Глава 2. Пленники Северного Сияния
— Приехали, — сказал Рон, резко останавливая упряжку. — Холодная Сопка.
— Бррр… Она вполне оправдывает своё название, — отозвался Драко, вылезая из саней. — Где будем искать?
— Не мы будем, а я буду, — поправил Рон. — Я буду искать, а ты держись подальше от меня и смотри в оба. И, Малфой, постарайся делать это хорошо. Мне чертовски не нравится получать удар в спину.
Он привязал собак к ближайшему, довольно чахлому, деревцу и осмотрелся по сторонам.
— М-да, не густо… И мало времени, — размышлял Рон вслух, залезая в кусты и разворашивая снег. — Будет чудом, если найду хоть что-нибудь сегодня.
Драко хмыкнул неопределённо, то ли поддерживая, то ли отвергая эту мысль.
— Какой дьявольщиной ты занимаешься, Висли?
— Такой, — буркнул Рон. — Ищу оленьи следы. Видишь, там кора объедена? Он был здесь совсем недавно, не больше, чем три часа назад. И ты поменьше смотри на меня, а побольше оборачивайся. Ты в состоянии запомнить это с третьего раза?
— В состоянии, — огрызнулся Драко. — Не держи меня за дауна, Висли.
— За кого я тебя держу, Малфой, тебя пусть не колышет. Запомнил — хорошо, я потрясён твоей гениальностью, дауны с третьего раза обычно не понимают.
Пока Драко, онемев от изумления, переваривал эту сентенцию, Рон удалился на десяток шагов в сторону скал, по-прежнему внимательно изучая снег. Малфой припустил за ним.
— Ты обнаглел, Висли, — сказал он дрожащим от злости голосом. — Ты вообще понимешь, на кого свою варежку разеваешь?
— Угу, — отозвался Рон. — Понимаю. Всё же — не мог бы ты сделать мне одолжение и заткнуться хотя бы на пять минут? А будешь ещё вякать — стукну. Больно. Хочешь проверить?
Надувшись, Драко отошёл к саням.
— Надеюсь, ты доволен, Висли, — процедил он, скрестив руки и злобно глядя на Рона.
— Более чем, — отозвался последний, извлекая из-под снега какой-то небольшой предмет. — Ты только обозревай окресности, Малфой. А то твоё здоровье может сильно пошатнуться.
— Эй, Висли, а мы обратно собираемся? — Драко уже больше получаса сидел на санях и наблюдал за Роном, буквально вспахивавшем снег возле скалы. — Я, вообще-то, замёрз!
— Не ной, Малфой, — устало ответил Рон, распрямившись. Вид у него был довольно расстроенный. — Я пока не могу разобраться в этих следах. Это не олень, это Квинтапед какой-то, ей-богу! Запутано так, что и с разметкой не разберёшь.
Драко подошёл к нему.
— Покажи-ка, что тут у тебя, — сказал он снисходительно. — Может, я разберусь — всё же из нас двоих расследования провожу я.
Рон хмыкнул.
— С этого места поподробнее, Малфой. Сколько дел ты уже раскрыл? Разве тебя не пристроили добренькие родственники на тёплое местечко, чтобы милый Дракоша не расшибил себе случайно носик?
— Закрой рот, Висли, и не смей называть меня «Дракоша», — злобно сказал Драко. — К твоему сведению, я разобрался уже с добрым десятком дел, и если мой нос до сих пор цел, так это только потому, что у меня есть мозги, чтобы суметь сберечь его в целости и сохранности. Не всем же бросаться в самое пекло, вроде тебя или твоего дружка Поттера.
— Ну-ну, — сказал Рон ехидно. — Раз ты настаиваешь, то флаг тебе в руки. Вот следы.Совсем свежие, от задних копыт, к твоему сведению. Но там, где передние — следы старые, двухдневной давности. Вдобавок, их три штуки. А там снова две, и тоже старые. Тут — новые, но тоже не совпадают. Ну как, можешь мне сказать, куда направилась эта скотина и где её искать?
Драко нахмурился, пытаясь сообразить. Но мысли в основном витали вокруг тёплого жилища и доброй порции Огневиски. Он поднялся.
— Вот что, Висли. Ничего у нас сегодня не получится, и глупо было надеяться, что мы всё сделаем наскоком. Вернёмся сюда завтра, — Драко начал отвязывать упряжку. Собаки, до этого спокойно отдыхавшие на снегу, вскочили и возбуждённо залаяли.
— Я так и знал, что тебе слабо, — сказал с вызовом Рон, вставая с корточек, но продолжая задумчиво разглядывать следы.
