Глава 39. Заклинание Пяти Стихий и Орден Феникса
За одним из поворотов лестницы Гарри налетел на Валери Эвергрин, поднимавшуюся ему навстречу с очень мрачным выражением лица. Тут же в них едва не врезались несущиеся следом Рон с Гермионой, и отстававшие всего на несколько ступенек Тео, Джинни и Сью.
— Мисс Валери, мы знаем, как остановить Вольдеморта! — выпалил на одном дыхании Гарри.
— Заклятие Пяти Стихий, я нашла его в библиотеке на мельнице, — вторила ему Гермиона.
— Что? Вы не шутите?! — вынырнувшая из своих мыслей Валери встряхнула Гарри за плечи.
— Нет!!! — одновременно воскликнули три голоса. Тео воспользовался паузой, чтобы тут же на коленке начать строчить что-то в своем пергаменте.
— Спустимся вниз, — оценив важность этой новости, мисс Эвергрин развернулась на сто восемьдесят градусов.
В зале двое ментолегусов продолжали беседу друг с другом, а Годрик Гриффиндор — с окованным серебром рогом.
— То, что Тёмный Лорд сумел сохранить хотя бы часть своих способностей, будучи лишённым возможности творить обычную магию, подтверждает мое мнение о нём, как об очень сильном ментолегусе, — ворчливо говорил Снейп, — например, он способен одновременно слышать мысли нескольких людей сразу.
— Ну и что? — пожала плечами Ровена, — я тоже могу. Вот, чего я не умею, — прибавила она со вздохом, не замечая, как после последнего заявления Снейп покосился на неё с непередаваемым выражением, очень походившим на восхищение — так это переключиться на того, кто мне нужен, а когда все мыслят хором, воспринимать их мысли очень тяжело. Вы знаете способ справиться с этим, сэр?
Услышав её слова, Гарри навострил уши и вопросительно взглянул на мисс Эвергрин, словно спрашивая разрешения дослушать интересующий его разговор. После выпитого зелья какофония в голове поутихла, а самочувствие значительно улучшилось. Тем не менее, проблема, затронутая Ровеной, казалось Гарри вполне животрепещущей. Но Валери и без его просьбы остановилась, держась рукой за мраморную колонку, подпирающую притолоку, и не сводя глаз с погружённой в научные проблемы парочки.
— Если ментолегус настолько силен, что слышит одновременно мысли нескольких людей, — казалось, Снейп цитирует книгу, такое менторское и отрешенное выражение витало на его лице, — то для того, чтобы отделить мысли выбранного вами человека от мыслей прочих людей, вам следует настроиться на его волну. Разным людям помогают разные приёмы для осуществления такой избирательной настройки, мне мой личный опыт подсказывает, что вам…. — Снейп слегка запнулся, словно немного смущённый тем, что собирался сказать, — нужен тактильный, то есть телесный контакт.
Рука Ровены, по-прежнему лежащая на кисти Снейпа, даже не дрогнула при этих его словах, словно сказанное было воспринято ею исключительно абстрактно, трогая её не более чем статья в «Магии и жизни», а на лице воцарилась задумчивость.
— Вы правы. Я слышу, что вы думаете, сэр, — спокойно сообщила она спустя минуту.
— Это лишь потому, — снисходительно улыбнулся профессор зельеделия, — что я позволяю вам делать это. А если я поставлю ментальный барьер…
Ощущение, испытанное Гарри, оказалось не из приятных: словно ледышкой ударило по лицу, щеки похолодели, пальцы рук судорожно скрючились, а сердце начало выстукивать такие ритмы, словно им управлял безнадёжно сумасшедший ударник.
— …вы перестанете меня слышать, — закончил Снейп. Ровена кивнула, похоже, на неё установление барьера произвело меньшее впечатление, или, может, организм Гарри ещё не оправился после поединка.
— Господа, позвольте мне прервать ваш высоконаучный разговор и вернуть вас к проблемам более прозаического характера, — в голосе Валери Эвергрин было столько яда, что его, несомненно, хватило бы для отравления всего семисотенного вольдемортова воинства.
Вопреки ожиданиям Гарри, предложение применить заклятье Пяти Стихий не было встречено мисс Эвергрин полностью в штыки. Гарри даже не успел до конца выговорить домашнюю заготовку на тему «ведь может быть, это заклинание вовсе не то, что создал тысячу лет назад тот китаец, и которое, по словам матери Инь, грозит разрушить весь мир; оно ведь и называется по-другому, да и как могло то заклинание добраться из Китая в Шотландию…»
— Гарри, не пытайся вешать мне лапшу на уши, — слегка раздражённо прервала его Валери, — убеждая меня, что смоква и инжир — два совершенно разных фрукта, а Пять стихий — совсем не то же самое, что Пять Начал.
— И позвольте заметить: несмотря на сложность и опасность, путешествие в Китай вполне реальная вещь для мага, — добавил Снейп.
