Пересечение

Реклама

купить

До поезда оставался всего час. Те немногие ученики, которых родители не забрали ещё до похорон, с вещами ждали карет на улице. Рон и Гермиона молча держались за руки, сидя у кромки озера рядом со своими чемоданами. Джинни стояла неподалёку и тоже молчала, но по её частым и долгим взглядам, которые она бросала на Гарри, нетрудно было догадаться, что она жаждет вернуться к их последнему разговору. Гарри же этого совсем не хотел: слишком трудно далось ему решение, и он боялся, что, прояви Джинни настойчивость, он не выдержит и пойдёт на попятный. Внезапно ему остро захотелось одиночества: попрощаться с Хогвартсом одному, без свидетелей. Гарри поднялся с травы и стремительно зашагал к замку.

В опустевшем здании царила мёртвая тишина. Казалось, что сердце замка остановилось — лестницы неподвижно застыли, даже Пивз, и тот где-то спрятался. Тихий звук гарриных шагов да пылинки, скользящие в белых стволах света от оконных переплётов к каменным плитам, — единственные живые приметы — только подчёркивали давящее безмолвие.

Сперва Гарри шёл неторопливо, останавливаясь у знакомых картин и заглядывая в пустые классы, но вскоре обнаружил, что уже не идёт, а почти несётся по коридорам, будто что-то его подгоняет. Забытая мантия-невидимка? Да, наверное, её необходимо забрать… Но Гарри чувствовал, что причина беспокойства не в этом.

На седьмом этаже он внезапно остановился. Дверь в Комнату Необходимости была распахнута настежь и чуть заметно покачивалась на петлях, словно от сквозняка. Гарри достал палочку и уверенно переступил порог.

Его глазам открылась та же картина, что и в прошлый раз, когда он прятал учебник Принца-Полукровки: похожее на огромный собор помещение, забитое барахлом. Но Гарри был точно уверен, что дело не в книге. Ещё раз оглядевшись, он свернул в кривой узенький коридорчик, образованный двумя рядами старой поломанной мебели. Не пройдя и десятка шагов, Гарри уткнулся в тупик: коридор заканчивался запертым окном. Гарри хотел было повернуть, как вдруг что-то его остановило. Он вгляделся в пыльное стекло внимательнее, вздрогнул и прижался к нему вплотную: с той стороны окна, не замечая Гарри, но глядя прямо на него, белело его собственное лицо.

Пахло пылью и сыростью. Радио женским голосом тихо бубнило что-то про похождения мистера Тоуда. В оконное стекло барабанили косые капли дождя. Свет не горел. В полутёмной кухне было зябко.

Гарри поднялся со стула и включил под чайником газ. Комната осветилась тусклым мертвенно-голубоватым светом. Синие язычки огня дрожали в такт мотающимся под ударами ветра сирым кустам бузины, отбрасывая на стены смутные неровные тени.

У Гарри из головы никак не выходил дядин звонок.

…Она была маминой сестрой. Какая бы ни была, тётя Петунья была маминой сестрой — и этим всё сказано! Пусть не любила его, но приняла же в семью, не бросила! Сжав зубы, терпела. С совами среди бела дня, с раздутой тётушкой Мардж и сорванной сделкой. Терпела даже после того, как её родной сын чуть не погиб по вине дементоров.

Дядя — тот терпеть не собирается. «Час на сборы, — сказал Вернон Дурсль, — и катись из моего дома, чтобы духу твоего здесь не было».

…Странно. Все эти годы он так страстно рвался отсюда прочь, но сейчас, когда вещи собраны и Хедвига, поторапливая, ухает из своей клетки, уходить совсем не хочется. А хочется сидеть и сидеть за кухонным столом, подперев голову рукой, следить за синими колышущимися язычками, слушать закипающий чайник, шум дождя и бормотание приёмника…

Из-за пьяного магла на мотоцикле…

Она ведь была неплохой, эта тощая, вечно сердитая тётя Петунья. Просто слишком любила сына. А племянника угораздило родиться волшебником…

Неужели Дадли сейчас так же тяжело, как ему без Сириуса? Но у Дадли остались отец и тётя Мардж…

Чайник! Совсем забыл про него. Вода вся выкипела, осталось только на полчашки.

…Какая-то неправильная судьба. Так не должно быть. Почему кто-то от рождения до смерти живёт с ощущением благополучия, принимая всё как должное? А на его долю… Папа, мама, Седрик, крёстный, теперь вот ещё и тётя…

От размышлений Гарри отвлёк стук в окно. Жмурясь от брызг, Гарри впустил мокрую сову и пододвинул ей миску с кормом. Хедвига оценивающе посмотрела на товарку, но шуметь не стала. Не читая, Гарри бросил свежий номер «Пророка» в мусорное ведро и опустил в кожаный мешочек совы два кната.

Пора уходить. Час, подаренный дядей Верноном, давно истёк…

Гарри встал, оставив невыпитым чай.

Он уже надел мантию-невидимку, приготовившись улетать, когда подумал, что следовало бы поставить в известность Дамблдора. Пусть знает, что Петуния Дурсль погибла в автокатастрофе так же, как, по её словам, погибли Поттеры, и что он, Гарри, покидает дом дяди, чтобы переселиться на площадь Гриммо. И не надо, пожалуйста, уговаривать дядю передумать. Даже если кровь Дадли Дурсля обладает теми же магическими свойствами, что и кровь его покойной матери.

Защита — это ещё не всё. А он устал прятаться за чужие спины.

Нетерпеливо помахав пергаментом, чтобы чернила быстрее высохли, Гарри привязал письмо к лапке мокрой почтальонши. Та, недовольная, что не дали толком отдохнуть, больно клюнула его в палец. Хедвига ухнула, показывая, что сама с удовольствием размяла бы крылья, но Гарри покачал головой:

— Ты полетишь со мной. Пора.

Гарри ничего не понимал. Он не помнил этого вечера. Может, за окном можно увидеть своё будущее? Жаль, что у него (точнее, того, заоконного Гарри) нет привычки разговаривать сам с собой, а то совсем ничего не ясно.

Тем временем пейзаж за окном изменился, но второй Гарри никуда не делся, теперь он скользил на метле на фоне тёмного, сумрачного неба. Похоже, окно действительно показывает то, что произойдёт с ним в будущем. Раз он покидал дом Дурслей, то речь, видимо, идёт о предстоящем лете.

Полёт принёс долгожданное чувство свободы. Тревога, сожаление, вина — всё осталось внизу, на серой бесприютной земле. Небо же дарило свободу от всего, даже от самого себя.

Дождь ослабел, но так и не перестал моросить, досаждая насквозь промокшему седоку. Сгустились сумерки, скрывая землю в серой тревожной мгле. Наконец, из-за крыш показалась знакомая неказистая площадь. Из подъезда дома номер тринадцать раздался громкий раскатистый лай. Метла замерла в воздухе. Из подъезда магловского дома выскочила белобрысая девчонка, ведя на поводке огромную чёрную собаку. Гарри задохнулся холодным, пахнущим дымом воздухом. Застыв, он надеялся разглядеть сквозь серую туманную муть знакомые до боли черты… как вдруг почувствовал плечом чью-то крепкую хватку. Рванувшись, Гарри попробовал набрать высоту, но враг, выпустив плечо, уцепился за его метлу.

— Да стой ты!

Голос показался смутно знакомым, но доверять оснований не было. Не оборачиваясь, Гарри резко вывернул метлу влево и вниз, в последний момент едва увернулся от стремительно несущейся навстречу стены и, выжимая из «Молнии» максимум скорости, сделав петлю, взвился в вечернее небо, оставляя светящийся огнями город далеко внизу. Лишь спустя несколько минут, отрезвлённый бешеной гонкой, Гарри посмотрел назад: никто его не преследовал.

Войдя в «Дырявый котёл», Гарри тревожно огляделся. Бармен с интересом уставился на него, а подозрительный посетитель с козлиной бородкой что-то зашептал своему собутыльнику, показывая на Гарри пальцем. Снова возникло ощущение тревоги. Желание заказать сливочное пиво мигом испарилось. Всюду мерещилась погоня. Чувствуя спиной чужие недобрые взгляды, Гарри шагнул к камину, бросил в огонь горсть кружаной муки, но слова замерли у него на языке. Нет, в Нору он не полетит. «Дом Альбуса Дамблдора!» — неожиданно для самого себя произнёс он.

Очки Гарри звякнули об оконное стекло, едва не разбившись. Чем дальше, тем больше он ничего не понимал. Директор мёртв! Зачем ему может понадобиться лететь к нему домой?

Гарри был уверен, что ничего не произойдёт, что дом Дамблдора, если и существует, то надёжно скрыт от незваных гостей и уж тем более туда нельзя попасть таким простым путём. Но Гарри уже несло по каминным трубам, крутя как детскую юлу. Вывалившись наконец на что-то твёрдое, Гарри выхватил палочку: может, снова произошла ошибка? Мало ли в какую Дрянь-аллею могло занести? Но место совсем не напоминало лавку некроманта: ничего злачного и отталкивающего в нём не было. Переливающаяся всеми цветами радуги надпись на стене гласила: «Альбус Дамблдор. Звонить три раза». Разноцветные глаза, обрамляющие надпись по периметру, заговорщицки подмигивали. Отряхнув джинсы от сажи, Гарри успокоил возмущённо орущую Хедвигу, подхватил метлу с чемоданом и… заметил наконец, что комната, куда он попал, совершенно герметична и пуста. В ней не было ни единой двери, ни даже окна, не говоря уж о звонке, в который якобы нужно три раза позвонить. «Всё же Дамблдор не так прост», — подумал Гарри. Путь был один: назад, в камин. Но куда возвращаться? В доме на площади Гриммо происходит что-то неладное, туда лучше не соваться, к Уизли тоже нельзя, не хватало только им навредить. Не в Министерство же лететь? Остаётся найти выход из этой комнаты. Проходят же как-то другие люди? Иначе для чего здесь вообще камин?