В этот момент случились две вещи. Во-первых, собаки вдруг дёрнулись и вместо радостного лая из их глоток был исторгнут вой, больше похожий на вопль ужаса. Во-вторых, Драко, подняв глаза, увидел метрах в двадцати от себя нечто, похожее на оленя, хотя и едва отличающееся по цвету от снега. Рвущиеся из рук собаки вывели его из ступора.
— Висли! Сзади! — крикнул он, выпуская из рук поводья и выхватывая палочку. Собаки, обезумев, рванулись… навстречу своей гибели. Перед ошарашенным Драко сверкнули рога, похожие на стальные молнии, и с пригорка покатилось то, что осталось от собак.
— Протего! — крикнул Драко, но ничего не случилось — палочка издала лишь сухой треск.
— Протего! Экспекто Патронум! Ступефай! — в отчаянии крикнул он, но в ответ услышал всё тот же сухой треск.
— Она… — но в этот момент пики рогов, поддев его, припёрли к скале.
— Не работает… — прошептал Драко удивлённо. На расстоянии вытянутой руки он теперь ясно различал морду белоснежного оленя с пронзительно голубыми глазами, светящимися умом и злобой, чьи длинные рога проткнули его тело.
— Больно… — подумал-прошептал Драко. Олень отступил на шаг, выдёргивая рога. Драко пошатнулся. Опустив глаза, он с ужасом обнаружил пять кровавых пятен, стремительно расползавшихся на его одежде. У него закружилась голова, и молодой человек рухнул на колени. Олень продолжал наблюдать за ним со злобным торжеством, пока внезапно не дёрнулся… Но было уже поздно. Острый нож, зажатый в руке взбешённого Рона, перерезал ему горло. Секунду олень продолжал стоять, затем его тело рухнуло рядом с раненым. Рон, державший голову за уши, отбросил её в сторону и опустился на колени перед Драко. На его лице было написано беспокойство.
— Малфой! — позвал он. — Ты жив?
Драко хотел ответить, но из его горла вырвался лишь мучительный хрип.
— Не напрягайся! — велел Рон, вскакивая на ноги и бросаясь к остаткам саней. — Понял, жив.
— Палочка…- ухитрился выдавить из себя Драко, когда Рон вернулся с походной аптечкой. — Палочка не сработала…
Рон нахмурился.
— Наверное, слишком холодно. Такое бывает. Палочки иногда отказываются работать при резком перепаде температуры. Ты её, небось, из внутреннего кармана вытащил?- сказал он, осторожно расстёгивая куртку у Драко на груди. — О, дьявол, Малфой…
Рон с ужасом смотрел на него.
— Что, хреново?- Драко попытался улыбнуться, но получилась лишь вымученная гримаса.
— Не то слово, — сказал Рон, бросая на него быстрый взгляд и начиная аккуратно перебинтовывать его грудную клетку. — Это тебе не царапина от гиппогрифа. Тебя надо срочно доставить в ближайшую больницу. Я не целитель, дальше перевязки лёких ран мои таланты не простираются.
Драко устало закрыл глаза.
— Аппарировать… — пршептал он.
Рон покачал головой.
— Мы не можем. Эта скотина гасит любую магию в радиусе трёх метров от себя. А бросить его мы не можем, иначе всё станет только хуже. Если через сутки мы не уничтожим голову, то олень оживёт. Это ведь стихийное животное, порождение тьмы и северного сияния.
Он закончил бинтовать.
— Сейчас я дам тебе болеутоляющего, а потом переложу в санки. Собак у нас не осталось, придётся идти так.
— Это не реально, Висли, — прошептал Драко. — Тебе не утащить и меня, и оленя.
Рон упрямо закусил губу.
— Решать, что реально, а что нет, буду я, — сказал он, застёгивая куртку Драко. — А ты, Малфой, будешь лежать тихо и слушаться меня. Понял?
Ответом ему было молчание. Рон посмотрел в лицо Драко. Тот потерял сознание.
— Может, и к лучшему, — пробормотал Рон, рывком поднимая его на руки. Раненый застонал.
— Прости, Малфой, но у меня нет другого выбора.
Рон положил Драко в сани и принялся закутывать в шкуры. Затем, вновь обнажив нож, направился к туше оленя.
— Придётся и тебе на что-то полезное сгодиться, скотина, — сказал он, обращаясь к голове, как будто она могла его слышать. Рон вздохнул и принялся обдирать шкуру. Закончив, он осторожно положил её поверх Драко и пристроил в ногах голову.
Освободив от постромок тела собак, Рон машинально пересчитал их.
