Глава 3. Огненные птицы
О судьбе земной сам себе — молчок.
Листик в клетку, пара фраз — и точка.
Самолетик мой, как большой сверчок,
Прыгнул в небо и растаял тотчас.
Оглянулся я, — а за мною след,
Как коса песчаная, белеет.
Заглянул в себя — там темно от бед.
Но теперь уж точно посветлеет!
Только там внизу каждый день — война,
Этот мир ей так легко разрушить.
Как неправый суд, за стеной стена,
И горят фонарики, как души.
Разошлись пути тех, кому домой,
Тех, кого свобода больше любит.
Только ты лети, самолетик мой —
Белый голубь с искоркою в клюве.
А. Земсков
«…Если долго что-то искать, то обязательно найдешь что-нибудь. Когда кругом тьма, когда мир полон боли и ненависти, когда гибнут безвинные, даже тогда где-то есть искорка света. Только остается один вопрос: где же находится это самое „где-то“. Можно потратить целую жизнь на поиски ответа и не найти ничего. А ведь нужно-то всего лишь зажечь искорку в самом себе. …Всего лишь качнуть Весы в сторону света… Вот идет человек, ты замечаешь на его лице слезы. Но ты проходишь мимо, потупив взгляд. Почему? Ответ прост: не хочется связываться с чужой болью. Своей за глаза хватает. …Механизм Весов вздрагивает и угрожающе покачивается. На правую чашу падает темная песчинка. Каждая песчинка — поступок человека. Песчинок больше, чем бесконечно много…
А если на твоих глазах гибнет абсолютно незнакомый тебе человек, сможешь ли ты шагнуть через инстинкт самосохранения и спасти чью-то чужую жизнь ценой своей собственной?.. Если сможешь, значит, ты один из нас… У магловского поэта есть замечательные строки:
— Вдруг будет пропасть и нужен прыжок…
Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?
— А… Э… — Так-то дружок…
В этом-то все и дело…
Разница между нами и остальными людьми в том, что они колеблются, а мы прыгаем сразу. Не пытаясь прикинуть на глаз глубину пропасти и силу шквала предстоящей боли. Кто-нибудь знает, в каких единицах измеряется человеческое страдание, горечь утраты, слезы ребенка? Как отмерять одиночество? В минутах, в словах? А может быть, в количестве осколков счастья… Один мудрец говорил: „Самая великая радость в жизни — это когда кончается боль“. Получается, что тот, кто больше страдает, и есть самый счастливый человек на свете. Но это только при условии, что „все имеет свой конец, свое начало…“. А если начало скрыто за туманами времени, а конец погребен под слоями вечности, тогда что? Вечная Дорога, которая тянется сквозь миры и пространства, Дорога, бесконечная и древняя, как сама Вселенная… И никакого покоя, только путь, стремление к чему-то…
— К чему?
— К освобождению.
— Освобождению кого от чего?
— Людей от их жестокости.
— Зачем?
— Потому что мы прыгаем сразу…
Говорят, что первая птица-феникс зародилась из пепла Первого из нас. Это был пепел сгоревшего сердца. Обычного человеческого сердца, ничем непримечательного. Даже имени-то этого человека никто толком назвать не может. Историки до сих пор спорят, мужчина это был или женщина… А какая разница теперь? Главное — что этот человек жил и сделал то, что сделал. Но, пожалуй, стоит все объяснить с самого начала.
…Это было очень давно. Еще в ветхозаветные времена. Шла война между двумя могущественными магами. Один называл себя Великим Белым, другой называл себя Великим Темным. Но единственная разница и была в названии. Оба стремились к безграничной власти, просто осуществлять эту власть собирались разными способами. Каждый вел за собой войска, состоящие из сторонников и безумных фанатов своей идеи. Войска сталкивались и разбивались вдребезги. Тогда собирались новые толпы, и все начиналось сначала… И среди этой бесконечной бойни жил человек, тот самый, Первый. Ни за кого не боролся, ничьи идеи не отстаивал, просто жил. У этого человека была одна цель: помогать другим. Война оставляла за собой тысячи сирот. Им приходилось выживать самостоятельно, постепенно зализывать раны, огрызаться и предупреждающе скалить зубы при всякой попытке какого-либо человека приблизиться к ним. А из озлобленных волчат, как известно, вырастают жестокие волки… Первый понимал „волчат“ как никто другой. Может быть, он сам пережил что-то подобное, а может, просто умел сострадать людям. История молчит об этом. Но, как бы то ни было, он старался помочь этим бредущим по краю пропасти маленьким людям. Поймать их за шкирку над самой бездной было не так уж и трудно. Трудно было заставить их больше не возвращаться к этой бездне. И он прикладывал все усилия, чтобы дать им хоть немного тепла, снова заставить их доверять окружающим. И, как ни странно, его слушались, ему верили, его любили.