Может, дверь невидимая или замаскирована под стену? Алохоморой воспользоваться нельзя: каникулы. Тогда нужно угадать пароль.

…Шоколадные лягушки, мармеладные улитки, яблочный пирог, полосатые тянучки, зефир в шоколаде, имбирные пряники… Напрасно перебрав больше сотни разных сладостей, Гарри решил, что никогда больше не притронется к десерту. Он был уже готов к тому, чтобы, наплевав на запрет, попытаться взорвать стену (хотя подозревал, что и это не поможет), когда из камина послышался шум. Гарри стремглав кинулся к брошенному у стены чемодану. Выхватил две мантии. Невидимку набросил на плечи, а чёрной закрыл клетку с Хедвигой и вещи. Сова обиженно ухнула, но Гарри сердито шикнул на неё и тут же замер, зажав рот ладонью: из камина, фыркая и отряхиваясь, вышел профессор Снейп.

-Убийца!!!

Гарри выхватил палочку, забыв на секунду, что перед ним не настоящий человек, а всего лишь иллюзия. Красный луч ударил в стекло, но не прошёл насквозь, а лишь на миг окрасил окно в алый цвет, отбросив на ненавистное лицо кровавый отсвет.

Не оглянувшись на подозрительную чёрную кучу, профессор стремительно прошагал к многоглазому украшению и кисло произнёс: «Дзинь-дзинь-дзинь».

Гарри от неожиданности чуть не упал. Ничего себе: «звонить три раза»! Ну и шуточки у Дамблдора!

«Как приятно вас снова видеть, Северус! Пожалуйста, проходите», — приветливо промурлыкал голос, идущий от надписи. Глаза, не переставая подмигивать, «отползли» в стороны, образовав небольшую арку. Чтобы пройти через неё, Снейпу пришлось согнуться чуть ли не вдвое.

Стоило профессорской мантии исчезнуть в проёме, как арка тут же начала стягиваться, глаза выстроились в овальную рамку, и в центре вновь засияла прежняя надпись.

Гарри секунду размышлял: идти ему открыто или в мантии-невидимке. Победила осторожность, в чём присутствие профессора Снейпа сыграло не последнюю роль.

Бросив виноватый взгляд в сторону пленённой Хедвиги, Гарри повернулся лицом к надписи и чётко произнёс:

— Дзинь-дзинь-дзинь.

— Вечер добрый, — ласково отозвался голос и… ничего не произошло.

Гарри ощутил спиной неприятный холодок.

— Дзинь-дзинь-дзинь, — чувствуя себя полным идиотом, повторил он.

— Как же, как же! Слышим. Уже здоровались, — лукаво подмигнули сразу несколько глаз.

— Э… А может, вы меня всё-таки пропустите? Пожалуйста, — Гарри решил, что вежливость не помешает.

— О чём речь! Проходите. Жаль, конечно, расставаться: вы такой забавный.

«Забавный, конечно», — Гарри еле сдержался, чтобы не ответить, и только желание выбраться отсюда заставило его прикусить язык.

Глаза расступились, надпись заволокло густым туманом, который тут же начал бледнеть, пока не рассеялся совсем, образовав проход. Гарри пригнул голову и шагнул под арку. Какое-то мгновение он думал, что Снейп всё ещё здесь. Хотелось проследить, что же нужно этому уроду и какие у него дела с Дамблдором, и в то же время страшно было попасться Снейпу в лапы. Гарри понимал, что, увидев внезапно открывшуюся арку, профессор догадается, что к чему. Но Снейпа в комнате не было, зато было множество дверей, самая высокая из которых доходила Гарри до колена, а в самую широкую он с трудом бы мог просунуть голову. «Не хватает только кролика в жилетке!» — подумалось Гарри.

Помимо дверей, в комнате висело огромное зеркало, а ровно по центру, там, где обычно вешают люстру, с потолка спускались маленькие качели: жёрдочка на верёвках, на которой неторопливо раскачивался огромный чёрный с сединой ворон.

Гарри оглянулся: проход, через который он вошёл, бесследно исчез.

— Вы что-то ищите, молодой человек? — у ворона был резкий каркающий голос и внимательные ярко-голубые с чёрным ободком глаза.

Дамблдор держит ворона? Ему больше бы подошёл попугай, под цвет его бордово-лиловых мантий.

— Юноша, — терпеливо повторил ворон, — вы что-то ищете здесь?

Гарри решил, что с говорящей птицей лучше быть откровенным:

— Я ищу профессора Дамблдора… и профессора Снейпа.

Что? Выходит, там — за окном, Альбус Дамблдор жив? Гарри не мог в это поверить. Значит, это не будущее?

— Позвольте полюбопытствовать, а от кого тогда вы прячетесь?

— Прячусь? — тут Гарри вспомнил, что он по-прежнему в мантии-невидимке. — А вы меня видите?

— Ну разумеется, вижу, — проскрипел ворон скучающим голосом, словно говорил с птенцом, только что показавшим клюв из яйца. — У вас капюшон упал.

Гарри решил, что обижаться на птицу не стоит.

— Так куда мне идти? — он натянул капюшон на голову.

— А кто именно вам нужен? Вы ведь двоих упомянули.

— Мне нужен профессор Снейп.

Проследить за зельеваром важнее, подумал Гарри. А директор никуда не денется: в конце концов, это же его дом.

— Хмм…Всё любопытственней и любопытственней… Вы приходите в чужой дом без приглашения и, вместо того, чтобы найти хозяина и уведомить его о своём визите, ищете здесь некоего профессора?

Гарри вымученно улыбнулся, изо всех сил делая вид, что ему совсем не хочется выдрать ворону хвост и засунуть в его же болтливый клюв.

— Так вы мне скажете, куда идти?.. — процедил Гарри, с трудом скрывая раздражение. — Пожалуйста, — добавил он примирительно.

Ворон скучающим жестом указал крылом на одну из дверец и закрыл глаза, делая вид, что дремлет. Гарри начал закипать:

— И как я, по-вашему, туда пролезу?!

Птица не шелохнулась.

— Будьте так любезны, подскажите, пожалуйста, если, конечно, вас не затруднит…

Ворон лениво приоткрыл один глаз.

— …КАК МНЕ ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ЭТУ ДВЕРЬ?!

— Как-как?… — ворон, недовольно косясь на Гарри, принялся чистить перья. — Пешком, — он сердито каркнул, с шумом расправил крылья и, громко хлопая, поднялся в воздух. Сделав круг над Гарри, ворон влетел в зеркало и исчез.

Зеркало по-прежнему отражало комнату и самого Гарри, как и полагается всякому нормальному зеркалу. Потрогав стекло, Гарри убедился, что на ощупь оно вовсе не твёрдое, а напоминает среднее между ватой и туманом. Недолго думая, Гарри шумно перемахнул через раму и замер, не дыша: над ним, почти вплотную, с чёрным вороном на плече, нависал профессор Снейп. Гарри скользнул в сторону, надеясь улизнуть через такую близкую, всего в паре футов от него, гостеприимно распахнутую дверь, но пернатый недруг прокаркал: «Вот и гость!» и ненавистный профессор взмахом палочки захлопнул дверь перед самым носом Гарри. «Куда ж вы?!» — не унимался чёртов ворон, тыча в него крылом. Гарри метнулся назад к зеркалу, но было поздно: костлявые пальцы цепко держали его многострадальное плечо.

— Поттер! — зловеще прошипел зельевар.

Птица удовлетворённо закивала головой. Снейп мерзко улыбнулся и сдёрнул с Гарри мантию-невидимку.

— Это моё! Не имеете права!

— Уберите руки!..

Послышался треск. Гарри испугался, что отцовская мантия порвётся, и нехотя уступил.

— Я передам это директору, — холодно добавил Снейп, засовывая скомканную мантию в карман. — Если профессор Дамблдор сочтёт нужным, он вам вернёт. Пока же мне будет спокойнее знать, что никто за мной не подглядывает… А теперь, Поттер, отвечайте! — взревел Снейп. — Какого гоблина вы здесь делаете?!!

От неожиданности у Гарри вспотели ладони: профессор рычал так, что владельцы зоопарков передрались бы из-за права выставлять его на показ.

— Я… я искал профессора Дамблдора.

— Не вы ли давеча сетовали о том, как нужен вам профессор Снейп? Или я что-то путаю? — прокаркал ворон, поудобнее устраиваясь на плече зельевара.

— Вы искали меня, Поттер? — без интонаций переспросил профессор. — Я вас внимательно слушаю.

Гарри зыркнул на него исподлобья и нарочито спокойно произнёс:

— Какая разница? Мне нужен был кто-то из Ордена.

Снейп сверлил Гарри недоверчивым взглядом, но ответить ему не дали.

— Северус, наконец-то! — дверь с шумом распахнулась, и в комнату размашистым шагом вошёл Дамблдор, одетый в оранжевую с серебром мантию и такой же колпак.

— Живой…

Гарри заморгал, вглядываясь в узкое морщинистое лицо, обрамлённое белоснежными волосами.

…То же лицо, но искажённое мукой, белое как смерть. Бескровные губы, просящий, умоляющий голос. «Пожалуйста, не надо, я ошибался, я был не прав… О, пожалуйста, не надо, я больше не буду, никогда, никогда…» И его собственные руки, ловкие, загорелые, внезапно ставшие такими ненавистными. Ни разу не дрогнули, не пролили ни капли. Кубок за кубком. Сколько их было? Двенадцать? Тринадцать? Снова и снова. Кубок за кубком. Руки палача…

Увидев Гарри, директор резко остановился, и Гарри горько усмехнулся, в который раз получив доказательство несовершенства великого Альбуса Дамблдора: надо же, не знать, кто к нему пожаловал! Так он и Волдеморта у себя под носом не заметит.

— Гарри… — голубые глаза директора настороженно поблёскивали из-под очков, — как ты сюда попал? Впрочем, неважно. Главное, цел. Когда ты сбежал от Кингсли, я не знал, где тебя искать.