— Семь из девяти, — отметил он. — Значит, хотя бы две уцелели и смогли убежать домой.
Рон ещё раз вздохнул и набросил постромки себе на плечи.
Хотя зоркий взгяд опытного следопыта увидел бы только одного человека, по белой, заснеженной пустыне медленно передвигались двое. Один из них — высокий, статный мужчина в ярко-рыжей лисьей шапке, закусив от усилия губу, упорно тащил за собой небольшие сани, на которых смутно угадывалась груда шкур. Именно в них и притаились контуры второго — молодого человека, чья природная бледность была лишь подчёркнута посиневшими губами и белыми бинтами, на которых постепеннно проступали красные пятна. Все, кто был знаком с этой парочкой ранее, вряд ли поверил бы своим глазам, поскольку до сего дня ни Рональд Висли, ни Драко Малфой не обнаруживали никакого желания провести вместе больше пятнадцати секунд.
Время от времени Рон останавливался, чтоб перевести дыхание и окинуть безнадёжным взглядом пустынную равнину.
— Висли! — раненному казалось, что он зовёт очень громко, но Рон едва различил чуть слышный шелест. Он снял со своих плечей постромки, за которые тащил сани, и подошёл к Драко.
— Малфой, если ты всё же собираешься выжить, озаботься своим поведением и перестань дёргать меня каждые пять минут. Кажется, кто-то говорил о наличии мозгов в своей голове? Что ещё случилось? Пить хочешь?
Драко покачал головой.
— Нет. Висли, ты видишь сам, что всё это бесполезно. Я слишком тяжёл. Тебе надо идти одному — тогда у тебя появится шанс. До жилья не больше десяти миль.
Рон с внезапной яростью посмотрел на него.
— Играешь в благородство, Малфой? Избавь меня от этих жалких потуг. Ты и впрямь считаешь, что я брошу кого-либо в холод, ночью, в снегу? Мы вышли вместе — и вместе вернёмся, чего бы мне этого не стоило. Да и притом — две собаки убежали. Они вернутся на ферму, и Тимо поймёт, что что-то случилось. Он придёт на помощь. Надо только дождаться утра.
— Наступит ли оно когда-нибудь? — сказал Драко, подавляя готовый вырваться стон и осторожно выдыхая.
— Наступит, — решительно сказал Рон, вновь набрасывая ремни и сдвигая сани с места. — И прекрати корчить из себя мученика, на меня это не действует. Прибереги это для своей матушки. Уверен, она оценит.
Вскоре начавшаяся вьюга прибавила Рону забот. Ветер, злобно завывая, бросал в лицо вихри снега, не дававшие смотреть вперёд и мешавшие двигаться. Через двадцать минут Рон окончательно сдался.
— Придётся ночевать здесь, — сказал он, без сил падая у корней вековой сосны. — Сейчас сделаю укрытие.
Когда всё было готово, он затащил Драко в более-менее тихий уголок, и попытался разжечь огонь, но безуспешно.
— Спички отсырели, — сказал он печально. — А палочка не работает. Малфой, ты как?
— Холодно, — сказал тот. Рон с тревогой посмотрел на него. Снежинки, упавшие на его лицо, даже не думали таять.
— Сейчас, потерпи немного, попробую согреть, — Рон стал синмать с себя куртку.
— Висли, ты с ума сошёл, — прошептал Драко, почувствовав на груди новую тяжесть и открыв глаза. — Мне это не поможет, а ты простудишься.
— Ценю твою заботу, но решения принимаю я. Не простужусь, — упрямо сказал Рон, кутаясь в шарф и засовывая руки под мышки. — Ты что делашь, идиот?
Драко, сдерживая стон, пытался подняться. Рон мгновенно оказался рядом.
— Изволь лежать тихо, Малфой, — сердито сказал он. — Твои раны и так кровоточат, а бинтов у меня больше нет.
— Надень куртку, — выжал из себя Драко. — Или я встану.
— Не встанешь, — уверенно сказал Рон.
— Ты хочешь проверить, Висли?- Драко стиснул зубы. Несколько секунд они мерялись взглядами, но затем Рон устало опустил голову.
— Ладно, Малфой, но учти, делаю я это только из-за твоего состояния, — Рон начал разматывать шарф.
— Висли, я сказал, чтобы ты надел куртку, а не снял шарф, — сказал Драко.
— Помолчи. Сейчас я закутаю твои ноги и заберусь к тебе под шкуры, — отрезал Рон. — Я не любитель делить ложе с кем-либо, кроме красивых девушек, но для тебя придётся сделать исключение.
Рон нырнул под шкуры и прижался к Драко. Послышался странный звук.
