Кто-то бьётся в дверь заколоченную…

Глава 8. Песчинка на весах

Никто не знает, что нас ждёт.
А мы судьбе не доверяем.
Никто не знает наперёд,
Где мы найдём,
Где потеряем.

А. Дементьев

Кэтти задумчиво брела по мокрой мостовой. Ледяные капли дождя стекали за шиворот, но Кэт и не пряталась от них. Она любила гулять под ливнем, и чем мощнее были потоки воды, тем лучше. Миссис Браун и Снэжд долго уговаривали ее остаться ночевать в приюте: «Ведь темно уже на дворе…» А вредный внутренний голос ехидно поддакивал: «А что ты дома делать будешь? Рыдать в подушку в полном одиночестве?». Но Кэт упрямо настояла на своем. Тем более что плакать уже совсем не хотелось. Нет, она не поверила рассказу старого учителя… Ну, разве только чуточку. Совсем-совсем чуточку. И от этой «чуточки» настроение заметно повысилось. А может, оно повысилось оттого, что Брайтли весь вечер просидел у нее на плече, щекоча ей ухо своим оперением и периодически заводя грустную, щемяще-красивую песню. Тепло, исходящее от птицы накрывало Кэт пуховым одеялом радости. Ей хотелось сохранить в памяти этот момент хрупкого царства детской сказки про колдунов и ведьм. Она боялась, что от какой-нибудь прозаичной житейской фразы таинственное очарование вечера исчезнет, и поэтому поспешила покинуть гостеприимные стены старого приюта. Кэтти бесцельно плутала по улицам города, стараясь не расплескать переполнявшее ее ощущение умиротворенности и приближающейся доброй сказки. Сказки с хорошим концом. Таким, где все будут жить долго и счастливо. Кэт чувствовала, что если ей навстречу попадется какой-нибудь прохожий, то она от полноты чувств полезет к нему целоваться. На губах блуждала мечтательная улыбка. А если представить, что все это правда? Что, если Мерлин был на самом деле? Если ведьма на помеле вовсе не выдумка? Кэт хихикнула: интересно, а на шабаш они слетаются?.. Тоненький голосок здравого смысла сообщил ей, что она идиотка. Кэт целиком с ним согласилась, но прибавила, что лучше быть счастливым идиотом, чем несчастным мудрецом. Здравый смысл от удивления замолчал. Кэт воспользовалась этим моментом и пустилась вприпрыжку по лужам, поднимая за собой тучи брызг. В голове назойливо крутились строчки из детской песенки-считалки:

«Они не испаряются, она не растворяются,

Рассказанные сказки, промелькнувшие во сне…

В страну чудес волшебную они переселяются,

Мы их, конечно, встретим в этой сказочной стране…»

Кэт запрокинула голову и стала ловить губами дождевые капли. Господи, как же не хочется идти домой… Опять знакомые до зубной боли стены, серенькие обои, будильник, тикающий как бомба с часовым механизмом. Как это все надоело… Интересно, что бы сказал ее муж, придя с работы и не обнаружив ее дома? «Хи-хи-хи» три раза. Наверное, даже не заметил бы ее отсутствия: приходя домой, он просто сразу засыпал от усталости. Кэтти зажмурилась и прислушалась к своим ощущениям: тугие холодные струи дождя били по ее лицу с каким-то ожесточением, голова слегка кружилась от недосыпа… Она тряхнула мокрыми волосами и бросила взгляд на витрину какого-то магазина. Увидела, ЧТО там отразилось, и порадовалась отсутствию прохожих на улице. Она всегда знала, что в мокром виде смахивает на кошку, которую по ошибке запихнули в стиральную машинку, но не до такой же степени… «Так, миссис Лэнд! А ну марш домой, пока воспаление легких не заработала!!!» — скомандовала она самой себе. Потом глубоко вздохнула, развернулась на 180 градусов и решительно пошлепала по лужам. Хорошее настроение как-то сразу улетучилось, а мысли о добрых волшебниках и прекрасных принцах стали казаться абсолютной чепухой. Тем более что до дома идти предстояло через, мягко говоря, не самые благополучные кварталы. Вот вам и Хэллоуин…

— Эй, парень, тебе нехорошо?

Я почувствовал, как меня пробирает дикий хохот: нет-нет, все в порядке, лучше некуда…

— Ох, ну и молодежь пошла… Ты чего налакался?

Запах перегара. Ясненько, это хозяин забегаловки «На дне бутылки»!.. Нет, нельзя терять достоинство. Вот сейчас встану, спрошу у него, где нахожусь. Легче сказать, чем сделать: ноги почему-то стали ватными и не желают слушаться своего нового хозяина, руки дрожат. Сколько я уже сижу в этой луже? Час? Два? Феникс умолк, голоса тоже молчат… Что, черт побери, делать прикажете?! Но судьба в лице хозяина трактира уже приняла решение. Меня подхватывают под руки, вытаскивают из лужи и куда-то несут. Хм, не думал, что в этом пьянице столько сил. Хотя я, наверно, сейчас крепким телосложением не отличаюсь, и ему не очень тяжело. Замечаю, как где-то сбоку мелькает стойка бармена… Значит мы уже внутри. Ступеньки… Темно. Странно, что я не чувствую холода. Мой спаситель осторожно кладет меня на кровать и зажигает лампу.

