Совы и соавторы

Это всегда был самый обычный день, в котором ничто не предвещало необычной встречи. Совы не летали над Англией среди бела дня, черный гиппогриф не рыл копытом подъездную дорожку, летучие мыши не бились в стекло пушистыми комочками, в воздухе не дул ветер перемен. Обычный день, заполненный работой, текучкой, встречами, одна из которых была не похожа на другие.

Вот и сейчас закончилось довольно длинное и поэтому утомительное интервью. Журналист, парень в модном пиджаке, выключил диктофон, сложил в папку листы с набросками и пометками и не удержался от вопроса (ведь уже не для статьи, так, по-человечески!):

— И все-таки, мисс Роулинг, долго нам еще ждать пятой книги? Если бы вы только знали, как мучаются ваши поклонники! Хотя бы скажите, кто погибнет в конце?

Она покачала головой.

— Вы сами понимаете, я не могу ответить на этот вопрос. Надеюсь, вы скоро сами все узнаете.

Да, надеюсь, мы все скоро узнаем это. Ожидание затянулось. Интересно, почему так долго? Хотя она была этому рада: большая пауза совпала с событиями личной жизни, более важными, чем книга, если разобраться. Кто знает, справилась бы она с рождением ребенка и подготовкой новой книги? Не считая фильмов, статей, благотворительных собраний… Ох!

Огонек автоответчика мигал, сигнализируя о том, что в отсутствие Джоан его опять набили сообщениями. Ну, что там? Отзвонись, не забудь, мисс Роулинг, перезвоните, это важно, привет, Джо, надеюсь, все в порядке, здоровья твоей сове… Стоп. Что-что?

Она отмотала сообщение назад, ткнула кнопку. Даже искаженный телефоном и записью, голос невозможно было перепутать ни с чьим другим.

— Здоровья и процветания твоей сове, Джоан. Это Люк. Я прибыл и жажду лично засвидетельствовать свои самые теплые дружеские чувства. Увы, мне не позволено остаться долее, чем до восьми часов вечера по местному времени, — она улыбнулась, чужеродные вкрапления в его высокопарном слоге были очень забавны, — я буду сожалеть, если не смогу увидеть тебя. У меня есть новости. Я буду ожидать в том маленьком трактире, который называется «У Сэма».

Неужели? Наконец-то новости! Она бросила быстрый взгляд на часы — успеет! Торопливо схватила сумочку, ключи от машины. Ах, да, едва не забыла — сунула в пакет увесистый томик. «Гарри Поттер и кубок огня».

«У Сэма» было полно посетителей, но Джоан уже знала, где искать. Самый дальний, самый темный, самый незаметный угол, у которого такой вид, будто его отвлекающим заклинанием прикрыли. А может, и правда прикрыли… Во всяком случае, никто не оборачивается, чтобы поглазеть на мужчину за маленьким столиком, хотя вид у него странный. Даром, что одет обычно — джинсы да свитер крупной вязки, — все равно чужой и лицом, и статью. Длинные волосы собраны так, что сразу ясно — это вам не «конский хвост», а «голубиное крыло» как минимум. Породистое лицо — в метрополитене такого не встретишь, подвижное, а выражения не прочтешь. Да, и пяток тяжелых перстней на тонких пальцах не очень вписывается в общий образ вольного художника, зашедшего пропустить стаканчик после трудового дня. Старое золото благородного оттенка и камни изумительной чистоты — это заметно даже в полумраке зала.

— Как здоровье твоей совы? — умудрилась не фыркнуть: он очень трепетно относится к этому приветствию. Нет, все-таки правильно она убрала эту фразу из окончательного варианта.

— О, Джоан, благодарю, сова прекрасно себя чувствует, — и как это у него получается подниматься со стула мгновенно-резко, при этом не теряя достоинства? — Надеюсь, твоя также?

Женщина заняла предложенный стул.

— Да нету у меня никакой совы… Люк. Но мои дела идут прекрасно, спасибо.

«Люк». Это имя идет ему не больше, чем слегка растянутый у локтей свитер, поэтому уголки ее рта слегка подрагивают. Да это не столько имя, сколько пароль, условный сигнал и в какой-то степени мера безопасности. В самом деле, если кто-то из посторонних услышит телефонный разговор или сообщение на автоответчик от Люциуса… В общем, сенсация.

Но называть его Люциусом как-то неловко, и она избегает прямого обращения.

— Ты долго не давал о себе знать.

— Серьезная работа требует много времени, — его губы двигаются, он явно не договаривает.

— Ну, а кроме того, — помогает Джоан.

Тонкие губы трогает улыбка. Чрезвычайно редкое для бесстрастного лица смущенное выражение.

— У меня прибавление в семье.

О, вот так совпадение!

— У меня тоже.

Он внимательно разглядывает фотографию крохотного комочка в пеленках, торжественно твердеет лицом.

— Я подарю ему сову.

Какая честь! Нет, серьезно, большая честь получить сову в подарок от главы одного из наиболее весомых семейств волшебного мира. Можно, конечно, просто поблагодарить, но лучше заранее отказаться. А ну как в следующий раз он действительно явится с совенком в золоченой клетке? Куда прикажете девать это добро бедной английской писательнице? Нет, никаких подарков оттуда, хотя он каждый раз норовит что-нибудь преподнести. Может быть отчасти еще и потому, что это она всякий раз платит за кофе. Но что поделать: Сэм не примет в качестве оплаты золотые монеты, которыми набит кожаный мешочек в кармане странного посетителя.

— Мне очень жаль огорчать тебя отказом, но я не могу принять такого подарка.