— Ты что, Малфой?- встрепенулся Рон. Тот смеялся.
— Знаешь, Висли, если бы мне кто-нибудь, когда-нибудь сказал, что я окажусь в одной постели не просто с мужчиной, но ещё и с тобой, я бы убил его на месте.
— Не смешно. Надеюсь, у тебя хватит ума держать язык за зубами, что я делал это?
Драко кивнул. Они снова погрузились в безмолвие, прерываемое лишь звуком дыхания и двумя струйками пара, поднмавшимися от их лиц.
— Висли! — через пару минут вновь послышался голос. — Поговори со мной. Я не хочу лежать… вот так. Чувствую себя, как в склепе.
— Что ты хочешь услышать? — спросил Рон, поворачивая голову.
— Не знаю. Что-нибудь. Например, как ты ухитрился перещеголять Поттера и заполучить орден? Снэйп, когда прочёл это в газете, со стула упал.
Рон пожал плечами, в его голосе прозвучали холодные нотки.
— В отличие от некоторых, Малфой, я не люблю распространяться о собственных подвигах.
— Хм… Скромничаешь? — ехидно спросил Драко. — Брось, Висли, не жеманься. Я сразу Панси вспоминаю. Купить ты орден не мог. Ты получил его нечестным путём?
— Как это нечестным! — возмутился Рон. — Сражение с парой акромантулов может считаться нечестным способом получения? Да ты хоть представляешь, о чём говоришь, Малфой?
Драко покачал головой.
— Нет, не представляю. Поэтому можешь мне рассказать.
Рон помедлил.
— Ты и вправду хочешь знать?- спросил он недоверчиво.
— Послушай, Висли, не беси меня. Или ты жаждешь услышать мольбы поговорить со мною? Не дождёшься, — сказал Драко. — Ты хоть раз в жизни можешь обойтись со мной по-человечески?
— Не уверен, стоишь ли ты этого. Хорошо, расскажу. Что такое акромантула, знаешь?
— Громадный паук, обладающий даром речи? Знаю, конечно, — подтвердил Малфой.
— Тогда ты не безнадёжен, — ухмыльнулся Рон. — Не бесись, Малфой. Я пытаюсь вернуть тебя в более привычное для меня состояние высокомерного ублюдка. Так вот, как-то раз я был в Хогвартсе, советовался с Дамблдором, и тут ко мне подрулил Фиренц — кентавр, который у нас на пятом курсе Прорицание преподавал. Мол, так и так — у кентарвов такая манера, никогда прямо не скажут — тебе, Рон Висли, предстоит отправиться на тёмную сторону, потому что вокруг Хогвартса плетутся чёрные сети. Я его сначала не понял, спросил: «Ты смотрел на звёзды, Фиренц?», а он мне отвечает — нет, по лесу ходил. Тут до меня дошло. Пришлось идти в Запретный Лес, а там точно, акромантул просто нереальное количество расплодилось, пол-леса в паутине. И кентавры злющие. Типа, это всё из-за вас, людей. Долго пришлось их уламывать, но, в конце концов, они согласились, что если ничего не будет сделано, то им просто негде будет жить.
— Ты к сути переходи, Висли. Если акромантулов было столько, то как же ты их всех убил?
— А я и не убивал. Всех, во всяком случае. Воевать пришлось только с двумя последними.
— Но что же ты сделал? — спросил Драко нетерпеливо. — Ты темнишь, Висли.
— Вовсе нет. Я их всех превратил в бабочек, — Рон счастливо рассмеялся. — В огромных красивых бабочек! Лучшее зрелище в моей жизни — если не считать твоего превращения в хорька.
— Не разделяю твоего энтузиазма, — сухо сказал Драко. — Это, чтоб ты знал, было ужасно неприятно и обидно.
— Нечего было нападать со спины. Ты заслужил это.
— Даже если заслужил… Давай не будем об этом. Значит, ты превратил пауков в бабочек, а потом?
— Потом пришлось побегать от главных пауков. Впрочем, это не было так уж трудно, они были довольно старые и большие, хотя и жутко раздражённые, да и яду у них хватало. Но в министерстве были так впечатлены их размерами, когда я приволок их, что дало мне орден — «за избавление человечества от опаснейшего монстра», как сказал твой дядюшка. Правда, — голос Рона погруснел, — я поссорился с Хагридом. Он ужасно обиделся, назвал меня предателем.
— Подожди, а Хагрид-то тут при чём? — нахмурившись, спросил Драко. — Уж не хочешь ли ты сказать, что все эти пауки совсем рядом с нашей школой — его рук дело?
