Глава 5. Малолетки и другие ужасы
— Это моё!
— Нет, моё!
— Дурак!
— Драко, эта малявка обозвала меня дураком! Скажи ей!..
— Он забрал моего свинтуса. Отдай сейчас же!
— А ну, тихо!!! Оба! — рявкнул Драко, едва не оглушив детей и повергнув их в состояние благоговейного молчания. Сириус и Элизабет переглянулись, и девочка отобрала у брата игрушечную сову, которая выглядела точь-в-точь как дряхлый, но все еще полный энергии Свинстерель — сова Рона и Гермионы. Очевидно, именно поэтому Элизабет и дала игрушке такое имя.
— Драко! Элизабет меня пихнула!
— А почему ты стащил моего свинтуса?!
Драко решил не предпринимать никаких действий, когда Сириус погнался за сестрой, которая, по-видимому, решила, что сможет спрятаться от него на кухне. Однако практически сразу же за глухим стуком, вызванным столкновением Элизабет с портьерой, висевшей в проеме кухонной двери, до ушей Драко донесся визг и хохот. Это означало, что Сириус настиг сестренку и теперь щекотал ее. Драко вознес к небесам беззвучную молитву, надеясь, что дети нашли себе, наконец, занятие хотя бы на ближайшие пять минут…
Секунд через пятнадцать Драко внезапно сообразил, что столь длительное щекотание младшей из Поттеров может кончиться плохо. Но прежде, чем он успел что-либо предпринять, хохот девочки прекратился, и раздался негодующий возглас мальчика: «О!.. Просто пре-лест-но!..»
Кинувшись в кухню, Малфой налетел там на скачущего Сириуса, с силой отряхивающего руки, так что капли забрызгали лицо Драко и его мантию. Он огляделся в поисках источника проблем, но не увидел ничего сломанного или разлитого — что, надо отметить, резко отличало кухню от остальных помещений в доме Джинни. Ответ на незаданный вопрос дала Элизабет, глядя на Драко чистыми наивными глазами:
— Ой, я уписалась… — осознав сказанное, девочка зарыдала изо всех сил.
— Элизабет всегда всё обписывает!..
— Я… не всегда… я не… — долго и нудно пыталась оправдаться Элизабет, перемежая слова все новыми и новыми всхлипами.
Драко закрыл глаза, глубоко вздохнул и тут же пожалел об этом — оставшаяся после ужина и попойки атмосфера кухни, приправленная ароматом детской неожиданности, образовала стойкий неповторимый аромат. А что теперь делать с его безумно дорогой мантией «от кутюр»? Конечно, чистка не составит проблемы, но Драко знал — теперь он не сможет больше надеть ее без того, чтобы не вспомнить сегодняшний вечер…
Хотя необычная комбинация запахов и звуков (Сириус продолжал дразнить сестренку) мешала сосредоточиться, Драко все же попытался овладеть ситуацией:
— Ну, всё, хватит! Сириус, марш умываться! Элизабет, пожалуйста, успокойся, и давай найдем тебе сухую пижаму. Ничего страшного не произошло, сейчас мы всё уладим, — произнес он самым начальственным тоном, на который только был способен, с холодной уверенностью человека, привыкшего к беспрекословному подчинению. В конце концов, он ведь Драко Малфой — наследник имени и титулов Малфоев со всей их впечатляющей (хотя и не всегда законопослушной) историей; человек, рожденный и взращенный лишь с одной целью — повелевать. Один из лучших авроров министерства магии. Один из самых могущественных магов в мире, однажды противостоявший самому Волдеморту… И при всем этом он оказался не в состоянии добиться повиновения от двух маленьких мерзавцев.
Сириус взобрался на кухонную мойку и принялся умываться. то, что при этом львиная доля воды попадала на пол, его нимало не смущало. Элизабет выбежала с кухни, и Драко пошел по следам, оставляемым ею — в буквальном смысле слова — на коврах, устилающих полы дома.
— Элизабет, вернись, пожалуйста, не развози грязь… Я… я дам тебе конфетку.
С кухни донесся звон разбивающегося стекла — видно, Сириус что-то сбросил с мойки. Судя по длительности и разнотональности звона, этих «что-то» было несколько.
— Сириус!
— Извини, дядя Драко.
