Непростительные проклятья

Империо

Вечереет. За окнами шумит море, точно так же, как и все семь лет нашей учёбы в Школе. Сегодня наш последний год закончился, и совсем скоро в Дурмштранге будет выпускной. Внутри Круга праздник уже начался — тихий, нежный, щемяще нежный сейчас, потом он станёт весёлым и неудержимым. В полночь это веселье выплеснется на площадку Отражений, чтобы там смешаться с прощальным безумием остальных Кругов.

За цветным стеклом оконного витража небо ещё светлое — красное, жёлтое, зелёное, фиолетовое. Но когда Дитмар распахивает тяжёлые створы окна, в гостиную, согревшуюся за день, врывается сырой солёный воздух, и мир разом становится таким, какой он есть на самом деле — состоящим из трёх цветов: чёрного, серого и белого. Чёрное море, серые сосны и белое небо.

А в гостиной царствует печальная мелодия вальса, под которую кружится наш выпуск. Разойтись, сойтись, ладонь в ладонь, глаза в глаза. Тоскующий ритм, ритм прощания, и оттого однокурсники так непривычно серьёзны.

Мне не хочется ни о чём думать сейчас. Не хочется вспоминать, метаться, сомневаясь, не хочется ничего себе доказывать. Решение принято — а на душе, впервые за последние два года, спокойно и легко.

Я кружусь в паре с Ангелом — точно так же, как на всех прошлых и будущих балах. Так должно было быть, и на наших руках — обручальные кольца. Вот уже пять столетий подряд раз в четыре поколения старшие дети наших семей заключают брак, таков обычай. Но Ангел и я сыграли в сказку, сыграли так убедительно, что в это поверили все, в том числе и мы сами. Мы были готовы поверить и полюбить друг друга. Такие талантливые — Лидеры Круга Вальден! — и такие похожие. «За Ангела и Воршулу!» — подняли сегодня первый кубок в гостиной. Сказка стала правдой. Мы полюбили, мы вырастили нашу любовь, хрупкую и прекрасную, из ожиданий и снов. Мы растили её долго, все эти семь лет. И у нас получилось.

Но вслед за этими мыслями приходят новые воспоминания — уже не о нас, о других, и я торопливо прячу лицо на плече любимого, пытаясь скрыться от этих непрошеных гостей. Я выбрала, сказав «да» Ангелу. Выбрала эту тонкую серебряную метку на палец — выбрала что-то в последний раз в своей жизни, выбрав вместе с ней и чёрную метку на предплечье, которую приму через несколько дней. Потому что «в жизни и в смерти едины». «А всё остальное забудь», — тихо говорит Ангел.

Но почему же так сжимается сердце от детского воспоминания — как хорошо греться у камина впятером, кожей вбирая ласковое тепло огня?

Мне восемнадцать. И я могла бы стать кем угодно, ведь я только что закончила Школу, но уже не могу стать никем другим, потому что выбрала. Мир выцветает. Мне не расплатиться с ним, если он подарит мне все цвета, и я выбираю только три.

Я знаю тех, кто меня осудит. Я знаю тех, кто поймёт.

Хватит споров и сомнений, ведь уже стемнело. Над Школой звенит горн, и уже через несколько минут здесь всё захлестнёт предчувствие праздника, в котором смешается немного страха, много ожиданий и много радости — всеобщей, всепрощающей. Нежность уступит место веселью, и в разноцветном вихре забудется, что всё уже предрешено. Тогда я стану такой же насмешливой и беззаботной, как и все. Никто из нас не заговорит о будущем, потому что уже завтра между нами ляжет пропасть. Чёрные мантии Упивающихся Смертью, серые мантии авроров и белые — колдомедиков. Но этим вечером — наш выпускной.

Мы кружимся в вальсе, и пусть музыка не смолкает. Сегодня мы вместе.

