Глава пятнадцатая. Разговор с Хагридом
После матча Рэйвенкло — Гриффиндор два колледжа изрядно повеселились, зато вот остальные два ходили как в воду опущенные. Особенно злобились по случаю победы гриффиндорцев слитеринцы. Малфой за короткое время сделался нездорового зелёного цвета и реагировал на Гарри почти так же, как Снейп. Последний тоже озверел неимоверно, непонятно — из-за тухлой ли помидорины, впечатавшейся в него, или из-за того, что Слитерину опять грозила встреча с Гриффиндором в финале. Так или иначе, Гриффиндор стабильно терял на Алхимии баллы и это принимало катастрофические масштабы, учитывая то, что Снейп теперь радовал ребят своим существованием два раза в неделю.
Другие преподаватели перед Рождеством тоже не собирались расслабляться. Профессор Флитвик посоветовал дополнительно прочесть несколько книжек по заклинаниям маскировки, чтобы улучшить качество их выполнения; профессор Мак-Гонаггал настоятельно требовала избавить её от вида пугливых кустов с мышиными глазами и торчащим большим серым хвостом, дальше которых мышиные превращения ещё не ушли даже у Эрмионы; преподаватель истории магии, профессор Биннс объявил о том, что перед рождественскими каникулами непременно устроит контрольную по восстаниям гоблинов в начале XX века. Даже Фрик умудрялся задавать такие задания, от которых голова гудела, а под конец, потребовал, чтобы ученики как минимум два раза ежедневно устраивали друг с другом колдовские дуэли и пообещался лично проверить результаты. Словом, уроки просто вытеснили из жизни ребят всё остальное и поэтому, когда, наконец, с контрольными было покончено и неожиданно на доске объявлений появилось объявление о том, что намечается поход в Хогсмид, все просто запрыгали от восторга.
— Что-то долго тянули в этом году с Хогсмидом! — критически отнёсся к объявлению Рон.
— А тебе не всё равно, братишка? — весело уколол его Фред Висли. — Радуйся! Мы с Джорджем уже устали гонять туда по потайному ходу — наконец-то сходим цивильно!
— Что-то не верится мне, чтобы вас радовало именно это! — проницательно сощурилась на близнецов Эрмиона, но они только загадочно похихикали ей в ответ.
На следующий день ученики радостно покидали Хогвартс, проходя мимо донельзя разозлённого Филча, который отмечал всех выходящих в длинном заляпанном свитке. Смотритель школы снова надел на себя старую извазюканную рвань, в которой бессменно пугал нашкодивших школьников уже лет пятьдесят. Непонятной кройки фрак он, видимо, приберёг для ещё одного торжественного случая, когда ему всё же разрешат не только назначать взыскание по своему усмотрению, но и подвешивать, наконец, нерадивых учеников за большой палец в подземелье.
Выйдя за ворота Хогвартса Гарри, Рон и Эрмиона сразу оценили работу Хагрида — школьный двор пестрел пропаханными сквозь густой снег дорожками, а вот за территорией Хогвартса простиралось бескрайнее снежное поле, по которому уже тащились, утопая по колено в снегу и проклиная жестокую судьбу, ученики различных классов и колледжей. Ребята тихо ахнули и побрели вслед за остальными, перемалывая ботинками снег.
— Странно! — пожаловался Рон. — Сколько мы уже ходили в Хагсмид, а я только сегодня заметил, как далеко он находится!
— Дело не в этом, — хмыкнул Гарри, — а в том, что нам раньше не приходилось топать туда в декабре!
Деревня неохотно возникла из белой пелены и отчаянно не хотела приближаться. Поэтому, когда они, наконец, ступили на хорошо расчищенную от сугробов просёлочную дорогу, у ребят не осталось абсолютно никакого желания тащиться в хохмазин или на почту — поглазеть на разномастных сов.
— Ну, что, — задыхаясь вопросил Рон, — в Рахат-Лукулл или в «Три метлы»?
— Лучше сперва в Рахат-Лукулл, — устало пробормотал Гарри, выжимая плащ и шапку, — «Три метлы» всё равно закрываются позже, к тому же чего-чего, а согревающего усладеля мне сейчас точно не требуется!