Незадачливый нянь решил смириться с неизбежным и махнул на все рукой. В конце концов, напомнил себе Драко, именно поэтому он лучше разбирался в Противозачаточных заклятиях, чем в воспитании детей. Он рухнул в комфортабельное кресло, которое прошептало ему на ухо: «Жду — не дождусь, когда ты, наконец, усядешься сюда, красавчик», и принялось массировать спину и плечи.
Драко попытался отключиться от внешних раздражителей: и от Сириуса, сметавшего на кухне осколки («Надеюсь, он взял обычную метлу, а не одну из отцовских квиддичных»), и от Элизабет, которая вела светскую беседу со своими куклами, заколдованными так, чтобы произносить несколько десятков фраз писклявыми голосами.
Драко задумался о том, как он пришел к своей теперешней жизни. Память унесла его на шесть лет назад.
Драко нервничал. Он знал, что Люциусу не нравится его девушка, а за все двадцать четыре года своей жизни он еще ни разу не пошел наперекор воле отца. Хотя… Его руку все еще не украшал Знак мрака, но так, в конце концов, решил сам Люциус — он раз за разом отвергал просьбы Драко о вступлении в ряды упивающихся смертью:
— Ах, Драко, я возлагал на тебя такие надежды, но ты продолжаешь разочаровывать и Темного лорда, и меня… Знак мрака не дается в подарок, эту высокую честь нужно заслужить. Ты справился с несколькими несложными заданиями — надо отметить, проявив при этом довольно посредственные способности, но ведь того же можно добиться и от домового эльфа. Недостаточно одного желания служить Темному лорду — чтобы быть принятым на эту службу, ты должен обладать какой-то ценностью. Пока же твои подвиги кната ломаного не стоят… Иногда я думаю, не ошиблась ли Сортировочная шляпа? Может, тебя стоило распределить в Хаффлпафф?..
К щекам Драко понемногу начала приливать краска гнева. Чего, в конце концов, хочет отец? Он послушно выполнял все поручения, но несколько его попыток проявить инициативу и выступить с идеями, как нанести удар по Дамблдору и его маглофилам, оканчивались обвинениями в жалком любительстве и издевательскими советами оставить взрослые вопросы взрослым — и это притом, что он достиг возраста совершеннолетия по меркам волшебного мира уже восемь лет назад. (Драко не догадывался, что его планы — с незначительными поправками — отец предлагал Волдеморту, выдавая их за свои собственные. Люциус знал, конечно, что наступит день, когда он больше не сможет этого делать, но пока Драко не излечился от некоторой сентиментальности — и неразборчивости при выборе женщин, если уж на то пошло, — не пропадать же его идеям?..)
— Отец… Я постараюсь… оправдать ваши надежды. Ты сказал, я могу привезти Дженнифер в Поместье. Я бы этого никогда не сделал против твоей воли, — как и Люциус, Драко говорил на пониженных тонах, чтобы девушка, сидящая в соседней комнате, не услышала их беседы.
— Дело не в том, привез ты ее сюда или нет. Сам факт связи с этой… с позволения сказать, девицей ставит под сомнение твою лояльность, искренность и рассудительность. Не этого я ожидал от тебя.
Драко понимал, что возражать бессмысленно. Он вернулся в комнату, где сидела Дженнифер. Люциус зашел следом за ним. Многолетняя практика в сокрытии своих чувств позволила Драко не показать свое отвращение к отцу, с деланным радушием изображавшему гостеприимного хозяина. К чести Дженнифер, она вела себя абсолютно естественно, будто не чувствовала наигранность в поведении старшего Малфоя…
Позже, лежа в постели с Дженнифер, Драко почти физически ощущал охватившее его мысли смятение. Раздираемый между ненавистью и любовью, желанием угодить отцу и жаждой жить собственной жизнью, он излил свое разочарование на девушку, которая сносила его едкие реплики с присущим ей достоинством. Только едва заметное подергивание левого века свидетельствовало о боли, которую причиняло каждое замечание Драко.
Устав от собственной ядовитости, Драко лежал теперь, вдыхая запах волос подруги и мечтая об утопическом мире, где нет ни войны, ни семьи и всех тех, кто его окружает, — а есть только эта женщина и те чувства, которые он испытывал рядом с ней.
