Глава одиннадцатая. Невербальная магия
Особым разнообразием первый день учебного года не отличался. Традиционно, за завтраком, пятиклассники получили своё расписание, которое, даже по сравнению с прошлым годом, было предлинным, загребая далеко за обеденное время. Рон заглянул в расписание Эрмионы и поперхнулся вишнёвым соком — до того оно было длинным. Даже бросив в прошлом году парочку совершенно ненужных предметов, девушка по-прежнему просто утопала в домашних заданиях, хотя теперь ей для того, чтобы успеть на уроки, не нужен был времяворот. Впрочем, Рон с Гарри, оглядев своё расписание, тоже в унисон взвыли: мало того, что Алхимию вот уже пятый год их обучения в Хогвартсе приходилось проводить бок о бок с Слитерином, сдвоенные Прорицания тоже так и не удосужились отменить.
— Дождётся у меня Трелони, что я ей напредсказываю лишение зарплаты и премиальных за душное помещение! — проворчал Рон, сердито пиная ближайший стул, на котором сидел Фред Висли.
— Сколько раз я вам говорила, — загундосила Эрмиона, наставительно покачивая поднятым вверх указательным пальцем, — бросьте вы эти Прорицания! Но нет! — вы по-прежнему продолжаете заниматься совсем ненужным предметом. Нет, чтобы взяться за что-нибудь полезное!
— Да? Это за что ж, например? — ехидно подковырнул Рон, — за твою любимую Арифмантику, что ли? И так же сидеть по вечерам, обложившись графиками и диаграммами? Ну, уж нет! Лучше я буду сочинять ежегодные индивидуальные гороскопы — там хоть пофантазировать можно!..
— Ну, не хотите — как хотите, — надулась Эрмиона, — вам же хуже.
— Да перестаньте вы!.. — недовольно заурчал Гарри, разглядывая предметы на неделю, — в конце концов, всё не так уж плохо…
— Например? — немедленно встрепенулся Рон.
— Ну, уроков по истории магии стало меньше на целых два… — Гарри почесал переносицу, прикидывая, на сколько процентов лучше стала жизнь, — девятнадцатый век мы в прошлом году прошли, так что теперь будем засыпать у Биннса только во вторник, четверг и пятницу.
— Всего-то!.. — простонал Рон.
— Кстати, смотрите! — Эрмиона впилась глазами в расписание, — Защита от Тёмных Сил… В среду!
— Ага, и в четверг тоже! — радостно воскликнул Гарри, пробегая глазами свой листок, — интересно, на что способен этот Фрик?
— На что способен — не знаю, а вот в том, что он большой друг Хмури — не сомневаюсь, — отрезала Эрмиона, — видели, как они вчера втроём перешептывались?
— Меня больше интересует, чем же теперь будет заниматься в Хогвартсе Хмури… — пробурчал Рон, — не хотелось бы оказаться с ним один на один, — примет за оборотня — и будешь доживать остаток жизни таким же красавцем, как он! Проклятий ведь не выбирает…
— Ладно, с уроками ясно, — резюмировал Гарри. — У нас сегодня Прорицания и этим всё сказано… А у тебя, Эрмиона?
— Арифмантика, — девочка задумчиво поскребла в затылке, — Маггловедение… Стой! А разве у вас, кроме Прорицаний, сегодня ничего нет?
— Да нет… Только на следующей неделе Гербология… А что? — удивился Гарри.
— Да вот, у меня тут сегодня Гербология, — озабоченно ответила Эрмиона, — Ой! Да еще и со Слитерином!.. Правда, в дальнейшем будет Хаффльпафф…
— Нет, — безжалостно заявил Рон, — у нас ничего такого в расписании нет. Да и не может быть — после первых в году Прорицаний никакая Гербология в голову не полезет! А вот тебе и минусы индивидуального расписания! Хотела — получи!..
— Значит так, — прервал его Гарри, — сегодня встречаемся на обеде, потом у Эрмионы ещё урок, а после этого — сразу в библиотеку — я хочу узнать, что это за предательство Слитерина и кто такой Варсторогель.
— Ух! — вдруг воскликнул Рон. — Почта!
Над потолком зала кружили тучи сов, раскидывая подарки к началу учебного года вперемешку с корреспонденцией. Невилль с трудом поймал огромный свёрток, который с трудом тащили три большущих амбарных совы: в этот раз Лонгботтом умудрился забыть дома даже волшебную палочку. Прямо в руки к Рону упал «Ежедневный Оракул» и несколько свёртков с пирожками.
— Не поня-ал?! — процедил Гаррин друг, разворачивая газету и вытаращившись на первую полосу, — С каких это пор мы освещаем события маггловского мира?
— Дай-ка, — вытащил у него газету Гарри и прочитал:
Ужасное происшествие в маггловском зоопарке.
Как стало известно нашему корреспонденту, недавно в Большом Зоопарке Англии произошли весьма странные события: был практически полностью уничтожен Серпентарий, в котором, по приблизительным подсчётам, содержалось около пятидесяти змей. Особенно пострадала клеть, в которой находились два тигровых питона. К настоящему моменту найдены сорок девять змей, одна из них, тигровый питон, погибла при невыясненных обстоятельствах. Загадкой остаётся местонахождение одной-единственной змеи, двухфутового тигрового питона.
Маггловское министерство по чрезвычайным ситуациям оказалось совершенно бессильным что-либо объяснить, за исключением того, что вечером, до закрытия, в Зоопарке видели странно одетую группу людей. Сопоставляя описательные данные «Ежедневный Оракул» может со всей ответственностью заявить, что в Зоопарке три дня назад побывали Упивающиеся Смертью. Однако их мотивы до сих пор остаются загадкой.
— А теперь понял, почему «Оракул» так этим озаботился? — хмыкнула Эрмиона, — Там же были Упивающиеся! Только вот что это значит…
— Это значит только одно, — задумчиво проговорил Гарри, — Аманда мертва, а Волдеморт получил обратно ещё одного верного слугу…
— Что ты хочешь этим сказать? — немедленно набросились на него Рон и Эрмиона, но мальчик не мог ничего толком объяснить.
