Глава 10. Младший брат.
Чпок… Чпок… У-у, зараза! Чпок… Ну же, последний гвоздик остался… Е-есть! Один готов. Никогда не думал насколько сложным может оказаться на первый взгляд вроде бы простое дело — открыть заколоченный ящик. Нет, конечно, обычные гвозди вытаскивать приходилось (у Дурслей всякая работенка перепадала) но гвозди, заколоченные с такой любовью — брр, увольте… Я в последний раз полюбовался на извлеченный трофей с покореженной «шляпкой» и только потом отодвинул деревянную крышку ящика.
Дело в том, что Капитан решил основательно подготовиться к грядущей вечеринке, «дабы не посрамить свое заведение перед лицом представителя высшей власти». Представитель высшей власти — это мистер Дризлинг. Майк долго возмущался по поводу раболепного отношения к «какому-то таракану», но всеобщими усилиями его убедили, что такую удобную возможность показать себя с лучшей стороны упускать нельзя. Действительно, случай выпал просто замечательный: двадцать пять лет с основания школы — это, можно сказать, самый настоящий юбилей. Поскольку праздник хотели устроить большой, в присутствии родителей и попечительского совета школы, то постараться надо было на славу. Отмывали окна, стены, полы, мебель — все, что можно было мыть, не боясь, что оно расклеится или облезет. Братья Клауд притащили откуда-то ведерко бежевой краски и взялись за «реставрацию фасада». Рози с огнем в глазах оккупировала кухню, заявив, что путь к сердцу попечительского совета лежит через жареного цыпленка с картошкой, и теперь она только периодически выныривала из клубов пара с воплем «где у вас тут перец/масло/соль». Все это происходило под аккомпанемент не всегда стройного пения: Майк и Ларри умудрялись устраивать импровизированный концерт даже во время напряженной работы. Я был на подхвате и бегал вверх-вниз по лестнице с разными поручениями. Во время раскопок на чердаке обнаружилось несколько деревянных ящиков с непонятным содержимым. На мой вопрос о находке дядюшка Джерри ответил обрадованным взглядом:
— Такие небольшие, крышки коричневой краской покрашены, да?
— Угу…
— Здорово! Я о них и забыл уже. Там посуда, старый сервиз. Я, когда переезжал сюда, упаковал его намертво: думал, что и не воспользуюсь уже. Ты возьми молоток, гвозди повытаскивай… Посуда — в самый раз для попечительского совета.
После долгой борьбы с гвоздями, я все-таки открыл один из злополучных ящиков. Интересно, что Капитан имел в виду под «посудой для попечительского совета»? Загадочный сервиз был тщательно завёрнут в оберточную бумагу, а деревянные стенки ящика покрывал толстый слой замши. Я осторожно вытащил сверток, лежащий наверху, и зашуршал упаковкой… Ого, попечительскому совету можно только позавидовать. С такого блюда есть — просто кощунство. Да я на месте Капитана выставлял бы эту посуду на витрине, чтоб все коллекционеры антиквариата локти себе искусали от зависти. Тонкая фарфоровая тарелка, оказавшаяся у меня в руках, была настоящим произведением искусства: из центра блюда расходились волны, любовно вырисованные бирюзовой краской; завитушки и черточки переплетались настолько, что создавалась иллюзия бесконечного движения, словно у меня перед глазами была не тарелка, а поверхность воды, подернутая неуловимой рябью. Я осторожно положил блюдо на место. Откуда это чудо у Капитана? С ним даже позолоченные кубки Хогвартса не идут ни в какое сравнение! Хотя, конечно же, в школе было много удивительных по красоте вещей… Но тут произошло нечто, заставившее меня мгновенно забыть о нахлынувшей ностальгии: по «глади моря» пробежала сильная волна, и на поверхность «вынырнула» русалка. Деловито поправила зеленые волосы, так, чтобы эффектнее струились по плечам, хлопнула хвостом, взбивая пену. Я ошарашено наблюдал, как белые барашки волн складываются в изящную надпись: «Старику Джерри. За то, что верил в чудо». Н-да, шизофрения, последняя стадия. Какие могут быть движущиеся картинки на магловской тарелке?! Русалка издевательски улыбнулась мне и замерла, превращаясь в обычный узор на обычном фарфоровом блюде. Надпись тоже осталась, но волны застыли и уже не казались настоящими. Самое время испугаться за свой рассудок и обратиться к психоаналитику…
— Грэ-эг, вылезай: у нас стремянку держать некому!
— Ага… Иду.
Стоило мне очутиться на первом этаже, как в нос ударил непередаваемый аромат чистящих средств и подгоревшего лука. Глаза мгновенно начали слезиться, в горле заскребло.
— Люди-человеки, вы б хоть дверь открыли, что ли…
— Пробовали: сквозняк такой, что я с лестницы падаю, — Дэн жизнерадостно улыбнулся мне, хлопая пшеничными ресницами, и махнул рукой. — Видишь, осваиваю профессию эквилибриста.
Я сглотнул и поспешно вцепился в стремянку, на которой балансировал Клауд-младший: хлипкая конструкция не внушала абсолютно никакого доверия. А мальчишка, как ни в чем не бывало, продолжал махать шваброй где-то под потолком… Мои нервы не выдержали:
— Профессия камикадзе по тебе плачет. Тихо, свалишься же!
