарри, затаив дыхание, выложил двойку. Убедившись, что взрываться она не собирается, он забрал себе пару и положил ее в стопку.
Они играли во взрывного дурака в гостиной, сидя на полу перед камином. Гермиона в кресле читала какой-то толстенный справочник. Гарри знал, что она ищет заклинание, способное снова сделать его и Северуса взрослыми. Он надеялся, что заклинание найдется не скоро. Последние два дня были лучшими в его жизни.
Иногда по ночам, когда Гарри запирали в чулане, он подглядывал через решетчатое окошко и видел очень похожие сцены. Ему так хотелось узнать, что чувствуют люди, сидящие у огня в окружении своих близких. С ним никто никогда не играл, никто не разговаривал. Теперь он узнал, на что это похоже. Это так приятно.
Никто никогда не обращался к нему с такой добротой, как Гермиона. Хотя она не называла его уменьшительными именами и не кудахтала над ним, как тетя Петунья над Дадли, именно такой он представлял себе свою маму. Здесь ему не приходилось голодать или выпрашивать еду. За завтраком, обедом и ужином он сидел за длинным столом между Роном и Гермионой, и они все время подкладывали лакомые кусочки в его тарелку, пока ему не начинало казаться, что он вот-вот лопнет.
Впервые в жизни одежда не была ему велика. И он больше не ходил в обносках. Специально для него Гермиона уменьшила кое-какие вещи из его взрослого гардероба и пообещала, что если он до завтра не повзрослеет, то она отвезет его в город и купит ему одежду.
И прошлой ночью, когда ему приснился привычный кошмар с зелеными вспышками и страшным хохотом, ему не пришлось больше плакать в одиночестве в темном запертом чулане. Гермиона пришла к нему, зажгла светильники с помощью магии и держала его за руку, пока он снова не уснул. Она даже разрешила ему не гасить весь свет, если ему будет страшно засыпать в темноте.
Рон тоже был очень добр к нему. Поначалу Гарри чувствовал себя совсем маленьким рядом с таким великаном, но потом привык, тем более что Рон целый день играл с ним в разные игры. И даже не обижался, если Гарри у него выигрывал.
Ему никогда еще не было так весело.
Гарри как раз укладывал в стопку свою восьмую пару, когда в дверь настойчиво постучали.
— Войдите, — откликнулась Гермиона.
Дверь распахнулась, и в гостиную влетел светловолосый мальчик, которого Гарри видел вчера в коридоре. Его щеки раскраснелись от быстрого бега, голубые глаза казались огромными и испуганными.
— Добрый вечер, Стентон, — сказала Гермиона, закрыв книгу и встав с кресла.
— Профессор Уизли, вы не могли бы срочно подняться в башню? — выпалил Стентон.
— Что случилось? — спросил Рон.
— Это Снейп, то есть, профессор Снейп, то есть… быстрее!
— Уже иду, — торопливо ответила Гермиона.
Рон улыбнулся и сказал:
— Учителя работают от восхода и до заката, а декан — круглосуточно.
Не успел он закончить фразу, как Гермиона уже выскочила за дверь.
Гарри показалось, что ее не было очень долго. Его валет взорвался, когда он отложил свою шестнадцатую пару, и они с Роном начали вторую партию. Вдруг хлопнула дверь.
С высоко поднятой головой и лицом мрачнее тучи в комнату вошел Северус. Гарри и Рон сидели прямо у него на пути, поэтому он остановился и окинул их таких взглядом, словно никогда раньше не видел, как люди играют в карты. Впрочем, Гарри тоже играл в первый раз, так что он мог понять чувства Северуса.
Появившаяся в дверях Гермиона выглядела такой же хмурой.
— Что случилось? — поинтересовался Рон.
— Гарри, — сказала Гермиона, — ты не мог бы показать Северусу свою спальню?
— Какой тонкий намек, — хмыкнул Рон.
— Рон, пожалуйста!
— Ладно, ладно, — Рон развел руками. — Гарри, ты можешь забрать карты с собой и показать их Северусу. А потом мы еще поиграем. Хорошо?
