Сертифицировано для прочтения лицами, достигшими 12 лет.
В этот день профессор Снейп допоздна засиделся за приготовлением одного зелья. Разумеется, не для себя. По доброте душевной он решил помочь ненаглядному Поттеру в практике противоядий по Алхимии и преподнести ему маленький прощальный подарок — прекрасный напиток из свежепойманных новозеландских тараканов-шипунов, приправленный эссенцией из Бобов Берти Боттс с любым вку-сом, охлажденных мозгов обезьяны, прямых кишок семи новорожденных поросят, зародышей утконоса и только что срезанных бледных поганок. Кроме них Снейп думал добавить еще парочку-другую не предусмотренных автором рецепта компонентов — для неповторимого и запоминающегося эффекта. Скоро Рождество, в конце концов, а кто же не любит сюрпризы?! К сожалению, не удалось стащить новейший капкан на волков из избушки Хагрида, но профессор полагал, что набор зачарованных японских ножей для харакири вполне удовлетворит мальчишку. Как они летают за своим хозяином, скрежеща друг о друга! О, этот божественный звук Снейп мог бы слушать часами! Нет, мальчишка должен очень обрадоваться. В конце концов, профессор, можно сказать, от сердца отрывал этот последний подарочный набор! Все предыдущие давно были розданы старым приятелям, светлая им память.
Только профессор собирался высморкаться в котел, чтоб добавить еще один необходимый ингредиент для зелья, как обнаружил, что уже три часа ночи. Пришлось временно приостановить увлекательный процесс процеживания самогона собственного приготовления в колбу с перетертым жгучим красным перцем и отправляться спать в свою комнату.
Сняв черную мантию, которую он носил, не меняя, уже восемь лет, три месяца и двадцать четыре дня, Снейп уныло задумался о том, что же ему подарят коллеги. Этого он боялся всегда. На его тщательно обдуманные сувениры — удавку с приятной музыкой, что скрашивала тягостные секунды ожидания кончины, самозатачивающийся Дамоклов меч, который он достал по бешеной цене специально для дорогой МакГонагалл, пляшущих человечков из ночных кошмаров для Сивиллы Трелони, комплект галстуков типа «задуши себя сам» для Люпина — они отвечали возмутительными старыми носками от фирмы «Скунс», кремом для бритья марки «Черномор» и тому подобной чепухой. Вот и сейчас, наверное, МакГонагалл подарит ему очередную коллекцию превращающихся перьев, которые становились осьминогами в самый неподходящий момент, например, когда он снимал очки с Поттера и готов был разбить их об пол. Спрут раскошелится на альбом для карточек из шоколадных лягушек, а Хагрид презентует либо Врывастого Дракла, либо торт собственного приготовления. Впрочем, от последнего-то как раз была немалая польза. Прошлый раз Снейп поставил его в кладовке для того, чтоб отвадить воров, и нельзя сказать, что это не пригодилось… Но как бы рад он был получить пыточный набор или книгу по Черной магии! Никогда не додумаются, Слизерин их подери! Чтоб им утонуть в туалете Плаксы Миртл…
Он медленно опустился на кровать, зевая и не утруждая себя прикрывать при этом ладонью рот, и потянулся за ночной рубашкой. Серая теперь, она когда-то была черного цвета; правда, профессор слишком часто пачкал ее зельями, которые имел обыкновение готовить среди ночи, и вынужден был то и дело отправлять ее в магчистку. А там домовые эльфы пользовались весьма сомнительного качества зельем для стирки, поэтому рубашка заметно полиняла. Странно: ярко-зеленые, под цвет Слизеринского факультета сердечки совсем не изменились, и профессор одно время был всерьез озадачен качеством красителей. Единственное, чего он добился долгими экспериментами, это то, что сердечки приобрели фосфоресцирующий оттенок и светились в темноте. Один раз кто-то из учеников, случайно заглянувших в лабораторию профессора, куда тот вбежал, взъерошенный, посреди ночи, решил, что видит привидение.