— Не-е, я летучий. Смотри…
С этими словами он сиганул с верхней ступеньки на пол. Расстояние приличное — метра два. Если повезет, то все ограничится парой синяков. Я, как в замедленной съемке, наблюдал за угловатой фигуркой с выпирающими по-воробьиному локтями и тонкой шеей с острым кадыком. Перед падением Дэн весь как-то подобрался, втянул голову в плечи, всем своим видом напоминая взведенную пружину. Никакого толчка, сопровождающего обычный прыжок, не было: просто легкое движение вперед — и вот уже расстегнутая спортивная кофта хлопнула за плечами, словно парашют. Тихий удар о пол послышался на долю секунды позже, чем должен был. Мальчишка упруго приземлился на обе ноги, изящно и ловко, как кошка. Мне показалось, что он сейчас снова мячиком подпрыгнет вверх, до того сильна была иллюзия взведенной пружины, но ничего подобного не произошло. Дэн просто подтянул съехавшие штаны и внимательно посмотрел на меня, видимо, ожидая одобрения. Я то ли от удивления, то ли с перепуга за юного акробата, выпалил, не задумываясь:
— Тебе бы в квиддич играть.
— А что за игра такая? — ультрамариновые глаза лучились любопытством.
— Э… Ну, понимаешь, у нас в приюте такую забаву изобрели… — я пытался придумать правдоподобное толкование непонятному слову, но в голову, как назло, ничего не приходило. Дэн, сам того не зная, помог мне увести разговор от опасной темы:
— Прыгать, что ли, надо откуда-то? У нас мальчишки часто устраивают соревнования по прыжкам с крыши сарая…
— И как?
— Я чемпион. Остальные с синяками и царапинами…
— А что родители говорят?
— Что в меня бес вселился, — Дэна это предположение очень забавляло. — Только я думаю, что это не бес. Это Дар. Из космоса…
— Золотце, не пудри Грэгу мозги со своей теорией о загадочных инопланетянах… Кстати, еще раз поймаю у сарая — уши надеру, не пожалею, — Остин улыбнулся мне и слегка встряхнул братишку за шкирку. — Как говорили в старину, битие определяет сознание… Не обращай внимания на этого акробата, Грегори. Он у нас фантазировать любит: пару дней назад абсолютно серьезно рассказывал отцу про скелет лошади с перепончатыми крыльями, который пасся на заброшенном пустыре за нашим домом.
— Он не пасся, он там просто гулял…
Я поморщился: ой, не нравится мне все это, ой, не нравится. «Скелет лошади с перепончатыми крыльями» — знаем, уже проходили. Только вот магл не может видеть фестралов. Я тряхнул головой, отгоняя навязчивые подозрения, но на всякий случай спросил:
— Дэнни, у тебя когда день рождения?
— Шестого марта. Самое замечательное время года: снег тает, трава пробивается… А что?
— Да так, просто. И сколько же тебе будущей весной стукнуть должно?
— Одиннадцать, — радостный взгляд широко распахнутых глаз, полный осознания своей взрослости и значимости.
Возраст подходящий, только сам по себе он ничего не значит, и спешить с выводами нельзя. Надо просто расспросить Дэна о «скелете» поподробнее. Но это потом, не сейчас. Сейчас — уборка, антикварные тарелки, подгоревший цыпленок и подготовка к выступлению. Даже и не знаешь, за что взяться в первую очередь.
— Грэг, ты сервиз распаковал? Тащи его в кухню, — только не это: опять идти гвозди вытягивать.
— Через десять минут все будет готово, капитан Коуп!.. Скажите, а откуда у вас эта посуда? Как будто не блюда, а картины.
— Подарок от старого друга. В благодарность за… Ох, да там на одной тарелке прям так и написано, за что благодарность. Я, когда в море ходил, много друзей себе по всему свету завел, — щербатая усмешка осветила комнату не хуже любой лампы. Мои губы непроизвольно расползлись в ответной улыбке, хотя повода для веселья не было: Капитан, несомненно, много раз разглядывал свой сервиз и, по-видимому, ничего особенного не замечал. И везет же мне на странности!
Уже к вечеру все было отмыто до блеска, выкрашено и приготовлено. Последний гвоздь из крышки последнего ящика был благополучно извлечен, правда, ценой неимоверных усилий. Русалок на тарелках больше не оказалось: просто мне тогда попалось «главное» блюдо в сервизе. Осторожно перетаскивая посуду с чердака вниз на кухню, я размышлял о своих «галлюцинациях». Готов поклясться на чем угодно: рисунок зачарован, причем не обычным заклинанием, заставляющим двигаться картины, а чем-то незнакомым мне. Что само по себе уже странно: прогулки по Лондонской Магической библиотеке принесли свои плоды — я знал о магии почти все, правда, только теорию, попрактиковаться возможности не было. Капитан сказал, что это подарок старого друга. По всей видимости, друга-волшебника. И что дальше? А ничего. Это мог быть кто угодно. Остается только надеяться, что загадочный друг в скором времени наведается Капитану в гости. Мои размышления прервал сердитый возглас Рози:
— Джастис, меня абсолютно не интересует, что ты думаешь о моих кулинарных способностях!!! Я же молчу по поводу твоих вокальных данных.