Круцио

Альрен собирается в последний раз. Это слово, «последний», стирает все обиды под звон гуслей в руках Александра и Константина. В огромном гостином зале лето вступает на трон: высоко под потолком поют птицы, на стенах распускаются изысканные алые цветы, каменный пол скрыт шелковистой травой. В тесном хороводе слышны смех, прерывистое дыхание и случайно оброненные слова. Танец кружит, и легко думать и вспоминать. Сегодня выпускной, позади — вчера и Школа, а впереди — завтра и аврорат.

Каждый год в Школе складываются новые компании и разбиваются старые. Меняются интересы и взгляды — и друзья детства оказываются уже не так близки, как прежде. Остаётся только непривычная горьковатая нежность, которую испытываешь, стоит встретиться с ними взглядом.

Наша компания была всегда. Из тех, кто знал, верили немногие, а из тех, кто верил, почти никто не понимал. И тем не менее.

Хоровод кружится в свете факелов. Не танец — ритуал, не веселье — прощание.

Как и когда мы познакомились, не помнил ни один из нас. Просто однажды, неожиданно, вдруг оказалось, что мы — наша пятёрка, которой, наверное, суждено было стать неразлучной — всегда вместе. Не имело значения, что нас приняли разные Круги. Что в силах изменить цветные нити нашивок?

А мы были великолепны. Каждый по-своему, но мы были великолепны. И мы были счастливы. Бывали неудачи, провалы, обиды, но на самом деле мы были очень счастливы.

Раз, — взметнулись широкие рукава мантий в знакомой до последнего жеста забаве.

Ангел. Гордый, вдохновенный, нетерпеливый, порывистый.

Два, — по лицу скользнули ленты старосты, кружащейся рядом.

Ядвига. Замкнутая, серьёзная, сосредоточенная, честолюбивая.

Три, — цепь разбилась, и мы пляшем парами.

Юлий. Жизнерадостный, открытый, смелый, упрямый.

Четыре, — круг сомкнулся снова.

Воршула. Мечтательная, внимательная, ласковая, преданная.

Пять, — поклон, секундная тишина — и новые аккорды гуслей.

А потом всё закончилось. Так, как закончиться было не должно, но именно так, как это всегда и бывает. Нелепо и неожиданно. Гибелью Юлия — не в Школе и не во время очередного нападения Упивающихся Смертью. Случайность. Маггл…

Как больно. Идти против судьбы можно, если за спиной есть дом, где тебя ждут. В доме всегда разожжён камин, и на поленьях пляшет пламя. Кому однажды это привиделось, тот забыть не сможет. Когда-то давно мы поклялись друг другу страшной детской клятвой, что наши камины будут всегда открыты друг для друга.

Сегодня наш выпускной, и сегодня я в последний раз увижу Воршулу. Та, кто через несколько дней примет метку Тёмного Лорда, сохранит её имя и внешность, но это будет не она. Как не Ангел и не Ядвига вернулись с зимних каникул.

Я не обвиняю никого. Я оглядываюсь вокруг — и вижу так одинаково опустевшие и ожесточившиеся глаза моих друзей и моих врагов. И мне с каждым днём все сложнее отличить одних от других.

Сегодня наш выпускной, но звуки гуслей затихают, словно сдаваясь. В каминах осталась лишь зола, она не вспыхнет.

Но я всё равно жду полуночи. Ведь сегодня мы ещё вместе.

Авада Кедавра

— Сударыня?

— Сударь…

Сегодня Кольварран сошёл с ума, как сходит с ума каждый год на один летний вечер. Праздник сотрясает древние стены уже часа три, грядёт Его Величество Выпускной. Сегодня наш день, сегодня седьмой курс Кольваррана изволит прощаться со Школой — и праздник разгорается всё сильнее.

Я смотрю на однокурсников, и между нами скользят понимающие улыбки, многозначительные взгляды, намёки-напоминания. Мы не прощаемся друг с другом.