И ребята около двух часов просидели в местной кондитерской, объедаясь всевозможными сладостями. Для этого случая владельцы заведения припасли очередной деликатес, от которого просто невозможно было отказаться. Даже Фред с Джорджем не могли сдержать завистливых возгласов при виде «Смеющихся шоколадок мадам Дженкинс», только что поступивших в продажу. Мало того, что эти шоколадки хохотали, как резанные, когда их разворачивали и клали в рот, они ещё и заражали едока таким же безудержным смехом. А поскольку шоколадки были необыкновенно вкусные, через полчаса весь Рахат-Лукулл смеялся как припадочный. Ученики тыкали друг друга пальцами, падали под столы, не в силах удержаться на стульях, и даже пытались зажимать руками рот, но из этого ровным счётом ничего не выходило, потому что после того, как в смехе наступала пауза, он вырывался только с большей силой, причём, не только изо рта — уши и нос тоже участвовали.
Вдоволь насмеявшись и изрядно наевшись, друзья поспешили в «Три метлы», чтобы запить съеденное усладелем. В кабачке, как всегда, было полным-полно народу, только вот лешие, мохношляпы и другая лесная нечисть в этот раз явно занимались чем-то важным, ибо вовсе отсутствовали за стойкой бара. Ребята пробрались к их любимому угловому столику, в этот раз немного отгороженному от всего помещения мохнатой нарядной елкой, и Гарри тут же отбыл к стойке бара, чтобы заказать усладель. Едва только Рон втянул в себя первую порцию желто-зелёной мутноватой жидкости, в пабе повеяло уличным холодом и ребята увидели на пороге огромную фигуру Хагрида. Они радостно замахали ему руками и позвали к своему столу.
— Гарри! Рон! Эрмиона! — радостно прогудел Хагрид, усаживаясь за столик и сразу же делая заказ. — Так и думал, что вас здесь встречу. Ну, дык как дела? Мы ведь, чай, уже лет сто не виделись!
— Порядок, Хагрид, — за всех ответил Гарри, — а вот на счёт «ста лет» ты прав. Почему это у нас уроки по уходу за магическими животными так рано закончились?
Хагрид удовлетворённо улыбнулся себе в бороду и радостно сообщил ребятам:
— Так чего? Я, это, занят был, понимашь, Гарри. Очень занят — всё готовился к будущему семестру. Зверушек, там, разыскивал… Считай, почти на всё оставшееся время вас занять смогу — ух, так и хочется, чтоб поскорее!..
На середине тирады Хагрида половина посетителей «Трёх метёл» (а это были ученики Хогвартса) настороженно замерла и даже перестала дышать.
— Э-э, Хагрид, — безжизненно поинтересовался Рон, выражая тем самым общую тревогу, — и каких же зверушек ты нашёл?
— Ну, вот ещё! — совсем уж радостно возмутился великан. — Так я тебе и сказал, Рон! Совсем что ли хочешь сюрприз испортить?
— Нет! — сразу же поспешил разъяснить Хагриду Рон, прежде чем Эрмиона успела пнуть его под столом ногой. — Просто хочу быть уверен, что смогу вынести ту радость, которая меня ожидает!
Половина паба громко выдохнула и, осознав, что сюрпризов не избежать, вернулась к своим разговорам.
— Да ты не боись, — наставительно сказал Хагрид, отхлебывая перебродившего меду, и совершенно не уловив сарказма Рона, — всё в порядке, вам очень понравится. Я — уверен.
— Ну, раз ты так говоришь… — всё ещё с сомнением протянул Рон.
— Ой, Хагрид, — вдруг воскликнула Эрмиона, — что это у тебя?
Она указала пальцем на большую серебряную брошь, в форме веточки вереска, инкрустированную драгоценными камнями. Брошь красовалась у Хагрида на груди, но Гарри сначала не заметил её, за большущим Хагридовым плащом. Великан в ответ на вопрос Эрмионы густо покраснел и немного туговато выдавил:
— Да, вишь, такое дело тут… Мы с Олимпией, вроде как… она за меня замуж выйти согласилась, вот! Она мне и подарила.
— Мадам Максим? — хором не поверили ребята, одновременно вспомнив красивую, но и неимоверно чопорную директрису Бэльстека.