Опять ругаются. Счастливые люди, мне бы их проблемы… Я принюхался: из кухни доносился неземной аромат жареной птицы, перебивающий даже стойкий запах краски. Проветрить бы тут все как следует, а то носы из попечительского совета не выдержат такой ядерной смеси… Занятый своими обонятельными ощущениями, я споткнулся о крышку ящика, которую сам же бросил на лестнице, и замер, балансируя на ступеньке. Верхняя тарелка из стопки посуды, находящейся у меня в руках, угрожающе покачнулась и начала неотвратимо падать. Я трусливо зажмурился, ожидая услышать тоскливое «дзынь». Ненавижу звук бьющейся посуды: он какой-то безнадежно непоправимый. Но было тихо. Что-то тут не то, слишком долго летит. Я открыл глаза и увидел Дэна, стоящего и основания лестницы, метра за три от меня. В руках у мальчишки была тарелка, целая, ни единой трещинки. Клауд-младший испуганно сверкнул васильковыми очами:
- В-вот… я иду, смотрю: падает.
Ответ исчерпывающий. Счастливчик ты Дэнни, в Хогвартс поедешь следующей осенью. Я улыбнулся и жизнерадостно поблагодарил его, но, кажется, мои слова звучали слишком бодро. Прямо-таки, неприлично бодро. Видно было, что Дэн заметил фальшь: он испугался сильнее, и веснушки темными пятнами проступили на побледневшей коже. Сказать, что я в этот момент себя просто ненавидел, значит, ничего не сказать. Мальчишке сейчас больше всего была бы нужна дружеская поддержка и спокойное взвешенное объяснение произошедшего, а я стоял и улыбался, как полный дурак. Ситуацию надо было спасать.
— Понимаешь, это, — кивок на тарелку в его руках, — значит, что ты… гм. Ну, это не недостаток. Скорее, редкая способность, талант, что ли… Таким даром владеет не каждый; людей, похожих на тебя не так уж и много… — лучше бы я вообще молчал.
И без того огромные глаза мальчишки теперь стали напоминать блюдца из сервиза Капитана Коупа. Такие же круглые и большие, а радужка словно покрыта синей люминесцирующей эмалью. Мелькнула мысль, что из Дэнни получится очень сильный колдун. Почему я так решил — непонятно. Наверное, во всем виновата улыбка, искрящаяся в глубине зрачков и придающая всему его облику какую-то светлую дружелюбную ауру. Знакомая такая улыбка. Как у Дамблдора… Что-то странные сравнения мне в голову лезут.
— А… ты ведь тоже с талантом, да?
Я мысленно чертыхнулся и постарался придать своему лицу насмешливо-сердитое выражение, но, кажется, вопрос был риторическим.
— Почему Остин не увидел тот скелет с крыльями? Я ж ему показывал, куда смотреть надо… Это навсегда или с возрастом проходит? А родителям можно рассказать? Познакомишь меня с кем-нибудь… ну, таким? — вопросы посыпались, как горох из прохудившегося мешка.
Я осторожно спускался по лестнице, старательно глядя под ноги и всем своим видом показывая, что покосившиеся деревянные ступеньки целиком поглотили мое внимание. Лестница кончилась — избегать ответа уже не представлялось возможным. Я аккуратно водрузил стопку тарелок на стол и покосился на мальчишку, смутно надеясь, что тот забыл обо мне и умчался помогать брату. Надежда не оправдалась. Взъерошенное и жутко взволнованное чадо всем своим видом требовало разъяснений. Неплохо было бы сейчас вспомнить себя на первом курсе, но нужные ассоциации почему-то напрочь выветрились из головы. Дэнни выжидательно переминался с ноги на ногу и крутил в руках многострадальное блюдо. Я вздохнул и начал длинный рассказ о магах и магглах, о волшебных тварях и древних артефактах, о зельях и чарах. Кажется, кое-какие детали я упустил, что-то приукрасил, но Дэн был моей лекцией сильно впечатлен и прерывал меня только невразумительными междометиями. В конце концов, вывалив на голову ошеломленного мальчишки краткую информацию по истории Хогвартса и окончательно добив его заявлением о том, что следующей осенью он сам все воочию увидит, я со спокойной душой отправился на кухню, где все остальные уже битый час пытались утихомирить не на шутку разошедшихся Рози и Майка. Дэн, словно опомнившись, потряс головой и поплелся за мной, по всей видимости, решив, что обо всем этом можно будет подумать попозже, а сейчас главное — подготовка праздника.
Вечер приближался неумолимо. Мохнатые осенние сумерки уверенно расползались по земле, и в полутьме жидкую рощицу рядом с трактиром можно было принять за целый лес. Пусть не очень дремучий, но все-таки лес. Дэнни напрочь прилип к окну, изредка пугая всех выкриками: «Вижу! Едут! Едут-едут-едут!!! А… Нет, показалось…»
Рози бдительно охраняла кухню от всяческих покушений со стороны оголодавших работников. К семи часам вечера, когда после многочисленных пререканий и споров было решено, что, где и как поставить, суматоха слегка улеглась, и нервозную тишину нарушало только мелодичное бренчание гитары — Ларри, лениво прикрыв глаза, перебирал струны, всем своим существом излучая спокойствие и уверенность. Чего нельзя было сказать о Майке: он с мрачным выражением лица носился из угла в угол, сквозь зубы бормоча что-то про глупую затею, которая может все только испортить. В сотый раз проводив борца за справедливость взглядом, Остин глубоко вздохнул и четко произнес в сторону дверного проема, в котором секунду назад скрылся Джастис:
— Успокойся. Нам не нужен солист с дрожащим голосом. Рози, дай ему что-нибудь поесть, а то у Майка на почве поднятых нервов и пустого желудка начнется истерика.
