Глава 5.
«Здравствуй, дорогая сестрица!
Прости, что мое первое письмо оказалось таким кратким и сумбурным, но новых впечатлений оказалось так много, что мне понадобилось сначала во всем разобраться и привести мысли в порядок.
В последний разя передаю письмо с голубем. Его будет сопровождать сова — здесь они разносят почту. Это школьная сова, и я посылаю ее узнать дорогу. Ответ отправляй с ней.
Я потихоньку начинаю привыкать. Только недавно, наконец-то, стала находить нужные кабинеты сама, ни разу не заблудившись. Здесь столько лестниц, а некоторые еще и двигаются! А на некоторых иногда проваливаются ступеньки. По сравнению с Эль-Муфди это просто лабиринт какой-то.
Здесь вообще все другое. Маловато дневного света, особенно в подземельях, где мне приходится теперь жить. Для меня здесь слишком холодно и сыро, даже несмотря на постоянно растопленные камины. По ночам я никак не могу согреться, приходится применять заклинания. Селим говорит, что их спальни теплые, но это и понятно — они ведь не под землей живут. Я даже завидую ему немного. И не только из-за теплой спальни. Он уже успел подружиться со всеми своими одноклассниками — они все помешаны на учебе, и он теперь в своей стихии. А вот я тем же самым похвастаться не могу. Мои одноклассники относятся ко мне немного отчужденно…»
Написав это, Халифа нахмурилась. «Если не сказать чего похуже…»
«…Слизерин — довольно странный факультет. Вряд ли я смогу объяснить это в письме, я и словами-то не могу. Здесь есть несколько студентов, вокруг которых все вращается, но нет искренней дружбы. Помнишь все эти доморощенные теории Хаджер Салтинэ о чистоте крови? Так вот, все слизеринцы буквально бредят тем же самым. Слушать противно. Магглорожденных в глаза оскорбляют, называя грязнокровками. Мне порой бывает даже стыдно, что я попала именно сюда. Здесь при знакомстве первый вопрос — чистокровность твоего семейства!
Есть и еще кое-что. Со мной поначалу все старались познакомиться. А потом, узнав, что я на порядок чистокровнее многих из них, почему-то стали избегать. Хотя, я ведь все равно не собиралась заводить здесь друзей, Хогвартс — это временно.
Одноклассники уже успели перезвать меня в Хейли — дурацкое сокращение, я сто раз просила не называть меня так, но бесполезно, придется привыкать. Девушки в открытую смеются над моими хиджабами, и над тем, что я надеваю под мантию не короткую юбку и гольфы, а шаровары и длинное платье. Но мне все равно холодно, а скоро здесь станет еще холоднее, как у нас в горах. Наверное, придется отослать домой все мои наряды и накупить здесь шерстяных вещей.
Я пыталась общаться с девочками с других факультетов, но со мной охотно разговаривают только одноклассницы Селима. Слизеринцы здесь как-то изолированы от остальных, с ними не особенно хотят связываться. Дикое предубеждение, но с этим ничего нельзя сделать. Особенно гриффиндорцы — те вообще нас терпеть не могут. У нас с Гриффиндором есть общие занятия — сдвоенные Зелья по пятницам. Вот там-то я и поняла, откуда пошла эта неприязнь. Зелья ведет наш декан, и то, как он относится к гриффиндорцам — просто ужас.
Знаешь, Лейла, я иногда представляю себе — что было бы, попади я, например, в Гриффиндор. Ребята на этом факультете все дружные, веселые. Кстати, там учится знаменитый Гарри Поттер. Довольно симпатичный юноша. И вовсе не скажешь по нему, что герой. Представляешь, он может говорить с Зуми, как мой дядя Дарий…»
Перо замерло над пергаментом. Халифа погрузилась в воспоминания…
— Дасэби, смотри лучше за своим удавом! Он уже под хаффлпаффским столом!
Халифа бросилась ловить Зуми. Тот, решив, что с ним играют, переполз под стол Гриффиндора. Девушки немедленно подняли визг, подтягивая ноги на скамьи. Халифа бежала вдоль стола, заглядывая между сидящими. Юноши пытались поймать змея, но разыгравшийся Зуми никому в руки не давался.
— Иди сюда, негодник! — сердито воскликнула Халифа. Зуми повернул голову и весело зашипел. Гарри Поттер опустил голову и прислушался.
— Он хочет, чтобы ты ползла за ним под столом, — засмеялся он. — Он назвал тебя «любимица».