— Как вы говорите? — заинтересовался Годрик. — Китай? Гоблина мне в печёнку, но по-моему, Салазар говорил нечто подобное…
— Слизерин был в Китае несколько лет назад, — подтвердила Ровена, — он привез оттуда ту нефритовую…
— Хорошо, остановимся на том, — мисс Эвергрин нетерпеливо прекратила все разговоры, — что заклинание Лао могло каким-то образом оказаться у Слизерина, перекочевало в библиотеку на Тёмной Мельнице, где и попало в руки Гермионы. Вопрос: имеем ли мы право применять его, рискуя равновесием мира?
То, что мисс Эвергрин не высказалась категорически против, обрадовало Гарри. Он ожидал от неё бешеного сопротивления. А Снейп и Годрик оказались откровенно на их стороне. Ровена скептически молчала, но не вмешивалась в обсуждение.
— Мне кажется, тут и рассуждать нечего, — прогудел основатель, отхлёбывая из рога. — Если что-то может спасти замок, мы должны использовать это. Чем бы оно ни было.
— Положение замка тяжёлое, если не сказать, просто отчаянное, — вторил ему Снейп. — Штурм начнётся через пару часов, и я склонен думать, что все эти копейщики, лучники и рыцари — пушечное норманнское мясо — не самое страшное, чего можно ожидать. Темный Лорд славится любовью к сюрпризам. И отнюдь не рождественским.
— Ситуация, безусловно, критическая, — не глядя на окружающих, Валери чертила пальцем по столешнице, — но сейчас речь идёт о выборе между судьбой замка и судьбой всей земли. Сейчас в реальной опасности находятся лишь жизни тех, кому в данный момент не посчастливилось оказаться в Хогвартсе. А применение заклинания ставит под сомнение существование всей нашей многострадальной планетки со всей её историей и населением. Несмотря на личную заинтересованность, я, оказавшись перед таким выбором, скорее предпочла бы пожертвовать собой.
— Не забывайте, — прокаркал Снейп, — Хогвартс не просто средневековый шотландский замок, а школа магии и волшебства. Уничтожение его в одиннадцатом веке может изменить всю упомянутую историю магов. Раз волею случая мы застряли в прошлом, наш долг оберегать историю от незапланированных потрясений, каким, несомненно, является Вольдеморт с его угрозами.
Гарри и гриффиндорцы с надеждой обратились к Валери, но она, не поднимая головы, вырисовывала пальцем круги вокруг следа от сучка…
«Чёрт, а ведь вся эта история началась из-за меня. Так безответственно натравить Джима (где он, кстати?) на Вольдеморта… Хотя, если бы джинн тогда не разобрался с Тёмным лордом, Дамблдору пришлось противостоять не только дементорам… Интересно, удалось ли ему справиться с ними?» Погруженный в мысли о происходящем в будущем, Гарри упустил часть дискуссии.
— …Стоит учитывать, что всеобщее равновесие — вообще термин спорный, — вещал Снейп, — восточная философия всегда уделяла большое внимание вопросам равновесия и стабильности вселенной, и на мой вкус, излишнее большое. Китайцы были и будут известными перестраховщиками в отношении даже самых простеньких заклинаньиц… К тому же, в двадцатом веке мир, возможно, действительно стал гораздо более хрупким и неустойчивым, нежели сейчас…
— И возможно, это такие, как вы, своими неоправданными решениями довели мир до состояния, что он вот-вот рухнет от как вы говорите «простенького заклинаньица! — у Валери опять едва яд с клыков на капал.
— И эти упрёки я слышу от выпускницы Гриффиндора, — не менее ядовито парировал Снейп. — Мне кажется, это ваш стиль — вначале принимать необдуманные решения, а потом кидаться грудью на амбразуру для исправления последствий!
Гриффиндор и Ровена уважительно затихли, следя за разворачивающейся словесной баталией. Квинтус примостился на уголке стола и строчил в своём пергаменте со скоростью пишущей машинки.
— Да уж, ваш факультет никогда не славился, так это способность к самопожертвованию! Скорее, трепетной и нежной заботой о собственной шкуре! Вот и сейчас вы думаете именно об этом!
Снейп набрал в легкие побольше воздуха, чтобы разразиться новой тирадой, но в этот момент в зал вбежал вернувшийся из разведки Эдмунд Эгберт с метлой наперевес:
— Тролли! По Лесу Теней в сторону замка движется стадо троллей! Их там не меньше полусотни!
За спиной Эгберта маячили перепуганные, взволнованные, сердитые физиономии гриффиндорцев, хуффльпуффцев, рэйвенкловцев, слизеринцев. Замолчав на полувыдохе и досадно скривившись, Снейп знаком запретил им входить. Разочарованные ученики отступили от двери, но далеко не ушли, внимательно слушая, что происходит.