Снейп лег в постель, намереваясь заснуть, но в голову упорно лезли ненужные мысли о зельях и подарках. Может, подарить Флитвику магические ходули? А то он, бедняга, даже до стойки не достает в баре. Все просит, голос ниоткуда, кружечку усладэля, а мадам Розмерта оглядывается по сторонам: это где же котенок, которому хвост прищемили? Флитвик не МакГонагалл, он поймет и оценит. Ну разве поругается часа два для порядку, что ходули вдруг сами на себя накладывают заклятье Таранталлегра, но потом привыкнет.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул…
И вновь открыл их, потревоженный внезапным стуком в окно.
— Схвачу, словлю, потом не опознают! — бросил свое обычное присловье профессор, буквально выплывая из-под одеяла.
Окно само собой отворилось, хотя Снейп не накладывал никакого заклятья. Однако профессор был слишком зол, чтобы обратить на это внимание. Он рывком натянул на себя халат и взялся за палочку с твердым намерением убить несчастную сову. Но та кинула письмо и, прокричав на своем языке «Хам!», выскользнула наружу.
«Странно, — подумал Снейп, — откуда у меня в комнате окна, когда комната в глухом подземелье?»
Удивил его и тот факт, что сова умудрила просочиться прямо через решетку, которая делалась с таким расчетом, чтоб и мышь не проскользнула. Да что там мышь — у профессора стояла надежная защита даже от Риты Скитер в образе жука. Правда, защита эта стояла на окне лаборатории, поэтому сове ничто не мешало, понял он спустя мгновенье.
Натянув привычно грязную старую мантию, которую как-то вымочил в помоях еще незабвенный Джеймс Поттер, чтоб ему и на том свете от Лорда спасаться, профессор сел читать письмо. Написано оно было косым витиеватым почерком, точь-в-точь как те кренделя, что выписывал на метле Сириус Блэк, когда после последней гулянки в Слизерине Малфой решил пошутить. Тогда Гриффиндорец, помнится, рассекал пространство над замком в ярко-красном платье с оборочками и оранжевыми лентами и бигудями в волосах…
Профессор усилием воли прогнал эти приятные воспоминания и сосредоточился на письме. Оно было удивительно коротким: «Дорогой Северус! Приглашаем тебя на праздник. Приходи непременно». И еще подпись — две сплетшиеся буквы А и Д. АД.
— С каких это пор мне приходят письма из преисподней? — хмыкнул профессор, бережно отодвигая покрытый воском свиток, где он отмечал снятые баллы. На эти колонки больших цифр он каждый вечер с отрадой для сердца смотрел и не мог оторваться от этого замечательного занятия. Это было так же приятно, как и потчевать крысу Рона Уизли ядом. Правда, после этого в один прекрасный день крыса не выдержала и померла к разочарованию Снейпа, лишившегося одного из любимых занятий, хотя Поттер и его дружок наотрез отказывались от этой простой и незатейливой версии с отравой, отбрехиваясь, что крысу сожрал бессовестный кот Магглокровки Грейнджер.
Однако крыса-то давно померла, а вот он-то живой. Только письмо внушает опасения, что это обстоятельство легко поправимо. Может, сплавить письмо Поттеру? Он ведь так и полезет в АД или откуда там пришло это письмо. И избавится профессор Снейп от мальчишки раз и навсегда…
«Нет, не выйдет, к сожалению!» — по щеке Снейпа скатилась скупая мужская слеза, как было только один раз, когда он сидел в обнимку с ручным козлом своего отца и пил горькую. Письмо-то подписано ему, а не Поттеру. Можно, конечно, поменять имя, но вдруг потом за ним все равно явятся?
— Тогда к директору! — радостно решил профессор. Дамблдор разберется, а там, глядишь, сам отправится по адресу…
Профессор толкнул дверь и вышел в коридор. Запирать он не хотел, да и надобности не было. Хватит и милого сюрприза, который профессор давно установил перед своей комнатой. Когда кто-то незапланированный дергал ручку двери, тотчас срабатывал механизм, и рука рыцаря в латах, стоявшего рядом, услужливо протягивала старые носки Добби, пропитанные запахами родины. Как-то к Снейпу зашла МакГонагалл, когда он ее совсем не ждал, и профессор предпочитал не вспоминать о том, что было по-сле греющей душу сцены с носками.
