| страница 1 | страница 2 |
Подаренная на Рождество метла новейшей модели не давала Гарри покоя. По сто раз на день он доставал Торнадо из футляра, разглядывал, проверял крепления, гладил рукоятку, но всё никак не решался полетать на чудесной метле. Что-то его останавливало. Гарри решил непременно найти человека, подарившего метлу, словно в этом заключалось нечто крайне важное, словно имя таинственного дарителя само по себе являлось паролем, открывавшим доступ к великолепному Торнадо, словно без знания этого имени юноша не мог взлететь.
Первым делом Гарри поговорил бы с Сириусом, но от того до сих пор не было никаких известий, что сильно огорчало юношу. Вариант с Дамблдором в качестве Санта-Клауса отпал сразу же — хоть внешнее сходство имелось, Директор никогда бы не позволил себе так выделять одного из учеников. Совершенно фантастичным выглядело предположение, что семейство Дурслей заказало подобный подарок в магазине «Всё для квиддича».
Гарри замучил абсолютно всех. Рон досадливо махнул на него рукой, Кристина следом за Роном посоветовала другу не думать об этом. Даже Гермиона не выдержала, когда он попросил проникнуть в клиентские списки магазина «Все для квиддича».
— Ты рехнулся, Гарри! — староста упёрла руки в бока. — Как я же могу вскрыть такие данные!
— Я думаю, ты можешь всё! Ну, пожалуйста! — Гарри, оперся о стол, умоляюще глядя на подругу. — Мне ведь не для воровства или чего-то ещё, а для выяснения истины. Разве не ты всегда говорила, что поиски истины — самое благородное занятие?
— Неужели ты запомнил?! — опешила Гермиона. — Если так пойдёт дальше, то лет через сто ты прочтёшь, наконец, «Историю Хогвартса». Я повторю в очередной раз, — Гарри Джеймс Поттер, откажись от этой идеи и успокойся!
— Не могу, — упрямо ответил Гарри. — Я должен знать, кто на меня потратил такую кучу денег.
— Естественно тот, кому этого очень хотелось, кому это важно… — ответила Гермиона со странной интонацией, очень внимательно перекладывая книги. — По мне, Гарри, тебе просто скучно и ты не знаешь чем себя занять.
— Нет, — отрезал он. — Мне любопытно.
— Ты лучше занимался бы, а то тебе не вытянуть Нумерологию и Зелья.
— Ничего, пробьёмся, — не впервой! Ну, так ты выполнишь мою просьбу?
— Ни за что!
— А если я тебя очень-очень попрошу, — Гарри подошёл к ней вплотную, заглянул в глаза.
— Смотря как это «очень-очень», — губы Гермионы невольно расплылись в улыбке
— Вот так…
Гарри неловко обнял девушку за талию и притянул к себе. Наклонившись, коснулся её губ, и Гермиона вся подалась навстречу. Сопротивляться его поцелуям было для неё совершенно невозможно. Гермиона вдруг осознала, как давно они не целовались! В последнее время между ними всё время что-то стояло: какие-то проблемы, ссоры и недомолвки, а сейчас, наконец, всё осталось позади, растворилось в тумане. Конечно, никто не знал грядущего, но можно было не сомневаться — всесильная Судьба уготовила им массу не самых приятных сюрпризов. Ребята надеялись только, что самое страшное и горькое осталось в прошлом. Но кто мог поручиться за это? События надвигались неотвратимо, и всё тяжёлое, жестокое и сложное жизнь, как всегда, оставляла напоследок.
— И каков же будет твой положительный ответ? — Гарри с улыбкой отстранился от Гермионы.
— Хорошо, — она сияла. — Сегодня попрошу у МакГонагалл Зеркало под предлогом изучения каталогов библиотеки Тауэра.
— Я тебя обожаю, Герми! — Гарри приподнял девушку, крепко сжав в объятиях.
— Не спеши радоваться, потому что нам ещё предстоит перелопатить клиентские списки, а это огромный объём информации!
— Но, я думаю, у тебя непременно получится! — он звонко чмокнул её (благо гостиная пустовала — гриффиндорцы сошлись в снежной дуэли со Слизерином) и выскочил за портрет, а через минуту вошла Кристина.
— Ненормальный, — констатировала Гермиона, не в силах совладать со счастливой улыбкой.
— Ты обо мне? — мисс Равенкло вскинула бровь.
— О нет, конечно, нет! — смутилась староста. — О Гарри.
— Ясно… — кивнула Кристина и уточнила. — А что он сделал?
— Попросил меня порыться в клиентских списках магазина «Всё для квиддича».
— Зачем?
— Как зачем?! Хочет выяснить, кто подарил ему эту дорогущую метлу, — пожала плечами Гермиона. — Он только о ней и говорит.
— Я подумала, что Гарри уже отказался от этой идеи, — Кристина покусала нижнюю губу
— Как видишь, нет, — Гермиона с усилием запихнула толстенную книгу в сумку, и устало опустилась в кресло. — А ты знаешь, кто этот таинственный даритель? — она внимательно взглянула на подругу.
— Знаю, и ты ничего не найдёшь, так как метла была куплена не в Косом переулке, а сделана на заказ специально для Гарри.
— И кто же это постарался? — глаза Гермионы заблестели.
— Ты до сих пор не догадалась? — лукаво улыбнулась Кристина.
— Так значит…
— Угу, и он обещал, что совсем скоро, наконец, откроет Гарри правду.
— Ты не очень-то этому рада… — заметила Гермиона.
— Боюсь — эти новости станут для Гарри слишком большой неожиданностью. Ведь от него скрывали правду целых шестнадцать лет! — вздохнула Кристина.
— Мы поможем ему в меру своих сил… очень постараемся помочь… — Гермиона ковыряла петельку на вязаной кофточке. — Когда твой отец расскажет ему?
— Не знаю… Но он боится, очень боится… Он — который никогда ничего не боялся! Ох! — Кристина помрачнела, — Сдаётся мне, ничего хорошего из их разговоров не выйдет…
Гарри прохаживался вдоль озера и пинал ногами слежавшийся комьями снег. Замёрзшее зеркало искрилось. Чёрные деревья приоделись инеем и от этого казались нарядившимися к празднику франтами. По ярко синему небу размазывались серебристо-белые облаков, напоминая перья сказочных существ. Солнце светило неярко, но неожиданно тепло — почти по-весеннему. На душе у Гарри стояла такая же идиллическая погода. За всю жизнь, кажется, он не был столь полно и беззаботно счастлив… Однако, это настораживало, — как-то уж слишком чудно и прекрасно. Значит, — жди беды, случится что-то, обязательно случится! В Хогвартсе они в безопасности… Но даже эта безопасность может оказаться призрачной, и, возможно, враги уже готовятся атаковать замок… Гарри разозлился на себя: «Дурак! Не можешь радоваться тому, что имеешь, всё норовишь накликать беду! Лучше бы сделал нечто полезное».
Гарри подумал о Наследниках, — им по-прежнему были известны лишь туманные намёки, и больше ничего. Профессора продолжали упорно молчать. Гарри вспомнил долгий разговор с Сириусом, его рассказ о второй половине Пророчества… Может, попробовать расспросить Джона Ральфа об этой легенде? Гарри решил действовать незамедлительно и направился в замок, к профессору Ральфу. У двери кабинета юноша помедлил, раздумывая, но всё же решился и постучал — ответа не последовало.