Сообщение Эдмунда не дало страстям бушевать далее. Метнув в Снейпа хмурый взгляд, Валери подняла голову и напряжённо прислушалась к чему-то, а Годрик Гриффиндор неожиданно стукнул рогом по столу — вино выплеснулось, а серебряная птичья голова, которой оканчивался рог, клювом пробила столешницу.
— Тролли меняют дело. Тролли — это вам не кость обглодать. Нужно пробовать ваше пятиначальное колдовство, Мерлин его раздери! — он посмотрел на мисс Эвергрин, продолжавшую вслушиваться во что-то.
— Сигнал, — ответила она на вопросительный взгляд Годрика. Тут и Гарри услышал мелодичный тревожный звук, повисший в воздухе. — Это сработало охранное заклятье на одном из подземных ходов. Кто-то пытался проникнуть в замок.
— Надеюсь, больше не пытается? — осведомился Снейп. — Заклятие не только оповещающее?
— Не только, — Валери помрачнела так, что Гарри решил не уточнять, что именно произошло с нарушителем границ. Судя по лицу Валери, нечто не слишком аппетитное.
— Тролли, — задумчиво повторил Годрик и меланхолично поковырял в зубах. — Тролли — это очень плохо. Тролли пройдут через ров с кипятком, словно лось по мелководью — у них шкура дубленая, как сапоги йомена.
— Тролли! — раздалось с другой стороны зала. Гарри понял, что уже не может слышать это слово без того, чтобы в носу не начало вонять. Эдвин Эгберт — с такой же опрокинутой физиономией, как у брата.
— Со стороны Кабаньего Лога сюда прётся толпа троллей! И они как-то нехорошо возбуждены, — деловито доложил разведчик. Несмотря на браваду в голосе, его слегка трясло.
Вслед за Эдвином в зал начали тихо втекать ученики, которых уже никто не останавливал. Гарри видел в первых рядах Дина Томаса и Невилла, Клару, за руку которой держался маленький Китто.
— Тролли, тролли, — пробурчал Годрик. — Что вы мне всё про эту пакость… А норманны что? Слизерина видел? А барона?
— У норманнов тихо, кони пасутся рассёдланные, — исправно отрапортовал Эдвин. — Слизерин у себя в шатре, вроде как спит. Барона не видел.
— Магию не применяли? — строго спросил Годрик.
— Никак нет! — бодро отозвались оба братца хором. — Что мы, самоубийцы?
— А почему нельзя применять магию? — шепотом поинтересовался Гарри у Валери.
— Мы обнаружили висящую над полем колдовскую сеть — сигнализацию, наподобие той, что охраняет замок. Она срабатывает от применения любой магии, естественно, с нашей стороны. Вольдеморт опасается лазутчиков. Человек в мантии-невидимке, например, привлечёт к себе столько же внимания, как попавшаяся и дергающаяся в паутине муха. Мы даже насчёт мётел не были уверены, в них ведь тоже вложено колдовство Мастерса…
Гарри приуныл. Он только вспомнил про отцовский плащ и хотел предложить его разведчикам, хорошо представляя себе, в какой опасности находились братья Эгберты, добывая бесценную информацию в лагере врагов.
— Странно, что Салазара не видно, — размышлял вслух основатель Гриффиндора. — Я-то думал, тролли — его рук дело. Он как-то обмолвился, что знает на них управу. Верно, это он их созвал. Эх, старина Слизерин, — Годрик печально поскреб лысину. — Мог ли я подумать, что когда-нибудь мы будем воевать на разных сторонах…
Заинтересовавшись, Снейп передвинулся поближе к Годрику — его неприязнь к шотландцу, выражаемая столь откровенно с первой их встречи, утихла в условиях военной обстановки.
— Как Слизерин мог воздействовать на троллей? — спросил он. — Если мы будем знать, какой способ он использовал, возможно, придумаем, как противостоять этой напасти.
Годрик с кислым лицом прошептал что-то на ухо профессору. Тот поморщился — то ли от услышанного, то ли от запаха перегара, издаваемого основателем.
Валери тем временем приняла решение. Она встала, поднимая руку и требуя внимания. Влившиеся в большой зал и потихоньку рассевшиеся за столом хогвартчане смотрели на неё во все глаза. Крэбб и Гойл стыдливо затаились в уголке, неподвижные и огромные, как два медвежьих чучела. Парвати обхватила себя руками, словно ей было холодно. У Лаванды под глазами залегли синие тени. Клара зажала ладонью мордочку Северины, чтобы та не цокнула в самый неподходящий момент.
— Господа… и дамы. Возможно, в эту страшную ночь решается не только наша с вами судьба, но и судьба многих будущих поколений магов. Если сегодня мы позволим школе магии и волшебства погибнуть или, что еще хуже, перейти в руки Вольдеморта, перевес сил надолго окажется на стороне Зла. В наших силах не дать Тьме развернуть над землёй свои зловещие крылья, но для этого мы должны рискнуть. Серьезно рискнуть. Никто не может предсказать, какие последствия принесет применение заклятья Пяти Начал, какая сила освободится. Ответственность, которую мы сейчас должны взять на себя, нешуточная. Поэтому мы все должны высказаться. Я — за применение заклинания. Кто считает, что риск чрезмерен?