Гриффиндорцы захихикали, некоторые парни с издевкой предлагали слизеринке «показать класс», путешествуя у них под столом. Но Халифа не обратила внимания. Она поднялась, блестящими глазами уставившись на Гарри, и с восхищением воскликнула:
— Ты Заклинатель?!
Юноша растерянно огляделся. Его одноклассники сразу перестали смеяться. Некоторые даже нахмурились.
— Да, вроде того… — с неохотой отозвался он.
Но Халифе не было дела до мнения других. Она уселась напротив и радостно защебетала:
— Брат моей мамы живет в Индии, он тоже Заклинатель. Именно он и подарил мне Зуми. Это так здорово! Я тоже хотела научиться его понимать, но это дано только избранным.
— Мне показалось, ты и так его понимаешь, — пробормотал гриффиндорец, смущенно глядя на нее из-за стекол очков.
— Да, но это, как с кошкой — я всего лишь хорошо знаю его привычки. А ведь он очень умный…
— Хейли, какого дьявола ты любезничаешь с Поттером? — раздался над ухом голос Малфоя. — Возвращайся за свой стол, а то у твоего жениха уже нервный тик начинается.
— А ты что, Драко, теперь приглядываешь за мной по его просьбе? — подняла голову Халифа. Малфой презрительно фыркнул.
— Мисс Дасэби, вернитесь за свой стол и заканчивайте ужин, — наконец-то вмешался Снейп, до сих пор с ехидством наблюдавший за змеиными бегами.
Халифа приветливо улыбнулась Гарри и отправилась назад. Зуми, поняв, что догонялок все-таки не будет, послушно потащился следом…
Очнувшись, девушка продолжила писать:
«…наш декан ужасно несправедлив к нему. Придирается по пустякам, снимает баллы почем зря. Может даже навесить на него чужую вину. А к своим студентам при этом относится совершенно по-другому. Многое прощает, не издевается, не штрафует, и даже заступается перед другими факультетами. Возможно, это тоже одна из причин неприязни к слизеринцам.
Правда, по-настоящему достойной причины, из-за которой нашим стоило бы ненавидеть гриффиндорцев, я еще не разглядела. Но они ненавидят.
На первом же уроке Зелий выяснилось, что моего папу знают и здесь. У профессора оказался старый номер „Алхимика“, здесь он тоже выходит. Там была папина статья, в анонсах патентных заявок, та же, что и в турецком издании, да еще и с его колдографией на балконе нашего летнего особняка в Стамбуле. Папа там очень красивый и важный. Правда, после этого гриффиндорцы так на меня посмотрели, что сразу все настроение испортилось. А профессор Снейп вдобавок еще и похвалил меня при всех за правильные ответы. Лучше бы он этого не делал…„
Халифа вспомнила едкую тираду Снейпа на первом занятии:
— Надеюсь, мисс Дасэби, имея такого отца, вы умеете больше, чем ваш жених? Он, как оказалось, силен только в теории, а вот руки растут неизвестно откуда.
Малфой почему-то расплылся в довольной ухмылке. А Халифа с достоинством ответила:
— Ну что ж, профессор, значит, в нашей семье главной по зельям буду я.
На что тот, немного помолчав, еле слышно пробормотал с задумчивой усмешкой:
— Что бы там ни казалось вначале, вы вовсе не тихоня. Но я это еще проверю.
Сзади кто-то гаденько хихикнул. Халифа не нашла в себе смелости обернуться.
“…Правда, хвалит он таким тоном, будто насмехается. Ну и пусть, главное, что не придирается, как к гриффиндорцам.
Ты знаешь, сестрица, я вот подумала — если бы я попала в Гриффиндор, я бы, наверное, тоже невзлюбила Снейпа за его придирки. А если бы он цеплялся ко мне так, как к Гарри Поттеру, то это, скорее всего, плохо кончилось бы. Я бы точно не стала молча выслушивать его …»
Перо упало на пергамент, посадив жирную кляксу. Но Халифа не заметила этого. Она вскочила и принялась ходить кругами, ошеломленная догадкой: «Так вот, что имела в виду Сортировочная Шляпа! Меньшее зло… Она предвидела, что мне будет тоскливо в Слизерине, но знала, что я не выдержу придирок Снейпа, будучи на другом факультете. Знала, что тогда может случиться беда… Какой проницательной и дальновидной она оказалась!»