— Профессор Ральф! Вы у себя? — постучал ещё раз, и дверь неожиданно приоткрылась. — Странно, — пожал плечами Гарри и вошёл.
В кабинете наблюдался некоторый беспорядок, не очень свойственный всегда аккуратному Ральфу. На большом письменном столе валялись листы пергамента и какие-то свитки. Внимание Гарри привлёк круглый журнальный столик, на котором, придавленный стаканом с недопитым чаем, лежал только один маленький листик зеленоватого цвета. Любопытство пересилило доводы разума, и юноша подошёл поближе. Листик оказался квитанцией об оплате индивидуального заказа на изготовление эксклюзивной метлы… Сердце Гарри затрепетало, когда он увидел красиво выведенное слово «Торнадо», а затем… Хорошо, что рядом оказалось глубокое кресло, иначе он сел бы на пол. В следующей строке было вписано имя заказчика, и стояла его роспись. Там значилось «проф. Северус А. Снейп», и подпись, несомненно, принадлежавшая именно профессору зельеделия, Гарри видел её много раз и ошибиться не мог.
— И что же это такое?… Этого просто не может быть, — прошептал он и дрожащей рукой поднял квитанцию за уголок, словно та могла его ужалить или вспыхнуть на глазах. — Наверное, тут какая-то ошибка….
За дверью послышались шаги и голоса. Гарри, забыв положить квитанцию на место, метнулся за ближайшую штору. В кабинет вошли профессора Ральф и Снейп, юноша в ужасе вдавился в стену, пытаясь стать как можно незаметнее, сердце стучало, будто колёса локомотива. Если его здесь застукает Снейп, наказания не избежать.
— Северус, хочешь чаю? — раздался голос Ральфа.
— Ты же знаешь, я ненавижу твой чай, — отрезал Снейп, брезгливо двигая грязный стакан и опускаясь аккурат в то же самое кресло, в котором только что сидел ошарашенный Гарри. Причем последний, находясь за шторой, в полуметре от профессора, перестал дышать и старался заставить не биться так громко своё сердце.
— Привычка, — усмехнулся Ральф. — Всегда предлагать гостю чай…
— Ты лучше дай мне книгу, и я пойду, — недовольно заметил Снейп.
— Сейчас найду её… куда же она подевалась?!
— Не удивительно, что в таком беспорядке ты ничего не можешь найти, — хмыкнул профессор зельеделия.
— Я ведь вернулся совсем недавно, и просто ещё не успел разобрать бумаги, — ответил Ральф, сосредоточено копаясь на полках. — Кстати, твоя квитанция лежит на журнальном столике.
— Спасибо… — Снейп потянулся за нужной ему бумажкой, но ничего не обнаружил. — Её здесь нет, Джон.
— Как нет?! — Ральф резко выпрямился и удивлённо посмотрел на друга.
— Нет и всё! Стол совершенно пуст, — ворчливо пробормотал алхимик.
— Я же сегодня утром специально нашёл её! Хотел отдать тебе! — Ральф недоумённо смотрел на пустой стол. — Может, кто-то заходил в кабинет и забрал квитанцию?
— Интересно, кто — домовые эльфы, что ли? И зачем им могла понадобиться квитанция на оплату заказанной мною метлы? — холодно вопросил Снейп. — Там, между прочим, стояла моя подпись.
— И что?
— А то! Наверное, в Хогвартсе есть только один студент, получивший на Рождество новую сверхскоростную метлу, — грозно констатировал профессор. — И не исключено, что это именно он забрал квитанцию.
— Ну что ты, Северус, Гарри сюда не мог зайти.
— Ты в этом так уверен? Поттер шляется, где ему хочется! — вскрикнул Снейп. — Я же говорил, должен был ты расписаться! Теперь он будет ломать голову, с чего бы это декан Слизерина подарил ловцу Гриффиндора суперметлу, выполненную по индивидуальному заказу.
— А я повторю ещё раз, ты просто обязан рассказать Гарри правду, сколько можно это скрывать от него! И не будет проблем ни с подарками, ни с недомолвками!
— Я не могу, — глухо выдохнул Снейп
— Неужели ненависть к Джеймсу так велика, что его сын не заслуживает хотя бы правды, если уж не нормального отношения?! Он ведь всё равно узнает, — так что лучше скажи ему сам.
— Причём тут Джеймс! И ненависть давно ушла в прошлое… Это выше моих сил… — прошептал Снейп совершенно чужим голосом. — Он смертельно возненавидит меня и никогда не простит. Тогда как сейчас он хотя бы уважает меня за то, что я не раз спасал ему жизнь.
— Подумай, Северус, если мальчик узнает не от тебя, ему будет намного больнее, — вкрадчиво проговорил Ральф.
— Я попробую, но не уверен, что получится… Ведь он и так не питает ко мне особой симпатии, — Снейп пару раз глубоко вздохнул, словно успокаиваясь. А Гарри был готов выпрыгнуть из-за шторы, вцепиться в профессора и не отпускать его до тех пор, пока всё не прояснится. Вот только ноги почему-то стали ватными и не слушались. — Ты же знаешь, как мне надоели эти тайны! Но с другой стороны — может, Поттеру будет лучше не знать ничего…
— Глупости! Наберись смелости и расскажи ему всё! Конечно, поначалу мальчик будет в ярости, но потом обязательно поймёт. Гарри достаточно сильно отличается от своих сверстников, и если кто и сможет тебя простить, то только он.
— Джон, прошло уже шестнадцать лет! — Снейп повысил голос на цифре. — Шесть, из которых мальчик проучился в Хогвартсе! Мы слишком долго скрывали от него.
— А ты подумал о Кристине? Она теперь всегда рядом с Гарри и, наверное, хочет, чтобы он знал правду.
— Джон, не дави на меня, мне и так паршиво, — угрюмо отозвался Снейп, встал и направился к двери. — Дай лучше книгу.
— На, держи. Северус, обещай мне всё рассказать мальчику в ближайшие дни, пока он сам не узнал, а то будет слишком поздно. Зачем ты тогда подарил ему эту дорогущую метлу?
— Не знаю зачем… Сам не знаю… Мне просто захотелось сделать ему рождественский подарок… Как Кристине, как… Микки — глухо выговорил Снейп, но Гарри это услышал и едва не упал. Он мгновенно взмок от усилий не выдать себя ни движением, ни вскриком. — Понимаешь, дружище, как-то незаметно и постепенно этот вредный мальчишка стал для меня значить нечто важное… Его судьба в чём-то напоминает мою, только ему ещё труднее… И самое необъяснимое — я, чёрт побери, стал бояться потерять его однажды… — Снейп запнулся. — Ладно, пойду, скоро придёт Лонгоботтом на дополнительные занятия.
Дверь хлопнула, значит, профессор вышел. Гарри за шторой был близок к обмороку. Ему пришлось вцепиться в тяжёлую ткань — последние слова Снейпа, эхом отдававшиеся в голове, окончательно подкосили юношу. Ральф что-то заметил, быстро подошёл к шторе и резко отдернул её. Профессор и ученик молча уставились друг на друга. В тёмных глазах Ральфа читалось удивление и некоторое смятение. Глаза Гарри метали изумрудные молнии, и профессор почти физически ощутил жар и ярость того смерча, который бушевал сейчас в его груди.
— Что ты здесь делаешь, Гарри? — наконец справился с голосом Ральф.