— Ну… Поместье Малфоев оказалось в конечном итоге вовсе не той комнатой страха, какой мы воображали его в школе. Конечно, если не считать твоего отца. Мама у тебя довольно милая, — Драко улыбнулся, попытавшись представить свой фамильный дом в качестве темы для обсуждения в спальне хаффлпаффских девочек. Факультет, на котором училась Дженнифер, кстати, стал первым поводом для Люциуса нахмурить брови. Представительницы Рейвенкло могли считаться достойными партиями для Малфоев, но хаффлпаффка? Увольте…
— Отец… Понимаешь, он — большой человек. Это трудно принять, но это так. А большие люди… им приходится принимать ответственные решения. И иногда от этого… с ними очень трудно находиться рядом.
— Это что — апология?
— Мой отец не нуждается в адвокатах, — холодно ответил Драко. Обычно такой тон отталкивал Дженнифер, но не на этот раз. Она села и посмотрела прямо ему в глаза.
— К чертям твоего отца вместе с этой дурацкой войной… — Драко открыл рот, чтобы возразить, но она приложила палец к его губам и продолжала: — К чертям всё, что мешает тебе быть счастливым. И твой отец попадает в эту категорию, потому что ты стремишься угодить ему, но боюсь, твои успехи никогда не заставят его по-настоящему порадоваться… Я тебя неплохо изучила за то время, что мы вместе, — ты лучше него, хотя это и не говорит о многом, — шокированный, Драко едва не поперхнулся при этих словах. — Ты намного-намного лучше своего отца. И те несколько раз, когда ты переставал думать о том, чтобы угодить кому-то, ты делал меня такой счастливой… я могла бы, кажется, взлететь без метлы и заклинаний. Черт бы тебя побрал, Драко! — всю эту тираду Дженнифер произнесла сравнительно спокойно, но в конце голос дрогнул. Она закрыла глаза, вокруг которых на ее юном лице вдруг залегли морщинки. По щеке скатилась одинокая слезинка. Дженнифер открыла глаза и снова пристально взглянула на Драко: — Черт бы тебя побрал! Я влюбилась в тебя по уши, а ты не будешь способен любить, пока не переступишь через всё это… через всё дерьмо, которое окружает тебя — отца, Волдеморта… — имя Темного лорда заставило Драко вздрогнуть, но Дженнифер продолжила: — Да что с тобой? Он же просто человек. Обычный человек, захотевший странного. Незачем бояться его имени — в нем нет ничего божественного, и чем быстрее ты перестанешь жить в его тени, в тени своего отца и в Бог весть еще чьей тени, тем быстрее станешь тем человеком, которым — я уверена — мог бы быть… Ты слишком хорош для всего… этого, но я не знаю, как тебе помочь. Не знаю даже, стоило ли вообще всё это говорить, но я просто не смогла сдержаться. Кто-то должен был, в конце концов, открыть тебе правду — хотя бы раз в жизни, — она еще раз посмотрела на Драко, не в силах скрыть за воинственным выражением лица страх, что зашла так далеко, что задавала вопросы, которые лучше было бы оставить незаданными, и бросила вызов тем, кому не стоило переходить дорогу. Дженнифер поняла: для Драко настал переломный момент, и только от него будет зависеть, приоткроется ли хоть чуточку ведущая в его душу дверь или же наглухо захлопнется. Она с нетерпением ждала ответа.
— Я… я сам не знаю, чего хочу в этой жизни. Я просто… устал и не хочу думать о высоких материях. Знаю одно: когда я с тобой, — голос Драко упал до едва различимого шепота, — иногда весь мир словно исчезает, остаемся только мы, и кажется, это именно то, что мне нужно…
«Приоткрылась — на маленькую щелочку», — подумала Дженнифер. Малфой отвернулся от нее, с видом не то сломавшимся, не то умиротворенным — а может, одновременно тем и другим. По-матерински нежно она пригладила волосы Драко. Прошло несколько мгновений, затем он повернулся и осторожно потянулся к ней. Привычные опытные и уверенные, возбуждающие и одновременно разочаровывающие своим высокомерием прикосновения куда-то пропали, Драко ласкал ее словно бы неуверенно, но в то же время так нежно, как никогда раньше. Процесс затянулся, впрочем, Дженнифер не возражала…
— Как ты думаешь, — очень тихо спросил он позже, — ты бы смогла по-настоящему меня полюбить? Смогла бы доверять мне?