В ответ донеслось только жалобное бряканье тарелок. Ларри хмыкнул, не открывая глаз и продолжая наигрывать какую-то незатейливую мелодию. Одну из тех, что всегда кажутся смутно знакомыми, но забываются почти сразу, как их услышишь. Поудобнее устроившись на жестком стуле, я приготовился к долгому ожиданию, стараясь побороть ворочающийся в животе неприятный холодок. Капитан тяжело вздохнул, пробрался за свою стойку и принялся протирать стаканы. Он тоже волновался: его руки дрожали и, когда он переставлял бокалы, слышался тонкий стеклянный перезвон, напоминавший комариный писк. Если не принимать во внимание зависшее в воздухе ожидание, то атмосферу в «Донышке» можно было бы назвать уютно-домашней. Переливы гитары, звон посуды, веснушки Клауда-младшего… У этого мальчишки талант освещать все, к чему он прикасается, своей жизнерадостностью. Засмеялся — и рыжие искорки брызжут в разные стороны. Мальчик-солнце, дарящий окружающим сполохи душевного света. Такому нельзя не улыбнуться в ответ.
Ларри в конце концов оставил гитару в покое, обвел взглядом зал и со вздохом поинтересовался:
— А что петь-то будем перед попечительским советом?
— Майк говорил, что вы сами сочиняете песни. Ну, вот и спойте что-нибудь такое… Рассчитанное на широкую публику, — посоветовал я.
— Про кота. Дризлинг возражать не станет. Да и родителям понравится. Моей маме, во всяком случае, точно, — встрял Клауд-младший. Ларри обернулся, задумчиво глянул на Дэна, а потом медленно кивнул:
— Ты прав. То, что надо. Майк! Споешь «Корабельного Кота»?
— А куда я денусь? — Майк, выталкиваемый недовольной Рози, наконец выполз из кухни и теперь с глубокой тоской смотрел в окно через плечо Дэнни. Капитан укоризненно покачал головой:
— Ну, что ж ты так… Никто ведь не заставляет.
Майк уже собрался что-то ответить, но его опередил звонкий вопль Дэнни:
— Едут! И идут! Теперь точно не показалось!
Кажется, Капитан все-таки разбил один стакан. Хотя вполне возможно, что звон донесся из кухни — Рози тоже нервничала. Несколько секунд Дэнни напряженно всматривался в туманные сумерки за окном. Когда снаружи раздался неровный гул автомобильного двигателя, сомнений не осталось ни у кого, и все, как по команде, повернулись к входной двери.
Первым в «Донышко» ворвался мистер Дризлинг. Не вошел, не влетел, а именно ворвался, чуть не снеся дверь с петель. Я как-то сразу понял, что это именно он: при появлении этого гостя брезгливая гримаса скривила губы Майка, а Ларри подчеркнуто вежливо с ним поздоровался, старательно скрывая насмешливую улыбку. Маленького роста, с розовой залысиной на лбу и бегающими черными глазками, он совсем не подходил к традиционному образу директора школы. Таким должен быть какой-нибудь мелкий чиновник, клерк, а не человек, работающий с детьми. Прозвище «Живчик» очень подходило ему: он делал много лишних движений, постоянно поцокивал языком, промокал блестящий от пота лоб безразмерным носовым платком в сине-зеленую клетку, суетился и что-то говорил, не умолкая. Пробыв в «Донышке» меньше минуты, он успел отдельно поздороваться с каждым из присутствующих, огорошить Капитана бешеным шквалом энергии и выяснить мое имя.
— А-а, я-то гляжу: незнакомое лицо… И надолго вы к нам, мистер Гоуст? К родственникам приехали, да? Тоже увлекаетесь самодеятельностью? — последнее слово было не произнесено, а выплюнуто. Не дожидаясь ответа ни на один из своих вопросов, Дризлинг напоследок пожал мне руку и умчался куда-то, обстреливая окружающих всезнающими улыбками. Я с огромным трудом подавил желание вытереть ладонь о край свитера, но, похоже, неприязнь была просто написана у меня на лице. Ларри, глядя в мою сторону, понимающе хмыкнул и развел руками: «Вот, мол, какое начальство в нашей школе, ничего не поделаешь».
Зал постепенно заполнялся людьми. Среди приехавших были не только взрослые: я видел, как несколько незнакомых мне ребят подошли к Капитану и о чем-то ему рассказывали. Рози, полностью взявшая на себя роль хозяйки праздника, мило улыбалась всем и, ловко лавируя между столами, рассаживала гостей. На мою скромную персону никто не обращал внимания, и я, пользуясь случаем, поспешил ускользнуть в сторону. Утащив с какого-то подноса бутерброд и удобно устроившись на лестнице, ведущей на «верхнюю палубу», я приготовился наблюдать. Столы были расставлены полукругом так, чтобы около стены оставалось свободное пространство для сцены. Вдоль стены стояли несколько стульев. Для выступающих — догадался я. Живчик поднялся со своего места и постучал вилкой по бокалу, призывая собравшихся к тишине. На лице директора было написано раздражение, наверно, ему нетерпелось произнести речь. Когда все внимание сосредоточилось на нем, Живчик довольно улыбнулся и, старательно откашлявшись в свой огромный платок, начал говорить:
— Дамы и господа! Рад приветствовать вас на празднике, посвященном 25-летнему юбилею учебного заведения, директором которого я являюсь уже не первый год…
От смеха я чуть не подавился бутербродом. Говорит с такой гордостью, словно собственноручно «учебное заведение» построил. Кажется, не только я нашел интонации директора смешными: в зале раздалось нарочито громкое фырканье, и все, как по команде, обернулись в сторону Майка. Тот стоял с абсолютно невозмутимым видом и, прищурившись, глядел на Живчика. Прищур не сулил ничего хорошего. Рози, с самого начала не спускавшая с Джастиса взгляда, нахмурилась и сжала кулаки, готовая задавить конфликт в зародыше, но Майк, по всей видимости, не спешил начинать открытые военные действия. Живчик ответил Майку таким же недобрым прищуром и продолжил речь.
