Сертифицировано для всех читателей.
Дисклеймер: ни на что не претендую
Саммари: Минифик-настроение. Каждый человек — Вселенная, и подчас невозможно угадать, что прячется в её отдалённых уголках, скрытых от посторонних взоров.
— …Ну, кто со мной, с горки?
Пьянящий запах счастья. Счастье пахнет, как океан. Солёные брызги, шум, крики, счастливый ребяческий смех. Тёплое море, пляж, надувные уточки и черепахи. Мячи, «летающие тарелки», замки из песка, и он — предводитель шумной ватаги мальчишек. Мелькание худых загорелых ног, гомон, весёлая возня, плеск, радостный визг. Кого-то окатили водой с головы до пят…
…Но что это? Что-то чуждое, враждебное без спроса вторглось в этот светлый и солнечный мир, неуместное в нём, как похоронная процессия на пляже. И вкус во рту из солёного стал пресным, морская вода растеряла блики и краски, стала суше серой горстки праха. Многообразие звуков слилось в однообразный монотонный гул, постепенно затихающий, тонущий в океане пыли и пепла… Нет! Он не сдастся так просто, он будет сражаться. Только он один вправе решать, какой из миров настоящий!
…Миниатюрная красавица с расправленными за спиной перламутровыми прозрачными крылышками. Изящный изгиб тонкой шеи. Осиная талия перехвачена золотым пояском. Волосы цвета солнца пушистым облаком обрамляют ангельское личико. Лукавая улыбка, лучистый взгляд, серебристый щебечущий смех.
— Во что будем играть сегодня? В путешественников или в пиратов? Чур, я буду фея!..
…Чернильные струи брызжут из земли, бьют из брандспойта полоумного улыбающегося пожарника, из набухших гноем типографских строчек, заливают исказившееся ужасом нежное личико… Темнота. Та, что прячется на дне сырых могил, среди костей, зловония и тлена. Её холодные пальцы-щупальца обвивают беззащитный голый мозг, погружаются в него, как ложка любопытного ребёнка в тарелку с незнакомым лакомством, пронзают насквозь, давят, больнее, ещё больнее… Прочь! Уйди, оставь!..
…Битва. Сердце колотится в ушах вольной и радостной птицей. Звон металла, крики ужаса и азарта. Дорогие алансонские кружева пропитаны алой кровью. Не страшно, его сабля заработает новые. Запах пороха и крови пьянит и волнует. Боже, как весело! Страх — выдумка негодяев! Ему совсем не страшно, напротив, — легко. Он подчиняется музыке боя, грозной и воинственной… Но нет! Он сам — творец и композитор, это ему подчиняется битва, это его сердце выстукивает сольную партию! Тот мерзавец в высоких ботфортах, с чёрной повязкой на глазу — его. Он должен разделаться с ним сам, один на один. О, ему уже давно не терпится поквитаться со старым негодяем! Пусть сыплет ругательствами сколько хочет, в этот раз его ничто не спасёт! Лезвие, острое, как взгляд, сверкнуло на солнце божественным карающим лучом…
…НЕТ, пожалуйста, не надо!!! Словно движимые чувством самосохранения, образы вцеплялись в сознание мёртвой хваткой, вгрызались, впечатывались в мозг раскалённым добела клеймом. Но всё тщетно. Несколько взмахов кисти безжалостного маляра, и яркая, такая безупречная и дорогая сердцу картина скрылась под аляповатыми грубыми мазками невежды. Образ битвы потускнел, из живого стал плоским, лубочным и полностью исчез. Сон рассеялся, растворился в реальности, как сахар в кипятке. В приоткрытые щёлки глаз хлынул серый холодный свет. Пустой и колючий. Веки дрогнули, сморщились, признавая поражение, и снова открылись.
Перед постелью в глубоком поклоне склонился человек. Нет, какой там человек, — жалкое пресмыкающееся. Глаза лежащего презрительно сузились, превратившись в две красные горящие щели.
— …Мой Лорд, мы доставили Вам Гарри Поттера…