Как кони медленно ступают,
Как мало в фонарях огня!
Чужие люди, верно, знают,
Куда везут они меня.
А я вверяюсь их заботе.
Мне холодно, я спать хочу.
Подбросило на повороте
Навстречу звездному лучу.
Горячей головы качанье
И нежный лед руки чужой,
И темных елей очертанья,
Еще невиданные мной.
О. Мандельштам
Когда Северус Снейп покинул палату, Джоан откинулась на подушки, прислушиваясь к своим ощущениям. Тело всё ещё болело после «круцио», но на душе было хорошо как никогда. «Северус! — пело всё её существо, — Северус!»
Но толком помечтать ей не удалось. В комнату без стука вошёл рыжеволосый молодой человек, державшийся очень сухо и официально. Джоан догадалась, что он из министерства Магии, и будет расспрашивать о происшедшем. Об этом ее предупредила целительница. Так и случилось. Сцена очень напоминала допрос. Чиновник расположился на табурете, положил на колени портфель желтой кожи, на него — лист пергамента. Вынув из того же портфеля перо и чернильницу, он поставил ее на соседний табурет и принялся быстро строчить. Вопросы он задавал отрывисто высоким, неприятным голосом, не поворачивая головы. Несколько раз человек недовольно хмыкал, на лице была написана смесь презрения и недоверия.
Потом он позвал кого-то, в палату вошла полная добродушная женщина в бледно-зелёной мантии целителя. Джоан её уже видела, та поила девушку какой-то горькой настойкой. Чиновник, держась крайне высокомерно, подстать министру, объявил целительнице, что он уже закончил, и та может приступать к изменению памяти своей пациентки.
Неожиданно дверь резко распахнулась, и в комнату широкими шагами вошёл мужчина, высокий длинноволосый блондин с крупным породистым лицом, облаченный в длинную серебристую мантию с застёжками из червлёного серебра. Его внезапное появление произвело заметный эффект. Чиновник ссутулился, а его физиономия сменила скучающе-презрительное выражение на приветливо-угодливое:
— Очень рад вас видеть. Вы меня искали?
Блондин одарил рыжего чиновника взглядом, от которого тот съёжился ещё больше, губы растянулись в улыбку:
— Да, Уэзерби.
Лицо чиновника дёрнулось:
— Уизли, сэр.
Блондин сделал вид, что не заметил, и продолжал:
— Видите ли, эта женщина является моей дальней родственницей. И я хотел бы позаботиться о ней сам.
— Да, я вас понимаю… Но необходимо убедиться… Важная свидетельница…
Человек в серебристой мантии прервал бормотание рыжеволосого, небрежно показав ему пергамент, весь разрисованный гербами и уставленный печатями. Подержав его секунды три перед носом чиновника, блондин так же небрежно спрятал документ в кармане мантии.
— Надеюсь, вам достаточно доказательств? — в голосе звенела убийственная ирония.
— Да, да, пожалуйста… Я думаю, министр не будет против…
— Он будет только «за», — перебил блондин.
— Но вы ведь не хотите забрать её прямо сейчас? Может быть, вашей родственнице ещё рано покидать больницу?
На Джоан никто не обращал внимания, а она была слишком шокирована происходящим, чтобы как-то помешать. Чиновник переводил вопросительный взгляд с новоявленного родственника Джоан на целительницу и обратно. Та ответила, понизив голос так, чтобы девушка не расслышала:
— Видите ли, я ещё не успела произвести пациентке изменение памяти…
Блондин широко улыбнулся:
— Ну! Какие пустяки! Я сам обо всём позабочусь, ей будут предоставлены все условия… Да, я очень благодарен персоналу больницы. За моей дорогой родственницей ухаживали просто великолепно. Сегодня днём я уже побывал в Гринготтсе и перевёл на нужды больницы некоторую сумму…
Целительница помялась и неуверенно спросила:
— Сэр, но она же магла… А ваш род… Ну, в общем, вы же чистокровные волшебники, разве не так?
Блондин перекосился от бешенства, лицо покраснело, глаза налились кровью. Женщина в испуге отпрянула.
— Она очень дальняя родственница, — прошипел мужчина. — Но тем не менее, я считаю своим долгом о ней позаботиться.
С этими словами он оттолкнул целительницу с дороги и, пытаясь изобразить на лице радушие, схватил Джоан за руку и выдернул из постели. Одним стремительным движением расстегнув на горле застёжку сверкающей мантии, накинул её девушке на плечи поверх больничной пижамы. Опомнившись, Джоан попыталась протестовать.
— Нет! Это какая-то ошибка! Я не знаю этого человека! Я его впервые вижу! Пустите мою руку! Я никуда не пойду!
Она постаралась уцепиться за руку целительницы, когда мужчина, не снимая улыбки, быстрым шагом поволок её за собой. Заметив в лице женщины сомнение, Джоан ухватилась за её локоть, как тонущий за соломинку. Но молодой рыжий чиновник повернулся к целительнице и ровным тоном произнёс:
— Всё в порядке. Я видел документы. У девушки, очевидно, просто последствия стресса.
Целительница кивнула и мягко отвела руки Джоан. Силы покинули девушку. Она перестала сопротивляться судьбе.
Тем временем, блондин коснулся волшебной палочкой пустого бутылька из-под лекарства и произнёс:
— Портус.
Рыжий чиновник тут же встрепенулся и открыл было рот, чтобы возразить, но мужчина строго посмотрел на него:
— Уизлоу.
— Уизли, сэр, — вставил рыжий.
Блондин усмехнулся:
— Ах, да…
Джоан показалось, что он специально коверкает фамилию чиновника.
— Как же, я знаком с вашим отцом… Уизни.