— Пришёл кое-что спросить, — Гарри говорил совершенно бесстрастно, стараясь сохранять спокойствие, хотя профессор видел каких трудов это ему стоило. — Но пришлось подслушать странный разговор…
— И что ты понял?
— То, что от меня скрывали нечто важное целых шестнадцать лет, — Гарри отодрал пальцы от шторы и качнулся вперёд, сжимая в руке квитанцию. — Что же такое скрывает от меня Снейп? И почему он подарил мне метлу?
— Он сам должен рассказать тебе, — Ральф опустил голову, не в силах больше выносить этот взгляд. — Я просто не имею права тебе говорить.
— Неужели это настолько важно?
— Для него это СЛИШКОМ важно, поэтому он боится правды… — профессор сделал над собой усилие и посмотрел в ставшие тёмно-зелёными злые глаза Гарри.
— Тогда почему он молчал столько лет? Неужели его ненависть ко мне настолько велика?! — голос юноши вибрировал, как натянутая струна. — Можете не отвечать! Вот квитанция… — он бросил бумажку на стол и направился к двери.
— Гарри… — окликнул его Ральф, но юноша не повернулся, хотя и остановился на пороге. — Чтобы ты ни думал, и чтобы ты ни узнал, запомни — Северус любит тебя, как сына, и не хочет делать тебе больно…
— Да неужели! — буркнул Гарри и вышел, хлопнув дверью.
Гарри стремительно нёсся по коридору и совершенно ничего не ощущал, мысли мельтешили, обгоняя друг друга, подбрасывали варианты, оглушали вопросами, а в груди поселилась гулкая, щемящая пустота, будто оттуда вынули сердце. Слова Снейпа не выходили из головы. Всё сказанное за эти несколько минут казалось настолько нелепым и невозможным, что Гарри был склонен считать профессора зельеделия подверженным временному помрачению рассудка. Но Ральф?! Как же это всё понимать? Что за тайну от него скрывали столько лет? Что связывает Джеймса и Северуса, кроме школьной вражды? Почему Снейп боится правды, мелет совершенно невообразимые вещи, — например, что Гарри ему дорог, — и, в то же время, постоянно придирается к нему, снимает баллы и накладывает взыскания? И страшно дорогая эксклюзивная метла, выполненная по индивидуальному заказу, — зачем Снейп подарил её ловцу гриффиндорской команды?..
В мрачных размышлениях день пролетел незаметно. Гарри бесцельно слонялся по замку, проторчал несколько часов в библиотеке, даже на обед и ужин приходил под самый конец, когда большинство студентов уже расходилось по своим гостиным, — ему не хотелось никого видеть и не с кем разговаривать, даже с друзьями. Всё так же погружённый в невесёлые мысли, терзаемый догадками и предположениями, юноша поздним вечером добрёл до портрета Полной Дамы, машинально пробормотал пароль и вошёл в гриффиндорскую гостиную, надеясь, что все уже разошлись по спальным. Но Гермиона, Кристина и Рон, борясь с дремотой, упорно ждали друга. Однако Гарри прошёл мимо, не замечая их.
— Что это с ним? — не на шутку встревожилась Гермиона. — Утром он был совсем другой.
— Я попробую поговорить… — и Рон в два прыжка оказался на лестнице, ведущей к спальням.
— Может, он узнал правду? — испуганно прошептала Кристина.
— Не думаю, — покачала головой староста. — Я знаю Гарри, его реакция была бы несколько иной.
— Тогда в чём дело? — Кристина посмотрела вслед Рону, её прозрачно-серые глаза стали сейчас дымчатыми от волнения и тревоги.
Гарри зашёл в спальню и растеряно опустился на кровать. Оглядев комнату, остановил взгляд на новой метле, прислонённой к стене возле шкафа. Юноша вздрогнул. До этого «Торнадо» вызывала у него восторженный трепет близкий к благоговению, сейчас он ощутил сильнейшую неприязнь, словно увидел не метлу, а отвратительное насекомое. Он тут же пообещал себе никогда не летать на ЭТОМ. И опять слова Снейпа зазвучали в ушах: «…я стал бояться потерять его…». Какой-то бред! Удивительно уже то, что Снейп способен на некие страхи или угрызения, но чтобы испытывать какие-то тёплые чувства к Гарри?!! Это невероятно. Это какая-то хитроумная ложь… Юноша запустил пальцы в волосы и с силой дёрнул, словно надеясь, что боль вернёт его к реальности. Он даже не обратил внимания на вошедшего в спальню Рона, который примостился напротив.
— Гарри, что случилось?
— Ничего страшного, — буркнул тот. — Мне не хочется об этом говорить, особенно сейчас. Я должен разобраться сам, — юноша вытянул ноги, улёгшись на кровать.
— Гарри, но я твой друг, и у тебя от меня никогда не было тайн, — возразил Рон.
— Сейчас я пока не хочу говорить об этом, — Гарри смотрел в потолок.
— Почему?
— Мне нужно кое-что выяснить, я сам ничего не понимаю, поэтому и говорить не о чем.
— Что именно ты будешь выяснять? — не понял Уизли. — Раньше мы всё выясняли вместе…
— Тут другой случай… Я должен докопаться сам, и точка! Извини, Рон, но мне необходимо побыть одному.
— Ладно, как хочешь, — обиженно бросил Уизли и встал.
Когда за Роном закрылась дверь, Гарри плотно задёрнул полог и закрыл глаза. Завтра ему необходимо выяснить, что за тайну скрывает профессор Снейп, и выяснить любыми способами. Если даже для этого придётся влезть к тому в кабинет, — пока ещё не начались занятия, и он не торчит там постоянно над проверкой контрольных работ.
…Гермиона глядела в жарко полыхающий камин и ждала возвращения Рона — может быть, Гарри объяснит тому причину своего странного поведения… С ним явно что-то не так… Вдруг пламя фыркнуло, стрельнуло угольком и стало зеленоватым — кто-то сумел прорваться на связь, не взирая на блокировку!
— Сириус… — ошарашено выговорила Гермиона, — привет!
— Здравствуй, Гермиона! Доброй ночи, мисс Равенкло! — бодро отозвался Сириус. — А где мой крестник?
— Ого! — выдохнул Рон, только что сбежавший по лестнице.
— Срочно позови Гарри! — староста затеребила друга за рукав.
— Уже бегу!
— Здравствуйте, мистер Блэк, — Кристина поднялась, — я, пожалуй, пойду. Вам с Гарри наверно надо поговорить…
— Я очень спешу… оказалось чертовски непросто найти безопасный камин!
— Сириус! Будь осторожен! — Гермиона умоляюще сложила ладони. — Гарри и все мы так беспокоимся! Ты ушёл совсем неожиданно и не посылал никаких известий…
— Я не мог, Гермиона…
— Сириус! — Гарри с разбегу рухнул на колени у камина. — Как же я рад! Ты словно прочёл мои мысли!!! Мне до смерти необходимо поговорить с тобой!
— Ну, мы пойдём, — вслед за Кристиной встала Гермиона, беря Рона за руку, — не будем вам мешать…
— Счастливо, ребятки! — сверкнул улыбкой Блэк. — И не переживайте — я старый волк, привык уходить от облав.
— Ты откуда? Там безопасно? Тебя не засекут? — сыпал вопросами Гарри.
— Я тут нашёл заброшенный дом… Могут, конечно, возникнуть подозрения по поводу неожиданного дыма из трубы давно опустевшего дома… Поэтому говорить придётся быстро! — резко бросил крёстный. — Сначала ты выслушаешь меня, потом я — тебя.
