Сертифицировано для всех читателей.
Некоторые наши авторы и переводчики решили разыграть своих верных читателей. На первое апреля были опубликованы главы-обманки. Сегодня они собраны вместе в один файл, представленный ниже.
В доме номер 4 по Бирючиновой аллее, что в небольшом английском городке Литтл Уингинг, праздновали день рождения. Праздновали, как водится, с размахом: полный дом гостей, огромный торт, украшенный шестнадцатью зажженными свечами, поздравления, кучи подарков, раскиданных по всему дому на обоих этажах. Стол, целиком заставленный угощениями, хлопушки, петарды, конфетти под ногами… Радостные крики, песни, исполняемые хором человек эдак в двадцать, что звучало совершенно кошмарно. Грохот и шум по всему дому, да, наверное, и по всей улице.
А все дело было в том, что Дадли Дурсль отмечал свой день рождения — шестнадцать лет. Надо сказать, что он очень гордился тем, что больше чем на два месяца старше своего кузена — Гарри Поттера, и поэтому весь день перед этим словесно издевался над Гарри как только мог. Под вечер Гарри не выдержал и выхватил из рукава свитера волшебную палочку, наставив ее на Дадли. Увидев такое ужасающее зрелище, толстяк немедленно дал деру в свою комнату, заперев дверь на все замки, которые только на ней были и не выходил оттуда до сегодняшнего утра. По крайней мере, ночь Гарри мог спать спокойно.
«И угораздило же меня приехать к Дурслеям раньше обычного», — вздохнул Гарри, убирая палочку обратно в рукав. — «Черт бы побрал Вольдеморта с его проклятым Орденом Феникса, из-за которых мне приходится выслушивать весь этот ужас». Гарри повалился на кровать. Впереди у него было три месяца вынужденного безделья, целых три месяца. А позади… Позади за ним тянулся такой след, что сама мысль о том, что это надо вспоминать, причиняла страдания.
Но все было не так плохо, как поначалу казалось. Когда день рождения Дадли прошел, и в доме восстановилось относительное спокойствие, одна за другой начали происходить удивительные вещи. Первым делом, когда Гарри полез в свой тайник за едой, которую прятал там от Дурслеев, неожиданно решила взбеситься его метла, лежавшая там. «Всполох» самостоятельно взлетел на пару футов, резко развернулся в воздухе на 180 градусов, потом сделал «мертвую петлю» и, в конце концов, отвесил Гарри хорошего пинка своей весьма тяжелой деревянной рукояткой. Мальчик-Который-Выжил немедленно взвыл и принялся успокаивать метлу, как только мог: поглаживаниями, ласками, потискиваниями и нежными покусываниями. Но «Всполох» упорно не хотел отвечать взаимностью, и вскоре Гарри с дикими воплями носился по всей комнате, спасаясь от разъяренной метлы, гонявшейся за ним со всей скоростью, на которую та была способна. Периодически, когда метла настигала мальчика, она весьма больно хлестала его прутьями чуть-чуть пониже спины, и тогда дом номер 4 с первого по последний этаж оглашался весьма непристойными ругательствами, которых Гарри поднабрался у Рона.
— ГАРРИ ПОТТЕР! — взревел снизу дядя Вернон, которого такой словарный запас племянника поверг в состояние шока, сопровождаемое черной завистью к богатому лексикону Гарри. — А что это значит? — поинтересовался он, когда появился в дверях комнаты Гарри. — Ну, этот… пи… пе…
— Ничего особенного, — покраснел Гарри, продолжая воевать с метлой. — Я потом объясню.
— Только больше не мешай нам с Петунией спать, маленький проказник, — дядя Вернон напоследок погрозил Гарри пальцем и затопал в свою комнату.
Кое-как справившись со взбесившимся «Всполохом» (Гарри применил к нему одно из Непоправимых проклятий, одно из самых неэстетических и неприличных. Поэтому-то этого заклинания вы и не увидите нигде в этой рукописи), Гарри сделал второе, весьма неприятное открытие. Оказывается, Хедвига принесла ему целых четыре письма весьма необычного содержания. Машинально вскрыв конверт кухонным ножом, Гарри принялся читать. Первое письмо гласило:
Уважаемый мистер Поттер!