Гарри торопливо собрал с пола карты и вскочил на ноги.
— Комната для гостей там.
Северус без возражений направился вслед за ним в спальню. Он равнодушно осмотрел обстановку и остановился у двери.
— Хочешь сыграть во взрывного дурака? — с надеждой спросил Гарри.
— Вряд ли, — ухмыльнулся Северус.
— А ты не можешь просто сказать «нет» как все нормальные люди?
— А ты не можешь помолчать? Я же слушаю.
— А подслушивать невежливо, — заявил Гарри.
Под презрительным взглядом Снейпа он почувствовал себя круглым дураком.
Впрочем, прислушиваться и не пришлось — дверь не отличалась особой звуконепроницаемостью. Стоило им умолкнуть, как оба услышали отчетливый голос Рона.
— Что же случилось? Зачем ты его сюда привела?
— Он оглушил Билингса и Ширсона.
— Что? Он не мог! Ему же только семь лет! Разве семилетний мальчик может наложить такое заклятье? Оно и в одиннадцать лет не всем удается!
— И все же Северус их оглушил, — повторила Гермиона.
— Как?
— Взмахнул палочкой и произнес заклинание. Как же еще? — Судя по голосу, Гермиона была в ярости.
— Но ты же сама сказала, что их палочки у Минервы. Как палочка попала к нему?
— Вот это тебе точно понравится. Он сказал, что использовал призывающие чары.
— Призывающие чары? — переспросил Рон. — Но…
— Я знаю. Это проходят на четвертом курсе.
— И ты ему веришь?
— Рон, там на полу лежали два мальчика в два раза выше его. Он сам признался, что обездвижил их. Мне некогда было выяснять, каким образом он получил назад свою палочку.
— Но заклинание accio… Мерлина за ногу!
— Ругань не поможет, Рон.
— А где сейчас его палочка?
— У него в кармане, я полагаю.
— Что! И ты не забрала ее! С ума сошла?
— Он собирался оглушить и меня. Я не думаю, что следовало доводить дело до магической дуэли на третий день его пребывания здесь.
— Гермиона…
— Его спровоцировали. И Билингс, и Ширсон признались, что дразнили его и насмехались над слизеринцами.
— Но он же не слизеринец! Он вообще еще не студент Хогвартса! — возразил Рон.
Рон уже успел рассказать Гарри о четырех факультетах, так что суть разговора была Гарри понятна.
— Его предки учились в Слизерине на протяжении нескольких столетий. Точно так же, как твои предки учились в Гриффиндоре. Если бы кто-нибудь стал издеваться над гриффиндорцами, когда тебе было семь лет, разве тебя бы это не обидело?
— Думаю, да, но как ты могла оставить ему его палочку? Кто знает, что еще он может выкинуть, Гермиона.
Ее вздох был слышен даже через запертую дверь.
— До сих пор он вел себя идеально.
— Если не считать такой мелочи, как парочка оглушенных студентов, — усмехнулся Рон.
— Северус не трогал их, пока они не начали его обижать. Он защищался.
— Это называется, пустили пожирателя смерти к первокурсникам, — с отвращением подытожил Рон.
Гарри хотел было спросить, что такое «пожиратель смерти», но Северус даже не взглянул в его сторону.
Гермиона повысила голос.
— Он всего лишь ребенок, оказавшийся среди незнакомых людей. Ему страшно, Рон.
Гарри взглянул на Северуса. Возможно, Гермиона и права. Северус стоял неподвижно, как статуя, и было заметно, что его руки в карманах мантии сжаты в кулаки. С этими неопрятными длинными волосами, падающими на лицо, и огромным носом, он и вправду казался каким-то потерянным. Гарри слышал его тяжелое дыхание даже с расстояния в полтора метра.
— Мы не можем позволить ему оглушать студентов, Гермиона. Даже Дамблдор ему бы этого не спустил.
— Я знаю, но… — Гермиона умолкла. — В этой комнате нет заглушающих чар?
— Нет. Мы сняли их прошлой ночью, чтобы услышать, если Гарри позовет.