Поднявшись до кабинета директора, Снейп всерьез задумался над паролем. В последнее время у Дамблдора появилась странная привычка менять пароли по пять раз на дню, подражая, видимо, сэру Кэдогену во время его бытности в башне Гриффиндора. Только в отличие от Кэдогена Дамблдор делал это бессистемно, и уже который день подряд все преподаватели школы дружно старались «вымуровать» мага из его кабинета, где он сидел в обществе Фоукса. А Дамблдору явно понравилась забава, потому что открыть не удавалось ни разу, хотя перепробовали все возможные комбинации.
— Лимонные дольки! — попытал счастья профессор.
Никакого эффекта.
— Тараканья гроздь!
Ничего. Полный ноль.
— Йо-хо-хо, профессорская рожа! — захохотал Пивз где-то под потолком и скинул вниз на Снейпа диван.
— Пивз, Волдеморт твою!.. — профессор не закончил, потому что на него упал рояль.
«Откуда в Хогвартсе рояль?» — успел подумать волшебник, прежде чем ему досталось по голове.
…Очнулся. Пивз сидел рядом и с нахальным видом пускал мыльные пузыри, используя за неимением мыла грязь с профессорских волос. Пузыри получались просто отвратительные, сальные, как и сам Снейп, и профессор тут же дал себе зарок вымыть пол и стены коридора.
— Ух-ху-ху! — заржал призрак, размазывая призрачные слюни по халату мага.
— Пивз, … … … (пи-и-и, пи-и-и, пи-и-и…)! — разразился длинной тирадой Снейп.
Горгулья у стены со страшным скрежетом поехала в сторону.
Снейп ошалело посмотрел на открывшийся проход и, ругнувшись напоследок так, что покраснел даже бледный и прозрачный Пивз, взбежал на движущуюся лестницу.
Поднявшись наверх, он несколько минут простоял под дверью, поддерживая все ниже спускающуюся челюсть и прислушиваясь к тихим стонам, доносящимся из кабинета директора. Последний раз он слышал такое, когда поймал за, гм, непристойным занятием двух Гриффиндорцев.
— Ох, Альбус, это чудесно! — стонал женский голос.
— А если так?
— О-о!
Снейп понял, что еще ниже его челюсти уже падать некуда, она уже лежала на полу вместе с остальным телом. Он только беспомощно смотрел на приближающуюся тень, как открывается дверь, и на появившегося на пороге директора в темно-синей мантии, наспех перехваченной шнурком на поясе.
— Северус, вам плохо? — осведомился Дамблдор невозмутимо.
— А-а-а… э-э-э… и-и-и… — промямлил профессор.
— Великий Мерлин, Северус, вы стали глухонемым! — возопила МакГонагалл (а это она была с директором в кабинете) и двинула ему по ноге острым каблуком — на всякий случай, для проверки.
— И-и-и! — заржал Снейп тонко, полностью подтверждая этот вывод старого декана.
— Заползайте! — пожал плечами директор.
Снейп на животе прополз внутрь, забыв, что он человек, а не гусеница, и вполне может стоять на ногах.
— Северус, вы уронили свою бумажку! — воскликнула МакГонагалл, размахивая письмом, как флагом.
— Туалетную? — ласково осведомился директор.
— Что вы, это мое письмо, — промямлил профессор, приходя в себя.
— Он… ЗАГОВОРИЛ! — торжественным шепотом заключила МакГонагалл.
Снейп обвел кабинет таким взглядом, что сдохли даже мухи в стакане с чаем директора.
— О, Минерва, еще один к нам на вечеринку! — воскликнул Дамблдор, проглядев письмо, и от радости начал отплясывать джигу по комнате. Стекла в окнах предупреждающе зазвенели, и тогда МакГонагалл под аккомпанемент бьющегося стекла закружилась в паре с директором в эротическом танго бере-менных опоссумов.
Разумеется, опоссумы танго не танцуют, но у профессора Снейпа не нашлось иных сравнений.
— Ох, Минерва, я так не танцевал с тех пор, как играл Квазимодо в школьном спектакле! — вытирая слезы, поведал директор. — Это просто чудесно! Северус, я очень рад, что вы таки получили мое приглашение.
— Приглашение? — Снейпу снова пришлось поднимать с пола челюсть. «Мерлин, никогда больше не стану покупать вставные челюсти!» — решил он.