С прискорбием доводим до Вашего сведения, что вчера, 29 мая 1996 года, в 18:37 по Гринвичу, скоропостижно скончался Том Марволо Реддль, также известный под именем Лорд Вольдеморт. Поскольку вышеупомянутый покойный не имел никаких живущих в нынешнее время близких али дальних родственников, то все его наследство и состояние, согласно завещанию, переходит к Вам, как к особо дальнему родственнику, чье родство тянется еще из глубины веков, беря свое начало в крайне запутанных отношениях между четырьмя основателями Хогвартса…
На этом месте особо дальний родственник мистера Реддля хлопнулся в спасительный обморок.
Придя в себя с помощью встроенного в палочку заклинания Энервейт, снабженного автоматической системой функционирования, Гарри продолжил чтение.
Таким образом, Вы становитесь счастливым обладателем наследства Темного Лорда. Внимательно прочтите список, приведенный ниже. Вам достается все это:
1) Руководящий пост в Ордене Феникса на ближайшие 500 лет
2) Несколько сотен (более точное количество сейчас уточняется) самых лучших Упивающихся Смертью в личное распоряжение
3) Палочка ручной работы, инкрустированная истинным серебром
4) Ручная кобра Нагини (милый и неприхотливый домашний любимец)
5) Счет в банке «Гринготтс» на 500 тысяч галлеонов и тайный счет в швейцарском банке
6) Бесплатный пропуск в Лес Теней
Для вступления в наследство мы ждем Вас завтра в Косом переулке возле «Гринготтса» с двумя свидетелями.
Всего наилучшего.
Искренне Ваш, Люциус Малфой,
Социальная магическая служба помощи
Счастливый обладатель столь грандиозного наследства шлепнулся в обморок второй раз.
Когда автоматика в палочке сработала во второй раз, первой мыслью Гарри было срочно написать письмо Рону и Гермионе и пригласить их в качестве свидетелей. Однако он вовремя вспомнил про оставшиеся три письма.
Два из них были как раз от Рона и Гермионы. К счастью, они уже обо всем знали.
Гарри, чувак, здорово!
Классно, что тебе столько всего досталось. Подаришь мне на Рождество живого Упивающегося Смертью? Жаль, конечно, что там нет домового эльфа, маме бы он не помешал. Зато она, наверное, обрадуется, если Макнейр будет мыть полы в нашем доме.
Увидимся завтра в Косом Переулке.
Рон.
Второй опус был написан почерком Гермионы.
Дорогой Гарри!
Я за тебя очень рада. Получить такое наследство — это, по-моему, замечательно. Такого еще никогда раньше не было. Кстати, обрати внимание на бесплатный пропуск в Лес Теней. Кажется, с этим связана какая-то интересная древняя легенда…
Ну все, увидимся завтра. Да, я буду очень рада, если в твоем наследстве обнаружится пара лишних экземпляров «Истории Хогвартса».
Целую.
Гермиона.
Гарри улыбнулся своим мыслям и вскрыл четвертое письмо. Оно оказалось от Дамбльдора.
Здравствуй, Гарри!
Поздравляю тебя с наследством. Надеюсь, ты пожертвуешь тысчонку-другую галлеонов Хогвартсу? Крыша кое-где протекает, кирпич надо менять… в общем, придется капитальный ремонт делать…
Я, собственно говоря, зачем пишу-то. Первое — смотри, не потеряй пропуск в Лес Теней. Тебе выдадут его завтра, потому что послезавтра там будет происходить нечто удивительное, такое, присутствовать на чем выпадает немногим из ныне живущих людей. Кстати, твои друзья Рон и Гермиона также приглашены.
Увидимся на празднике.
Альбус Дамбльдор.
— Да что такое там будет-то? — недоуменно переспросил сам у себя Гарри и тут заметил выпавшую из конверта визитку.
Мистер Поттер!
Я буду очень счастлив, если увижу Вас в числе приглашенных на мой день рождения гостей. Без Вас и праздник — это не праздник. Вы всегда вносите радость и счастье в мою серую и скучную жизнь. Я очень жду Вас на моем дне рождения, где будет море огня, смеха и веселья.