— Я сбежал от Кингсли? От Кингсли Шаклболта из Ордена, аврора? Не понимаю!

— Поттер, не надо так возбуждаться, — язвительно остудил его Снейп.

— Я не возбуждаюсь, — огрызнулся Гарри и обернулся к директору, всем своим видом показывая, что будет говорить с ним и только с ним. — Вы хотите сказать, что это Кингсли Шаклболт преследовал меня? Но почему?

— Чтобы не пустить в бывший штаб Ордена.

— Не пустить? Почему?.. — Гарри осёкся. — Бывший? Вы сказали «бывший»?

— Да, — печально кивнул Дамблдор. — Здание принадлежало Сириусу Блэку, а после его гибели… — (Гарри сморщился, как от боли), — …перешло к ближайшему родственнику мужского пола…

— Что? — глухо переспросил Гарри. Его мечты о том, как он переустроит дом на площади Гриммо, чтобы это наверняка понравилось бы Сириусу… всё пошло прахом. — И кто наследник? — хрипло спросил он. Гарри вспомнил серо-зелёный гобелен на стене в гостиной дома Блэков. — Малфой?

— Драко Малфой, — подтвердил директор.

— Что, Поттер, жалеете, что недвижимость уплыла в чужие руки? — губы Снейпа искривила злорадная усмешка.

— Вам не понять, — хмуро отрезал Гарри, по-прежнему глядя только на Дамблдора.

Директор хмурился, напряжённо о чём-то думая, и, судя по всему, не собирался вмешиваться в перепалку.

— Поттер, если это всё, что вы хотели сказать, — ледяным голосом произнёс Снейп, — можете идти.

Дамблдор рассеянно кивнул и указал на пышную розовую занавеску на противоположной стене. Кипя от злости, Гарри деревянной походкой пересёк комнату, затылком чувствуя насмешливо-презрительный взгляд Снейпа.

За занавеской оказалась дверь в маленькую, ничем не примечательную комнатушку: полосатые обои, кушетка у стены, гардероб и пара венских стульев. Хотя одна достопримечательность у комнаты всё же была: столько пыли не было ни в логове василиска, ни в доме на площади Гриммо во времена его наибольшей запущенности.

— Апчхи! — чихнул Гарри.

— Апчхи!!! — весело подхватило эхо. — Апчхи! Апчхи! Апчхи!

С каждым новым чихом горстка пыли взрывалась, разбрызгивая во все стороны горсти мятных драже, разноцветных леденцов и обожаемых директором лимонных долек. Через пять минут, когда комната, наконец, перестала чихать, Гарри стоял уже по колено в сладостях. Сощурившись, он с ненавистью оглядел всё это богатство, ни к чему не притронувшись, добрался до кушетки, запрыгнул на неё в обуви и отвернулся к стене. Если Дамблдор думает, что ему можно помочь конфетами, будто пятилетнему мальчику, значит директор — просто старый, выживший из ума дурак! Даже не выслушал! Позволил Снейпу над ним издеваться! А потом выгнал, как нашкодившего щенка! Гарри в ярости ударил кулаком по стене. В ответ с потолка на голову свалился крупный кусок штукатурки. Присмотревшись, Гарри увидел, что это сахарная глазурь.

Гарри, зевая, потянулся и обнаружил, что умудрился уснуть прямо в очках. Чувствовал он себя разбитым и усталым, хуже, чем до визита сюда. Болели натёртые за ночь очками ухо и переносица, и жизнь представлялась отвратительной чередой гадостных происшествий. Через окно в комнату лился предрассветный серовато-розовый сумрак. Ничего себе: получается, он спал несколько часов, а Дамблдор за всё это время о нём даже не вспомнил! Гарри вскочил на ноги. Конфет на полу уже не было: за ночь они снова превратились в пыль. Зажимая нос, чтоб не чихнуть, Гарри кое-как оправил мятую футболку. Искать директора он не собирался: хватит унижений на сегодня. Довольно и того, что Дамблдор спровадил его сюда, даже не поинтересовавшись толком, что случилось… Мог бы и посочувствовать тому, что у него умерла тётя!

Гарри горько усмехнулся. Петунью Дурсль никто не спросил, хочет ли она растить волшебника-сироту. Это Дамблдор заставил её взять чужого ребёнка. А после смерти даже словечком не удостоил! Он думает, что имеет право распоряжаться чужими жизнями, решать за других! Разумеется, мальчик-который-выжил нужен, пока не выполнит свою миссию. А сделал дело — гуляй смело!

— Не дождёшься! — Гарри что есть силы пнул дряхлый гардероб. Тот жалобно скрипнул и распахнул дверцы.

— Спятил? — Гарри покрутил пальцем у виска, но его двойник не мог этого видеть.

Гарри окутал запах нафталина, на голову посыпались какие-то разноцветные тряпки. Но он только вошёл в раж: выдёргивал и бросал на пол ящики, топтал ногами, пинал по комнате нарядные мантии. Всё! Он больше не будет игрушкой Дамблдора! Пусть тот сам дерётся с Волдемортом! Тогда, в Министерстве, у него неплохо получалось. А пророчество пусть засунет себе в задницу!

Гарри выхватил палочку. Нельзя пользоваться магией? Исключат из Хогвартса? Ведь именно этого директор боится, не так ли? Красный луч расшиб шкаф на две половины. Друзья? А что друзья! На глазах у Гарри выступили слёзы. Разве приказы Дамблдора для них не важнее чувств друга?

Вылетевшее из палочки пламя мгновенно охватило останки разрушенного гардероба. Трещали горящие доски, директорские мантии с шипением превращались в кучки пепла, комната наполнилась едким дымом.

Внутри у Гарри всё клокотало от ярости. Он чувствовал себя одиноким, всеми обманутым и брошенным, в эту минуту он был готов сражаться со всем миром.

Удушливый дым разъедал глаза и горло. Глядя на учинённый им разгром, Гарри постепенно приходил в себя. Внезапно он вспомнил про Хедвигу, голодную и запертую в клетке, да ещё и вдобавок накрытую мантией, и ему стало стыдно. Гарри затушил пожар, проветрил комнату и поспешил за дверь. Кстати, может, дом Альбуса Дамблдора не проверяется министерским приборами на использование магии несовершеннолетних? Тогда его не исключат…

В гостиной, где Гарри очутился, было пусто. Но из зеркальной рамы, через которую он перелез вчера вечером, доносились крики и шум борьбы. Если б не сражение с директорским гардеробом, Гарри услышал бы и из своей комнаты. Выхватив палочку, он сунул руку в карман и сквозь зубы выругался, вспомнив, что мантия-невидимка у Снейпа. Подойдя к зеркалу, Гарри осторожно просунул голову сквозь раму. На полу в неловкой вывернутой позе лежал зельевар. Долговязый мужчина с чёрными усиками наставлял на него волшебную палочку.

— Прикончи эту сволочь! Ну же!

Но черноусый, конечно, не расслышал и, как назло, медлил, словно растягивал удовольствие. У Гарри мелькнула мысль, что он понимает МакНейра: стоило медлить и рисковать ради права увидеть отчаяние, страх, мольбу о пощаде в ненавистных чёрных глазах…

Гарри узнал черноусого: МакНейр! Несостоявшийся убийца Клювокрыла и слуга Волдеморта.

Ни секунды не раздумывая, Гарри указал палочкой на Пожирателя и выкрикнул:

— Ступефай!

Тот рухнул как подкошенный. Гарри перемахнул через раму и подошёл к Снейпу.

* * *

Гарри скрежетнул зубами:

— Идиот! Знал бы, кого спасаешь…

Даже раненый и оглушённый заклятием, профессор не вызывал сочувствия. Пока Гарри, закатав Снейпу штанину, кое-как залечивал зельевару сломанную ногу (пришлось припомнить посещения больничного крыла), Снейп не сводил с него полных жгучей ненависти чёрных глаз. Закончив с ногой, Гарри торопливо забинтовал заклинанием кровоточащую царапину на шее и отошёл. Беспомощный и жалкий, весь окутанный бинтами, как мумия — боггарт Лаванды, Снейп шипел от злобы, словно пойманный в мышеловку кот. Гарри почувствовал брезгливость: этот человек не видит ничего, кроме своего уязвлённого самолюбия. Никогда не поблагодарит за спасение, наоборот, будет только сильней ненавидеть. Да Снейп ведь просто больной! Помешался на своей ненависти! Бросил учить его окклюменции… А, может, тот случай был подстроен нарочно? Ведь Снейп дважды оставлял его наедине с думоотводом! Первый раз в тот день, когда Амбридж пыталась выгнать из замка Трелони… Ну да! Не странно ли: всегда точный в движениях Снейп дважды повторяет одну и ту же ошибку — оставляет думоотвод на виду? Да не с кем-нибудь, а с Поттером, которого ненавидит всей душой! Ясно, это было сделано специально! Чтобы опорочить память об отце, чтобы выставить в неприглядном свете крёстного… Ради этого не пожалел продемонстрировать своё унижение… Ну, конечно! Ведь он же упивается своей обидой! Посмотри, дескать, Поттер, какая сволочь твой папаша, КАК он меня оскорбил! Больной. Псих, точно, псих.

Гарри взглянул на Снейпа с брезгливой жалостью. Как ещё можно смотреть на человека, добровольно сделавшего себя заложником детской ссоры? Да, с ним поступили некрасиво. Но разве сам Гарри, Гермиона и Рон не попадали в похожие ситуации? Малфой обозвал Гермиону грязнокровкой, а Рона после этого рвало слизняками на виду у двух команд. И ничего. Все живы вроде. Хотя… Гарри украдкой быстро взглянул на Снейпа. Он, Гарри, ведь тоже ненавидит Малфоя. Что ни случись, всё равно будет его ненавидеть! И спустя двадцать лет тоже! …Неужели он, Гарри, такой же, как Снейп? Ведь и Дамблдор как-то сказал, что вражда между Мародёрами и Снейпом была той же природы, что и их вражда с Малфоем…

Теперь Гарри смотрел на зельевара с откровенным испугом. Тот заметил это, и в его взгляде отразилось недоумение. Снейп открыл рот и старательно, но беззвучно зашевелил губами, точно пытаясь что-то сказать. Рукой он показывал куда-то в угол комнаты. Посмотрев туда, Гарри увидел лежащего на полу ворона. Тот был либо мёртв, либо сильно ранен.

