Глава 9. Начало начал…
Они были в Годриковой Лощине, одном из красивейших и уютнейших мест во всей Британии. Раскидистые дубы давали причудливые тени на земле. Восходящая луна окрашивала серебром траву и верхушки деревьев. Сумерки мягким покрывалом накрывали небо, в котором яркими точками зажглись первые звёзды.
Путешествие из Норы в Годрикову Лощину заняло почти целый день. Ранним утром, покинув гостеприимный дом Уизли, трое друзей отправились в Оттери Сент-Кэчпол — ближайший маггловский посёлок. По общему согласию, друзья решили передвигаться не магическими способами, чтобы поменьше привлекать к себе внимания со стороны волшебного сообщества. Они ехали на такси, поездом, снова на такси, и, наконец, шли пешком. Это было дольше, но безопаснее. Когда друзья прибыли на место назначения, было далеко за полдень.
К удивлению Гарри, меньше всех озаботился потерей времени Рон. Обычно несдержанный и порывистый, он совершенно не выказывал нетерпения, проявляя в то же время большой интерес ко всему окружающему. В этот момент Рон, как никогда, был похож на своего отца, и Гарри не мог смотреть на него без улыбки. Ему подумалось, что любовь к магглам, которой так попрекали семью Уизли, заложена в её членах на генетическом уровне. Жаль, если Рон не сможет работать в министерстве — он настолько искренне и глубоко интересуется жизнью магглов, что, со временем, мог бы стать отличным руководителем департамента по связям с магглами. Если только оно наступит, это время…
В древние времена Годриковая Лощина была одной из немногих деревень волшебников, которую основал ещё Годрик Гриффиндор. Но шли годы, колдовские семьи перебирались в другие деревни и города, а в Годриковой Лощине стали селиться магглы. От общины волшебников остались лишь предания и легенды, которые люди пересказывали детям долгими зимними вечерами, да старое кладбище, которое пользовалось дурной славой у местных магглов. Именно на этом кладбище были похоронены Поттеры.
Гарри с трудом нашёл могилу родителей в дальнем углу кладбища. К его удивлению, она выглядела довольно ухоженной, особенно по сравнению с соседними могилами, изрядно заросшими травой. Видимо, все долгих шестнадцать лет за нею кто-то ухаживал. Гарри терялся в догадках, кто бы это мог быть. Он подошёл к могиле родителей. На ней стоял простенький неброский обелиск с короткой надписью:
Джеймс Поттер 1951 — 1981
Лили Поттер 1952 — 1981
Некоторое время молодой волшебник стоял, глядя на надпись, и погрузившись в свои мысли. Он не заметил, как Рон и Гермиона, переглянувшись, развернулись и отошли в сторонку, оставив его одного. Но он не был один. Напротив, ему казалось, что вот теперь он впервые по-настоящему встретился со своими родителями. Ведь он видел их всего один раз, на другом кладбище, когда они спасли его во время Тремудрого турнира. Если, конечно, не брать в расчёт встречи в зеркале Еиналеж…
Гарри почувствовал, что у него сдавило горло. Он послушался Дамблдора и больше не пытался найти зеркало, но все эти годы помнил, как махал ему рукой с той стороны стекла отец, как улыбалась мама… Жизнь, полная опасностей, тягот и лишений, закалила характер молодого волшебника. Он почти никогда не плакал, но сейчас сила воли словно оставила его, и горячие слёзы закапали с ресниц.
— Здравствуйте, мама и папа, — прошептал Гарри, — наконец-то я вас нашёл…
Он подошёл к могиле ближе, встал возле неё на колени, закрыл глаза, и некоторое время он стоял так, мысленно разговаривая с погибшими родителями.
— «Здравствуй, сын. Как хорошо, что ты пришёл. Мы очень долго ждали тебя», — сказал отец.
— «Как ты вырос, сынок. Стал таким большим и сильным», — добавила мама. — «Как твои дела?»