— Это мероприятие было организовано по инициативе учащихся нашей школы. Юные энтузиасты, — снисходительный взгляд в сторону Майка, — взялись привести заведение, в котором мы находимся, в приличный вид, и, надо сказать, это им практически удалось. Особенно, если прикрыть глаза на…
Далее последовал нескончаемый список недочетов в проделанной работе. Окончательно потеряв всякий интерес к речи директора, я переключил все свое внимание на бутерброд. Дэнни обнаружил мое «убежище» и под строгим взглядом брата перебрался ко мне. Мальчишка завозился, устраиваясь рядом на ступеньке, неловко толкнул меня острым локтем, протягивая еще один бутерброд. Я покачал головой:
— Ешь сам. А то скоро пособие по анатомии напоминать будешь.
— Не, не буду. У меня чичас вожраст такой. Органижм перештраивается… — Дэн старательно проговаривал слова, пытаясь одновременно еще и жевать. Расправа над бутербродом была короткой и беспощадной. Я усмехнулся и потрепал Клауда-младшего по макушке. В ответ на ласку Дэнни боднул лбом мое плечо, совсем как расшалившийся котенок. Или младший брат. Хотя брата у меня не было, сравнивать не с кем. Дадли не в счет, он у меня никаких теплых чувств не вызывал. Дэн обхватил мою шею руками, заставляя наклониться, и быстро зашептал:
— Скажи, а можно, ну, с помощью моего дара сделать так, чтобы у Капитана все было хорошо? Он такой грустный… Я недавно видел, как он виски из кладовки исподтишка вытаскивал. Это плохо, у него сердце слабое, а после того, как в море ходить перестал, он вообще сам не свой…
Я взглянул на дядюшку Джерри: он стоял чуть поодаль от гостей, облокотившись на стойку, и откровенно зевал. Что может магия сделать для вышедшего в отставку моряка, который на берегу чувствует себя бесполезным и скучает по океану? Нам, сухопутным крысам, такую тоску не понять. Можно, конечно, наколдовать под окнами «море» размером с небольшое озерцо, можно заставить стаю чаек гнездоваться на крыше трактира, можно трансфигурировать старую садовую тачку в небольшой плот… А толку-то?
— Волшебство не всесильно, — я внимательно посмотрел в глаза Дэна, — но кое-что ты можешь сделать и так. Ведь когда вы с ребятами собираетесь в «Донышке», Капитан не пьет?
Мальчишка задумчиво кивнул, в точности как Остин встряхивая волосами, и пробормотал:
— Он с нами даже улыбается чаще.
— Вот видишь… Просто навещайте его, чтоб он чувствовал себя нужным.
Дэнни еще раз кивнул и притих у меня под боком.
А Живчик, тем временем, все никак не мог закончить свою речь. Голодные слушатели бросали жадные взгляды на тарелки с едой, но директор вошел в раж и выходить оттуда не собирался. Майк с Ларри о чем-то перешептывались, не обращая ни на кого внимания. В зале постепенно поднимался тихий гул, Рози, заламывая руки, глядела свои остывающие кулинарные шедевры. Дризлинг обвел гостей возмущенным взглядом, с сожалением вздохнул и изрек напоследок:
— …И на этой ноте разрешите мне закончить свое выступление… В конце концов, наш праздник — это не церемония вручения Оскара, где все говорят длинные речи.
Над столиками раздалось несколько вежливых хлопков, и Живчик сел на свое место. Все, как по команде, схватились за вилки и ножи и начали воздавать должное стряпне нашей поварихи. Вполне возможно, что цыпленок слегка подгорел, а гарнир был пересоленным, но никто, по всей видимости, ничего не заметил. Царящая в «Донышке» атмосфера жутко напоминала праздничный ужин в Хогвартсе: звон посуды, энергично жующие челюсти, переглядывания и шепотки. Ларри и Майк продолжали о чем-то спорить, активно жестикулируя, но голоса не повышали, и с моего места трудно было что-либо расслышать.
За окном, кажется, снова начинался дождь. Освещение в трактире было мягким, неярким, мерный гул голосов навевал дремоту, и Дэн, привалившийся ко мне, сонно жмурился и глубоко вздыхал, силясь прогнать сон. Все это было совсем непохоже на шумную вечеринку в честь юбилея школы. Скорее, на соседские посиделки, куда дети пришли вместе с родителями. Я усмехнулся, снова вспоминая Хогвартс. Нет, там бы все было гораздо веселее, никто и не подумал бы носом клевать. Гимн школы спели бы…
Словно откликаясь на мои мысли о пении, Майк сорвался с места, едва не уронив стул, и направился в сторону Дризлинга: гордо вскинутая голова, презрительно поджатые губы, решительный взгляд из-за стекол очков — весь воплощение вызова и протеста. Чуть наклонившись вперед, он что-то сказал директору, и тот снова поднялся и объявил:
— Всё та же группа энтузиастов, что организовывала этот вечер, просит слова. Как я понимаю, ребята хотят нам спеть что-нибудь из своих песен. Наверное, многие присутствующие слышали о тех вечерах, которые организовывались здесь ранее… — Живчик запнулся, заметив разъяренный взгляд Майка, и быстро закончил, — что ж, я думаю, они сами себя представят.