Гарри не ожидал от Снейпа такой сентиментальности. Ладно, Рон переживал за свою крысу, но это же Снейп, бездушный Снейп, который хотел отравить Тревора!

— Я посмотрю, что с ним, только сперва найду профессора Дамблдора.

Искать, однако, никого не понадобилось. Открылась арка в стене, и в комнату пожаловал профессор Альбус Дамблдор собственной персоной. У Гарри не было ни малейшего желания с ним общаться, поэтому, пока директор не успел к нему обратиться, он быстро подхватил раненую птицу и шагнул в зеркало.

Гарри плотней прильнул к стеклу. Видеть директора было одновременно и нестерпимо больно, и радостно. Чувство вины и горечь перемежались проблесками надежды, временами совсем безумной. Странное поведение его двойника, присутствие Снейпа — всё отходило на второй план. Там, за окном, Дамблдор был жив. Он не был бледен, не был слаб, как тогда, на башне… даже рука его была не чёрной и омертвелой, а совершенно здоровой. Директор выглядел таким же сильным, как в конце пятого года… Но картины за окном не повторяли прошлое! Может… может, они всё-таки показывают будущее, и Дамблдор вернётся?

Ворон был плох: глаза помутнели, перья торчал клочьями, из груди сочилась кровь, крылья тоже были в крови: то ли тоже изранены, то ли просто забрызганы. Гарри уложил его на кушетке в той самой разгромленной комнате — другого убежища в доме директора он не знал — и попробовал перевязать птице раны. Почему-то на этот раз ничего не получалось. Может, на птице лежит какое-то заклятие?

Гарри направил ворону в грудь палочку и произнёс:

— Фините Инкантатем!

Птица стала стремительно расти, теряя перья, и через минуту на кушетке лежал уже не ворон, а пожилой седовласый мужчина с длинным крючковатым носом, одетый в серую изорванную мантию. Шпион! Шпион в доме у Дамблдора! Гарри не верил своим глазам. Хотя чего ждать от человека, не заметившего у себя под носом Волдеморта и целый год державшего преподавателем Защиты его преданнейшего слугу? Чего уж говорить о Сириусе, которого Дамблдор, не моргнув глазом, позволил упрятать в Азкабан? А после запер в его же собственном доме!

— Кто вы? И что здесь делаете? — Гарри ткнул палочкой мужчину в горло.

Тот с видимым трудом разлепил глаза и, часто моргая, уставился на Гарри.

— Я спросил: кто вы? — раздражённо повторил Гарри. — Энервейт! — добавил он, видя, что шпион слишком слаб, чтобы отвечать.

Заклинание привело мужчину в чувство, но он по-прежнему молчал.

Гарри стал закипать. Этот старый, раненый, безоружный Пожиратель переигрывает его — здорового, сильного, молодого гриффиндорца!

— Кто вы?! Отвечайте!

Молчание. Мужчина уставился в потолок, словно надеясь пробуравить в нём взглядом дырку.

Гарри хмыкнул: со своими потугами на крутость его двойник представлял весьма жалкое зрелище.

От сознания собственного бессилия от Гарри шёл пар. Пронеслась мысль, что, наверное, со стороны он смешон и жалок. В уголках губ седовласого мелькнула усмешка, или это только показалось.

— Отвечайте!

Кулак со всего размаху врезался в челюсть. Раздался отвратительный хруст. Гарри отдёрнул руку: костяшки пальцев болели. Он в ужасе смотрел на то, как сочится кровь из разбитой десны шпиона. Тот прижимал ко рту воротник рубашки и время от времени сплёвывал кровь на пол, ещё вечером усыпанный конфетами. Гарри почувствовал себя полностью разбитым. Вспомнив, что у него есть палочка, он остановил кровь и молча перевязал Пожирателю остальные раны. Когда Гарри обрабатывал левую руку, кольнуло: метки не было.

Гарри быстрым шагом пересёк комнату и опёрся локтями о высокий подоконник. За мутным стеклом проступали тёмные кусты отцветшей сирени, старые деревянные качели, заросший ряской пруд… Мужчина на кушетке прерывисто вздохнул. Гарри резко обернулся.

— Простите. Я не должен был этого делать.

— Прощаю, — резко отозвался раненый. Голос его, скрипучий и громкий, удивительно напоминал воронье карканье, в нём не было и намёка на миролюбие.

— Я думал, вы — шпион Волдеморта.

— Зачем вы мне это объясняете? — голос раненого сорвался на фальцет. — У вас — палочка, я — безоружен. Да вы и без палочки легко со мной справитесь!

— Не собираюсь я с вами ни справляться, ни расправляться! — выкрикнул Гарри, отметив про себя, что у человека-ворона поразительный дар доводить людей до белого каления. — Вам что, трудно было себя назвать?!

— Если желаете услышать ложь, я, так и быть, назовусь.

— Предпочитаю правду.

— Это не только моя тайна. Можете бить, я всё равно буду молчать.

Гарри пришлось стиснуть кулаки, чтобы сдержаться.

— Я не собираюсь вас бить, — с расстановкой, чуть не по слогам процедил он. — Если хотите, я могу извиниться ещё раз, — Гарри закатил глаза и с шумом выдохнул. — Вы можете не называть ваше имя, вряд ли оно вообще мне что-нибудь даст. Но! — он продолжил уже совсем спокойно, — вы должны мне объяснить, что делаете в этом доме. Кто вы: друг или враг, и почему прятались под обликом птицы.

— Что я здесь делаю, юноша, не вашего ума дело, — (кулаки Гарри непроизвольно сжались). — Но, чтобы вы наконец успокоились, — (Гарри почувствовал, как ногти впиваются в ладони), — так и быть, поясню: я в этом доме нахожусь с ведома хозяина. Друг я или враг — это кому как. Вам — точно не друг. Я, знаете ли, не нуждаюсь в друзьях, которые имеют обыкновение сразу бить в челюсть, — и раненый, презрительно глядя на Гарри, осторожно коснулся свежего промежутка в череде жёлтых неровных зубов.

Не успел Гарри раскрыть рот, чтобы ответить, как дверь неожиданно распахнулась, и в комнату, хромая, ввалился профессор Снейп. За ним, словно ленты на национальном наряде какой-нибудь восточноевропейской крестьянки, колыхались наполовину размотавшиеся бинты. Выражение лица профессора не предвещало ничего хорошего. Взгляд его остановился на бывшем вороне, и Снейп застыл на месте, словно его внезапно стукнули мешком по голове.

— Северус, — прокаркал раненый, но профессор будто не слышал. Кончик рта у него нервно подёргивался, налитый ненавистью взгляд исступлённо сверлил Гарри, скрюченные пальцы судорожно шарили по мантии, никак не попадая в карман.

При виде этого отвратительного, искажённого ненавистью лица, Гарри снова охватила ярость. Проклятый убийца! Как он смог?! Поднять руку на своего спасителя!.. Какой низкий, подлый, гадкий человечишка!

Удивительно, но Гарри его больше не боялся. И даже не ненавидел. Только презирал. Профессор был жалок в своей тупой озлобленности. И, кроме того, Гарри догадывался, что жалость и презрение ранят Снейпа гораздо сильнее, чем злоба и ненависть. Чувствуя поразительную ясность и спокойствие, Гарри выставил перед собой палочку прежде, чем Снейп направил на него свою. Но сразиться им не удалось: на пороге возник директор школы.

— Не лучшее время для дуэлей, — резко осадил Дамблдор.

Гарри поспешно спрятал палочку в карман. Снейп помедлил и с явной неохотой убрал свою. Гарри украдкой взглянул на то, что осталось от директорского гардероба, и щёки его слегка порозовели. Однако упрёков не последовало. Дамблдор, нахмурив седые брови, молча обвёл взглядом всех троих. Гарри, почувствовав неладное, шагнул ближе, Снейп весь напрягся, словно перед прыжком; раненый сделал попытку привстать.

Дамблдор опустил глаза и чётко произнёс:

— Волдеморт захватил Хогвартс.

— Нет. Этого не может быть… — прошептал Гарри. Очки с тихим звяком уткнулись в оконное стекло.

— Как, захватил Хогвартс? — не понял Гарри. — Было сражение?

Снейп жестом показал Дамблдору, что хотел бы продолжить разговор наедине, но тот сделал вид, что не понял. Гарри стыдно было признаться даже самому себе, но в эту минуту он так обрадовался тому, что директор его оставил, что почти не думал о Волдеморте.

— Нет, — устало возразил Дамблдор. — Замок стоял почти пустой: учителя разъехались на каникулы…

— «Почти пустой», — перебил Гарри, — значит, там кто-то был? Что с Хагридом?!

— Не волнуйся, ему ничего не угрожает. Он во Франции… В замке находились завхоз и профессор Трелони. Что с ними, никто не знает.

Дамблдор опустил глаза и умолк.

— Может, Тёмному Лорду кто-то помог? — предположил зельевар.

— Возможно, — сухо промолвил Дамблдор, нахмурив брови.

— Филч! — не сдержался Гарри.

— У меня нет причин подозревать Аргуса, — отрезал Дамблдор.

Снейп скривил тонкие губы и одарил Гарри презрительным взглядом, но тому было не до него.

— Но зачем Волдеморту понадобился Хогвартс? Почему не Министерство?.. — внезапно Гарри осенила догадка. — Это из-за Ордена Феникса, да?.. Бывший штаб Ордена у Малфоев, Волдеморту оставалось захватить Хогвартс и Министерство — и можно считать, что он победил!