— Да, у директора день рождения, и все время, пока он сидел здесь, а мы не могли открыть дверь, он обдумывал вечеринку! — таинственным шепотом сообщила МакГонагалл. — И сейчас Альбус рассказывал мне, какой очаровательный сюрприз он приготовил для учеников! Взгляните, это же чудо!
Снейп окинул убийственным взглядом новую половицу, которая, когда на нее наступали, переворачивалась кольями вверх. Это было действительно чертовски изобретательно, даже сам Снейп не додумался бы до такого, а ведь недавно он скинул в яму со скорпионами и тарантулами Рональда Уизли.
— Положим на входе в Главный зал! — радостно воскликнула МакГонагалл, теребя Снейпа за рукав подаренной ею же рубашки с самозатягивающимся без ограничения воротником, у которого не расстегивалась верхняя пуговица.
Снейп с трудом отодрал ее тонкие изящные пальчики, клещами вцепившиеся в его одежду.
— Значит, АД — это…
— Альбус Дамблдор! — радостно закончил директор.
— И… — Снейп облизнул губы, — когда вечеринка?
— Сейчас! И не вздумайте отказываться, если не хотите, чтоб я поиграл с вами в «Пожиратели смерти убивают Магглов»! — ласково пожурил профессора Дамблдор. — Где вы бы играли главную роль.
— Пожирателя?
— Нет, Маггла… Ну, Северус, не думаете же вы отказаться от праздника! Я лишу вас зарплаты и сниму с вас очки, если вы не согласитесь!
— У меня нет очков, — осторожно заметил Снейп.
— Вот как? Вы считаете, что у вас хорошее зрение? — спросил директор, ткнув палочкой в глаз собеседника.
Снейп заорал от боли и возмущения.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал директор, — теперь и вы, профессор, пойдете в медицинское крыло.
— Там начнется главный сабантуй! — радостно взвизгнула, потирая руки, МакГонагалл.
Снейп удрученно посмотрел на одного, на другую… и, вздохнув, кивнул.
— Я согласен, — пробормотал он, чувствуя, что подписывает себе смертный приговор.
— Идемте, идемте! — закричал радостный Дамблдор, распахивая окно.
— Как, через окно? — опешил профессор.
— Да, Северус! Делай, как я! — и он радостно вскочил на подоконник, закукарекал так, что у Фоукса вывалились все перья, а потом с воплем сиганул вниз.
МакГонагалл проделала то же самое. Разница была в том, что теперь выпали волосы у профессора Снейпа. Не все, конечно, но целый клок оказался зажат в зубах у счастливой МакГонагалл, когда она летела вниз.
— Северус! — раздался снизу медоточивый голос Дамблдора. — Я наложу на вас Империо, если вы не спрыгнете!
Пришлось лететь вниз. Профессор думал, что он разобьется, но его ждала мягкая посадка на ощетинившегося дикобраза.
МакГонагалл и Дамблдор залились счастливым смехом, глядя, как профессор усиленно пытается отодрать животное от, гм, места, на которое он приземлился.
— Праздник только начинается! — закричал пьяный как сапожник Хагрид, высовывая голову из окна.
— Нет! — взвизгнул Снейп, когда голова Люциуса Малфоя ударила его в лоб.
— Ура! — дико закричал Рон, высовывая свою голову из окна. — Прямое попадание!
— Бедный… Джеймс! — всхлипнула МакГонагалл.
— При чем тут Джеймс? — возмущенно тер шишку на лбу профессор.
— Он этого не видит! — зарыдала в голос Минерва.
— Заходите! — в окне показались близнецы Уизли.
— Только не это, — пробормотал себе под нос профессор Снейп, отходя на всякий случай в сторонку.
Фред и Джордж благополучно просвистели мимо.
А Дамблдор и МакГонагалл уже влезли в окно за отсутствием входа. Снейп подождал, не свалится ли еще кто-то, а потом последовал за ними…
То, что он увидел, поразило его воображение. Ученики и преподаватели явно решили отметить по всем правилам сто пятьдесят первый день рождения директора, и веселились вовсю.