— «Да, прошло много лет», — утерев слёзы, так же молча ответил Гарри. — «У меня всё хорошо, мама. Отличные друзья, квиддич, Хогвартс… вот только вас очень не хватает. Всегда не хватало».
— «Ничего, сын», — ободрил его отец, — «ты же знаешь, это война, а войн без жертв не бывает».
— «Ты только будь осторожен, сынок. Мы очень любим тебя, но вовсе не хотим, чтобы наша встреча состоялась слишком рано, когда ты такой молодой».
Внезапно этот молчаливый диалог был прерван каким-то шорохом в кустах возле соседних могил. Гарри вскочил и молниеносно выхватил палочку, направив её в сторону шума. Несколько секунд ничего не было видно, а затем из травы на Гарри уставились два огромных, как блюдца, глаза, и через секунду на тропинку выскочило маленькое сморщенное существо. Юноша с первого взгляда определил, что перед ним — домовой эльф.
— Ты кто? — ошарашено спросил гриффиндорец.
— Хасти, сэр. Ах, сэр, какое счастье, что я вас вижу, сэр, — залепетал эльф. — Ведь вы — Гарри Поттер, сэр, разумеется, Хасти не может ошибаться, ведь вы, сэр, так похожи на своего отца, сэр, и у вас глаза вашей матери.
— Ты знал моих родителей? — ещё больше удивился Гарри.
— Разумеется, сэр, — кивнул эльф, — Хасти служил в доме Поттеров, Хасти был домовым эльфом отца и матушки великого Гарри Поттера.
— Ты — домовой эльф моих родителей? — Гарри не верил своим ушам. В этот момент с палочками наготове появились Рон и Гермиона. Они услышали голоса и решили выяснить, кто нарушил уединение их друга.
— Что же, приятно познакомиться, Хасти, — сказал Гарри. — А это мои друзья: Рон и Гермиона. Вот, полюбуйтесь, — добавил он, обращаясь к друзьям. — Это Хасти — домовой эльф моих родителей.
— Ничего себе! — тут же отреагировал Рон. — Вот так всегда, у кого-то домовиков сроду не было, а у кого-то их сразу несколько. У тебя же Добби и Кричер есть!
— Рон! — тут же одёрнула его Гермиона, — перестань говорить глупости. Я уверена, что Гарри не станет эксплуатировать Хасти, а сразу предоставит ему свободу. — При этих словах Рон возвёл глаза к небу, как бы говоря: «её ничто на свете не изменит».
— Конечно, если Хасти сам захочет, — сказал Гарри. — Как ты, Хасти? Хочешь свободы?
Эльф испугано отшатнулся.
— Ах, сэр, простите меня, сэр! Хасти не знает, чем он не угодил друзьям великого Гарри Поттера, но Хасти очень, очень старался. Не выгоняйте Хасти, сэр.
— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Гарри, — хочешь остаться — оставайся, только прекрати меня называть «великим». Можешь звать меня «Гарри». Лучше расскажи, где ты был все эти годы? Почему ты не нашёл меня?
— Хасти не мог, сэр. Хасти было строго запрещено искать сына своих хозяев, потому что это могло навести на его след тех злодеев, что хотели смерти Гарри Поттера.
— Запрещено? Кем запрещено? — удивился Гарри. Он хорошо знал, что домовые эльфы выполняют приказания только своих хозяев.
— Новой хозяйкой, сэр, — развёл узловатыми ладошками эльф. Видя удивление Гарри, он добавил: — Да-да, сэр, новой хозяйкой. Она не волшебница, но была ближайшей родственницей юного Поттера, и до его совершеннолетия Хасти обязан был подчиняться её приказам. Она пришла сюда с великим Дамблдором, такая высокая и худая маггла, и велела Хасти оставаться здесь и присматривать за могилой Поттеров.
— Тётя Петуния, — догадался изумлённый Гарри.
— Я начинаю подозревать, что она всё же гораздо лучше, чем мы о ней до сих пор думали, — подал голос Рон.