— Тогда пойдем, я хочу с тобой посоветоваться.
Судя по звуку шагов, супруги Уизли перешли в соседнюю комнату. Прозвучал неожиданный возглас Рона: «Ты хочешь… чего?!», а затем все стихло.
Гарри посмотрел на Северуса, не зная, что сказать. Наконец он собрался с духом и спросил:
— Что ты сделал с теми двумя мальчиками?
Он видел их сегодня в Большом зале. Оба были на голову выше Северуса.
Сначала Гарри показалось, что отвечать Северус не собирается, но после долгого молчания тот все же ответил:
— Ничего особенного.
Он по-прежнему стоял, опустив голову.
— Что такое «оглушил»? — спросил Гарри. Это слово ему явно не нравилось.
Северус вздохнул.
— Это значит, что я заморозил их мышцы и бросил их на пол, как мешки с картошкой.
— Ты это магией сделал? — удивился Гарри.
— Естественно. — Точно таким же тоном Северус вчера назвал его умственно неполноценным. Гарри так до сих пор и не выяснил, что же это такое.
— И у тебя взаправду есть палочка?
Снейп кивнул.
— Дашь посмотреть?
— Зачем? — с подозрительным видом спросил Северус.
— Я еще ни разу палочку близко не видел.
— Разве твои родители не пользуются магией, или они магглы?
Гарри уткнулся взглядом в пол. Он понятия не имел, что такое «магглы».
— Мои родители умерли.
Ему стало не по себе. С их первой встречи Северус вел себя не слишком дружелюбно. А вдруг он станет насмехаться над ним и дразнить сиротой, как приятели Дадли?
Не дождавшись ответа, Гарри взглянул на Северуса. Казалось, тот неожиданно растерял всю свою враждебность и выглядел таким же неуверенным, как и Гарри.
— Мои тоже, — тихо сказал Северус.
— Ой. Прости, — посочувствовал Гарри.
— За что? Это же не ты их убил.
— Я знаю. Просто… — Гарри сам не знал, что собирается сказать. К тому же он не понимал половину из того, что говорил ему Северус. — Просто прости и все.
Северус кивнул.
— А кто такие магглы? — поинтересовался Гарри.
— Люди, не способные колдовать, — ответил Северус таким тоном, словно Гарри спросил у него, какого цвета небо.
— Как мои дядя с тетей. Я до вчерашнего дня вообще ни одного волшебника не видел.
Северус посмотрел на него с явным любопытством, а затем спросил:
— Если ты жил с магглами, то откуда у тебя на лбу этот шрам от проклятия?
Шрам от проклятия? Гарри догадался, что это тот самый шрам в виде молнии.
— Это после аварии, в которой погибли мои родители. Они разбились на машине.
— Не знаю, что такое «машина», но авария тут не причем. Ты мог получить такой шрам, только если кто-то попытался наложить на тебя очень мощное, темное проклятие.
— А дядя и тетя говорили, что это после аварии. — Гарри упрямо выпятил подбородок. Этот Северус такой высокомерный!
— Ты еще скажи, что они никогда тебя не обманывали, — усмехнулся Северус.
Что бы там ни говорил этот задавака, идиотом Гарри себя не считал. Он прекрасно помнил, сколько раз Дурсли лгали ему. У него заныл шрам, стоило только подумать, что их рассказ о гибели родителей тоже мог оказаться ложью.
— Но зачем им врать об этом?
— Откуда мне знать? — отрезал Северус. — Но они или лгали тебе, или ошибались. Это шрам от проклятия.
— Почему ты так в этом уверен?
— Я уже видел такой раньше. У моего дедушки такой же шрам напротив сердца. Конечно, проклятие на него не подействовало, ведь у этого гада сердца никогда не было.
Гарри был потрясен. Тетя Петунья вымыла бы ему рот с мылом и не кормила целых три дня, если бы он назвал так кого-то из взрослых.
— Ты не любишь своего дедушку?
— Я их обоих ненавижу. Они взяли меня только потому, что меня больше некому было сплавить. Снейпы не воспитываются в приютах, — заявил Северус с горечью. А затем спохватился. — Зачем я вообще это тебе говорю?