Две команды — Слизерина и Равенкло — играли во флитвикбол за неимением принадлежностей для Квиддича. Исключение составляли только метлы, чтоб получить которые, надо было отвесить хорошего пинка мадам Хуч, что бегала из угла в угол, прижимая к себе драгоценные сокровища: «Всполох» Пот-тера, «Нимбус» Малфоя и прочие «Чистюли-7». Ну а целью игры было забросить в ворота соперника профессора Флитвика, который, радостно вопя: «Вингардиум Левиоса!», метался по залу под потолком. Чаще всего это удавалось Драко Малфою, как заметил Снейп с удовлетворением.
Профессор Спрут и профессор Синистра играли в воздушный керлинг, и горе было тому, кто подворачивался им под руку, или, вернее, щетку. Про камни Снейп даже думать не хотел, предпочитая нагибаться и пропускать профессорш без сопротивления, которое могло кончиться весьма плачевно для всех троих.
Рон Уизли и Сивилла Трелони играли в покер. Причем Трелони постоянно предсказывала Рону неудачу, а сама бессовестно жулила, подглядывая карты своим третьим оком. Но Рон не сдавался, честно доставал из кармана четырех тузов и джокера и был неизменно в выигрыше.
Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер устроили шоу с раздеванием специально для учеников Гриффиндора. Они хватали первого попавшегося зазевавшегося Хаффлпаффца, накладывали Империо без зазрения совести и… К сожалению, Снейпу так и не удалось разглядеть, что было дальше. Кто-то дал ему в глаз.
Профессор Биннз и Почти Безголовый Ник соревновались с Хагридом: кто приготовит худший пирог тысячелетия. Пока фортуна была на стороне Хагрида, который беспрестанно прикладывался к бутылке с ромом, в который превращал воду известный выпивоха и кутила Симус Финниган.
Дин Томас рисовал всем желающим портреты, глядя на них через кривое зеркало. Особенно охотно он помогал Гарри и Гермионе в их замечательном увеселительном занятии, запечатлевая Хаффлпаффцев в очень неожиданных ракурсах.
Но гвоздем программы были Сириус Блэк и Рем Люпин. Люпин был в обличье волка и безостановочно пил какое-то зелье, от чего от него несло перегаром через всю комнату. Сириус тоже превратился в пса, подрался с кошкой Филча и получил по шее от кота Гермионы. А потом, когда эти благородные занятия им наскучили, они вдруг встали на задние лапы, чем тотчас привлекли всеобщее внимание, и под веселую музыку начали танцевать канкан, распевая во все горло:
Какая удача, какое веселье,
Если директор с тобой!
Всегда наливают по кружечке зелья,
Если директор с тобой!
И Северус Снейп будет мыться под душем,
Если директор с тобой!
И булки у Хагрида хочется кушать,
Если директор с тобой!
Если директор-директор-директор,
Если директор-директор-директор,
Е-если директор с тобой!
Все восторженно захлопали. Дамблдор улыбался от уха до уха. Только Снейпу было не очень приятно, что его упомянули в этой песне. Можно подумать, он никогда не мылся! Конечно, мылся, как и все люди. Раз в год, под Рождество, по настоянию МакГонагалл, которой отчего-то в присутствии профессора казалось, что «чем-то пахнет…». А вообще: зачем часто мыться, если потом все равно испачкаешь-ся?
— Северус, не принимай так близко к сердцу! — Флитвик с роскошным фонарем под глазом (Драко Малфой неудачно попал в штангу) запанибратски хлопнул алхимика по плечу. — Это же всего лишь шутка!
Снейп скрипнул зубами и отодвинулся от него.
— Дорогой директор, мы счастливы вам подарить вот этот замечательный комплект приколов! — торжественно произнес Джордж, который еще на ногах держался в отличие от Фреда, который уже честно подпирал спиной стену. — Издевайтесь над дорогими вам людьми, близкими родственниками, коллегами — только учеников не трогайте.
— О них я позабочусь! — вдруг вырвалось достаточно громко у Снейпа.