И я не прощаюсь с друзьями — и смеюсь, по-настоящему радуясь тому, что мы сумели превратить нашу детскую дружбу в нечто серьёзное, настоящее, подлинное. Ведь из нас лишь Невена не сумела повзрослеть. Наша Невенка — аврор… Великая Цирцея, это глупо, и странно, и уже неизбежно. И сейчас, когда по гостиной мечутся цветные огни, а тени на стенах причудливо изломаны, я прощаюсь с Невенкой. Теперь я знаю, что не всякая дружба вечна.

Когда за окнами темнеет, на импровизированную трибуну поднимаются Лидеры. Вокруг смеются и шикают друг на друга, и вдруг гаснет свет, оставляя нам зелёное фосфорическое свечение болотных фонариков. Ахают девчонки, и темноту прорезает насмешливый голос Искрена:

— Мы, Лидеры Круга Кольваррана, решили напоследок сделать нашим братьям и сёстрам по Кругу подарок.

— Мы вместе в последний раз, — подхватывает Димитрий. — Так давайте скажем друг другу всё, что не успели сказать!

— Да здравствует выпускной! Да здравствует Кольварран! — лихо заканчивает Януш.

Лидеры спрыгивают вниз, и музыка становится плавной, туманящей, призывной. И пусть меня предупредили, но сейчас, когда я слышу полуночные напевы сирен, мир плывёт перед глазами. Это опасно и незаконно, это — всё равно что заставить дышать ароматом магических незабудок или опоить веритасерумом. Метка на руке покалывает, отзываясь на враждебные чары, но магия музыки уже бродит в крови, и ребята смотрят мягче и отрешённее.

— Сударь?

— Сударыня…

Прозрачный лёд оконных стёкол отделяет глубокий ночной мрак от гостиной, тонущей в мертвенном зелёном свете. Тяжёлые двери заперты наглухо: сегодня здесь не место никому, кроме своих. А в древнем камне стен почти ощутимо бьётся чёрная магия.

Сейчас завершается та истинно кольварранская игра, которая началась три года назад, — с изменчивостью альянсов, жестокостью интриг, с опьяняющей властью над чувствами и воспоминаниями. И я встречаю финал среди победителей, пусть цена и была высока.

Потрескивающие поленья в камине, грустные и смешные встречи, сентиментальные мелочи, значившие что-то только для пятерых. И слова прежнего приветствия, когда-то важные, теперь наивные, останутся в детстве, у которого уже нет власти надо мной.

Воспоминания тонут в кружащем голову водовороте напевов, и пусть метку жжёт словно огнём — я наслаждаюсь обретённой свободой от прошлого. Музыка манит и обещает, и пары выходят в центр гостиной, чтобы начать церемониальный танец.

Искрен шагает ко мне, предлагая руку:

— Сударыня?

— Сударь…

Мы кружимся под напевы сирен молча. Время бежит неровно, то быстрее, то медленнее, и уже не разобрать, где сон, где явь, где прошлое, где будущее. Безумный вечер, безумная музыка, шепот не громче шелеста ветра — и мы в середине гостиной в безумном танце.

А потом я вижу умирающие угли в камине, и неожиданно становится холодно. По растревоженным музыкой нервам бьют давно забытые слова: «Не закрывай камин».

Но зелёные отсветы падают на лицо Искрена:

— «Не закрывай камин»? — повторяет с холодным недоумением он. — Боже мой, Ядвига… Вот уж не ожидал — от тебя…

И я кривлю губы в ответной надменной улыбке, которая кажется чужой только первое мгновение. Склонившись в реверансе, я уже навсегда отбрасываю болезненно яркое воспоминание, вспыхнувшее в памяти. Детство рассыпается — а остаётся только бледно-зелёный свет.

И пусть Невена остережётся оставлять камин открытым.

— Сударь?

— Сударыня…

Сегодня мы вместе.