Глава 8. Письмо
Драко выпрямился на постели. Нечеловеческий истошный крик все еще отдавался эхом в голове, напоминая о приснившемся кошмаре, широко распахнутые глаза обежали комнату, замораживающая тишина которой накатилась на него волной. Лишь спустя несколько мгновений он смог слегка успокоиться, хотя сердце и продолжало громко стучать. Драко подумал, что никогда раньше не чувствовал себя таким напряженным. Дрожащей рукой он потянулся за простыней, и только тут заметил два уставившихся на него из тени огромных глаза. Он вскрикнул, но тут же пожалел об этом.
Это была всего лишь Гермиона. Она сидела на краешке кровати и со смешанными чувствами смотрела на него огромными немигающими глазами домового эльфа, похожими на озера жидкого шоколада. В этих глазах был страх, слабый след смущения и… беспокойство?
— Что случилось? — чуть слышно шепнула Гермиона. Драко взглянул на нее с удивлением — в ее голосе совсем не было враждебности. Она что, переживает за него?..
— Ничего, — к стыду Драко, голос его слегка дрожал. — Ничего не случилось. Приснился кошмар, вот и все, — он поправил мокрые от пота пряди волос, прилипшие ко лбу.
Но Гермионе вовсе не показалось, что это был простой кошмар. Она наблюдала за Драко, когда тот начал ворочаться на постели, постанывая все громче и громче и постепенно переходя на крик, пока, наконец, не издал этот последний вопль, в котором, казалось, не было ничего человеческого. Да, никогда раньше Гермиона не слышала звука, в котором было бы столько ужаса и отчаяния. Она скептически глянула на Драко, слегка наклонив голову.
— Ты кричал, — негромко констатировала она.
Драко неуверенно коснулся своего лица, почувствовав под пальцами мокрые следы недавних слез. Он решил не отвечать, лишь смахнул слезинки, слизнул остатки соленой влаги с губ и снова потянулся за простыней.
— Ты напугал меня, — продолжала Гермиона уязвленно, словно Драко сам был виноват, что ему приснился такой кошмар. Парень посмотрел на нее, пытаясь отыскать в ее глазах след насмешки, но нет — похоже, она говорила искренне. Да и голос ее слегка дрожал.
— Я что? — спросил Драко, подняв бровь. — Напугал тебя? — он попытался шуткой разрядить напряженную атмосферу, царившую в комнате. — Я не так уж и уродлив, когда сплю… Мама всегда говорила, что во сне я похож на купидона, — он коротко хохотнул, выдав нервным смешком свое беспокойство. Чтобы скрыть свои чувства, Драко закашлялся.
Хмурые морщинки на лице Гермионы разгладились, когда она приподняла брови:
— Ты орал так, словно тебя режут, купидон… — она спрыгнула с края кровати на пол, ее крохотные ножки почти не производили шума. Только сейчас Драко заметил нечто странное.
— Ты все еще в виде эльфа?
— Да, тебе понадобилось немало времени, чтобы заметить, — сухо ответила Гермиона откуда-то из тени. В ее голосе вновь зазвучали привычные враждебные нотки, и Драко с улыбкой сказал во тьму:
— Если честно, нет особых различий между обеими твоими формами… Нет, в самом деле, почему ты еще не трансформировалась? Вчера это произошло когда — в полночь? А сейчас… — взгляд Драко обежал темную комнату. — Который сейчас час?
— Полвторого, — хмыкнул бестелесный голос. Затем Гермиона продолжила со вздохом: — Я ничего не понимаю. Почему я все еще не превратилась?
Драко приготовил остроумный ответ, но Гермиона была полностью скрыта темнотой, а Драко предпочитал видеть лица людей, которых он доставал.
— Где ты там? — в ответ послышался звук чего-то невесомого, опустившегося на мягкую ткань.
— Я сижу на кушетке. Ты что — ослеп? — Гермиона явно хотела уязвить Драко. Ее глаза — глаза домового эльфа — легко пронзали мрак, и она видела, что Драко пытается разглядеть ее, но вряд ли различает что-то в темноте дальше собственной кровати.
— Тут слишком темно, — сказал Драко. — Раздвинь-ка портьеры.
Гермиона закатила глаза и уже собиралась бросить в ответ: «Раздвинь сам!», когда в ее мозгу мелькнула мысль, осветившая мрак подобно факелу.
— Конечно, — выдохнула она. — Портьеры! — она подбежала к окну, ухватила крошечными ручками края портьер и распахнула их.
— Да, портьеры, — медленно произнес Драко, словно разговаривая с умственно отсталым ребенком. — Они покрывают окна. И именно из-за них тут так темно…
Гермиона не ответила. Все ее внимание было сосредоточено на луне, свет которой заполнил комнату, окрашивая в серебристый цвет все на своем пути. Гермиона стояла в этом луче небесного прожектора, вновь ощущая электрические разряды, пробегающие по ее коже. За спиной она услышала смешок Драко: «Ну, прям как в «Лебедином озере», и тут же вспомнила о своей укорачивающейся наволочке… Спустя мгновение она — уже в человеческом виде — стояла у окна, обернутая портьерой.