Сидевшие за соседними столами студенты удивленно покосились на Халифу, с задумчивым видом нарезающую круги по гостиной. Паркинсон с любопытством заглянула в ее убористо исписанный пергамент, увидела арабскую вязь и разочарованно поджала губы. Халифа нарочно всегда писала по-арабски, чтобы никто даже не пытался лезть в ее записи.
Заметив, что на нее все смотрят, она снова села, поморщилась и взмахом палочки быстро убрала кляксу.
«…Все предметы здесь такие же, как в Эль-Муфди. Представляешь, Историю магии у нас ведет привидение, а Защиту от темных сил — настоящий оборотень! Но, конечно же, он не опасен. Когда полнолуние, он берет выходные. Зато преподает просто замечательно, не чета Карзаноту! Рассказывали, что эта должность некоторое время была вроде как проклята, наставники не задерживались даже на год, и профессор Люпин из всех пока самый долговременный, уже четвертый год здесь работает.
Правда, у всех наставников есть общий недостаток — уж очень они любят задавать на дом письменные сочинения. По мне — хуже нет столько писать по-английски. Я вначале пишу по-турецки, а потом переписываю. А недавно по Истории магии случайно сдала черновик, но наставник Биннс так ничего и не заметил, нужная длина свитка есть — и ладно. Уроки у него до жути скучные, все спят за партами.
Я даже думала бросить Историю магии. Мне приходится просматривать слишком много книг. Здесь в основном изучают европейские магические войны и гоблинские восстания, и при этом часто обращаются к пройденному за прошлые годы материалу, а я-то раньше изучала совсем другое. Мое эссе о Кафе Биннса не заинтересовало, в преподавании он консервативен.
А еще на днях я ходила на матч по квиддичу. Это европейский спорт на метлах. Помнишь, Фарух рассказывал нам о чемпионате мира? Я, правда, ничего не поняла насчет правил, но здесь этот спорт очень популярен, он приносит факультетам дополнительные баллы. Даже девушки в него играют. Представь — девушки летают над головами парней, сидя верхом на метлах! Стыд какой! В этот раз играли Райвенкло с Гриффиндором. Селим ходил болеть за свой факультет, и я сидела вместе с ним на их трибуне. Мои одноклассницы тоже пришли болеть с нами, но сначала я не поняла, почему. Оказалось, им все равно, Райвенкло или кто-то другой, главное — против Гриффиндора. Увы, ни им, ни Селиму порадоваться не пришлось — Гриффиндор выиграл.
С Селимом я вижусь очень мало — совместных уроков у наших факультетов нет, так что обычно мы встречаемся только в обеденном зале, и иногда — в библиотеке. Конечно, у нас есть возможность встречаться чаще, но мне пока почему-то не хочется.
На этих выходных я вместе со всеми пойду в Хогсмид — это деревня недалеко от Хогвартса, где живут одни волшебники. Говорят, там много интересного, потом я все подробно расскажу.
Вот пока и все. Опять получилось сумбурно, но ты же меня всегда понимаешь лучше всех. Я теперь буду часто писать, сова узнает адрес и не нужно будет экономить голубей. Хотя экономить уже нечего, почти все сбежали домой, в Эскишехир. Улетают и не возвращаются. Иногда мне тоже так хочется стать голубем!
Передавай всем привет. Любящая тебя сестрица Халифа».
Девушка сложила пергамент и, прихватив клетку с последним голубем, отправилась в совятню. Приглядев там крупную сипуху с сильными крыльями, Халифа назидательно сказала сове, показав ей голубя:
— Полетишь вместе с ним в Турцию. Запомни как следует дорогу. Будешь летать потом все время.
Сипуха наклонила голову и ухнула. Девушка улыбнулась и достала из кармана пирожок. Довольная сова вцепилась в него, мигом раскрошив начинку.
— А ты поведешь ее сначала в Эль-Муфди, — велела Халифа голубю, — потом полетите в Эскишехир. Там ты можешь остаться, а она пусть заберет ответ и возвращается.
Голубь довольно гугукнул. Девушка привязала к его лапке письмо для Лейлы и записку родным. Им она коротко черкнула, что здорова, всем довольна и все хорошо. Откровенничать с домашними она не собиралась — чего доброго, еще заберут и отсюда! Нет, надо закончить учебу, а все остальное можно перетерпеть.
— Летите!
Голубь сорвался с места и упорхнул. Сипуха вылетела следом. Халифа, высунувшись из окна совятни, смотрела, как они поднялись вверх, сделали круг над крышами замка и взяли курс на юго-восток. Вскоре две точки растворились над темнеющим горизонтом.