— Тебя это не касается, Малфой. Что было, то прошло, и если у Хагрида будут неприятности из-за тебя, то тебе не поздоровится.
— Мне и так нездоровится, — сказал Драко. — Можешь не волноваться за своего чурбана, Висли. Вероятно, у меня не будет шанса добраться и посмотреть, что ещё он вытворяет рядом со школой. Разведение запрещённых и опасных животных? Ты не хуже меня знаешь, что это плохо заканчивается.
— Хагрид уже давно не делает ничего подобного, — сказал Рон. — Ему вполне хватает собственных детей.
Малфой засмеялся.
— Хочешь сказать, что причисляешь мелких Хагрида к опасным животным, Висли? Браво, до этого даже я не додумался.
— Прикуси язык, Малфой, я не хотел сказать ничего подобного. И что ты подразумеваешь под опасными животными? Флобберов?
— Нет, Висли, гиппогрифов.
— Гиппогрифы — прекрасные и гордые существа, и если ты не умеешь с ними обращаться, Малфой, это не значит, что другие не могут.
— Того гиппогрифа ведь оправдали в конце концов? — задумчиво сказал Драко.
— В этом нет твоей заслуги, — огрызнулся Рон. — Если Клювик до сих пор жив, то только благодаря Гарри и Гермионе!
— Если я скажу, что жалею о том, что сделал тогда, ты поверишь?
— Нет.
— Жаль, — Драко попытался повернуться и свернуться клубком. — А ведь это я подал прошение о помиловании. Чёрт, как холодно, Висли!
— Ты это серьёзно? — спросил Рон. — Не ожидал от тебя такого, Малфой.
— А чего ты от меня ожидал? Не говори, догадываюсь. Но прежде чем строить прогнозы, надо узнать человека, Висли. А ты меня не знаешь.
— Ну почему же. О человеке можно судить по его поступкам, Малфой, а твои мне известны даже слишком хорошо. Так что — ты холодный, скользкий, рассчётливый тип, мамочкин любимчик, магглоненавистник — такой же, как твой папочка, довольно трусливый и нудный. А ещё ты манипулятор и лжец.
— Сколько всего лестного, и всё обо мне! — сказал Драко со странным смешком. — Ладно, давай пройдёмся по пунктам. Я манипулятор? А что в этом плохого? Мне не приходится накладывать «Империо», чтобы люди делали то, что нужно мне. Магглоненавистник? Слишком сильно сказано. Я их просто сильно не люблю. Тебе известно, что моих бабушку и дедушку убили магглы? А всё потому, что дедушка слишком увлёкся заигрыванием с этим отребьем. Мамочкин любимчик? Побойся Бога, Висли, как ты можешь ставить это мне в вину! Для матери естественно любить своего ребёнка. Рассчётливый… Хм… Тоже, по-моему, ничего плохого.
— Ты вредитель, — сказал Рон. — Ты постоянно гадил Гарри, твой отец купил тебе место в команде, ты подставил Хагрида с Конклювом!
— Гарри оскорбил меня, не приняв моей руки, — холодно сказал Драко. — И должен был за это заплатить. Ты представляешь, Висли, как можно спокойно жить, когда тебя постоянно сравнивают с Поттером, даже собственный отец? Как постоянно находиться в его тени? Поттер — Мальчик, который выжил! Поттер — самый юный ловец! Поттер — змееуст! Снэйп чуть язык себе не откусил, когда услышал, что тот со змеёй разговаривает. Поттер — Защитник Хогвартса! Поттер — Победитель Волдеморта! И так до бесконечности. Правда, годам к семнадцати я смирился с этим и начал получать удовольствие от собственной жизни. Нет, тебе этого не понять.
— Ну почему же, — глухо сказал Рон, словно прислушиваясь к собственным мыслям. — Я отлично понимаю, что такое быть в тени. Но от этого Гарри не перестал быть моим лучшим другом, — добавил он, перехватив заинтересованный взгляд Малфоя.
— Ладно, проехали. Что до того, что мой отец подарил нашей команде новые мётлы — признайся, Висли, тебе ведь просто было завидно?- заносчиво спросил Драко. — И я был неплохим ловцом. Я даже у Поттера выиграл. Один раз.
— Ну хорошо, согласен, не полное ничтожество. Но ты всё равно гад, и не пытайся меня переубедить, Малфой, — сказал Рон. — Конклюва чуть не казнили именно из-за тебя.
— Чуть — не считается. И вот тут мы снова возвращаемся к Хагриду. Чем же твои деяния обидели его? Не пытайся уйти от ответа, Висли. Я всё равно узнаю, даже если для этого придётся стать призраком и начать преследовать тебя по пятам. Так он что, притащил в Хогвартс акромантула?