— Также она запретила Хасти искать своего юного хозяина, сказав, что однажды он сам меня найдёт, — продолжал свою повесть домовик. — И вот Хасти дождался. Хасти хорошо выполнял порученное ему дело. Хозяйка всегда хвалила Хасти, когда раз в год приезжала сюда, на могилу Поттеров. Хасти надеется, что хозяин не сердится на него и не станет его выгонять, — эльф кинул косой взгляд на Гермиону.
— Успокойся, не стану, — успокоил его Гарри. — Где же ты жил все эти годы?
— Здесь, сэр, на кладбище, — грустно сказал эльф. — А от дождей и морозов Хасти прятался в домике кладбищенского сторожа, в нём давно уже никого нет. Когда становилось совсем невмоготу, Хасти спускался в деревню и незаметно помогал хозяйкам в первом попавшемся доме. Эльфу трудно сидеть без дела, Гарри Поттер, а хозяйки так забавно удивлялись маленьким чудесам и ставили в укромные места миски с молоком.
Гарри вдруг стало нестерпимо жаль это маленькое волшебное существо, такое преданное и верное. Всё-таки, прожить на кладбище шестнадцать лет…
— Хорошо, — сказал он. — Уже стемнело. Нам надо где-нибудь устроиться на ночлег. Ты был в деревне, не знаешь, там можно где-нибудь остановиться на ночь?
— Да, сэр, конечно есть, но, если Гарри Поттер позволит Хасти сказать, то вы можете переночевать в сторожке, сэр. Не сомневайтесь, верный слуга сумеет обеспечить уют, еду и всё необходимое своему хозяину и его друзьям. Что касается деревни, то Хасти не думает, что туда стоит идти.
— Почему?! — удивлённо воскликнули все трое волшебников хором.
— Гарри Поттер слишком похож на своего отца. Мистера Джеймса Поттера и его жену хорошо знали в деревне и очень любили. Но их смерть сильно напугала людей, и Хасти думает, что хозяину и его друзьям в деревне могут не дать ночлега, из боязни накликать беду на свой дом. Люди боятся, сэр, очень боятся, — продолжал эльф. — В деревне до сих пор помнят ту ужасную ночь, а бывший дом Поттеров обходят стороной.
Что же, положа руку на сердце, Гарри вынужден был признать за жителями деревни определённую правоту: ведь его общество, и правда, представляло источник опасности для окружающих. Разве не поэтому он не взял с собой Джинни?
— Значит, на том месте, где был дом моих родителей, всё осталось как тогда? — спросил он. Эльф кивнул.
— Гарри, — робко вмешалась молчавшая до этого Гермиона, — может, стоит отложить это до утра?
— Да, пожалуй, — немного подумав, согласился Гарри. — У нас был трудный день, и уже поздно, поэтому будем устраиваться на ночлег. Давай, Хасти, показывай, куда идти.
Сторожка находилась примерно в четверти мили от кладбища. Уровень комфорта в ней был минимальным, однако усилиями Хасти это было совершенно незаметно. Эльф, обрадованный появлением волшебников и окончанием своего вынужденного затворничества, старался вовсю. Вкусный ужин, мягкая постель, (несмотря на то, что единственный топчан был предоставлен Гермионе, а парни улеглись на полу), и, главное, — длинный и полный впечатлений день, — всё это вместе обеспечило трём друзьям спокойный и глубокий сон без сновидений на всю ночь.
Проснувшись утром, Гарри первым делом подумал, что Хасти, наверное, не спал всю ночь. Идеальный порядок в доме, горячая вода для умывания, идеально приведённая в порядок одежда, сытный завтрак свидетельствовали, что домовик исполнял свои обязанности с небывалым энтузиазмом. Гермионы не было — она поднялась раньше всех, и, когда Рон и Гарри привели себя в порядок и отправились завтракать, она уже ждала их за столом в маленькой уютной кухне, жуя тост и просматривая свежий номер «Ежедневного пророка». Пожелав ей доброго утра, молодые люди уселись за стол и принялись за еду.