— Ну, я же спросил, — сказал Гарри. — Точно так же было и у меня с дядей и тетей.
— Ты тоже их ненавидишь?
Гарри задумался.
— Я не хочу их ненавидеть, но… ага, наверное.
Похоже, Северусу понравился его ответ.
— Может, ты и не такой паинька, как кажешься. Ты вроде палочку хотел посмотреть?
Гарри понимал, что это предложение мира. Северус не заискивал перед ним, как Дадли перед своими родителями после скандала, и Гарри пришел к выводу, что на самом деле ему плевать, примет Гарри его предложение или нет.
Но он не мог сдержать любопытства и поэтому торопливо ответил:
— Да.
Северус достал из кармана длинную, отполированную до блеска, темно-коричневую палочку.
— И этой штукой ты колдуешь?
Кивок в ответ.
— А можешь сейчас что-нибудь сделать? То есть… я не хочу, чтобы ты меня оглушил, но…
Северус призадумался. А затем махнул палочкой в сторону кровати.
У Гарри глаза на лоб полезли от удивления, когда он увидел пляшущие над постелью подушки.
— Ух ты! Потрясающе!
— Ничего особенного, — скучным тоном ответил Северус. — Я этому в четыре года научился.
— Ой. — Неожиданно Гарри почувствовал себя полным тупицей. — Наверное, здесь все так умеют. Гермиона сказала, что я волшебник, но я пока ничего еще не могу.
Темные глаза Северуса сверкнули. Гарри уже решил, что сейчас этот тип скажет что-то особенно обидное, но когда Северус заговорил, в его словах не было злобы.
— Очень многие волшебники покупают себе первую палочку только в одиннадцать лет. Наверное, половина тупиц из этой школы, особенно с этого факультета, не умеют такое делать. Так что я бы на твоем месте не волновался.
Услышь Гарри эти слова от кого-то другого, и они бы его успокоили. Сначала ему действительно стало легче. Но потом до него дошло, что Северус оскорбил факультет, на котором, по словам Рона, учился и он, Гарри.
— Рон сказал, что меня распределили именно на этот факультет!
— Надо же, какое невезение, — слова Северуса прямо сочились сарказмом.
— Возьми обратно!
— Что взять обратно?
— Твои слова о том, что мне не повезло с факультетом. В Гриффиндоре нет ничего плохого! — потребовал Гарри.
— Ну, раз ты так говоришь. — В голосе Северуса снова зазвучала смертная скука.
— Говорю!
— Я понял.
— Так ты берешь их обратно или нет? — настойчиво спросил Гарри, снова чувствуя себя дураком. Ссориться с Северусом было все равно, что спорить со взрослым. Обычные слова звучали в его устах как-то непривычно, словно он вкладывал в них какой-то другой смысл.
Северус окинул его надменным взглядом и почти веселым тоном ответил:
— Нет.
Гарри пришел в ярость. Ему сразу же захотелось как следует стукнуть Северуса прямо в огромный нос.
Но тут дверь комнаты отворилась.
— Гарри, ты не мог бы на минутку выйти в гостиную? — спросила Гермиона.
— Конечно. — Гарри окинул своего обидчика испепеляющим взглядом и вышел из спальни вместе с Гермионой.
Она аккуратно закрыла дверь, а потом подвела его к дивану и сама села рядом.
Гарри насторожился: Гермиона явно казалась взволнованной. А когда он взглянул на Рона, сидящего в кресле у камина, то увидел, что его обычно дружелюбное лицо перекошено от злости.
— Я что-то не так сделал? — торопливо спросил Гарри.
— Нет, Гарри, конечно, нет, — заверила его Гермиона. — Мы просто хотим кое о чем тебя попросить.
— И ты имеешь полное право отказаться, — вызывающим тоном добавил Рон.
— Рон! — возмутилась Гермиона.
Рон взглянул на Гермиону с такой яростью, что Гарри сразу же занервничал. Не хватало еще, чтобы они поссорились. Ему хотелось, чтобы все стало как раньше, когда они с Роном играли в карты, а Гермиона читала.