— Это не совсем так, Гарри, — мягко возразил Дамблдор, глядя из-под очков-полумесяцев, — завладев стенами, он не завладел душами. Хотя… во многом ты, к сожалению, прав: без Хогвартса всем придётся туго. Ещё бы только год занятий, таких как в ОД, только не для избранных, а для всех учеников, и мы не были бы теперь так беспомощны.

Снейп нервно ходил из угла в угол. Видно было, что он сдерживает себя с большим трудом. Раненый на постели судорожно вздохнул. Снейп резко остановился, отчего полы его широкого плаща, взметнувшись, закрутились вокруг ног.

— Директор, вы зря тратите время!

Гарри поморщился: похоже, зельевар готов удариться в истерику.

— Гарри, ты хочешь ещё о чём-то меня спросить? — не обращая на Снейпа никакого внимания, поинтересовался Дамблдор.

— Да, — Гарри покосился на сжимающего кулаки зельевара и с вызовом взглянул на директора. — Почему замок не охраняли?

— Хороший вопрос, — старик помедлил. — Я признаю свою ошибку. Волдеморт переиграл меня, — Гарри фыркнул, Снейп метнул в него яростный взгляд, Дамблдор устало моргнул. — Я не смог догадаться, что убийство мадам Дурсль, визит МакНейра и нападение на магловскую деревню — отвлекающие манёвры.

— Вы хотите сказать … — Гарри запнулся, — это не был несчастный случай?.. Тётю убили Пожиратели?

Директор кивнул:

— Магл-мотоциклист был под действием Империо. Мне очень жаль, Гарри. Твоя тётя… она была человеком долга.

Гарри отчаянно замотал головой, зарывшись руками в волосы.

— А нападение на деревню?! Почему я опять ничего не знаю!?

— Это было во вчерашнем Пророке, — Дамблдор достал из складок мантии растрёпанную газету и протянул Гарри. Тот быстро скользнул глазами по строчкам и сунул газету в карман. В память врезался только огромный заголовок: «Маглы в панике! Деревушка Оттери-Сент-Кэчпоул сожжена дотла!»

— А эльфы? — спохватился Гарри. — В Хогвартсе же целая сотня домовиков! Почему они не помешали Волдеморту? — краем глаза он заметил, как скривился при этом имени Снейп, но зельевар смолчал.

— Этого я не знаю, — директор покачал головой. — Но надеюсь, что они живы.

— Но почему… — от волнения Гарри не мог подобрать слов, — …почему…

— Гарри, — Дамблдор выглядел невероятно усталым, даже голос его, всегда звучный и уверенный, немного дрожал, — в прошлом году ты доказал… жизнь доказала, что ты должен знать правду, потому я тебе всё что мог, рассказал… Нет, погоди, — он остановил порывавшегося что-то сказать Гарри, — вопросов уже хватит. Профессор Снейп прав: пора действовать.

— Постойте! Последний вопрос!

Директор уже на пороге обернулся и кротко посмотрел на Гарри. Тот заторопился:

— Можно ведь было допросить МакНейра, заставить его выпить веритасерум…

— Не учите, Поттер! — сверкая глазами, прошипел Снейп.

— Мы говорили. Про замысел Волдеморта МакНейр не знал. Том сообщает исполнителям только то, что касается их, — сказав это, Дамблдор вышел за дверь; следом за ним пулей вылетел зельевар.

Гарри хотел было возмутиться, почему его не берут «действовать», но возмущаться было уже не перед кем: раненый не в счёт.

— А вы почему здесь? — буркнул он, неприязненно разглядывая человека-ворона.

Раненый горько усмехнулся.

— Хотите, я принесу вашу палочку? — неожиданно для себя предложил Гарри. — Вы же видите, я не умею лечить…

— Я тоже, представьте, не умею.

— Плохо учились в школе?

— Дуетесь, что директор оставил вас здесь? — догадался раненый. -По-вашему, Дамблдор имеет право требовать от школьника, чтобы он рисковал жизнью? Вам ведь нет ещё шестнадцати.

— Да кто вы такой, чтобы судить!

— Как вы похожи на моего сына: самолюбивы, мнительны, обидчивы…

— Мне дела нет до вашего сына!

После этих слов в комнате воцарилось молчание. Раненый поджал губы и, прищурившись, наблюдал за Гарри. Тот, нервно теребя волосы, быстрыми шагами мерил комнату.

— Успокойтесь, молодой человек, — проскрипел, наконец, раненый. — Думаю, в такое время нам не стоит ссориться, — он помедлил. — А волшебной палочки у меня нет. Я сквиб.

Гарри резко остановился и растерянно уставился на говорящего.

— Сквиб? Разве анимаг может быть сквибом?

— Я не анимаг, — раненый грустно покачал головой. — Это всего лишь трансфигурация. То сына прошу, то профессора Дамблдора… Хочется, знаете ли, иногда почувствовать себя причастным… — он вздохнул, с заметным трудом приподнялся на кровати и протянул Гарри руку:

— Позвольте представиться. Тобиас Снейп.

— Отец Снейпа? — удивлённо пробормотал Гарри. — Не похож.

И правда, Тобиас если чем и напоминал кричащего мужчину, виденного Гарри в снейповом воспоминании, то только носом. Глаза — яркие, голубые, наводили скорей на мысль о родстве с Дамблдором, а не с сальноволосым зельеваром. Кстати, волосы у старого Снейпа были вполне чистые.

Отойдя от шока, Гарри вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Разыскав кухню, он приготовил бутерброды для себя и старшего Снейпа. Хедвиги в клетке не оказалось: очевидно, Дамблдор её выпустил. Гарри снова почувствовал стыд. Надо же, у директора столько дел, а нашёл время позаботиться о чужой сове!

Если б можно было управлять своими эмоциями! Но нет, это как качели: то он ненавидит Дамблдора, словно тот ему злейший враг, то раскаивается и стыдится своих мыслей. А потом всё опять сначала… Со Снейпом куда проще: всегда вызывает только негатив… Немного странно он себя вёл. Ненавидит, это понятно… Но что-то ещё есть… Ревнует к Дамблдору, что ли?.. И ясно теперь, чего он так о птичке беспокоился. Вроде бы и гад, а любит своего папашу… Гад ли? Он ведь там, куда сейчас отправился, жизнью рискует… Что сказал Тобиас? «Как вы похожи на моего сына: самолюбивы, мнительны, обидчивы…» Нет уж! Враньё!

Но что такое заметил в нём старик, чего не почувствовал он сам? Если б такое сказал кто-нибудь другой, Гарри решил бы, что тот хочет его оскорбить, но ведь не может же отец дурно думать о своём сыне?

Составив на поднос чашки с дымящимся чаем и бутерброды, Гарри задумчиво побрёл из кухни.

…Расспросить старого Снейпа поподробнее? Или не стоит? Вдруг на смех поднимет? Или ещё какую гадость скажет?

Осторожно толкнув коленом дверь — руки были заняты подносом — Гарри вошёл в комнату. Раненый перевёл взгляд с окна на бутерброды, и губы его растянулись в улыбке.

Некоторое время они ели молча: Тобиас на кушетке, а Гарри примостился на стуле у окна.

— За что вы так невзлюбили моего сына? — неожиданно проскрипел раненый. Гарри чуть не поперхнулся.

— С чего вы взяли?

Гарри с любопытством вслушивался в разговор. Сам себе со стороны он не нравился, а вот папаша Снейпа оказался забавным стариканом, хоть и несколько эксцентричным. Жаль, сын не в него.

— Если я сквиб, это ещё не значит, что я идиот, — Тобиас Снейп усмехнулся.

— Ладно, вы правы, — с вызовом произнёс Гарри, — я терпеть его не могу. И что? Он сам всё это начал. С самого первого дня в школе он надо мной издевался!

— Издевался? А я слышал, он вам пару раз жизнь спас.

Так вот для чего затеян этот разговор! Гарри стиснул чашку так, что побелели костяшки пальцев. Раненый, ожидая ответа, смотрел на него совершенно серьёзно, без насмешки.

— Ну надо же, — наконец выдавил Гарри, — как я не подумал, что Снейп будет этим хвастаться!

— Зачем вы так? — помрачнел Тобиас.

Минут пять в комнате стояла тишина. Гарри чувствовал, что не прав, но извиняться уже не было сил. Огромная, неохватная тоска навалилась на него с новой силой. Сириус! Гарри готов был завыть как волк на луну. Если бы Сириус был жив! Он бы понял, поддержал, посочувствовал… Свинцовое небо за окном тянулось к Гарри, огромное и серое, как его одиночество. Ветер толкнул деревянные качели, и молчание разрезал тягостный, терзающий душу звук.

«Скрип-скрип» — всё кончено, Сириус не вернётся.

«Скрип-скрип» — всё кончено, жизнь кончилась.

«Скрип-скрип»…

«Скрип-скрип»…

— Каждый раз, когда он уходит, я говорю себе, что не увижу его больше, — странно и как-то глухо произнёс раненый.

Гарри чуть заметно вздрогнул, отвлекшись от своих мрачных мыслей.

— Разве обычно не делают наоборот? Людям свойственно надеяться на лучшее.

— Я боюсь надеяться. Боюсь.

— Вы правы. Надежда — глупое чувство!.. Умерших не вернуть, смерть не победить, — Гарри встал и прислонился лбом к стеклу. — …А я ведь даже сейчас надеюсь, что когда-нибудь ещё увижусь с крёстным. Знаю, что бред, и надеюсь всё равно.

— Это не бред.

Гарри развернулся.

— Нет, бред! Вам просто не понять! Вы не знаете, СКОЛЬКО раз я обманывался! Сколько раз искал родителей, а находил лишь иллюзию! Искал хотя бы иллюзию крёстного, а находил пустоту!.. У вас есть сын, у меня же нет никого!

Раненый не ответил. Но Гарри уже не мог остановиться.

— Вы хоть знаете, каково это — быть не человеком, а орудием? Когда всем наплевать на твои чувства? Тот же Снейп… ваш сын… он никогда не упустит случая сказать или сделать гадость!.. А думаете приятно, когда тебя выгоняют из дома?.. — Гарри резко отвернулся к окну и сжал зубы, ненавидя себя за этот взрыв эмоций перед чужим.

