Сертифицировано для прочтения лицами, достигшими 12 лет.
Лето стояло жаркое, и с самого утра солнце нещадно тиранило крышу, из-за чего на чердаке было невероятно душно. Сквозь небольшие запылённые стёкла в рассохшихся рамах внутрь сочился бледный ленивый свет, который, однако, тьму почти не рассеивал. Наоборот, он казался здесь чуждым и посторонним. Чердак жил своей жизнью, и солнце в его планы входило постольку поскольку. По сваленным в углах, затянутым паутиной старым игрушкам, фотоальбомам и коробкам с неизвестным содержимым туда-сюда сновали пауки. Вихри золотистых пылинок мерно кружились в жиденьких лучах полуденного солнца. У окна, жужжа, вилась муха, она стучалась о стекло в надежде прорваться на улицу. Жадные, истекающие слюной пауки уже собрались неподалёку, ожидая, когда добыча таки угодит в одну из ловушек. А в самом тёмном из углов, завернувшись в кожаные крылья, вниз головой висел худой и бледный старый упырь. Его собратья не очень-то любили день, особенно если он был таким жарким и солнечным как этот, предпочитая отсыпаться до более прохладной ночи. Упырю эта привычка тоже не была чужда, но сегодня он с ней настойчиво боролся. Причиной всего стал рыжеволосый лысеющий хозяин дома, на чердаке которого упырь жил уже не один год. А вернее — бутылка огневиски в его руке.
Артур Уизли плеснул жидкость в стакан и протянул его упырю. Глаза того едва не слипались, но он, переборов сон, вытянул из-под кожаных крыльев костлявую синюшную руку, схватил стакан и залил его содержимое в себя. Оставалось только удивляться, как жидкость попала в желудок, учитывая, что висел он вверх тормашками.
— …Вот мы всё кричим: «Волшебники то, волшебники сё!», — продолжил монолог Артур, который, ссутулившись, сидел на маленькой скамеечке напротив упыря. — А ведь кто мы без магглов? Колесо изобрели они, поезда — тоже, ложку самую пустяковую — и ту они придумали. Я уж молчу о тех вещах, которые мы под себя ещё не приспособили. А ведь, если подумать, не будь их, мы, может быть, до сих пор бы так и бегали, нарядившись в фиговые листья да пользуясь чистой «неграненой» магией. А у них — штепсели, эклектричества, раклеты на Луну летают. Представляешь?! На Луну! У нас про такое разве что «Правдобор» какой придумать бы смог. А у них всё по правде, всё не выдумка. А тепловизоры: люди в них, как на колдографиях, двигаются, только цветные и разговаривают! Есть у них телефоны — это тебе не то, что… Что? А да, конечно!
Упырь протянул к Артуру пустой стакан, Уизли плеснул туда ещё жидкости и, уныло вздохнув, уставился на нечисть. Упырь было хотел глотнуть, но под взглядом Артура осёкся и протянул ему стакан.
— Нет, нет, — отмахнулся мужчина. — Молли это не понравится.
Упырь понимающе кивнул и, опрокинув стакан, внимательно посмотрел на Артура.
— Так о чём это я? Ах да, телефоны… Представь себе: нажимаешь на кнопочки и связываешься с человеком из любой точки Земли. И главное — никаких задержек с совами из-за метеоусловий и затёкших колен и спины от общения через камин! И лампадчки у них есть: при свечах зрение портить не надо; и ручки у них шаровые с чернилами внутри, так что никакие кляксы не страшны… А ещё людей они из ничего без магии делать умеют… и животных. У них это «клопированием» называют. Вроде, и мы не колдолентой клеены, а даже с теперешним уровнем магии созданные при помощи волшебства люди выходят бестолковыми и увечными, а у магглов — как настоящие, разумные. Правда, правда! Я по тепловизору видел! Там у них даже животные говорят, а магглы их без магии и двадцатилетних курсов анимолингвистики понимают! Вот ведь умельцы! Эх, дружище, знаешь, как я иногда им завидую? — Артур хлебнул прямо из бутылки, напиток оказался таким крепким, что на глаза выступили слёзы, он утёр лицо рукавом и продолжил. — И почему я не родился магглом? Держал бы сейчас в руках вместо этого обвёртку или падаяльник, — он небрежно помахал волшебной палочкой, упырь съёжился и подтянул к себе стакан, который уже было успел подставить Артуру в надежде получить ещё порцию спиртного. — Ведь мы, волшебники, даже пакетик чая без магии выжать не можем, а заклятье не из лёгких, чуть сильнее махнёшь палочкой — и вся заварка окажется у тебя в чашке. Или скоблильное… как по мне, это вообще проклятье, лучше уж сразу пыточное применять… Мы учим сотни заклинаний: для завязывания шнурков, для затачивания перьев, для размазывания масла по хлебу; заклятье, чтоб вставить нитку в иголку, чтоб зажечь и выключить свет, разрывальное и швейное… А что за это имеем? Тусклые свечи, сырые замки и вечно норовящие свернуться в трубочку пергаменты; словно нельзя обрезать нитку ножницами, при ярком свете эклектричества. Что не говори, а сложно быть магом, — мужчина замолчал и грустно уставился на пол под ногами, не замечая протянутый к нему пустой стакан.
— Артур! Артур, ты где?! Тут к тебе с работы! — раздался снизу крик миссис Уизли. — Можно подумать, до понедельника не подождёт, — уже тише ворчливо добавила она.
Мужчина встрепенулся, подскочил со скамеечки, перевернув её, и сунул упырю бутылку с остатками огневиски. Тот, не веря в свою удачу, уставился на него округлившимися глазами и тихо вопрошающе ухнул — так как, по общепризнанному мнению, говорить упыри не умеют.
— Бери, бери, — кивнул мистер Уизли.
Упырь высунул вторую скелетоподобную руку, схватил бутылку и прижал её к груди.
— Вот так вот, дружище, — грустно сообщил ему мужчина. — Маги только думают, что живут лучше магглов, а ведь на самом деле всё совсем не так…
Он постоял ещё секунду, а потом направился в другой конец чердака, где и скрылся в люке. Упырь следил за ним, пока крышка не захлопнулась.
— Махи, маххлы, — равнодушным тоном, картавя слова, произнёс упырь, который общепризнанно считался неспособным к речи, пожал плечами и налил в пустой стакан ещё огневиски.