— Мы же договорились, что решать будет он. Так что он с самого начала должен знать, что может и отказаться, — ответил Рон.
— От чего отказаться? — испуганно спросил Гарри.
— Гарри, — продолжила Гермиона. — Северус больше не может оставаться в спальне первокурсников. Мы хотим знать, согласен ли ты, чтобы мы поселили его в комнату для гостей?
Гарри должен был понимать, что все хорошее быстро заканчивается. У него не было ничего своего в жизни, но когда ты наконец получаешь что-то, а потом так быстро теряешь… это еще хуже
Но он не мог осуждать Рона и Гермиону. Может, Северус и не такой уж хороший мальчик, но он настоящий волшебник и даже умеет пользоваться палочкой. Естественно, они захотели оставить у себя Северуса. Но ведь они говорили, что любят его…
Гарри казалось, что он слышит тихий и насмешливый голос Дадли: «Да кому ты вообще нужен?»
Во рту у него пересохло, и он тщетно пытался проглотить застрявший в горле комок. Глаза ужасно щипало. Но он же не маленький. Он не станет плакать.
Он попытался убедить себя, что Гермиона и Рон вовсе не такие подлые, как тетя Петунья и дядя Вернон. Даже если он им и надоел, они ведь могут позволить ему остаться?
— А… а чулан здесь есть? — пробормотал Гарри.
— Что? — Гермиона удивленно вскинула брови.
— Я… я нигде тут не видел дверь от чулана, — начал объяснять Гарри. — Можно, я буду спать в чулане, или мне придется уйти в лазарет?
— Господи! — К его ужасу, глаза Гермионы наполнились слезами.
Гарри взглянул на Рона, но тот выглядел таким же расстроенным.
— Нет, Гарри, милый, мы совсем не то хотели сказать, — торопливо заговорила Гермиона. — Мы хотели узнать, согласишься ли ты жить в одной комнате с Северусом, пока мы не решим вашу проблему. Никто тебя не выгоняет.
— Ой, — он почувствовал себя совсем глупым, но тут Гермиона обняла его и прижала к себе.
— Мы никогда тебя не прогоним и никому тебя не отдадим, — прошептала она, сжимая его в объятиях. Рон тоже сел рядом и обнял своими длинными руками их обоих.
Потом Гермиона отстранилась и посмотрела на Гарри.
— Прости, что я тебя напугала, Гарри. Пожалуйста, прости меня.
— Ничего, — ответил он, не понимая, почему его глаза снова оказались на мокром месте.
— Ну вот, теперь мы с этим разобрались, — жизнерадостным тоном произнес Рон. — Ну и как? Хочешь жить в одной комнате со Снейпом?
Судя по выражению лица Рона, согласиться на это было бы полным безумием, а у Гермионы был такой вид, словно она уже смирилась с отказом. Похоже, Гермиона хотела, чтобы Северус остался у них, а Рон не хотел.
На самом деле и Гарри не особенно хотелось делить свою комнату с Северусом, но его самого так часто отвергали, что он не мог поступить так с другим человеком. Но, может быть, Снейпа поселят в каком-нибудь хорошем месте, и все кончится не так уж плохо?
— А если я скажу «нет», то Северус будет спать в чулане? — спросил он.
— Сдался тебе этот проклятый чулан! Если ты не хочешь, чтобы он жил здесь, мы отправим его к Помфри. Она не даст ему безобразничать, — ответил Рон.
— Если ты не согласен, ничего страшного, — добавила Гермиона. — Ничего плохого с Северусом не случится.
— Так что скажешь, приятель? — поинтересовался Рон, улыбаясь с таким видом, словно был заранее уверен в ответе.
За закрытой дверью спальни Северус затаил дыхание в ожидании неизбежного отказа.
Как ни странно, ему хотелось остаться здесь. И впрямь печально, когда похитители детей относятся к тебе лучше, чем ближайшие родственники.