Всегда Ваш,
Северус Снейп.
Гарри в третий раз распростерся без чувств на пол.
Продолжение не следует…
С первым апреля!!!
Да… это был тот ещё поцелуй… Наверное, это не имело никакого значения, хотя позже Гарри пришёл к выводу, что с поцелуем всё было не просто так. Но в первый миг Гарри просто оцепенел — от потрясения занялось дыхание, сырой камень больно впился в тело, когда юноша всей спиной припал к стене. Его трясло. От такой близости с Драко — тот едва не размазал его по камням — наверное, должно было стать жарко.
Но всё обстояло как раз наоборот: холод стал просто невыносимым, его колотило, словно он не мантию потерял, а разом лишился кожи. Гарри не знал, что делать с руками: он провёз ими по стене, и шершавые камни ободрали ладони. Колени отказались служить, едва держась на ногах, он упал бы, если бы Драко не держал его.
Где-то в глубине подсознания завертелись слова, которые Гарри даже не пытался скрыть — он знал, что Драко всё равно не услышал бы их — не сумел бы или же не захотел. А может, дело обстояло ещё ужасней — его осенила догадка, но разум шарахнулся от этих предположений, безмолвно взвыв: «Только не это, только не это!»
Драко выпустил его и шагнул назад.
Гарри убрал руки от стены — те были покрыты кровоточащими ссадинами. Он кинул на них взгляд, полный тусклого удивления, и поднял глаза на Драко, меланхолично посасывающего нижнюю губу. Дождь стекал с его ресниц, капли скользили ко рту, изогнувшемуся в открытой улыбке.
— Ну, ладно, — произнес Драко. — Раз ты не хочешь поиграть…
— Поиграть?! — хриплый голос обдирал Гарри глотку. — Это что ещё за игры, черт тебя побери!
— То есть ты не хочешь, чтобы я тебя целовал? — Драко заправил мокрую прядь за ухо. В его голосе звучало явное облегчение.
— Ч-чего? — Гарри не мог справиться со словами, он разом растерял их, ему не хватало воздуха, он задыхался. И тут он понял — так внезапно, словно его ударили по лицу. — Ты — не Драко, — произнес он.
Юноша со светлыми волосами чуть наклонил голову и заулыбался.
— Ничего подобного.
— Нет, ты — не он, — голос Гарри стал тверже. Он знал это наверняка. Не будь он настолько потрясен, он бы сразу сообразил. И вот теперь просто в голове не укладывалось, что его обманули — пусть даже на миг. — Нет, — с ещё большей уверенностью повторил Гарри. — Ты не…
— Это я, я, — юноша рассмеялся, и смех этот Гарри совсем не понравился. — Боже мой, Поттер, давно ли ты стал таким ублюдком, что не можешь узнать лучшего друга? Или же этот ледяной душ отшиб тебе всю память?
Гарри стоял, не в силах отвести глаз от лица Драко, от холодных серебристых — под цвет обледенелой мостовой — глаз, презрительно меряющих его с ног до головы. Было в них что-то такое, что Гарри раньше не замечал. Что давно забыл. Издёвка? Насмешка? Веселье?
— Только не падай в обморок, а то мне придется уподобиться прекрасному принцу, чтобы привести в чувство мою спящую красавицу, — Драко сделал шаг вперёд, и Гарри отпрыгнул с резвостью, сделавшей бы честь тренированному кенгуру. - Не волнуйся, мне это понравилось не больше, чем тебе. Если бы не пари, я, вообще, не стал бы этого делать, — на лице Драко проступила какая-то брезгливость, он потер губы тыльной стороной руки.
— Пари? — выдохнул Гарри, едва осознавая, что это его собственный голос разрушил звенящую тишину переулка. — Какого черта… какое ещё пари?..
— Я поспорил с Гермионой, что смогу пройти по главной улице Хогсмида в ее нижнем белье, распевая гимн Хогвартса, — мрачно ответил Драко и покраснел.
— И что? — до этого Гарри думал, что ситуация не может быть абсурднее. Похоже, он ошибался. — Ты застеснялся?
— Ха, — мрачно фыркнул Драко. — Я просто не влез в её пояс для чулок. У тебя изящная подружка, Поттер.