Блондин опять осклабился, а чиновник густо покраснел, но пробормотал что-то про использование портала без специального разрешения.
— О, не переживайте так, Уэнсли.
(Рыжий покраснел ещё сильнее).
— Мы с Корнелиусом об этом договоримся, — и милостиво добавил. — А как мне, по-вашему, доставить её в свой замок? Аппарировать она не может, в камине она сгорит, не на метле же с ней тащиться?
«Родственничек» расхохотался. Затем взял руку Джоан и приложил её к бутыльку, сам взялся за него другой рукой, и через секунду пол исчез у девушки из-под ног, и её куда-то потащило. Не сказать, чтобы новый способ передвижения ей понравился. Джоан мутило, перед глазами мелькали серые вихри.
Вдруг ступни её снова почувствовали твёрдую опору. Девушка не удержала равновесия и больно ударилась о мраморный пол. Мужчина одним грубым рывком поставил её на ноги. Джоан огляделась. Она была уже не в больнице. Длинный, изогнутый, полутёмный коридор терялся во тьме. На стенах через большие промежутки красовались изысканные золотые канделябры. По левой стене коридора тянулась череда дверей, справа Джоан заметила только одну. Колеблющееся пламя свечей освещало коридор тусклым светом. Камень сходившихся под острым углом на высоте около двадцати футов стен был тёмно-коричневого цвета. Грубо обработанный, он казался намного старше золотых канделябров и пола из чёрного мрамора. Очевидно новые поколения владельцев замка (а это, несомненно, был замок) вносили в интерьер изменения в соответствии со своим вкусом.
— Добро пожаловать, — насмешливо произнёс державший её мужчина, заталкивая Джоан в одну из комнат.
Девушка наполовину уже пришла в себя, хотя ноги ещё подгибались и дрожали после необычного путешествия. Ей хотелось задать кучу вопросов. Кто он? Зачем доставил её сюда? Зачем назвался её родственником? Кроме того, у Джоан было смутное чувство, что она уже где-то видела этого человека раньше, до того, как он вошёл в больничную палату.
Мужчина бросил в сторону двери какое-то слово, и она с громким стуком захлопнулась. Девушка вздрогнула. «Что ему от меня надо?» Блондин словно прочёл её мысли. Брезгливо поморщился.
— Об этом можешь не беспокоиться. Твои сомнительные прелести меня не привлекают.
Джоан не смогла скрыть облегчения, чем очень развеселила мужчину.
— Глупая гусыня, ты что, могла подумать, что Люциус Малфой опустится до тебя, жалкой маглы? Да любая колдунья благородной крови почла бы за счастье быть моей хоть на одну ночь!
Но дальше девушка уже не слушала… Малфой! Она вспомнила, где слышала эту фамилию. Это лицо, эти белые волосы — она видела их у его сына, маленького гадёныша, который её пытал…
Джоан в ужасе отпрянула, но Малфой отнёс это на счёт своей тирады и растянул губы в самодовольной ухмылке.
— Вот это будет твоя спальня. Та дверь — туалетная комната. Отдыхай.
Женщина почувствовала в его голосе скрытую угрозу. Незаданные вопросы так и не осмелились слететь с языка.
— Все вопросы потом, — он, и вправду, будто читал её мысли. — Не буду мешать.
Люциус Малфой улыбнулся, но улыбка была недобрая. С негромким хлопком он исчез.
Джоан осталась одна. Машинально она оглядела комнату в поисках выхода. Судя по роскошному убранству помещения, хозяин замка был баснословно богат. Стены комнаты были обиты тёмным деревом. Джоан ничего не понимала в древесине, но и так видела, что это очень красивый и дорогой сорт. Панели украшали старинные гобелены. Комната была полна антикварной мебели, включая широкую, как театральная сцена, кровать под тёмно-зелёным с золотом бархатным балдахином. Два узких стрельчатых окна обрамляли тяжёлыми складками шторы из той же ткани. Низкий столик с каменной инкрустацией на крышке был сервирован на одну персону. Джоан недоверчиво взяла в руку тяжёлую, покрытую сложным орнаментом вилку. Так и есть, золото. Девушка опомнилась. Она здесь не на экскурсии! Нужно искать выход.
Из комнаты вели две двери: через одну она сюда вошла, а другая, на которую указал Малфой, вела в роскошную, розового мрамора, ванную комнату. Заметив в углу ещё одну дверь, девушка кинулась туда, но, вместо выхода, обнаружила там туалет. Джоан вернулась к первой двери, подёргала её — заперта. Она заметила, что в двери нет замочной скважины, видимо хозяева вместо замков и ключей используют магию. Она попробовала колотить по двери сперва кулаками, а потом ногами, но звук получался глухой и тихий, будто кто-то повернул регулятор громкости почти до нуля. Осознав тщетность своих усилий, Джоан бросилась к окну. Сердце радостно подпрыгнуло — первый этаж! До земли, правда, далековато, но не страшно! И на окнах нет решёток! Заперты, но это ерунда… Осталось только разбить стекло чем-нибудь тяжёлым… вот и пригодится золотая посуда! Девушка взяла со стола тяжёлый, покрытый замысловатой резьбой кубок, размахнулась и со всей силы бросила в окно. Кубок со свистом рассёк воздух, мягко притормозил у самого стекла, и не коснувшись его, со звоном упал на каменный подоконник. Не поняв, что произошло, Джоан снова запустила кубком в окно, и опять повторилась та же картина. В отчаянии женщина схватила лежавшую у камина кочергу и, ругаясь, принялась неистово колотить ею по стёклам. Но как она ни старалась, в полудюйме от стекла упрямая кочерга останавливалась, будто упиралась в невидимую пружинящую стену. Джоан отбросила кочергу, упала на пол и зарыдала.