— Я, — произнесла Ровена, обводя всех серьёзным взглядом серых глаз. — Я — против. Почему мы думаем только о судьбе магов? А остальные люди? Что будет с ними? Для них этот риск неоправданно высок.
— Для людей выгоднее наша победа, а не поражение, — голос Валери звякнул металлом. — Если мы проиграем, Тьма распространится и на них. Кто-нибудь ещё против? Поднимите руки, кто — против?
— Я за заклинание, профессор, — тихо сказал Снейп.
— Я тоже, — Годрик.
— И я, — Хельга.
— Поднимите руки, кто — за.
— Я тоже… и я.. я тоже — за… и я… давайте попробуем… — загудели голоса, поднимались руки, лес рук. Кроме Ровены против не высказался никто.
Гарри подошел к Квинтусу. Тот был так занят своим трудом, что даже поленился рот раскрыть — просто поднял руку, присоединяясь к большинству. Гарри заглянул ему через плечо; Теофилус писал: «Тогда собрались защитники замка, могучие волшебники, держать совет, ибо почитали главным достоянием своим тех отроков и отроковиц, что на их попечении находились, и которым смерть грозила лютая. И поднялась тут Белая Дама, простерла руки ко всем благородным лордам и простым йоменам, что сидели в зале, и сказала: «О светлейшие сэры! Разве можем позволить мы Злу отнять у нас самое драгоценное, что мы имеем — наших детей и наше будущее? Разве можем мы позволить ему торжествовать, отплясывая на костях наших? Разве можем мы допустить, чтобы замок этот стал средоточием Зла и Тьмы зловещей?»
— Ну ты и мастер преувеличений! — хмыкнул Гарри.
— А разве она не то же самое сказала? — наивно возразил Тео. — Я просто чуть-чуть приукрасил… Так же лучше, правда?
— Правда, — Гарри прикрыл глаза. Тот день, когда он впервые прочитал эти слова в книге, присланной Гермионой ему в подарок, со всеми подробностями встал в памяти. Валери, по рассеянности макающая в чай эскалоп, суд над Упивающимися, Свин с письмом и посылкой от Гермионы… Как давно это было! Не в этой жизни. Он читал Историю Ордена Феникса, не подозревая, что когда-нибудь ему придется самому участвовать в описанных событиях… Орден Феникса! Чёрт побери! Значит, сейчас они организуют Орден Феникса!
— Гарри, иди скорей сюда, — крикнул Рон. — Мы уже начинаем. Ну, читай, что надо делать, — поторопил он Гермиону.
— Я думаю, нужно соединить вместе все четыре предмета, — сказала та, разворачивая свиток пергамента, — вот, здесь сказано: «Четыре элемента из мира Теней должны соединиться воедино, и сила их хозяев, объединившись, замкнется в кольцо и даст возможность проявиться Пятому…» Дальше, собственно, идет само заклинание — десяток странных слова, смысла которых я не понимаю. Чем-то напоминает латынь: те же окончания, предлоги; но не латынь. Я перечитывала заклинание несколько раз, и оно врезалось мне в память, теперь я помню его наизусть.
— Тогда давайте действовать, — предложила Джинни, — Гермиона знает слова, четыре священных предмета у нас есть. Давайте возьмём их в руки, встанем рядом и поглядим, что получится…
Гарри шагнул к ним, размышляя, нужно ли в этот момент говорить об обнаруженном им временно-историческом парадоксе, участниками которого они сейчас станут, или ничего от этого все равно не изменится. Рон уже выдернул из ножен Эскалибур, который не забыл прихватить из лазарета, Джинни стиснула в руке чашу с остатками недопитого Гарри зелья.
— Гарри, а кинжал? — спросила Гермиона, нервно теребя кружева у себя на шее и борясь с застрявшей в них цепочкой.
— Он остался под подушкой, — растерянно сказал Гарри.
— Нет, Гарри, я принесла его, — впервые нарушила молчание Сьюзен. Она достала кинжал из складок платья и протянула юноше.
Гарри жадно схватил клинок, и тот в момент, когда его рука соприкоснулась с рукой девушки, между ними словно вспыхнула искра, И Гарри посетила престранная мысль, что кинжал словно не хочет расставаться со Сью. Но поразмыслить над этим ощущением он не успел: Рон уже тащил его к Джинни и Гермионе, которая, наконец, вытянула из ворота цепочку с хрустально-сверкающим кристаллом.