— Идёт. — Гарри весь превратился в слух.
— Я аппарировал из Хогсмида с отрядом Пожирателей Смерти — думаю, это ты уже понял. Мантия-невидимка здорово выручила, когда их отряд сделал промежуточный привал: Паркинсон раздал своим людям индивидуальные портключи. Ну а я вынужден был закутаться в мантию и не отсвечивать. Я тут окопался — надо осмотреться, поискать удобные подступы к замку Сам-Знаешь-Кого. Передай Дамблдору — высокая степень защиты, несколько ярусов и подэтапов — я ещё разузнаю поподробней и сообщу. Местные магглы ничего не подозревают, в горы предпочитают не соваться — немало храбрецов пропали без вести в этих горах. Об одной скале, именуемой Чёртовыми Вратами, ходит жуткая слава, — думаю, именно там стоит Ненаносимый и Невидимый замок Слизирина. Гарри, ты всё понял? Сможешь рассказать Дамблдору дословно?
— Конечно! Только ты не лезь на рожон, Сириус! — голос юноши взволнованно дрогнул. — Тут недавно Чарли Уизли был в плену в этом замке, ему удалось улететь на драконе…
— О! Не люблю драконов, — поёжился Блэк. — Предпочитаю что-то более надёжное и родное — метлу, например.
— Обещай быть осторожным! — настаивал Гарри. Крёстный улыбнулся:
— Ты прямо, как маленький! Мы же с тобой мужчины, парень! А мужчины не должны бояться опасности.
— Я об этом и говорю… — вздохнул юноша, слишком хорошо зная безрассудность Сириуса.
— Всё будет в порядке, Гарри. Но необходимо разведать здесь повнимательнее. И ещё — я должен найти Питера. Это моя личная война, моё дело, — чёрные глаза полыхнули ненавистью, Блэк оскалился.
— Понимаю… — вздохнул Гарри.
— Так что там стряслось у тебя? Теперь твоя очередь рассказывать. Отчего такой несчастный вид?
— Кто-то подарил мне на Рождество метлу Торнадо, — тихо выговорил юноша, — а сегодня я узнал, кто именно…
— Да? — лицо Сириуса сразу напряглось. — И кто же этот богатей? Подобная штуковина стоит чёртову кучу денег!
— Ни за что не угадаешь! — мрачно хмыкнул юноша. — Я до сих пор в себя не могу прийти…
— А вот и угадаю, — ответил крёстный, с неожиданно прохладной интонацией. Гарри удивлённо взглянул на него. — Метлу тебе Снейп подарил. Верно?
— Откуда ты знаешь?! — юноша был потрясён до глубины души.
— Я догадывался, что он хочет, наконец, изменить что-то… Возможно, попытаться исправить… — голос Блэка звучал резко, но в глазах читалось облегчение. — Давно пора!
— О чём ты, Сириус?
— Ну… Не думаю, что именно я должен тебе это рассказывать, Гарри…
— Так значит, и ты в курсе! — Гарри вскочил на ноги, глаза заполыхали сердитым огнем. — Я подслушал странный разговор Ральфа и Снейпа, они говорили о какой-то тайне. Что они имели в виду? Ответь мне, Сириус! — потребовал он, впиваясь в крёстного взглядом.
— Это касается только твоего отца и Снейпа, — тихо ответил тот.
— Вот это-то как раз я знаю, — пробурчал юноша. — Но что это за тайна и почему её от меня скрывают шестнадцать лет?! Неужели она так страшна, что я не могу её узнать?
— Это была не моя идея, я сто раз говорил Дамблдору, ему не следовало…
— Так, значит, здесь еще и Дамблдор замешан?! — в ужасе вскрикнул Гарри.
— И больше, чем ты думаешь, — заметил Сириус, качая головой.
— Так, с меня хватит! — злость и напряжение требовали выхода. — Ты мне не скажешь правды, я правильно понял?! — слова падали резко и отрывисто
— Я не могу… Это не моя тайна…
— Отлично, тогда я всё выясню сам! — Гарри развернулся и, не прощаясь с крёстным, взбежал по лестнице в спальню шестикурсников, благо Невилл, Дин и Симус уже спали, а Рон болтался где-то с Кристиной.
Утром Гарри спустился в гостиную позже всех. Гермиона посмотрела на него, и ей стало не по себе. Лицо юноши было бледно, под глазами залегли тёмные тени, он выглядел несчастным и странно опустошённым. Гарри медленно подошел к ней и сел напротив.
— Ты в порядке? — с опаской спросила она.
— В полном. А что такое? — без выражения поинтересовался он.
— У тебя усталый вид, — Гермиона обошла стол и, сдвинув свитки в сторону, присела рядом на уголок.
— Просто не выспался, — ответил юноша и поднял глаза. В них мелькнуло что-то непонятное, словно он пытался обрести уверенность, глядя на девушку, или заранее просил прощения…
— Долго с Сириусом разговаривали? — она наклонилась и заботливо пригладила его встрёпанные волосы, легко коснулась щеки, провела рукой по плечу.
— Да нет… Совсем недолго, — Гарри едва заметно напрягся и, поймав её ладошку двумя своими, крепко сжал. — Погода меняется… — слова прозвучали без всякого выражения. Гермиона замерла в растерянности и сочла, что лучше будет согласиться.
— Пожалуй… — она выпрямилась. — Я просмотрела счета и клиентские списки магазина и хочу сказать, что никто из наших знакомых, не покупал для тебя Торнадо…
— Можно было не трудиться, я уже всё выяснил, — так же без выражения ответил он.
— И кто же это? — голос девушки дрогнул.
— Снейп, — ответил Гарри, уставившись в пол.
— Правда?! — Гермиона вздрогнула, старательно изображая удивление. — И что дальше?
— Я должен узнать, почему он это сделал. И я не успокоюсь, пока не разберусь во всём, — в голосе юноши звучала твёрдая решимость. — Но прямо сейчас мне хотелось бы немного прогуляться, — он встал. — Пойдёшь со мной? — глаза чуть-чуть оживились.
— Извини, Гарри, но у меня собрание старост факультетов, ведь послезавтра начинаются занятия, — Гермиона виновато вздохнула. Глаза Гарри вновь стали грустными и сосредоточенными. Она тут же сморщилась с несчастным видом. — Ой! Не обижайся! Давай погуляем после обеда?
— Хорошо, пусть будет после обеда, — кисло согласился он и направился к портрету.
Гарри вышел на улицу и поднял глаза к небу, затянутому низкими чёрными тучами. Вчера погода являла совершенно иную картину, да и на душе у Гарри накануне было другое ощущение… Иней с деревьев осыпался, снег теперь напоминал простую вату. Исчез алмазный блеск, присущий солнечному зимнему дню. «До чего похоже на моё настроение», — подумал он, посильнее закутавшись в мантию. Во дворе замка резвились первокурсники и обстреливали друг друга снежками. Юноша вспомнил свой первый курс: странные тайны, философский камень… Те проблемы казались сейчас не такими уж важными или сложными. На мгновение он испытал желание вернуться в прошлое, словно там можно было спрятаться от неприятных неожиданностей настоящего. Гарри усмехнулся своим мыслям, вернуть время назад не под силу даже самым великим волшебникам. Да и стоит ли? Жизнь уже научила его: рано или поздно ты всё равно столкнёшься с тем, чего опасаешься, поэтому нет смысла убегать, лучше двигаться навстречу… Гарри больше не колебался — чтобы не несла с собой эта старая тайна, какие бы разочарования не сулила — он должен выяснить всё до конца. Сам. Без посторонней помощи.