Проговорив ещё полчаса, ребята наскоро доели завтрак и побежали на уроки.
— Хорошо Эрмионе, — пожаловался Рон, — уж она-то давно забыла, что такое Прорицания!
— Ага! — ехидно кивнул Гарри, — зато прекрасно помнит, что такое Арифмантика!
Рон сник, но возражать не стал. Ещё несколько минут — и ребята, в числе других жертв профессора Трелони, взбирались по верёвочной лестнице, чтобы очутиться в душном кабинете. К удивлению мальчиков на этот раз профессор не стала таинственно выплывать из темноты, а легко и непринужденно приветствовала учеников, рассевшись в золотистом кресле, стоявшем посреди комнаты. Лаванда и Парватти — две любимейшие ученицы предсказательницы — немедленно встали по обеим сторонам от кресла, как часовые на посту. Рон не удержался и многозначительно хихикнул, при виде загадочного выражения, постепенно обволакивавшего лицо профессора, — вот уж с чем она не расставалась никогда!
— Здравствуйте, здравствуйте, мои дорогие… — загробным голосом протянула Трелони, — садитесь поудобнее, места всем хватит.
— Ещё бы! — прошипел Рон Гарри на ухо, — после прелестей прошлого года от Прорицаний отказалось, кажется, около десяти человек!
Они с Гарри пробрались поближе к окну и, не смотря на то, что, заметь это профессор, — им бы несдобровать, — приоткрыли его. Сквозь густой дым благовоний от окна видны были только очертания костлявой фигуры Трелони, странно изогнувшейся в своём кресле.
— Ну, мои дорогие, — утробно журчала она, — в прошлом году мы с вами освоили, наконец, звёздную астрологию. Не все, конечно, хорошо сдали экзамены, — с этими словами она нехорошо впилась взглядом в нескольких учеников, в том числе, и в Рона, хотя он, в принципе, был за пределами досягаемости её взгляда, — но, тем не менее, я с уверенностью могу сказать, что гадание на звёздах удалось всем. А в этом году нам с вами надо пройти гадание по стёртым следам, по листьям и, самое главное, — по руке. Я и раньше давала несколько уроков по этому необычайно сложному… — она подумала и уверенно продолжила, — пожалуй, самому сложному виду гадания, когда вы были в третьем классе. Но хиромантия, знаете ли, очень поверхностно раскрывает те великие тайны Провидения, которые оно запечатлело на ваших руках. Теперь мы займёмся этим гаданием вплотную. Кстати, экзамен СГПР, то есть Совершенного Гадания По Руке, входит в экзамен на Совершенно Обычный Волшебный Уровень, который вам предстоит сдать в конце этого учебного года. Давайте все сядем за столы…
Рон и Гарри нехотя отползли от окна и растянулись в маленьких креслицах за небольшим овальным столом. Как только приток свежего воздуха иссяк, Гарри почувствовал удушающее тепло жарко горящего камина и усыпляющее курение многочисленных благовоний.
— Я понял! — задыхаясь, пробормотал Рон, который никак не мог удобно устроиться в маленьком кресле, — она водит дружбу с домовыми эльфами, и они каждую третью пятницу месяца собираются здесь попить чай… Уй!..
— Возьмите правую руку своего соседа, — продолжала невозмутимо тянуть слова профессор Трелони, — найдите на ней линию жизни. Для тех, кто не помнит, что это, — резко добавила она в ответ на испуганно-вопросительный взгляд Невилла Лонгботтома, — поясняю, линия жизни — это одна из самых глубоких линий на ладони, берёт своё начало от мизинца и находится ближе всех линий к фалангам пальцев. Нашли, мои дорогие? — снова понизила она тон. — Хорошо, а теперь поглядите на линию жизни. От неё обязательно должно быть ответвление. Может быть, одно, может быть, два… Ищите. Если два и больше ответвлений, ищите самое крутое и самое длинное. По этой линии вы можете определить будущее человека. Если само ответвление прорисовано на ладони чётче линии жизни, значит, человек когда-то сделает особый выбор, от которого будет зависеть, какую жизнь он проживёт. Это значит, что он может выбрать не тот путь, и его ждут одни только страдания, а, под конец, — профессор зловеще сверкнула из полумрака очками, — и верная жуткая смерть!
— Ага! — так же зловеще зашипел Рон, — Гарри, ну, ты как, — уже понял, что умрёшь жуткой смертью или нет? Смотри, разочаруешь всех!
Неудивительно, что уже через несколько минут класс наполнился горькими возгласами: почти у половины учеников «линия жизни» была светлее «ответвления», которое, как позже пояснила профессор Трелони, называется «хвостом скорпиона». Рон с наглой ухмылкой пронаблюдал за тем, как падают в обморок Парватти и Лаванда, нагадавшие друг дружке неминуемую гибель уже в скором времени, потому что на потной ладошке Лаванды уже вообще нельзя было ничего разглядеть, а Парватти так напрягала руки, что все линии у неё сошлись в одну. Потом мальчик перевел взгляд на Трелони и испуганно задёргал Гарри за рукав:
— Гарри! Ты глянь… Она сюда идёт!..
— Быстро найди у меня что-нибудь! — отчаянно зашипел Гарри. — Видишь хоть что-нибудь?
— Ага… — растерянно пробормотал Рон, — ты забыл вымыть руки…
Профессор Трелони действительно плыла именно к их столику, не обратив никакого внимания на временное выключение своих любимиц. Весь класс замер в тревожном и томительном ожидании и готовности к очередному предсказанию Гарри ужаснейшей смерти, как минимум, от рук Вольдеморта.
— Слушай, я не хочу опять умирать неимоверно красиво или очень жутко! — возмутился Гарри на ухо Рону, пока профессор ещё не приблизилась на расстояние слышимости. — Она сейчас тако-ого напредсказывает!