— Она самая! — радостно подтвердил Хагрид, от души проливая себе на бороду полкружки меда. — Я так мыслю, что можно вам счас всё ужо рассказать… Как тогда Сам-Знаешь-Кто снова объявился, ну, помните, в начале лета-то, дык Дамблдор… Огромной души человек, Дамблдор! — Хагрид благоговейно закатил глаза и продолжил: — Вот, позвал он нас тогда с Олимпией к себе и говорит, мол, всё путём, я вас не заставляю, но очень прошу: всё-таки вы, как-никак, полугиганты… Не могли бы вы к своим-то скататься за океан, там, поговорить с ними, что ли, ну, там, как представители двух колдовских школ? Ну, Олимпия, конечно, думала ещё, а я сразу согласился — решил, мож-быть и маманю найду… — Хагрид на секунду помрачнел, но тут же радостно затараторил: — Ну, вот, а потом и Олимпия тоже говорит, — яс-дело, мол, надо, понимаю, иначе гиганты нам настукают и такое дело, вообще… Ну, и полетели мы с ней к ним. А там — суд да дело, познакомились поближе и потом она перед началом учебы примчалась накануне и кричит, мол, гиганты нагадить нам собрались, на Хогвартс-Экспресс засаду готовят… А потом, как вас, малышей, отбили, — Хагрид добродушно улыбнулся, с высоты своих двадцати футов поглядев на ребят, — дык я сразу ей предложение и сделал. Она, конечно, не сразу согласилась, мол, в разных мы школах, язык там, и так далее, ну, а потом, всё-таки говорит — «да», вот так оно всё и было… — Великан ещё раз широко улыбнулся и добавил: — Летом, после экзаменов, будем жениться, яс-дело. Дамблдора шафером позвал, он так радовался!
— Еще бы! — хмыкнул Рон, после чего, хрюкнув от смеха, поспешно шепнул Гарри: — Представляешь Дамблдора в роли шафера?!
Когда все, наконец, переварили услышанное и поздравили Хагрида, Эрмиона умудрилась внести некоторые печальные ноты в повествование великана:
— Послушай, Хагрид, ты говорил, что надеялся встретить свою маму… Ну, и… как?
Великан вдруг резко погрустнел и как-то задушено признался:
— А — никак! И правду говорят про них, про гигантов, что злые они!
Ребята переглянулись: значит, Хагрид долгое время не без причины ходил как в воду опущенный… Тем временем, великан продолжил:
— Мы тогда с Олимпией как прилетели к ним в горы, дык они нас спервоначалу угробить чуть не угробили… А потом — ничего, смотрят, — вроде как и не свои, и не чужие… Хотя, к таким они тоже неважнецки относятся. Между собой-то более-менее, понимают ведь, что мало их, воевать не след… А вот остальных не очень уважают. Ну, я сгоряча-то там нескольким-то понавтыкал… а потом, как признали нас, мы сразу к ним с дипломатией, там, то, да сё, а они — ну, ни в какую. Им, вишь, подавай от Министерства Магии полные заверения и так далее… Ну, а мы, яс-дело, и говорим им, мол, не могём такого всего наобещать, а только всё равно им не жить в одиночку. И тогда, как щас помню, — Хагрид совсем помрачнел, — выходит вперёд такая гигантесса…
— Твоя мама? — ахнула Эрмиона
— Ростом-то они все футов под сорок, ну, вот и она… — Хагрид даже не обратил внимания на возглас девушки, до того он был поглощен воспоминаниями. — Красивая такая, понимаю, за что папаня мой её так любил… Они вообще жутко уродливые, гиганты-то… Да вот только бывает, что нет-нет, да и попадется середь них красавец, аль красавица… Ну, а красота у них, я слыхал, считай, что предостережение: «не влезай — убьет», — чем красивее, тем безжалостнее… Эти-то, которые поуродливее, вроде, даже иногда совсем добрые бывают, мухи, говорят, один такой обидеть не мог. Ну, а с красивыми — так всё наоборот выходит…
— М-может… может она… ну… ты понимаешь… всё же не такая? — с сомнением предположил Рон.
— Не, какая есть… — пробормотал Хагрид.