Гарри почувствовал, как краснеет с головы до ног, его кулаки сами собой сжались, он качнулся к Драко. Похоже, тот подозревал подобную реакцию.
— Только подойди, Поттер, — мрачно хмыкнул он.
— И что? — саркастически поинтересовался Гарри. — Снова полезешь целоваться?
— Бе, — скривился Драко. — В любом случае, я выполнил уговор, так что можешь проваливать. Признаться, я, вообще, надеялся, что ты сюда не доберешься: приличные мальчики, вроде добропорядочных Гарри Поттеров, не ходят по таким местечкам.
— А я сюда и не приходил! — рявкнул Гарри. — Я же уже сказал тебе! Меня преследовали! Сколько можно повторять, тупой ублюдок? Было бы чертовски правильным, если бы они поймали вместе со мной и тебя и скрутили бы твою мерзкую шею!
— Если бы… о ком ты говоришь? Кто бы поймал?
— Да Пожиратели Смерти! — заорал Гарри во весь голос.
— Ты имеешь в виду вон тех Пожирателей Смерти? — хихикнув, юноша ткнул пальцем куда-то за спину Гарри.
Похолодев, Гарри повернулся и присмотрелся. Драко не лгал: вход в переулок был полностью блокирован группой людей в мантиях с опущенными на лица капюшонами. И люди эти неуклонно надвигались на Гарри и его собеседника.
Гарри не мог пошевелиться. Они надвигались и надвигались — в полной тишине, бесшумно, словно ехали на роликах. Позади нервно хихикнул Драко.
Наконец, самый высокий поднял руку и откинул капюшон назад, его примеру последовали все остальные.
— С первым апреля, Гарри! — весело рассмеялась Гермиона.
Мир опрокинулся, земля подскочила и дала увесистый подзатыльник. Последнее, что увидел Гарри — это склонившееся над ним лицо Макгонагалл.
— Мистер Поттер, вам плохо? — и над ним сомкнулась темнота.
— Да, кажется, мы переборщили с шуткой, — озадаченно почесал бороду Дамблдор. — Может, и правда, стоило преподнести ему надувного Вольдеморта?
Драко выпрямился на постели. В голове все еще отдавался нечеловеческий крик, напоминая о приснившемся кошмаре, широко распахнутые глаза обежали комнату, замораживающая тишина которой волной накатилась на него. Лишь спустя несколько мгновений он смог немного успокоиться, хотя сердце и продолжало громко стучать. Драко подумал, что никогда раньше не чувствовал себя таким напряженным. Дрожащей рукой он потянулся за простыней, но тут дверь приоткрылась, а мгновением спустя с грохотом захлопнулась. Драко вскрикнул, но тут же пожалел об этом. «Гермиона, — подумал он. — Убежала, услышав мой крик». Драко не винил ее: он сам с удовольствием убежал от этого вопля, но ноги его не слушались…
Гермиона и в самом деле сломя голову бросилась бежать из спальни Драко, когда он закричал. Она неслась, не разбирая дороги, по коридорам и лестницам, пока не добежала до входной двери, распахнула ее и выбежала в сад, окрашенный серыми красками предрассветных сумерек. Ноги занесли ее в самую гущу розовых кустов, и только тогда Гермиона остановилась, чтобы перевести дух. Отдышавшись, она огляделась по сторонам и испуганно вздрогнула: в густой листве мелькнули два огромных глаза. Приглядевшись, Гермиона узнала и их обладательницу.
— А, Топси, это ты? — с облегчением произнесла она. — Привет.
— Привет, Гетти — по обыкновению уныло ответила Топси. — Как самочувствие?
— А как твое? — спросила Гермиона.
Топси покачала головой.
— Не очень как! — сказала она. — Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовала себя как.
— Ай-ай-ай, — сказала Гермиона, — очень грустно! Дай-ка я на тебя посмотрю.
Топси продолжала стоять, понуро глядя в землю, и Гермиона обошла вокруг нее.
— Ой, что это случилось с твоим полотенцем? — спросила она удивленно.
— А что с ним случилось? — сказала Топси.
— Его нет!
— Ты не ошиблась?