В наступившей тишине звук чихания произвёл эффект выстрела. Гарри быстро взглянул на раненого — тот выглядел смущённым, но было поздно: комната уже вовсю чихала, а пыль с треском фейерверка превращалась в горсти, горки и горы конфет.

— Простите, — тихо произнёс Тобиас.

От этого Гарри стало совсем плохо, так плохо, что подступили слёзы, и стало трудно дышать. Чтобы скрыть это, он нагнулся, подобрал первую попавшуюся конфету и сунул в рот.

В ту же секунду в дверь постучали, и Гарри от неожиданности чуть не поперхнулся.

На пороге возникла мадам Помфри. Встревоженно оглядев Гарри, она улыбнулась в ответ на приветствие и тут же забыла про него, переключив внимание на раненого. Глядя, как медсестра деловито достаёт из сумочки бутылочки и порошки, Гарри вновь почувствовал себя одиноким и ненужным. Всё продолжалось, двигалось независимо от него, не обращая внимания на него, не замечая того, что Сириуса больше нет, и тёти Петуньи тоже нет…

Гарри словно сквозь слой вакуума отстранённо наблюдал за быстрыми и точными движениями мадам Помфри: она казалась не живым человеком, а роботом или куклой, которую умело дёргают за ниточки.

Вслед за вымотавшей его бурей эмоций на Гарри неумолимо наваливалась давящая ледяная пустота.

Мир магов, мир маглов — оба одинаково равнодушны и холодны, как мёртвое пространство космоса. Люди — винтики, не понимающие, для чего и куда их крутят. Какой смысл быть послушным винтиком, делать то, что от тебя хотят другие? Зачем воевать с Волдемортом? Ведь Сириуса этим уже не вернёшь…

А ведь всё это не более чем жалкие бессмысленные игры. Один всеми средствами борется за власть, другой изо всех сил пытается ему помешать, при этом искренне полагая, что кто-кто, а уж он-то средства выбирает тщательно… А зачем? К чему Волдеморту власть? Неужели сознание того, что Фадж, или Дамблдор, или ещё кто-то будут ему подчиняться, может сделать счастливым? Зачем директор просто не убьёт Волдеморта? Ведь тогда, в Министерстве, он мог это сделать… Да и какая в сущности разница, кто победит? Лишь бы его, Гарри, никто не трогал.

Если б это было возможно!

— Гарри, будь добр, принеси мне немного воды и какую-нибудь кастрюльку.

— Да, конечно, — он вяло кивнул мадам Помфри и скользнул за дверь.

Почему он должен делать то, что должен? Потому что это его долг? А что есть долг? Аналог компьютерной программы? Список заповедей?

Дамблдор сказал, что тётя была «человеком долга». Но сделало ли это её счастливой?

Гарри не заметил, как кастрюля, которую он наполнял в раковине, переполнилась, и вода хлынула ему на футболку. Ругнувшись, Гарри слил лишнюю воду и поспешил в чихающую комнату.

Чтобы как-то себя занять, пока мадам Помфри возится со старым Снейпом, Гарри достал подаренную Дамблдором газету. Это был тот же номер, который он вчера выкинул, не читая.

В глаза бросился уже знакомый заголовок: «Маглы в панике! Деревушка Оттери-Сент-Кэчпоул сожжена дотла!» Знакомый… Где-то он уже слышал это название… Ну конечно же!

Гарри побледнел. Возле этой самой деревушки живёт семья Уизли!

Гарри сощурился, пытаясь разглядеть, что же в газете так напугало его двойника, но, увы, текст был слишком далеко, и очки не помогали.

Спотыкаясь о стулья, он бросился к комнате с камином, бросил в огонь гость кружаной муки, выкрикнул: «Нора», огненный вихрь подхватил его, понёс… и, резко швырнув о что-то твёрдое, выплюнул обратно, в камин Альбуса Дамблдора. Сердце Гарри сжалось от страшного предчувствия. Нет, только не это. Они живы, непременно живы… Надо было всё-таки прочесть, что написал «Пророк»… Гарри снова назвал адрес и шагнул в пламя, но всё повторилось точь-в-точь как в прошлый раз. Сердце колотилось как бешеное. Он кинулся искать оброненную газету, напугал своим безумным видом шедшую от больного мадам Помфри, с грохотом распахнув дверь, вбежал в чихающую комнату, схватил с пола «Пророк» и дрожащими руками поднёс его к глазам.

Буквы прыгали, расплывались, никак не желая связываться в слова, казённый штампованный слог не доносил смысла, и Гарри вновь и вновь приходилось возвращаться к началу.

«Сегодняшний день, двадцать девятое июля, останется самым чёрным в памяти уцелевших жителей деревни Оттери-Сент-Кэчпоул. Те, кто выжил, никогда не забудут почерневшие руины своих жилищ, искажённые смертью лица родных, бурые клубы дыма и над всем этим страшный символ смерти и страдания — увитый змеёй череп. Очередное подтверждение бесчеловечной жесткости Того-Кого-Нельзя-Называть. Десятки убитых и полторы сотни раненых. Это первая акция подобного масштаба за последние пятнадцать лет. Маглы в панике. Премьер-министр маглов потребовал объяснений. Корнелиус Фадж решительно не позволил обвинить в действиях Того-Кого-Нельзя-Называть Министерство магии. «Наше Министерство, — заявил он, — не несёт ответственности за действия группы маньяков, но мы обещаем сделать всё от нас зависящее…»

Гарри пропустил пару абзацев.

«…Но более других возмутил общественность тот факт, что Пожиратели посмели напасть на всеми уважаемое и широко известное в магическом мире семейство Уизли…»

Гарри похолодел. По виску поползла ледяная струйка.

«…Артур Уизли давно зарекомендовал себя в Министерстве как честный и ответственный работник. Все его предки были уважаемыми и законопослушными волшебниками…»

Гарри зажмурился и протёр очки: текст плясал так, что читать было невозможно.

— Что-то случилось? — осторожно спросил Тобиас.

Гарри посмотрел на него как безумный: он совершенно забыл, что в комнате не один.

— Н-нет, то есть да…

— Вы о нападении на деревню? Это ужасно…

Гарри отчаянно замотал головой, и старый Снейп умолк.

«…зарекомендовал себя в Министерстве…»

Это уже читал!

«…В доме на тот момент находились Артур Уизли, его жена и двое старших сыновей…»

Гарри громко сглотнул.

«К счастью, младшие дети гостили у родственников…»

— Принести вам воды?

Гарри рассеянно кивнул.

«…Уизли сражались мужественно, особенную отвагу проявил старший из сыновей, Билл, благодаря которому семья смогла продержаться до прихода авроров…»

«Продержаться»! Значит, они живы! Понятно, почему камин не работает: мистер Уизли заблокировал его, чтобы хоть как-то защитить семью. Гарри бросился за метлой. Скорее, к ним!

Спустя три минуты Гарри уже, набирая скорость, нёсся прочь от директорского дома.

— Указуй Нору!

Палочка крутанулась в пальцах и показала на юг. Гарри, не сбавляя хода, развернул метлу и, выжимая из «Молнии» всё, на что способна и даже больше, устремился к дому самых близких ему из оставшихся на этом свете людей.

* * *

Гарри судорожно вцепился в подоконник:

— Нет! Только не Уизли!

…Огромный череп со змеёй был заметен ещё издали. Зелёная громадина сверкала, тихонько покачиваясь в пустом сером небе. Змея лениво шевелилась между рядами оскаленных зубов, глумясь над чужим горем. Ветер, дохнув, донёс запах гари и дыма.

Силы враз оставили Гарри. Древко метлы скользнуло во вспотевших ладонях, и «Молния», лишённая управления, криво вихляя, понеслась к земле. Он не потерял сознания, даже не испугался. Лишь с безразличным любопытством стороннего наблюдателя следил, как летит навстречу земля.

Удар был не слишком сильный: видимо, сработали встроенные в метлу заклинания. Гарри отбросило к купе одиноко стоящих деревьев. Боли почти не было, он знал, что все кости целы, но… подняться, куда-то идти, что-то делать казалось совершенно бессмысленным. Разлитая в небе свинцовая безнадёжность проникла в кровь, разлилась по венам, не оставив места даже надежде. Лежа на спине, он обречённо глядел вверх, где сквозь ажурную шаль тёмных листьев цинично улыбался безглазый череп. Хотелось одного: никогда не вставать, слиться с землёй навсегда, дать ей высосать себя без остатка. Стать просто кучкой костей, мёртвой, отжившей, неспособной страдать, такой же холодной и чужой, как этот череп…

— Гарри!

Он увидел её издалека, тонкую, хрупкую, с огненно-рыжим сиянием вокруг бледного радостного лица. Если Джинни улыбается, значит, можно не волноваться, с её близкими всё в порядке…

Какая же она… И слов-то таких красивых не придумано… Хочется прижать к себе, тёплую, милую, и никогда не отпускать.

…А прижать-то уже и не получится…

Может, всё-таки, расставшись с Джинни, он был не прав? Защитит ли он этим её? Будет ли это честно по отношению к ней? Ведь миссис и мистер Уизли не прячутся от опасности… И его родители, несмотря ни на что, были вместе до конца…

Серую хмарь осветила ярко-рыжая копна волос. Сперва Гарри увидел волосы, а уже потом лицо. Тревожное, бледное, но улыбающееся.

Джинни. Как это он сразу не заметил, что её волосы точно такие же, как у его мамы?..

Гарри потянулся к ней и обнял. Нежно и бережно. Он защитит Джинни. Теперь ей ничего не грозит.

— Ты не расшибся?

Гарри замотал головой. К горлу подкатил липкий, удушливый страх.

— …Что с миссис Уизли? С Роном? С остальными?

— Всё в порядке. Живы!