Я окинул взгляд залом, разыскивая «энтузиастов». Остин и Ларри протискивались к импровизированной сцене с гитарами в руках, Рози и Капитан стояли в сторонке. Девушка что-то торопливо говорила ему, скрестив сжатые в кулаки руки на груди. Капитан выслушивал ее с абсолютно спокойным видом, не перебивая и успокаивающе поглаживая по плечу. Я понимал, что Рози волнуется за выступление, но так нервничать — это слишком. Я поделился сомнениями с Дэнни. Мальчишка, забывший о том, что хотел спать, в тот самый момент, когда Джастис подошел к Живчику, глубоко вздохнул и доверительно сообщил мне:
— Это она из-за Майка дергается. Ты его просто плохо знаешь. Он, если разозлится, такое учудить может, что Дризлингу предыдущий скандал невинным лепетом покажется.
Я улыбнулся. Даже недолгого знакомства с ребятами мне хватило, чтобы понять: за внешностью отличника скрывается на редкость упрямый и сложный характер. А еще Майк полностью соответствует своей фамилии и ради восстановления справедливости порой готов даже на самые крайние меры. Но, похоже, страхам Рози не суждено было осуществиться.
Ребята расселись — Майк в центре, Ларри и Остин по краям. Возникла заминка, потом Ларри смущенно прочистил горло и сообщил куда-то в пространство над головами зрителей:
— Как сказал мистер Дризлинг, многие здесь знают о наших «концертах». Песня, которую мы сейчас будем петь, посвящается хозяину этого гостеприимного местечка, Капитану Коупу… Называется «Корабельный Кот».
Остин театральным жестом откинул волосы с лица и тронул струны старенькой гитары. Ларри и Майк подхватили мелодию, и по залу, словно ручеек по камням, заструилась незатейливая музыка. Вступление было длинным, мерные переливы накатывали и отступали снова — будто певцы стояли на пороге одной им ведомой двери и не решались войти. Все внимательно смотрели на ребят, но это внимание было не придирчивым, а добродушно-благожелательным. Звонко прозвучал очередной аккорд, и Майк запел. Голос у него был тихий и не очень чистый, но все недостатки замещались его манерой исполнения. Слегка склонив голову на бок и одними уголками губ улыбаясь слушателям, юноша не просто пел песню, а словно рассказывал историю, событиям которой он сам был свидетелем.
Дэнни рядом со мной замер и старательно вытянул шею. Восхищенно распахнутые глаза и приоткрытый рот говорили о напряженном внимании. Казалось, он даже не дышал. Я тоже внимательно слушал. Песня рассказывала о старом моряке, закрутившемся в вихре жизненных невзгод1. Пережить все передряги моряку помогал Корабельный Кот, который научился приходить во сне к человеку, когда тому было очень плохо. При появлении Кота все крысы-несчастья расползались по норам, и становилось немного светлее:
Он входил в твой сон, разгоняя страх,
Принося уют и покой,
И блестела соль на его усах,
И искрился мех под рукой.
И небесный вагон разгружал восход и уходил пустым,
Начинался день — улыбался Кот и таял как дым.
Песня Майку очень подходила. Или, правильнее будет сказать, он подходил песне. Куда только делась вся положительность? Еще не подживший синяк на скуле, взъерошенные волосы, напускная бесшабашность и плутоватый прищур глаз придавали ему вид этакого неунывающего разбойника. Тетя Петунья усмотрела бы в нем хулиганские наклонности. Я поймал себя на этой мысли и усмехнулся, продолжая слушать чуть хрипловатый голос, но практически не вникая в слова. А Майк, тем временем допевал последние строчки:
Ну, а Кот возвращается на корабль провиант от крыс охранять,
Чтоб — когда настанет пора — присниться опять.
Мелодия завершилась плавным гитарным переливом. Слушатели захлопали, улыбаясь и переговариваясь. Всем явно понравилось. Сидевшие в углу школьники выражали свои чувства воплями и свистом. Дризлинг поморщился, но тоже зааплодировал. Я посмотрел на Капитана: широкая щербатая улыбка, пальцы сцеплены в замок, словно если бы он этого не сделал, то не удержался бы и бросился обнимать Майка. Рози тоже улыбалась и показывала поднятый вверх большой палец. А совсем рядом со мной раздался глубокий восторженный вздох-восклицание:
— Нет, они все-таки молодцы!
Я обернулся к Дэнни и молча кивнул. Его по-щенячьи радостное настроение передалось мне, и весь последующий вечер мы, как закадычные друзья, весело обсуждали какую-то чепуху. Не хотелось думать ни о каких проблемах. Впервые за очень долгое время я позволил себе забыть про то, что я что-то кому-то должен. Или кто-то что-то должен мне. Хотя, впрочем, какая разница?!