В данный момент она не могла дать правдивый ответ: полюбить — да, но доверять — пока нет. На этом пути Драко делал лишь первые шаги. Причем недоверие касалось как обычных житейских сфер (например, она прекрасно отдавала себе отчет в том, что белокурый слизеринец способен не задумываясь затащить в постель любую приглянувшуюся ведьмочку), так и более серьезных вопросов — вроде идеологии и политики… Ее душа была покрыта бесчисленными шрамами от необдуманных замечаний, жестоких насмешек и непрекращающегося осмеяния всего и вся, что Драко полагал находящимся ниже своего уровня. Но раз она приняла решение попытаться разглядеть за его ледяным фасадом того человека, каким он мог бы быть, не стоило разрушать то малое доверие, которое Драко питал к ней, заявляя о своем недоверии.
— Я знаю только, что люблю тебя изо всех сил.
Драко улыбнулся. В глубине души, где не было нужды лгать самому себе, он признавал, что не слишком-то хорошо обходился с этой миниатюрной темноволосой ведьмочкой, которая, несмотря на это, постепенно превратилась из очередного подвига Дон-Жуана в самого важного для него человека. Драко до сих пор не мог понять, как ей удалось пробиться через все установленные им едва ли не с детства оболочки — он защищался ими от чувств и эмоций, способных помешать его погоне за властью — как магической, так и политической. Наверняка Драко знал одно: когда они были вместе, он ощущал некую правильность происходящего — то, чего нельзя было найти ни в каком другом месте…
Не всё, однако, было так просто и ясно. Конечно, Дженнифер Де-Портер была привлекательно и умна, но принадлежала к семье, недостаточно «породистой» по стандартам ревнителей чистоты крови, и обладала к тому же чрезвычайно острым языком, что тоже вряд ли понравилось бы Люциусу Малфою. Последнему пока не доводилось сталкиваться с этой стороной характера Дженнифер, в отличие от Драко, прекрасно представляющего реакцию своего отца. Не мог нравиться Люциусу и ее старший брат — аврор, притом, вдобавок, один из лучших, доставляющий массу хлопот сторонникам Темного лорда. Де-Портер зашел так далеко, что даже позволил себе публично третировать имя Малфоев, заявив в интервью «Ежедневному пророку» буквально следующее: «Люциус Малфой — живое доказательство того, что одними деньгами — пусть даже и в сочетании с хорошими манерами — нельзя купить ни порядочности, ни подлинной утонченности. Он просто мелкий преступник, хотя и с немалой магической силой»…
Размышления Драко были прерваны скрипом приоткрывшейся двери. В щелку проскользнул домовой эльф, опустивший глаза, чтобы не видеть Драко и Дженнифер в их, мягко говоря, не совсем одетом состоянии.
— Прошу вашего извинения, сэр, но хозяин Люциус ожидает и вас и госпожу вашу подругу в винном погребе.
Они быстро оделись. Перед выходом Дженнифер нежно поцеловала Драко и произнесла:
— Помни: ты лучше его, — Драко не ответил, чего впоследствии долго не мог себе простить.
Спустившись на несколько этажей вниз, Драко уже собирался открыть дверь, ведущую в винный погреб, когда к нему подошел Перкинс — один из приспешников отца:
— Твой отец и его гость хотели бы встретиться с тобой и мисс Де-Портер в подземельях, — Драко удивился: он знал, что Люциус позволял спускаться в подземелья только избранным. Причины этого были не вполне понятны — сам Драко считал подземелья скучным местом.
Дженнифер легонько пожала руку Драко и тут же отпустила ее. Ему стало стыдно: Драко неожиданно осознал, что никогда не решался коснуться своей любимой в присутствии Люциуса. Она, как оказалось, заметила его робость, и это только усилило чувство стыда…
— Драко Малфой! Я давно с нетерпением жду нашей встречи, — неожиданно высокий голос Волдеморта поразил Драко. Он взглянул на отца — лицо Люциуса абсолютно ничего не выражало, словно маска.
— Мой повелитель… Чем я мог бы быть вам полезным? — низко склонив голову, Драко произнес первое, что пришло ему на ум. Ну, в самом деле — что можно сказать могущественному владыке в ответ на слова о нетерпеливом ожидании встречи, особенно если сам этой встрече не слишком-то и рад.
— Быть полезным… Да, вот в этом и вопрос, не так ли?.. Раньше, в школе, ты соперничал с Гарри Поттером, и это открывало массу возможностей, но теперь… Честно говоря, пока у меня, кажется, нет никаких поручений для тебя… И, кстати, я чуть не забыл о хороших манерах — впрочем, как и ты. Драко, ты не представил свою очаровательную спутницу.