— Это, в общем, не секрет, — сказал Рон неохотно. — Его исключили из школы из-за этого.
— Ну-с, тогда почему же он окрысился именно на тебя? Ты ведь всего лишь очистил лес от этой нечисти. Кстати, Висли, если вернёмся — напомни мне тебя поблагодарить.
— Как-нибудь обойдусь без твоей благодарности. Хагрид…эээ…. он обиделся из-за того, что я точно знал, где искать старого паука… «Зачем ты убил старое, беспомощное, безобидное животное, Рон? Арагог никому не желал зла. Жил бы себе тихонечко в своей паутине, никого бы не трогал», — копируя Хагрида, сказал Рон. — Но он не мог беспристрастно смотреть на Арагога! А тот был опасен. Если бы я не убил его, скоро лес заполнился новыми чудищами. И даже если он не трогал Хагрида, он оставался убийцей. Кентавры как огня боялись его.
— Ясно, — потянул Драко. — А откуда ты знал, где его искать?
Рон замялся.
— Я был там до этого. На втором курсе, вместе с Гарри, и это Хагрид подсказал нам где искать.
— Вы были в Запретном Лесу?- округлив глаза, сказал Драко. — Висли, я догадывался, что у вас с Поттером есть страсть к поискам приключений на собственную голову и напрочь отсутствует сама голова, но чтоб настолько!
— Ерунда. Мы же вернулись.
— И в очередной раз спасли мир.
Рон нахмурился.
— Ты слишком много болтаешь, Малфой. Думаю, тебе будет лучше поспать — а завтра мы выберемся отсюда.
Снова воцарилось молчание.
— Аврора Бореалис, — сказал вдруг Драко. Рон, решив, что тот бредит, приподнялся, но на лице Драко было написано спокойствие, а широко распахнутые глаза смотрели ввысь.
— Аврора Бореалис, — повторил Драко, увидев перед собой голову Рона. — Северное Сияние. Посмотри, как красиво.
Рон вновь откинулся на шкуры. На видимом из укрытия кусочке звёздного неба действительно зажглись разноцветные огни.
— Хотя бы это магглы пока не испортили, — сказал через некоторое время Драко. — Любуйся, Висли, пока есть возможность. Твои внуки этого уже не увидят.
Рон перевернулся.
— Что за умение испоганить самый красивый момент, Малфой. И к чему такая ненависть к магглам? Зачем ты приплетаешь сюда их?
— Я уже говорил, Висли, что я не ненавижу магглов. Я их сильно не люблю. И я их не приплетаю — я просто констатирую факт. Магглы постепенно разрушают природу, и скоро явление северного сияния станет невозможным. Они по своей сущности разрушители.
— Что же ты в ряды Пожирателей до сих пор не вступил? У них ведь первым пунктом в программе стоит «уничтожим магглов пока они не уничтожили всё».
— Я не радикал, Висли. И предпочитаю другие методы. И вообще — я могу позволить себе говорить всё, что захочу, об этих наглых грязнокровных выскочках.
— Я запихну каждое слово тебе в глотку, Малфой.
— Что, прямо сейчас? В таком случае ты изувер, Висли. Смотри, узнает об этом твоя Грейнджер, с неё станется — организует «Общество Защиты Мёртвых Малфоев».
— Не надейся, Малфой. Я дождусь счастливого дня твоей выписки из больницы.
— Чтобы снова отправить меня туда? Как оригинально, Висли. А я всё равно могу себе позволить говорить об этих выскочках в Хогвартсе всё, что захочу. Грейнджер, например, это знает и молчит в тряпочку.
— Эрмиона? Да, несладко, наверно, ей работать вместе с тобой. Уверен, ты не забываешь напоминать это раз пять в день.
— Не волнуйся так за Грейнджер. Мы с ней принципиально не разговариваем на любую тему, не касающуюся работы. Но — да, думаю, ей достаточно неприятно знать, что свои знания она приобрела и на деньги Малфоев.
— А ты и доволен. Каким же образом вы оплачивали её учёбу, Малфой? Вы же ненавидите магглов. То есть — сильно не любите.
— А то, что и я, и мой отец входили в совет попечителей Хогвартса, ничего тебе не говорит? Между прочим, Висли, Попечители не только мантии на заседаниях просиживают и чай попивают. Они ещё и содержат школу — от и до. И на собственные деньги. Добровольно.