— Держись! — только и успел шепнуть Рон, как над их столиком уже нависла тощая тень.
— Мой дорогой, — слащаво протянула Трелони, — что у вас получилось?
— М-м-м… Да ничего особенного, мэм… — промычал Гарри и тут же понял, что лучше уж было подумать и соврать.
— Я так и знала, что с первого раза у вас ничего не получится! — горестно всплеснула руками Трелони, закатив глаза, — впрочем, не беда, — действительно, не всем сразу открывается истина. А она ведь бывает иногда очень жестока и почти непереносима! — Трелони явно намекала на обморок Парватти и Лаванды. — Ну что же! — дай мне посмотреть на твою руку, Гарри.
Мальчик вжался в кресло, но отказать профессору было невозможно. Она цепко ухватила его за правое запястье, жёстко разжала ладонь и уставилась сквозь окуляры подслеповатыми глазами. Гарри про себя удручённо отметил, что Трелони ни одного года не обходилась без предсказания кому-нибудь ужасной смерти. В принципе, бояться было нечего — но его мучил только один вопрос: почему вот уже два года этим несчастным «смертником» объявляется именно он, а не кто-то другой? В конце концов, — это уже начинало надоедать! Между тем, остальные ученики враз покинули свои места и столпились вокруг стола Гарри, чтобы не пропустить ни одного слова профессора.
— Ох, мой дорогой! — вместо зрачков у Трелони были видны уже одни белки — так сильно она закатила глаза, — я так надеялась! Так верила! Но…
— …к сожалению, никакой надежды? — обречённо переспросил Гарри.
— Увы, мой мальчик, да! — радостно всхлипнула профессор, — Если верить твоей линии жизни, ты уже сделал свой неправильный выбор, и тебе осталось жить… — профессор медленно прокрутила что-то в уме, — не больше полугода…
— Неправда! — яростно прозвенел над ухом у Гарри чей-то знакомый голос.
Весь класс изумлённо посмотрел за спину мальчику, — с тех пор, как после первого же занятия Прорицания бросила Эрмиона, никто не возражал Трелони, каких бы нелепых предсказаний она не выдавала. Гарри свернул шею и увидел, что прямо за спинкой его стула стоит Алатиэль.
— Неправда, — твёрдо повторила она, сжав кулаки.
— Моя дорогая, ты, кажется, новенькая у нас? — сердито зашипела профессор Трелони, не выпуская, впрочем, руку Гарри. — Наверное, ты ещё не освоилась. Но почему же неправда? Ведь рука не лжёт — а линия жизни здесь совсем короткая…
— Простите, мадам, — прозвенела Алатиэль, — но вы путаете линию жизни с линией невезений. И вообще, линия жизни на руке Гарри очень длинная, я сама только что видела. Вот… — И она попыталась показать профессору что-то на руке Гарри, но Трелони, похоже, и слышать ничего не желала. Она быстро выпустила руку мальчика и нависла над девушкой, понижая голос до свиста простуженной кобры.
— Я всегда говорила, моя дорогая, — раздражённо зашепелявила она, — что не следует брать в школу неподготовленных детей. Ты ведь раньше нигде не обучалась…
— Но мадам… — попыталась оправдаться Алатиэль, неожиданно сдав позиции, — моя бабушка мне много чего рассказала…
— Много! — оборвала её Трелони, — но далеко не всё, моя дорогая! Тогда бы вы не упрекнули одного из своих наставников в необразованности. Я никогда не путаю положение Марса с позицией Меркурия, облако в хрустальном шаре с тучей и линию жизни с линией невезений! — рявкнула она так, что Алатиэль невольно сделала шаг назад.
— Э-э-э… мадам Трелони… — Гарри попытался переключить рвущего и мечущего профессора на другой предмет разговора. В такой ярости он видел её впервые: даже Эрмионе не удавалось так вывести из себя! — Мэм… Вы сказали, что мне остаётся не больше, чем полгода… А не могли бы вы сказать поточнее? Я успею сдать экзамен на С.О.В.У.?
— Ты хочешь знать? — умилённо восхитилась мадам Трелони, мгновенно оттаяв и отводя взгляд от растерявшейся Алатиэль. — Ну что же, мой дорогой, дай мне, пожалуйста, ещё раз руку…
— Но… — попыталась было снова возразить Алатиэль, быстро придвигаясь к столу.
Однако Гарри быстро нащупал в полумраке её руку и крепко сжал её, давая понять, что лучше помолчать. Так он и сидел — одна рука была в цепких пальцах-когтях профессора Трелони, а другую жарко сжимала взволнованная Алатиэль. Мальчик почувствовал себя узником Азкабана, закованным в кандалы, и с парочкой дементоров за спиной.
— Так-так… Посмотрим… Да… — бормотала Трелони, — Ну, мой дорогой, ты умрёшь следующим летом. Это ясно видно по сплетению линии жизни и линии смерти возле безымянного пальца, — радостно объявила она во всеуслышание и тут же перешла на трагический лад, — жаль, что такой талантливый молодой человек так плохо закончит свою жизнь… Я прочитала по руке, мой дорогой, — твоя смерть будет ужасной, немыслимо ужасной. Она так страшна, что даже мой третий глаз затуманивается от жалости, когда я пытаюсь выяснить, что же это за смерть… Я вижу только какого-то человека… Человека в сиянии, с мечом на поясе… Ах! Прости, мой дорогой, — картинно простонала она, закрывая лицо свободной рукой, — я ничем, ничем не могу помочь!..
В этот момент Гарри показалось, что в классе завыла пожарная сирена. Он поднял глаза и понял, что это нечто пострашнее: уже очнувшиеся от личных потрясений Лаванда и Парватти теперь лили слёзный мадригал по его несчастной и загубленной жизни. Профессор Трелони примкнула к этому кошачьему хору и сверкнула на Гарри сквозь очки двумя ручейками слёз. Мальчик в ответ постарался изобразить убитое лицо, нарочито слезливо пробормотал «Спасибо вам большое», чем ещё более растрогал заигравшегося профессора, и сделал попытку изъять свою руку из хватки учителя. Неохотно, но всё же Трелони её отпустила.