— Полотенце или есть, или его нет. По-моему, тут нельзя ошибиться. А твоего полотенца нет.
— А что же тогда на мне?
— Ничего.
— Ну-ка… — сказала Топси и стала осматривать себя со всех сторон. Наконец она глубоко и печально вздохнула: — Кажется, ты права.
— Конечно, я права, — сказала Гермиона. — Я и в Хогвартсе всегда… — она вовремя спохватилась и замолчала.
— Это вполне естественно, — грустно сказала Топси. — Теперь все понятно. Удивляться не приходится.
— Ты, наверно, его где-нибудь позабыла.
— Наверно, его кто-нибудь утащил… — сказала Топси. — Чего от них ждать! — добавила она после большой паузы.
Гермиона почувствовала, что должна сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И она решила вместо этого сделать что-нибудь полезное.
— Топси, — торжественно произнесла она, — я обещаю тебе найти твое полотенце.
— Спасибо, Гетти, — сказала Топси. — Ты настоящая подруга. Не то что некоторые!
И Гермиона отправилась на поиски полотенца. Наверно, пребывание в теле домовика и в самом деле пагубно отразилось на ее мозгах, и вопреки всякой логике, она решила начать… со спальни Драко — подобно человеку, который потерял ключи на темной улице и ищет их не там, где потерял, а под фонарем — где светлее…
Войдя в спальню, Гермиона огляделась и немного подождав, спросила:
— Малфой, ты где?
За кроватью раздался громкий шорох, и над подушками показалась голова Драко.
— А, это ты, Грейнджер, — с облегчением вздохнул он. — А я уж было подумал… — он оборвал фразу, не договорив.
Гермиона перешла прямо к делу:
— Малфой, ты случайно не видел…
— Грейнджер! — рявкнул Драко так, что Гермиона подскочила. — Что ты наделала?!
— В чем дело? — недоуменно спросила она.
— Посмотри на пол!..
Гермиона глянула себе под ноги и поняла причину возмущения Драко. Видимо, пробегая по саду, она ступила мокрыми от утренней росы ногами в одну из клумб, и теперь за ней тянулся след из комочков земли и травинок.
— Ты что, не видела объявления на двери?! — продолжал бушевать Драко.
— Объявления?! — изумленно воскликнула Гермиона.
— Как, ты их не видела? — спросил Драко. — Пойдем-ка, посмотрим.
Они вышли из комнаты, и Драко указал на висевшую на двери табличку: «Вытирайте ноги!»
— Я сам ее повесил, — похвастался Драко. — чтобы родители не говорили, что я ничего не делаю по дому…
— Ой, держите, меня! — расхохоталась Гермиона. — Какой помощник папе Люциусу! Ты не перетрудился, бедняжка?
— Напрасно смеешься, — обиженно насупился Драко. — Я еще половую тряпку раздобыл и постелил ее перед дверью… А ты ноги не вытерла!
Гермиона еще раз посмотрела на объявление и половую тряпку под ним, и чем больше она смотрела на тряпку, тем больше чувствовала, что где-то уже видела что-то очень похожее… Где-то совсем в другом месте, когда-то раньше…
— Симпатичная тряпочка, правда? — с гордостью сказал Драко.
— Она мне что-то напоминает, — сказала Гермиона, — Где ты её взял?
— Я просто махнул палочкой и сказал: «Аксио тряпка», она и прилетела.
— Малфой, — сказала Гермиона сердито. — Ты знаешь, что это одежда одного из домовиков.
— Серьезно?..
Гермиона не ответила. Она подобрала полотенце с пола и отнесла его Топси, и когда та облачилась в свое одеяние и восторженно принялась носиться по саду, Гермиона испытала такую радость, что на мгновение даже забыла о своей рабской участи.
В то время, когда происходили описанные выше события, Люциус и Нарцисса Малфой завтракали в компании мистера и миссис Паркинсон. Когда домовики подали кофе, мистер Паркинсон вернулся к обсуждению самого животрепещущего события последних дней:
— Люциус, я кое-что придумал.
— Что же?
— Почему бы вам не попробовать поймать этих воров, если они снова попытаются проникнуть в Поместье?..