— Надо взяться за руки, — скомандовал Рон, — так, Джинни, ты берись за Гермиону, а правую руку давай мне, а ты, Гарри, возьми Гермиону за левую руку…
Все подчинились, при этом цепочка с камнем повисла между Джинни и Гермионой, брат и сестра Уизли поделили кубок, ладони Рона и Гарри сомкнулись на рукояти Эскалибура, а в кинжал, зажатый в кулаке Гарри, вцепились холодные пальцы Гермионы, уже начавшей нараспев читать заклинание:
— «Энлазарс синко де пило эльфаро, — бессмысленный речитатив то звенел гонгом, то ласкал шелком, — пер умбрас энгендрар квинтум… инмортал фьего…»
Если честно, Гарри до последнего момента не верил, что из этой затеи что-нибудь выйдет, но едва Гермиона произнесла последнее слово, как поток холодной голубовато-белой энергии заструился через замкнувшие круг руки. Почему Гарри был уверен, что поток этот холодный и именно голубовато-белой, он и сам не смог бы объяснить, тем не менее, он его видел и чувствовал. Ему начало казаться, что тела их плавятся и превращаются во что-то вовсе не человеческое, в сноп каких-то частиц — Гарри представлял их как снежинки, кружащиеся в снежном хороводе, ветром вечности несущихся по кругу, смешивая и сравнивая в единое целое их плоть, их души, мысли и судьбы. Скоро не станет ни Рона, ни Гермионы, ни меня… — успел подумать Гарри, и понял, что ему это нравится, вернее, ему — Гарри, это абсолютно безразлично, но поскольку так надо — а то единое, четвероликое существо, в которое он успел превратиться, без тени сомнения знало, что так надо — то и ему это нравилось.
А потом в центре метельного хоровода вдруг возникла человеческая фигура. Фигура подняла руку и гортанно-низким, странно знакомым — только память об этом знакомстве вёртким ужом ускользала из памяти — голосом произнесла:
— Один не в тех руках, а одного не хватает.
После чего Гарри — а он вновь ощутил себя именно Гарри — с неудовольствием и досадой почувствовал, как снежный танец замедляется, и вот-вот выкинет его наружу. Рука чуть не вывернулась локтем назад, клинок рванулся из ладони. Краем глаза он успел заметить, как увлекаемые непреодолимой силой, расцепляются руки Рона и Джинни, как распахнулись от потрясения глаза-озера Сьюзен… Кинжал хотел к ней. Та же сила швырнула самого Гарри внутрь круга, который неким загадочным образом остался неразрывным, и радужная круговерть закружилась уже вокруг него, то притягивая, то отталкивая. Снежинки по дикой траектории неслись перед его взором, он то слеп, то прозревал, сверкающие плоскости ломались и перекрещивались, впивались через зрачки прямо в мозг, превращаясь там в чудовищ, от которых не было спасения, потому что они были им самим. Наверное, нужно было закрыть глаза, чтобы преградить им доступ внутрь, но Гарри не успел, и все цвета спектра затеяли жестокую игру с его зрением.
Лиловый, зелёный, синий и солнечно-жёлтый — одного лишь красного не было среди них — наваливались на него поочередно, все наращивая интенсивность, пока глаза не сдались окончательно и не отказались определять цвета вообще. Перед ним повисла сияющая белая конструкция, извергающая языки ослепительного пламени.
«Огонь», — равнодушно подумал Гарри, и тут же мир взорвался алым, багровым, рубиновым, кирпично-красным. Горячая округлая тяжесть легла ему в руки, плечи тут же заныли, зато вернулось зрение.
Мир продолжал крутиться перед глазами, а может быть, вращался сам Гарри. Прозрачно-бледное лицо Сью с отрешённым взглядом проплыло перед ним — Сью в кругу, осознал он — сосредоточенный взгляд Рона, бисеринки пота на лбу Гермионы, каштаново-рыжая шевелюра Джинни…
Снежно-белый с кроваво-красными проблесками туман меж их ладоней, вытянутых вперёд — к нему, Гарри. Восемь рук, сжимающих четыре кельтских святыни. И его две руки — с радужным, как фазаний хвост, шаром в них.
Яйцо.
Это оказалось яйцо, и судя по пляшущим в его глубине искоркам, кто-то из этого яйца готовился вылупиться. Гарри понял, что должен помочь этому существу. Он осторожно стиснул яйцо в ладонях, нежно дохнул на него. Жар, шедший от скорлупы, не опалял, но пронизывал тело насквозь, так что Гарри казалось, что весь он сам светится изнутри, как кусок раскалённой стали — хоть спички зажигай. Отвечая на вздох, скорлупа поддалась, промялась, как горячий воск, стекла по запястьям сияющим золотом.
И на ладони у Гарри оказался птенец Феникса. Птенец встрепенулся, отряхнул влажные перышки, и, к восхищению Гарри, вдруг раскрыл клюв и запел.
Гарри никогда не слышал ничего подобного: эти звуки, казалось, проникают в самую суть вещей, любых — и в сердцевину неодушевленных гранитных камней, что составляли стены Хогвартса, и глубину человеческих душ, даже самых ожесточенных и жестокосердных. И вместе с песней Феникса душа Гарри тоже летела, как на крыльях, внимая происходящему вокруг.