Всё оставшееся занятие Гарри ловил на себе встревожено-жалостливые взгляды одноклассников. Он уже даже не раздражался, потому что вот уже два года такие взгляды просто преследовали его две-три недели после очередного летального предсказания профессора Трелони. Среди этих жалостливых взглядов мальчик, однако, не увидел взгляда Алатиэль. И это не было удивительным: девушка сидела в дальнем углу, ближе всех примыкающем к окну, и оттуда гневно сверлила глазами учителя.
— Это просто какое-то дилетантство! — взорвалась она, когда занятия, наконец, кончились, и ученики расходились по многочисленным коридорам Северной башни, — Просто средневековая дикость!.. Впрочем, вру! Так глупо даже средневековые ведьмы не предсказывали. Разве что эти шизанутые шарлатаны в Европе… Как же их звали? Эх, забыла… А, вспомнила — цыгане! Вот-вот! Так только цыгане предсказывали будущее…
— Да ладно тебе! — усмехнулся Рон, — Будь проще, Алатиэль! Мы вот давно привыкли. Каждый год надо составлять индивидуальный гороскоп, так мы с Гарри уже просто устали придумывать себе несчастья!..
— Верно, — рассмеялся Гарри, — профессор Трелони будет тем радостнее, чем больше плохого ты себе напредсказываешь. Ты совершенно напрасно волнуешься! Она уже третий год подряд настойчиво предсказывает мне скорую и ужасную гибель…
— Нельзя так просто вещать человеку про скорую гибель! — отрубила девушка, и Гарри показалось, что слёзы блеснули в её глазах, — Если испытывать судьбу, — она может и измениться, не взирая ни на какие законы! Настойчивое предсказание несчастья может, под конец, обернуться этим самым несчастьем!
С этими словами Алатиэль повернулась к мальчикам спиной и застучала каблучками к выходу из башни. Впервые, с тех пор, как он избавился от боязни Чёрного Пса, Гарри почувствовал себя нехорошо, и как-то забоялся, сам не понимая, чего.
— Ты знаешь… — задумчиво протянул Рон, глядя вслед девушке, — нам надо свести её с Эрмионой. Они поймут друг друга… Дамблдор, конечно, не зря принял её в школу. Но если она и дальше будет так приструнивать преподавателей… — проблем не оберёмся!.. Особенно со… Ты-то что обо всём этом думаешь, Гарри? — спросил он, заметив, что друг его почти не слушает.
— Я думаю только об одном, — пробормотал Гарри, устало снимая запотевшие при нормальной температуре воздуха очки, — о том же, видимо, что и ты… — Когда у нас Алхимия?..
В понедельник Рон, Гарри и Эрмиона битых несколько часов провели в библиотеке, но, как ни искали, ровным счётом ничего не нашли про Варсторогеля и Слитерина. Наконец, было принято решение в очередной раз воспользоваться гарриным плащом-невидимкой и ночью прокрасться в Запретную Секцию. И только после этого ребята прыснули со смеху, поняв, что действуют и думают уже на автомате: ведь учащимся пятых классов разрешалось самостоятельно пользоваться запрещёнными книгами. Но пока они просто пали духом. И именно в таком настроении и появились во вторник на Алхимии.
Опасения Гарри подтвердились, когда он подумал, что Снейпу и Алатиэль ещё предстоит знакомство, которое боком выйдет всему Гриффиндору. Уроки Алхимии были самыми ненавистными в Гриффиндоре и, пожалуй, самыми трудными после Истории магии и Трансфигурации. Оказалось, что гриффиндорцам теперь придется терпеть Снейпа ровно два раза в неделю, и — как всегда! — в дуэте со Слитерином. Естественно, на первом же уроке Гриффиндору досталось. Колледж потерял пятьдесят очков: десять благодаря Невиллу и сорок из-за Алатиэль, которая просто не выдержала очередных заскоков учителя.
Снейп после того, как его колледжу публично сняли пятьсот очков, просто рвал и метал. Гарри каждый раз думал, что хуже той мстительности, которой зельеделец поднабирал за лето, просто быть не может, но учитель каждый раз доказывал, что предела совершенству нет и, с каждым годом, «радовал» ребят всё больше и больше, хотя, казалось бы, больше уже было некуда. Теперь он явно положил себе, во что бы то ни стало, отыграться на Гриффиндоре за то, что случилось на пиру, и занятие начал с того, что, ворвавшись в класс, как разъярённый горный тролль, смёл наполненный кипятком котёл Невилла, как раз сидевшего возле двери. Котёл описал в воздухе прелестную дугу, ошпарил сперва Невилла, а потом и Снейпа, и приземлился на вихрастую голову Гойла. Последний, пожалуй, выл громче всех, хотя, скорее, от обиды, — голова его, конечно, ничего чувствовать не могла. Снейп не вопил вовсе, но стал страшен. Наскоро наколдовав себе пару целительных повязок на ошпаренные части тела, он, с безумной улыбкой, клацнул зубами и выплюнул, вперившись взглядом в ни в чём не повинного Невилла:
— Что ж! По нашей старой традиции минус десять очков с Гриффиндора за неосторожность и злостную невнимательность, Лонгботтом! А то даже будет как-то странно, если вы с моего первого урока уйдёте, не заработав взыскание!
Выпалив это, Снейп самодовольно плюхнулся на место за кафедрой и начал террор. Слитеринцы на этом уроке просто ухохатывались, зато гриффиндорцам было ой как не до смеха.