Все засмеялись, точно это произнес какой-то отчаянный шутник, а не грозный профессор Алхимии, ненависть к которому вынашивало уже не одно поколение учеников Хогвартса, которого боялись даже привидения, потому что он сам выглядел не просто как привидение, но еще более устрашающе. Встретившись с этим ужасом, летящим на крыльях ночи, невозможно было не бежать, сломя голову, прочь. Особенно если профессор применял один из трех своих любимых приемов: на цыпочках подкрадывался, а потом дико орал в самое ухо: «Схвачу, словлю, потом не опознают!!!»; надевал вставные зубы, надевал очки с меняющими цвет стеклами и гримировался под Дамблдора, а потом после ласкового «Куда вы идете, молодые люди?» прыгал вперед, обнажая великолепные клыки вампира, и сверкал очками; напускал своих сушеных скорпионов или хищных головастиков. Но самым страшным, что выпадало только на долю Гриффендорцев, он пользовался изредка, но с наслаждением: нападал из-за угла и тащил к себе в подземелья, где до самого утра рассказывал милые сказки про оргии и пытки Пожирателей Смерти, которые они иногда — всего лишь каждые полчаса! — пробовали на новых жертвах. Сказки были донельзя подробными и незабываемыми. Однако плюс был: после них детям не приходилось учить анатомию.
— Милый Альбус! — продолжила профессор Спрут. — От всего нашего большого преподавательского коллектива мы дарим тебе цветы!
— О, как это мило! — вскричал директор.
— Да-да, вот этот букет бесподобных мухоловок, украшенных мандрагорами!
— АААААА!
Снейп так и не понял: Дамблдор это кричал или мандрагора, цапнувшая директора за палец.
— Лучший подарок — подарок, сделанный своими руками, — гордо сказала Гермиона. — Поэтому, милый директор, примите от учеников вашего бывшего факультета… вот эту странную фигню. Пусть она и не так эстетична, но хоть для чего-то же может пригодиться! — с этими словами девушка протянула директору грубо выточенный шуруп, размером со стул, перевязанный красной ленточкой. К шурупу был прилажен какой-то штырь, с которого вниз до самого пола спускались разноцветные бумажки серпантина. Спереди подарок был наполовину закрашен ядовито-зеленой краской, из которой торчали во все стороны накладные зубы и усы.
— Мой набор! — взвыл Снейп так, что у самого заложило уши.
Никто не обратил на него внимания.
— А я, милый Альбус, — заговорщическим тоном сказала Минерва, — хочу вручить тебе себя!
«Если бы такое подарили мне, я бы удавился», — подумал Снейп.
— Себя, — продолжала Минерва, — и еще замечательные подарки, каких тебе никто и никогда не дарил. Вот этот гребешок, — она протянула здоровенный деревянный гребень без единого зуба, — и ножницы для ухода за твоей бородой.
Дамблдор с любопытством покрутил половинку ножниц. Вторую как корова языком слизнула, хотя на самом деле это совсем не корова, а практичный Драко Малфой.
— А как ими стричь? — недоуменно спросил он.
— Никак. Главное не подарок, главное внимание!
— Точно! — двинул по столу кружкой Сириус. — Ах, Люпи, ты со мной согласен?!
Ответа не последовало. Люпин уже давно был недееспособен, чем ловко воспользовался Рон, которому вдруг захотелось вымыть пол и который не нашел подходящей тряпки.
— А от меня тебе, значится, тортик! — ухмыльнулся Хагрид. — Сам испек!
— Спасибо, Хагрид! — растроганно обнял его Альбус. — Я непременно прикажу положить по кусочку в каждую мышиную норку! Ведь с твоим тортом и мышеловки не потребуются!
— Песня в подарок имениннику! — провозгласил Люпин, выплывая из лужи и вставая в позу «Кащея Бессмертного замучил радикулит».
— Просим, просим! — захлопали ученики.
— Лирическая! — шмыгнув носом, объявил Люпин. — Посвящается директору!
И они с Сириусом завели…
У кошки четыре ноги.
Позади у нее длинный хвост.
Но трогать ее не моги
За ее малый рост, малый рост!
Но трогать ее не моги
За ее малый рост, малый рост!
Снейпу с первых же нот этой мелодии стало так тошно, словно у него рвали по одной жилы, а после на них играли похоронный марш. Как Сириус и Люпин из веселой песни умудрились сделать заунывную литургию со словами личного некролога директору, оставалось неизвестным.
— Мило, мило, — прослезился директор.
— Простите, а причем тут директор? — ехидно осведомился профессор Алхимии.
— Ну как же?! И трогать его нельзя, и рост маленький… — вступилась Минерва.
— А хвост и четыре ноги?