Он видел Валери Эвергрин, прижавшую к груди руки в нехарактерном для нее беспомощным жесте, она вперила взор во что-то за спиной Гарри и шептала какие-то слова; видел замершего, потрясенного Гриффиндора, побледневшую от волнения и сопричастности Ровену, остолбеневшего с раскрытым ртом разведчика; видел Квинтуса, лихорадочно строчащего в своём свитке… Гарри даже видел, что именно пишет в этот момент Тео, словно слова эти горели прямо перед ним.
Тео писал:
«И из этой красы неземной родился тогда первый феникс, и запел он предивно, вдыхая в сердца всех волшебников Великую Силу Жизни, что проистекает из Вечности…»
— Отвлекись ненадолго, маг, — слегка насмешливо произнес грудной женский голос, — у меня не так много времени, а как я понимаю, вы творили волшбу не ради праздного любопытства. Вы в опасности, и в большой, не так ли?
Гарри обернулся и ахнул: призрак. Напротив обретался призрак, настоящий призрак белокурой женщины; в средневековье Гарри совсем от них отвык. Хотя и раньше он никогда не видел столь прекрасных призраков, тем более, одетых с такой царской роскошью. Длинное платье отливало серебром и золотом, рассветно-розовым и пепельно-сиреневым, расшивавший его жемчуг играл и переливался. Унылый серые гранит стен, просвечивая сквозь пышные складки, казался еще унылее.
— Кто ты? — спросил он, заглядывая в лилово-синие, невозможного эльфийского цвета, глаза незнакомки. Огромные, они смотрели прямо в душу, одновременно ласково и испытующе пронзительно.
— Я Вивиан, Владычица Озера, — отозвался призрак глубоким контральто. Жемчужная сетка охватывала лоб волшебницы, стягивая волосы, которые на спине струились освобожденным светлым водопадом до самых пят, окутывая фигуру женщины серебряным плащом.
— Вивиан? — переспросила Гермиона, словно это имя что-то ей говорило. — Владычица Озера? Это про вас говорили эльфы?
Гриффиндорцы и Сью не сводили глаз с призрака, всё остальное виделось как сквозь туман, медленно плыла снежная карусель, вальсировали снежинки … или хлопья тумана, скрадывая очертания стен и лица. Время остановилось для всех, кроме их пятерки — замок и его обитатели замерли, застыли как в детской игре «Замри».
— Вы все так молоды, — молвила волшебница, переводя взгляд с Джинни на Сью, затем на Гермиону, с нее на Рона, — но во всех вас чувствуется Сила, способная пробудить Стихии к жизни, она своя у каждого из вас. Если бы вы родились в мое время, время повелителей Камней и Деревьев, — мечтательно продолжила она, встречаясь глазами со Сьюзен, — тебе, девочка, покорялись бы все создания, имеющие корни и стебли, от малой былинки до могучего дуба; в тебе сила, на которую откликнулся Белый Ясень Игдрасиль. От твоего слова, — по граням кристалла Гермионы пробежало пламя, — сдвигались бы горы и трескалась от жажды и засухи земля, а ты, — Владычица улыбнулась серьёзной Джинни, — возвращала бы мертвую землю к жизни, поя ее водой из ручьёв и водопадов, тебе ведомы тайны озерных и морских глубин… — поверхность волшебного кубка затуманилась. Волшебница повернулась к Рону, ждавшего ее новых слов с открытым ртом.
— Вот тебе, юноша, ближе были бы люди, ты чаще имел бы дело с ними и их творениями. Металл редко встречается в природе в чистом виде, а мы, в отличие от людей, не любим нарушать первозданность материи. Но среди народа людского встречались великие мастера — воины, ученые, оружейники, они знали толк в стали и золоте, меди и серебре, и ты научил бы их многим тайнам, открывая секреты металлов. Недаром тебе достался меч, созданный Мерлином для его любимого ученика.
— А я? — спросил Гарри, когда Вивиан замолчала. Искры в жемчужинах платья жили сами по себе, вспыхивали и гасли независимо от движений хозяйки.
— Твоя стихия — огонь. Огонь нельзя удержать и запереть в неживом предмете, поэтому пятый элемент всегда скрыт. Огонь изменчив — он то грозен и безудержно могуч, и ничто не может противостоять ему, то слаб и беззащитен, как детеныш, требуя заботы и ухода. Только живые существа могут сохранять и нести в себе частичку великого пламени, такие, как огненные ящерицы саламандры или бессмертные фениксы…
— Скажите, — с трудом выдавил Гарри, — а я… я теперь не сквиб?
— Сквиб? Ты издеваешься надо мной? Повелитель стихии Огня — сквиб? Но я чувствую, с тобой случилось что-то, лишившее тебя энергии. Кто-то выпил её… Это пройдёт. И феникс поможет тебе в этом.
Птенец нахохлился на руке у Гарри. Он перестал петь, зато, кажется, вырос. Перышки обсохли и отливали бронзой и киноварью. Гарри осторожно погладил его по взъерошенной голове, птенец откликнулся на ласку, потеревшись клювом о пальцы юноши.