— Да неужели? — саркастически сказал Рон. — А мне до сих пор казалось, что у меня с каждой зарплаты снимают налог для поддержания школы. И мама всегда говорила о том, что обучение в Хогвартсе стоит дорого.
— Твоя мать говорила, скорей всего, о стоимости мантий, учебников и принадлежностей. Налог на поддержание — чисто символический. Что такое 7 сиклей и 15 кнатов с каждых 5 галлеонов? Ерунда, капля в море. Ты знаешь, сколько сейчас в школе учеников?
— Точно? Нет. Что-то около тысячи?
— Тысяча сто сорок восемь. 40 процентов — магглорождённые, и с их родителей никто никогда не взимал налога в пользу Хогвартса. И все они хотят есть и получать знания, которые тоже стоят денег. В Хогвартсе сейчас тридцать пять преподавателей, 10 работников и 297 домашних эльфов, которые тоже не воздухом питаются, Висли. Слава богу, хоть затея вашей Эрмионы провалилась — если бы все они потребовали зарплату, как наш паршивец Добби, школу бы просто пришлось закрыть! И знаешь почему, Висли? Потому что у Попечителей бы просто не хватило денег.
— И откуда же такая уверенность, Малфой?
— А я всё подсчитал. Я же вхожу в совет, не забыл? И вот ты говоришь о моей ненависти к магглам и грязнокровкам — ох, Висли, не делай такое лицо! — хорошо, магглорождённым, а я совершенно добровольно расстаюсь с тысячами галлеонов каждый год.
— Уверен, не без корыстного умысла, Малфой, — сказал Рон. — Ещё ни разу ты не сделал ничего без далеко идущих планов. Зачем ты рассказываешь мне всё это? Если ты не врёшь, то тебе что-то нужно.
Драко устало закрыл глаза.
— Да, ты прав, Висли, — сказал он глухо. — Мне действительно нужно. Я хотел бы, чтобы ты хотя бы на толику усомнился, что я конченный человек. Знаю, ты не веришь мне. Но не мог бы ты хотя бы постараться поверить, что я не такой уж мерзавец, каким ты привык меня считать?
— А толку? — безразлично сказал Рон. — В чём твоя выгода?
— Ты можешь хоть раз не искать мою выгоду? — взорвался Драко. — Я — хочу — чтоб ты — понял! Если я выживу, то можешь относиться ко мне по-прежнему. А если нет, то… Расскажешь обо всём, что я тебе говорил, Джинни.
— Джинни? — удивлённо спросил Рон. — Какой ещё Джинни?
— Твоей сестре, кретин. Если не забыл, её именно так зовут.
— Какое отношение к такому, как ты, может иметь малышка Джинни? — грозно спросил Рон. — А ну отвечай! Ты что, её обидел?
Драко молчал и нашаривал что-то у себя на груди.
— Вот, возьми, — в руку Рона опустился небольшой серебристый медальон. — Ты только не злись, Висли. Я и пальцем не прикоснулся к твоей сестре. Я… Глупо, правда? Я вляпался по уши… Но я действительно люблю её.
— Но как? Когда?- ошарашено спросил Рон, разглядывая маленькое сердечко у себя на ладони. — То есть я хочу сказать.. Вы же почти не общались.
— Не так уж мало, как ты думаешь, Висли. Мы вместе отрабатывали наши наказания — мы тогда были на последнем курсе, она на шестом. Девять вечеров, с шести до десяти, в кабинете алхимии. В первый же вечер она напомнила мне о своём потрясном летучемышином сглазе, а во второй — заехала шваброй в глаз, и я был сражён, в буквальном и переносном смысле. Потом мы поладили, если можно так выразиться. Во всяком случае, смогли нормально сосуществовать в одном помещении. Она весёлая, правда? С нею было так легко. А потом… Ты сам знаешь, что было потом. Финальная разборка Поттера с Волдемортом, победа, фанфары, и триумфатор, увешанный регалиями и девицами. Удивляюсь, как Поттер на возгордился после этого? Короче, я повздорил с Джинни. И сделал пару-тройку нехороших вещей, мне даже самому стыдно.
— Ммм… Неужели?- сказал Рон, всё ещё не придя в себя после потрясения.
— Именно так. Но с Поттером я потом разобрался, а вот Джинни…
Рон кусал губы.
— Ты всерьёз полагаешь, Малфой, что я сейчас распахну сои объятия и скажу, что готов отдать свою сестру тебе на растерзание? Ты с ума сошёл.
— Этого от тебя никто не просит, — с вымученной улыбкой сказал Драко. — Просто скажи ей. И отдай медальон. Когда я умру…
— Брось ломать комедию, Малфой, и использовать своё состояние. Мне жаль, что так получилось, но ты и сам виноват. Я же дал тебе нож.