— А только никакая она мне не мамаша! — вдруг с ожесточением заключил он, с чувством стукая кулаком по столу, так, что все в пабе обернулись на них. — Она, помню, всё выступала, мол, что Сам-Знаешь-Кто для них лучше мамы родной. А ведь некоторые гиганты тогда уж совсем почти порешили согласиться на наши условия, говорили ей, мол, Фридвульфа, не горячись, мол, Сам-Знаешь-Кто тоже наплевал бы на нас, кабы мы ему не нужны были… А она им, мол, Сам-Знаешь-Кто, может, и наплевал бы, да при нём жили, как хотели, а Министерство Магии, дык то действительно наплевало, да ещё и авроров спустило, как собак… И она, как только про авроров-то сказала, — Хагрид вдруг содрогнулся, — дык всё, кирдык сразу… Они, видать, сильно напакостили гигантам, авроры-то… Я слыхал, многих тогда убили, да и правильно, я так думаю, сделали, — магглов-то тоже им не след мучить было, вот и получили по заслугам… А только мам… Тьфу! — Фридвульфа так им это всё всколыхнула, что они, понимашь, Гарри, озверели-то совсем, и даже на нас бросились… — Эрмиона тихо вскрикнула. — Оно, положим, тоже не без её подачек, потому как она сама и говорит, мол, а эти, не смотрите, что полугиганты, тоже за них, за колдунишек-то… Грязная, мол, кровь-то… Ну, и мы с Олимпией едва ноги-то унесли оттуда. Кабы не закрыл её тогда собой, дык не было б её сейчас…
Хагрид как-то жалко засопел носом и демонстративно отогнул ворот идеально чистой, но жутко мятой рубашки. За отворотом ребята с ужасом увидели на шее великана огромный малиновый шрам, окружённый следами мощнейшего ожога.
— Это… — еле выдавила Эрмиона, — это… это они сделали?!
— Яс-дело! — печально ухмыльнулся Хагрид, словив ужас в глазах у друзей, — Они ж огнём могут, гиганты-то… Ну, и ещё камни такие, здоровые пуляют… Заряжают их в эти, как их… в пращи, во, и чего-то наколдовывают, чтоб они, как ножи, врезались… Не больно-то у них, правда, волшебство сильное, я-то сам там с десяток уложил, да и Олимпия около того, да только они тогда уж порешили, видно, живыми нас не выпускать… Особенно на Олимпию взъелись, вот и чуть не угробили её. А я что? Не так уж сильно мне этим камнем, да только вот намучилась тогда она со мной, — аппарировать-то я не мог, а одного боялась оставить… Так мы и прочухались в горах недельки с две, да все боялись, как бы гиганты не сыскали… Но они, видать, поостыли немного, как дохлых-то посчитали, решили, наверно, что лучше не связываться. А Фридвульфа-то, — вдруг с ещё большим ожесточением добавил Хагрид, — признала меня, верно признала. Понял я то. А только на кой мне то, что признала, коли она меня же чуть и не приубила? Оно радости мало. Вот… И когда вас, крох, спасали, — Хагрид снова расплылся в широченной улыбке, глядя на Рона и Эрмиону, а потом вдруг как-то сгорбился и конфиденциальным шёпотом сообщил, — видел я её, — одна она паровоз с путей хотела скинуть… А только Фрик-то, Сорсерер, не дал ей — как выскочил из поезда, так и увидел её, да как запустил каким-то проклятьем… Сильнющее оно было — как полыхнуло, так и опалило руки ей… Ну, она и завыла, а потом гиганты и побегли ужо…
— И Олимпия страшно на гигантов озлилась… Ещё с тех пор, как мы в горах-то побывали. Я, мол, говорит, и раньше была уверена, что они ничем не лучше Сами-Знаете-Кого, а уж теперь-то и подавно уверена! У неё-то это со стороны отца было… А только я так мыслю, — Хагрид совсем погрустнел и басовито понизил голос, поближе наклонившись к ребятам, — моё мнение такое, что все человеки, звери, птицы, и все-все, — все должны, как есть, жить мирно и друг друга не обижать. Вы как думаете? — вдруг доверчиво обратился он к ребятам, отчего те даже опешили.