Люпин и Сириус посмотрели на Снейпа, как на сумасшедшего.
— У вас со зрением плохо? — заплетающимся языком спросил Люпин. — Вот ноги… четыре… Вот руки… четыре…
— Три! — со знанием дела поправил Сириус.
— И хвост натурально есть!.. Только рога почему-то на голове…
— На двух головах! — ощетинил шерсть Сириус.
— Но у всех свои недостатки! — радостно закончил Люпин.
Снейп понимал, что сходит с ума. Он давно знал, что многие считают его идиотом. Теперь он понимал, почему.
— А теперь сыграем в желания! — потребовала МакГонагалл.
— Да-да! — подхватил Гарри. — Пусть каждый положит в Сортировочную шляпу бумажку со своим именем!
Идея понравилась всем кроме, конечно, профессора Снейпа. Он вообще не любил увеселительные мероприятия. Но бумажку с именем под ласковым взглядом директора, говорившим: «Не положишь — прибью», в шляпу бросил.
Дамблдор выполнял роль ведущего. МакГонагалл подавала бумажки.
— Что делать этому человеку?
Дамблдор крепко задумался.
— Залезть на крышу Хогвартса и прокукарекать!
Гарри Поттер невозмутимо подошел к мадам Хуч, забрал у нее метлу и помчался на шпиль самой высокой башни замка. Оттуда донеслось заливистое кукареканье.
«Как петух Хагрида, у которого я пару лет назад открутил голову», — подумал профессор Снейп. Ему тогда, собственно, не был нужен этот петух, просто они соревновались с Хмури, в том, чья «неусыпная бдительность» окажется эффективнее. Старый аврор пил только из своей фляжки, а профессор ел только чужих петухов.
— А что делать этому человеку? — МакГонагалл протянула директору столь родную Снейпу засаленную бумажку, которую он таскал с собой уже пятый год кряду, сам не знал, зачем. Но раз он восемь лет не снимал плаща, то ему и в голову не приходило выгрести содержимое карманов. Теперь в них лежали огрызок пирога, который испек Хагрид, надкушенное Лонгботтомом яблоко, которое профессор отнял у него на уроке в особенно голодную минуту, прут от метлы Поттера, выдранный Драко Малфоем во время матча и презентованный побежденному победителем, выбитый зуб Филча (особенное сокровище), кусок материи из мантии МакГонагалл и даже — о ужас! — нижняя челюсть личного волка самого Темного Лорда со всеми следами пережеванной пищи, которую в основном составляла человечина. Именно эту-то челюсть и вставлял себе Снейп, изображая по ночам директора и нападая на учеников.
— Рассказать мне новый секрет похудания! — ляпнул ни с того ни с сего директор.
— Чтоб я его знал! — отозвался Снейп. — Ну ладно, записывайте. Нужно встать до восхода солнца, пойти в Запретный лес, раздеться догола, натереть себя подкожным жиром новорожденного белого медведя, смешанным с белком зародыша ехидны, зайти в яму с пауками и ждать, пока они уберут с вас весь лишний вес.
— Здорово! — закричала профессор Спрут. — Северус, вы гений! Завтра же проверю!
— Да ну эти все желания! — закричал вдруг Рон. — Давайте танцевать!
И первый подал пример, мягко закружив Гермиону в акробатическом рок-н-ролле.
— По местам! — зычно гаркнул Хагрид, подавая руку профессору Синистре.
И тут началось…
Дамблдор и МакГонагалл выписывали что-то невообразимое, сопровождая прыжки странным виля-нием того, что профессор Снейп не преминул бы назвать нижним полушарием мозга. Гарри и Чоу под-ражали брачным пляскам аистов, причем Поттер был еще и в обнимку с метлой. Мадам Хуч с Флитви-ком и Сириус с Люпином продолжили зажигательный канкан, причем Хуч танцевала так, что одним коленцем сбросила с себя мантию. В ней немедленно запутался Невилл Лонгботтом, и тут уже начались вальсы слонов в засуху возле высыхающего озерца. Но всех заткнула за пояс Сивилла Трелони, которая нацепила на уши лимонные кружки, засунула в нос кольцо и начала изображать цыганку из табора. Правда, табор был весьма странным, спортивным, наверное, потому что профессорша обнимала шест. Очевидно, готовилась к прыжкам в высоту, подумал Снейп.
