Куда ведёт дорога смерти

Избавившись от бремени бытия, Дамблдор ощутил лёгкость и чувство внутренней свободы: его ничто не беспокоило. Мягкие порывы ветра подхватили его так осторожно, словно это был хрупкий хрустальный предмет, готовый разбиться от любого неловкого прикосновения, и понесли.

«У меня ведь нет тела», — неожиданно понял он. Это его душу нёс ветер смерти сквозь тёмный туман.

Сотни светлячков окружили призрачное тело. Теперь старик смог разглядеть, что он был облачён в такую же прозрачную, как и он сам, серебристую мантию, а рыжая борода, забавно извернувшись, обвилась вокруг руки.

«Значит, вот она, дорога смерти», — прошептал Дамблдор и оглядел путь, ведущий в Дом Мёртвых, куда попадали души всех магов. Здесь не было ничего страшного, только иллюзия тишины и покоя царила вокруг. Но волшебник догадывался, что скоро эта завеса спадёт, а перед ним откроется жестокий и ужасный путь, который приведёт к вечному пристанищу всех магов.

Он проплыл ещё немного. Ветер закружился вихрем, поднялся вместе с Дамблдором. Резко устремился вниз. Засвистело. Вдруг всё кончилось. Ветер аккуратно опустил мага на каменный пол и умчался прочь.

Позади осталась тьма. Конечно, можно повернуть и назад, но это бесполезно. Сколько не иди, всё равно ни на дюйм не приблизишься к цели — в этом Дамблдор был полностью убеждён, так как ещё ни одно живое существо не вернулось обратно. Впереди — узкая мраморная дорожка, освещённая бликами далёких свечей.

Маг пошёл вперёд, с любопытством озираясь по сторонам. Но он не увидел обещанных медиумами ужасных бестий. Не встретил чертей с пиками. Даже ангелов с нимбами не было. И страшные огненные шары и адская боль, которая встречает каждого, кто умрёт, оказались лишь очередной красочной выдумкой словоохотливых писателей.

«Неужели наши медиумы выступают за прибавление в стане призраков? Вот уж никогда бы не подумал», — разочаровался волшебник.

Дорога начинала казаться бесконечной. Будто воздух превратился в прозрачную вязкую дымку, не желавшую пропускать Дамблдора. Словно последние крупицы энергии высасывались из души. Но иного пути всё равно не было.

«Была бы здесь движущаяся дорога, как лестница к моему кабинету», — подумал Дамблдор.

Над дорогой сгустилось чёрное облако, атакуемое искристыми молниями под раскаты грома. Молнии змейками закрутились вокруг тучки, начавшей приобретать очертания чьей-то фигуры. Секунда. Всё стихло.

Завернувшийся в чёрный с ало-золотым подолом плащ демон, вскинув крючковатый посох, закричал Дамблдору:

— Стой, странник!

Маг остановился, изучающе посмотрев на демона. Стражник, с тусклыми глазами, похожими на обкатанный морем серый непроницаемый камень, и человеческими чертами лица, скрытыми под грязно-серой шевелюрой, не возражал против такого взгляда.

— Необязательно было так орать. Если бы я был жив, то обязательно оглох бы. К тому же вперёд я бы всё равно не смог пройти — вы всю дорогу загородили, — заметил Дамблдор.

— Знаешь ли ты, кто я? — спросил демон, пропустив слова гостя.

— Думаю, вы — первый стражник на дороге смерти, — ответил ласково маг.

— И где же, по-твоему, начинается эта дорога? — надменно поинтересовался демон.

— Там, где человек делает первый глоток воздуха, там, где впервые видит свет жизни, там, где мать даёт ему жизнь, начинается жизненный путь, который некоторые люди также называют дорогой смерти, — произнёс Дамблдор. Глаза демона довольно сверкнули.

— И всё же, оказывается, образованные люди ещё не перевелись, — сказал демон.

— До этого не так уж и сложно додуматься. Просто многие склонны не замечать то, что лежит на поверхности, — отозвался маг. — Я могу пройти дальше?

— Нет, ещё несколько вопросов. Тебя убил человек, которому ты верил. Так ведь?

— Да.

— И ты не разочаровался в доверии?

— Нет, я по-прежнему считаю, что надо верить людям и прощать. Моё время всё равно истекло, я на том свете сделал всё, что должен был, и ушёл со спокойной совестью. И я не считаю, что мой убийца обманул моё доверие. Он всё сделал правильно.