Владычица улыбнулась, наблюдая за ними.
— Вы ведь повелительница друидов? — спросила Джинни. — А мы думали, это колдовство придумано китайцем Лао.
— Колдовство не бывает китайским или персидским, магия едина, разнятся языки и формулировки. Энергетическая суть колдовства всегда одна для всех. Вы находитесь в Англии и держите в руках святыни древних кельтов, вобравшие в себе мощь пяти стихий. В другой стране носители соответствующих энергий были бы другими. Вы говорите про тот вариант заклинания, который написал мой уважаемый коллега Лао Цзы. Мы общались с ним, хотя и время и пространство препятствовали этому: он ни разу не был за пределами Поднебесной Империи, я со своей стороны, не покидала Англии, и столетия пролегли между огоньками наших жизней.
— Вы общались в астрале! — догадалась Джинни.
— Слова не отражают сути, но можно называть это и так, — Вивиан вновь улыбнулась, потом нахмурилась. — Но ведь вам нужна помощь. Расскажите мне, какая беда заставила вас решиться призвать мой дух, уже много веков дремлющий на Яблочном острове?
— Нам нужно победить чёрного мага Вольдеморта, — прошептала Сьюзен, повинуясь властному взгляду волшебницы, выбравшей из всей пятёрки именно её. — Он хочет захватить Хогвартс — это замок, в котором мы сейчас находимся, потому что здесь школа магии и волшебства, где учат юных волшебников. И если ему это удастся, Хогвартс станет школой чёрной магии, а Вольдеморт сможет покорить весь мир и принести много зла и людям и магам, — Сью как будто оправдывалась перед грозной владычицей друидов за то, что её разбудили по пустяшному поводу, но Гарри понимал девушку: его тоже подавляла древняя мощь, веявшая от Феи Яблочного острова.
— Ты умолчала о чём-то важном, — Владычица Озера слушала Сью, в то время как фиалковые глаза смотрели куда-то в незримое простым смертным.
— И этот маг и мы, — выкрикнул Рон, — мы попали сюда из другого времени, будущего, отстоящего от нынешнего дня на тысячу лет! И мы хотим вернуться обратно к себе… Но Вольдеморта нужно обезвредить, он своим присутствием нарушает историю!
— Да, я чувствую, со временем что-то не в порядке. Оно скручено чужой волей, и узел все затягивается, ведя к непоправимым изменениям. Скоро он затянется, и вы уже не сможете ускользнуть из вами же созданной ловушки… — призрак вдруг стал полупрозрачным, платье таяло туманом, сквозь него мерцали стены большого зала.
— Не исчезайте! — испуганно воскликнул Гарри. — Вы ещё не сказали: что же нам делать?
— Но ведь ключ от времени в твоих руках, — призрак снова сгустился. — Почему бы вам не отомкнуть врата между мирами, Путь-на-грани проведёт вас домой…
— Какой ключ… в моих руках? — губы Гарри вдруг пересохли.
Унизанный перстнями пальчик уперся ему в грудь. — Свиток Ллудда, что у тебя на шее. Там указания, как в новолуние открыть врата через Мир Теней. Но будьте осторожны с теми существами, что охраняют путь — они обязаны пропустить вас, но как любые заключенные, коварны и неудовлетворены своей судьбой…
Восемь пар глаз уставились на Гарри — с недоумением, недоверием, возмущением… и мольбой о чудес.
— Подарок Добби, — простонал Гарри, прозревая. Вот о чём вещал тогда домовик! «Возьми это. Очень ценное, Добби должен отдать это тебе…»
Дамблдор передал им через Добби свиток Лудда, чтобы они могли вернуться!
— «Алохомора!» — прошептал юноша, и недовольный феникс перепорхнул Гарри на плечо. Деревянный футляр распахнулся в дрожащих руках, узкий пергаментный рулончик выскользнул на подставленные ладони: Рон и Гермиона, не сговариваясь, оказались рядом с ним.
— Новолуние! — Гермиона, как всегда, мыслила чётко и быстро. — Оно будет только через три недели! Мы не сможем ждать столько, Вольдеморт назначил штурм на сегодня, вы должны остановить его!
— Он главная причина, по которой время сворачивается в клубок неразрешимых противоречий, — согласилась волшебница. — Его нужно убрать из этого времени.
— И из этого мира! — пылко добавила Джинни.
— У вас есть оружие. Сейчас сила всех пяти начал в каждом из четырёх предметов — мече, кинжале, кубке и камне. Поэтому любой из них простым прикосновением исторгнет тёмного мага из этого пространства и времени. Поскольку ключа к Пути-на-грани у него нет, он навсегда застрянет в Мире Теней, и будет влачить там самое жалкое существование…
— А если он выберется оттуда? — недоверчиво спросил Рон. — Он изворотливый и хитрый.