— Что пишут? — поинтересовался Рон.
— Ничего, — сказала Гермиона, сворачивая газету, — и это самое странное.
— Почему? — не понял Рон.
— Потому, что с момента побега Жана из министерства прошло трое суток. За это время министерство не издало по этому поводу ни единого звука. Это очень странно. Не каждый день из министерской тюрьмы сбегают магглы.
— Ну, как раз это легко объяснить, — сказал Рон. — Папа говорил, что на организацию безопасности в министерстве было потрачено очень много денег. Однако побег показал неэффективность защитных систем. Вряд ли Руфус Скримджер захочет во всеуслышание объявить, что эти денежки были потрачены впустую.
— Кроме того, министр всегда очень заботился об имидже. Ему вряд ли хочется портить впечатление последних побед над Пожирателями сообщением, что даже министерство не является гарантом надёжности, — философски рассудил Гарри. — Ведь если сбежал один, есть вероятность, что сбегут и другие. Скримджер не захочет давать повод к паническим настроениям в обществе.
— Всё это верно, — согласилась Гермиона, — и всё-таки мне не спокойно. Я уверена, что, хотя это не афишируется, в министерстве, наверняка, ведётся расследование.
— Ведётся, — кивнул Рон, — оно весьма удачно поручено Кингсли Шеклботу. А Надир Бен Шалабх вчера покинул страну. На всякий случай.
— До сих пор наш план работал как надо. Будем надеяться, что и дальше осечек не будет, — подвёл черту Гарри. — Пора выдвигаться. Хасти!
Эльф тут же возник посреди дома.
— Спасибо за всё, Хасти. Еда просто отменная, и, вообще, всё было замечательно. Сейчас я хочу пойти на то место, где был дом моих родителей. Проводи нас.
— Слушаюсь, хозяин, — поклонился тот и припустил к входной двери.
Идти пришлось около часа. Место, где когда-то был дом Поттеров, находилось на отшибе, за окраиной посёлка, и пряталось среди деревьев весьма живописной рощицы. До деревни было совсем не далеко, и Гарри сообразил, что Хасти вёл их окружным путём, но он ничего не имел против. Они вышли на поляну, залитую ярким утренним светом солнца, и остановились. В высокой траве были видны остатки какого-то строения.
— Это здесь, сэр, — сообщил Хасти.
Гарри прошёл вперёд. Под ногами хрустело битое стекло. Рон с Гермионой следовали за ним, держась немного сзади. Судя по уцелевшим фрагментам, дом был довольно большим. По чёрным очертаниям кое-где сохранившихся остатков стен, можно было определить расположение внутренних помещений дома. Гарри задумчиво ходил взад и вперёд, пытаясь представить, как всё выглядело здесь до того страшного дня. Интересно, где была его комната? А комната родителей? Сам он совершенно ничего не помнил… Но ведь можно спросить домовика?!
— Хасти, — позвал он, — расскажи мне о доме.
Эльф с готовностью принялся рассказывать о том, как выглядел дом его родителей. Рон и Гермиона слушали рассказ с не меньшим интересом, чем сам Гарри. Воображение рисовало картину большого, двухэтажного дома с красивой верандой, уютной гостиной и красивым коньком — флюгером на крыше. Гарри, словно наяву, представил, как отец возвращается с работы, а мама встречает его с маленьким сыном на руках. В настоящее время в этом месте не было ничего, кроме развалин, и всё-таки юноша чувствовал, что здесь его дом. Ему хотелось узнать как можно больше, и он дотошно расспрашивал эльфа обо всех деталях. Словно поняв его умысел, Гермиона спросила:
— Ты хочешь воспроизвести дом родителей, Гарри?
Тот кивнул.
— Ты хочешь начать… э-э… прямо сейчас? — снова осведомилась староста Гриффиндора.
— Нет, конечно, — покачал головой Гарри. — Хотя очень хочется. А почему ты спрашиваешь?