— Профессор, можно вас пригласить? — спросила робкая Джинни Уизли.
— Меня?! — опешил Снейп.
— Нет, вашего коня! — съязвила девочка. — Конечно, вас! Ну же, профессор! Я же вас не жениться на мне заставляю!
— Да я лучше на твоем брате женюсь! — отрезал Северус, но танцевать пошел.
Джинни повела его в самую гущу народа, где соблазнительно дрыгала ногами Хуч и махала руками, как крыльями ветряной мельницы, Трелони. Пару раз Снейп ощутил очень чувствительные тычки в бок, а затем все завертелось…
…В общем, когда он, наконец, открыл глаз, который еще оставался целым, он обнаружил, что все очень внимательно смотрят куда-то вверх. Профессор с трудом разлепил второй глаз: м-да, жвачка Уизли очень липкая, лучше клейстера! — и взглянул на потолок.
Черная метка?! Знак Мрака?! Но почему фиолетовый?
— Кто посмел поднять руку на раннюю работу Пикассо?! — замогильным голосом грозно вопросил директор. — Пусть этот супостат покажет себя, иначе я скормлю ему весь запас Бобов с любым вкусом, что накопился у меня с праздников за годы, что я не пробовал сладостей!
— Это профессор Снейп! — сказал наглый Поттер.
«Ну держись у меня, Поттер! Отныне я больше не буду говорить мадам Помфри рецепт нужного противоядия!»
— Северус, друг мой! — ахнул директор. — Как ты посмел поднять руку на творчество импрессионистов?!
— Какие импрессионисты?
— Ты что, не знаешь, что Темный Лорд был внуком Пикассо и Гогена?!
Снейп с трудом поднялся, тщетно пытаясь сообразить, что ему говорят.
— Скажи мне честно: неужели ты поклонник Сезанна?
— И гюгю, и дюму, и муму, — растерянно пробормотал профессор.
— Хватай предателя! — закричал Поттер.
И целый отряд спасителей искусства, возглавляемый директором, помчался на него, как быки на корриде на тореадора.
Профессор Снейп сумел оценить ситуацию, только когда кто-то воспользовался методом проклятого Тайсона и цапнул его за ухо. Это оказался в стельку пьяный Люпин. Профессор Снейп не растерялся и применил устрашающий прием имени Питера Пэна: засунул голову между ног и страшными глазами посмотрел на противника. Люпин ахнул и упал без чувств, но зато с куском профессорского уха.
— Держи его! — заорал рядом Рон Уизли.
И профессор побежал. Побежал, куда глаза глядят. Он несся быстрее ветра, быстрее даже, чем паровоз, у которого отказал пьяный машинист. Легким пингвином он проскочил мимо половицы с гвоздями — милого сюрприза от Дамблдора — и помчался в свои родные подземелья.
Но тут кто-то схватил его за ногу. Профессор отчаянно брыкнулся и с воплем: «Нет!!!» — полетел вниз…
…Очнулся он у себя в комнате. Он лежал на полу в знакомой серой рубашке с зелеными сердечками. И никакого Дамблдора, никаких гонок по коридорам, никакой погони за плечами. Он один возле кровати.
Сон. Только сон! Всего лишь дурной сон!!
Профессор с облегчением поднялся на ноги и положил лоскутное одеяло имени МакГонагалл — той, что презентовала его Снейпу, — на кровать. Ничего страшного не случилось, просто сверзился во сне на пол. Однако привидится же такое!
Ему не спалось. Да и как тут заснешь, когда перед глазами страшный образ директора, говорящего: «Неужели ты поклонник Сезанна?». Поэтому профессор оделся и пошел к себе в лабораторию. Надо доделать зелье для Поттера…
Его работу прервал резкий стук в окно. Профессор встал и впустил промокшую сову. Та кинула на стол конверт, нахально вытащила у профессора из кармана пять Кнутов и выпорхнула на улицу. Снейп посмотрел ей вслед и распечатал конверт.
Письмо было удивительно лаконичным:
«Дорогой Северус! Приглашаем тебя на праздник. Приходи непременно.
АД»
Снейп покачнулся и с тихим стоном осел на пол.