— Интересно. Продолжай.

— Человек, который меня убил, сделал это не столько по своей воле, сколько по моей просьбе. Он, как и я, владеет окклюменцией, поэтому перед убийством смог прочесть в моих мыслях просьбу сделать это.

Демон жестом остановил Дамблдора.

— Я встречаю людей, по собственному желанию убитых чужой рукой, ещё реже, чем встречаю образованных. Зачем ты хотел смерти?

— Дело в том, что либо Северус убил бы меня, либо юноша, Драко Малфой. Я бы не хотел, чтобы жизнь молодого человека была сломана. Мы заранее с профессором договорились, что в случае необходимости вместо мистера Малфоя меня убьёт он.

Молчание.

— Значит, нет причин разочаровываться в доверии?

— Нет.

— Хм, добровольное принятие смерти. Интересно. Но хватит на сегодня нам говорить об этом. Проходи! — воскликнул демон, растворяясь в темноте, а Дамблдор двинулся дальше по дороге, окрасившейся в ярко-изумрудный цвет.

И вновь ему показалось, что душе плыть ещё целую вечность, и вновь он чувствовал, что с каждым шагом всё меньше и меньше у него остаётся сил, а уверенность в необходимости продолжать путь покидает его. Но он шёл.

Впереди заблестел голубоватый туман, сквозь который виднелись притаившиеся в нём маленькие свечи. Добравшись до него, Дамблдор прикоснулся рукой к дымке. Та дрогнула, дёрнулась было в сторону, но вернулась и, обжигая приятным теплом, укутала руку мага.

Голова закружилась: из тумана исходил какой-то удушливый аромат. Перед глазами замерцали огоньки. Они словно дразнили Дамблдора: подлетят поближе, помаячат перед глазами, выпишут в воздухе крендель, будто говоря: «Смотри мы тут, тут! Тебе нас не поймать!» — и исчезнут, а потом снова появятся. Волшебник дёрнул рукой, чтобы поймать один. Но голова закружилась ещё сильнее, и он упал.

— Не бойся, Альбус Дамблдор, — нежно прошептал голос второго стражника в голове. — Я не причиню тебе вреда.

— Думаю, если бы вашей целью было причинить мне вред, то вы бы давно это осуществили, — ответил он. — Полагаю, вы тоже будете задавать вопросы. Как и первый стражник, спросите, знаю ли я, кто вы?

— Не угадал, маг, — мягко отозвался голос. — Я спрашиваю более интересные вещи. Скажем так, продолжаю допрос, начатый демоном. Но сначала позволь представиться. Я — ангел.

— Почему же вы скрываете свой лик от меня? — спросил Дамблдор. — Ангелы должны быть прекрасны. И негоже вам тогда прятаться.

— У меня есть причины. Но сейчас речь не об этом, — всё таким же мягким и добрым голосом ответила ангел. — Демон разговаривал с тобой о доверии. Многие там, в мире живых, будут думать, что тебя предали и обманули, а твоя вера в доброе начало человека временами будет казаться смешной. Скажи, а если бы тот человек тебя действительно предал бы, то ты всё равно доверял бы людям? Да?

— Совершенно верно.

— Интересно… Но может ли что-нибудь поколебать твою веру?

— Хм, а я думал, что вы будете задавать более конкретные вопросы, — слегка удивился Дамблдор.

— Я здесь не для того, чтобы пытаться заставить тебя свернуть с истинного пути. Это для мёртвых уже не имеет никакого значения. Но мы, стражники, должны знать кое-что о наших гостях.

— Зачем вам это?

— Мы пытаемся определить: почему некоторые маги боятся смерти и остаются призраками, а некоторые проходят дорогу смерти до конца. Понимаешь ли, на этой дороге можно либо стоять, как привидение, либо идти вперёд, как ты. Третьего не дано.

— Совсем? А как же наши Хроновороты, меняющие прошлое?

— Они — ничто. Согласна, с их помощью можно исправить пару ошибок и сохранить кому-то жизнь. Был у нас тут год назад один такой пример.

— Уж не о Сириусе Блэке ли вы говорите?

— Да, о нём. Он тут всё мне доказывал, что если бы дементор тогда выпил его душу, то он до нас и не дошёл бы никогда. Но, конечно, так получиться не могло, ибо есть события, которые предопределены свыше и…

— Позвольте, я вас перебью. Есть предопределённые события, но и их можно менять при желании, — мягко возразил Дамблдор.