…Гарри почти бежал по коридорам подземелий в сторону кабинета Снейпа. У самой двери он резко затормозил и, несколько раз глубоко вздохнув, постучал. Ответа не последовало. Гарри толкнул дверь, но она не подалась. На мгновение он задумался, не попробовать ли «Алоомору», но тут же с отвращением отбросил эту мысль. В бессильной ярости юноша пнул дверь ногой и повернулся, чтобы уйти. И тут дальше по коридору, ведущему вглубь подземелий, где располагались учебные классы, открылась дверь.
— Будьте внимательны, мистер Лонгботтом! — донеслось оттуда. — Директор лично просил меня позаниматься с вами. Но уважение к вашей семье и вашей бабушке вряд ли поможет мне пережить разгром моей лаборатории! — голос профессора зельеделия сочился ядом. Судя по всему, просьба Дамблдора не пришлась ему по душе.
Дверь хлопнула, и Снейп вышел в коридор. В здешних подземельях не было дневного света, но факелы горели ярко. Увидев застывшего у двери в его кабинет Гарри, Снейп на мгновение остановился, но потом продолжил движение.
— Мистер Поттер? Что вы здесь делаете? — сухо осведомился профессор, подойдя к юноше вплотную.
Гарри молчал. С минуту чёрные глаза цепко изучали зелёные, ловя оттенки сменяющихся выражений. Профессор чувствовал напряжение юноши и пытался понять причину такого состояния. Ответ пришёл незамедлительно:
«Квитанция… — подумал алхимик. — Всё-таки именно Поттер нашёл её… Что ж, вот и повод всё ему рассказать» — Снейп достал палочку и указал на дверь кабинета, еле слышно прошептав при этом какое-то незнакомое заклинание:
— Заходите, мистер Поттер. Нам нужно поговорить, — отрывисто произнёс он. Гарри похолодел. Неужели сейчас всё раскроется? Внутренности скрутило в узел и в образовавшейся пустоте появилось чувство какого-то тревожного предвкушения. Медленно передвигая ноги, юноша переступил порог.
Знакомый кабинет, где их с Роном отчитывали на втором курсе, когда они на стареньком «Фордике» приземлились прямо в Дракучую Иву. Стол профессора вдалеке в самом углу. По стенам стеклянные шкафы, с полками, заставленными препаратами и банками с ингредиентами. Возле письменного стола высокое чёрное бюро со множеством ящиков.
— Садитесь, — профессор указал на стул с резной спинкой. Сам он, резко взметнув мантию, обогнул стол и прошёл к своему креслу — напротив. В напряжённой тишине Снейп, не поднимая взгляда, открыл ключом один из ящиков стола, искоса глянул туда, словно изучая содержимое, и откинулся на спинку кресла.
— Итак, мистер Поттер, нам предстоит долгий разговор…
И в это время совершенно некстати в соседней аудитории раздался громкий хлопок, треск и отчаянный вопль. Профессор зельеделия взлетел так, словно нечто взорвалось непосредственно под ним, и кинулся сквозь маленькую дверь в соседнюю учебную аудиторию.
— ЛОНГБОТТОМ! — рык Снейпа прокатился под каменными сводами, а Гарри впервые за шесть лет учёбы воспылал к Невиллу жгучей неприязнью. — Я же предупреждал, насколько важна последовательность и дозировка! — бушевал профессор, — а вы нарушили последовательность и изменили дозировку!…
Вслушиваться в термины и названия, которыми сыпал Снейп, было неинтересно, Гарри поёрзал на стуле и решил осмотреться, — любопытство и нетерпение словно толкали его в шею. Встав, он прошёлся вдоль шкафов, которые помнил и раньше, количество препаратов явно увеличилось с тех времён… потом вернулся к столу. И глядя на него сбоку, неожиданно увидел приоткрытый ящик, видимо, тот, в который заглядывал профессор. Юноша замер. Залезть в ящик чужого письменного стола? Без спроса и без разрешения? Но он же обещал себе разобраться с этими тайнами, во что бы то ни стало! Значит, можно хотя бы заглянуть. Или всё же подождать, когда вернётся Снейп, и сам ответит на все вопросы? А с чего ты решил, что тебе ответят на все твои вопросы? — ядовито поинтересовался внутренний голос.
— …И вы будете два дня ходить с таким ушами, мистер Лонгботтом! Может хотя бы это научит вас внимательно слушать объяснения учителя. А если мисс Грейнджер посмеет раньше убрать последствия взрыва вашего зелья, я, в свою очередь, сниму пятьдесят очков с Гриффиндора! — свирепствовал разъярённый алхимик.
«Садист!», — со злостью подумал Гарри и решился. Он выдвинул ящик, — на первый взгляд тот показался пустым, однако, какой-то тёмный предмет сиротливо притаился в углу. Парень достал его. Это оказалась старая фотографии в потемневшей медной рамке, покрытой загадочными узорами, в которых угадывались переплетённые змеи и львы.
Гарри посмотрел на фото. Там были изображены двое молодых людей, стоявших на ступеньках главной лестницы Хогвартса в чёрных школьных мантиях, у одного на груди герб Гриффиндора, у другого — Слизерина. Оба одного роста, дружески обняв друг друга за плечи, они немного натянуто улыбались. Причём старая фотография была сделана на маггловском фотоаппарате, поэтому изображение не двигалось. Гарри вгляделся в лица молодых людей, и у него внутри всё замёрзло. Один из сфотографированных казался чуть старше — длинноносый, худощавый, с длинными чёрными волосами, неаккуратными прядями спадающими на плечи. Бледное лицо и цепкие глубоко посаженные глаза носили отпечаток высокомерия, холодновато-ироничная улыбка кривила губы… Никаких сомнений — это Снейп в молодости! Именно таким Гарри видел его в прошлом году в Омуте Памяти. Другой парень улыбался широко и лучезарно, нос имел немного курносый, носил круглые очки, за стёклами которых близоруко щурились глаза орехового цвета, а растрёпанные волосы торчали в разные стороны. Конечно, Гарри узнал его, ведь фотографии собственного отца хранилась в альбоме, который на первом курсе подарил ему Хагрид. Ниже шла надпись, аккуратно выведенная золотыми чернилами:
Моему брату Северусу в знак примирения.
Джеймс.
Пальцы разжались, и рамка со звоном упала на каменный пол. Стекло разбилось от удара, и осколки рассыпались по полу. Снейп этого не услышал, громогласно продолжая свою грозную тираду по поводу выходки Невилла. Гарри не мог пошевелиться, и глазами полными ужаса смотрел на двух юношей с фотографии. Ощущение нереальности происходящего не покидало его. «Это что, дурацкая шутка?» — прошептал он, и присев, медленно вытащил карточку из-под жалобно звякнувших осколков. Тихий звон словно спустил в нём какую-то пружину. Гарри сорвался с места и выбежал из кабинета, куда почти сразу же за ним вошёл Снейп и застыл над пустой рамкой, засыпанной битым стеклом.