Впрочем, Северус знал, что никакие они не похитители. Вернее, был уверен на девяносто девять процентов. Ему приходилось видеть школу на фотографиях, и замок за окнами был в точности как Хогвартс. Это могло оказаться иллюзией, но Северус несколько раз подходил к окну за ночь и периодически проверял днем. Вид из окна менялся именно так, как должен был меняться. Если это и чары, то очень искусные. Северус понять не мог, зачем этим людям (сотрудникам Хогвартса?) устраивать такое представление для двух семилетних детей.
И это, скорее всего, означает, что они говорят правду. Северус попытался размышлять логично. Допустим, вчера он был взрослым, и кто-то снова превратил его в ребенка. Какое ужасное проклятие! Это как же надо ненавидеть человека, чтобы сотворить с ним такую жестокость? Хотя… все оказалось не так уж и страшно.
Скорее… необычно. Нельзя сказать, чтобы к нему тут отнеслись с особой симпатией, но и особой ненависти он не почувствовал. Даже эти двое гриффиндорских придурков из башни были не такими уж невыносимыми. Северус знал по опыту, что если не обращать внимания, то рано или поздно от него отстанут. Так что если кто-то и виноват, что дело дошло до драки, так это именно он со своим длинным языком. А теперь его судьба в руках еще одного человека, которого он обидел.
Он знал, что Поттер наверняка откажется. А кто бы согласился? Сам Северус не согласился бы ни за что.
Северус понять не мог, зачем эта женщина, Гермиона, вообще предложила оставить его здесь. Он же чувствовал, что она питает к нему не больше теплых чувств, чем ее муж, и все-таки предложила. Чушь какая-то.
Северус знал, что он из себя представляет. Дедушка с бабушкой не упускали случая напомнить ему о том, какую ношу они взвалили на свои плечи, взявшись за воспитание грязнокровного ублюдка своей единственной дочери. Он знал, что для всех было бы лучше, если бы он вообще не родился, но раз уж так получилось, им приходится терпеть его ради чести семьи.
Вчера он ни на мгновение не забывал о семейной чести и вел себя так, что бабушка с дедушкой могли бы им гордиться, но сегодня…
Северус видел дату на одном из экземпляров «Ежедневного пророка» в спальне гриффиндорцев. Если это не качественная подделка (а он все больше и больше убеждался в том, что это не так), значит, его бабушка и дедушка давно мертвы. Наверное, ему следовало бы горевать по ним, но на самом деле он испытывал чувство, подозрительно похожее на облегчение.
Как бы то ни было, он оказался пленником чужаков, у которых еще меньше причин любить его, чем у бабушки с дедушкой. Если бы…
Впрочем, его желания никого не волнуют. Его судьба в руках этого тощего мальчишки со шрамом от проклятия на лбу. Северус достаточно разбирался в людях, чтобы понять: его выставят отсюда под зад коленкой, как только этот недоумок сумеет озвучить свое решение.
Наверное, лазарет — не такое уж страшное место.
— Я не хочу, чтобы он жил в лазарете, — донесся до него отчетливый голос Поттера из-за закрытой двери.
— Что?! — воскликнул рыжий громила. Он казался полным идиотом, когда говорил таким тоном.
— Ты уверен, Гарри? — удивилась Гермиона. — Эта же такая тесная комната.
— Но она больше, чем мой чулан, — ответил Поттер.
Опять этот чулан! Северус понять не мог, что Поттер имеет в виду, но зато понял, что в лазарет его не отправят.
Неожиданно у него подкосились колени. Он доковылял до кровати и осторожно присел на краешек рядом с рассыпанной колодой взрывающихся карт.
Будь Поттер старше или больше похожим на Северуса, и Северус заподозрил бы у него какие-то задние мысли. Но Поттер сущий ребенок. Это решение не принесет ему ничего, кроме неудобств. Тогда почему он позволяет Северусу остаться здесь?
Друзьями они не были и никогда не будут. Северус не умел общаться со сверстниками. Он привык говорить, как взрослый, и большинство детей его не понимали. Обычно стоило ему провести минут десять в окружении мальчишек его возраста, и его начинали травить. Кончалось тем, что он выхватывал палочку, а потом ему же и влетало или от дедушки с бабушкой, или от учителей.