— Да, но… Погоди: тянешь время? Довольно, — шептала ангел. — Я спрашивала о твоей вере.

— Ну, раз уж мне не дают времени на раздумья, то сомневаюсь, что меня могло бы что-либо разубедить. Но если мне дадут время…

— Нет, времени я тебе не дам. Ты его у меня и так много отнял. Прощай!..

Сколько он так лежал, Дамблдор не знал и даже предположить не мог — на дороге смерти нет времени. Он хорошо чувствовал сковавший его холод, ледяные порывы ветра, прибегавшие откуда-то спереди. Но маг абсолютно ничего не видел — тьма полностью вступила в свои права. Он словно стал беспомощным ребенком.

Всё же Дамблдор нашёл в себе силы и пополз на ощупь туда, откуда исходили мёртвенно-ледяные порывы. Пальцы ощущали под собой холодные скользкие плиты, наверное, покрытые болотной тиной.

Что-то вязкое опутывало тонкую материю души, затрудняя её путь, подталкивая повернуть назад.

Нет, вперёд, не останавливаясь. Дойти…

Холодно. Чисто. Гладко. И светло.

Дамблдор сидел на краю чистого, как озёрная гладь, белокаменного пола. Впереди что-то блестело.

Это было большое зеркало в резной раме, похожее на зеркало Еиналеж, но не оно. Дамблдор посмотрел на матово-белую поверхность.

Отразившийся маленький рыжий мальчик замахал рукой. Улыбнувшись, профессор махнул ему в ответ и, обойдя зеркало кругом, вновь посмотрел.

На этот раз перед ним предстал сгорбленный больной старик с лысой головой, каким бы стал предыдущий мальчик, не оборвись его жизнь сегодня. Или это было вчера?

— Нравится моё Зеркало Жизни? — прозвучал голос ангела, но не в голове, а по-настоящему.

— Занятная вещица. Что-нибудь ещё умеет показывать?

— К сожалению, пока что нет.

Ангел стояла перед ним, прячась за зеркалом. Рыжие пушистые волосы волнами окаймляли полное лицо с румяными щеками. Тёмно-карие глаза смотрели равнодушно. Полная, здоровая, она так и пылала энергией.

— Беатричеси, — представилась ангел. — Сожжена на костре инквизиции в тринадцатом веке. За любовь к философии была назначена одним из ангелов-стражников в мире мёртвых.

— Я знал, что вы всё равно откроете лицо, — улыбнулся Дамблдор. — Очень рад встретиться с вами.

Беатричеси улыбнулась в ответ.

— Пойдёмте, Альбус Дамблдор, здесь смотреть не на что.

— Но надеюсь, вы покажете мне Зеркало Жизни, когда закончите? Кстати, как насчёт того, чтобы покрасить его в лимонный цвет? Мой любимый, обожаю лимонные дольки. Но здесь их нет, к сожалению, — чуть грустно вздохнул профессор.

— Могу только посочувствовать.

Быстрыми, какими-то скользящими шашками Беатричеси провела Дамблдора по залу до тех пор, пока тот не скрылся в лазурном тумане. Шаг в туман. Тот расступился, светло-лиловая тропинка обнажилась под ним.

Оба шли молча.

— Я дала тебе достаточно времени? — ангел нарушила молчание.

— Простите, это вы о том вопросе про доверие и моей просьбе дать время? Вполне, — ответил Дамблдор. — Нет, ничто меня переубедить не смогло бы. В конце концов, если жить никому не доверяя, то жизнь станет ужасна.

— Почему же? Человек бы полагался только на свои силы. И он никогда бы не ошибался, умея правильно рассчитывать свои возможности.

— Но он был бы одинок. Ведь быть не одиноким возможно только общаясь с людьми. Но без доверия это не получится, — заметил Дамблдор.

— Что плохого в одиночестве?

— Одиночество, особенно одиночество в толпе, ужасно, если человек испытывает это чувство постоянно. Человек ощущает себя покинутым, брошенным и никому ненужным, жизнь становится скучной.

— И такое одиночество порождается недоверием?

— Да.

— И поэтому ты веришь людям?

— Вера и доверие необходимы человеку, чтобы жить. Я верю и доверяю, потому что это неотъемлемая часть моего существования.

— Пришли, — Беатричеси резко остановилась.