— Но я не умею им пользоваться, Висли, — с укором сказал Драко. — И потом, я же тебя предупредил, когда появился олень.
Они помолчали.
— Да, предупредил. За что я тебе буду вечно признателен. Но уж лучше было бы, Малфой, если бы тебя никто никуда не посылал. Со мной поехал бы Тимо, и всё было бы по-другому.
— А я рад, что оказался здесь, — тихо сказал Драко. — Ведь ты не стал бы иначе со мной разговаривать, так ведь, Висли? И ещё — запомни, никто и никогда не сможет куда-либо послать Малфоя, если он сам этого не захочет. Так ты передашь Джинни медальон?
— Да. Передам.
Снова наступило молчание.
— Где бы ты хотел оказаться сейчас, Висли? — спросил Драко через несколько минут.
— В ближайшей больнице, — незамедлительно отозвался Рон. — А ещё лучше — в Святом Мунго. Но от того, что я хочу, мы там не окажемся.
На губах раненого промелькнула улыбка.
— Как ты практичен, Висли. А я — на острове Маврикия.
Рон никак не отреагировал.
— И ты не спросишь меня, почему именно там? — вновь сказал Драко.
— Ну хорошо. Почему там?
— Потому, что там я был счастлив. Я мало помню сам остров — мне не было и трёх лет, но там мы были всей семьёй, — тихо сказал Драко. — Ты, Висли, удивишься, но тебе я завидовал даже больше, чем Поттеру. Ведь у тебя такая большая и дружная семья. А я был один. Всегда один. Мама меня любила, конечно. Присылала каждый день посылки с шоколадом, конфетами, пирожными.. А я ведь ненавижу сладкое, Висли. Терпеть не могу. На анис у меня вообще аллергия. Когда я на каникулах был дома, это был настоящий сладкий кошмар — в Хогвартсе я всегда оставлял всё в нашей гостиной, и закармливал Снэйпа шоколадом, он его просто обожает… Единственное спасение было, когда в гости приезжала Панси. Она ела все пирожные, хотя и жаловалась, что на них она пять лишних фунтов набирает за две недели. Но мне не хотелось огорчать маму, она любила меня с таким отчаянием, боялась меня потерять, как теряла всех, кого любила. Отец… Они с отцом всегда держались друг с другом с такой подчёркнутой вежливостью, словно гости на приёме. Иногда мне так хотелось, чтобы они поругались, поскандалили, побили посуду, что ли… Но перестали быть такими равнодушными. Но этого так и не произошло, и только потом я узнал, что же было причиной этого отчуждения. Она просто не могла простить его за то, что он, как ей казалось, предал её любовь. А отец… Он хотел, как лучше, он любил нас, но никогда не говорил об этом. Но мама не могла простить и забыть, а я не видел истины за всеми этими «Нимбусами», дорогими вещами и вечным потаканием. Мне казалось, что он мною разочарован, и пытается прикрыть свою холодность подношениями. А ведь он любил меня. Только я понял это слишком поздно.
— Никогда не бывает слишком поздно, — сказал Рон.
— Да нет, бывает, Рон, бывает, — это обращение прозвучало так неожиданно, что Рон сел и уставился в лицо Драко. Тот лежал на спине, и наблюдал за золотисто-красными всполохами северного сияния; лицо его показалось Рону чересчур умиротворённым.
— Будь добр, Висли, смести голову, мне не видно, — сказал он, и Рон ощутил прикосновение ледяной руки. — Чувствуешь? У меня холодеют руки, и я уже не чувствую ног. Я всегда старался трезво смотреть на вещи, Висли. Мне не долго осталось.
— Ерунда, — сказал Рон преувеличенно беззаботно. — Руки холодные, потому что холодно. Надел бы ты перчатку, Малфой? Сейчас, наверное, чуть выше нуля.
Он взял руку Драко в свои ладони и, подышав на неё, засунул обратно в перчатку.
— Потерпи ещё немного. Скоро наступит утро и мы пойдём дальше. Смотри уж на своё сияние, раз не спится.
— Хорошо, — отозвался Драко и снова устремил взгляд к небу. Рон долгое время наблюдал за ним, пока белое безмолвие звёздной ночи не сомкнуло век обоих. Они лежали рядом, сплетя руки в безнадёжной попытке согреться, и северное сияние отбрасывало причудливые блики на их бледные лица.
Именно в таком положении их нашёл Тимо Хилтойнен на следующее утро, когда пошёл на поиски к Холодной Сопке и дошёл до старой, мёртвой сосны.