— О, да, — его лицо омрачается на мгновение. — У вас это не принято.

Еще несколько сдержанных, но прочувствованных фраз о ее маленьком наследнике, и Джоан интересуется его прибавлением. Мальчик?

— Девочка.

В голосе нет разочарования потому, что первенец у него уже есть, она видела колдографию в прошлый раз — точь-в-точь отец, и чертами, и манерами, слизеринское семя. Ох уж эти аристократы! Впрочем, он с неподдельной нежностью говорит о маленькой Патрисии Кассандре Октавиане и еще как-то там, бедный ребенок. Что поделать, так принято, у счастливого отца имен не меньше, а ведь это, кажется, был испанский обычай — увешивать новорожденного именами, словно рождественскую елку игрушками.

Время летит незаметно, а сказано немного. Оба, не сговариваясь, смотрят на часы, висящие над стойкой. Увы.

Гость снял со спинки стула… проще всего назвать это дорожной сумкой. Вид у нее тот еще, но вполне винтажный. Пошарил в ее недрах (похоже, места там не меньше, чем в карманах Хагрида!), вытащил несколько общих тетрадей, распухших от записей. Джоан раскрыла верхнюю, улыбнулась до боли знакомому зрелищу: страницы, исписанные мелким, острым, но разборчивым почерком, без помарок и чернильных клякс (очищающее заклинание никто не отменял!). Ее яркое воображение тут же нарисовало картинку, как он сидит в своем кабинете, склонившись над желтоватыми листками, время от времени нетерпеливо смахивая со строчек длинную прядь, упрямо лезущую под перо, а на соседнем столе старинный и скрипучий писчий прибор копирует его рассказ полууставом на бесконечный пергамент. Повествование пятое из цикла «Жизнеописание Гарри Поттера»: «Возрождение Ордена Феникса».

Боже мой, наконец-то, неужели правда пятое? Она торопливо перелистала несколько страниц, бросила взгляд на человека напротив и, не удержавшись, открыла последние листы последней тетради. Ей показалось, что она успела заметить улыбку, пробежавшую по худому лицу, прежде чем глаза опустились в сплетения букв.

Сириус. О, нет, бедняга Сириус. Последний из Блэков, непутевый сын древнего семейства, славный Сириус, как же так? Она торопливо прижала руку к губам, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Ее собеседник тихо прочистил горло.

— Мне жаль. Увы, никто не в силах переписать книгу жизни, я только летописец. Мы остались врагами, но я до сих пор скорблю о его памяти.

Они помолчали. Драгоценные минуты утекали. Еще немного, и ему нужно будет уходить. Он первым нарушил молчание.

— Эта книга тяжелее предыдущих. Судьбе было угодно закалять характер противника Темного Лорда испытаниями. Я уверен, ты сможешь сделать так, что она получится не хуже первых четырех. Постарайся, прошу тебя! — внезапная горячность наполнила глубокий голос. — В который раз говорю, что ты не ошиблась, адресовав книгу детям, они все поймут! Я рад, что благодаря твоему таланту ее читает так много людей.

— Я здесь ни при чем, — скромно заметила Джоан. — Фактически ты ее написал.

Он только взмахнул узкой кистью.

— Сюжет — не главное. То есть, он важен, конечно, но самый лучший сюжет не произведет должного впечатления без мастерской обработки. Чтобы бриллиант засверкал, нужно огранить его. Это ты и делаешь. Мое время на исходе, — он с сожалением посмотрел на часы. — В восемь канал будет перекрыт.

— Но ты вернешься? — неизвестно от чего женщина вдруг ощутила тревогу. — Вернешься и принесешь новое повествование о герое, бросившем вызов Темному Лорду?

— Конечно, — кивнул он. — Не волнуйся. Эта история уже завершилась.

— Да, разумеется. Знать бы только, чем? — она посмотрела на своего собеседника почти умоляюще. — Но ты можешь хотя бы сказать, кто останется жив!

— Я, — улыбнулся он. — Прости, больше ничего не могу сказать. Таковы правила.

Все-таки он неприятный тип. Сам себе на уме. Скользкий. Хотя в результате пользы от него едва ли не больше всех. Но, похоже, он это знает, и этот факт делает его еще более неприятным. Что ж, новая книга предоставляет много возможностей как следует приложить этого умника! Но, прежде чем он исчезнет на неопределенный срок, нужно сделать еще одну вещь.

Джоан достала из пакета книгу, положила ее на столешницу перед собеседником. Автором. Соавтором, если он настаивает.

— Пожалуйста, подпиши.

Улыбается. Тщеславен, хотя вряд ли признает это.

— Хочешь, чтобы все тома были подписаны?

— Да. Так у меня больше надежды на твое возвращение — ведь ты захочешь надписать для меня и пятую книгу.

Он пожимает плечами.

— Как знать. Может, и седьмую.

Из недр его дорожной сумки появляется зеленое перо и походная чернильница. Хорошо, что никто из посетителей не смотрит в этот угол… Может, он и вправду накладывает отвлекающие чары?

Быстрый росчерк пера, последние секунды до восьми, сухое прикосновение губ к руке.

— Пусть небо хранит твою сову…Люк.

— Спасибо, Джоан.

Перебросил через плечо свою торбу, шагнул к порогу, а когда стеклянная дверь закрылась, за ней уже никого не было.

Джоан Роулинг не торопилась закрыть книгу, чтобы не размазать чернила. Задумчиво гладила пухлые тетради и смотрела на тонкую черную строку на белом форзаце.

«С искренней признательностью. Люциус Септимиус Северус Снейп».