Он привык, что его избегают. То, что Поттер сам, по собственной воле, согласился жить с ним в одной комнате, потрясло Северуса до глубины души.
Дверь открылась, и он торопливо изобразил на лице привычное бесстрастное выражение.
В комнату вошли Гермиона и Гарри, рыжий верзила со смущенным видом плелся позади. Северус мог ему только посочувствовать.
Северус взглянул на Гермиону почти со страхом. Вряд ли ее можно было назвать особенно привлекательной (растрепанные волосы и скромная серая мантия явно ее не красили), но в лице и взгляде было столько доброты, что она показалась Северусу даже еще прекраснее, чем его дальняя родственница Лидия Малфой, за которой увивались все чистокровные волшебники.
Гермиона искренне ему улыбнулась.
— Северус, если тебе здесь нравится, мы с Роном перенесем сюда твою кровать. Ты будешь жить в гостевой комнате вместе с Гарри. Согласен?
Сначала Северус хотел сказать «нет», просто ради того, чтобы увидеть их реакцию, но сразу же передумал. В жизни еще такого не было, чтобы люди сами отказывались от возможности его унизить. Он решил, что выжмет из этой ситуации все что можно, и робко кивнул. Улыбка Гермионы стала еще шире.
— Вот и отлично. Вы тут посидите пару минут, а мы принесем кровать.
В дверях Рон обернулся и окинул Северуса свирепым взглядом.
— Гарри не владеет магией. Если ты его обидишь, будешь иметь дело со мной. Тебе ясно?
Северус кивнул еще раз. Он знал, что такое честная ненависть. Любое другое отношение его нервировало.
— Рон! — воскликнула Гермиона. — Не пугай ребенка.
— Ты шутишь?! Только посмотри на него! Напугаешь такого, как же! — Рон рассерженно покачал головой и вылетел из комнаты.
Гермиона как будто хотела что-то сказать, но промолчала и вышла вслед за мужем.
Северус взглянул на Гарри, стоящего посреди спальни с совершенно растерянным видом.
— Почему ты согласился? — спросил Северус, как только они остались наедине.
Поттер подошел к кровати, чтобы собрать взрывающиеся карты. Казалось, ему тоже не по себе.
— Я не хотел, чтобы ты жил в лазарете.
— А какое тебе вообще до меня дело?
Поттер растерянно пожал плечами, словно и вправду не знал ответа.
Северус смотрел на его застывшее, бледное лицо, пытаясь найти хоть какой-то намек на хитрость. Вряд ли Поттер умел скрывать свои чувства. В его взгляде не было ничего, кроме страха.
«Страха передо мной, перед моим языком», — догадался Северус. Своего врага он мог бы допрашивать и дальше, пока не довел бы до слез, но Поттер доказал, что он не враг. Неожиданно Северус понял, что он впервые умудрился провести столько времени со своим ровесником и не нарваться на насмешку или оскорбление. Он знал, что делать, когда его оскорбляют, но как вести себя в сложившейся ситуации, понятия не имел. Так что пока лучше замять эту тему.
— Поттер?
Мальчик взглянул на Северуса.
— Меня зовут Гарри. Люди обычно называют меня Поттером, когда сердятся.
— Значит, Гарри.
— Что?
— Когда ты разговаривал с этими Уизли, что ты там говорил про чулан?
— Мои дядя с тетей не хотели, чтобы я жил у них, и поэтому они… они… запирали меня на ночь в чулане. — Поттер снова уставился на свои карты.
У Северуса похолодело в груди. Дедушка и бабушка ненавидели его с рождения, но даже они не заставляли его спать в чулане. Это… уму непостижимо. Теперь он вообще понять не мог, как Поттер умудряется быть таким доброжелательным.
Поттер уселся на пол и начал раскладывать карты, не обращая на Северуса никакого внимания.
Через несколько минут вернулись супруги Уизли.
Поттер вскочил на ноги, рассыпав карты и глядя, как завороженный, на плывущую по воздуху кровать.