— Это Дженнифер Де-Портер. Она… со мной, — запинаясь, произнес Драко, не зная, как описать их взаимоотношения. Слово «подружка», по его мнению, звучало довольно глупо.
— Мисс Де-Портер. Конечно. Я наслышан о вашей семье и о вашем брате, хотя лично мы никогда не встречались. Как мне известно, наши с ним взгляды диаметрально противоположны. Надеюсь, вы не разделяете убеждений брата?
— Я не интересуюсь политикой, просто хочу, чтобы Драко был счастлив, — эта сухая фраза стала первой, сказанной Дженнифер за все время их пребывания в подземелье.
— Политика? Банальное слово, не соответствующее неспокойному времени, в котором — вы тоже, не сомневаюсь, это понимаете — мы живем. Надеюсь, вам тоже хотелось бы продолжать славные традиции нашего мира, хотелось бы прекратить смешение крови магов и маглов… В такое время, как сейчас, каждый должен определиться, на чьей он стороне, ибо наши нынешние поступки окажут влияние на жизнь всех грядущих поколений.
— Меня не интересуют маглы. Они не трогают нас, мы не трогаем их. По-моему, всё очень просто, — в голосе Дженнифер едва заметно прозвучало раздражение, и Драко внезапно ощутил на сердце тяжесть. Что она говорит? Для Темного лорда ее слова могут показаться дерзостью!.. Драко попытался взглядом широко раскрытых глаз просигнализировать Дженнифер о необходимости тщательнее выбирать слова.
— В ситуации нет ничего простого. Мы ведем войну за передел мира, и безразличные к нашему делу ничем не лучше явных врагов, — голос Волдеморта зазвучал более грозно, и Дженнифер встревожилась. Только сейчас она заметила двух упивающихся смертью, стоявших по бокам Люциуса в тени дальней стены подземелья.
— Я искренне надеюсь, что вы не считаете меня врагом. Как я уже говорила, для меня главное — чтобы Драко был счастлив. Если для этого нужно, чтобы он служил вам, — значит, так тому и быть.
По-видимому, Волдеморта сбил с толку тон Дженнифер, и ее попытка умиротворить Темного лорда успехом не увенчалась.
— Я объяснил тебе свое определение врага, а ты заявляешь, что не враг мне, хотя я только что четко сказал, что считаю равнодушных враждебными так же, как и активно противостоящих нашему делу! Ты что — насмехаешься надо мной, девчонка?! — Дженнифер смутилась: слова Волдеморта звучали бредом сумасшедшего. Она взглянула на Драко, который так и стоял с широко распахнутыми глазами.
— Нет… Я… Вы не поняли…
— Ты имеешь наглость сказать, что я не понял? Где уважение к старшим?! Похоже, тебя никогда не воспитывали должным образом!.. Крусио! — Волдеморт взмахнул палочкой, и отброшенная проклятьем Дженнифер скорчилась на полу подземелья. Темный лорд холодным взглядом наблюдал за мучениями девушки, время от времени делая легкие движения рукой, от которых тело Дженнифер содрогалось в конвульсиях.
— Время определиться, с кем ты, — Люциус шагнул вперед и положил руку на плечо сына, ответившего ему немым взглядом, полным ужаса.
Волдеморт снял проклятье и теперь с отстраненным видом наблюдал за попытками девушки сделать хотя бы вздох. Глаза Драко и Дженнифер встретились, и она внезапно с предельной ясностью поняла, что умирает, и он не в силах ей помочь. Возможно, Драко и сам ненамного переживет ее, но, по крайней мере, она может попытаться спасти его душу — ведь, как сказал однажды Дамблдор, есть вещи куда хуже смерти.
Дженнифер с трудом доползла до стены и попыталась приподняться. Она взглянула на Волдеморта и Люциуса и произнесла, изо всех сил стараясь говорить ровным голосом:
— Вы — просто два чудовища, которые превращают в дерьмо все, к чему прикасаются… За исключением Драко.
— О , мисс Де-Портер, — улыбнулся в ответ на ее грубость Волдеморт, — Драко тоже всецело наш, всегда был и всегда будет. Сейчас, я думаю, он как раз и лишит вас всех иллюзий, которые вы могли питать по поводу его лояльности ко мне. Драко, покажи, пожалуйста, мисс Де-Портер, что мы думаем о ее грубости, — Драко замер. Прошло несколько секунд, и бездействие сына привело Люциуса в ярость.