Тропинка кончилась. Впереди — зияющая чёрная земляная поляна. В центре — арка, закрытая вуалью, чёрной, как южная земля, политая дождём. Ветер приносил запах сирени и аромат ирисов. Кто-то невидимый играл на арфе и фортепьяно, то и дело слышался слабый бой барабанов, и чей-то голос напевал песню на незнакомом языке. Музыка мелодично журчала, ноты и звуки сливались в стройные потоки, потоки — в бурные горные ручьи, стремящиеся с гор в долины, ручьи — в настоящие бушующие реки. Вуаль в такт музыке покачивалась на ветру, и словно сами чарующие звуки доносились из недр лёгкой ткани.

Арка Смерти.

Только с другой стороны и в другом мире.

— Там дальше Секретный Отдел Министерства Магии. Переход. Портал, — понял Дамблдор.

— Хочешь вернуться назад? — спросила ангел.

— Нет. Если я пришёл сюда, а не остался призраком, значит, так надо. Я полагаю, что станет человек призраком или нет определяется чувствами и мыслями непосредственно в момент смерти. Если человек боится оказаться в загробном мире, опасается страданий и ужасов, обещанных медиумами, или же по каким-то другим причинам страстно всем сердцем желает остаться в мире живых, то он станет призраком. Можно либо стоять на месте, либо двигаться вперёд. Но назад поворачивать нельзя.

Беатричеси улыбнулась, и улыбка её была подобна живому солнечному свету, фантастическим образом проникшему в царство тьмы.

Они повернули налево.

Темно, но нежно-голубое, как небо в безоблачный день, платье ангела сверкало так ярко, что служило маяком, за которым и шёл Дамблдор.

Беатричеси остановилась. Впереди заколыхался маленький огонёк. Он приближался медленно, словно светлячок был прикован к паутине, но постепенно вырывался на свободу, разрывая липкие оковы.

— Люмус Гранде, — произнёс некто, державший огонёк.

Мгновение. Ослепительный блеск, будто в один миг они перенеслись к самой большой и яркой звезде вселенной, залил огромное круглое пространство. Они стояли на блестящей замерзшей поверхности озера, а подо льдом мелькали блистающие белые огоньки и скользили искристые персикового цвета молнии.

— Это… — начал демон, но ангел его перебила.

— Погоди, Клавдий, он достаточно умён, чтобы самостоятельно догадаться.

Дамблдор внимательно посмотрел на огоньки. Что-то знакомое шевельнулось в памяти. Воспоминание пробудило то неприятное чувство отвращения, что переполняло его тогда, и то страстное, но беспомощное желание помочь, остановить.

— Я однажды, когда ещё маги боролись с Гриндевальдом, видел такое. Дементоры по приказу Министерства высасывали души из его соратников, эти самые маленькие белые огоньки.

— Это сердца душ, — добавил демон.

— А молнии — магическая энергия, магия, которую мы не можем использовать в этом мире.

— Великолепно. Да, это действительно та часть магической энергии, которая вам, магам, не нужна в этом мире. А сердце, — тут Клавдий ткнул пальцем в грудь душе Дамблдора, — то самое белое сердце души, находится здесь. Всё остальное — оболочка для него.

— Чтобы оно в целости и сохранности пришло в ваш мир, — закончил Дамблдор. — Но ведь часть души всё же остается в нашем мире, в портрете.

— Эта часть настолько мала, что большую часть времени она спит. Её сил хватает лишь на то, чтобы перемещаться по картинам, не так ли?

— Да. А как же привидения? Отпускаете их вместе с сердцами, душами?

— На самом деле — да, — ответила Беатричеси. — Заклинание, позволяющее душе обрести материальную, телесную оболочку ещё не открыто, поэтому мы их отпускаем так.

— А если всё же его откроют?

— Не откроют, — коварно улыбнулся Клавдий. — Мы тщательно за этим следим.

— Что ж, пусть будет так, — согласился Дамблдор. — Но мы, умершие, ведь не проводим вечность в таком состоянии.

Беатричеси сделала несколько замысловатых вращений руками, запрокинула голову назад — вместо неё уже сноп серебристой пыли, только маленький, похожий на комочек снега, шарик остался парить в воздухе.

— Через сколько земных веков умерших учат такому фокусу? — поинтересовался Дамблдор, с ребяческим восторгом в глазах разглядывая то, чем стала ангел.

— Всех по-разному, — вновь приняв человеческий облик, ответила Беатричеси. — Но тебе, я думаю, ждать два или три земных века.

— Но они пролетят быстро.