Гости упросили Майка спеть еще, а смущенный Дризлинг вежливо ретировался, сославшись на неотложные дела. Только к концу праздника, когда половина народа уже разошлась, я заметил, что Капитана в зале нет, и, похоже, его не было уже долгое время. Отыскав глазами Остина, я решительно направился к нему, улучив момент, когда чересчур оживленный Дэнни забыл обо мне и принялся атаковать Майка просьбами научить его так же играть на гитаре. Джастис сначала лениво отнекивался, но стоило Рози обратить внимание на их спор, как он сразу же принял предельно сосредоточенный вид и стал что-то объяснять Дэну. Со стороны это выглядело довольно забавно. Остин кивнул мне и с усмешкой произнес:
— Извечный вопрос: что делать, если два человека идиоты?..
— Постараться не лезть им под горячую руку, — в таком же тоне откликнулся я. — Ты не видел Капитана?
— Он вышел на улицу около получаса назад. Кажется, к нему гость пришел, старый друг. Фамилия у этого друга такая полицейская… что-то, связанное с наручниками… Вспомнил: Шеклболт!2
Не думал, что меня еще чем-то можно удивить. Оказывается, можно. Не обращая внимания на удивленный взгляд Остина и расталкивая попавшихся по пути гостей, я пулей вылетел на улицу. Около порога никого не было. Чувствуя, как сердце лихорадочно мечется между горлом и пятками, я огромным усилием воли заставил себя успокоиться и принялся размышлять. Если старый друг Капитана — это и в самом деле Кингсли Шеклболт, то мне просто несказанно повезло. Хотя с чего я так решил? Может быть, просто однофамилец… Не-ет, таких совпадений не бывает! Странный сервиз с волшебным рисунком был подарком старого друга, с которым дядюшка Джерри ходил в море. Шеклболт аврор, но кто знает, чем он занимался в молодости? Как-то некстати в голове всплыла мысль о том, что в старину моряки, преодолевшие Гибралтар, носили в знак отличия серьгу. Кингсли Шеклболт, если я не ошибаюсь, тоже носит. Но это не доказывает, что он был моряком. Я сердито чертыхнулся — как ни крути, все равно ничего не поймешь. В конце концов, разумно рассудив, что Капитан со своим гостем должны находиться где-то поблизости, я бросился на поиски, даже не потрудившись заскочить в дом за курткой, о чем сразу же пожалел. Промозглый осенний воздух пробирал до костей, свитер на мне быстро стал влажным от тумана, и ворот противно холодил шею. Под ногами хлюпало, и, кажется, я несколько раз прошлепал по довольно глубоким лужам. Вечерний сумрак рассеивался только светом окон трактира Капитана Коупа, туман вообще снижал видимость до нескольких метров. Ругаясь на чем свет стоит, я быстро обошел вокруг здания, осмотрел стоящие у дверей машины, но никого не обнаружил. Искать дальше было бессмысленно: может быть, они просто решили прогуляться, и тогда, помчавшись сломя голову на поиски, я просто с ними разминусь. Остается только ждать. Я отошел подальше от освещенного квадрата земли, полный намерения, если понадобится, не уходить с поста до утра. Зубы начали помимо моей воли выбивать дробь от холода. Чтобы хоть как-то согреться, я сунул руки в карманы и начал притопывать на месте. Это мало помогало — единственным, чего я добился, были заляпанные до колена брюки. Нужно было хоть куртку взять, что ли… Моя решимость таяла на глазах. Через пятнадцать минут, я уже был готов бросить эту затею, но со стороны дороги послышались голоса и странное постукивание, словно кто-то мерно отбивал ритм по большому гулкому барабану. Я напряженно прислушался и попытался что-то разглядеть, но ничего не увидел: молочный кисель тумана надежно спрятал от меня разговаривавших. Хотя во всем есть свои плюсы: меня они тоже не заметили. Постукивание прекратилось, и каждое слово было слышно отчетливо — эти люди остановились где-то совсем рядом.
— А помнишь, когда ты решил искупаться у кораллового рифа, и тебя чуть не съела акула…
— Как не помнить! Ты тогда мне два часа лекцию читал… про особенности акульего пищеварительного аппарата… — сипловатый голос Капитана было трудно не узнать. — Кажется, уже пришли. Ну, так что у тебя там случилось? Ты говорил, что оказался в наших краях из-за командировки… Кстати, где ты сейчас работаешь?
— Эм… Можно сказать, в полиции. У вас тут ничего странного не происходило?
— Что ты имеешь в виду? Паранормальные явления?
— Ну, почти… Возможно, кто-то видел что-то необычное. Например, там, животных непонятных или еще что-нибудь в этом роде.
— Кингсли, куда ты клонишь?
Я чуть не заорал от радости. Шеклболт. Кингсли. Кингсли Шеклболт!!! Похоже, он разыскивает того фестрала, которого видел Дэн. Только ведь он, кажется, работал в аврорате, а авроры ловлей сбежавших магических животных не занимаются… Стоп. Дэн видел фестрала. Значит, у него на глазах кто-то умер… До меня постепенно доходил смысл произошедшего. Дэнни… Тебе же еще нет и одиннадцати лет. Братишка. Глаза Дамблдора, улыбка Рона и своя собственная неповторимая искренность и вера в чудеса… Дэнни… Разговор на мгновение оборвался, и я четко расслышал тяжелые шаги, сопровождаемые все тем же странным постукиванием.
— Джеральд, я понимаю, что тебе все это кажется несусветной чушью, но я действительно ищу очень экзотическое животное.