— Драко! Повинуйся своему повелителю! — рыкнул он, пытаясь злобой замаскировать страх перед наказанием, которому может подвергнуть его Волдеморт за непокорность сына.
— Драко, как я тебе говорила, ты настолько лучше всего этого!.. — произнесла Дженнифер. — У нас мало времени, так что скажу тебе главное: я люблю тебя, не забывай меня, — подняв волшебную палочку, она обратилась к Волдеморту: — Не думаю, что у вас хватит смелости согласиться на дуэль со мной, — дерзость этого заявления потрясла Темного лорда.
— Смелость тут не при чем. Поединок возможен только с равным, а ты, глупая маленькая девчонка, уж точно не ровня мне. Перкинс — Малморто, — упивающийся смертью, который привел их в подземелье, взмахнул палочкой и направил проклятье Малморто прямо в спину Дженнифер.
Проклятье Малморто, в отличие от Авада кедавра, можно блокировать, если у жертвы достаточно хорошая реакция, но Дженнифер не успела… Гораздо хуже было то, что — также в отличие от Авада кедавра — Малморто не убивало мгновенно, но разрушало внутренние органы жертв, не нанося внешних повреждений. Это был долгий и безумно мучительный процесс…
Драко рванулся вперед и попытался применить контрпроклятье к Дженнифер, которая снова лежала на полу, истекая кровью. Он успел разглядеть ее закатившиеся глаза, а затем его самого настигли три проклятья, посланные двумя упивающимися смертью и Люциусом. Драко пошатнулся, но ухитрился сохранить равновесие. Он направил волшебную палочку на Волдеморта.
— Авада ке… — подскочивший Перкинс пнул его в живот и с легкостью выдернул палочку из рук сложившегося пополам от боли Драко, повалив затем на пол сильным ударом кулаком по шее.
— Драко, ты сильно нас разочаровал. Я возлагал на тебя большие надежды… Нет, мы его пока не убьем — вдруг пригодится. Перкинс, Беллингхем — развлекайтесь. Делайте с девкой что хотите — главное, чтобы к вечеру она была мертва. Сохраните Драко жизнь, но убедитесь, что он усвоил урок и осознал последствия своих поступков!.. Люциус — за мной, — Волдеморт повернулся и вышел из комнаты.
— У меня нет сына. Иногда я сомневаюсь, был ли он у меня хоть когда-то, — произнес Люциус Малфой и последовал за своим хозяином.
Следующие несколько часов подземелье оглашали крики Дженнифер и Драко, на которого двое упивающихся смертью не пожелали тратить магическую энергию. Вместо этого они просто методично избивали его кулаками, ногами и подвернувшимися под руку тяжелыми предметами. Он пытался сопротивляться, но силы были неравны.
Дженнифер повезло еще меньше. Оказалось, что Перкинс и Беллингхем были сравнительно начинающими пожирателями и решили, что им представился подходящий случай попрактиковаться в различных проклятьях. Драко не мог точно сказать, сколько длилась ее агония, но когда наконец голова девушки безжизненно обвисла, он испытал облегчение от того, что ее мучения закончились. Перкинс и Беллингхем сидели за столом, потягивая медовуху, и со смехом наблюдали за тем, как Драко подполз к Дженнифер и обнял ее в последний раз, шепча на ухо нежные слова, которые так никогда и не сказал при жизни.
Борясь с набегающими волнами безумия, Драко поклялся, что не успокоится, пока не уничтожит Волдеморта. Он понимал, что для осуществления клятвы ему нужно восстановить силы и найти союзников… Да, и еще — не мешало бы выбраться из этого проклятого места.
Драко оттер кровь со лба Дженнифер, нежно поцеловал и закрыл дрожащими руками ее погасшие глаза.