— Потому, что, хотя я тебя прекрасно понимаю, но должна сказать, что сейчас это было бы несколько несвоевременно. Постройка дома займёт достаточно много времени…
— Я знаю это, — перебил Гарри, — не волнуйся.
Гермиона смущённо улыбнулась. Рон пришёл к ней на выручку:
— Просто ты ходишь с таким видом… Не обижайся.
— Я не собираюсь менять наши планы. Мы ведь обо всём договорились, так? Что же, свадьба Билла и Флёр состоялась, мы побывали в Годриковой Лощине, теперь мы можем вплотную заняться поиском хоркруксов. Жаль, что здесь всё в таком ужасном состоянии. Я просто надеялся, что смогу найти здесь что-нибудь… Что-то, что принадлежало моим родителям, и что я мог бы хранить как память.
— Ну, у тебя же есть плащ, — сказал Рон.
— Гарри Поттер, сэр, — дёрнул своего хозяина за штанину эльф, — у Хасти есть один предмет, который принадлежал вашим родителям, сэр.
— У тебя есть вещи моих родителей? — быстро спросил Гарри.
— Одна вещь, сэр, — уточнил эльф. — Ваш отец, сэр, часто отлучался из дома по делам. Из одной поездки он и привёз эту вещь, сэр. Хасти подобрал её среди развалин дома, после того как Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть был повержен, и Гарри Поттера забрали друзья его родителей. Это единственное, что уцелело в доме, сэр, — эльф щёлкнул пальцами, и на его узловатой ладони появилась необычного вида шкатулка чёрного цвета, которую он протянул хозяину. Взяв в руки шкатулку, оказавшуюся неожиданно тяжёлой, Гарри открыл её и вынул находящийся внутри предмет.
— Какая красота! — послышался восхищённый вздох Гермионы.
Неразлучная троица расположилась за столом в маленькой кухне сторожки, и, с аппетитом поглощая приготовленную Хасти еду, обсуждала находку домового эльфа — очень необычного вида красивое ожерелье. Оно представляло собой множество изготовленных из разноцветных камней замысловатых плоских фигурок, нанизанных на металлическую золотую нить.
— У твоего папы, Гарри, был великолепный вкус, — говорила Гермиона, рассматривая ожерелье со всех сторон. — Уверена, твоя мама была очень рада получить такой подарок.
— Наверное, дорогое, — предположил Рон.
— Нас не учили определять стоимость камней на занятиях по магии кристаллов, — хмыкнула девушка, — но я уверена, что дорогое. Впрочем, его ценность, наверняка, заключается не в стоимости, а в магических свойствах ожерелья. Это определённо яшма, причём, посмотрите, — почти всех возможных цветов, есть разноцветные, и даже полосатые камни. Зелёная яшма отпугивает призраков и прогоняет галлюцинации. Красная яшма умеряет силу кровотечения и врачует разные женские страдания, — я думаю, это могло быть актуально для твоей мамы, Гарри, ведь она в то время как раз перенесла роды. Яшма холодных оттенков дарует мудрость, твёрдость в час беды, обостряет зрение, усиливает дар предвидения. В общем, это не только красивое украшение, но и весьма сильный магический предмет.
— Неудивительно, что во всём доме уцелело только это ожерелье, — сказал Рон. — Теперь у тебя есть что-то на память и о маме, и об отце.
— Да, — тихо сказал Гарри. Некоторое время он молча рассматривал ожерелье, а затем, словно выйдя из задумчивости, бережно спрятал его и повернулся к друзьям.
— Ну что же, с личными делами покончено, — сказал он, улыбнувшись. — Теперь, пожалуй, со спокойной душой можно посвятить себя поискам хоркруксов. Чем ты нас порадуешь, Гермиона?