— Да как тебе сказать, Хагрид… — смущённо пробормотал Рон, но тут же, получив от Эрмионы пинка под столом, поспешно прибавил, — ты прав, конечно…
— Вот и я о том, — снова воспрянул духом великан, — я ж о том же твержу! Да только никто меня и слушать-то не станет, — голос Хагрида снова погрустнел, — и сам понимаю, что злые они, гиганты, не потому, что их обидел кто. Потому они злые, что нравится им это. Здесь уж верняк. И понимаю я точно, что не могет быть у нас с ними, с такими, мира. Эдакой мир нам боком выйдет, даже Сами-Знаете-Кого не надо…
Повествование о гигантах, кажется, вымотало Хагрида до предела. Даже радость по поводу мадам Максим, которая, похоже, никогда его не покидала, не могла заслонить огромного разочарования, видневшегося за яростным желанием выказать полное равнодушие к гигантам и всему, что с ними связано. Ребята поняли, что Хагрид действительно надеялся найти свою мать и каким-то образом разобраться в собственной личной жизни. То глубокое разочарование, которое ему пришлось испытать после того, как он отчаянно верил, что даже в таком чудище, как гигант, обязательно найдётся место доброму и хорошему, не шло ни в какое сравнение с его несбыточными мечтами завести и лелеять какое-нибудь дикое и смертельно опасное существо, наподобие дракона. И только теперь Гарри стало понятно, что это не драконы отнимали у Хагрида всё время и желание выполнять свои Хогвартские обязанности, а его поездка к гигантам.
Но, увы, ребята могли только посочувствовать ему, а большее трудно было себе и представить. По крайней мере, они радовались, что Хагрид наконец-то обзаведётся семьей и, может быть, даже станет когда-нибудь отцом малыша, который в шесть лет уже сможет поставить на комод любого, кто будет его сильно «доставать». На этом они и остановились, когда Хагрид взглянул на свои потёртые часы и заторопился назад, в Хогвартс. Ребята тоже прикинули время для того, чтобы ещё успеть в хохмазин за навозными бомбами и другими интересными штучками, и решили, что им пора собираться.
Когда друзья подошли к воротам Хогвартса в небе уже сгустились сумерки, а карманы приятно отяжелели от удивительных магических приколов. В воротах к ним присоединился Невилл, который поджидал кого-нибудь из гриффиндорцев на свежем воздухе, потому что опять забыл входной пароль. Замок нарядно светился всеми окнами, и ребята в очередной раз вспомнили, что через два дня — Рождество. Они вошли в вестибюль, жарко обсуждая прелести брака гигантов и полугигантов, параллельно пересказывая новости Невиллу, и неожиданно услышали задушенный вопль, доносившийся из хода в подземелье. Через секунду после этого из-под пола выплыли четыре фигуры слитеринцев с довольными, ухмыляющимися физиономиями. Они ещё шире заухмылялись, когда увидели ребят и нарочито нагло проплыли мимо.
— Что-то не нравятся мне их рожи! — скептически заметил Рон, провожая слитеринцев взглядом.
Вопль, доносившийся из подземелья, повторился, но уже значительно тише и жалобнее.
— Может, это душат Малфоя? — предположил Невилл, впрочем, вовсе без тревоги в голосе — скорее, с надеждой.
Гарри оценил ситуацию, секунду подумал и решительно направился к спуску вниз.
— Гарри! Ты что? — тут же остановила его Эрмиона. — Ну, чего ты там забыл?
— Что значит, чего? — возмутился Гарри. — Ты что, ничего не слышала?
— Мало ли, что мы слышали, — не унималась Эрмиона, — это дела Слитерина, я в них не мешаюсь. К тому же, мне очень не понравилось, как эти слитеринцы на нас пялились, возможно, это просто какая-то ловушка!
— Да ладно тебе! — досадливо бросил Гарри, опять делая шаг к подземелью. — Боишься — не ходи!
Эрмиона фыркнула и, со словами «вот ещё!», полезла вслед за ним, утягивая за собой Рона и Невилла. Последний уже начинал трястись от страха.
— Вот тебе и на! — отчаянно бормотал он. — Только и хотел, что пароль спросить, а тут…
— Нашёл, у кого спрашивать, в таком случае! — хмыкнул Рон, перепрыгивая через исчезающую ступеньку и придерживая падающего Невилла, который о ней, разумеется, не знал, потому что в дебри слитеринских подземелий благоразумно не спускался никогда.
Четверо тёмных силуэтов в неосвещенном коридоре дружно наступили друг другу на ноги, когда из-за поворота донёсся третий, но уже совсем тихий вопль. Вслед за ним последовал тягучий смешок и холодный голос Драко Малфоя притворно заканючил:
— Как же! Мы теперь будем звать мамочку? Зови, зови! Только она может терпеть такого, как ты! Мы с отцом давно бы уже от тебя избавились! Впрочем, всё ещё впереди…
— Это точно Малфой! — жарко зашептал друзьям в спины Рон.