— Я уже сказала, он будет влачить жалкое существование. Вы и представить не можете, насколько жалкое. Вряд ли у него хватит сил разорвать связующие путы, — призрак несколько хищно усмехнулся. — Мое время истекает. Я вот-вот покину вас. Помните - любой из четырех предметов несет в себе силу всех пяти начал!
— А Феникс? Он тоже?
— Феникс не предмет, а живое существо, обладающее свободой воли. Он сам решит, что делать и выберет, какую роль сыграть. К тому же это еще птенец, и пока не может всерьез противостоять взрослому темному магу. А вот скорлупа от яйца феникса — самое лучшее защитное средство от сил зла. Не забудьте об этом!
— А теперь, — волшебница огляделась, Гарри видел, что она с интересом рассматривает замерших обитателей замка, — у меня тоже есть несколько вопросов. Надеюсь, вы удовлетворите мое любопытство. Я вижу двух прекрасных женщин, похожих… — Владычица Озера не договорила, но Гарри уже понял, что она имела в виду: застывшие неподвижно Ровена и Валери сейчас особенно поражали своим сходством друг с другом… и с Вивиан. Даже голос мисс Эвергрин, понижаясь, когда она сердилась, до альтовых нот, напоминал голос повелительницы друидов.
— Кто они, расскажи мне.
— Это Ровена Рэйвенкло, одна из основательниц Хогвартса, сильный маг и отважная воительница, она умеет читать мысли, — фея благосклонно кивнула Гарри, удовлетворенная услышанным. — А вторая — профессор, наш учитель по защите от Темных искусств, сотрудник Отдела Тайн в Министерстве, латент. И мой опекун…
— Я поняла, обе они достойны уважения, и их магические умения велики. Скажи мне, они счастливы? — неожиданно спросил призрак.
Гарри запнулся. Он не знал, что отвечать. Друзья сочувственно смотрели на него.
— Скажи мне, что ты думаешь, — мягко, но настойчиво повторил призрак. — Счастливы ли они? Есть ли у них семья, возлюбленные?
— Скажи, — посоветовала Джинни. — Она имеет право знать. — Это прозвучало так, словно Джинни было ведомо нечто, неизвестное Гарри. Гарри вздохнул и подчинился.
— Ну… насколько я знаю, Ровена не замужем, и у нее нет возлюбленного… То есть, я просто ничего не знаю, — поправился Гарри и замолчал. Призрак ждал.
— Ты знаешь, — утвердительно произнесла Вивиан. — Не бойся сказать правду. Я могу знать — в обеих течет моя кровь.
— Мисс Эвергрин была помолвлена с принцем эльфов, Глорианом Глендейлом, — запинаясь, произнес Гарри. — Должна была быть свадьба, но она расстроилась… Эльфы уходят и закрывают Инисаваль, потому что дороги людей и эльфов разошлись, так сказал Глор. Мисс Валери, она… — он не нашел слов.
— Ей трудно, — сказал призрак. — Я знаю. Этого и следовало ожидать. Моя кровь, моя судьба — как печать на моих потомках. Жаль. Я помню, как тяжела потеря возлюбленного. Я сама пережила это…
— Это был Мерлин? — неожиданно спросила Джинни. — А разве это не вы заточили его в стеклянную башню?
Фея Озера нехорошо сверкнула глазами, но ответила:
— Нет, это была не я. Моя сестра — Ниниан. Нимуэ. Я догадывалась, что в будущем легенды спаяют наши деяния, и славные и недостойные, воедино и припишут их только одной из нас. Мы близнецы… Нас все путали. Все, кроме него. А он — он всегда любил меня, — женское превосходство послышалось в тоне Владычицы. — Но однажды Ниниан удалось его провести… Это длинная и грустная история о любви, доверии и предательстве, а мне пора уходить, — призрак вновь начал таять в воздухе, как сухой лёд на солнце.
— Вопрос! — торопливо сказал Рон, — только один: а мисс Валери — она только ваш потомок или и Мерлина тоже?
— Нет. У нас с ним не было общих детей, — голос печально угасал вместе с самой Вивиан. — Наши потомки бродят по земле порознь, и их редкие встречи не приводят ни к чему хорошему… Вне зависимости от пола и возраста. Злая судьба, как проклятие, преследует наши роды из-за предательства моей сестры…
— Но ведь мы с мисс Валери встретились! — взгляд Гермионы сообщил Рону, что это не самое умное его изречение. — И ничего плохого не случилось!
— Я узнала тебя, мальчик, хоть ты внешне и не похож на Мерлина, но дух не обманешь, в тебе его кровь … Что ж, значит, вы с Валери — исключение. Желаю вам обоим, чтобы никогда измена и неверность не встали у вас на пути, — тающая ладонь напоследок коснулась рыжих роновских вихров, затем Владычица Озера превратилась в невесомое, быстро тающее облачко седого тумана.
Помощник: Хулиган
Бета-ридер: Полинка