Словно камень сняли с души. Лучше этой новости ничего и быть не могло! Он почувствовал, что, если сейчас подпрыгнет, то пробьёт серое небо и достанет до звёзд. Гарри подхватил Джинни на руки и закружил.

Гарри почувствовал, как щёки его покрывает густой румянец. Ощущение было такое, будто он подглядывал за кем-то чужим.

Рыжие волосы разметались, лицо раскраснелось, стало по-детски беззаботным и счастливым. Когда он отпустил её, на щеках Джинни ещё пылал румянец, и Гарри невольно залюбовался. Она не отвела глаз, а улыбнулась в ответ, Гарри это почему-то смутило, и он, заморгав, сделал вид, что заинтересован соседними берёзками.

— Мама с Роном здесь, остальных дома не было, — нарушила неловкую тишину Джинни. — А метку — это Рон наколдовал.

— Рон?! — от изумления Гарри не закрыл рот. — Зачем?! Ну и шуточки!

— Это не шуточки, — Джинни заговорила быстро и как-то очень по-взрослому, щёки из розовых вновь стали бледными. — Метка, чтобы сбить с толку Пожирателей. Да, — увидев, что Гарри хочет перебить, Джинни ещё больше заторопилась, — понимаешь, вчера у них ничего не вышло… они решили исправить сегодня…

— Что ты такое говоришь! — Гарри схватил её руку, но тут же выпустил.

— …Они аппарировали рядом с домом… Рон как раз выпускал Сычика и их увидел… А никого, кроме меня и мамы, не было…

Гарри сжал кулаки.

— …и тогда он вспомнил, как Пожиратели испугались метки на чемпионате мира…

— Да, «Морсморде», мы слышали, как Крауч выкрикнул заклинание, — перебил Гарри.

Джинни быстро кивнула:

— …Рон наколдовал метку, и Пожиратели… Может, решили, что работу уже выполнил кто-то другой… Они засомневались, и у нас появилось время, чтобы сбежать. Через чёрный ход в сад, оттуда — бегом до леса. Нас не заметили. Магию применять мы побоялись, по ней нас легко бы вычислили.

— Где?

Джинни, поняв его с полуслова, указала на ближайший лес. Гарри кинулся было бежать, но она ухватила его за край выбившейся из-под джинсов футболки:

— Да не волнуйся ты так! Пожиратели уже обшарили весь дом и аппарировали, просто мама боится возвращаться и нас не пускает.

— А часы? — внезапно спросил Гарри.

— Какие часы? — удивилась Джинни.

— Которые висят у вас в столовой! Показывают, кто где. Они могли вас выдать!

— Нет, там не так подробно… — Джинни на секунду задумалась. — Стрелки или на «прогулке», или на «смертельной опасности»… Нам бы самим не помешало это знать, но как бы я смотрелась с настенными часами на шее?!

Гарри засмеялся вместе с ней, но вдруг осёкся, улыбка замерла на губах: из-за деревьев показался рыжий долговязый парень.

— Рон!!!

— Гарри!!!

Гарри бросился навстречу, и они полетели в траву, хохоча и мутузя друг друга.

— Гарри, дорогой, ты не расшибся, когда падал? — подоспевшая миссис Уизли строго посмотрела на сына, тот поднялся и, отряхнув футболку, подмигнул Гарри; его рыжее от загара и веснушек лицо сияло.

Джинни прыснула в кулак. Но миссис Уизли было не до смеха: устало прислонившись к стволу, она сокрушённо качала головой.

— Что будет, когда узнают Артур и мальчики?

Рон посуровел и тихо пояснил:

— Волнуется из-за папы. Представь, что будет, когда он узнает, что над нашим домом Метка? Я хотел быстро сбегать в дом, чтобы отправить сову, но мама против.

— Давайте, я на метле, — вызвался Гарри.

— И речи быть не может! — воскликнула миссис Уизли, разом приходя в себя. — Вот что, дети, — (Рон подмигнул Гарри), — нужно немедленно отсюда уходить. Ах, если б я могла создать портал! — она всплеснула руками. — А вы ещё не сдали экзамен на аппарацию!

— Ну не пешком же идти, можно призвать из сарая мётлы, — резонно заметила Джинни.

— Может, сперва решим, куда? — Рон поднял с земли «Молнию» и протянул Гарри. — Штаба больше нет, к родичам — нельзя: похоже, Пожиратели всерьёз решили нами заняться.

— Знаю куда, — Гарри внимательно оглядел метлу: при падении она ничуть не пострадала. — Полетим к Дамблдору.

Сперва показались извилистая речонка, широкая изумрудная луговина, а затем и запущенный сад с тёмным, глядящимся в небо глазом пруда, шёпотом старых вязов, скрипучими качелями и запахом сырой листвы. Посреди сада — серый на зелёном, словно валун в траве — простой и прочный каменный дом. Окно, через которое сбежал Гарри, было гостеприимно распахнуто. Он заметил это ещё на подлёте к дому, лавируя между верхушками высоченных вязов.

Влетели прямо в окно, чтобы не возиться с дверью: мало ли как директор придумал её защитить? Тобиас посторонился, пропуская одну за другой четыре метлы. В руке у него был зажат пустой стакан.

— Вы могли бы и предупредить о том, что уходите, — кивнув гостям, негромко обратился он к Гарри. — Чтобы я хотя бы знал, что ответить профессору Дамблдору, когда он о вас спросит.

— Вы куда-то вышли… Где бы я искал? — Гарри досадливо отмахнулся: не хватало ещё только занудных разборок да новой порции извинений.

— «Куда-то вышли»? — передразнил сквиб. — Не «куда-то», юноша, а на кухню, за водой, которую вы сами же и попросили принести! — он со звоном опустил стакан на подоконник.

— Гарри, о чём ты там шепчешься, представь нас, пожалуйста… — миссис Уизли, наконец, устроила мётлы в углу и обернулась к говорившим.

Гарри вопросительно поглядел на Снейпа, тот едва заметно кивнул.

— Тобиас Снейп — миссис Уизли, Рон, Джинни Уизли, — скороговоркой перечислил Гарри.

— …Тобиас? — миссис Уизли часто заморгала. — …Тобиас Снейп?

Тот не стал комментировать этот факт, лишь слегка поклонился. Миссис Уизли подозрительно сощурилась:

— Но вы же умерли?

Рон и Джинни подошли ближе, с интересом прислушиваясь.

— Что вы, мадам, если б я умер, то не стоял бы здесь, — Снейп отвечал сухо и отрывисто, по голосу было ясно, что тема ему неприятна.

Гарри подумал, что близок к разгадке, почему Дамблдор доверяет Снейпу: похоже, его отец прячется у директора.

Миссис Уизли ещё раз с любопытством оглядела Тобиаса, но ничего говорить не стала, а, поджав губы, окинула взглядом своих детей и покосилась на дверь.

— Профессора Дамблдора сейчас нет, — хрипло прокаркал Снейп, — если чем-то смогу быть полезен…

Миссис Уизли милостиво улыбнулась:

— Где тут у вас кухня?

Гарри усмехнулся: миссис Уизли в своём репертуаре. Хоть что-то есть на свете неизменное. Наверное, так и должно быть.

Гарри представилась ярко освещённая кухня — аппетитно булькающие кастрюли, куча малышей и рыжеволосая румяная женщина. Только вот чертами она больше напоминала не миссис Уизли, а её дочь.

Миссис Уизли и Джинни возились с овощами, Рон наполнял чайник, Гарри резал хлеб, Тобиас расставлял тарелки. Внезапно Рон, вскрикнув, схватился за задний карман джинсов. Джинни захихикала. Гарри вспомнил предостережение Грозного Глаза об опасности близкого соседства палочки волшебника и его ягодиц и рассмеялся тоже. Рон выхватил палочку из кармана и тут же одёрнул руку — пальцы его покраснели как от ожога. Брошенная палочка побелела и мелко дрожала. Из её кончика вылетела миниатюрная копия Чёрной Метки, и по воздуху поползла длинная трещина, которая, расширяясь, превратилась в неровное отверстие, выглядящее как пролом в пространстве. За ним колыхалась непроглядная чернота.

Гарри, побледнев, инстинктивно сжал волшебную палочку. Не переставая, он твердил себе, что происходящее за окном — только иллюзия.

Гарри и Джинни как по команде выхватили палочки. Из пролома выскочил высокий человек в чёрном плаще.

— Кру…

— Петрификус Тоталус!

— Импедимента!

Пожиратель упал, сражённый сразу двумя лучами, но из пролома уже показались следующие.

— Петрификус Тоталус!

Падая, Гарри краем глаз успел заметить, как из палочки миссис Уизли вылетело что-то серебристо-белое, странно напоминающее курицу, и стремительно скрылось в окне.

— Круцио!

Рон бросился наперерез красному лучу, отталкивая мать. Миссис Уизли закричала, видя, как сын корчится в муках. Пожиратель послал следующий луч в неё, но Джинни оказалась быстрее: Гойл-старший — а это был он, с грохотом рухнул на пол, придавив своим весом другого Пожирателя, только-только начавшего приходить в себя. Рон, как только заклятье боли перестало действовать, вскочил на ноги и попробовал выдернуть свою палочку. Гарри напрягся: он был уверен, что это закроет пролом. Но Рон с громким криком отскочил: рука его почернела и обуглилась, словно побывала в огне. Гарри изо всех сил пытался преодолеть действие заклятия, но ничего не получалось, тело отказывалось повиноваться.

Джинни оглушила ещё двоих. Гарри, глядя на неё, только сжимал зубы, ненавидя свою беспомощность. Тобиас, вынырнувший из-за спины одного из нападавших, обрушил ему на голову чугунную сковороду. Миссис Уизли прицелилась в выскочившего из пролома Драко Малфоя, но он ловко увернулся и направил палочку на Джинни:

— Империо!

Её глаза остекленели, она послушно повернулась к Драко, глядя на него, как если бы была его домашним эльфом.