Для начала Снейп позаботился о том, чтобы в очередной раз просветить учеников по поводу их полной бездарности (к слитеринцам это, разумеется, не относилось). Буквально половину урока озверевший учитель пытался выудить из притихших гриффиндорцев всё то, что они благополучно забыли за лето, и каждый раз, когда его вопрос не встречал ответа, он улыбался так радостно, будто ему удалось разом отравить всех возможных нынешних и будущих претендентов на пост учителя Защиты от Тёмных Сил. Под конец, когда все уже изнемогали от желания выбежать из класса, Снейп совсем уж зловредно приказал законспектировать две длиннющих главы учебника прямо на уроке. При этом он не забыл задать тому же Невиллу такое практическое задание, от которого у мальчика глаза на лоб полезли. Проследив жалостливый взгляд Эрмионы в сторону готовящегося зарыдать Лонгботтома, Снейп громогласно объявил, что за подсказки снимет сразу сто очков. Жалость у Эрмионы сразу поутихла, но тут не утерпела Алатиэль. Она длинно и пространно объяснила Снейпу, что такое задание, какое он дал Невиллу, сможет выполнить далеко не всякий взрослый колдун с дипломом об образовании и магической зрелости. Кроме этого, она укорила преподавателя в излишней жестокости и, под конец, осмелилась даже заметить ему, что он просто срывает на учениках свою злобу.
Снейп спокойно это всё выслушал, не прерывая (а это с ним не часто бывало), потом позеленел прямо как его любимая жаба, вечно дрыхшая на каминной полке, и стал медленно загребать руками в направлении осмелевшей ученицы. Но всеобщее позеленение было куда страшнее. В диком страхе находился Невилл, опасавшийся, как бы Снейп под горячую руку не задал ещё чего покруче. К стульям прилипли даже слитеринцы, напуганные вусмерть перспективой разборок относительно их позавчерашнего поведения. Только Гарри как-то вдруг ощутил в себе решимость вступиться за девушку, если Снейп перейдёт границы.
Но Снейп границы не перешёл. То ли он зауважал человека, осмелившегося откровенно высказать ему в лицо всю правду, то ли не желал разбираться с девушкой прилюдно, но, так или иначе, он, как огромная летучая мышь, навис над ней и сквозь зубы просвистел:
— Сорок очков отнимаются у Гриффиндора!
Надо ли говорить, что на девушку устремились и жалостливые, и, одновременно, раздражённые взгляды всей гриффиндорской половины учеников! Да и Алатиэль, будучи старостой, не лишена была гордости и солидарности по отношению к своему колледжу. Она побелела от такой несправедливости и уже открыла рот, чтобы возразить, но тут прорвало Гарри. Мальчик вскочил с места и второй раз напомнил Снейпу, что срывать злобу на учениках нехорошо. Тут уж оплёванный зельеделец сдерживаться не стал.
— МОЛЧАЛ БЫ ТЫ, ПОТТЕР! — в исступлении заорал он, под одобрительный шепоток оттаявших слитеринцев, — уж они-то прекрасно знали, что, когда Снейп ругает Гарри, он всецело поглощён этим и ни о чём другом не думает.
Теперь уже раздражённо-сочувствующие взгляды устремились на Гарри.
— НЕ СУЙ НОС НЕ В СВОЕ ДЕЛО!! — надрывался Снейп, разбрызгивая слюну, — ЕСЛИ УЖ НА ТО ПОШЛО, ТЕБЕ БЫ МЕСТО РЯДОМ С ТВОИМ УГОЛОВНИКОМ КРЁСТНЫ…
Договорить он не успел. Зеленющие глаза Гарри страшно сверкнули и он, сам того не желая, вдруг вышел из-за парты, глядя Снейпу прямо в глаза.
— Никогда — не — смейте — плохо — отзываться — о — моей — семье, — твёрдо проговорил он, вытянув вперёд руку, но палочки в ней не было. И всё-таки что-то в этом жесте напугало Снейпа.
Он как-то странно изогнулся, побелел и сделал шаг назад. Разочарованный вздох испустила практически половина учеников в аудитории. В основном, это были слитеринцы, уже ожидавшие потехи и отнятия у Гриффиндора ещё очков эдак ста. Но Снейпу, похоже, было не до того.
— Л-ладно, П-поттер… — тихо забормотал он, делая странный, закрывающийся жест рукой, — я… Сядь.
— Никогда — не — смейте, — ещё раз повторил Гарри и опустил руку. Он и сам плохо понимал, зачем вообще её поднял, и почему Снейп так этого испугался.
— Сядь! — уже несколько повелительным тоном повторил Снейп, делаясь бледно-зелёного оттенка, и устало опустился на стул возле кафедры.
Лицо его быстро принимало нездоровый багровый цвет, будто преподавателя хватил удар. Зельеделец немного посидел, обводя почти бессмысленным взглядом учеников, чертыхнулся, и вдруг, как бы заново осознав происходящее, заговорил:
— Гриффиндор сегодня лишается пятидесяти очков из-за неаккуратности мистера Лонгботтома, и м-м-м… скажем так, несдержанности мисс Бэллер. Что до мистера Поттера, — Снейп бросил злобно-затравленный взгляд на Гарри, — то с ним будут разбираться особо. Я немедленно уведомлю директора о его недопустимом поведении, срыве моего урока и… — Снейп нехорошо покосился на мальчика, — покушении на преподавателя…
— Чего?! — не понял Гарри.
— Теперь все свободны… — оборвал его Снейп и тут же выполз в соседнюю комнату, где у него был кабинет.
Гарри решил перекинуться парой словечек с Алатиэль, но застыл в немом изумлении при виде лиц Рона и Эрмионы. Такие Поттер видел у них только тогда, когда три года назад все узнали, что он умеет разговаривать со змеями.
— Ну, говорите, не томите! В чём дело? — почти раздражённо выпалил мальчик, когда друзья не отозвались на обыкновенные «позывные». Дальнейший обзор окружающего пространства показал, что некоторые ребята косятся на него примерно так же, как и друзья.