— Эх, с тобой приятно общаться, жаль, что расстаёмся, — посетовал Клавдий. — Тебе в ту сторону идти.

Он махнул рукой вправо.

Оглушительный треск. Сотни осколков полетели во все стороны, острыми концами впиваясь в толстый лед. В воздух поднялся фонтан ледяных брызг. Через образовавшееся отверстие вверх вылетел белый шар с хвостом из молний, как у кометы, осыпая всё жёлтыми искрами. Описывая круги над дырой, он всё набирал и набирал скорость.

Дамблдор бросил вопросительный взгляд на стражников, но увидав их холодную собранность, тут же понял: у них такая ситуация случилась не впервые.

Рёв, грохот, словно сюда мчался отряд кентавров. Высоко подпрыгивая, с боевыми кличами, за беглым сердцем души погнались демоны и ангелы в таких же одеяниях, как Клавдий и Беатричеси.

Ангел-негритянка резко выпрыгнула вверх, удачно подкараулив душу, ухватилась за хвост кометы, но не удержалась и упала вниз. Демон с посохом с набалдашником в виде лилии неожиданно появился перед сбитым с курса сердцем души. Белый шар, словно перепугался, резко рванул вниз, ударился о лёд и отлетел в распростёртые объятия другого демона. Он поймал душу и бережно опустил её в прорубь. Негритянка сделала несколько таинственных пасов над отверстием, и то заросло плотным слоем льда.

С чувством выполненного долга стражники удалились.

— Вижу, ваш мир так же не идеален, как и мир живых, — заметил Дамблдор.

— Идеала не бывает, ибо идеал — это недостижимое совершенство, к которому стремится каждое существо, улучшая мир или себя, — ответил Клавдий.

Не говоря более ни слова, они испарились точно так же, как аппарируют маги. Дамблдор остался один. Свет потух.

Ничто не мешало двигаться вперёд. Словно крылья выросли, Дамблдор летел сквозь черноту к покою, который он так заслужил.

Сбоку раздался грохот. Маг различил цоканье копыт. И как горная лавина врывается в тихое существование живущих у подножия горы людей, так и во тьму ворвались гордые, свободные, чистые единороги. Они промчались мимо, куда-то вперёд, и растворились в черноте. На земле остались, похожие на иней, серебристые звёздочки. Дамблдор двинулся по новой дороге.

Тьма расступилась, открыв вид на сверкавшие янтарями и рубинами высокие из светлого дерева ворота. Ворота Дома Мёртвых. Конец дороги смерти.

Дамблдор поднялся с пола и увидел, что тот усеян венками из незабудок небесного цвета. Откуда-то справа до его ушей донёсся шёпот ручья. Он сделал шаг, и из-под ног вылетели сотни бабочек, выпрыгнула тысяча кузнечиков.

— Профессор Дамблдор, сюда! — кто-то в чёрном плаще, стоявший у ворот, помахал ему рукой.

— Сириус! — распахнув объятия, Дамблдор кинулся к Блэку. — Мерлин мой, неужели это ты! Как же я рад тебя видеть. Много чего я хотел бы тебе рассказать.

Но Сириус жестом прервал Дамблдора.

— Не надо. Я не должен раньше срока узнать о том, что творится у живых.

— К чему такая секретность? — полюбопытствовал Дамблдор.

— К чему? — усмехнулся Сириус. — Понимаете ли, профессор, жизнь ведь для нас уже прекратилась. К чему нам знать? Хотя, конечно, я бы не отказался выслушать ваш рассказ. Но правила есть правила. И одно из них, кстати, придуманное демоном, гласит: «Переходя в иной мир, мы должны забывать о старом». Есть ещё одно правило, по которому вы имеете право задавать мне вопросы, а я — отвечать. Собственно говоря, именно поэтому я сегодня третий стражник.

— Великолепно, — довольно улыбнулся Дамблдор и указал на рыжую бороду. — Тогда объясни мне, каждый, кто прибывает сюда, молодеет?

— Прибывает сюда в своей самой лучшей форме, — поправил Сириус. — Разумеется, если он не умер ребёнком. Вернее — души так выглядят.

— Хорошо, что Тёмный Лорд разделил свою душу на части, хоркруксы. Надеюсь, Гарри уничтожит их все. Хотя стой, расскажи о механизме этого мира, — попросил Дамблдор. — Я полагаю, что даже если сюда попадает душа тёмного мага, то возможность войны мёртвых исключена?

Сириус кивнул:

— Да.