Девушка вытащила из своей сумки кипу свитков и бумаг и выложила их на стол. Внимательно посмотрев на парней, она сказала:
— Начнём с того, что нам известно. Волдемортом было создано семь хоркруксов, из которых два — дневник Тома Реддла и кольцо Марволо — уничтожены. Третий хоркнукс — медальон Слизерина — похитил, а возможно, и уничтожил некто Р.А.Б., о котором мы ничего не знаем. Пока мы не узнаем, кто же такой этот Р.А.Б., вопрос о существовании этого хоркрукса и месте его нахождения остаётся открытым. Те части души Вольдеморта, которые находятся в нём самом и его змее — Нагайне — для нас наименее доступны. За ними, как правильно сказал Гарри, нужно идти в последнюю очередь.
— Поэтому, у нас вырисовываются три направления для поисков. Первое, — определить, кто такой этот Р.А.Б., что позволит нам отследить подробности его жизни и смерти, — я полагаю, что этот человек, почти наверняка, умер, — и выяснить, где, когда и как он мог выкрасть и уничтожить или спрятать хоркрукс. Второе, — отслеживание возможного местонахождения чаши Хаффлпафф. Занятие, довольно-таки, не простое, если учесть, что она была похищена Вольдемортом много лет назад. Я думаю, единственный способ определить, где может быть спрятана чаша, — это отследить перемещения Вольдеморта по миру, особенно в течение тех 10 лет, которые прошли между его выпуском из школы и последним появлением в Хогвартсе. Об этом визите тебе, Гарри, рассказывал Дамблдор.
— Наконец, третье, — это необходимость определить, что же такое последний, седьмой хоркрукс, и найти его. Дамблдор считал, что это что-то, принадлежавшее одному из основателей: Гриффиндору или Равенкло. При этом он полагал, что единственная известная реликвия Гриффиндора находится в безопасности в Хогвартсе. Очевидно, он имел ввиду, что сортировочная шляпа и спрятанный в ней меч Годрика — это один артефакт. Поскольку Дамблдор ошибался весьма редко, мы можем считать, что и в отношении реликвии Гриффиндора он прав. Тогда получается, что оставшийся хоркрукс — это предмет Равенкло.
Девушка взяла один из крупных свитков пергамента и принялась разворачивать его на столе. Гарри и Рон подхватили края пергамента и прижали его по углам тарелками и стаканами. Пергамент оказался большой картой Европы и Средиземноморья.
— Ровена Равенкло была одной из самых образованных ведьм своего времени. Она имела удивительно глубокие познания в медицине, нумерологии, астрономии и других точных науках. Это тем более удивительно, если учитывать, что в те времена в Европе царят жестокие варварские обычаи и невежество феодалов, налицо полный упадок науки и искусства. Откуда же Ровена могла получить столь глубокие познания в науках, даже существование которых к тому моменту было почти забыто в Европе? В «Истории Хогвартса» весьма скупо изложены сведения о жизни Основателей, не относящиеся непосредственно к организации школы колдовства. Однако, я прочитала всё, что можно было найти на эту тему, и выяснила, что леди Равенкло принимала участие в Первом крестовом походе. Сейчас сложно сказать — с какими целями: возможно, она сопровождала отца или брата, или, наконец, какого-нибудь рыцаря в качестве возлюбленной, — почему бы нет? Она была женщиной, и ничто человеческое ей не было чуждо. Но это и не важно. Важно то, что именно там она, судя по всему, существенно расширила и укрепила свои познания путём общения с местными колдунами. В отличие от Европы, на Востоке в те времена был расцвет искусства, торговли, градостроительства, и, само собой, наук, в том числе и колдовских. Поход продолжался больше двух лет, — достаточный срок, чтобы кое-чему научиться. Тем более, что некоторые знания, наверняка, были у неё и до похода.
— Теперь — самое главное, — Гермиона передвинулась ближе к Рону и, проведя пальцем по карте, остановилась на небольшом участке средиземноморского побережья Турции, узкой полосой вклинивающегося в сирийскую границу в южном направлении.