— Малфой, дай мне что-то надеть, — распорядилась Гермиона, внимательно оглядывая портьеру, чтобы убедиться, что она прикрывает все, что необходимо прикрыть. Не получив ответа, она обернулась и увидела Драко, глядевшего на нее со странной улыбкой на губах. — В чем дело? — возмущенно спросила она.
— Эти занавески прелестно на тебе смотрятся, Грейнджер, — насмешливо произнес Драко, ухмылка которого еще шире расползлась по лицу. — Просто шикарно. А если учесть, что когда-нибудь ты выйдешь замуж за этого Уизли, тебе нужно начинать привыкать ко всякому немодному старью — именно его ты и будешь носить всю оставшуюся жизнь…
— Заткнись, Малфой, — резко ответила Гермиона, — и не впутывай во все это Рона!
— Я могу пожертвовать вам пару наволочек, если хочешь.
— Дай мне халат, пока я тебя не придушила, — голос Гермионы был близок к визгу.
Драко с мягкой улыбкой покачал головой, слез с кровати и направился к гардеробу. Распахнув настежь дверцы, он пригляделся: среди огромного количества черной одежды приютилось изящное серебристо-голубое платье, «позаимствованное» у Нарциссы. Драко удивился, почему он вообще так обеспокоился подбором одежды для Гермионы, вместо того, чтобы сунуть ей первую попавшуюся тряпку из гардероба. «Мне никогда не приходило в голову давать что-нибудь Пенси, — подумал он почти мечтательно. — Ладно…»
Он бросил платье Гермионе, она подхватила его и удивленно уставилась на Драко.
— Никогда бы не подумала, что у тебя в гардеробе есть женская одежда, — с подозрением произнесла Гермиона, прячась за портьерой, чтобы переодеться. — Хотя ты производишь впечатление человека, способного и не на такое.
— У меня тут еще есть пурпурное, — слегка застенчиво добавил Драко. — А вообще, ты про меня еще много чего не знаешь.
Гермиона попыталась вникнуть в смысл сказанного, но затем ее осенила новая мысль:
— Раз ты дал мне платье, — спросила она с любопытством, — не значит ли это, что ты освободил меня от службы?
Драко подумал.
— Ты чувствуешь себя как-то иначе?
— Если не считать того, что я выгляжу сейчас более по-человечески, — отметила Гермиона, — то, пожалуй, нет.
— Ну, вот и все. Я дал тебе одежду, когда ты была в человеческом облике, а не домовиком. Когда взойдет солнце, ты не будешь больше человеком, а значит — остаешься на службе.
— Как-то это все бессмысленно. И совсем не утешительно.
— Да, — улыбнулся Драко. — Так и задумывалось.
Гермиона выскользнула из-за портьеры, неуверенно ступая по лунной дорожке на полу. Она озабоченно посмотрела на свои оголенные плечи, струящуюся ткань, ниспадающую с ее талии, и слегка нахмурилась:
— Где ты его раздобыл, кстати? Осталось от предыдущей подружки?
Не получив ответа, она подняла глаза. Драко смотрел на нее тем взглядом, которым любитель живописи рассматривает полотно работы великого мастера: рот приоткрылся, глаза вылезли чуть ли не на лоб. Гермиона нахмурилась: ей не очень понравилось чувство, которое вызывал в ней этот взгляд: вместе с мягким ощущением касающейся кожи ткани он словно гонял вдоль ее тела потоки электрических разрядов.
— В чем дело? — раздраженно спросила она. Ей уже приходилось видеть такие взгляды на лицах парней — например, когда Лаванда однажды появилась в Хогсмиде в облегающей полупрозрачной ярко-желтой блузке. То был весьма поучительный день…
— Э-э-э, ни в чем… — пробормотал Драко, неуверенно подергав ворот пижамы. — Это платье, э-э-э… в лунном свете очень… — он, видимо, решил, что сказал достаточно, и умолк. Затем он собрался с мыслями и продолжал беззаботно: — Я просто устал. Ночные кошмары — это так утомительно, знаешь ли… — Гермиона захлопала глазами, пытаясь понять его слова.
— Расскажи мне этот сон, — предложила она. К ее удивлению, Драко искоса глянул на нее и слегка улыбнулся.
— О , это было что-то, — с чувством сказал он, снова забираясь в постель и откидываясь там на подушки. — Это был первоклассный ночной кошмар с кровью, раздиранием в клочья огромным острым клювом, заглядыванием в лицо неизбежной смерти и… квиддичем. Ты уверена, что тебе хочется это слышать? — поинтересовался Драко. — Твои мозги могут расплавиться от таких ужасов…
— Серьезно? — Гермиона уселась на кушетку и скрестила руки на груди. — Давай все же попробуем.