— Т-ты… ты что? Ты — серьёзно, да? — промямлил Рон, отчаянно хлопая глазами. — Тебе прямо на месте не сидится спокойно?.. Мамочка!.. И Снейп ещё какой-то стукнутый сегодня, а тут ещё и …
— Да нет, постой… — пролепетала Эрмиона, — он не знает ничего об этом, наверное…
Тут Гарри заметил, что выходящие из кабинета гриффиндорцы поглядывают на него даже со страхом, а некоторые слитеринцы — почти с уважением, что уж и вовсе было странно.
— Да объясните же, наконец! — воскликнул он, ухватив Рона за воротник.
— Д-давай лучше сперва в-выйдем отсюда! — выдавил из себя Рон и потащил Гарри с Эрмионой к выходу.
— Опять?! — охнул, подчиняясь, Гарри.
Исчезая в дверном проёме, он только и успел заметить удивлённо-недоумённое лицо Алатиэль, которая так и осталась сидеть на своём месте.
— Так. Да. Наверно. Вот. Ага. Точно. Ух, ты-ы! — выдавливал из себя Рон по дороге к Гриффиндорской башне, — Ох! Ой-ой! Тьфу ты! «Взрывастый дракл»!!! да открывайте же, Тётя!! Ай-ай-ай! Ой-ё-о-о-о! Ладно, Гарри, — выпалил он, когда они вошли в гостиную и убедились что она, как ни странно, пуста, — ты вообще-то сам понимаешь хотя бы, что ты щас сделать мог?
— Убить Снейпа, — убеждённо констатировал Гарри, выражаясь даже и не гипотетически.
— А ты говоришь, — не знает! — простонал Рон Эрмионе.
— Да не знает он, я тебе говорю! — рассердилась девушка.
— Слушайте, это что — так же серьёзно, как с тем, что я — Заклинатель? — сделал предположение Гарри.
— Какое там! — отмахнулся Рон, — Хуже! куда серьёзнее! Хотя… м-м-м… Это уже не предполагает, как факт, что ты плохой колдун… Уже прогресс.. М-м-м… Ладно, слушай, ты что-нибудь слыхал о невербальном колдовстве?
— Чего? — изумился Гарри.
— Ясно — не слыхал, — сдался Рон.
— Я же говорила, — встряла Эрмиона, силой усаживая Гарри на диван, — Раз не знаешь, — послушай. Есть такая легенда… Вот подумай, — в чём слабость всех магов? Да очень просто — все мы без палочки практически бессильны не то, что сопротивляться врагу, а даже починить что-нибудь, верно? Верно. Так вот, в пятнадцатом веке жил такой чародей, Амалиус Фискал. Он не пожелал с этим смириться, к тому же, у него, по-моему, была мания преследования похуже, чем у Хмури, и он ни на минуту не расставался с палочкой. Фискал очень долго занимался именно этой проблемой и, наконец, нашёл решение для невербального колдовства, то есть, возможности колдовать без волшебной палочки, — пояснила она, глядя на прибитое лицо Гарри. — Много он времени, галлеонов и здоровья угробил на это, но, в итоге, стал самым неуязвимым чародеем на всей планете — ведь без палочки уязвим любой, а он как бы постоянно держал палочку и с ней не расставался. Как уж он додумался до невербального колдовства — это его секрет, который он унёс в могилу. Но ведь всякий секрет можно выведать! Так произошло и с этим.
— Перед смертью Фискал впал в полубезумие и, видимо, кому-то проболтался. С тех пор нет-нет — да и «вынырнет» где-нибудь такой колдун, который умеет колдовать без палочки. Говорят, этот дар даже передаётся по наследству. Видимо, с тобой именно так произошло. А вообще, я никак понять не могу, откуда у тебя в придачу ко всему остальному ещё и это? — вдруг застонала девушка, — Сам-Знаешь-Кто этим не владеет… Точно говорю!..
— Опять — двадцать пять! — тяжело вздохнул Гарри, пребывая в полной уверенности, что друзья просто перепутали его с кем-то, кем он никогда не был и не будет.
— Колдунов, которые могут обходиться без волшебной палочки, называют антимагами — чуть сбавила тон Эрмиона, — не колдуны, не волшебники, не маги. Но не было ещё такого антимага, который бы связался с тёмными силами, — они все, считай, что авроры, только очень незаметно делают своё дело: в основном, работают сильнейшими заклинаниями и проводят всю жизнь в поисках новых заклинаний против чёрных магов. Большинство из них уполномочено Министерством Магии на использование непоправимых проклятий в некоторых случаях. Но сейчас антимагов не так уж много… Я поручиться готова, что в Англии — не больше двадцати, причём добрая половина на свет божий не выходила лет эдак двадцать-двадцать пять. Но… Даже Дамблдор не может колдовать без палочки!
— Хм! — многозначительно буркнул Гарри, — всё это, конечно, очень занимательно, но причём тут я и Снейп? Вы тут толкуете про это невербальное колдовство и уже решили, что я непременно им владею. А я ничем таким не владею…
— Да ты же Снейпа чуть в камень не превратил! — воскликнул Рон, не в силах больше сдерживаться. — Видал, как он побелел? Так ведь ещё немного — и двигаться бы тоже не смог!..
— Не может быть… -притворно ахнул Гарри, — ну, хватит уже чепуху-то молоть!
— Может, увы! — горестно констатировала Эрмиона, — Как видишь, мы теперь знаем о тебе ещё и то, что ты — антимаг. М-да… И не только мы! Держу пари, что Снейп уже полным ходом несётся к директору, чтобы нажаловаться!
— Ах, так вот что он имел в виду под покушением на его особу! — догадался Гарри. — Но это… это… не может быть! — только и смог упрямо повторить он, разглядывая свои пальцы и вдруг воспламеняясь идеей, — Стойте! Я докажу, что Снейпа просто кондрашка хватила! Сейчас!
— Только не на меня, только не на меня! — истошно завопил Рон, отскакивая в сторону от заметавшегося по гостиной Гарри.
Мальчик тем временем сфокусировал внимание на небольшой бронзовой статуэтке, украшавшей каминную полку. Гарри твёрдо вытянул вперёд руку и чётко произнёс:
— Ассио!