Первый любил путешествовать. Путешествовать не для того, чтобы полюбоваться на достопримечательности и приобщиться к чужой культуре, а для того, чтобы встретить кого-нибудь на своем пути. Он никому не отказывал: если кто-то нуждался в помощи, он отдавал все, что у него было. Одни считали его святым, другие — раскаявшимся грешником, третьи — сумасшедшим. Последние составляли большинство. Маршруты его путешествий часто проходили там, где шли сражения Двух Магов, а если быть точным — сражения последователей этих магов. Первый никогда не ввязывался в бой. Он просто уносил раненых с поля битвы и оказывал им посильную помощь, не обращая внимания, за какую сторону те воюют. Многие люди благодаря его участию остались в мире живых. А однажды он закрыл своим телом ребенка. Малыш выжил, но Огненное проклятье оставило только горстку пепла от Первого. Никто бы и не запомнил этого странного чудака, если бы из его пепла ни появилась непонятная птица с красно-желтым оперением. Птица вскинула голову и запела. Воины перестали выкрикивать проклятья и опустили волшебные палочки. А птица все пела и пела. И от ее Песни становилось тепло на сердце. Это был первый на свете феникс.
С тех пор прошло много времени, фениксы расселились по всей земле. А человека, из пепла которого родилась первая птица, почти забыли. Но искры его огня продолжают жить в человеческих душах. И когда, выбирая между своей и чужой жизнью, человек выносит решение в пользу последнего, в мире рождается еще один феникс. Но порой бывает не так просто обрести покой. Если за чертой остались не только спасенные жизни, но и незавершенные дела, острые лезвия обид, если тяжелым грузом лежит на усталой душе нерастраченная сила, то приходится возвращаться. Не обретать заново тело, а просто возвращаться. Возвращаться и пытаться склонить чашу весов в сторону жизни… Это неправда, что мы не чувствуем боли. Мы чувствуем боль и отчаянье каждого человека. Во имя чего это?.. Не знаю. Может быть, в душах таких, как мы, полуволшебников-полуфениксов, просто живет любовь к ближнему.
…Если ты один из нас, то ты не сможешь просто так уйти. Ты будешь биться в сердца людей и встречать лишь недоуменные взгляды в ответ. Падать, подниматься снова и идти дальше, наплевав на разбитые суставы. Достучаться до сердец непросто. Для начала нужно, чтобы у людей были сердца. И если хоть один откликнется — это уже счастье, одна светлая песчинка на весах. Но только ОДНА. А их больше, чем бесконечно много… Но мир будет стоять. Несмотря на заколоченные двери. Мир будет стоять, даже если люди будут только страдать и ненавидеть. Самое важное, чтобы они хоть что-то чувствовали. А мы будем умирать и возвращаться. Снова и снова. Миллионы раз. Как умирают и возвращаются фениксы…»
Ох… да что же… просто ерунда какая-то! И зачем мне нужна была эта библиотека? Ничего не понимаю. «Разбирайся сам», — легко сказать. Книга все только запутала. «…Если за чертой остались не только спасенные жизни, но и незавершенные дела, острые лезвия обид, если тяжелым грузом лежит на усталой душе нерастраченная сила, то приходится возвращаться. Не обретать заново тело, а просто возвращаться…» — это что, иносказание какое-то? Или автор книги был приверженцем религиозной секты, которая проповедовала «Вечную Дорогу»?! А может, это я уже потихоньку схожу с ума? Нерастраченная сила. Предположим, она у меня осталась. Где-то на свете бродят две спасенные жизни. А обиды — что скрывать, есть. Возвращаться… Эх, знать бы как… Наверно, это тяжело. Видеть глаза близких людей, и понимать, что они не могут узнать тебя. Близкие люди…
Так. Если кто-то умирает, спасая чужую жизнь, то в мире появляется еще один феникс. Значит, у меня тоже есть своя огненная птица. Интересно, где она? Может быть, если найду ее, все станет ясно… Решено, ищу своего феникса! Для начала, навещу Фоукса. Будем надеяться, что из этой переделки я тоже выпутаюсь. Правда, теперь придется разбираться в одиночку. Черт, опять в одиночку… Гермиона, наверно, сказала бы, что нужно поискать дополнительную информацию, Дамблдор посоветовал бы быть осторожнее, а я…
А я «прыгаю сразу».
Корректор: Южный,