— Я уже думал об этом, — сказал Люциус Малфой. — Надо сделать западню. И это должна быть очень Хитрая Западня… Что, если мы засунем в каминную трубу мешок золота, а выход из камина заложим? Вор увидит золото, залезет в трубу, а вылезти не сможет …
Мистер Паркинсон заметил, что, по его мнению, это очень-очень Хитрая Западня. Они подошли к ближайшему камину, Люциус призвал из хранилища мешок золота, он прилетел и улегся на каминную решетку. Следом за ним подлетели кирпичи, которые сами собой заложили выход из камина сплошной стеной.
— Ну, до вечера, — сказал Люциус. — Часиков в шесть встретимся здесь и посмотрим на добычу, — и он отправился заниматься любимым делом — пересчитывать свои сбережения.
Спустя несколько часов подсчетов, у старшего Малфоя появилось неприятное чувство: не хватало нескольких тысяч золотых галеонов. Он подошел к одному из сейфов, пошарил на верхней полке и нашел там пустоту. «Это странно, — подумал Люциус, — я же знаю, что у меня там был мешок с золотом. Полный мешок!.. Очень, очень странно».
И он начал расхаживать по комнате взад и вперед, раздумывая, куда же мог деваться мешок, пока не вспомнил: он же поставил мешок в Хитрую Западню для воров!
— Ай-ай-ай! — сказал Люциус. — Вот что получается, когда чересчур заботишься о ворах! — и он снова уселся за подсчеты.
Но теперь ему не считалось. Он попробовал считать овец — иногда это очень неплохой способ — но и это не помогало. Он попробовал считать воров, но это оказалось еще хуже, потому что каждый вор, которого он считал, сразу кидался на мешок с золотом и уносил его невесть куда! Несколько минут Люциус сидел и молча страдал, но когда 587-й вор облизнулся и прорычал: «Чудненькие галеончики и какие блестящие — как будто только что отчеканенные», он не выдержал, выбежал из кабинета и помчался прямиком к камину. Но поскольку камин был заложен, добраться до мешка не было никакой возможности. Подумав немного, Люциус Малфой направился к выходу на крышу…
Тем временем часы в комнате мистера Паркинсона пробили шесть, и он сказал: «Ох». Потом, собравшись с духом, заявил: «Ну что же!.. Придется», — закончил он отважно. Но все поджилки у него тряслись, потому что в ушах у него гремело страшное слово — ВОРЫ!
По дороге к заложенному камину мистер Паркинсон сперва думал, что, конечно, никакого вора там не окажется; потом стал думать, что нет, наверно, окажется; когда же он подошел ближе, он был в этом совершенно уверен, потому что услышал, как тот вовсю буянит где-то в каминной трубе!
— Ой-ой-ой! — сказал мистер Паркинсон. Ему очень захотелось убежать. Но он не мог. Раз он уже подошел так близко, нужно хоть одним глазком глянуть на живого вора. И вот он поднялся на крышу, осторожно подкрался к трубе и заглянул туда…
А Люциус Малфой все никак не мог отряхнуть свою мантию от печной сажи. Чем больше он отряхивался, тем грязнее становился. Совсем измучившись, он поднял голову и издал отчаянный, жалобный вопль… И именно в этот момент мистер Паркинсон заглянул в дымоход.
— Караул! Караул! — закричал он. — ВОРЫ!!!
На крики сбежался весь дом. Драко с Гермионой тоже бежали туда, но пробегая мимо заложенного камина, они услышали жуткий стук.
— Слышишь, слышишь? Это они! — сказала Гермиона испуганно, когда они подошли поближе.
— Что-то слышу, — сказал Драко. Они слышали стук. Это бедный Люциус пытался разбить сооруженную им самим стену.
— Стой, дальше нельзя! — сказала Гермиона, крепко стиснув руку Драко. — Ой, как страшно!..
И тут: «Трах!» — кладка разлетелась вдребезги, и в получившемся отверстии появилась голова Люциуса Малфоя. Страсти улеглись, а Гермиона и Драко отправились в его спальню.
— Грейнджер! — сказал Драко. — Я тебя ужасно люблю!
— А я-то! — ответила та.
Какой романтической ночью закончился этот беспокойный день, вы узнаете… 1 апреля будущего года. С праздником!