— Экзотическое животное в Англии? Разве что, из зоопарка кто-нибудь сбежал. И с каких пор полиция занимается розыском зверей? Или это очень опасная тварь?
— Не очень опасная. Но ценная. А еще дикая и к людям не подходит. Скажи, ты не знаешь мальчика по фамилии Клауд?
— Знаю. Целых двух мальчиков с такой фамилией. Только при чем тут они? Кингсли, ты темнишь…
— Я не… Послушай, я не могу тебе все рассказать. Но этот мальчик, он должен был видеть. Ему в следующем году исполнится одиннадцать, и, если не ошибаюсь, это произойдет весной.
— Даже так… Секретная работа, да? Куда уж нам, провинциалам.
— Господи, Джерри, что ты несешь? Мальчишка просто может помочь!
В ответ Шеклболту раздался тяжелый вздох и неразборчивое бормотание. Капитан вдруг вынырнул из тумана в нескольких метрах от того места, где затаился я, и, громко чертыхнувшись, — в лужу наступил — поднялся на крыльцо трактира. Несколько секунд он стоял не двигаясь, потом резко дернул дверь на себя и бросил через плечо:
— Что стоишь, Кингсли? Заходи! Познакомлю тебя с Клаудом. Но если его обидишь…
— Мне нужно просто с ним поговорить! — высокая фигура в темном плаще с капюшоном тоже приблизилась к крыльцу. Шеклболт заметно хромал и опирался на трость. Перед тем как сделать следующий шаг, он резко выбрасывал трость вперед, и она звонко ударяла по асфальту. Именно этот стук я слышал, прячась в тумане. Капитан медленно обернулся и внимательно посмотрел на волшебника. Лица дядюшки Джерри не было видно из-за того, что свет падал ему в спину, но мне казалось, что я могу различить у него на губах улыбку. Очень грустную и усталую, словно старый друг, встречи с которым он ждал так давно, не оправдал его ожидания. Шеклболт медленно поднялся на крыльцо, всем весом опираясь на трость и подволакивая больную ногу. Последовали несколько секунд неловкого молчания — глаза в глаза. Аврор неуклюже похлопал Коупа по плечу. Капитан отвернулся, прерывая безмолвный диалог, и Кингсли, тяжко вздохнув, последовал за ним в помещение.
Я зябко поежился, но заходить вслед за ними не спешил. Мне тоже надо было поговорить с Дэнни. Чем скорее, тем лучше. А если мне еще и удастся поприсутствовать во время их беседы с Шеклболтом, то будет вообще замечательно. Он, по всей видимости, знает, что Дэн волшебник. Скорее всего, получил эти данные у Дамблдора — ведь в школе составляются списки будущих учеников. Непонятно только, почему работу по розыску фестрала получили аврору. Хотя за прошедшую четверть века Шеклболт вполне мог успеть сменить профессию… Главное теперь — ненавязчиво «познакомиться» с волшебником, а там видно будет.
Мои попытки почистить брюки ни к чему не привели. Потоптавшись на пороге еще немного, я открыл дверь и юркнул внутрь, надеясь, что мой слегка потрепанный внешний вид не привлечет внимания. Тихонько проскользнуть мимо Ларри и Остина мне не удалось — рука Клауда-старшего преградила дорогу.
— Грэг, ты что, в одном свитере гулять ходил?
— Да так, проветрился немножко. Там туман просто… и дождь… был.
Остин удивленно заломил бровь, а Ларри одарил меня таким взглядом, будто сомневался в моей вменяемости. Мне почти насильно впихнули в руки бокал с горячим какао и только потом отпустили. Я поспешил отойти на безопасное расстояние и стал оглядываться в поисках Дэна. Но его нигде не было видно. Капитана и Шеклболта, впрочем, тоже. Я уселся за ближайший стол и уставился в пространство перед собой. В голову ничего толкового не приходило, вдобавок, меня начал бить озноб. На меня нахлынула невесть откуда взявшаяся апатия. Перед глазами стояло лицо Дэнни с упрямо сведенными на переносице бровями: «Он не пасся, он там просто гулял…» Значит, придется искать фестрала самому. И будет лучше, если я обнаружу его раньше Шеклболта. Обнаружу, а потом что?
В висках стучали назойливые молоточки, грозящие со временем перерасти в тяжелые кувалды. Тихий гул голосов, напоминавший отдаленный шум прибоя, становился все громче. Я недоуменно вскинул голову, ища источник звука, но почти все гости разошлись, а оставшиеся даже при всем желании не могли издавать такого шума. Понимание, что это вернулись те голоса, окатило пригоршней ледяной воды. С трудом поднявшись со стула, я направился в сторону лестницы — надо было срочно принять горизонтальное положение. Но ноги меня подводили, и приходилось постоянно на что-то опираться. Надеясь, что на меня никто не смотрит, я всем весом облокотился на стол и сосредоточенно принялся изучать стоящие на нем тарелки. Взгляд наткнулся на большое блюдо, с которого из-под остатков цыпленка мне улыбалась русалка. Я подмигнул ей. Она подмигнула в ответ. Уже теряя сознание, я успел подумать, что так и не спросил Дэнни, что с ним произошло и чью смерть он видел.
Корректор: Южный,
[1] Это очень вольный пересказ замечательной песни Олега Медведева «Корабельный Кот».
[2] Shacklebolt = «shackle» + «bolt». Shackle (англ.) — кандалы, оковы. Bolt (англ.) — запирать (на засов).