— Ты что, все это время сидел у крыльца под дождем?

— Д-да, — язык с трудом ворочается.

— Тебе идти некуда?

Задумываюсь на несколько секунд: а действительно, куда мне идти? В Хогвартс к Дамблдору? Он считает меня убийцей… Гермиона, Рон, Луна… Да меня ж никто не узнает в таком виде. В лучшем случае упрячут в клинику святого Мунго. Вот ч-черт!

— Некуда.

— Ты сбежал из тюремной колонии?

— Нет, сэр, я не преступник, мне просто негде жить.

— Для таких случаев есть приюты.

— Э-э…

— Так. Ясно. Забитый беспризорник, сбежавший из детдома. И что мне с тобой делать?

— Сэр, разрешите мне остаться переночевать здесь! А завтра утром я уйду.

— Куда?

— Мне нужно в Лондон…

- В таком-то виде? И на какие шиши ты вообще собрался добираться на другой конец страны?

— Сэр, пожалуйста…

— Так!!! Молчи и слушай. Ты останешься здесь до тех пор, пока не очухаешься. Будешь работать у меня помощником в баре и получать жалование. Возражения не принимаются. Есть хочешь? Да что я спрашиваю, конечно же, хочешь.

Звук захлопывающейся двери. Великий Мерлин… Что-делать-что-делать-что-делать? Этот человек говорил что-то про другой конец страны. Господи, куда меня занесло?! Так. Закрываю глаза и делаю глубокие вдох, чтобы успокоиться. За прошедшие двадцать с лишним лет очень многое изменилось. В конце концов, не зря же я исходил Лондонскую Магическую библиотеку вдоль и поперек… Перемещаться тем способом, которым я пользовался, будучи… э-э… бесплотным, у меня уже не получится. Значит единственный выход — последовать совету хозяина трактира и остаться здесь, хотя бы ненадолго. Ровно на столько, сколько понадобится, чтобы проверить свою магическую силу. А в том, что она у меня есть, я почему-то не сомневаюсь.

Звук шагов, кряхтение и скрип двери — мой спаситель вернулся. Я лежу неподвижно, закрыв глаза. Звон тарелок — он поставил на стол поднос с едой. Я жду, когда он уйдет, но вместо этого… Едва удерживаюсь от изумленного возгласа. Ох, что-то нервы сдавать стали. Меня по-отцовски заботливо укрывают одеялом, слышится шепот: «Бедняга, продрог весь…» И только после этого человек выключает свет и уходит. Елки-палки… Последний раз меня так заботливо укутывали в одеяло, когда мне было… э-э… около года, только это делала моя мать, и я этого уже не помню. В груди вдруг теплым котенком начинает возиться благодарность к незнакомому человеку. Я судорожно вздыхаю и ощущаю как руки и ноги медленно, но верно приходят в повиновение. Осторожно сажусь в кровати и осматриваюсь: низкий потолок, облезлые обои, скрипучая кровать, кривоногий столик в углу и… больше ничего, собственно говоря, — классическая комната холостяка. Ценой неимоверных усилий сползаю с кровати и подхожу к окну. На улице все еще идет дождь. Интересно, он вообще когда-нибудь кончается? Провожу рукой по стеклу и вдруг замечаю на ладони слегка подсохшую ссадину. А-а, это я проверял свою чувствительность к боли… Осторожно шевелю пальцами, а потом, осмелев, сжимаю кулак. Кожа натягивается, и под засохшей коркой опять начинают набухать капли крови. Я ничего не чувствую и резко встряхиваю рукой. Несколько алых шариков падают на подоконник. Со стороны, наверно, смахиваю на мазохиста. Я задумчиво дую на ссадину… ??? Не понял… Рана медленно исчезает и через полминуты на ладони не остается даже следа. Ох, елки-палки… Не-ет, все. Утро вечера мудренее. Пора спать.

Промучившись в кровати до унылого серого рассвета, но так и не заснув, я оторвал голову от подушки и мрачно посмотрел на тарелки с едой, которые вчера заботливо принес ему хозяин трактира. Они почему-то не вызывали никаких эмоций. Абсолютно никаких. Я еще раз внимательно оглядел комнату, но ничего нового не увидел. В дневном свете все было еще хуже: грязно, пыльно, но, по крайней мере, хоть мышей нет. Бросив презрительный взгляд на пищу, я выпутался из одеяла и решил, что раз уж делать все равно нечего, то можно приступить к выполнению обязанностей помощника бармена.

Подхватив поднос со стола, я спустился вниз. Часы на стойке показывали 7.00. Что ж, не так уж и рано. Где в этом доме находится швабра? Все-таки жизнь с Дурслями — бесценный опыт. От бурной деятельности меня оторвал чуть насмешливый возглас.