— Мы все попадаем сюда по одиночке. И… — Дамблдор взглянул на ворота. — За ними мы не имеем силы?

— Чувствую себя учеником, которому учитель объясняет невыученный урок, — усмехнулся Сириус и объяснил: — Мой третий стражник объяснял мне устройство этого мира. Но вы, профессор, похоже, давно размышляли над тем, с чем можете здесь столкнуться.

Дамблдор улыбнулся.

— Маги спят за этими дверьми. Спят, ибо теперь существование длится бесконечность, а вечно блуждать во тьме этого мира скучно. И просыпаются лишь тогда, когда приходит время. Либо мы должны встретить кого-нибудь, либо из мира живых кто-нибудь к нам взывает.

Сириус кивнул.

— Раз в год Они, которые зовут себя ангелами и демонами, будят магов, живших в одну эпоху, и повествуют о событиях у живых. У нас есть пара недель или дней — не знаю точно, ведь времени здесь нет — чтобы вдоволь наговориться, осмыслить полученную информацию. Мы называем это время «Днями». А потом мы снова отправляемся спать. Когда я умер, то очень удачно прибыл, как раз в тот момент, когда был «День» для магов семнадцатого столетия. Удивительное событие, я никогда не видел ничего подобного в мире живых. Я тогда не знал ещё, что это такое, демон и ангел дали мне насладиться зрелищем, а уж потом объяснили что к чему. Но мне показалось, что я присутствую на грандиозном празднике, устроенном в честь рождения какой-нибудь долгожданной принцессы. Миллионы душ, облачённых в одежды, сверкающие подобно капелькам утренней росы под лучами восходящего солнца. И блеск их освещал тёмную страну смерти. И общая могила казалась мне сосудом, в котором собралось всё земное и неземное великолепие. Потом я услышал нежный и прекрасный голос, способный разморозить не только ледяные сердца, но и все ледники земли. Мне почудилось, будто я окунулся в тёплую реку блаженства. И все, все, кто там был, стояли безмолвны и внимали словам голоса. А тот вещал сначала о незначительных изменениях в мире магглов, о Второй Мировой, затем о том, как вы победили Гриндевальда. Я видел изумлённые и восхищённые выражения на лицах ближних душ, но никто не посмел нарушить тишины. И, наконец, голос заговорил о Тёмном Лорде, о Гарри, о новой магической войне. Рассказал всё так подробно, будто сам присутствовал при этих событиях, а потом замолчал. Стражники повели меня дальше. Я слышал, как души обсуждали вашу победу над Гриндевальдом, как переживали за Гарри. Их, говоривших, было много, но из всей громадной толпы я хорошо запомнил одну душу. Это была бледная женщина с испуганным лицом, она, как ветер, бегала между душами и искала своего сына. Тут мой стражник, Илларион, сказал, что подобные поиски — это обыденное явление. И когда мы уже почти дошли до чёрной дымки, как бы служившей стенами для этого блистающего зала, я услышал позади радостные крики этой женщины. Вот так проходят «Дни».

— Интересная система. Но погоди-ка, значит, и Пожиратели однажды проснутся, но возможность войны исключена, то, значит, нам доступны лишь некоторые чары. Окклюменция. И ещё, наверное, прорицания? — догадался Дамблдор.

— Да.

- В таком случае, я знаю всё, что мне нужно.

Сириус хлопнул в ладоши, ворота открылись, но за ними не было ничего: ни цветов, ни домов, ни душ — только пустота. Сириус шагнул и исчез.

Дамблдор ещё немного помялся на пороге, последний раз окинул взором, запоминая малейшие детали, поляну. И шагнул.

И всё. Конец. Больше ничего, словно душу высосал дементор. Нет, конечно, никто душу не забирал, она просто погрузилась в длинный, похожий на вечность, спокойный сон, без сновидений и воспоминаний. Ни чувств, ни эмоций. Внутренний голос замолчал надолго. Серебристая борода рассыпалась в пыль, а пылинки разлетелись в разные стороны и растворились в пустоте. Очки-полумесяцы превратились в лёд, слетели с носа. Дамблдор по привычке хотел их поправить, но те, испаряясь, улетели куда-то далеко. Маг посмотрел на свои руки. Но их уже не было. Не было ничего, не было больше Альбуса Дамблдора. Его душа погрузилась в пучину вечного покоя до тех пор, пока не наступит «День» или какой-нибудь сумасшедший медиум не решит его вызвать. Всё. Вернее ничего. Пустота.