Стараясь ни о чём не думать, Гарри мчался по коридорам к кабинету директора. Сириус сказал, — Дамблдор в этом тоже замешан, — значит, он единственный сможет разъяснить, сможет ответить на все вопросы! Гарри отчаянно надеялся услышать какие-то разумные объяснения… хотя совершенно не представлял, какие слова и факты могут заставить его поверить в реальность того, что Северус Снейп и Джеймс Поттер — братья. Жуткое открытие затмило всё, Гарри даже забыл о просьбе Сириуса передать информацию Дамблдору.
В двух шагах от горгульи юноша споткнулся — пароль! Как же он попадёт в кабинет директора?! Но оказывается, чудеса иногда случаются крайне своевременно — обычно каменно-неприступная и неподвижная, сейчас горгулья пританцовывала в двух шагах от проёма, который должна была охранять, на шее у неё висели то ли чуднЫе ожерелья, то ли связки каких-то плодов, малосимпатичных на вид, — фиолетово-коричневых, сморщенных, покрытых беловатым налётом. Каменные челюсти с отвратительным скрежетом размалывали их, горгулья давилась и чавкала, запихивая в пасть всё новые и новые порции, не успев проглотить предыдущие. (О маленьких слабостях этого существа — о страсти к сушёному инжиру — видимо, знал не только Билл Уизли — прим. автора) Гарри замер совершенно ошарашенный, — такой горгулью ему ещё видеть не доводилось! Всецело захваченная процессом поглощения любимого лакомства она абсолютно не замечала ничего и никого вокруг, поэтому юноша без помех проскочил в вожделенный проём. Перепрыгивая через слишком медленно ползущие ступеньки, Гарри взлетел вверх по лестнице, и с силой распахнул дверь в кабинет.
За огромным столом сидел Дамблдор и что-то медленно чертил на огромном листе пергамента, размером во всю столешницу. Без стука открывшаяся дверь заставила его поднять голову и удивлённо взглянуть на неожиданного гостя:
— Что такое? — недовольно проскрипел директор. Не будь Гарри настолько вне себя, он бы придал большее значение отсутствию очков-половинок и наличию короткой клочковатой бороды, подпаленной снизу. Однако юноша не только не обратил внимания на эти существенные детали, но даже забыл поздороваться.
— Ого! Кто это тут? Кажется, мистер Поттер?! — поразился Дамблдор, когда юный маг подошёл поближе. — Стряслось нечто из ряда вон?..
— Именно, — Гарри бросил на стол фотографию. — Я хочу знать, что это означает! — голос звучал резко, едва скрывая обуревавшие его чувства. В данный момент Гарри было абсолютно всё равно, с кем он говорит в таком тоне, пусть даже с одним из величайших и уважаемых магов в мире.
— Он хочет знать, видите ли! — ладонь директора пристукнула по столу, большая бронзовая чернильница подпрыгнула, но мгновенно пойманная на прицел палочки, замерла и величественно заколыхалась в воздухе. — Мало ли кто чего хочет! — Гарри несколько опешил от такой реакции, а старый волшебник поднёс фотографию к носу, — похоже, отсутствие очков всё-таки досаждало ему. — Что тут у нас… О! Братья-враги… Так вот по какому поводу требуются разъяснения! Нет, тут я пас — пусть главный конспиратор сам рассказывает! Я эти тайны разные, старые скелеты в семейном шкафу не переношу! — фотография полетела через стол обратно к Гарри, тот машинально поймал её и зажал в кулаке… Гнев как-то поутих, ему на смену пришла растерянность и недоумение.
— И почему бы не рассказать мальчику? — простужено-гнусавый голос принадлежал портрету, висевшему над камином.
— Досточтимый сэр Каниннгэм, не встревали бы вы! — резко обернулся к нему явно расстроенный Дамблдор. — Вы директорствовали гораздо раньше, чем произошли интересующие этого молодого человека события. И, кстати, почему такой голос ужасный?
— Голос? Хроническая простуда, — пожаловался портрет, — тут постоянные сквозняки вдоль стен, а я одет совсем неподходяще — металл холодит поясницу… Возвращаясь к беседе — я ведь в курсе… Да и не только я… поэтому мальчик вполне имеет право знать…
— Ох-хо-хо… — вздохнул директор. — Я тоже считаю, что мальчик имеет все права, но главные действующие лица думают иначе…
— Думаю, главные лица не расскажут никогда — не решатся… А ты бы мог…
— Считаешь? — старик уставился на портрет, изображавший величественного рыцаря в доспехах. Гарри начал закипать вновь — почему они разговаривают так, словно его здесь нет!
— Скажите же мне, наконец — мой отец и профессор Снейп действительно братья?!! — юноша стоял перед директором — высокий, тонкий, напряжённый, как натянутая струна, глаза сверкали лихорадочным блеском, руки сжимались в кулаки…
— Ишь какой! — восхитился портрет. — Классический нахал! Встревает в разговор старших и ещё чего-то требует!
— Присядь-ка, — старый волшебник взглянул серьёзно и оценивающе, синие глаза сощурились, ноздри крючковатого носа раздулись. — Говоришь, хочешь знать… Ты уверен? Именно этого хочешь? Ну-ну… Чёрт возьми! Пусть мой дражайший братец будет в бешенстве, но я расскажу… Лучше уж поздно, чем никогда. Верно?
— Ответьте мне! — Гарри буравил взглядом директора.
— Это давняя и довольно скверная история… Думаю, ты уже достаточно взрослый, чтоб знать правду…
— Которую от меня почему-то скрывали шестнадцать лет, — закончил фразу юноша и, сделав видимое усилие, заставил себя сесть в кресло.
— М-да, мальчик… — директор облокотился на край стола. — Знаю, тебе это не понравится… — синие глаза без очков казались немного растерянными и смотрели устало. — Да, профессор Снейп твой дядя. Он брат Джеймса Поттера по отцу… В жизни нередко случаются чертовски странные вещи.
Гарри никогда не думал, что несколько слов, сказанных тихим голосом, могут оглушить, словно удар грома. Внутри всё перевернулось. Опустив голову, он сидел в кресле и молчал, пытаясь заставить себя понять услышанное. Это казалось огромной ошибкой, этого просто не могло быть. Директор, наверное, имел ввиду нечто другое, а Гарри просто расслышал не так…
— Рассказчик из тебя никакой! — горько констатировал сэр Каниннгэм с портрета. — Тут одно вступление могло занять полчаса: жили-были… или вот так: давным-давно в одной далёкой-далёкой… Нет! Это другая история! Но всё равно — надо было подготовить собеседника… — портрет поспешно умолк, заметив, как многозначительно старый маг погладил волшебную палочку кончиками пальцев.
— Сэр, я… Вы действительно… — Гарри боролся с непослушным голосом, казалось, он забыл, как выговариваются слова, — …Это же… Как это могло случиться?
— Настаиваешь на подробностях? — директор нахмурился и покосился на дверь. — Зачем они тебе, мальчик?! Какая тебе разница из-за чего да почему всё произошло… Живи сегодняшним днём! Пусть всё остаётся, как есть — не суйся в это давно забытое дело…
— Нет! Я должен знать! Никто никогда не упоминал о моей семье, словно кроме родителей у меня не было других родственников — и вдруг неожиданно открывается это… Прошу вас, сэр! Расскажите всё, что знаете — мне это безмерно важно, — старый волшебник заглянул в зелёные глаза, злые, тревожные, умоляющие… тяжело вздохнул:
— Хорошо… хотя кое-кто будет очень недоволен! Он ведь всегда настаивал на строжайшей тайне… Однако должно же тайное становится явным хоть когда-нибудь! Слушай, мальчик, и не жалей потом, что настоял на рассказе, — директор откинулся на спинку кресла и метко кинул перо в зависшую над столом чернильницу. — У меня есть братец… Вредный тип! Мы с ним постоянно ссоримся — он ни капельки не понимает меня — считает себя старше и умнее… И всё из-за того, что родился на пять минут раньше! Хотя, стоп! Речь не об этом…
— Ваш брат? У вас есть брат? — растерянно переспросил Гарри, смутно припоминая слышанные когда-то упоминания о брате Дамблдора.