— Ты очень проницателен! — не оборачиваясь зашипела на него Эрмиона. — Но теперь когда мы знаем, что это — он, мы можем, наконец, уйти? А то мне, ей-богу, не по себе!
— Нет, — твёрдо решил Гарри. — Я ещё не понял, кто тут вопит…
В этот момент из-за угла раздался голос, жалкий и дрожащий:
— Ты знаешь, что я не выбирал колледж, в который меня поместили, — это же не от меня зависело!..
— Значит, надо было устроить им там ад на земле! Да и вообще, что когда-нибудь зависело от тебя? — вскинулся Драко. — Ты и родился-то не по своей воле!
Громкое согласное ржание возвестило о присутствии Крабба и Гойла.
— Постой-ка, — задумчиво протянул Гарри, благоразумно сохраняя дистанцию между собой и слитеринцами, нарываться на неприятности по пустякам ему не хотелось, — а уж не младший ли брат Малфоя кричал?
— Тогда тем более пошли отсюда, — яростно зашептала принципиальная Эрмиона, — нечего нам мешаться в их семейные разборки, будет только хуже!
— Ну уж нет! — в этот раз против неё выступил Рон. — Он в нашем колледже, значит, мы должны ему помочь!
— А ты не думаешь, что мы ему больше поможем, если не будем встревать? — парировала Эрмиона. — С него же шкуру дома снимут, если узнают, что гриффиндорцы спасли его от собственного брата!
— А если они еще узнают, кто из гриффиндорцев спас… — многозначительно протянул Невилл.
Гарри, тем временем, не обращая никакого внимания на возникший философский диспут, решительно шагнул в направлении зауголья. Единственным, кто это заметил, был все тот же Невилл. Он спешно толкнул в бок Рона и Эрмиону, уже готовых заспорить в голос и те тоже испуганно воззрились на растворяющуюся в сумраке фигуру Гарри. Мальчик завернул за угол как раз вовремя, чтобы узнать, почему вопил Мериадок Малфой. Его глазам открылась преотвратительнейшая картина, полностью отражавшая малфоевское ничтожество. С первого же взгляда Гарри определил, что Драко применил на брате кандальное проклятие и периодически греет ему подбородок наколдованным синеватым пламенем. Мериадок выглядел куда хуже, чем на сортировке. С тех пор он сильно похудел и совсем сгорбился. Гарри ещё никогда не приходилось видеть такое жалкое зрелище, даже тогда, когда в его ногах ползал Червехвост. Драко, как раз собиравшийся в очередной раз поджарить брата, в свете факела увидел Гарри и от неожиданности чуть не выронил огонь из рук. Тем не менее, он все же попытался сохранить лицо и протянул:
— Ну и ну! Что это ты бродишь вечерами по подземельям, а Поттер? Чай, по мамочке с папочкой втихую плакаешься? Смотри, как бы тебя кто не обидел!..
Крабб и Гойл гоготнули и решительно шагнули вперед со вполне понятной целью, но в этот момент из-за угла появились Невилл, Рон и Эрмиона. Два несостоявшихся вышибалы гоготнули ещё раз, но мгновенно сделали такой же решительный шаг назад. Зато Драко уже успел прийти в себя окончательно.
— О, да тут целый муходавник! — препротивно осклабился он. — Вы только поглядите! Поттер, тебе просто нет равных в выборе отбросов! Что, таскаешь за собой всякую дрянь?
— На себя посмотри, Малфой! — не остался в долгу Гарри. — У меня нет желания с тобой препираться, отпусти Мериадока, и мы уйдём.
Но Драко, похоже, такая перспектива только разозлила.
— Не лезь не в свои дела! — взвился он, теряя гадкую усмешку. — Нечего мне указывать, что делать!
— Последний раз повторяю, — отчеканил Гарри, вынимая волшебную палочку, — отпусти его, и мы уйдем или…
— Или — что? — не унимался Малфой, тоже, впрочем, быстро слазав за палочкой.
Вместо ответа Гарри навел палочку на Мериадока и сказал:
— Локомотор Мортис!
Ноги первоклассника немедленно пришли в движение, но сам он явно колебался, чью сторону принять. Наконец, выбор был сделан, и Мериадок перешёл за спины Гарри, Рона, Эрмионы и Невилла.