— Вот здесь находится небольшой городок Антакья, который находится на территории, принадлежащей Турции с 1939 года, — показала она. — В древности этот городок назывался Антиохией и был столицей одного из мусульманских государств. Крестоносцы вели осаду Антиохии с осени 1097 года и с большим трудом смогли взять город приступом лишь 2 июня 1098-го. А на следующий день, 3-го июня, к городу подошёл эмир Мосульский Кербуга с 300-тысячной турецкой армией. Крестоносцам, которых оставалось лишь 120 тысяч ослабленных голодом, болезнями и долгой осадой человек, ничего не оставалось, как спасаться в городе. При этом они, — и Ровена Равенкло не исключение, — были вынуждены бросить свои обозы и имущество. Таким образом, многие вещи, принадлежавшие Равенкло, оказались в руках мусульманских воинов. Ровене не удалось в дальнейшем вернуть их обратно.
— Честное слово, Гермиона, — не выдержал Рон, до этого вместе с Гарри терпеливо слушавший лекцию по магической истории средневековья, — всё это чертовски занимательно, и я потрясён, какой объём информации тебе пришлось обработать, даже не понимаю, когда тебе удалось… Но какой в этом практический смысл?
— Смысл такой, что вещи эти, — точнее, те, что сохранились до нашего времени, — с большой долей вероятности, находятся в тех местах и сейчас. Если бы это было не так, мы бы о них слышали. Я думаю, что они находятся в одних и тех же семьях много лет или даже веков, — передаются из поколения в поколение, как наследство. Поэтому они и не попадались никому на глаза. Я достала список экспозиций музеев, находящихся в городах Турции и Сирии по обе стороны границы, а также информацию о частных коллекционерах, у которых могут находиться артефакты, относящиеся к интересующему нас периоду. Как видите, их не так уж много. Помимо самого Антакья, бывшей Антиохии, нашего внимания достоин лишь музей в Искендеруне, хотя, для очистки совести, можно посетить близлежащие города Газиантеп и Адану, в которой, кстати говоря, проживает один из коллекционеров, указанных в моём списке. Со стороны Сирии нужно посетить Халеб, Идлиб и приморский город Латакию. Я думаю, что, если что-то, принадлежавшее Равенкло, сохранилось, то мы это найдём. А заодно выясним, не появлялся ли в тех местах Вольдеморт, — его визит, наверняка, там запомнили надолго.
— Ты великолепна, — сказал Гарри, восхищённо качая головой. Рон вдруг взял руку Гермионы и поцеловал её. Девушка вспыхнула до корней волос.
— Мы поступили умно, предоставив тебе право разрабатывать план действий. Честное слово, ума не приложу, что бы мы без тебя делали, — продолжил Гарри. — Сами бы в жизни до всего этого не додумались.
— Да, Жан оказался прав, — улыбнулся Рон, — в нашей команде есть человек с головой. И ещё какой!
— Поменьше его слушай, — недовольно тряхнула головой Гермиона, — я даже не знаю, как расценивать комплимент этого бабника. Где-то слышала, что среди мужчин бытует мнение об обратной зависимости между умом и красотой женщины. Может, он хотел сказать, что я некрасивая?
— Чепуха, — решительно возразил Рон. — Если такая зависимость и существует, то ты — приятное исключение. И, кроме того, я думаю, что тебе нужно научиться принимать комплименты, не ожидая в них подвоха. Я уверен, что Жан, так же как и мы с Гарри, искренне восхищался твоим умом, а не пытался тебя поддеть.
— Согласен, — поддержал друга Гарри, и, видя смущение девушки, решил переменить тему. — Значит, если я правильно понял, ты предлагаешь нам начать с поисков хоркрукса, который может быть заключён в предмете Равенкло?
— Ну… не совсем, — немного замявшись, призналась староста. — Я думаю, нам придётся разделиться.
Ребята удивлённо уставились на неё.
— То есть как — разделиться? Да ты что, Гермиона?