— Ух ты! Как здорово!
Уизли дружно улыбнулись.
Гермиона начала двигать стоящую в комнате мебель, чтобы освободить пространство, а Рон тем временем попытался поставить кровать на место.
Северус мог бы спокойно смотреть, как они работают, но раз уж это делалось для него, и ему не хотелось казаться таким же бесполезным, как Поттер, он вызвался помочь.
— Что я могу сделать?
Рон посмотрел на него с таким видом, словно подозревал в каком-то коварном замысле, но Гермиона оценивающе на него взглянула и предложила:
— Можешь поставить тумбочку между кроватями?
— Герми, семилетнему ребенку еще рано… — Рон умолк, когда Северус вытащил палочку и спокойно перенес тумбочку, куда и требовалось.
— Спасибо, Северус, — откликнулась Гермиона, взмахом палочки отодвигая кровать к дальней стене.
Северус бросил на Поттера торжествующий взгляд. Но на лице Поттера не было зависти. Напротив, он пришел в полный восторг.
— Класс! А меня так научат?
— Да, — ответил Рон, установив на место вторую кровать. — Ну что, еще играть будем?
— А как же! — радостно воскликнул Гарри и выбежал вслед за Роном из комнаты.
Гермиона поправила одеяло на одной из кроватей. Северус заметил, что она принесла книги, которые одолжила ему почитать профессор МакГонагалл. Они плавали в воздухе возле двери, пока Гермиона не перенесла их на тумбочку. Покончив с постельным бельем, она предложила:
— У меня есть маггловские книги, которые могут показаться тебе интересными, Северус. Хочешь посмотреть?
— Маггловские? — Он ни разу еще не видел ни единой маггловской книги. Впрочем, если судить по рассказам родственников, магглы и читать-то толком не умеют.
— Да. У меня большая библиотека.
— Э… профессор Уизли? — Северус не знал, как называть Гермиону. Гарри звал ее по имени, но ведь взрослый Гарри был ее другом. Однако, судя по реакции мужа Гермионы, отношения между Северусом и супругами Уизли были далеко не дружескими.
— Я ведь не твоя учительница, Северус. Может, ты будешь называть меня Гермионой, как Гарри называет? — с готовностью предложила она.
— Хорошо, — согласился Северус, судорожно сглотнув. Ему было страшно, хотя он не понимал, почему. Под взглядом Гермионы он чувствовал себя беззащитным. Возможно, она наложила на него какое-то заклятие… Но ее карие глаза не были ни расчетливыми, ни хитрыми. Совсем наоборот.
— Ты хотел у меня что-то спросить? — напомнила она.
— Да. Поттера воспитывали магглы?
— Да, это так. Его родители были волшебниками, но после их гибели Гарри пришлось жить у маггловских родственников его матери. — Ее взгляд стал жестче. — Тебя это беспокоит?
— Что?
— Я знаю, что некоторые выходцы из старинных колдовских родов косо смотрят на «нечистокровных» волшебников.
Услышав из ее уст это ненавистное слово, Северус почувствовал, что его щеки горят от стыда. У него все внутри перевернулось, когда он подумал, что Гермиона знает о его происхождении, но потом до него дошло, что она говорит о Поттере, а не о нем. Ее волнует только Поттер.
Северус попытался проглотить застрявший в горле комок и ответил:
— Если он и магглорожденный, то мне это безразлично. Я не… это не проблема.
К его смущению, Гермиона заметно расстроилась. Ее последующие слова удивили Северуса почти так же сильно, как и решение Поттера жить с ним в одной комнате.
— Прости, Северус. Я ошибалась в тебе.
— Вы не ошиблись. Я не такой уж чистокровный.
— Что ты… ?
Он не хотел больше говорить на эту тему.
— Если не возражаете, не могли бы вы показать мне эти маггловские книги?
— Хорошо, — ответила Гермиона, но Северус видел, что ее глаза блестят от любопытства.
Удивляясь, что она не стала его расспрашивать, Северус вышел вслед за ней в гостиную.