— Воистину, Поттер, по части сбора дряни в замке тебе нет равных! — усмехнулся Малфой, но при этом сильно побледнел.
— Пойдём, — через плечо обратился Гарри к друзьям.
— Никуда ты не пойдёшь! — заорал вдруг Драко и Гарри почувствовал, как левую щёку что-то страшно ожгло.
— А-а-а! — это сзади, от брошенного Малфоем огня, загорелась роба Невилла.
— Редусепро! — не унимался Малфой, расстреливая по подземелью синеватые огоньки. — Вот вам, вот вам! Авахта инр… ум..
— Остынь, Малфой! — удовлетворённо улыбнулась Эрмиона, опуская волшебную палочку.
Рон тут же оттеснил Эрмиону назад и встал рядом с Гарри. По другую сторону неожиданно оказался быстро «потушенный» Невилл, с диким страхом в глазах, но до белизны сжатыми кулаками.
— Я беру Крабба, — тихо констатировал Рон.
— Я — Гойла, — решительно хрюкнул Невилл, пытаясь достать запутавшуюся в складках робы волшебную палочку.
Осознав, что телохранители Драко ему больше не помеха, Гарри немедленно двинулся на Малфоя, уже успевшего оправиться от полузамораживающего заклятья. Драко не отступил и тоже пошёл на Гарри. Оба держали волшебные палочки наготове. Крабб и Гойл предпочли волшебству грубую физическую силу, и Невилл сразу же перестал рыться в складках робы. Уже схлестнувшись с Драко, Гарри услышал позади себя два глухих удара, возвещавших о том, что его друзья тоже не скучают.
— Ну, что, Поттер, — ехидно поинтересовалсяМалфой, — покажи, чему тебя научили на твоих любимых уроках по Защите от Тёмных Сил!
Отвечать ему Гарри не стал. Они стояли друг напротив друга, как ковбои в безводной прерии. Гарри выкрикнул заклинание первым и сразу же сдвинулся в сторону, чтобы избежать рикошета, в том случае, если палочки ударят синхронно.
— Енгордио!
— Оскандрис! — не остался в долгу Малфой, но тут же позаботился добавить второе заклинание, потому что первое пролетело впустую, отскочив от защитного купола, созданного Гарри.
— Свир… — начал он, но закончить не успел.
Гарри, которому смерть как не хотелось возиться с Малфоем, решил, что проще всего будет от него избавиться в буквальном смысле.
— Ступефай! — проорал он. И попал.
Малфоя с силой впечатало в стену под факелом и он, игриво дрыгнув ногами, безжизненно сполз по ней вниз1. Позади себя Гарри снова уловил два крепких удара, невнятное бормотание Эрмионы и… в освещённый круг к Драко выкатились два мохнатых существа. Крабб и Гойл ошалело оторвали от земли головы и неверяще уставились в бессознательное лицо своего предводителя. Лишившись направляющей руки, они как-то сразу потерялись и позорно отступили, поджимая длинные волосатые хвосты и не удосужившись даже забрать с собой «тело». Вслед за ними из темноты вылезли изрядно помятые и погрызенные Рон с Невиллом. Под глазом у последнего красовался элегантный фингал, а Рон отчаянно пытался поставить сломанный нос на место.
— Тебе немедленно надо к мадам Помфри! — испуганно взвизгнула Эрмиона, в свою очередь выплывая из мрака и оглядывая друга.
— Да успокойся, Эрмиона! — вяло прогундосил Рон. — Сейчас, уладим всё, и пойду. А здорово мы их, а Гарри?..
Гарри не ответил. Он пристально смотрел через плечо Рона, туда, где стоял Мериадок Малфой. Потом мальчик нашёл в себе силы дружески улыбнуться ему, и они впятером быстро выбрались из подземелья. Малфоя оставили лежать там, где он приземлился, прикинув, что сногсшибатель перестанет действовать минут через двадцать.
— Брр! Хорошо хоть на Снейпа не нарвались! — с содроганием пробормотала Эрмиона, когда они, отправив Рона в госпиталь, взбирались по очередной лестнице, направляясь в Гриффиндорскую башню.
— Ничего себе, узнал пароль! — чуть более высоким, чем обычно, голосом сказал Невилль, потирая офонаренный глаз.