Статуэтка и не думала двигаться с места.
— Эмертостати!
Статуэтка и не думала падать.
— Фенита инкантатем!
Статуэтка осталась в целости и сохранности.
— Ну вот! — довольно обернулся к друзьям Гарри.
— Подожди-ка, — прищурилась Эрмиона, — и, кстати, тебе даже не нужно произносить заклинание. Просто подумай. А теперь вспомни-ка, Снейп ведь назвал Сириуса уголовником…
— Зачем ты напоминаешь! — воскликнул Гарри.
А Эрмиона, увидев, как лицо мальчика искажается от боли, деловито развернула его лицом к камину и буркнула:
— Ну-ка, ещё раз!
Гарри старался выкинуть реплику Снейпа из головы, но ему не удавалось этого сделать. Столько в своей жизни он натерпелся: Дёсли называли его отца разгильдяем, размазнёй и трусом, маму — глупой и чокнутой, теперь Снейп взялся за крёстного! В голове одна за другой проносились мысли, в ушах стоял звон, в груди мальчика с такой силой полыхнула ярость, что он почти выкрикнул:
— Ассио!!
— Ну вот! Что и требовалось доказать, — сухо заметила Эрмиона, хлопая Гарри по плечу, — просто немного побольше страсти и — готово.
В руке мальчика покоилась бронзовая статуэтка, только что слетевшая с каминной полки.
— Да, Гарри… — побормотал Рон, сползая на пол с дивана, — теперь тебе для полного «букета» действительно не хватает только стать анимагом…
Но договорить ему не дали. В гостиной появилась профессор Мак-Гонагалл и почти приказала Гарри следовать за ней.
— Помни, Гарри, — ты ничего не знал! — крикнула Эрмиона в закрывающуюся раму портрета Толстой Тёти.
— Ты что, — действительно ничего не знал? — сухо, но с интересом спросила профессор Мак-Гонагалл, семеня рядом с Гарри.
— Мерлином клянусь! — выдохнул мальчик, стараясь изо всех сил поспеть за ней.
— Ну-ну! — как-то уж очень недоверчиво пробормотала профессор себе под нос и ещё больше ускорила шаг.
Они миновали главное здание и оказались на третьем этаже возле омерзительной горгульи на постаменте. На этот раз пароль входа к Дамблдору был настолько оригинален, что на некоторое время даже отвлёк Гарри. Профессор Мак-Гонагалл прокашлялась и внятно сообщила горгулье:
— Рахат-лукум!
Каменное чудище состроило недовольную мину, но всё-таки отскочило в сторону, открыв проход на движущуюся лесенку. В кабинете Дамблдора было полным-полно народу. Естественно, сидел Снейп, время от времени картинно откидывая назад свои длинные сальные волосы, в углу, рядом с «постаментом» Шляпы-сортировщицы стоял насупленный Хмури, неподалёку от шеста Фоукса на месте топтался Сорсерер Фрик, а в кресле за столом сидел сам директор. Общее настроение в комнате явно было напряженным.
— Ну, Гарри, — мягко, но как-то вкрадчиво обратился Дамблдор к мальчику, когда того чуть ли не силой усадили в кресло, — расскажи нам — ты действительно чуть не превратил профессора Снейпа в камень?
— Профессор! Я, ей-богу, ничего не знал! — завопил Гарри, внутренне понимая, что Снейп сейчас его просто похоронит.
— Знал! Знал! — как бы подтверждая мысли мальчика, взвыл, оскорблённый до глубины души, Снейп. — Всё знал! Это его научили, — специально…
— Северус! — возмутилась профессор Мак-Гонагалл, — вы прекрасно знаете, что невербальному колдовству очень трудно научить подростка… И… выбирайте выражения, пожалуйста!
Но Снейп и не думал утихать. Он встал в позу оратора, откинул широким жестом прядь волос и завопил:
— Я отказываюсь впредь преподавать свой предмет Поттеру!..
«Он — что, думает, я об этом пожалею?» — улыбнулся про себя Гарри и тут же удивился: ситуация никак не располагала к улыбкам: он висел на волоске от отчисления.
— Минуточку, профессор, — холодно оборвал его Хмури, пронизывая митингующего Снейпа взглядом своего шизанутого глаза, — здесь Альбус Дамблдор директор. Ему решать. Кстати, не думаю, что Поттер столь высоко ценит ваш предмет, чтобы огорчиться от вашего заявления.
Гарри оглянулся на Шизоглаза и ещё раз непроизвольно улыбнулся.
— Значит, Гарри, ты ничего не знал о своей способности? — ещё раз переспросил Дамблдор мальчика и, получив утвердительный ответ, объявил: — Я верю Гарри. Северус, вы не должны обижаться. В конце концов, если верить ученикам, с которыми я уже успел поговорить, вы позволили себе неуважительно отозваться о его крёстном отце.
— Но он ведь беглый пре… — начал было Снейп, но быстро заткнулся под ледяным взглядом Дамблдора.
— Виновность Сириуса Блэка находится под большим вопросом, — тихо сказал директор, — особенно, в нынешнее время. А пока она ни опровергнута — ни доказана. Не забывайте также, Северус, что вы пожали Блэку руку. К тому же, я считаю уместным принесение извинений Гарри с вашей стороны.
— Я?.. — прошипел Снейп, делаясь при этом какого-то могильного цвета.
— Именно, — лаконично подтвердил Дамблдор, вперяясь в него всё тем же ледяным взглядом.
— Я… Я приношу свои извинения, Поттер, — как через мясорубку выдавил профессор, злобно сверкая чёрными глазами.
— Ну, вот и хорошо! — удовлетворённо промычал Дамблдор и хитро поглядел на Гарри. — Ай-ай, Гарри, мне стоило бы догадаться о твоих способностях ещё тогда, когда ты надул свою тётю… Фадж тогда очень жаловался — мол, какое-то необычное колдовство, группа по размагичеванию долго провозилась и так далее. Отнесись я к этому более внимательно — сейчас бы проблем не возникло. Но, так или иначе, хорошо, что всё разрешилось.