— Помните, я сказала о трёх направлениях поисков? Мы определили свои задачи на первом этапе, но нельзя исключать, что в нашем плане есть недочёты. Мы считаем, что хоркрукс изготовлен из вещи Равенкло потому, что так думал Дамблдор, а он, как уже было сказано, весьма редко ошибался. С другой стороны, те немногие ошибки, которые он совершил, настолько фатальны, что мы не можем позволить себе рисковать, и шляпу с мечом нужно хорошенько обследовать. Далее, мы до сих пор не знаем, кто такой Р.А.Б., и, чтобы узнать это, надо не колесить по миру, а сидеть в библиотеках и архивах. В общем, кому-то надо вернуться в Хогвартс, чтобы заняться всем этим как следует.
— И… кто этот «кто-то», который вернётся в Хогвартс? — спросил Гарри, уже предчувствуя ответ.
— Гарри, я думаю, ты понимаешь, что в борьбе с Вольдемортом ты — самая главная фигура? Сейчас, после смерти Дамблдора, опасность возросла многократно, а мы не можем позволить, чтобы с тобой что-то случилось. Вернуться придётся тебе.
Некоторое время Гарри молчал, застывшим взглядом уставившись перед собой. По-своему истолковав его сомнения, Гермиона сказала:
— Не сомневайся, мы с Роном справимся с этой задачей. Да и ты ведь будешь там не на курорте — к нашему возвращению тебе будет нужно собрать достаточно информации для следующих поисков.
— Нет, — Гарри вышел из задумчивости. — Разделяться мы не будем. Точнее, если хотите, вы можете вернуться. Но лучше мы поступим по-другому. Когда мы возвращались домой, в «Хогвартс — экспрессе» ты сказала, что есть люди, которые заслужили право на доверие. Я думаю, настало время оказать им это самое доверие. Мы поручим это тем, кто, так или иначе, будет в Хогвартсе — Джинни, Невиллу и Луне.
— Точно! — поддержал друга Рон, — это будет самым правильным!
— Нет возражений? — Гарри посмотрел на Гермиону. Та, пожав плечами, отрицательно покачала головой. — Тогда я напишу подробное письмо Джинни, и постараюсь отправить его сегодня же. Только, наверное, лучше не совой. Хасти!
Остаток дня волшебники провели в подготовке к путешествию. Гарри написал Джинни подробное письмо с описанием его «занятий» с Дамблдором в прошлом году, а также дальнейших планов по поиску хоркруксов. Информацию личного характера Гарри включать в письмо не стал, хотя ему ужасно хотелось написать Джинни, что он скучает и очень ждёт встречи. Ни к чему, решил он, ещё больше расстраивать девушку.
Доставить сообщение было поручено домовому эльфу. Гарри детально проинструктировал его.
— Хасти, ты отправишься домой к Рону, в Нору. Наши вещи, которые мы оставляем здесь, отнесёшь к родителям Рона. Вот это письмо, — Гарри вручил эльфу конверт, — передашь Джинни Уизли. Письмо нужно доставить только ей, лично в руки. После того, как ты найдёшь её и передашь письмо, отправляйся в Хогвартс. Там найди эльфа по имени Добби, он тебе поможет. Кстати, там есть ещё эльф по имени Кричер. Приглядывай за ним как следует, — он достался мне по наследству, как и ты, но с удовольствием служил бы моим врагам. Я надеюсь на тебя, и на Добби тоже, скажи ему об этом. И не забывай иногда возвращаться сюда, чтобы приглядеть за могилой моих родителей.
Эльф внимательно слушал и кивал головой, изредка шевеля ушами. Когда Гарри закончил инструктаж, он спросил:
— Почему Гарри Поттер не хочет взять Хасти с собой?
— Потому, что мне нужно, чтобы кто-то позаботился о дорогих мне людях. И вот что, Хасти… Если случится так, что я не вернусь… — Эльф в ужасе закрыл глаза ладошками и замотал головой. — Успокойся, я же сказал «если». Так вот, если я не вернусь, твоей хозяйкой будет Джинни Уизли.
Корректор: Fekla