— Спасибо вам, — вдруг подал голос Малфой, до этого молча шедший рядом с ними, — большое вам спасибо. Он бы мучил меня ещё час, не меньше, если бы вы не пришли…
— А ты бы научился давать ему сдачи! — наставительно забубнила Эрмиона, но встретилась с Мериадоком взглядом и оборвала на полуслове — до того жалкий у него был вид.
— Я — не умею… — как-то уж совсем беспомощно пожал плечами первоклассник, и всем сразу же стало понятно, что он действительно не умеет и никогда, наверное, не сумеет.
— Значит, тебе нужно завести друзей, которые не дадут в обиду, — предположил со своей стороны Невилл, но сделал только хуже.
Большие голубые глаза Мериадока наполнились слезами, и он тихо зашептал:
— Никто не хочет со мной дружить. Все говорят, что я пришел в колледж шпионить за ними и передавать всё в Слитерин. Что я такой же, как Драко, и только и жду момента, как бы напакостить. Если бы меня не мучил Драко, этим непременно занялись бы в колледже, а сейчас они пока удовлетворены…
— Глупости! — возмутилась Эрмиона. — Никто в Гриффиндоре не будет никого мучить!
— А ты хотя бы себя вспомни, — глядя ей в глаза, сказал Гарри, и девушка немедленно стушевалась.
— Я даже не знаю, как мне теперь быть, — продолжал шептать Мериадок. — Когда меня определили в Гриффиндор, а не в Слитерин, папа чуть не отрёкся от меня, а теперь если меня не убьёт за вашу помощь Драко, папа это непременно сделает… Мама любит меня, но она во всём слушается его…
— Ну, что я говорила! — гневно воззрилась Эрмиона на Гарри. — Я предупреждала!
— А что, — лучше было оставить его там? — взвился парень, сам отчаянно пытавшийся найти выход из положения, но никак не преуспевавший в этом. — Волосы вейлы!
Толстая тетя тихо отъехала в сторону и ребята вошли в общую гостиную. Та уже была практически пуста, только близняшки Висли что-то втихую втолковывали Ангелине и Кэтти, которые в ответ сдержанно хихикали. Малфой ещё раз поблагодарил ребят за спасение и ушёл наверх с самым несчастным видом.
— Жалко его! — выдавил из себя Невилл, оглядывая опалины на робе. Он со всхлипом позволил Эрмионе наложить рассасывающее заклятие на подбитый глаз и пополз вверх по лестнице в спальню, чтобы там исправить «неровности» одежды.
— К утру глаз будет как новенький! — крикнула ему вслед Эрмиона. — Вот… Плохо как раз то, что его жалко и только жалко! — безжалостно пробормотала она Гарри, устало опускаясь в кресло. — Надо хоть как-нибудь научить его противостоять этому чудовищу! Он ведь и простейших заклинаний ещё не знает!
— А, какие там заклинания, — хмуро ответил Гарри, — с такой семейкой-то? Да никакие заклинания ему не помогут!.. Я так думаю, что на Мериадока после ухода Добби посыпались все шишки, какие только могли! Он ведь единственный изгой в семье остался!..
— Добби! — радостно воскликнула Эрмиона. — Вот кто может помочь ему!
— Добби? — Гарри вовсе не разделял её радости. — Добби ненавидит всю их семью и, должен сказать, что я его понимаю и одобряю! Вряд ли он захочет снова встретиться хоть с одним её представителем!
— Может, ты и прав… — рассеянно отозвалась Эрмиона. — Но вдруг? Сходим на кухню, а?
— Ладно, — согласился Гарри, — попытка — не пытка… Да и Добби я уже сто лет не видел… Я надеюсь только, что домовые эльфы не выгонят нас тотчас же, как только мы войдём, — мальчик кинул сердитый взгляд на Эрмиону, — наворотила ты там в прошлом году со своим З.А.Д.ом!
— Ничего подобного! — огрызнулась Эрмиона. — Я показала им дорогу к светлому будущему, а вот идти ли им по ней — это уже их выбор!
— А, ну-ну! — устало протянул Гарри. — Долго же тебе понадобилось, чтобы это осознать! Интересно, как там Рон?..
Под редакцией Коровы рыжей,
1. Данная фраза является одним из украшений темы «Перлодром» на Форуме Народного Перевода. Автор заверяет читателя в том, что фраза ни в коем случае не является недоглядом автора или редактора, а присутствует в тексте исключительно для увеселения читателя, способного себе красочно и полно представить описанную картину — Прим. авт.