— Хэй, шальной! Что тебе неймется? Дай человеку хоть в праздник выспаться нормально.

«Шальной» резко затормозил и прищурился, вглядываясь в темный угол. Около лестницы стоял владелец забегаловки. Он потягивался и со вкусом зевал, разглядывая своего гостя. В глазах светилась добродушная насмешка: «Эх, молодежь-молодежь…». Мужчина кряхтя подошел ко мне.

— Что, не спится на новом месте?

— Ага.

Теперь у меня была возможность рассмотреть своего благодетеля получше. Мы несколько минут молча занимались своими делами: хозяин трактира протирал стойку, а я орудовал шваброй. Я исподтишка разглядывал мужчину: клетчатый пиджак, видимо, служил своему владельцу в течение долгих лет, штаны, перетянутые на поясе за неимением ремня каким-то шнуром, болтались колоколами вокруг худых ног, на ногах красовались ботинки с почти оторванной подошвой. В неверном утреннем свете человек казался старым. Глубокие тени залегли под глазами, резкие линии морщин разбегались веером на лбу, во рту чувствовалась явная нехватка передних зубов… Но при всем при этом, в давно нечесаных каштановых волосах не было и намека на седину. Нет, на обычного пьяницу он не был похож. Просто помятый жизнью человек… Сильно помятый. Я улыбнулся. Мужчина усмехнулся в ответ щербатой и оттого еще более забавной улыбкой. Я задумчиво поинтересовался:

— А почему вы помогли абсолютно незнакомому человеку?

— Жалко тебя стало. А насчет незнакомого… это поправимо. Меня зовут Джеральд Коуп… Можешь называть меня дядюшкой Джерри.

— Хорошо, э-э… дядюшка Джерри.

Коуп добродушно засмеялся над моей заминкой.

— А как твое имя, чадо непутевое?

— Г… Грэгори.

— Ну что ж, Грэг, будем знакомы.

Мужчина пожал руку «Грэгу».

— Ну, раз ты так жаждешь помочь, то приготовь завтрак. Кухня вон там.

— Да, мистер… дядюшка Джерри.

Я быстро расправился со шваброй и почти бегом бросился на кухню. Зачем было врать этому человеку? Ведь он просто спросил мое имя… Я с остервенением принялся нарезать бекон. Так, где-то здесь должно быть масло. Я протянул руку и… масленка оказалась у меня на ладони. Определенно, магическую силу я не потерял. Подавив истерический смешок, я философски решил принимать все как данное. Даже то, что плита сама включилась под моим взглядом.

— Грэг, сколько можно возиться? Я скоро с голоду умру!

— Иду, дядюшка Джерри. Все уже готово.

Я быстро покидал все на поднос и, прокляв про себя всех фениксов и в особенности Первого, вышел из кухни.

Джеральд Коуп сидел за одним из столиков, склонившись над чем-то. Я подошел поближе и аккуратно поставил поднос в сторону. На предусмотрительно расстеленной газете лежала крошечная деревянная модель парусного корабля. Я удивленно поднял брови и осторожно протянул руку:

— Можно?

— Конечно.

Поверхность дерева была абсолютно гладкой, на боку парусника красовалась надпись: «Норфолк». Я вопросительно посмотрел на Коупа. Тот усмехнулся.

— Эх, молодежь… Вот я в твоем возрасте просто грезил парусами. Ну, слушай. На парусной шхуне «Норфолк» в 1798 году был открыт пролив Джорджа Брасса…

Я внимательно слушал неторопливую речь, и сам не заметил, как рассказ захватил меня.

За окном снова начинался дождь, но неприкаянным душам в трактире «На дне бутылки» было абсолютно на это плевать. Две взъерошенные макушки, русая и каштановая, склонились над столом, любуясь миниатюрным парусником.

— …Из этого корабля сейчас сделали памятник, и теперь он стоит на вечном якоре в Сиднее. Из его деревянного киля было выточено несколько сувениров. Один из них ты держишь в руках.

— То есть это кусок настоящего парусника?

— Можно сказать и так.

— А как он к вам попал?

— Когда-то я ходил в море… Это долгая история.

— Расскажите. Все равно спешить некуда. По-моему, здесь бывает мало посетителей.

— Ну тогда приготовься долго слушать. Кстати, можешь оставить эту модель себе на память.

— Но она же, наверно, дорога вам…

— Переживу. Ну так вот. Слушай рассказ старого морского волка…

Русоволосый юноша с не по возрасту серьезными глазами держал в руках выточенный из дерева парусник, а пожилой мужчина, улыбаясь щербатой улыбкой, отечески смотрел на него…

Огромный механизм Весов пришел в движение, угрожающе заскрипел и накренился. На чашу добра упала одна светлая песчинка… А ведь всего-то лишь, какой-то трактирщик пожалел незнакомого мальчишку.