— Есть, к несчастью… Так вот у брата имелась внучка по имени Вероника — этакая легкомысленная барышня. Её взбалмошность не знала границ, а весёлый и лёгкий нрав позволял очаровательно выпутываться из любых историй… Она всегда порхала, как птичка, и быстро забывала даже самые большие беды… Родители девушки погибли в одной из битв с Гриндевальдом, — у неё остался только дед — очень уважаемый маг, который не чаял в ней души, баловал и решал за неё все проблемы. Школу Вероника закончила в Шотландии, где раньше жила её семья. А вот найти подходящую работу никак не удавалось — как дед не старался!
— Да уж! — не выдержал портрет рыцаря. — Эта вертихвостка ни на одном месте не удерживалась больше пары месяцев. Ей то карьеру подавай, то балы и светские рауты! Поклонников завела толпу и принялась швырять деньги на ветер… А дед всё прощал…
— Это точно… Братец закрывал глаза на её выходки… Но ведь время тогда было такое… особенное, что ли — страшная война давно ушла в прошлое, хоть память о ней была ещё свежа, — людям хотелось радости…
— Вот она и порадовала старика! — сэр Каниннгэм возмущённо встопорщил усы, рыжей всколоченной щёткой проглядывающие сквозь прорези шлема.
— И не говори… Однажды она пришла к своему деду и заявила, что по уши влюбилась в Эрика Поттера, — Гарри вздрогнул и поднял глаза на рассказчика. — А раз она влюбилась — должно было последовать немедленное исполнение всех её желаний! Твой дед, мальчик, был этакой школьной достопримечательностью — пока он учился, в Хогвартсе даже перестали выбирать Парня месяца — женская половина проявляла завидное постоянство…
— И ничего удивительного! — встряла в разговор пожилая дородная дама в огромном бархатном берете, изображённая на картине, висевшей в простенке между книжными шкафами. — Синеглазый красавец, с чёрными кудрями до плеч, галантный, изящный, — Эрик Поттер всегда был неотразим! Вылитый Ланселот Озёрный!
— О! Мисс Алиса, вас хлебом ни корми — дай только поговорить о делах сердечных! А ваша страсть к рыцарям Круглого стола, уже не одно десятилетие забавляет Хогвартс! Хотя бы сейчас не надо приплетать подобную ерунду! — отмахнулся директор. — Поттеры всегда умудрялись быть на виду… и при этом хранить трогательную старомодность… Твой дед, надо отдать ему должное, никогда не злоупотреблял вниманием противоположного пола, оказавшись, как ни странно, однолюбом.
— Тогда в Хогвартсе ходило множество слухов и сплетен касательно сердечных дел Эрика, — вновь не выдержала мисс Алиса. — Его избранницей стала одноклассница — Сильвия Гриффиндор-МакГрегор… — Гарри удивлённо воззрился на портрет, — да-да, она прямая наследница Годрика Гриффиндора, её предки всегда учились только на этом факультете. Сильвия была настоящим синим чулком — далеко не красотка, одевалась блекло и однообразно — считала себя слишком серьёзной, чтобы обращать внимание на пустяки вроде последних писков моды, — фыркнула мисс Алиса, поправляя гигантский берет. — Она носила короткие стрижки, строгие костюмчики, очки-велосипеды… и безразмерные сумки, которые часто рвались от тяжёлых книг. Редкостной занудой была твоя бабушка, Гарри, да к тому же ещё и отличницей, Первой ученицей, старостой и всё такое… Многие её недолюбливали за прямоту и резкость, но при этом если у кого-то случалась действительно серьёзная беда — обращались к ней — в самых трудных, безвыходных ситуациях приходили к Сильвии, и она удивительным образом как-то умудрялась помочь. Так повелось ещё в школе, и так продолжалось до самой её смерти… Сильвию никогда не требовалось дважды просить о помощи. Хотя для неё самой это нередко оборачивалось неприятностями…
— Ну хватит, мисс Алиса! Если вы будете описывать в подробностях каждого члена семьи Поттеров, мы никогда не доберёмся до конца всей этой истории, — директор прервал словоохотливый портрет. — Одним словом, твой дед восхищался Сильвией всю жизнь, видел в ней нечто не открывавшееся другим, спрятанное в глубине души, — за что и прозвал Жанной Д?Арк, и до старости оставался её бессменным оруженосцем… Ну а во время учёбы в Хогвартсе имела место целая куча всяких душещипательных историй — с объяснениями, ухаживаниями и предложениями руки и сердца… Это тебе как-нибудь потом мисс Алиса расскажет в красках. А у твоих дедушки и бабушки, в конце концов, всё закончилось логично — они поженились.
Гарри никто и никогда не говорил о его семье. Даже на первом курсе, когда Зеркало Джедан показало всех Поттеров, Дамблдор ни словом не обмолвился ни об одном их них. Юноша смотрел на директора, стараясь протолкнуть комок, застрявший в горле: «Почему же сейчас вы говорите мне о моей семье?..» Старый волшебник глядел в окно. Короткий зимний день хмурился, серая дымка окутывала окрестности, скрывая детали, всё терялось в зыбком тумане — как давно ушедшие дни и события… Раньше Гарри отдал бы что угодно даже за такой краткий рассказ о своих родных, но сейчас это отошло на второй план, он мучительно ждал ответов на вопросы, касающиеся отца — сие было важнее.
— Ну, и что же дальше? — довольно грубо задал он вопрос.
Дамблдор усмехнулся, подвигал кустистыми бровями, кашлянул:
— Барышня Вероника никогда не слушалась своего деда… Встретив Эрика Поттера, она решила непременно заполучить его, и не собиралась ни перед чем останавливаться… — Гарри многозначительно хмыкнул.
— А Сильвия уже была беременна!! — не смогла остаться в стороне, не уточнив столь важное обстоятельство, разговорчивая мисс Алиса. — И очень тяжело переносила первые месяцы, бедняжка, — почти не выходила в свет…
— То есть Поттер появлялся на людях нечасто, но всегда один и весьма грустный, только подхлёстывая своим печальным видом неугомонную барышню. Она решила вопрос просто и быстро — сварила любовное зелье и заворожила Эрика… Ну и получила в итоге несколько дней сумасшедшего счастья и разбитую жизнь… — сурово констатировал старый маг.
Гарри старательно пытался заставить себя вникнуть, разобраться, но пока удавалось плохо — разум отказывался верить услышанному.
— Ваша бабушка, мистер Поттер, узнала о предательстве мужа и исчезла, — прикладывая к глазам красно-зелёный платок размером с хорошую скатерть, неугомонный портрет мисс Алисы смаковал подробности. — Однако Эрик каким-то чудом смог на короткий срок вырваться из-под действия зелья, сбежал от Вероники и разыскал Сильвию в тайном убежище, известном только им двоим. О, какая наверно там разыгралась трогательная сцена! Жена простила мужа, поверив ему, и смогла обратить заклинание и остановить действие зелья — Сильвия была очень сильной волшебницей… Больше в семье Поттеров никто и никогда не вспоминал то лето… — торжественно вытаращила глаза рассказчица.