— Если ты настаиваешь… — хмыкнул Драко, смакуя каждое слово. — Все началось с меня — блистательного ловца, мастерски преследующего золотой снитч…
— …И ты умер? — воскликнула Гермиона.
— Ну, если «быть разорванным на части сумасшедшим гиппогрифом и падать на землю навстречу своей гибели» для тебя просто «умер», то — да, я умер, — отвечал Драко, слегка разочарованный отсутствием реакции со стороны Гермионы.
— Ну, не все так ужасно, — заметила Гермиона, распрямляя затекшие ноги. Она вытянула вперед руки, соединив вместе пальцы. Выражение на лице Драко казалось ей забавным.
— Я был убит! — возмущенно заметил он.
— Вот-вот — и я о том же!..
— Ладно, Грейнджер, смейся над моим горем, сколько хочешь, — сказал Драко, нетерпеливо взмахивая рукой. — Я буду спать. Спокойной ночи, точнее, с добрым утром, — и он упал на подушки.
Гермиона глянула на напольные часы: изящно отделанные стрелки показывали два часа ночи. Она вздохнула, устало пригладила волосы рукой и, немного помолчав, произнесла:
— Ты знаешь, Малфой, когда тебе снится сон о твоей смерти — это плохая примета. Я читала в одной из книг — сейчас не вспомню, в какой — что если ты видишь сон, в котором очень ярко показано, как ты умираешь, то это смертный знак. Что-то преследует тебя — не могу только вспомнить, что именно.
Ответа не последовало. Гермиона придвинулась поближе и увидела, к своему изумлению, что Драко и в самом деле уснул, тихо посапывая под белыми льняными простынями. Его лицо было полускрыто прядями волос, и Гермиона с тихим смешком отметила, что спящий Драко и в самом деле выглядит как купидон. Не маленький амурчик с золотыми крылышками, из тех, что рисуют на валентинках, но тот шутник и озорник купидон, который, как всем известно, бродит по свету с колчаном, полным острых стрел, и пускает их во все стороны… «Может днем, может быть ночью, вновь стрелу пустит он точно…» — принялась тихонько напевать Гермиона, но оборвала себя на полуслове.
«Что я несу? — подумала она со странной смесью стыда и изумления. — Я говорю Малфою комплименты. Я сравниваю его с крылатым вестником любви! Видно, мои мозги действительно расплавились, когда я слушала рассказ Малфоя о его кошмаре…» Она слегка поежилась. Кошмар… Она была на сто процентов уверена, что он что-то значил. Крик, с которым проснулся Драко — он был слишком ужасен для обычного дурного сна…
Гермиона решила поразмыслить об этом попозже. Она встала и осторожно прокралась через всю комнату к книжному шкафу, где среди тяжелых томов нашла свиток пергамента, баночку чернил и пучок перьев. Гермиона улыбнулась. В облике домового эльфа она никак не смогла бы раздобыть письменные принадлежности, поскольку доступ домовиков к книжному шкафу был закрыт прямым запретом хозяев. Сейчас же ей представился долгожданный шанс. Она взяла пергамент, чернила и перья, перенесла их на ближайший письменный стол, присела и начала писать:
В Отдел розыска пропавших волшебников Министерства магии.
Господа!
Меня зовут Гермиона Грейнджер и меня незаконно удерживают в Поместье Малфоев.
Когда я находилась в Лютном переулке, волшебник по имени Баркель произвел запрещенное проклятье и превратил меня в домового эльфа. Я была продана с аукциона — в форме, унижающей человеческое достоинство! — Малфоям, которые теперь удерживают меня в заточении.
Я прошу вашего содействия в устранении последствий этого печального инцидента. Это — дело чрезвычайной срочности, так как я хочу восстановить свой привычный облик как можно быстрее.
С нетерпением ожидаю вашего ответа.
С уважением, Гермиона Грейнджер.
Она торопливо подписала послание, свернула пергамент в трубочку и, оглянувшись на по-прежнему спящего Драко, стала подыскивать место, где можно было бы пока припрятать письмо. В конце концов, она сунула его под ковер, решив, что там его никто не найдет. «А когда мне представится возможность, я достану его оттуда и пошлю совиной почтой», — подумала она, возвращая на место чернила, перья и пергамент. Затем она окинула грустным взглядом мирно спящего Драко и подумала озабоченно, не приснится ли тому еще один кошмар. Ей этого бы не хотелось. Не хотелось бы еще раз услышать этот жуткий крик, одна мысль о котором вызывала в ней страх. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Гермиона уселась на краешек постели Драко и со слабой улыбкой стала наблюдать за тем, как в такт его дыханию поднимаются и опадают простыни…
Через несколько часов солнце поднялось из-за горизонта, и его тонкие лучики понеслись во все стороны, разгоняя тьму. Лунный свет растворился и отступил, давая дорогу рассвету.
Стилист: Stasy