Последние слова Дамблдора потонули в грохоте, с которым захлопнулась дверь кабинета: это Снейп, бросив собравшимся короткий поклон, вылетел из комнаты, как торнадо.
— До свидания, — лукаво шепнул Фрик себе под нос, пронизывая дверь странным взглядом.
— Да, Гарри, — встрепенулся Дамблдор, когда мальчик уже застыл у выхода, — профессор Хмури обещал мне позаниматься с тобой — чтобы ты больше никого случайно не превратил во что не надо и, главное, чтобы научился, как следует пользоваться своими способностями. Это большой дар, Гарри, и его надо использовать. На благо, разумеется.
Гарри оглянулся на Хмури, но тот стоял, отвернувшись к окну, и признаков жизни не подавал.
— Единственное, что я ещё хочу узнать, — прокашлялся Дамблдор, — так это силу твоих способностей.
— Что? — не понял Гарри.
— Хм… я сомневаюсь в том, что ты владеешь невербальным колдовством, — оторвался вдруг от окна Хмури, — тебя этому никто не учил, Поттер. А наследственные способности встречаются крайне редко, к тому же мы все прекрасно знаем, что твои родители не были антимагами. Дамблдор считает, что мой скептицизм неоснователен, а я вот хочу проверить. Возможно, ты просто забылся и произнёс случайно заклинание.
— Я… — у Гарри даже дух перехватило от такой глупости: как только Хмури мог подумать, что он специально решил превратить Снейпа в статую! — Профессор Дамблдор… Но… вы же не думаете, что я… специально колдовал на Алхимии?!
— Нет, нет, Гарри! — поспешно успокоил его Дамблдор, даже привстав с кресла, — Просто профессор Хмури хочет удостовериться в том, что мы ведём разговор именно об антимагии.
— Ну что ж! Хорошо! — яростно отрезал Гарри, решив воспользоваться тем, что его прямо распирало от возмущения.
— Только, пожалуйста, не испепели кого-нибудь! — ласково улыбнулся Дамблдор и Гарри понял, что ещё пара секунд — и он точно не сможет ничего показать, потому что улыбка директора моментально смягчила сердце мальчика.
— Вингардиум левиоса! — тихо произнёс мальчик, направив вытянутую ладонь в сторону Шляпы-сортировщицы, мирно храпевшей в окружении трёх портретов бывших директоров Хогвартса.
— Ну, что я говорил, — мрачно констатировал Хмури, отворачиваясь к окну, когда Шляпа только всхрапнула, вместо того, чтобы взлететь, — наверное, Поттер заду…
— АЙ!!! А-АЙ!!! ВЕРНИТЕ МЕНЯ НА МЕСТО! Я ВЕДЬ ВЕТЕРАН, РАЗВЕ МОЖНО ТАК ОБРАЩАТЬСЯ, УМН… — истошно завопил голос внутри улетающей под потолок Шляпы, заткнувшись, впрочем, когда Шляпа в этот потолок впечаталась.
— Переборщил, Поттер, — всё так же хмуро констатировал Хмури, одним взглядом спуская Шляпу вниз, — но я вынужден извиниться перед тобой: способности, действительно есть… Только вот, — он резко обернулся к Дамблдору, — не пойму, — откуда.
Дамблдор ничего не ответил и, смерив Шляпу-сортировщицу взглядом, тихо обратился к Гарри:
— Ты можешь идти к себе, Гарри.
— Первое занятие завтра, после уроков, — резко добавил Хмури, когда Гарри уже прикрывал за собой дверь.
«Только уроков с Хмури мне и не хватало! — подумал мальчик, давая пинок зазевавшейся в отпрыгивании горгулье.
Рон с Эрмионой были вполне солидарны с ним. И, тем не менее, со временем Гарри даже стало нравиться заниматься с Хмури. Как выяснилось, он был одним их тех немногих авроров, кто владел невербальной магией. Правда, старость уже сказывалась и без палочки он не мог теперь противостоять врагу, зато вот в мирной обстановке показывал мальчику удивительные вещи, запрещая при этом пересказывать увиденное кому-либо.
— Это своего рода секреты, — буркнул он на недоумённый вопрос Гарри, — секреты авроров и антимагов. Ты теперь — один из нас, хочешь того или нет, поэтому тебе можно и даже нужно знать. Как ни неприятен мне Снейп, на его месте может оказаться и кто-то другой. Вот почему важно научить тебя управлять своими способностями.
И Хмури, крутя своим глазом взад и вперёд, рассказывал и показывал Гарри всё больше и больше аврорских трюков и приёмов. Это была почти Защита от тёмных сил, только с уклоном на защиту от чёрных магов. Кроме того, в обучении Гарри Хмури помогал и Фрик, но вот его уроки (а особенно первый) запоминались Гарри как веселая наука. Это было, отчасти, и потому, что невербальная магия не требовала знания заклинаний, а лишь делала необходимым представить себе то, что хочешь сделать с противником. На уроках же по Защите от тёмных сил Гарри, сперва с удивлением, а потом уже и с наслаждением, узнавал, какое заклинание подходит под тот или иной жест руки, который он недавно разучивал с Хмури. Последний, в отличие от Фрика, был донельзя педантичен и, порой, даже груб. Но Гарри не жаловался. В конце концов, он даже заметил, что потихоньку привязывается к брюзгливому старику, когда-то наводившему шорох на всё чёрномагическое сословие. Прошлогоднее знакомство с фальшивым Хмури и нынешнее — с настоящим, показали, что раньше Гарри знал совершенно другого человека. И он, наверное, сильно бы удивился, если бы узнал, что и Хмури часто тосковал без своего ученика, от скуки периодически заколдовывая и расколдовывая кошку Филча, бесконечно бродившую по коридорам замка и, как впоследствии выяснилось, совавшую свой нос куда не следовало.
Под редакцией Коровы рыжей,