— Факт создания и применения любовного зелья стал известен мракоборцам, — мрачно продолжил директор. — Назревал скандал, и Вероникегрозила тюрьма. Но Магический Трибунал проявил снисхождение — внучку столь уважаемого мага, родители которой геройски погибли в войну, приговорили всего лишь к изгнанию, и мой брат увез её в Болгарию. Там барышня обнаружила, что ждёт ребенка от Эрика… — рассказчик насупился, похрустел переплетёнными пальцами, — …вот так в один и тот же год, но в разных странах родились два сына одного отца — Джеймс и Северус. В Болгарии Вероника вышла замуж за Айрона Снейпа, который будучи вдвое старше, совершенно потерял голову от любви, несколько лет упорно ухаживал, не давая ей проходу, делал предложения каждый месяц… Вероника уступила только тогда, когда Айрон пообещал усыновить Северуса и торжественно поклялся заботиться о нём, как о собственном чаде. Вероника очень старалась сохранить в тайне, при каких именно обстоятельствах появился на свет её сын, не хотела, чтобы ребёнок знал, какую чудовищную ошибку допустила мать в юном возрасте. Но наши ошибки не отпускают нас никогда… — голос старого мага звучал глухо. — Барышня Вероника не была счастлива в браке, хотя муж боготворил её и готов был носить на руках. Она ушла в воспоминания о нескольких днях волшебного счастья и жила только в них. При этом часто болела — применение запретных зелий всегда оборачивается против тех, кто его применял, — и умерла молодой, когда Северусу исполнилось 10 лет… — директор умолк, портреты тоже притихли. Гарри всё пытался осмыслить эту странную историю, осознать свою связь с давно умершими и ещё живущими людьми, судьбы которых оказались переплетены с его собственной.
На лестнице послышались шаркающие шаги — дверь в кабинет директора оставалась открытой, Гарри как-то не удосужился притворить её, занятый раздиравшими его вопросами. Человек поднимался медленно, тяжело переводя дух. Парень сидел спиной к двери и видел только, как вытянулось лицо Дамблдора, уставившегося на вошедшего:
— Ну и как это можно назвать? Обкормить бедную горгулью так, что у неё чуть заворот кишок не случился! И всё для чего? Для чего — я тебя спрашиваю?!!
— И тебе тоже доброго вечера, братец! — привстал из-за стола старый маг.
«Братец?!» — Гарри вскочил, желая рассмотреть этого человека. На пороге стоял Дамблдор. В знакомой бархатной мантии, расшитой серебряными звёздами, с очками-половинками, поблёскивающими на крючковатом носу, с длинной белой бородой… Юноша медленно перевёл взгляд с одного Дамблдора на другого… Сидевший за директорским столом был одёт в старую чёрную мантию, протёртую на локтях, очки отсутствовали и борода заканчивалась гораздо выше пояса… При внимательном взгляде на лица становилось очевидно, что оба старика похожи, как две капли воды, — как близнецы… И в тоже время — не совсем похожи: выражения глаз, манера держать голову, осанка, даже морщины — всё отличалось. Гарри ошарашено оглядывался.
— Альбус, не кипятись! Я пришёл по важному делу — показать один замечательный проект, который должен тебя непременно заинтересовать! Но эта старая перечница — горгулья — отказалась меня пропустить! Однако я-то не лыком шит, — я знал, чем её можно задобрить, и припас гостинец…
— Аберфорс, ты бесцеремонен до предела, — вздохнул Дамблдор. — Неужели нельзя было просто предупредить? Послать сову… Я отлучился совсем ненадолго, да ещё на обратном пути встретил Северуса, то есть профессора Снейпа — он задержал меня, мы разговаривали в коридоре…
— Мы вот тут тоже разговаривали с этим молодым человеком, — усмехнулся Аберфорс, и на лице его расплылась ехидная ухмылка.
— Гарри? — Дамблдор вскинул брови. — Ты хотел что-то спросить?
Сказать, будто Гарри стоял, как громом поражённый, будет верно, но слишком слабо для описания того, что он в этот момент чувствовал:
«Брат… Брат Дамблдора… У меня есть братец… внучка моего брата… Значит, я говорил не с Дамблдором — с его братом. А сам директор только что пришёл… Как я мог так ошибиться?!! Когда они рядом, я отчётливо вижу разницу — как можно было не заметить сразу! Но ведь это… ведь это означает… что история о внучке… история о моём деде и рождении Снейпа… эта история… Вероника… она — внучка Дамблдора?! И Снейп его правнук?! И Дамблдор ничего не говорил мне?! Дамблдор… И он всегда настаивал на сохранении тайны?! И никогда… ни слова…»
— Гарри? — Дамблдор сделал шаг в его сторону, участливо заглядывая в глаза.
— Вы… — губы прыгали, в горле пересохло. Он не мог сказать, слова осыпались, как песок, едва он пытался произнести их. — Вы… Я всегда верил только вам… так вам верил… А вы за всё это время ничего мне не рассказали… и не собирались… Вы… — Гарри почувствовал, как сухие песчинки слов окончательно забили горло, голос прервался. Он ощутил пустоту и бессмысленность. Не имеет значения. Ничего не имеет значения. В два прыжка Гарри оказался на лестнице и загрохотал вниз. Директор глядел вслед, качая головой:
— Аберфорс, что ты сказал мальчику?! Что именно ты ему сказал, дурья башка?!!
— Правду, — старый маг поднялся, обошёл стол и встал напротив брата. — Правду, которую ты должен был рассказать, едва он только переступил порог школы. А ты пытался замолчать эту историю — всё надеялся сохранить доброе имя давно умершей девчонки, искалечившей жизнь себе и другим!
— Замолчи! — глаза Дамблдора метали синие молнии. — Не смей говорить о ней плохо! Что ты вообще знаешь?! Ты почти не виделся с Вероникой при жизни, и никогда не расспрашивал о ней после смерти… Откуда тебе знать какая она была?.. — голос директора спустился до шёпота, — …маленькая одинокая девочка, так похожая на моего сына… очень рано оставшаяся сиротой… всегда искавшая любви… любви и тепла — и ничего больше… Что ты знаешь о жизни — сумасшедший учёный?! У тебя никогда не было семьи и детей — даже возлюбленной у тебя не было! Только чертежи и схемы, твои машины и изобретения, твои опыты и открытия… Разве ты можешь понять… — быстро сняв очки, Дамблдор отвернулся к окну. Аберфорс неловко переминался с ноги на ногу:
— Ну, прости меня… Ведь ты сам всегда говоришь: нет ничего лучше правды…
— Да… Но иногда правда может оказаться совершенно убийственной, а иногда она оказывается не совсем правдой…
— Альбус, не пугай меня, дорогой! Ты говоришь, словно бредишь! Хватит об этом! Рано или поздно сказать бы всё равно пришлось — мальчик нашёл фото, я и рассказал — благо был удачный повод. Радовался бы, что всё так сложилось и тебе не пришлось делать это самому — ты бы всё равно никогда не решился. — Аберфорс хлопнул сгорбившегося Дамблдора по плечу. — Глянь-ка, какую штуку я придумал! С этим, если его хорошенько начинить магией, тебе никакой Волдеморт не будет страшен!
| страница 1 | страница 2 |