— Мне так жаль… Прости меня, — он осторожно опустил голову девушки на пол и покосился на своих истязателей, стараясь не привлекать их внимания. Двое громил о чем-то оживленно беседовали, не глядя на него, а на столе между ними лежала волшебная палочка Драко. Собрав последние силы, он глубоко вздохнул и кинулся вперед. Десять футов, отделявшие его от стола, он преодолел одним рывком, схватил палочку, и резко отпрянул в сторону. Палачи кинулись к нему, но было уже поздно: бросив последний взгляд на распростертое на полу тело Дженнифер, Драко аппарировал к дому Поттеров…
Шесть лет спустя Драко сидел в гостиной Джинни Поттер, снова вспоминая ночь своего первого появления здесь — как антиаппаратная защита отбросила его к озеру, как Поттеры принесли его в дом… Он не сказал им о случившемся в подземелье, но выражение ужаса было так явно написано на его лице, а слова казались такими искренними… Глядя в недоверчивое лицо Гарри Поттера, он тихо произнес: «Мне нужен колдомедик и защита, пока не выздоровею, а потом — я полностью в твоем распоряжении. Прикажи, и я подчинюсь, не задавая никаких вопросов…»
Драко до сих пор не знал, откуда у Гарри нашлось столько доверия к нему, что он спокойно вышел из комнаты, оставив жену наедине с сыном одного из своих заклятых врагов — сам-то Драко никогда бы так не поступил. Он сидел молча, и Джинни Поттер применяла лечащие чары к его ранам. Сам не понимая, почему, Драко начал рассказывать ей о Дженнифер, о подземелье, об отце… Он почти не знал Джинни до этой ночи и уж, тем более, не испытывал к ней никаких чувств, кроме, разве что, презрения, но вот он и сидел и с рыданиями рассказывал обо всем, что произошло… Когда он издал вопль боли, и в дверях появилось обеспокоенное лицо Гарри, Джинни предостерегающе взглянула на мужа, тот коротко кивнул и вернулся в коридор.
У Джинни оказалась потрясающая способность слушать — первое, за что Драко был благодарен Гарри. Кроме того, если бы тот не догадался выйти из комнаты, дав тем самым возможность Драко исповедаться перед Джинни, страшно представить, что могло произойти с Драко — скорее всего, он бы просто сошел с ума…
— Дядя Драко, почему ты плачешь? — Драко вздрогнул, обнаружив Сириуса сидящим рядом и сочувственно глядящим на него.
— Просто думаю, Сириус. Не о чем беспокоиться.
— Ты думаешь о папе? Мама тоже часто рассматривает его колдографии и плачет, но она думает, что я не вижу, когда она это делает…
— Да, я думаю о твоем папе… и еще кое о ком.
— Я скучаю по папе… С ним было… круто.
— Я знаю, Сириус. Мне тоже его не хватает.
— Может, помочь тебе уложить Элизабет спать? — Драко улыбнулся: этот пятилетний мальчик часто пытается вести себя по-взрослому, играя роль «мужчины в доме».
— Это было бы здорово. Но сначала нам надо ее найти.
— Мы ее не найдем — малявка здорово прячется, залезая в самые мелкие щелочки. Мы должны ее перехитрить, — серьезно заявил Сириус, и Драко тоже усилием воли согнал с лица улыбку.
— Что ты предлагаешь?
— Надо уложить спать ее красную куклу, создавая при этом много шума. Она услышит и придет помочь, — Драко улыбнулся и положил руку на плечо мальчику.
— Отличный план. Как зовут куклу?
— Эмили.
Они устроили целое представление, укладывая рыжеволосую куклу в постель. На втором куплете колыбельной в спальню тенью прокралась Элизабет. Драко с облегчением увидел, что за время отсутствия она нашла время переодеться в сухую пижаму. Он предложил девочке лечь рядом с куклой и потушил свет.
— Я твой должник, — произнес Драко спустя пару минут, укладывая Сириуса. — Без тебя я бы ни за что не смог бы провернуть эту операцию так гладко.
— Легко, — хмыкнул мальчик. — Раз не можешь найти, нужно заставить ее придти к тебе. Работает всегда… Спокойной ночи, дядя Драко. Эх, и повеселились мы сегодня! Надеюсь, мама не будет сильно ругаться из-за беспорядка, который ты устроил в доме.
— Беспорядок, который я устроил в доме?! — с оскорбленным видом произнес Драко. — Ну, нет! С мамой своей будешь разбираться сам! Спокойной ночи, — он вышел из спальни и снова устроился в том же самом магическом кресле в гостиной.
— Ты такой напряженный… Позволь мне справиться с этим, — прошептало кресло, и Драко попытался расслабиться. Но ровно через минуту он вскочил, вдруг осознав, что пятилетний ребенок только что подсказал ему ключ к уничтожению Волдеморта…