Лицо Малфоя сияло:

— Давай, накажи её! — он указал рукой на миссис Уизли. Рон и Тобиас бросились к Драко, но тот выкрикнул:

— Инсендио! — и обоих отгородила стена ревущего пламени.

Миссис Уизли могла бы бросить в Драко заклинание: он отвлёкся, а остальные Пожиратели лежали оглушённые, но вместо этого она с ужасом смотрела на дочь, которая со страданием на лице поднимала волшебную палочку…

— Круцио!

Миссис Уизли закричала, падая. Драко шагнул назад, его губы растянулись в жестокой усмешке. Лицо Джинни исказилось ужасом, палочка в руке задрожала, и она медленно повернулась к Малфою. Один из Пожирателей поднял голову…

В эту секунду оконное стекло взорвалось, впуская в комнату метлу. Сердце Гарри радостно подпрыгнуло: Дамблдор! Гойл рывком вскочил на ноги, оглушил Джинни и нацелил палочку на директора. Тот чуть замешкался, туша пламя. Тут Гарри почувствовал, что уже способен двигаться.

— Петрификус…

Он не договорил. Из пролома вылетел красный луч, высоко подбросил Гарри в воздухе и с размаху швырнул оземь. Следом из пролома показался сам Пожиратель. Снейп!! Гарри не верил своим глазам. Дамблдор всё-таки ошибся в нём! Уизли зарычал и кинулся на Снейпа с кулаками, но как только его искалеченная рука коснулась предателя, Рон взвыл от боли и потерял сознание. Щёлкнув пальцами, зельевар отбросил его вслед за Гарри. Тобиас раскрыл рот, но следующее проклятье Снейпа заставило его замолчать. Директор тем временем обезоружил Гойла и ровным голосом произнёс:

— Северус, ты ничего не хочешь мне сказать?

Тот обратил к Дамблдору бледное, полное ненависти лицо.

— Скажи ему, Снейп, давай! — прохрипел Гойл. — Или позабыл о приказе Лорда?

Не в силах пошевелиться, Гарри видел, как один за другим поднимаются Пожиратели, образуя вокруг Снейпа и Дамблдора круг.

Директор их будто не замечал. Он глядел на Снейпа так, словно они были одни, и не было нацеленных на него волшебных палочек.

— Северус…

Болезненное лицо Снейпа исказила гримаса. Взгляд его источал ненависть. Взметнулась палочка.

— Авада…

— НЕТ!!!

Гарри бросился на стекло. Звон, грохот, все лица обернулись к нему, но он уже кричал: «Ступефай!», Снейп как подкошенный валился на пол, Дамблдор взмахом палочки оглушал Пожирателей… Последнее, что Гарри почувствовал, был удивлённый взгляд его двойника и непередаваемое, кошмарное ощущение, будто тело вот-вот распадётся на молекулы…

Очнулся он оттого, что кто-то гладил его по голове. Гарри открыл глаза и ничего не увидел. Вернее, увидел только исполосованный трещинами туман. «Репаро», — тихо произнёс знакомый голос. Трещины и туман исчезли. Гарри коснулся рукой очков — видно, дело было в них. И тут же подскочил как ужаленный:

— Вы живы!

Больше говорить он не мог. Смех и слёзы одновременно рвались наружу. Гарри стиснул директора изо всех сил, словно тот вот-вот исчезнет.

— Гарри, — кажется, ему трудно было улыбаться. — Прости, но… я не могу долго задерживаться здесь, — Дамблдор окинул взглядом узкий, заставленный мебелью коридор.

— Нет! — Гарри отчаянно замотал головой. — Вы никуда больше не уйдёте! Вы нужны Ордену! Нужны мне!

— Если останусь, я умру, — печально улыбнулся Дамблдор.

— Но почему?! — взгляд его впился в бледное лицо Дамблдора. — Тогда идите, — быстро прошептал он. — Идите скорее! Я хочу, чтобы вы жили.

Директор обнял его и помолчал. Потом тихо спросил:

— В этом мире я умер?

Гарри вздрогнул:

— Так это… разные миры?

— Ну да, — кивнул Дамблдор, — похоже, что так. В своём мире я никогда не чувствовал потребности разлететься на атомы… Но, пока я с этим ещё справляюсь, ты расскажешь, что тут у вас приключилось.

— Но если станет плохо, вы сразу вернётесь обратно. Хорошо?

Директор посмотрел на разбитое окно и снова кивнул.

…Спустя пять минут Гарри закончил свой торопливый сбивчивый рассказ про Волдеморта, хоркруксы и предательство Снейпа. Дамблдор тяжело задумался.

— Знаешь, я не стал бы так категорично называть профессора Снейпа предателем.

Гарри молчал.

— Я понимаю, — вздохнул директор, — ты мне не веришь.

Гарри резко провёл пятернёй по волосам, взлохмачивая шевелюру.

— Почему вы доверяли Снейпу?

Дамблдор кивнул.

— Если опыт нашего мира может тебе в чём-то помочь… Тобиас Снейп стал сквибом вскоре после свадьбы. Так бывает. Редко, но бывает: магия уходит, как вода в песок. А его жена очень хотела ребёнка-волшебника. Её можно понять: Айлин испугалась, что болезнь Тобиаса передаётся по наследству. Поэтому она решила, что отцом её ребёнка непременно должен быть маг. В то время она дружила с дедушкой нашего Гарри, Дэвидом Поттером…

— Она родила ребёнка от него?

Дамблдор кивнул.

— А Гарри об этом знает?

— Нет, — директор покачал головой и продолжил. — Тобиас растил Северуса как родного сына. Когда он узнал об измене, то ушёл от Айлин. За это Северус возненавидел Поттеров… Северус стал Пожирателем, чтобы отомстить. Но Волдеморт потребовал в знак преданности убить приёмного отца-сквиба… Вот тогда Северус раскаялся в своей ошибке. Пришёл ко мне, просил защитить Тобиаса и предложил шпионить для Ордена.

— Тогда почему же Снейп предал?! Отчим внезапно надоел? Я видел, как Снейп его отбросил заклинанием!

— Северус защитил его. Отца, а не отчима, — в голосе директора послышались нотки усталости и раздражения. — Кто обратит внимание на лежащего? Северус не мог допустить, чтобы тот попал в плен.

— Но Пожиратели всё равно бы его узнали!

— Не думаю. Он жил затворником. К тому же я немного изменил Тобиасу внешность.

Гарри замотал головой. Всё равно, что-то здесь не так. Пазл не складывается. И почему Дамблдор продолжает говорить о Снейпе так, будто всё ещё ему верит? Тот словно прочитал его мысли. Взмах палочкой — и перед Дамблдором возник думоотвод. Директор извлёк из своего виска серебристо мерцающую прядь и, стряхнув её с кончика палочки в каменную чашу, сделал приглашающий жест.

…Перед ним была небольшая комната с выцветшими красноватыми обоями, Гарри никогда прежде её не видел. У единственного окна, заслоняя свет, стоял Снейп; лицо его закрывала тень; пальцы, выдавая волнение, теребили пуговицу на сюртуке. Директор сидел в кресле напротив. В отличие от зельевара, лицо его было ярко освещено: в нём читались уверенность и непреклонность.

— …Ты не можешь отступить, Северус. Я не приму твою жертву и не проси. От живого тебя будет больше толку.

Снейп дёрнулся, но директор предостерегающе поднял руку:

— Ты должен согласиться. Пойми, я не вижу иного выхода.

— Я не могу! Не стану! Вы хотите от меня слишком многого!

Гарри почувствовал, что резкость тона зельевара больше напускная, на самом деле он колеблется и чего-то ужасно боится.

— Сам посуди, — мягко возразил Дамблдор, — ты будешь всё время возле Тома, будешь в курсе всех его дел. Так ты больше сможешь помочь Гарри… И, возможно, удастся разузнать о том, как Том избежал смерти. Если действительно дело в хоркруксах, мы…

— Не будет никакого «мы», — мрачно процедил зельевар.

— Я постараюсь вернуться.

Гарри поразило, каким тоном это было сказано. Между Снейпом и директором словно пробежала искра, и зельевар сломался. Гарри увидел, как согнулась его спина, как поникли плечи.

— Северус, обещай мне…

Картинка помутнела, очертания предметов расплывались, будто художник водил мокрой кисточкой по сырой акварели.

Гарри с трудом перевёл дыхание:

— Так это вы? Не может быть… Вы попросили Снейпа, чтобы он убил вас?

— Да.

— Но… это… — слова и мысли разбегались как мыши при виде кота, — это жестоко! Разве можно требовать от человека такое?

Дамблдор не ответил. На лбу его собрались глубокие морщины, в складке рта затаилась боль.

— И что будет теперь? Когда я помешал вашим планам?

Директор слабо улыбнулся:

— Ну что ты, Гарри, вовсе не помешал. Напротив, всё вышло как нельзя лучше. Северусу не пришлось стать убийцей, Том получил доказательство его преданности, а старый директор по-прежнему в строю… — Дамблдор заторопился, лицо его стало белее снега, на лбу выступила испарина. Гарри подхватил его, иначе бы он упал, и подвёл к окну.

— Вам пора! Пожалуйста! — не слушая возражений, Гарри смёл осколки с подоконника и помог Дамблдору перебраться на ту сторону.

Гарри и директора, стоящих каждый в своём мире, разделял только высокий подоконник, но вместо выбитого стекла, от краёв рамы, словно лёд на застывающей луже, стало нарастать новое.

— А Снейп? В нашем мире он тоже… не предатель? — Гарри стиснул зубы, ожидая ответа.

— Тебе придётся самому искать ответ. Прощай, Гарри, — Дамблдор взмахнул рукой. — Желаю тебе удачи.

Новое стекло затянуло уже почти всю раму, осталось лишь маленькое окошечко.

— Мы ещё увидимся?

— Вряд ли. Но старика Альбуса из вашего мира, я думаю, ты ещё встретишь.

— Он… вернётся? — с внезапной надеждой воскликнул Гарри. Но стекло, гладкое и целое, уже снова разделяло два разных мира, и Дамблдор его не услышал.